Текст книги "Золотой воин"

14

Неожиданно по разогретой палубе пробежала волна прохлады. Легкий ветерок тронул незакрепленный конец паруса, и тот вздрогнул.

– Ты чувствуешь это? – спросил Крафт, ловя прохладу раскрытыми ладонями и вдыхая ее полной грудью.

– Если ветер окрепнет, он сможет снять нашу галеру с мели! – обрадовался Питер.

– Ну конечно, разбежался… Это всего лишь этот, как его… легкий бриз!

Новый порыв ветра так хлопнул уголком паруса, что Крафт воскликнул:

– Вот это дал! Похоже, нам есть на что надеяться! Давай развернем парус, Малой!

– Я никогда этого не делал, – развел руками Питер, наблюдая за тем, как над островом сворачиваются спиралями зарождающиеся грозовые тучи.

– Тут и делать нечего! Ты лезь по этой снасти, а я по другой – нужно развязать концы веревок, и тогда парус сам развернется.

– Ну, давай попробуем.

То, что с палубы выглядело не столь уж сложным делом, оказалось не так просто. Растянутые веревочные лестницы скручивались, запутывали руки и ноги. Кое-как Питер все же приноровился, но, когда забрался на самый верх, у него закружилась голова.

«Спокойно, здесь каких-то двадцать футов!» – начал он успокаивать себя, однако усиливающийся ветер раскачивал лестницу все сильнее, а собранный парус начинал вибрировать и пузыриться, требуя отпустить его на волю.

К счастью, освободить завязки оказалось несложно, они были завязаны специальным узлом и мгновенно распускались, стоило лишь дернуть за свободный конец.

Ветер развернул освобожденный парус, и тот ударил по матросам-новичкам, словно доска. Питеру отсушило руку, и он едва не сорвался, а Крафт повис на руках, когда из-под ног вырвало лестницу.

С большими трудностями, добавив себе синяков и ссадин, приятели все же сумели выпутаться из снастей и спуститься на палубу. Тем временем ветер окреп настолько, что мачта начала скрипеть и потрескивать, однако этого было мало, чтобы столкнуть галеру с мели.

Вот задрожала палуба, в какой-то момент Питеру показалось, что галера начала двигаться, но нет, песчаное дно держало ее слишком крепко.

– У нас не хватает паруса – надо бы развернуть его правильно, но мы в этом ничего не понимаем! – прокричал Питер сквозь свист трепещущих на ветру снастей.

– Почему ты не отпускаешь нас, остров?! Мы же все оставили – ничего у тебя не взяли!

Внезапная догадка заставила Питера повернуться к товарищу:

– Ты ведь ничего не взял с собой, Крафт?

– Ну… самую малость! Всего пять жемчужин, они помогут нам выжить, когда мы выберемся отсюда!

– Крафт, мы никогда не выберемся, а если нас и отнесет от берега, морские змеи побеспокоятся о том, чтобы мы остались в море навсегда! Выбрасывай немедленно!

Делать было нечего, Крафт размахнулся и забросил жемчуг так далеко, что он запрыгал по палубе низко осевшей сорокавесельной галеры.

– Ну и что? – с вызовом спросил он, подставляя ветру руку – тот как будто начал стихать. – Мы зря выбросили наш жемчуг!

Ответить Питер не успел, потому что порыв ветра ударил в парус с такой силой, что днище галеры заскрипело по песку и судно сошло с мели.

Однако радоваться было рано: то, что помогло напарникам, теперь могло погубить их – галеру стало разворачивать, и она могла затонуть, если бы легла набок и набрала через срубы воды.

– Нужно скорее развернуть ее! – закричал Крафт, стараясь перекрыть шум ветра. – Скорее к рулю!

Они бросились к начавшей заворачивать корме и вцепились в болтавшийся ворот.

– Давай влево, влево наваливайся! – командовал Крафт.

