Текст книги "И королевство впридачу"

Алекс Вуд
И королевство в придачу

1

Стройная девушка в белоснежном хитоне стояла на большом плоском камне, подняв руки к небу. Ее длинные светлые волосы были перехвачены металлическим обручем; на запястьях поблескивали тонкие браслеты. Ноги красавицы были обуты в кожаные сандалии с множеством переплетенных на щиколотках ремешков. Заходящее солнце бросало на девушку багряный отблеск, от чего и ее лицо, и руки, и одежда приобрели розоватый оттенок. Глаза ее, устремленные вдаль, выражали отчаяние. Казалось, будто она вот-вот оторвется от земли и взлетит вслед за ускользающим солнцем.

Однако отнюдь не светило привлекало ее внимание. На некотором расстоянии от камня, на котором стояла девушка, находилось весьма странное сооружение, отдаленно напоминавшее собой галеру. Это была большая деревянная доска на колесиках, с одной ее стороны перпендикулярно земле была прибита фанера с нарисованным на ней профилем греческого корабля. Несколько полуобнаженных мужчин с веслами в руках изображали из себя гребцов. В центре доски был вбит деревянный шест, на котором безжизненно висело белое с золотым полотнище. Ветер бы наполнил его силой и придал сходство с гордым парусом. Но погода в последнюю неделю стояла жаркая, безветренная, поэтому полотнище больше напоминало полинялую тряпку.

Рядом с импровизированным парусом стоял высокий мужчина в латах, короткой кожаной юбке и сандалиях. В руках он держал массивный шлем с длинным белым пером. Мужчина был темнокож и мускулист, его густые черные волосы локонами спускались на плечи. Его затылок был повернут к девушке на камне, губы плотно сжаты, на лице застыло решительное выражение. Именно к нему был устремлен молчаливый призыв красавицы.

– О, Тесей, ты не можешь покинуть меня! – воскликнула девушка, страдальчески заламывая руки. – Ведь ты клялся вечно любить меня и заботиться обо мне! Ради тебя я предала самых дорогих мне людей! Я открыла тебе тайну лабиринта, я спасла твою жизнь, я всегда была рядом с тобой! А ты покидаешь меня на этом необитаемом острове! Остановись, Тесей, пока еще не поздно, исправь страшную несправедливость и прижми меня к своему сердцу!

Но ее мольба осталась без ответа. Чернокудрый красавец невозмутимо взирал на обвисший «парус». Тогда девушка перестала умолять. Она начала грозить.

– Ты горько пожалеешь, Тесей, что так обошелся со мной! Я призываю богинь мести на твою голову! Пусть они преследуют тебя и не дают тебе покоя ни днем, ни ночью! Самые близкие тебе люди будут покидать тебя, как ты покинул меня, и тебе никогда уже не быть счастливым!

Выкрикнув это, девушка зашаталась и как подкошенная рухнула на камень. Зазвучала мрачная музыка, призванная показать, что призыв покинутой красавицы не остался без ответа. Божественные силы явно собирались вступиться за нее. Однако мужчина на корабле даже не обернулся.

Перебирая ногами в отверстиях в доске и таким образом двигая корабль, гребцы увезли его прочь со сцены. Девушка по-прежнему лежала на камне, ее светлые волосы и белый хитон отчетливо выделялись на серой поверхности.

Зрители захлопали в ладоши. Их было немного, человек пятнадцать от силы, и аплодисменты не были ни бурными, ни продолжительными. Девушка встала, поправляя хитон, и сошла с камня. К ней присоединилась команда деревянного корабля во главе с красавцем капитаном и другие герои небольшой пьесы. Зрители без энтузиазма похлопали еще немного, актеры без энтузиазма поклонились. И тем, и другим не терпелось поскорее отправиться домой.

Мистер Дорин, хозяин театра, режиссер и постановщик, бог и царь этого маленького мирка украдкой сделал актерам знак уходить со сцены. Он сидел в первом ряду и, как обычно, с жадным восхищением взирал на плоды рук своих…

Эйб Дорин с детства увлекался театром. К своим пятидесяти годам он успел исколесить всю страну, побывать суфлером, осветителем, декоратором, билетером и даже уборщиком в дамской гримерной. Он три раза начинал собственное театральное дело и три раза разорялся. Можно было смело сказать, что в сердце этого маленького коренастого человечка живет одна-единственная страсть – театр.

