Текст книги "Кавказский узел"

Аслан встал.

– Не теряйся, – крикнул ему Магомед, – если что, на созвоне…

Когда Аслан вышел из клуба – один из сидевших за столом недовольно сказал, обращаясь к Магомеду:

– Ле, Магомед, брат, ты зачем этого аташку[10]10
  Наркомана.


[Закрыть] нам за стол посадил?

– Тебя че, не устраивает?

…

– Тогда вышел и потерялся, да?!

Выйдя из клуба, Аслан пошел к своей машине – и тут его скрутило. Он едва успел отбежать в сторону – и его начало рвать. Рвать мучительно, одной желчью и какой-то слизью. Он долго стоял, держась за стену, чтобы не упасть, потом вдруг осознал смысл надписи, которую кто-то на ней оставил. Это была не случайная надпись маркером или баллончиком, набита она была вполне профессионально.

Дагестан, словом и делом защищай религию Аллаха!

И ниже:

Аллаху акбар!

Ничего не меняется. Ни-че-го.

Бессмысленно.

Через месяц Аслан стал заместителем министра юстиции Дагестана – одним из самых молодых в истории ведомства.

Первым к нему пришел Магомед, принес в пакете денег и попросил зарегистрировать на него какие-то земли в районе. Аслан отпихнул от себя пакет и сказал убираться из кабинета и больше не приходить.

Через месяц он узнал, что земли все-таки зарегистрированы.

Уроки демократии. Махачкала, Россия. 11 апреля 2018 года

Демократия – это широкие, равные, защищённые, взаимообязывающие консультации…

Чарльз Тили, Демократия

Этот день был вторым, который Аслан Ахатович Дибиров запомнил как день на пути к катастрофе…

Это был день, в который в Махачкалу впервые прилетел специальный комиссар ЕС Альваро Беннетт.

На пути к этому дню произошло очень многое…

Во-первых, в полной мере проявилась ошибочность решения о введении в республике поста президента. Потому что на Кавказе, если спросить кого-то из взрослых мужчин на улице, кто, по его мнению, способен и достоин быть президентом, абсолютное большинство ответит – я. То есть любой глава государства одновременно становился и ответственным за все, и врагом всему взрослому мужскому населению, которое вполне искренне считало, что он занимает не свой пост. Пока была Москва, считалось, что главные тут русские и от президента все равно ничего не зависит. Но как только Москвы по факту не стало и пост президента приобрел совершенно иной вес – разборки за него начались заново. Разборки шли за ключевые министерства, за дагестанский госсовет, за все.

Активизировались ваххабиты. Они и ранее доставляли много неприятностей, но до этого они не вступали в открытый конфликт с обществом, ограничиваясь отдельными вылазками – мишенями их становились точки, где торговали спиртным, всевозможные целители, которых называли колдунами, и массажные салоны, работницы которых обвинялись в проституции вне зависимости, так это было или нет. Сейчас же подполье провело сразу несколько резонансных акций, о каждой из которых в республике говорили неделями. Например, объявили, что все женщины должны покрыться, а тех, кто это не сделает, ожидает смерть или мучения. И в самом деле – двоих девчонок застрелили, прямо из проезжающей машины, еще кому-то порезали лицо. Народная молва разнесла это все по городу, увеличив в десятки раз. С прилавков смели все хиджабы.

Потом убили Фатиму Закуеву, не только известную певицу, но и дочь известного и богатого человека. Ворвались в квартиру, перед смертью ее пытали – резали лицо, грудь. Все это сняли на видео и выложили в Сеть, обвинив мертвую девушку в том, что она «разносила джахилию[11]11
  Неверие.


[Закрыть]». Никогда до этого бандподполье не осмеливалось так нагло бросать вызов элитам. Все понимали, что человек, беден он или богат, пользуется поддержкой своего народа, и тот, кто сделает подобное, потом будет оглядываться всю жизнь, и рано или поздно кровники все равно придут за ним. Но – сделали.

