Текст книги "Табу на любовь, или Сломай меня"

Глава 11

Руслан

Спланировав эту спонтанную вылазку на природу, я думал узнать больше о Дарине. В итоге это она во мне ковыряется. Вытаскивает то, что покрылось толстым слоем пыли, окунает в пропитанные горечью воспоминания и заставляет жалеть о прошлом.

Я обещал Вере защитить ее, но не справился. На сборах в Подмосковье пот глотал вместо того, чтобы осадить тех дур на вечеринке. В глаза потом долго не мог смотреть понадеявшейся на меня девчонке. Стыдно было.

– Ты его избил?

– В мясо, – жестко цежу, наверняка пугая Рину клубящейся во мне чернотой, и цепляюсь за слишком яркие до сих пор детали.

Светлый зал нашей спортивной академии. Вышедший на десять минут переговорить с кем-то из Минспорта тренер. Красные запыхавшиеся пацаны, столпившиеся у кулера. И Леха, открывающий дверь с ноги.

– Какого ты с Веркой замутил у меня за спиной?

– На хрен ты куриц из ее старой школы на тусу притащил?

Обмениваемся яростными воплями и схлестываемся дикими взглядами. Порвать друг друга готовы. Это уже не драчка за внимание матери, это две секунды до жестокого кровопролития.

И, если пару лет назад брательник легко бы втоптал меня в мат и раскатал по покрытию, то сейчас он больше не представляет для меня серьезной угрозы. Когда-то Леха тоже показывал весьма приличные результаты, но потом связался с плохой компанией, начал употреблять что-то психотропное и растерял все свои навыки.

– Ты берега путаешь, малой. Я тебя урою!

– Урывалка не выросла.

Отбиваю едко и одним резким движением сшибаю брата с ног. Никогда не понимал этих понтов с канатами, если соперник десять раз успеет рассчитать траекторию твоего приземления и даже выпьет чашечку кофе, пока ты летишь.

– Сука ты, малой!

– А ты слабак! Не мог со мной напрямую разобраться – че до девчонки доколупался?

– Она заслужила!

– Чем? Тем, что у тебя маленький член и хреновый характер.

Изучив слабые места Лехи, вроде раздутого эго и непомерного самолюбия, я давлю на самую больную точку, и он моментально прет на поводу у импульсов, намереваясь меня размазать. Машет руками, как ветряная мельница – крыльями, слишком много энергии расходует и не видит ничего, кроме ослепляющей жажды мести.

– Урод ты, брательник.

Умудряюсь еще что-то сказать прежде, чем снова сваливаю его на мат. Усаживаюсь сверху, загоняя в капкан, не позволяю двигаться и прощаюсь с остатками здравомыслия.

Перед физиономией маячит образ зареванной Верки, и я не справляюсь с вихрем безумных эмоций. Осыпаю Леху градом ударов, впечатываю кулак в челюсть, повреждаю нос и, кажется, пару ребер.

Ничего уже не соображаю. Пьянею от обилия темно-алой крови на пальцах и никак не могу ею напиться. Таким дурацким способом восстанавливаю справедливость, и по фиг, что мое запоздалое правосудие не залечит Верины раны.

– Стой, Бекет, стой! Ты че творишь?! Тормози!

В самый разгар мочилова в наш с братом внутрисобойчик вмешивается тренер. Я пропускаю его появление, а он хватает меня за шкирку и оттаскивает от харкающего кровью Лехи. Отвешивает звонкий подзатыльник, пинками сгоняет с ринга, не позволяя обернуться, и заталкивает в тренерскую, запирая дверь на ключ.

Вдыхаю. Выдыхаю. Озираюсь.

Связка медалей на гвоздике, куча кубков в шкафу за стеклом, моя последняя грамота в рамке на столе – на самом видном месте.

Багровая пелена медленно отступает. На смену ей приходит жгучий стыд. Я ведь не только себя – Борисыча тоже подвел.

– Тренер, я…

– Молчи.

Мгновенно реагирую на скрежет ключа в замке и сразу же осекаюсь от стали в глухом хриплом голосе наставника.