Вернувшись после очередного неудачного приключения в родной Феникс, Эйб обнаружил в его окрестностях удивительное место, своеобразный естественный стадион с пологими холмами вместо трибун и ровной утоптанной площадкой вместо поля. Но, конечно, такому признанному любителю театра, как Эйб Дорин, мысль о стадионе даже не пришла в голову. Древнегреческий театр, вот что это такое, сразу подумал Эйб. Все, как полагается: места для зрителей, окружающие площадку со всех сторон, отличная естественная сцена для актеров… Самый настоящий театр под открытым небом…

Богатое воображение Эйба взыграло. Здесь можно ставить величайшие греческие трагедии! Можно воссоздать в сердце Америки маленький кусочек древней Греции! Это будет интересно, увлекательно, оригинально, а, главное, на этом можно будет заработать… Он еще станет знаменитым на всю страну, и все, кто раньше посмеивался над ним и ставил ему подножки, приползут к нему на коленях!

От былых авантюр у Эйба остались кое-какие сбережения, и он с жаром принялся за работу. В мэрии города ему неохотно дали разрешение использовать эти холмы в качестве естественного театра. Эйб оборудовал на склонах сиденья для зрителей и ступеньки и выстроил внизу небольшой сарай для реквизита. Там же будут сидеть актеры, ожидая своего выхода, мудро рассудил он. Эйб хотел сохранить максимальную близость к природе, ведь именно в этом и состояла изюминка его проекта «Театр под открытым небом». Благодаря теплому климату Феникса представления можно было устраивать почти круглый год, и Эйб заранее предвкушал, сколько денег он заработает в первый сезон.

К сожалению, радужные прогнозы Эйба не оправдались. Поначалу жители Феникса и близлежащих городков проявили некоторый интерес к его начинанию, но в целом Эйб переоценил стремление своих земляков к культуре. К тому же его постановки и актеров трудно было назвать профессиональными, и все больше и больше зрителей отдавали предпочтение телевизионным шоу.

Все же в отличие от предыдущих проектов Эйба, которые закончились полным провалом, с греческим театром ему повезло больше. Разбогатеть и прославиться с его помощью Дорину не удалось, однако небольшой стабильный доход театр приносил. Часто в выходные от нечего делать к нему заглядывали целые компании, и сбор в эти дни бывал достаточно велик, чтобы вселить в сердце Эйба надежду на лучшие времена. Однако порой им приходилось играть для пяти – десяти зрителей, и Эйб приходил в отчаяние.

Особенно чувствительный удар Эйбу Дорину нанесла Сильвия, звезда всех его постановок. Роскошная черноволосая дива с низким завораживающим голосом и пышной грудью два года была приманкой для многих добропорядочных отцов семейств. Костюмы Сильвии всегда были подчеркнуто соблазнительны – она охотно демонстрировала свое тело, надеясь, что рано или поздно найдутся желающие вытащить ее из этой дыры.

И расчет Сильвии оправдался. Театральный критик из Чикаго, гостивший в Фениксе у своей сестры, так пленился упругой грудью Сильвии и ее томными с поволокой глазами, что предрек ей будущее великой актрисы и увез с собой, показывать ее большому миру. Известно, что через три года Сильвия, чьи актерские способности совершенно не соответствовали размеру груди, вышла замуж за владельца книжного магазина, тихого кроткого человека, которого третировала потом всю свою жизнь. Впрочем, к нашей истории это не имеет никакого отношения.

А отношение имеет то, что безутешный Эйб Дорин всерьез подумывал о закрытии своего детища. Он подозревал (и не без основания), что без Сильвии на его спектакли вообще никто не будет ходить. Но другие актеры убедили Эйба попробовать еще раз. Требовалось лишь подыскать замену примадонне.