Потом обстреляли из гранатомета парикмахерскую и объявили, что любой парикмахер достоин смерти, потому что бреет бороды. Потом начали обстреливать ночные полицейские патрули – использовались снайперские винтовки с глушителями и оптическими прицелами. И если раньше снайперы были бы локализованы и уничтожены рано или поздно, то сейчас по ночам ни один мент в Махачкале не рисковал высунуться на улицу.

Продолжались разборки. Приватизация в республике была проведена из рук вон плохо, в дальнейшем многое имущество тоже не было узаконено. Процветали самострои. Из-за этого значительная часть имущества вообще нигде не числилась или числилась на посторонних людях, а все вопросы по нему решали по шариатскому, а не по российскому праву. Сейчас же российское право окончательно уступило место шариату, вот только за право выносить решения по шариату боролся легальный ДУМ[12]12
  Духовное управление мусульман.


[Закрыть], шейхи и всякие религиозные авторитеты, учителя, которые не признавали святости друг друга, и ваххабиты, которые не признавали ни ДУМ, ни шейхов. Многие стали организовывать советы старейшин, которые действовали и ранее, но под видом третейских судов. Только сейчас судить они судили по шариату, который и сами плохо понимали.

Шли какие-то левые переговоры, было такое понимание, что Россия сама тяготится Кавказом… или денег нет, может быть. Денег из Москвы и в самом деле приходило все меньше – но дело было уже не в деньгах. Не было уверенности. Уверенности в том, что завтра все будет, как вчера. От этой неуверенности кто-то покупал билет до Москвы, кто-то до Абу-Даби или Дохи, кто-то начинал работать на две стороны, а кто-то просто покупал на базаре автомат.

На фоне непрекращающейся говорильни страна стремительно катилась к развалу и все больше приходили к мысли, что выгребать надо самим.

Без Москвы.

В это время из Брюсселя прилетел Беннетт…

Дибиров узнал, что прилетает Беннетт, лишь когда к нему в кабинет – он только попил кофе – сунулся встрепанный министр юстиции.

– Ты здесь?

– Да, Ибрагим Асланович…

– Быстро, давай наверх…

– Я…

– Давай быстро, нет времени на переодеться…

В кабинете была включена видео-конференц-связь. Министр – зачем-то одевший дорогую кожаную куртку – показал на чемоданчик.

– Это понесешь.

Дибиров взял чемодан, не понимая, что происходит.

На экране появился кабинет президента, Дибиров видел его один раз в жизни – когда его и других правозащитников назначали на должность. Министр юстиции дождался своего времени, коротко, почтительно отрапортовал…

Аслан смотрел на своего начальника… он был лакец, а президент – аварец, и Ибрагим Асланович нередко очень остро отзывался о нем. Но сейчас… сплошная почтительность и медоточивая любезность. А ведь это был не чиновник – министр юстиции был назначен год назад, он до этого работал в Москве в юридической фирме, чиновником не был совсем. Откуда это в нем? Это уже было или появилось после того, как он занял пост? Это он один такой – или все такие? И откуда тогда брать кадры, если за год человек так научился лицемерить?

– Поехали, быстро…

С небольшой охраной они сбежали вниз, сопровождавший водитель полицейского «Форда» включил мигалку. Сполохи высветили улицу.

– Приезжает Беннетт, – сказал министр, когда машина уже двигалась, – с Евросоюза. Держись впереди, нужен кто-то, кто знает английский. Поздороваешься с ним…

Аслан кивнул, погруженный в мысли.

– Ты его знаешь?

– Кого?

– Беннетта?

– Нет… не встречались.

На лице министра отразилось разочарование.

– Но, может быть, там знакомые люди будут…

– Да? Тогда посмотри.

– Обязательно, Ибрагим Асланович.

– Нам очень деньги нужны…

…

– Как думаешь, ему подарок надо или он деньгами возьмет?

– То есть?

– Еврей этот… ну, европеец, я их евреями зову. Посмотри в чемодане.