– Не, Руслан, если ты хочешь сломать карьеру, ты так и скажи. А то я, как болван, бегаю, с важными дядями за тебя разговариваю, а ты норов держать в узде не можешь.

– Не хочу, – высекаю тихо и не верю тому, что в следующую секунду произносит Борисыч.

– Будешь такие финты в Штатах откалывать, тебя быстро попрут обратно.

– В Штатах?

– Лос-Анджелес. Поедешь?

– Конечно!

Улыбаюсь, как ребенок, которому вместо наказания внезапно вручили сахарную вату. Испытываю ни с чем несравнимую радость и кидаюсь сгребать тренера в медвежьи объятья. Это он сделал из меня толкового бойца, отшлифовал острые грани и помог моей мечте превратиться в быль.

– Ну, хватит, хватит. Задавишь. Не подведи меня там, чемпион.

– Не подведу, Борисыч. Будь уверен.

Расцепив хватку, я благодарно жму наставнику руку и вываливаюсь на улицу, полный эйфории. Легкость бурлит под кожей, будоражит кровь и грозит поднять тело ввысь, только вот суровая реальность быстро придавливает меня обратно к земле.

В нескольких метрах от входа в академию стоит карета скорой помощи, на каталке морщится от боли перемотанный в нескольких местах Леха, а рядом суетится мама. Наворачивает круги вокруг хмурого медбрата, непрестанно кусает губы и кому-то звонит. Бормочет что-то бойко в трубку и осекается, напарываясь на меня.

Фиксирует стесанные в хлам костяшки и сразу же все понимает. Сдавленно ойкает, роняет сумку на асфальт и подносит пальцы ко рту.

– Руслан…

Мотнув башкой, я прогоняю неприятные воспоминания. Сосредоточиваюсь на замершей рядом Дарине. Подвигаюсь к ней ближе. Наматываю шелковые волосы на кулак, как того требует внутренний зверь, и негромко спрашиваю.

– Почему ты сразу не призналась, что Леха – твой муж?

– А это разве что-то бы изменило между нами?

– Вряд ли.

Озвучиваю известную нам обоим истину, а Ринка лишь горько ухмыляется и отшатывается. Закручивает крышку термоса, ставит одну чашку в другую, смахивает пожухлые травинки с пледа. А я пристально слежу за ее мягкими осторожными движениями и борюсь с самим собой.

В этот момент испытываю некую солидарность к брату. Получи я такую возможность, я бы тоже присвоил девчонку. Неважно угрозами, уговорами или шантажом. Есть в ней что-то такое, что по щелчку включает инстинкт охотника и заставляет приступить к осаде неприступной крепости, пока та не выбросит белый флаг.

– Поехали.

Рывком поднимаю Дарину на ноги, подталкиваю ее к автомобилю и сам сгружаю вещи в багажник. До боли стискиваю руль и не думаю о последствиях, вплывая на парковку жилого комплекса, где купил квартиру. Снова превращаюсь в зеленого пацана, у которого гормоны перехлестывают через край и мозги капитально барахлят. Вместо слов издаю какое-то нечленораздельное мычание и окончательно теряю облик взрослого рассудительного мужчины.

Да и Ринка мало чем от меня отличается. Жмется ко мне в кабине лифта, запуская необратимые реакции, выводит странные узоры на тыльной стороне ладони и дышит длинно и глубоко, как будто бежала марафонскую дистанцию. Цепляется за плечи, когда оказываемся внутри моей берлоги, царапается, как дикая кошка, и начинает мелко дрожать, стоит мне дернуть молнию олимпийки.

– Только ты меня собери по кусочкам после того, как сломаешь. Пожалуйста, – просит жалобно и сама же палец ко рту прикладывает, призывая молчать.

В этот раз все случается слишком быстро, словно мы оба боимся куда-то опоздать. Двигаемся лихорадочно и порывисто. Скидываем так сильно мешающую сейчас одежду. Помечаем друг друга жадными прикосновениями. И растворяемся в ослепительной вспышке, оглушающей нас двоих.

Пожалуй, если на нас сейчас обвалится потолок или обрушится смертоносный цунами, мы и этого не заметим. Так торопимся достигнуть пика и распасться на мириады безвольных атомов.