Кирк Руперт, агент по продаже автомобилей, красавец мужчина с греческим профилем и смоляными кудрями, игравший у Эйба все главные роли, привел в труппу свою знакомую. Как оказалось впоследствии, таким нехитрым способом он надеялся завоевать благосклонность девушки. Но Лиз Морадо, несмотря на юный возраст и нежное личико, хорошо знала себе цену. Лиз получила работу, а бедный Кирк остался ни с чем и мог изливать свою страсть лишь на сцене.

В первую же неделю Эйб понял, что Лиз – настоящая находка. Она была не менее красива, чем Сильвия, и обладала небывалым врожденным изяществом. Она абсолютно ничего не боялась и никого не стеснялась. Ей было все равно, сколько зрителей пришло на спектакль – десять или сто. Она не обращала на них никакого внимания, однако никогда не забывала о том, что слова нужно произносить отчетливо и громко и что долго стоять к зрителю спиной не рекомендуется.

В первый раз Лиз вышла на сцену так, как будто привыкла делать это всю жизнь. Такая непринужденность была удивительна для двадцатилетней девушки, которая, по ее собственному утверждению, никогда не занималась актерским мастерством. Однако Эйб знал, что в этой профессии, как ни в какой другой, талант может заменить любую подготовку.

Больше всего Эйба поражала способность Лиз к перевоплощению. Когда он увидел ее в первый раз и попросил прочитать монолог Елены Прекрасной из его новой пьесы «Парис», он тут же отметил про себя, что девочка неплохо смотрится. С этими светлыми волосами и тоненькой фигуркой она была очаровательна в роли страдающей красавицы. Однако его пьесы изобиловали и другими героинями – страстными, неистовыми, чувственными, способными разрушить мир ради достижения собственных целей. Эйб не сомневался, что в них Лиз будет смотреться блекло.

Однако первая же роль Медеи, женщины, идущей на преступления ради любви мужчины, доказала, что Лиз в состоянии преображаться до неузнаваемости. Куда подевалась хрупкая трогательная девочка с глазами, полными слез? Неистовая фурия металась по сцене, как будто в Лиз вселился демон, стоило ей только примерить черный парик.

Одним словом, она быстро вытеснила Сильвию из памяти их постоянных зрителей. У нее появились поклонники, и Кирк Руперт остался с носом. Лишь поцелуи и объятия на сцене утешали его, больше на него долю ничего не доставалось.

За полтора года в театре Эйба Дорина Лиз научилась гораздо меньшему, чем могла бы научиться под руководством более опытного и талантливого режиссера. Но она хотя бы перестала отчаянно жестикулировать и бегать по сцене, и невзыскательная публика была ею вполне довольна. Сама Лиз была счастлива. У нее теперь была интересная работа, стабильный заработок, крыша над головой и возможность развлекаться каждый вечер. Ничего другого она и не требовала.

– Вы играли сегодня отвратительно! – отчеканил Эйб, заходя в импровизированную гримерку актеров, устроенную между складом декораций и шкафом для костюмов.

Это была небольшая душная комнатка без окон, с продавленным диваном, парой разломанных стульев и огромным трюмо, у которого вместо одной ножки был подложен кирпич. Перед трюмо стоял маленький круглый стульчик на вертящейся ножке, личная собственность Лиз. Ей нравилось крутиться на нем перед зеркалом, водить пуховкой по лицу и воображать себя великой актрисой, которую на выходе поджидает толпа поклонников и репортеров.

Естественно, фантазировала она лишь тогда, когда в гримерке больше никого не было. Такое, к сожалению, случалось нечасто. Например, сейчас почти вся труппа набилась в комнатку, чтобы выслушать очередную нотацию Эйба. Кому-то досталось место на диване, кто-то устроился на полу, а Лиз по праву примы гордо восседала на своем стуле.

– Вы были отвратительны! – бушевал Эйб. – Не понимаю, как зрители досидели до конца!