Судно отозвалось на поворот руля и стало разворачиваться быстрее. Заскрипели шпангоуты, в срубы стала заливаться вода. Питер ухватился за край борта, чтобы не вывалиться. Казалось, еще немного – и судно ляжет на воду, но инерция помогла галере пройти опасное положение. Парус встал как надо и запел, завибрировал от страшной силы, что раздувала его и грозила сорвать вместе с мачтой.

Прыгая с волны на волну, галера с огромной скоростью понеслась прочь от берега. Питер оглянулся, чтобы посмотреть, виден ли еще остров, но вместо берега перед ним предстала флотилия из всех галер, что когда-то приставали к Голубому Суринаму. Призраки истлевших у берега судов легко скользили над самой водой, а их команды, стоя на палубах, махали вслед уходящему судну.

Видение длилось всего несколько мгновений, а потом Питер увидел утлые останки, которые несло в море. Одна за другой, разваливаясь на куски, галеры исчезали в бушующих волнах, дольше всех держалась сорокавесельная. Вскоре и она, содрогнувшись всем корпусом, погрузилась в пучину, махнув на прощание вершиной мачты.

15

По пыльной пустынной дороге, что вела из горного урочища в портовый город Исфаган, опираясь на посохи, шли трое путников в темных истрепанных хламидах с низко опущенными на лица капюшонами. При виде всадников или редких экипажей они покорно освобождали дорогу и пережидали на пыльной обочине.

Дорога эта, как и все другие в округе, была неспокойная, за каждым ее отрезком следила какая-нибудь банда.

В основном это были тураны, их подвижные отряды, словно волчьи шайки, мелькали то тут то там. Карсаматы попадались реже – они слишком опасались более многочисленных конкурентов.

И совсем уж редко дорогу путникам пересекали орки-молоканы, новые хозяева выжженных туранами земель.

По договору императора Рамбосы Лучезарного с тиранами Хиввы три портовых города на Савойском море все еще оставались под властью императора и не подвергались разорениям, как все остальные селения в округе. Пока Хивве было достаточно и того, что отдал Рамбосса, и она накапливала силы, чтобы передвинуть священный камень Каиппу от крепости Арум в глубь территории империи.

О намерениях Хиввы император, конечно же, знал, но, чтобы выиграть время и собрать войска из самых дальних гарнизонов, отдал часть владений на разграбление, а подданных на полное истребление. Однако очищенные от людей земли не пустовали, на них ставили свои хутора и поселения пришедшие из Хиввы орки-молоканы. Как и те, кто жил здесь прежде, они крестьянствовали, разводили свиней и поливали огороды, но это был народ Хиввы, и в каждом доме молоканов находился свой священный камень – маленькая копия Каиппы, опоры всеядной Хиввы.

Распространяя свои дома, хутора и дворы, они создавали новую возможность для продвижения Хиввы.

– Как долго нам еще идти? – спросил один путешественник другого, седобрового старца.

– К вечеру будем в Исфагане.

– Признаться, я думаю о чашке чая.

– Как можно, Карцепос? Маг не должен стеснять себя требованиями плоти.

– Я знаю, но еще недавно мне приходилось жить жизнью людей. Не так-то легко освободиться от их привязчивых привычек.

– Попить чайку было бы не лишним, – согласился Харар.

– Полагаю, ты не думаешь, что я потрачу часть силы, чтобы поставить на обочине караван-сарай? – поинтересовался Вендор.

– И в мыслях не было, просто мы могли бы зайти в одну из придорожных таверн, а не ждать до самого Исфагана.

– Все придорожные таверны разрушены – везде побывали тураны. Но, может, ближе к городу что-то и попадется, скажем, часа через два.

Карцепос поднял голову и посмотрел на лишенное облаков небо. Горячий воздух струился по высохшей долине, в которой не было ни единой зеленой травинки.

– Что ж, будем ждать, – сказал он.

– Да, я тоже еще могу идти, – отозвался Харар.