Аслан открыл чемодан – там были пачки наличных.

– Там Папа дал команду «шестисотый» еще в аэропорт пригнать…

– Ибрагим Асланович, если предложить взятку, они сразу улетят.

– Сказал тоже – взятку. Уважение, понимаешь? Уважение.

Аслан снова с тоской подумал: ничего не меняется. Ни-че-го.

Еврокомиссар по иностранным делам Альваро Беннетт – потом он станет спецпредставителем ЕС по Кавказу именно из-за того, что один раз тут побывал, – прибывал в аэропорт Махачкалы на рейсовом «Боинге» через Стамбул. Возможно, они привыкли так делать, даже наверняка привыкли – в ЕС не поощряются излишние траты, и там нет парка административных самолетов, но в Дагестане это никого не впечатлило. Скорее наоборот – поставило их ниже русских. Русские никогда бы не опустились до того, чтобы лететь рейсовым самолетом, у них даже у крупнейших государственных и полугосударственных компаний был свой авиапарк…

Когда самолет остановился и подогнали трап, оркестр, специально привезенный в аэропорт, грянул «Оду к радости» Людвига ван Бетховена – официальный гимн ЕС. Слегка ошалевшие, начали выходить пассажиры – высокопоставленные бюрократы из ЕС не стали выходить первыми, и, таким образом, произошел конфуз…

Наконец появились и «европейцы», первым был Беннетт… испано-британец, он родился в смешанной семье, отец был британским военным, переселившимся на старости лет на испанское побережье, мать – типичной испанкой, дочерью рыбака. Сам Беннетт больше походил на американца – стройный, несмотря на возраст, с легкой походкой, шикарной шевелюрой с благородной проседью…

– Welcome to Dagestan, – сказал президент республики, немилосердно коверкая английский язык. Горцу, у которого к тому же поставлен русский язык, очень непросто чисто говорить по-английски.

– Thanks.

К одному из джипов охраны тащили большого черного барана. Его в последний момент удалось спасти Аслану – каким-то чудом ему удалось объяснить, что резать барана прямо в аэропорту в честь гостя из Европы не годится, там другие традиции и очень сильны защитники прав животных. Непонятно было, что сделают с бараном дальше – наверное, охранники заберут себе и все равно зарежут – баран-то уже оплачен.

Аслан стоял впереди, и потому он прекрасно видел выходящих из самолета гостей. Заметив светлые волосы, выбивающиеся из-под косынки, он прищурился… солнце било в лицо.

Да… это она. Это Лайма…

Европа…

Было какое-то всеобщее помешательство в самой идее «Европы», «жить как в Европе». В Европу стремились точно так же, как сотни лет до этого народы стремились попасть в состав России – чтобы обрести, наконец, мир и защиту. По сути, сама Россия возникла именно как военный союз племен, созданный в целях коллективной обороны от набегов со стороны Великой Степи. Затем понятие «великая степь» менялось, грузины, например, добровольно вступили в состав России, опасаясь полного уничтожения себя как христианской нации со стороны мусульманской Турции. Но суть оставалась неизменной – вступление в Россию означало долгожданный мир. Точно так же сейчас, в двадцать первом веке, народы добровольно стремились вступить в состав Европы и НАТО – ради безопасности и ради развития. Сначала вступали страны бывшего соцлагеря, потом – страны бывшего СССР, а теперь наступала очередь частей России. Реализовывалась давняя мечта заокеанских и островных стратегов – поглотить Россию Европой по частям.

В Дагестане удочки уже закидывались – в Махачкале открыли представительство грузино-европейского фонда «Кавказ», официально они занимались «консультационной поддержкой», как они говорили, «молодого дагестанского общества, находящегося в процессе демократического транзита». По факту – они собирали информацию, а выдавали в качестве какого-то полезного продукта – презентации и графики во множестве.