Лиз украдкой зевнула. Каждый раз одно и то же. Спектакль для Эйба – сплошное мучение. Ему кажется, что актеры намеренно искажают его замысел, путают слова, совершают ошибки, вроде той, когда Кирк сегодня произнес целый монолог спиной к зрителям. Но ведь они все равно стараются. К тому же разве приятно играть для десятерых зрителей, когда твой заработок целиком и полностью зависит от кассового сбора? Тот же Кирк может быть спокойным, он продает машины в салоне и получает комиссию, а что делать ей? Становиться подружкой какого-нибудь состоятельного толстяка?

Лиз поежилась. Она-то знает, кто был бы не против взять ее на содержание. Например, Мистер Гриффин, владелец сети городских аптек. Столько раз приглашал ее ужинать и намекал, что готов помочь юному дарованию. А у самого жена, четверо детишек и огромная бородавка на носу. Брр.

Лиз хихикнула, вспомнив, как изящно отделалась от приставаний мистера Гриффина. Но ее легкомысленный смешок привлек внимание Эйба. Причем не только внимание, но и гнев.

– А ты, Лиз! – воскликнул он. – От тебя я такого не ожидал!

– В чем дело? – возмутилась она. – Я ничего не забыла…

– Да, ты была как всегда чудесна, – закивал Эйб, – и как всегда пялилась в зал! Сколько раз говорить тебе, что ты собьешься, если будешь разглядывать зрителей!

– Не собьюсь, – буркнула Лиз.

Она знала, что Эйб совершенно прав. Она должна играть для зрителей, смотреть в их сторону, а не рассматривать их. Но в последнее время ей стало интересно приглядываться к людям, которые пришли на спектакль. Их одежда, лица, еда, которую они приносили с собой, чтобы поглощать во время представления (Эйб даже это позволил, лишь бы привлечь зрителей) – все подвергалось детальному изучению. Удивительно, как она до сих пор не сбилась. Пора это прекращать. Эйб разорвет ее на части, если она испортит спектакль.

Каждый раз Лиз обещала себе, что будет концентрироваться только на тексте и партнерах. Но игра не поглощала все ее внимание, как полтора года назад, а слова настолько въелись в ее подсознание, что Лиз не требовалось помнить, что ей нужно произносить в следующий момент – губы и язык действовали сами по себе. Следовательно, у нее оставалась масса свободного времени, чтобы заняться изучением лиц. Кто пришел посмотреть на нее в этот раз?

Лиз украдкой улыбнулась, стараясь не попасться на глаза Эйбу, который в пух и прах разносил игру другого актера. Сегодня ей повезло. Среди зрителей был один человек, на чье лицо нельзя было не посмотреть. Она видела его впервые. Такой же черноволосый, как Кирк, только гораздо смуглее. Лиз не уловила деталей, для этого незнакомец сидел слишком далеко, но у нее сложилось впечатление, что он очень красив. Он разительно отличался от всех, кто окружал его. Кажется, справа от него сидел обжора Джейкоб Брамс, такой толстый, что едва помещался на скамейке. Как всегда Джейкоб поедал чипсы и, наверное, громко хрустел. Лиз удалось заметить, как пару раз незнакомец недовольно отодвинулся от него.

Лиз поймала себя на мысли, что ей было бы интересно посмотреть на этого мужчину вблизи. Любопытно, что он делает в Фениксе и зачем пришел смотреть их псевдогреческое представление. Но было бы глупо бросаться к нему прямо со сцены с расспросами. Лиз уже успела неоднократно убедиться в том, что элементарное любопытство с ее стороны расценивается мужчинами как приглашение продолжить знакомство в более романтической обстановке…

Резкий стук в дверь прервал и ее размышления, и гневные разглагольствования Эйба.

– Кто там? – раздраженно крикнул он.

Стук повторился. Эйбу пришлось подойти к двери и лично открыть ее. Судя по его величаво-оскорбленному виду, незваного гостя ожидали всяческие неприятности. Сейчас глава «Театра под открытым небом» обрушит на несчастного весь свой праведный гнев.

Все были удивлены, когда Эйб, открыв дверь и увидев, кто за ней стоит, съежился, словно надувной шарик, из которого выпустили воздух.

– Чем могу служить, сэр? – угодливо пробормотал он, и все актеры поняли, что в их скромную гримерку постучала действительно важная персона.