Впереди показалось облако пыли, а затем и несколько черных точек – всадников. Даже издали было видно, что это тураны, и путешественники отошли на обочину переждать, когда те проедут.

Вскоре мимо пронесся отряд разбойников. Обычно привязываясь к каждому бродяге, в этот раз они в сторону путников даже не посмотрели и поскакали дальше по своим туранским делам.

Не дожидаясь, когда осядет пыль, путешественники вышли на дорогу и продолжили путь.

В Исфаган они шли по велению Вендора. Он сказал: я жду вестей с моря, мы пойдем в Исфаган.

Карцепос не возражал, он пока не обладал никакой инициативой, поскольку находился по дороге от человека Карцепа к магу Карцепосу. Харар и вовсе смолчал, он проникался наукой Вендора и уже знал, что любопытство ослабляет мага.

16

Как и рассчитывал Вендор, в порт Исфаган они прибыли, когда начало смеркаться. Несмотря на вечерний час, город-порт был наводнен веселыми горожанами и проезжими гостями. Почти в каждом доме здесь имелся трактир или увеселительное заведение с девицами. У дверей за небольшую мзду играли уличные музыканты, а коптящие смоляные факелы ярко освещали площади и улицы.

Перекрикивая друг друга, хриплые трактирщики, как могли, зазывали новых посетителей: удачливых пиратов, рыбаков и разжившихся лишней монетой городских воров.

В заведения подороже пускали только людей состоятельных и заезжих купцов, сумевших провести товар мимо дорожных грабителей.

– Ну что, мы пойдем куда-то ночевать? – спросил Карцепос, оглядывая шумную улицу.

– Не люблю я эту публику и смрад, исходящий от них, – поморщился Вендор. – Мне не нужны мягкие подушки, чтобы переждать ночь, однако если для вас в этом есть нужда…

– Никакой нужды нет, подушки и перины мне без надобности, но от нескольких минут тишины я бы не отказался.

– И от чая с медом! – добавил Харар, уже устав быть настоящим магом.

– Что ж, выбирайте дверь, и я наберусь терпения, пока вы станете услаждать плотские прихоти, – ответил Вендор.

– Я… грязи не люблю, – покачал головой Карцепос, с сомнением поглядывая на распахнутые двери трактиров.

– Быть может, мы найдем другой приют, я знаю верно, что на причалах у самых лодок и воды торговцы чаем ищут рыбаков, тех, что приходят с моря. Усталые, пропахшие волнами, они пьют чай…

– Едва ли это чай, Харар, – усмехнулся Вендор. – Уж я-то знаю человеческую природу.

– Нет, правда, ведь им потом всю рыбу отвозить на ледники, чтобы поутру…

– Довольно, мне понятно, идем к причалам. Ты согласен, Карцепос?

– Надеюсь, это недалеко?

– Совсем рядом, я чувствую, откуда тянет рыбой, ведь этот запах тут неистребим, – заверил Харар.

– Ну что ж, идем, веди нас.

И путники стали выбираться из центра города, петляя между нетрезвой и шумной публикой, но дорога к порту оказалось совсем не близкой.

– Здесь слишком душно, – сказал Вендор, когда они забрались в узкие переулки.

– Сейчас выйдем, мессир! – пообещал Харар.

– Мы были здесь, я помню эту кошку.

– Ну что вы, Карцепос, это другой дом.

– Спроси дорогу вон у той старушки, – посоветовал Вендор.

– Не нужно, мы почти пришли. Вот там, за поворотом.

Едва свернув за угол, путники оказались на широкой улице, которая, без сомнения, вела прямо к пристаням, поскольку рыбой здесь воняло просто невыносимо.

– Тут не слишком опрятно, всюду мусор, – заметил Вендор.

– Пахнет мясом, кажется, это баранина, – повел носом Карцепос.

– Ты пугаешь меня, неужто все действительно так плохо? Ты станешь есть мясо? – ужаснулся Вендор.

