Текст книги "Механик"

– Стало быть, ты у себя в крытке был в уважении, – заметил Полтинник для вида расставляя на площадке фишки. Джек стал ему помогать.

Здесь повсюду имелись видеокамеры, поэтому обычный разговор мог быть истолкован, как приготовление к чему-то незаконному. А уж учитывая репутацию этого заведения, следовало быть осторожным вдвойне.

Все это понимали, поэтому жались по углам и только Полтинник оказался настолько смелым, что решил присоединиться к Джеку, чтобы перекинуться парой слов.

– Что-то тут подозрительно тихо, не находишь? – спросил Флай, двигая фишки.

– Возможно приглядываются, как цапля к рыбе, – предположил Джек, делая свой ход.

– Как думаешь, когда начнут прессовать?

– Думаю завтра с утра или даже чуть пораньше.

– Группа, выходи на обед! – скомандовал вошедший в спальное помещение охранник.

Он не орал, как бывало с невоздержанными служаками, не сыпал оскорблениями, а всего лишь подал команду, но поскольку все ожидали чего-то страшного, сидельцы подпрыгнули на местах, как после выстрела и помчались к выходу.

Они быстро построились перед крыльцом по росту и охранник, кивнув, сказал:

– Для начала неплохо, но слишком медленно. Мы будем над этим работать и начнем прямо сейчас. Вон до того угла – сто двадцать два метра. Вы должны добежать до него за пятнадцать секунд и там ждать меня.

С этими словами охранник достал секундомер и поднял руку, давая понять, что сейчас будет команда.

– Пошли! – крикнул он и вся группа понеслась, что было сил, отчего сразу растянулась и двух последних охранник обогнал сам, потому что тоже бежал следом, правда не очень быстро.

– Плохо, конечно, но физическая форма дело наживное, – сказал он, глядя, как поводя боками и хватая ртом воздух, в строй становились двое последних, по которым было видно, что это бывалые воры. Об этом свидетельствовали торчавшие из под длинных рукавов и высоких воротов фрагменты статусных татуировок.

Джек тоже чувствовал себя не очень хорошо, поскольку в заведении Гринспена, ни физкультуры, ни зарядки не проводилось, хотя по расписанию она значилась с подъема до завтрака – целых пятнадцать минут.

– На первый раз, до столовой двигаемся в два этапа, но уже завтра этот путь вам придется преодолевать за один раз. Те, кто отстает получает дополнительное задание на физическое совершенствование, – продолжал рассказывать охранник с лычками рядового служащего, но его имя на планке – “Санчес”, Джек, на всякий случай, запомнил.

– Ну, а теперь в произвольном темпе, но как можно быстрее, – сказал Санчес. – Остановиться нужно напротив синей двери. Это и есть столовая. Внимание, пошли!

И снова все рванули, что было сил, поскольку понимали, что разрешение “в произвольном темпе” может оказаться ловушкой.

И снова двое воров прибежали последними, уже с синими лицами, почти такими же, как их татуировки.

– Неплохо, вижу что вы старались, – сказал Санчес снова оказавшись всего в паре секунд от запыхавшийся группы при этом он выглядел совершенно свежим. – А теперь заходим справа по одному – ваш стол самый крайний.

Первым пошел Полтинник, за ним Джек и его сразу поразил сильный запах моющих средств, почти перебивавший запах еды и безупречная чистота плитки на полу и стенах.

А еще его удивила пустота большого зала. Кроме их группы тут еще не было никого и бачки с едой и стопка тарелок стояли только на их столе.

– Пусть вас не удивляет отсутствие других отрядов, в первый раз мы даем нашим новичкам почувствовать уровень нашего порядка, чтобы они впоследствии не наделали ошибок и не попали под новые дополнительные задания, – сказал Санчес. – Занимайте места за столом, затем я продолжу инструктаж.

Все сели, как было принято в других тюрьмах – ничего нового.

– Отлично, а теперь – внимание!

