Текст книги "Клятва"

Аракелян А.С.
Клятва

Клятва

Валя и Коля были чистейшими немцами, выросшими в российской глуши. Родителей привезли в Сибирь, следуя классической российской традиции, имеется в виду, что их родителей забрали и выслали. И они там встретились – отец из благословенных степей Поволжья, и мать из Саратова. В тот год война еще не началась. Она кружила с ветрами по степи и с войнами, которые вели их соплеменники, и эти ветры предупреждали немцев, что им надо или ехать в Германию, или они могут уехать в противоположную сторону. Над этим ИЛИ – они не хотели думать, потому что они любили свою землю и свою работу, еще они обрусели и у них была надежда на авось, что пронесет.

Эта вера – чисто российская и она захватывает вас, если вы долго живете в этой стране и незаметно для вас она становится уже вашей. Переселиться им помогли за неделю, в товарных вагонах и с одним чемоданом. Их ждал в Сибири холод, голод, и единственное, что могло дать им тепло, была любовь, которая не смотрит на войны и голод, которая стоит вне правителей и диктатур. Так они нашли друг друга, а через известное время они получили сначала Валю, а через год и Колю. Жизнь детей среди сосланных в места обитания имеет разницу от таких же детей, которые родились в крупных городах и представляли коренную нацию тем, что им приходилось бороться за себя и бороться каждый день, когда у них пытались украсть кусок сахара или заставить поделиться хлебом.

Валя, наверно, был все-таки Вальтером, но его звали Валя, или Валь, или Валентин, и характер он имел бешеный, настолько бешеный, что можно было понять, не читая историю, как немцы дошли до Москвы и взяли всю Европу, и потому он с тринадцати лет находился на учете в милиции, в четырнадцать он уже сидел и вышел после первой отсидки, покрытый татуировками, и так бы и шел дальше, пока ему топором не разрубили голову. Череп Валин открыли, все обломки костей вместе с мозговой слизью вытащили, и на место раздробленной кости поставили аккуратную титановую заплату. Так что, если смотреть на голову Вали сверху, когда он сидел, ты замечал искусственную гладкую впадину, которая, впрочем, на Валин характер не повлияла. Валя был сибиряком – разгульным, любящим баб, и деньги – только для того, чтобы их тратить на баб. Его иногда били, потом он бил или тыркал ножом, и его сажали в тюрьму, а потом посылали на поселение, а так как дальше Сибири ссылать вроде и некуда, то это было почти как дома. Как только он пристраивался в комнате или в худой избенке, которую он умел налаживать для сносной жизни, к нему выстраивалась очередь из баб, готовых с ним поселиться, потому что в нем жил мужик, тот мужик, который должен был жить в мужчине, бешеный охотник и щедрый любовник, в этом был Валя. Время шло и бабы старели, а Валя не менялся, и когда пришли перемены, ему уже было за пятьдесят, а он все так же кипел жизнью, искал приключений и новых женщин.

Его знакомые немцы стали уезжать из Сибири, и Коля, его брат, тоже собрался уехать и оставить Валю. Коля был единственным источником, из которого питался Валя, когда он терял работу, а это случалось часто. Он был его братом, и настоящим братом. Родители умерли рано и с четырнадцати лет Валя стал отцом, братом и другом Коли. Он не только воровал, но вечерами и работал, чтобы Коля мог учиться, и Коля стал его единственной гордостью и его творением, а свое творение любит каждый.

Коля женился и у него было трое детей. Завод закрыли, и он собирался в Германию. Он оттягивал время отъезда, потому что не хотел расставаться с Валей, потому что в Германии тот не смог бы жить, и Коля это знал, потому что он был больше, чем русский, или просто русский. Это понимал и Валя. Валя старался что-то придумать, чтобы к Коле пришла снова работа и он бы не уезжал, потому что Коля был его опорой и любовью.

Коля хотел уехать, потому что где-то далеко в подсознании он был настоящим немцем, который любит порядок, а хаос, похожий на воронку, затягивал его и этому не было видно конца, и он не видел конца. Коля был хорошим инженером, но у него уже не было работы, а это самое плохое для немца, потому что его натура настроена на работу. И Коля, и его семья, два мальчика и девочка, были почти взрослые и они тоже хотели уехать. Коля не мог помочь Вале, потому что у него не было работы. Валя нашел работу шофера у Володи Рабиновича, который на их заводе был инженером, а стал коммерсантом, но его скоро убили, и Валя опять остался без дела. Тогда со своим приятелем Темой они решили поехать в Германию уже к старым друзьям, чтобы пригнать машину и заработать денег.

В это время границы начали открываться и в Сибирь хлынул автометаллолом из Германии, но который был лучше отечественных, и в то же время говорил о статусе тех, кто эти «иномарки» покупал, потому что все затевалось, как им казалось, для того, чтобы те, кто не могли позволить себе машины, могли ездить на мерседесах. Он мог подъехать на мерседесе, он мог ездить на мерседесе, и это говорило о статусе интеллигенции, который был прилично занижен при социализме.

Валя уговорил вложить в это безумное предприятие денег, конечно, Колю, который практически все уже продал, и это деньги были на отъезд, но он не мог отказать Вале, потому что он не представлял, как он может жить в Германии, где все были похожи на него, а Валя был не похож на тех немцев, поэтому он не хотел, чтобы он поехал в Германию, этого не хотела и его жена, которая то ли ревновала, то ли боялась Вали.

Забрав у Коли пять тысяч марок, они с Темой сели в поезд и поехали в Берлин. Друг детства Миша, который стал Максом, у которого уже была квартира в пригороде Берлина, сказал, что может их принять, а условия скажет потом, но ни Тема, ни Валя не поняли, что это за условия у друга их детства Миши. Они могли подумать все, что угодно и гадать о застолье, которое могло ждать их в Германии. Поезд тронулся с двумя пассажирами из Белоруссии, которые им не могли мешать, с их новыми планами, которые с каждым стаканом становились все более грандиозными. После продажи первой машины, они думали создать концерн по реализации машин в Сибири. На столе стояла водка, которая поддерживала их стремления и придавала им уверенность, соленые огурцы и сваренные вкрутую яйца, кусочек вяленой лосятины облагораживал своим запахом внутреннее воздержание, которое им пришлось терпеть, пока они добирались из Сибири в Москву. Стояли в очереди за билетами, и пробовали по одному напичканные какой-то гадостью пирожки на вокзале. Поезд тронулся. Водка была теплой, но это была водка. В Сибири была зима, а в Москве еще слякотная осень, а водка была старым, верным, а может быть, самым верным другом, поэтому Валя и Тема приняли сразу по стакану, заранее предложив своим соседям. Те вежливо и со страхом отказались. Потом они приняли еще по стакану, и тепло внутри заставило их снять верхнюю одежду и не замечать соседей, которые, увидев татуировки на Вале и Теме, сжались в угол полки, и вроде, их уже и не было в купе.

Макс встретил их на перроне в Берлине. Сошедшие Валя и Тема дышали перегаром двухдневного уничтожения пяти бутылок водки, запах которого постарались сбить на похмелье утром остатками из последней бутылки. Они кинулись обнимать Макса, который уже два года как стал настоящим немцем, а они его еще помнили порядочным барыгой, который за защиту в Томске ставил для них водку и поддерживал шмотками. Макс принял искренние объятия товарищей с незаметным для тех отвращением.

Посадил в машину и они поехали к нему домой, по пути он соо

...

конец ознакомительного фрагмента