– Я бы хотел поговорить с мисс Морадо, – раздался властный мужской голос. – Она играла Ариадну сегодня.

У Лиз по телу пробежал приятный холодок. Ни у кого из ее знакомых не было такого изумительного голоса с повелительными интонациями. Этот человек явно привык приказывать. Эйб Дорин, который обычно очень сурово относился к поклонникам Лиз из страха, что она повторит судьбу Сильвии, даже пикнуть не посмел.

– Она здесь, – проговорил он и чуть ли не согнулся в поклоне. – Проходите.

Лиз прыснула в кулачок. Ей не терпелось посмотреть на человека, который одной фразой сумел сотворить такое с грозным Эйбом. Дорин шагнул в сторону, и обладатель интригующего голоса и властных манер вошел в комнату. Это был тот самый мужчина, который привлек ее внимание на спектакле.

Насчет его красоты она не ошиблась – он был настолько хорош собой, что аж дух захватывало. Правильные черты лица без единого изъяна: высокий гладкий лоб, ровный нос с небольшой горбинкой, надменная линия губ, твердый подбородок, чуть выступающие скулы. И совершенно невозможные глаза, продолговатые, сверкающие ослепительной сталью из-под черных бровей. Они поразительно смотрелись на столь смуглом лице и сразу обращали на себя внимание. Но достоинства незнакомца на этом не заканчивались. Он был идеально сложен – крепкий, широкоплечий и в то же время необыкновенно стройный. Одежда прекрасно сидела на нем. Кирк Руперт, признанный красавчик и законодатель мод Феникса, выглядел деревенским увальнем по сравнению с незнакомцем.

Все девушки застыли на месте, не сводя с него глаз. А он смотрел исключительно на Лиз, и девушка невольно отметила про себя, что никогда еще мужчина не разглядывал ее с таким странным выражением. Она поежилась. Несмотря на всю привлекательность незнакомца, ей стало не по себе от его пронизывающего взгляда.

– Вот мисс Морадо, – проблеял Эйб где-то у двери. – Наша дорогая Лиз.

– Я бы хотел поговорить с ней наедине, – процедил незнакомец.

Казалось, что он едва шевелит губами, однако слова были произнесены четко и громко.

– Конечно, конечно, – закивал Эйб и первым выскочил за дверь.

Все последовали его примеру. Никому в голову не пришло возмутиться. Через минуту Лиз и незнакомец остались одни.

Девушка с вызовом смотрела на него. Ей не понравилось ни выражение его лица, ни манера распоряжаться так, словно все вокруг ему принадлежит. Если этот нахал надеется таким образом произвести на нее впечатление, у него ничего не выйдет! Лиз плотно сжала губы и приготовилась дать незнакомцу отпор. Он еще пожалеет о том, что заявился сюда как король!

А мужчина тем временем изучал ее лицо с тем же холодным любопытством. Девушка не выдержала.

– Что вам от меня надо? – спросила она, и можно было не сомневаться, что она постаралась произнести это как можно более презрительно.

Мужчина поднял одну бровь и усмехнулся. Он словно размышлял, стоит ли ему тратить время на эту нахалку и не проще ли будет стереть ее с лица земли. Лиз вскочила со стула. Ни один человек в мире не имеет права смотреть на нее так, как будто она грязь под его ногами!

– Знаете что, – прошипела она, – проваливайте из моей гримерки. Чтобы духу вашего тут не было!

Она могла торжествовать. Ее неожиданный выпад возымел свое действие. Мужчина невольно отшатнулся, когда она подступила к нему со сжатыми кулачками.

– Погодите, – сказал он, и выражение его лица немного смягчилось. – Я не хотел вас обидеть.

Лиз спрятала руки за спину.

– А что вы хотели? – поинтересовалась она, смело глядя ему в глаза.

Мужчина улыбнулся, и Лиз почувствовала, как ее сердце проваливается куда-то очень глубоко. Когда он вел себя вызывающе, она могла противостоять его красоте, но его улыбка выбила почву у нее из-под ног.