С этими словами Санчес извлек из нагрудного кармана какой-то предмет, вроде сувенирной авторучки и сняв с бачков крышки, сказал:

– Вот тут у нас первое блюдо, во втором баке второе и, наконец – компот. Хотя, нет, сегодня фруктовый кисель, так вот…

Санчес поднес “сувенирную авторучку” к первому бачку потом ко второму и к ряду стаканов наполненным чем-то розоватым.

– Итак, первое блюдо – пятьдесят два градуса по Цельсию, втрое пятьдесят восемь и кисель… тридцать два. Общее время приема пищи…

Тут он сделал несколько вычислений на микрокалькуляторе.

– Минута тридцать восемь! Отсчет начинается после раскладки последней порции. Начать раскладку!

Сидевший ближе других к бачкам вор, тут же схватил половник и начал раскладывать порции. О том, что у себя в тюрьме он считал такую работу “западлом”, тут не могло быть и речи. Здесь ему нужно было просто выжить.

– Отлично! Начали!..

Джек стал есть и мысленно отсчитывал время, отданное на принятие пищи. Опыт подсказывал, что нужно поторопиться, чтобы иметь небольшой запас. При этом он совершенно забывал оценить качество еды – сейчас было не до этого.

Наконец, он в три глотка опустошил стакан с чем-то сладковатым и с видом победителя взглянул на стоявшего у стола Санчеса, однако лицо охранника оставалось безучастным.

Вскоре, также с превышением времени, закончили прием пищи и все остальные.

– Итак, группы, ваша суммарная фора составила… составила… – охранник снова сделал какие-то расчеты. – Минута шесть секунд. Все это умножается на двадцать и выставляется вам в качестве дополнительного задания.

Сделав паузу, Санчес собрал все вопросительные взгляды и сдавленные протесты, после чего, чуть улыбнувшись, пояснил:

– Вы должны не только уложиться во временной лимит, но и не закончить слишком рано. Таковы правила. А теперь – встать!!! Выходи строиться!

Выскочив из столовой вслед за Полтинником, Джек опасался, что их снова погонять бегом с полными желудками, однако строгие порядки имели ограничения и до своего временного пристанища группа добралась скорым шагом.

6

Разумеется, такие методы были для всей группы в диковинку, они ожидали чего угодно – избиений, ударов электрошокером, обливанием ледяной водой – об этой тюрьме ходило множество самых разных слухов, однако увиденное и испытанное на себе их удивило и теперь, вернувшись в спальное помещение, они уже более сплоченным коллективом собрались на “пятачке культурного досуга”, где для вида переставляя фишки с шашками и вполголоса обсуждали пережитое.

Потом был ужин, но ничего еще более нового не прибавилось и теперь уже группа действовала, куда более слаженно.

– Вы меня радуете, – похвалил их охранник Санчес не расставаясь со своим секундомером и термометром для измерения температуры пищи.

– А теперь, приготовьтесь к тому, чтобы уснуть сразу, как только будет объявлена команда “отбой”. Для тех, кому не спится, кто ворочается на койке и вздыхает, предусмотрены дополнительные задания.

– Да что же это за задания такие? – пробурчал вор по кличке Семафор, имевший зеленоватые мешки под глазами и вероятно из-за этого получивший такое прозвище.

Наскоро приняв водные процедуры, группа продолжала жаться на пятачке, пока не прозвучала команда «отбой» и все бросились к своим койкам, чтобы не получить еще какие-то “задания”.

Что это такое они еще не знали, но узнали, когда в половине третьего ночи в помещении вспыхнул яркий свет и Санчес прокричал:

– Группа подъем, становись для выполнения заданий!

Спалось на новом месте всем не очень хорошо, поэтому вскочили все разом и быстро одевшись, выбежали на воздух.