– Руслан…

Хрипло стонет Дарина мне прямо в губы и выгибается дугой, впечатанная острыми лопатками в стену. Я же спустя пару минут ее догоняю и прислоняюсь влажным лбом к ее лбу, забывая вытолкнуть воздух из легких. Немею от опутывающей каждую клеточку истомы и старательно отрицаю, что размазывает. Раскатывает асфальтоукладчиком. Уничтожает.

– Чай будешь?

– Да. С мятой, если есть. Только сначала в душ.

С большим трудом слоги в слова трансформирует и бредет в ванную, слегка пошатываясь. Хрупкая настолько, что за грудиной щемит.

Моется долго. Так, что я успеваю вскипятить воду, досчитать до ста и обратно и пожалеть о том, что никогда не курил. Возвращается в моей рубашке на голое тело, а я, как малолетка, смотрю на облепляющую плавные изгибы ткань и гулко сглатываю.

Пульс колошматит в висках. Сердце дубасит грудную клетку. Система функционирует с колоссальными перегрузками. А Рина как будто ничего не видит. Принимает из моих рук горячую чашку, забирается на подоконник и смакует травяной чай.

Идеальное, мать его, творение неизвестного скульптора. Грех во плоти.

– Ты за что-то мстишь брату? – снова начинает во мне копаться, отчего я недовольно морщусь. Скребу ногтем по отросшей щетине и все-таки выцеживаю глухое.

– Нет.

– Соревнуешься?

– Не знаю.

Врать не хочу. У меня и, правда, нет однозначного ответа на ее прямолинейный вопрос. Воровать друг у друга трофеи вошло у нас с Лехой в привычку. Я не помню, кто первый начал это противостояние, но с каждым годом оно становилось ожесточеннее, а методы – более изощренными.

– Значит, для тебя я – просто приз. Вещь. Один из способов, чтобы утереть нос брату. Верно?

Вздергивает высоко подбородок, отставляя в сторону чашку, а меня наш разговор отчего-то дико злит. Поднимает со дна души волну необъяснимого протеста и вынуждает сжимать руки в кулаки. И я почти отклеиваюсь от пола, намереваясь стащить девчонку с подоконника и как следует ее встряхнуть, когда трель дверного звонка начинает долбиться в барабанные перепонки.

Запал исчезает. Хочется обнять испуганную Рину, плотнее запахивающую полы рубашки. А вместо этого приходится встречать незваного гостя.

Кого там, блин, принесло?

Глава 12

Дарина

Понимаю, что нарываюсь, но все равно пру напролом. Задаю Руслану вопросы, которых не имею права задавать. Расплескиваю чай по подоконнику и поднимаю наше противостояние на новый уровень. Почему-то в груди свербит, в носу щиплет, и я до противного тремора боюсь услышать, что для Бекетова я просто очередная игрушка, которую он хочет отобрать у брата.

– Дарина! – предупреждает угрожающе и шумно тянет воздух ноздрями, отчего я начинаю дрожать еще сильнее. Поджимаю пальцы на ногах, корябаю ногтями кожу ладоней и методично прокручиваю в голове обидные слова, которым не суждено прозвучать.

Дзинь. Дзинь. Дзинь.

Кто-то с завидным упорством мучает дверной звонок, а меня кидает в холодный пот. Паника скручивает суставы, и я зябко ежусь, представляя, что будет, если в квартире Руслана появится Алексей.

Армагеддон. Чума. Апокалипсис.

– На кой пришла?

– Зачем так грубо?

– Не помню, чтобы я тебя звал.

– Ты не один, что ли?

Из коридора доносится мужской с женским голоса, и я судорожно выдыхаю. Страх постепенно улетучивается, и я, как любая нормальная девушка, поддаюсь любопытству. Торопливо пересекаю кухню и привстаю на цыпочки, выглядывая в проем.

Взору открывается любопытнейшая картина. На коврике у входа стоит блондинка с кукольной внешностью, крепко держит за ручку огромный чемодан ярко-розового цвета и удивленно хлопает огромными ресницами, практически достающими до тонких изогнутых бровей.