Правда, был один нюанс. Ма-а-аленький такой. Еще год назад эти презентации, диаграммы и графики можно было отправить в Москву или в полпредство президента в СКФО и, возможно, получить за них вполне реальные деньги в виде прямых трансфертов из федерального бюджета или кредитов из государственных и полугосударственных банков. А теперь всеми этими презентациями можно было только подтереться.

А больше грузины ничем помочь не могли…

На самом деле решение вступать в ЕС для многих стран было стратегической ошибкой, все равно что пойти за миражом в пустыне, но мало кто это понимал – особенно из молодежи. Почему это было ошибкой и остается ошибкой сейчас? Давайте разберемся. Для того чтобы верно понимать все плюсы и минусы ЕС, надо понимать, что ЕС представляет собой, что это такое.

Разница между вступлением в ЕС и вступлением в Россию (и сейчас и два века назад) очень существенна. Вступая в ЕС, страна не теряет суверенитет, она остается тем же, чем была, просто она реализует обязательства привести свое законодательство, свои производственные и социальные стандарты к некоему обязательному уровню, кроме того, она должна платить какие-то налоги в бюджет ЕС, а взамен получает право претендовать на некие целевые транши из бюджета ЕС. Например, на развитие дорог, или на закупку новых автобусов, или на развитие сельского хозяйства, или на развитие туризма. Совершенно необязательно, что вступление в ЕС будет сопровождаться переходом на единую валюту – евро, там отдельная процедура и отдельные требования. Более того, требования для вступления в ЕС можно выполнить реально, а можно и формально – как в случае с Грецией. Понятно, что формальное выполнение требований ничего не даст.

Вступление в ЕС не обеспечивает и безопасности, ни внутренней, ни внешней. У ЕС нет собственной армии, для обеспечения безопасности надо вступать в НАТО. Это тоже отдельная процедура, и у нее свои минусы и плюсы. Не про НАТО речь.

Важно то, что вступление в ЕС – это не панацея, как многие считают. У ЕС нет никаких рычагов, например, чтобы бороться с коррупцией. И потому украинцы, которые искренне хотят в ЕС, чтобы найти хоть какую-то управу на беспредельных и коррумпированных чиновников, будут неприятно удивлены этим – ЕС не будет бороться с коррупцией у них. Все, что может ЕС, – не дать денег, если есть обоснованное предположение, что деньги будут разворованы. И всё. Справляться с коррупцией должно само гражданское общество страны – претендентки на вступление в ЕС. Если же общество слабо, а коррупция укоренилась настолько, что является неотъемлемой частью политической системы, то ЕС ничего не сможет с этим поделать. Не сможет он ничего сделать и в случае, если страна оккупирована олигархами или главами местных этнических общин, имеющих силовую поддержку в виде ЧОПов, отрядов самообороны, национальных гвардий, территориальных батальонов и тому подобных структур. И если кто-то в стране говорит: «Долги отдают только трусы», ЕС тоже ничего не может с этим поделать, у ЕС нет силового ресурса. Само общество должно найти какой-то путь, чтобы справиться с этим.

А если не справится, то будет вот что. Все минусы ЕС – в виде открытых границ и свободной товарной конкуренции (что автоматически приведет к удушению слабых местных производителей) – будут в наличии. А всех плюсов – в виде законности, порядка, безопасности, выделения значительных сумм из общего бюджета ЕС – не будет.

В этом суть разочарования и евроскептицизма таких стран, как Болгария и Румыния. Они оказались недостаточно сильными, чтобы справиться с проблемами, а ЕС не может им в этом помочь. И, как сказал болгарский эксперт доктор Петер Зачев, Болгария сегодня получает из бюджета ЕС примерно третью часть от того, что она могла бы получать, если бы…

И еще. ЕС может дать денег такой стране, как Польша или Литва, на развитие сельского хозяйства или какого-то туристического проекта. Но ЕС никогда не даст денег на постройку нового завода по производству чего угодно – от мобильных телефонов и до пассажирских самолетов…

С Россией – дело совсем другое.