– Итак, ваше задание – получасовой бег в произвольном стиле. Один раз весь маршрут покажу вам я, потом будете ориентироваться сами. За нарушения меток маршрута – дополнительные задания. Ну, теперь я полагаю, принцип вам ясен. Никаких штрафных изоляторов, сокращения пайки или телесных наказания с электрошокерами и холодной водой. Только дополнительные задания. Ваша главная цель не допустить того, чтобы ваши дополнительные задание заняли все время для сна. Всем все понятно?

– Так точно, господин охранник! – дружно ответила группа.

– Отлично. Тогда за мной бегом – марш!

К счастью, в этот раз Санчес никого никуда не гнал и Джек смотрел в оба, чтобы запомнить все повороты и указатели, которые в изобилии имелись на территории заведения. И как оказалось, бодрствовали сегодня ночью не только они, но и множество других групп и даже целых отрядов, человек по сорок. С той лишь разницей, что местные были уже хорошо подготовлены и одеты в соответствующую спортивную форму, в то время, как новички шлепали в тяжелых ботинках, серых робах с прицелами на спинах и в серых кепках.

В какой-то момент все метки на маршруте пропали и Санчес вывел группу на огромный, в полумраке казавшийся бесконечным плац, где в тот же момент на высоких мачтах зажглось несколько прожекторов и охранник скомандовал остановиться.

Группа подравнялась, переводя дух. Джек чувствовал, как гудят и подрагивают ноги. Похоже впереди их ожидал долгий путь привыкания к здешним порядкам.

Группа стоял под яркими прожекторами, время шло, но ничего не происходило. Санчес находился рядом с группой и не двигался, будто заснул.

Сидельцы стали переглядываться, но пока еще не решались заговорить. Всем уже было ясно, что здесь за любой шаг не в ту сторону, можно было схлопотать сто шагов “задания”.

Вдруг, вдали на обсаженном деревцами местном бульваре мигнули фары и в сторону плаца поехала какая-то машины.

“Раритет, такому лет пятьдесят,” – подумал Джек об этой модели по рисунку и яркости фар определяя их строение.

Поначалу он думал, что машина проедет мимо, но она свернула на плац и тут он точно определил модель – “стратус-торпедо”, паромасляный двигатель в триста пятнадцать киловатт, колеса семнадцать дюймов, климатическая установка би-температурного принципа.

По мере того, как автомобиль, сверкая полированными боками в свете ярких прожекторов двигался вдоль края плаца, Джек все меньше думал о том, что произойдет дальше – сейчас его интересовал поддомен модели, поскольку их было семь. И больше всего ему нравилась “мини-374682”.

Однако, это оказалась “парна-948573”. Но тоже ничего.

Машина остановилась напротив выстроившейся группы новичков, стекло передней дверцы стало опускаться и затем прозвучал усиленный громкоговорителем голос:

– Привет, ребята. Приветствую вас у меня в гостях. Уже завтра вы станете членами нашего сплоченного коллектива и поймете, что большинство распространяемых о нас слухах – вранье. Но, кое-что – правда. Крепитесь.

Окно дверцы поднялось и “стратус-торпедо” красиво отчалила в темноту, сверкнув на прощание бликами от своих бортов.

– Поняли, кто это был? – спросил охранник Санчес, выходя перед группой.

Все поняли, поэтому вопрос был риторическим.

– Да, это начальник нашей тюрьмы, сам Эдвин Ли Монтегю.

7

Начальник тюрьмы не обманул. Уже на следующее утро, сразу после завтрака группу новичков развели по отрядам и Джеку с Полтинником случилось попасть в один из них вместе.

Разумеется, оба готовились к каким-то неформальным “вступительным экзаменам” нового коллектива, когда новичков проверяли на стойкость.

Такое практиковалось во всех тюрьмах, где-то жестче, где-то не так строго, однако, тут оказалось иначе. Каждый коридор, закоулок, даже туалеты и душевая были напичканы камерами, однако не для пресечения возможных беспорядков – нет, начальник Монтегю был охвачен страстью контроля за каждым заключенным, чтобы любые отступления от установленного порядка переводить в неминуемые наказание, которые здесь назывались “заданиями”.