– Нет, никакого мяса, это лишь воспоминания. Я сказал – чай.

– С медом, – напомнил Харар.

– Да, с медом, но и только.

Обходя пьяных, они продвигались вперед, проходя через волны различных запахов: лаванды, горелого жира с трактирной кухни, кислого пива и вареной требухи.

Где-то играла музыка – скрипка, флейта и барабан.

– Это невозможно вынести – скорее на воздух, к морю! – потребовал Вендор.

– Мы уже рядом, мессир! – успокоил его Харар. Вдруг публика стала расступаться и показались пешие тураны. Настрой их был мирным, они глазели по сторонам, поражаясь тому, как светло может быть в городе ночью и какие высокие дома строят в здешних местах.

Едва миновали туранов, показалась группа молоканов. Тут улица и вовсе опустела, захлопали ставни, стали закрываться двери трактиров. Внутри тушили лампы – таких гостей нигде не ждали.

Однако страшные орки вели себя спокойно. Их желудки были наполнены крепленым приморским вином и жареными бараньими ребрышками, оттого известные своей жестокостью молоканы никого не трогали, а их широкие тесаки в кожаных ножнах болтались на поясах без дела.

Помимо хмеля, сытости и хорошего настроения, оркам не давал разгуляться договор Рамбоссы и Хиввы. Приморские города оставались под властью императора, это для него было очень важно, поскольку буйная прибрежная торговля приносила в казну много золота. Сейчас, когда он готовился к новой схватке с Хиввой, эти деньги были весьма кстати.

– Смотрите, этто… этто колдуны! – произнес один из молоканов, останавливаясь напротив троих путников и указывая на них когтистым пальцем.

В темных длиннополых хламидах, с прикрытыми капюшонами лицами и посохами в руках, эти трое действительно выглядели жутковато.

– С чего ты взял, что это… колдуны? – спросил другой молокан и громко икнул.

Орки были настолько пьяны, что, позабыв свой язык, разговаривали на яни.

– Я чувствую, как от них исходит какая-то… опасность. Давай убьем их, Кем?

– Нет, Бун, в городе это невозможно. Ты забыл, что тут действует договор? Если хочешь убить их, проследи за ними и оторви ноги за городской границей – это совсем недалеко.

– Хорошая мысль, Кем, – согласился другой орк, покачиваясь и невпопад шевеля пальцами на своих лапах. – А когда?

– Завтра. Вот пойдем еще выпьем, а потом выспимся и завтра… убьем.

– Убьем, – кивнул Кем и вернулся к своим товарищам. Обнявшись, орки побрели прочь.

Угроза миновала, и улица снова стала наполняться народом, а в притихших было трактирах зажглись огни и заиграла музыка.

Трое путников продолжили движение и вскоре вышли к портовым складам и причалам, на которых, как и обещал Харар, стояли прикрытые навесами столы, а рядом с ними дымили обложенные камнями костры.

На прутьях жарилось мясо, парили носики медных чайников, запахи меда и шербета перемешивались с ароматами пряных трав и дыма. Даже Вендор заметил, что такое сочетание ему совсем не мешает, если бы только не пахло еще и рыбой.

– Пейте же свой чай, рабы ненасытных желудков, а я посмотрю на море. Может, это поможет мне увидеть то, чего я жду…

Вендор скинул капюшон и стал немолодым человеком лет шестидесяти с коротко подстриженной бородой. Карцепос тоже сбросил капюшон и принял вид прежнего господина Карцепа – чиновника из обычного городка, а Харар не изменился никак, поскольку обходится одним-единственным лицом.

Он подошел к ближайшему столу и попросил две кружки чая.

– Одну минуту, господин, – ответил торговец, выхватил из-под прилавка кружки и бросил в них по щепотке заварного сбора.

– Вам с марципаном? – уточнил он, замерев на половине движения.

– Нам с марципаном? – переспросил у Карцепоса Харар.

– Я люблю простой.