Вступая в Россию, страна юридически теряет суверенитет, хотя она может существовать в составе России как некая общность, сохранять свой народ, свою культуру, свой язык, свою религию. Россия не требует от всех своих граждан становиться русскими. Русский язык – да, он доминирует, но только как удобное средство межнационального общения, точно так же как в мире доминирует английский язык, и это никого не задевает.

Вступление в Россию – или нахождение в составе России – на самом деле дает намного больше, чем пребывание в ЕС. Вступившая страна немедленно и автоматически получает полные гарантии безопасности – включая гарантию первым по мощи ядерным арсеналом. Нападение становится невозможным. Страна сразу же получает единую валюту и подключается к единой экономике. Более того – федеральный центр целенаправленно развивает окраины страны, включая строительство самых современных производств. Так, если брать СССР (как предыдущий общий дом) – в Узбекистане было налажено производство транспортных самолетов (сейчас ТАПОИЧ производит дверные замки), в Грузии было производство самолетов и автомобилей, в Армении – автомобилей, в Азербайджане – мощный нефтехимический кластер, в Украине – производство самолетов, грузовых и легковых автомобилей, ракет, мощнейшая металлургия. Страны Варшавского договора в СССР не входили и суверенитет не теряли, но СССР целенаправленно обеспечивал эти страны неким «промышленным минимумом», в который входили национальные: металлургия, производство легковых, грузовых машин, подвижного состава, летательных аппаратов. Был и некий научно-образовательный минимум – так, в каждой республике СССР и в каждой стране ОВД существовали Академия наук, отраслевые институты, бесплатное среднее и высшее образование – высокий стандарт даже по современным меркам. СССР задавал уровень и обеспечивал развитие, иногда напрямую передавая технологии (в Польшу, например, передали конструкцию автомобилей «Победа», вертолетов «Ми-2», самолетов «Ан-38», в Болгарии выпускали грузовики «ГАЗ»), иногда обеспечивая спрос (автобусы «Икарус», трамваи «Татра» во всех советских городах). ЕС даже близко не может обеспечить такой уровень развития вступающих в него государств – каждый выплывает сам по себе.

Россия обеспечивает и некие единые стандарты законности. Как обеспечивал их СССР. Много говорят про коррупционность… да, но при СССР коррупционеры реально арестовывались и судились (знаменитое «хлопковое дело»), и в России происходит то же самое (вывоз арестованного мэра Махачкалы с городской площади вертолетом). Да, есть проблема коррупции. Но если ты находишься в составе России – есть надежда на ее решение… точнее, на помощь в ее решении. Если в составе ЕС – надежды нет. Если не верите, спросите в Греции, вступившей в ЕС в числе первых, что такое «факелаки» и «миса». Факелаки – это конвертик с мздой, который надо иметь везде, от визита к врачу до суда, а миса – это такая мзда, которая в конвертик уже не помещается. Пребывание Греции в составе ЕС привело к полному исчезновению греческой промышленности, к превращению Греции в проходной двор для мигрантов с Ближнего Востока и из Африки и к национальной финансовой катастрофе – но не искоренило ни факелаки, ни мису.