При этом, “задания” выполнялись по окончании восьмичасового дня и через час после ужина.

Заменять «заданиями» ужин и час, после приема еды, было запрещено санитарно-медицинскими правилами и заключенные тратили этот час на ремонт и подгонку спортивной оснастки – кроссовок двух типов, для ровного покрытия и грунта, футболок разного цвета с эмблемой тюрьмы, двух пар шорт, а еще двух бейсболок разного цвета и плотной куртки, на случай непогоды во время теплой, в этих местах, зимы.

С носками было проще, они были одноразовыми и безразмерными. Обычно, на одно задание полагалась одна пара, но в холодную погоду позволялось надевать сразу две.

Прятать носки для каких-то других целей, даже ношенные и даже «в хорошем еще состоянии» запрещалось.

Ограничивалось также максимальное время “заданий”. На сон у сидельцев должно было оставаться не менее трех часов и если кто-то получал слишком большое “задание”, его, по договоренности с Главным надзирателем, позволялось разбивать на части и исполнять в течении нескольких дней.

Работа здесь была малоинтересной, местные цеха занимались штамповкой простых деталей из листового металла и литьем пластиковых профилей для парочки располагавшихся неподалеку заводов.

Творческий же и даже исследовательские моменты, когда приходилось на ходу придумывать, как вскрыть тот или иной заржавевший узел весом в пару сотен килограмм, как это было на прошлом месте, здесь отсутствовали напрочь. Джек тупо, как автомат, брал из ящика заготовки, укладывал их в штамповочную матрицу и нажимал кнопку. Бац! и готовая деталь сваливалась в следующий ящик, откуда ее забирал рабочий соседнего поста.

Впрочем, Джек стал замечать, что постоянные “задания”, которые иногда начислялись просто так, значительно разнообразили его здешнюю жизнь. Пробежаться на свежем воздухе в половине третьего ночи было не худшим развлечением. Уносились прочь точившие его тоскливые мысли, особенно сильно донимавшие на третьем году отсидки в тюрьме у Гринспена.

Помимо обязательных “заданий” были также накопительные бонусы, когда по согласованию с надзирателем отряда заключенный выполнял “задания” впрок, чтобы иметь запас, который с вычетом некоторой части процентов, можно было потратить на покрытие какого-то проступка или нарушения.

Большим плюсом в самом начале было присутствие вокруг бывалых сидельцев этого заведения, которые вовремя указывали новичкам на возможные режимные ловушки. И делали они это не от избыточной доброты, а из-за существования отрядного рейтинга, от которого также зависели размеры персональных “задания” каждого заключенного.

Поэтому, тут каждый присматривал за каждым, показывая, как правильно заменить шипы на грунтовых кроссовках или подправить прокладку на летних-скоростных.

Немалым развлечением для Джека было и появление на общих построениях на плацу самого начальника тюрьмы, поскольку каждый раз он появлялся на очередном раритетном автомобиле возрастом от сорока до шестидесяти лет.

Джек досконально знал строение каждой из этих машин, как и из чего они были собраны и какой принципиальный метод был заложен в двигательную установку каждой модели. Так что он, в отличи от остальных заключенных на плацу, получал от появления начальника настоящее удовольствие, разглядывая его машину, в то время, как остальные мучились от однообразных нотаций, которые в своих регулярных выступлениях повторял начальник.

И если обычные его выступления занимали не более четверти часа, то лекции по случаю каких-то праздников, могли продлиться все сорок минут.

В этих случаях начальник выходил из очередного раритета в парадном мундире и в фуражке с высокой тульей. Довершали его наряд черные очки и белые перчатки на руках, в которых он сжимал стек.

Монтегю не спеша поднимался на украшенную трибуну и начинал выступление.

8

Так на новом месте пронеслись полгода. Именно пронеслись, поскольку заполненный до предела день с однообразной работой и постоянными “заданиями”, не позволяли оставаться наедине с угнетающими каждого сидельца мыслями.