– Нам простой, – повторил Харар.

– Как прикажете, господа, – ответил торговец и снова задвигался, гремя чайником, заливая кипяток и накрывая кружки глиняными крышками.

– Мед? Шербет?

– Мед! – сделал выбор Карцепос.

– И мне мед, – согласился Харар.

Взяв свои кружки, они сели на лавку рядом с отрешенно смотрящим на море Вендором.

Харар огляделся. Публики здесь хватало: прибывшие с уловом рыбаки и их грузчики, засидевшиеся за срочной работой плотники, весовщики и приказчики с портовых складов. Все они выходили перекусить, чтобы затем снова заняться работой, возможно до самого утра.

Харар сделал глоток и вздохнул. Легкий ветерок приносил резкий запах рыбы, тощие портовые кошки бегали по натянутым канатам, отыскивая на лодках остатки улова.

– Ваш мед, господа, – с поклоном произнес торговец, подавая две плошки с медом и деревянными палочками вместо ложек. – С вас четыре кадастра.

– Возьми, любезный, – подал деньги Карцепос. Торговец ушел.

– Вот ведь какая неприятность, казалось бы, сиди, Харар, да пей душистый чай…

– Душистый, – подтвердил Карцепос.

– А все равно как-то неспокойно.

– Тебе неспокойно? – уточнил Вендор, продолжая смотреть куда-то вдаль.

– Вот именно, мессир, мне как будто в спину кто-то смотрит.

Харар даже обернулся, проверяя свои ощущения.

– Маг всегда должен быть готов к неприятностям.

– Но я-то еще не маг.

– Думаю, все обойдется, – сказал Вендор, но в это мгновение ярдах в сорока справа от него полыхнул силуэт синего великана, однако едва тот размахнулся, как Вендора, Карцепоса и Харара будто сдуло налетевшим с моря шквалом, и сфера из синего пламени ударила в пустую скамью.

Раздался грохот, по камням пристани побежали трещины, а стол со сладостями разметало в пыль.

Вендор швырнул в синего великана столб пурпурного пламени и разом вырос до его размеров.

– Он здесь не один! – предупредил своих Вендор, и тут из ближайшего проулка стали выскакивать орущие орки-молоканы.

Размахивая широкими тесаками, они бросились к Харару, но тот вскинул посох, произнес заветное слово, и каменная сфера, сорвавшись с посоха, пробила насквозь четверых молоканов, а затем сделала круг и вернулась на место.

Четверо орков повалились на мостовую, но остальных это ничуть не смутило, они стали метать в Харара топоры, заставляя беднягу то падать на мостовую, то высоко подпрыгивать. С пристани стали с криками разбегаться люди.

Гильгум и Вендор сошлись в схватке, сотрясая округу громом тяжких ударов. Синие и красные искры разлетались по сторонам, с крыш портовых складов съезжала черепица, но, несмотря на обмен ударами, синий и красный великаны оставались на ногах.

Стоявший в стороне Карцепос еще не решил, кому помогать, когда с другого конца причала появился слепленный из мостовых булыжников двадцатифутовый монстр. От его шагов сотрясались стены, рыбаки прятались на лодках и торопливо отвязывали канаты.

«Этот – мой», – понял Карцепос. Каменный монстр замахнулся и швырнул в него свою правую руку.

Раскаленные камни запели в воздухе, Карцепос мгновенно сместился на несколько ярдов, однако рой щебня изменил направление и ударил точно в цель.

От простого человека уже не осталось бы и следа, но Карцепоса лишь отбросило к лодкам, где он сломал борт баркаса и свалился в воду.

Каменный монстр сделал еще шаг и, не видя цели, остановился, бегающий от орков Харар его пока не интересовал. Услышав всплеск, он швырнул вторую руку, и новый рой раскаленных камней ударил в воду, вспенив ее и подняв клубы густого пара.