Осекается, замечая мою полуодетую персону. Поливает едким взглядом, выказывая пренебрежение, но подбородка не опускает. Бросается на амбразуру, выкладывая главный козырь.

– Руслан, я беременна.

– И что?

– Как, что? У меня будет ребенок.

– Отлично. Дохляку своему это скажи, пусть порадуется.

Скрестив руки на груди, скептически цедит Бекетов и явно не планирует пускать бывшую пассию дальше порога. Но и исходящий от него холод, способный заморозить пару материков, ее не смущает. Девушка сильнее цепляется за чемодан и не оставляет попыток воззвать к отсутствующей у бойца совести.

– Неужели ты позволишь ребенку расти без отца?

Смотрит снизу вверх жалобно, а меня по какой-то необъяснимой причине затапливает волной ядовитой ненависти. Швыряет в клокочущую черную бездну и превращает в фурию, которой я никогда не была.

– Кхм, – прокашлявшись, я приближаюсь к застывшему Руслану и мягко обнимаю его за талию, прислоняясь щекой к каменному плечу. – Я одного понять не могу.  Фиктивная беременность – это, что, самый действенный способ вернуть бывшего, по мнению тупых блондинок и журнала «Космополитен»?

Хоть и к Бекетову обращаюсь, но стараюсь больнее уколоть эту модель недоделанную с силиконовыми варениками. Не знаю, откуда во мне столько злобы, но она концентрируется в солнечном сплетении и переливается через край, хлестнув перекошенную девушку.

И, пока та подыскивает достойный ответ, Руслан издевательски ухмыляется и накрывает мои пальцы своими большими ладонями. Делится теплом, заполняя образовавшиеся внутри пустоты, и в противовес ласковым жестам жестко чеканит.

– Смирнова, если ты не догнала с первого раза, повторю для особо одаренных. Тебе здесь не рады. Забирай свой хлам и проваливай на хрен.

– Но…

– Вопросы отцовства решай с тиктокером своим прилизанным. Меня не впутывай.

Скандал затухает, так и не успев разгореться, и уже спустя пару минут мы с Бекетовым остаемся наедине. В воздухе висит аромат сладковатых тяжелых духов, сердце колотится нестройно, и я пытаюсь ослабить хватку и отшатнуться, Но Руслан не отпускает.

Разворачивается круто, оттесняет меня к стене и фиксирует запястья высоко над головой. И я чувствую себя глупой бабочкой, пришпиленной к стенду.

– И что это было, Дарина?

– Просто помогла тебе избавиться от надоедливой бывшей.

– Просто?

– Просто.

Повторяю, как идиотка за Бекетовым, и упорно отказываюсь признавать, что совсем недавно меня на части рвало от дикой всепоглощающей ревности. Никогда не замечала за собой подобных собственнических порывов, а сейчас готова в волосы вцепиться замаячившей на горизонте сопернице.

Позорище.

– Ты плохо на меня влияешь, – немного помедлив, заключаю негромко, и задыхаюсь, когда Руслан свободной рукой разводит в стороны полы едва прикрывающей мое тело рубашки.

– Ты даже не представляешь, насколько плохо.

Вру, конечно. И вовсе Бекетов меня не портит. Напротив, вытаскивает наружу то, что я сама глубоко закопала. Заставляет чувствовать себя желанной и важной, на уровне инстинктов угадывает малейшие потребности и напоминает, что я, в первую очередь девушка.

Слабая, хрупкая, ранимая. Плавящаяся в руках опытного мужчины, как воск.

Впервые за долгое время я не ощущаю себя ущербной. Не думаю, что веду себя как-то вызывающе, не опасаюсь сказать чего-то лишнего или неправильно ухватиться за одну из десятка совершенно одинаковых вилок в ресторане.

И эта призрачная свобода, которая есть у меня только в стенах квартиры Руслана, окрыляет, пьянит и вызывает слишком стойкое привыкание.

– Что бы ни случилось, знай – все это было по-настоящему, – все еще переживая отголоски накрывшего меня удовольствия, едва уловимо вышептываю и цепляюсь за плечи продолжающего прижимать меня к себе мужчины.