День мелькал за днем, завтрак, работа, холодна вода в душе, иногда даже медосмотр, очередное выступление начальника и штамповка, штамповка, штамповка.

Одно время Джек даже переживал, что его, знающего механика, которого так ценили в предыдущем заведении, здесь использовали, как простой винтик, ведь работу, которой он занимался мог выполнять любой человек после десятиминутного инструктажа. Но позднее он возвел это в преимущество, ведь это позволяло отдыхать мыслями, просто встроившись в отработанный ритм.

Джек стал намного спокойнее и его устраивало даже то, что он почти не общался с другими заключенными, впрочем в этом не было необходимости. Здесь все оставались, как бы внутри себя без претензий к окружающим. И даже когда вдруг по результатам специальной лотереи Монтегю, отряду выпадало дополнительное “задание”, его совершенно мирно делили между теми, кто на данный момент был не слишком загружен и совсем освобождали от доли «заданий» тех, кто уже “нахватал” их себе по результатом не слишком удачной недели.

Проснувшись в очередной раз и еще не разлепив, как следует, веки, Джек помчался умываться, на ходу вынимая из коробки зубную щетку.

Далее все как обычно – душ под обжигающе холодной водой, жесткое полотенце, одноразовое белье, роба, фуражка и контроль перед зеркалом: так, вечером надо побриться, а со стрижкой дело терпит еще неделю.

– Выходи строиться!

Через несколько секунд отряд из сорока человек стоял перед входом в жилой корпус.

– Внимание, бегом марш!

После этой команды, весь отряд, как единый организм помчался с превышением установленных нормативов, при этом сохраняя строй и не спотыкаясь. Да что им какие-то триста метров до столовой, если каждый день у них набиралось по пять, а то и десять километров “заданий”.

В столовой тоже было все, как обычно. После объявления температуры еды и соответствующего ей нормативу, весь отряд ел поглядывая на двух “отрядных хронометров” – Чистого и Парагона, которые обладали феноменальным внутренним чувством времени и при их участии, отряд терял на штрафы всего несколько секунд времени.

– Закончить прием пищи, выходи строиться!

Все это происходило уже более полутора сотен раз и Джек при этих командах уже давно не испытывал никаких эмоциональных окрасок. Но вдруг, перед входом их отряд был встречен Главным надзирателем заведения, которого заключенные видели, едва ли не реже чем, начальника тюрьмы. Поэтому, построившись, настороженно переглянулись.

– Джек Ривер! К начальнику тюрьмы! – хрипло прокричал Главный надзиратель. – Остальным – по работам!

Отряд тотчас развернулся и быстрым шагом направился в сторону цехов и вскоре ритмичный грохот шагов стал затихать за углом столовой.

– Пойдем, я провожу, – просто сказал Главный надзиратель и приподняв фуражку, почесал макушку. – Сегодня духота будет.

Джек не знал, что и думать. Они шли по главной аллее по направлению к административному комплексу, где располагались все управляющие службы.

Прежде Джек издали лишь иногда наблюдал за происходившей рядом с этими корпусами жизнью, пробегая по грунтовой трассе, тянувшейся вдоль пятиметровой бетонной стены с колючей проволокой. И реагировал он на это – никак. Ну, ходили там люди и ходили, а он бежал по разбитой тропе и бежать ему еще километров пять и потом еще драить грязные шипованные кроссовки.

Теперь же он смотрел на административные здания другими глазами – его там ждало «новое что-то». Хорошее или плохое? Об этом он должен был узнать уже через минуты.

9

Главный надзиратель довел Джека до площадки второго этажа административного корпуса, после чего сказал:

– Там пойдешь до самого конца, постучишь и войдешь. Ну, ты понял.

С этими словами он, будто потерял к заключенному всякий интерес и начал спускаться к выходу, оставив Джека совершенно растерянным.

Постояв перед выходом на этаж еще несколько секунд, он пригладил волосы и резко открыв дверь, вышел в длинный коридор, залитый светом осветительных панелей.