Однако Карцепос не сварился и выскочил на пристань в десяти ярдах дальше. Затем вскинул руку и образовал три воздушных вихря, которые стали вращаться вокруг него, набирая скорость.

Быстрый взмах – и они, словно натравленные псы, рванулись к каменному монстру. Тот пытался остановить их полыхнувшим из глаз синим огнем, но это не помогло. Один за другим два вихря ударили в каменное тело монстра и, как показалось, не причинили ему вреда, однако удар третьего оказался для него роковым. Каменный монстр потерял несколько камней, покачнулся и обрушился, словно ветхие руины, образовав на пристани гору обломков и облака пыли.

А Гильгум и Вендор продолжали свою дуэль, становясь то закованными в сталь рыцарями, то косматыми варварами. Их удары были все так же тяжелы, а руки полны сил.

Семеро молоканов гоняли Харара, который истратил все силы на первый удар и теперь отбивался посохом, как обычной палкой. Прижатый к самой воде, он прыгнул на один из баркасов, и рычащие орки последовали за ним. Харар перепрыгивал с лодки на лодку, раскачивая их, чтобы преследователи падали в воду, однако орков было слишком много, и удрать от них совсем Харару не удавалось.

Окинув взглядом общее поле боя, Карцепос решил помочь Вендору. Раскрутив до треска большой вихрь, он швырнул его в Гильгума. И, хотя прежней силы у Карцепоса еще не было, его вихрь потряс Гильгума настолько, что тот пропустил удар палицы Вендора и рухнул с причала в воду, разбив множество лодок в щепки.

Синий огонь разошелся по волнам голубоватыми кругами, что означало победу Вендора.

С треском и шипением красный великан Вендор сложился до обычных размеров, снова превратившись в благообразного старика.

Переведя дух, он улыбнулся Карцепосу и сказал:

– Ты подоспел вовремя, стихия – воздух. Я не ожидал от тебя такой прыти, а каково было Гильгуму, ведь и тебя, и Энверсая он считал давно ушедшими из этого мира.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что он последовательно пытается убить меня, полагая, что я последняя помеха его служению Хивве.

– А кто был этот каменный великан?

– Исседол – маг из Хардада. Он давно служит Хивве, помогает туранам и вот теперь – Гильгуму.

– А что же наш Харар? – вспомнил Карцепос и, обернувшись, увидел, как бедняга мечется среди горящих обломков лавок и столов, избегая ударов озлобленных орков. – Он еще не созрел для самостоятельности?

– Нет, помоги ему.

– Харар, сюда! – позвал Карцепос, и обессиленный ученик Вендора заковылял в их сторону. Орки побежали за ним, но были отброшены внезапно налетевшим шквалом.

Харар добежал до своих и остановился, тяжело опираясь на посох.

– Мессиры! – едва переводя дыхание, произнес Харар. – Вы могли бы сделать это раньше – они меня чуть не убили!

– А что же сам, ты ведь так долго отрабатывал этот номер с летающим камнем? – спросил Вендор.

– Я исполнил его в самом начале – зашиб четверых молоканов!

– Но их было больше.

– Я надеялся потрясти их своей силой и мощью, но недооценил их толстокожести, они слишком грубы, чтобы бояться, мессир.

– Вместо того чтобы так ярко демонстрировать свою причастность к магическому искусству, ты мог заставить камень прыгать и бить орков по головам. Этого было бы достаточно, чтобы обратить их в бегство.

– Спасибо за совет, мессир Вендор, в следующий раз я так и поступлю, – ответил Харар, вытирая со лба пот.

– Значит, Гильгум снова станет нападать? – спросил он, поскольку был свидетелем их предыдущей схватки с Вендором.

– Думаю, он сделает это, – ответил Вендор. – Правда, теперь он знает, что Карцепос вернулся.

– Если бы еще встретить Энверсая, тогда бы он не рискнул, правильно?

– Если появится Энверсай, Гильгум тотчас оставит Хивву и присоединится к нам. Круг Четырех для него важнее Хиввы.