– Значит, ты замутила со мной не ради скандального интервью? Забацала бы прямой эфир с каким-нибудь популярным блогером, получила бы неплохой гонорар, купила бы домик с яхтой на Майорке.

Дразнит. Провоцирует. Трется своим носом о мой. А еще улыбается так по-мальчишески искренне, что меня топит в океане нежности. Заслонки какие-то сдергивает, что-то светлое высвобождает, покоряет.

– Нет.

Отчаянно машу головой и громко смеюсь от коктейля переполняющих меня эмоций. Буйная радость с легкой грустью, надежда, перемешавшаяся с суровым скептицизмом, а еще вера в лучшее.

До отъезда у меня остается сорок минут, и я не намерена терять ни одной. Драгоценной. Так что я жадно очерчиваю татуировки Бекетова кончиками пальцев, по очереди целую ключицы, подбородок, скулу и возвращаюсь на облюбованное место на подоконнике.

– Карандашик не одолжишь, чемпион?

Захватив по пути блокнот, с которым я крайне редко расстаюсь, я нахожу пустую страницу, выцарапываю у Руслана грифель и уплываю в мир линий, штрихов, полутонов. Рука порхает по листу с немыслимой скоростью, и я сама удивляюсь, насколько реалистичным получается портрет бойца.

Лоб высокий. Ровный прямой нос. Массивная челюсть. И упрямый взгляд темно-карих глаз.

– Почему ты вышла замуж за моего брата, Рина?

Выбрав благоприятный момент, когда я наиболее уязвима, вкрадчиво интересуется младший Бекетов, я же вздрагиваю. Слишком сильно надавливаю на карандаш, царапаю ни в чем неповинную бумагу и выцеживаю совсем не подходящее девушке ругательство сквозь зубы.

Моргаю озадаченно. Тру переносицу и пытаюсь восстановить снабжение кислородом организма.

– Давай поговорим об этом позже. Возможно, мне понадобится бутылка неразбавленного виски или кубинский ром. Пока я не готова.

Жду, что Руслан будет добиваться от меня ответа любым способом, но он снова меня удивляет. Спокойно принимает мой отказ, приближается и утыкает свой взор в рисунок. Кивает одобрительно, гладит рассеянно по волосам и идет следом, когда я принимаюсь собирать раскиданную по всей квартире одежду.

И, как бы сильно мне ни хотелось остаться в берлоге Бекетова-младшего навечно, но нужно отдирать себя от него и уезжать. Пока его невесомые, ласковые, словно крылья бабочек, прикосновения окончательно не сломили мою слабую волю.

– Геля.

– Дарина Николаевна.

– Алексей Викторович дома?

– Будет через пятнадцать минут.

– Спасибо.

Вывалившись из такси, я торопливо допрашиваю горничную, старательно полирующую поверхность платяного шкафа, и вихрем взмываю наверх, чтобы методично уничтожить даже малейшие намеки на измену. Кажется, я насквозь пропахла Русланом, и мне срочно нужно избавиться от его запаха, въевшегося в кожу. Заменить бергамот с лаймом на привычную клубнику со сливками и добавить каплю ванили.

Знать бы еще, куда деть лихорадочный блеск выдающих меня с головой глаз…

Душ принимаю в рекордно короткие сроки. По сложившемуся ритуалу запихиваю вещи в стиралку, успеваю соорудить на голове тюрбан из полотенца и заварить черный чай с мятой прежде, чем грохнет о стену тяжелая кухонная дверь.

Странно, но я даже не вздрагиваю. Поправляю упавшую на лоб влажную прядь и равнодушно озвучиваю вопрос.

– Чаю?

– Сама пей.

Грубо осекает меня Алексей и наворачивает круги по комнате, крича в трубку что-то про поставку алкоголя и неустойку, которую обязательно нужно взыскать с какого-то безалаберного ди-джея.