Здесь было не менее двух десятков дверей и за каждой что-то происходило.

Стрекотали расчетные блоки, быстро переговаривались люди. Кто-то кого-то отчитывал, в другом месте смеялись.

Было много женских голосов и это показалось Джеку странным, в администрации у Гринспена женского персонала имелся самый минимум.

Пол в коридоре был покрыт пластиковым наполнителем под битую плитку. На стенах в металлических рамках висели фотопейзажи каких-то неведомых Джеку мест. Часть фотографий были цветными, а часть черно-белыми.

С одной из дверей вышли двое сотрудников нагруженных стопками каких-то бумаг. Они прошли мимо Джека не обратив на него внимания и скрылись за еще одной дверью. Между тем, он внимательно приглядывался к табличкам, боясь пропустить нужную.

Главный надзиратель, конечно, сказал, что следовало идти до самого конца коридора, однако пробыв в этом заведении полгода, Джек привык все перепроверять, чтобы не налететь на очередной пакет “заданий”.

Когда до конца коридора оставалось совсем немного, из двери с надписью “Рассчетная № 2” вышла женщина лет сорока пяти похожая на строгую школьную учительницу.

В руках она держала маленькую леечку из которой принялась поливать два настенных горшочка на стене, где росли какие-то растения.

Когда Джек проходил мимо она взглянула на него испытующе поверх очков в тонкой оправе и он на мгновение замер, испытав вдруг тот же страх, что и в школе, ожидая вызова к доске.

Сейчас он прошел мимо, но все еще чувствовал на спине этот взгляд.

Вот и дверь в кабинет начальника – самая последняя в ряду других одинаковых.

Джек остановился и сделав паузу, постучал.

– Заходи, Ривер! – разрешил из кабинета уже знакомый голос, правда на этот раз он звучал не жестко и нравоучительно, как обычно на плацу, а куда боле приветливо и неформально.

Не зная, что и ожидать, Джек открыл дверь и войдя, остановился.

Обстановка в кабинете Монтегю заметно отличалась от клубной в кабинете начальника Гринспена из прошлого заведения.

Никаких излишеств, только белые стены, пара каких-то столов, шкафы с папками, а из оформления – графики выполнения плана по поставке продукции заказчикам и какие-то расчеты нагрузки на “личный состав” в виде “заданий”.

Этот последний большой лист оказался исчеркан дополнениями и поправками, причем разными чернилами и это означало, что над темой работали очень серьезно.

Монтегю что-то торопливо дописывал сидя за столом. На нем был простой и совсем недорогой костюм, как у клерка средней руки.

Неожиданно, дверь позади Джека снова открылась и какая-то девушка через его плечо спросила:

– Мистер Монтегю, вы заняты?

– Заходи, Лиззи, давай уже покончим с этими отчетами.

Джек с готовностью посторонился и девушка прошла мимо, обдав его таким забытым ароматом изысканных духов и румяных щечек.

Это была блондинка лет двадцати пяти с быстрыми карими глазками, но одетая в том же умеренном стиле, что и “строгая учительница” с леечкой. Было заметно, что Лиззи в офисной одежде хотелось больше свободы, которую вполне справедливо прикручивал Монтегю.

Девушка подала начальнику несколько листов бумаги и он привстав, начал их подписывать, говоря при этом:

– Вот, Лиззи, полюбуйся на парня, который хотел убить старшего надзирателя…

– Рудгера или Макокки? – деловито осведомилась девушка и Джек едва сдержал улыбку.

– Не нашего, из другой тюрьмы, – ответил Монтегю, ставя очередную подпись.

– Зарезать хотел? – уточнила Лиззи бросив на Джека оценивающий взгляд. Заметно было, что этот разговор ее тоже забавлял.

– Нет, зарезать – это для воров, а этот парень талантливый механик, поэтому своего надзирателя он намеревался убить здоровенной пружиной. Пружиной, Лиззи!