Не буду поддаваться, сказала она мысленно. Подумаешь, красавец. Кирк ничуть не хуже.

Но здесь Лиз кривила душой. Кирк не шел ни в какое сравнение с этим человеком. И если незнакомец не был бы так недоброжелательно настроен, она бы немедленно пала к его ногам…

– Вообще-то я хотел пригласить вас поужинать, – небрежно заметил мужчина, как будто не сознавая, какой эффект его неотразимая внешность производит на бедную девочку.

Лиз раскрыла рот. Выходит, все это представление было затеяно лишь для того, чтобы пригласить ее в ресторан? За такое поведение он заслуживает только отказа. Гордого и презрительного «нет».

Девушка подняла глаза на своего неожиданного поклонника и поняла, что не сможет отказать этому мужчине. Она же потом будет всю жизнь себя упрекать. К тому же ей до безумия интересно, кто он такой и что делает в их захолустье.

– Хорошо, – кивнула она. – Давайте встретимся в девять часов у «Шальной розы».

Это был ее любимый ресторанчик, где все ее знали и относились к ней как к настоящей звезде. Ее поклонники сражались за право пригласить ее в «Шальную розу» или хотя бы сесть рядом с ней за столик и угостить чем-нибудь.

Незнакомец снисходительно улыбнулся.

– Я буду ждать вас в половине десятого в фойе «Астории», – бросил он и, не прощаясь, вышел из гримерки.

Лиз была в ярости. Он обращается с ней так, словно она его собственность! Он пришел просить ее об ужине, но разве так добиваются свидания с актрисой? Он должен был умолять, восторгаться ее талантом, исполнять все ее прихоти, а он… просто сообщил ей время и место и ушел, даже не сказав «до свидания». Невоспитанный мужлан!

Девушка опустилась на свой любимый стул и немного покрутилась на нем. Если отбросить в сторону задетое самолюбие, визит этого человека и предстоящий ужин можно считать настоящим приключением. Откуда ни возьмись, появляется мужчина, прекрасный, как сказочный принц, и загадочный, как миллионер инкогнито, и распоряжается ею так, словно она его одалиска. Было отчего прийти в волнение, даже если тебя тяжело назвать романтической особой!

После всех этих размышлений гнев Лиз как рукой сняло. Ее пригласили не куда-нибудь, а в «Асторию», самый дорогой ресторан города, мимо которого она ходила столько раз и чьи сверкающие огни всегда вызывали в ее сердце низменную зависть. Неужели теперь блестящие двери рая распахнутся и перед ней? Уже за одно это незнакомцу следует сказать «спасибо».

Надеюсь, он не рассчитывает на мою благодарность после ужина, нахмурилась Лиз. О, пусть только попробует! Я его уничтожу!

В этом решительном настроении ее застали друзья-актеры и Эйб Дорин. Всех снедало легко объяснимое любопытство.

– Сегодня вечером я иду с ним в «Асторию»! – торжественно объявила Лиз, отмечая и досаду Эйба, и ревность в глазах Кирка, и зависть на лицах девушек.

– Будь осторожнее, – вздохнул Эйб. – Мне этот тип не понравился.

– Мне тоже, – заявил Кирк, свирепо вращая белками. – Если он попробует хоть пальцем к тебе прикоснуться…

– Разберусь и без твоей помощи, – отрезала Лиз и повернулась к трюмо. До назначенного времени осталось всего лишь два с половиной часа. Ей нужно подготовиться к свиданию!

Вначале Лиз хотела поставить незнакомца в неловкое положение и надеть старые джинсы и рубашку с заплатами на локтях. Пусть объясняется с охраной, почему такая оборванная мисс пытается войти в обеденный зал самого дорогого ресторана Феникса. Но потом естественное желание выглядеть красиво возобладало, и Лиз решила, что для такого случая как раз подойдет ее единственное платье, которое с небольшой натяжкой можно было назвать вечерним. Распрощавшись с Эйбом и остальными, Лиз стремглав бросилась к себе домой, в маленькую облезлую квартирку на окраине Феникса. Не самое подходящее жилье для звезды, но единственное, которое Лиз могла себе позволить…