  Я в это время неторопливо цежу жидкость, горячей лавой спускающуюся по пищеводу, и плотнее запахиваю полы белоснежного халата. Хоть на коже нет ни единого синяка, ни царапины, мне повсюду чудятся метки-клейма от губ Руслана. И это сумасшествие надо скорее заканчивать. Потому что рано или поздно я непременно спалюсь, проколюсь на какой-то мелочи, и муж сотрет меня в порошок.

– Дарина!

Леша требовательно меня окликает, вырывая из тревожных мыслей, и недовольно проходится взглядом по лицу, лишенному следов макияжа. Он не слишком-то любит меня вот такую домашнюю, а я совсем не парюсь по этому поводу.

Будь моя воля, я бы с радостью уступила свое место желающей пробиться наверх модельке из провинции. Но Бекетов отчего-то вцепился именно в меня мертвой бульдожьей хваткой.

– У тебя есть несколько часов. Приведи себя в порядок и соберись к семи.

– Что надеть?

– Что-нибудь уместное для открытия ночного клуба. Моего клуба.

С торжествующей улыбкой сообщает супруг, которого распирает от неимоверной гордости, но долго наслаждаться триумфом у него не получается. Уже в следующую секунду начинает трезвонить его мобильный, кто-то на том конце провода что-то испуганно лепечет в трубку. Ну, а я исчезаю из поля зрения Алексея, чтобы выбрать подходящий наряд и нанести загадочную дымку на веки.

В общем, спустя оговоренное время я стою на тротуаре в широких штанах молочного цвета и черном обтягивающем топе и с некоторым недоумением взираю на подсвеченную неоном табличку с громким названием «Лос-Анджелес».

Что-то банальнее мне сложно представить, но я об этом умалчиваю из-за проснувшегося инстинкта самосохранения. Не говорю и о том, что стильная черно-белая табличка со скромным «Кросс» на заведении напротив производит намного более приятное впечатление.

– Лос-Анджелес? Серьезно? Почему не Вашингтон, Нью-Йорк или Майами? – роняю прежде, чем успеваю прикусить язык, и морщусь, когда Бекетов криво ухмыляется.

– Все ради младшего братишки. Уверен, ему понравится.

Сгорая от нетерпения, подталкивает меня вперед Бекетов, чтобы я первой оценила убранство клуба, я же вдруг начинаю задыхаться от выпрыскивающейся в кровь злости. Не уверена, что Руслана заденет эта убогая стилизация под бойцовский клуб с импровизированными клетками по углам, но мне по какой-то причине хочется отхлестать супруга по щекам. Независимо от подписанного мной когда-то брачного контракта и вынужденной покорности.

– Как тебе?

– На троечку. С минусом.

Поддавшись эмоциям, я выпаливаю горячечно и цепенею, наблюдая за тем, как сужаются глаза Алексея, а зрачки, напротив, расширяются. Невольно прижимаю к груди не способный меня защитить маленький черный клатч и готовлюсь обороняться. Только вот огонь на себя принимает дергающая мужа за рукав пиджака девушка в ярко-красном брючном костюме.

– Алексей Викторович, извините, что вмешиваюсь, но…, – частит судорожно и запинается, когда мой домашний тиран придавливает ее к полу тяжелым взглядом. Но быстро справляется с этой неловкостью и хрипловато продолжает: – кажется, у нас проблемы.

– Какие?

– День рождение Саши Зиминой.

– И?

– В клубе у Мота… вернее, у Матвея Сергеевича масштабная вечеринка. Коктейли для девушек со скидкой, беспроигрышная лотерея и Лаки Майк там.

– Диджей, который меня кинул?

Уточняет то, что и так ясно божий день, Бекетов, и уже в следующее мгновение тащит меня по направлению к двери. По пути задевает несколько черных шаров, лопающихся с оглушительным треском, сшибает ведерко со льдом и бутылкой шампанского со столика у входа и совершенно невменяемый выскакивает на улицу.

Мне же остается только быстрее переставлять ноги, обутые в туфли на высоких шпильках, и молиться о том, чтобы не растянуться плашмя на асфальте и не сломать шею.

Хотя… лучше я бы грохнулась и, правда, ее сломала. Потому что находиться в одном помещении с Русланом и не иметь не то что возможности его обнять – нормально поздороваться, невыносимо.