– О-о! – протянула девушка таким тоном, словно ей показали что-то неприличное.

– Все, вот твои отчеты – бери и уходи!

– Ухожу… – ответила девушка и проходя мимо Джека, будто случайно задела его своим мягким бедром.

– Ты произвел на девушку впечатление, Ривер. Проходи и садись, нам нужно поговорить.

“Как же это называется? – начал вспоминать Джек, проходя и садясь на стул, который уважительно отставил подальше от стола. – А! Дежавю!”

– Я был как-то в гостях у коллеги Гринспена. Видел, как там у него все устроено, в особенности кабинет.

Джек осторожно кивнул.

– И да, я знаю, что ты бывал у него не раз и был на хорошем счету. Но у нас тут, как видишь, все совсем иначе.

Джек снова кивнул.

– И да, Ривер, ты можешь отвечать и спрашивать. Тут это разрешается. Ко мне обращайся “сэр” или “мистер Монтегю”.

– Да, мистер Монтегю, сэр.

– Можешь что-нибудь одно.

– Да… сэр.

– Ну, вот и прекрасно. Так вот, Ривер, к себе ты больше не вернешься и будешь жить при гараже. У нас тут большой гараж и там, помимо нашего штатного транспорта, содержится моя коллекция, составные части которой ты, без сомнения, давно уже знаешь наперечет.

Джек посмотрел на Монтегю и встретился с его насмешливым взглядом.

– Ты что же, думаешь я не контролирую свой контингент и не слежу за ним? Всем было до балды, на чем я там выезжаю на плац. Ну, может быть поначалу и таращатся, но потом только дремлют с открытыми глазами. Хороший, кстати, навык, я только приветствую. Но ты смотрел на раритеты во все глаза и все время, пока их видел. Что скажешь про “чино”?

– Честно? – уточнил Джек. Он знал, как ранимы бывали автоколлекционеры.

– Разумеется.

– Восемнадцатый размер шин ему великоват. Другого не было?

– Да. Из раритетных пятидесятилетней давности нашлись только эти.

– Возьмите неоригинал фирмы “Унгити Соу”. Смотреться будет лучше.

– Что еще?

– Ну, заметно, что двигатель переведен на водородо-бензин вместо паромасляного мультикатора.

– Как понял?

– По звуку, сэр. И температура выхлопа другая.

– Да как же ты температуру-то определил!? – искренне удивился Монтегю.

– Подрагивание воздуха, сэр. При выхлопе газа разной температуры он дает разное оптическое искажение. Выше температура – сильнее искажения.

– Ну ни хрена, себе, Ривер! – произнес пораженный Монтегю и какое-то время они молчали. Наконец, Джек по-школьному поднял руку.

– Спрашивай.

– Сэр, а что происходит, почему вы меня переводите?

– Смотритель гаража и главный механик Фазиль освобождается через полтора месяца. Ему нужна замена. Но это не единственная причина почему я выбрал именно тебя. Есть еще пара хороших механиков в контингенте, правда не с такими экспертными знаниями, но зато с большой практикой.

Перехватив вопросительный взгляд Джека, Монтегю продолжил:

– Ты не вор, ты даже не жулик и не залетчик по пьянке, который крушат все вокруг, едва только понюхают винную пробку. Я читал твое дело, тебя к случившемуся тупо подшили и больше ничего. Ты просто оказался не в то время и не в том месте. Вот и все. И да, идти за вещами не нужно, все твое уже доставлено. Еще вопросы?

– Да, сэр. Я за эти полгода привык к этим вашим… “заданиям”, даже спать стал лучше и с нервами как-то лучше стало.

– Понял. Буду тебя штрафовать время от времени, со всей строгостью, разумеется, но в общей форме, так что выбирать, как отрабатывать “задание” будешь сам. Годится?

– Да, сэр.

10

Так у Джека началась новая жизнь, которая теперь заключалась в том, чтобы вместе с Фазилем обходить дюжину штатных бортов заведения, из которых три были легковыми – представительского типа, еще пять тюремными перевозками, с решетками, перегородками и всем прочим, а остальные представляли собой автомобили обслуживания – бортовой универсал, грузовик-самосвал, бетономешалка на два с половиной куба и ассенизатор для работы с удаленными постами охраны на производстве, где имелись туалеты не подключенные к централизованной системе канализации.

Как учил Фазиль, да Джек и сам знал, лучше лишний раз заглянуть под капот и выполнить простую операцию, чем неделю спустя выволакивать кран-балкой весь движок.

Фазилю было пятьдесят четыре и он досиживал третий срок. Куда податься он пока не знал, поскольку никаких родственников у него не осталось, а все предыдущие периоды свободы у него заканчивались через пару недель.

Обычно он, или напивался и устраивал дебош, или, когда заканчивались тюремные накопления, разбивал витрину и вытаскивал копеечное колечко.

– С одной стороны – на волю хочется, а с другой – ни хрена из этого не выйдет, – говорил он бывало, когда они с Джеком, закончив обход, дожидались обеда, который подавали в небольшой столовой для персонала.

Там Джека поначалу удивляла возможность есть без строгой привязки к временному ограничению, но он быстро привык, в том числе и к женскому вниманию. Его, то и дело просили придти, то в один кабинет, то в другой, починить что-то не работающее, а иногда просто выключенное.

Фазиль такой популярностью не пользовался, но Джек был почти вдвое моложе.

После обеда напарники отправлялись в закрытую часть гаража, где располагалась коллекция начальника. И здесь каждому экспонату они уделяли куда больше внимания, чем современным машинам и это было объяснимо, ведь некоторым моделям было уже за пятьдесят.

– Переживаю я за “чино”, пыхтит с дребезжанием каким-то. Ты слышишь?

– Ага. Вроде как, выпускной патрубок…

– Думаешь треснул?

– Похоже на то.

Это было типичное обсуждение после которого они глушили машину, вооружались эндоскопом и начинали обследование, а если это не помогало вскрыть причину, то шли на крайние меры – полную разборку двигателя.

– Е-мое, Фазиль, да тут везде металл!

– А-то! Ты-то небось учебник уже по кристаллическому пластику проходил?

– Ну да!

– Это потому, что он писался уже во времена, когда пошел массовый выпуск по оптимизированным технологиям, чтобы подешевле. А до этого строили почти полностью металлические двигатели.

– Обалдеть, какая древность!

Через месяц работы Джек стал получать выходные со свободным выходом в город. И там его быстро нашла Лиззи. У них было несколько свиданий и в постели она оказалась выше всяческих похвал, однако в остальное время девушка сильно его утомляла. Оно говорила без умолку, рассказывая массу каких-то девичьих историй и требуя от Джека высказывать свое мнение.

В конце концов, он стал строить свои выходные так, чтобы общаться с Лиззи только в последние пару часов своих увольнительных.

А вернувшись из увольнения в очередной раз, был вызван к начальнику. Монтегю почти всегда работал допоздна.

– А, Ривер, заходи! – махнул он рукой заглянувшему в кабинет Джеку. – У меня к тебе есть разговор, а точнее предложение.

Джек прошел и остановившись возле стула, подождал пока Монтегю кивнет, после чего сел.

– Первая новость, мне удалось уговорить Фазиля перейти после окончания срока к нам на штат, так что вы с ним будете работать вместе до окончания твоего срока. Однако, если хочешь, для тебя есть иное предложение. Сколько тебе осталось?

– Год и семь с половиной месяцев.

– Так вот, тут ко мне обратился один старый знакомый. Он работает, вернее служит в военном ведомстве. Что-то там секретное, я даже не интересуюсь. Так вот у них существует программа для специалистов, которые отбывают наказание в местах лишения свободы. Он уже ознакомился с твоим личным делом и сказал, что ты им подходишь и если изъявишь такое желание тебя в эту программу включат.

– А что там нужно делать?