Почему в таком случае молодежь Украины готова драться на площадях и погибать под пулями снайперов, только чтобы попасть в ЕС, а не в Россию? Частично – это следствие унаследованного еще со времен СССР идеализма, готовности идти за какой-то мечтой, не беря себе труд проанализировать ситуацию и хорошо подумать. Частично – это следствие инфантилизма и полной девальвации понятия «труд» – современная молодежь не хочет трудиться, она хочет, чтобы ей «допомогли» (тот же ЕС), сделали дороги, и полагает, что изменения могут проходить очень быстро и без издержек – это поколение, никогда не знавшее ни войн, ни бедствий. Частично это результат пропаганды ЕС и плохого пиара России – о последнем автор, например, лично говорил с американцем, который был твердо уверен в том, что Россия… голодает. А те, кто говорят о полномасштабной и разъедающей все коррупции в России, наверное, никогда не были в США, не знакомы с понятием «лоббизм» и не знают изнутри всего цинизма и безумия распределения денег федерального бюджета, которое происходит каждый год. Частично такая вера в ЕС обусловлена наивной верой в то, что ЕС поможет как-то обуздать собственные, потерявшие берега элиты – тут уже ошибка России, она из раза в раз поддерживает «законное правительство», даже если это правительство проворовалось и пустило страну по ветру – мы не умеем и не хотим учиться работать с оппозицией ни у себя в стране, ни в других странах. Наконец… яростными сторонниками ЕС обычно становятся те, кто либо учились в ЕС, либо ездили туда туристами. Такой тонкий момент… в ЕС есть целая индустрия дешевого существования и передвижения, рассчитанная на молодежь и студентов. Супердешевые билеты на самолет. Обилие дешевого и супердешевого жилья – койка в хостеле может стоить десять евро за ночь, а так – путешествовать и ночевать можно вообще бесплатно, путешествуя автостопом, а ночуя у людей, которые выкладывают свои координаты в специальной программе, приглашая людей на ночь просто из желания сделать что-то доброе. После собственной страны, с дикими ценами на всё и тотальным недоверием в обществе, эти условия кажутся почти что раем. Изнанка этого рая – в виде молодежной безработицы, которая в некоторых странах Европы достигает пятидесяти процентов, огромного количества мигрантов, наличия в городах целых районов, которые опасны и днем и ночью – для туриста остается неведомой…

Подводя итог: за ЕС голосовала молодежь, и голосовала сердцем, те, кто еще не потерял связь с собственной головой, клонились в сторону России. Вот только спрашивать всех, проводить какую-то общественную дискуссию, с уважением к собеседникам, к другому мнению, проводить широкие, равные, защищенные, взаимообязывающие консультации никто в Дагестане не собирался. Равно как их не проводили ни в Украине, ни в Грузии, ни где-либо еще…

Караван черных «Мерседесов» мчался по прибрежной трассе, ведущей в Дербент, город, который являлся одним из украшений Дагестана, один из самых старых городов на Земле, город, которому, по разным оценкам, от полутора до шести тысяч лет[13]13
  Наиболее реалистичная оценка возраста Дербента – 2600 лет, он впервые упоминается как город в хрониках древнегреческого географа Гекатея Милетского как «Каспийские ворота». Даже в этом случае – это один из древнейших городов Земли и самый древний город в России.


[Закрыть]. Прибрежная трасса проходила через весь Дагестан, она была хорошей, качественной даже по европейским меркам автострадой. Потому что зимы со снегом тут почти не бывает, и дороги так не разбивает, а федеральный центр планировал развивать Дагестан как прикаспийский курорт, строить целые города на берегу древнего Каспия – и потому вложился в строительство вот этой вот магистрали. Вообще, в Дагестане было немало хороших дорог, которые сам по себе Дагестан никогда не смог бы себе позволить. Дагестан, несмотря на откровенно слабую экономику и общество с большой долей архаики в социальных отношениях, имел и огромные вложения в инфраструктуру, и железнодорожную сеть, и современные производства на своей территории, и приличную стройку, и Академию наук, откуда, кстати, вышло немало ученых российского и даже мирового уровня[14]14
  Можно удивляться – но в Дагестане есть, например, ученые российского уровня, изучающие… русский язык!


[Закрыть]. Все это совмещалось с осликами, на которых возили землю на горные террасы, ваххабизмом, фанатизмом, экстремизмом и паранджой. В этом трагическом расколе – одна часть общества в двадцать первом веке, а другая в девятнадцатом, если не еще более раннем – и был весь Дагестан…

«Мерседесы» остались еще с тех времен, когда приходили федеральные трансферты: бюджет республики наполнялся ими на семьдесят процентов, и быть чиновником было само по себе бизнесом. Это были машины Е и S классов, популярные в России G и GL здесь не любили, как и «Рейндж Роверы». Почему? Потому что при взрыве придорожного фугаса, если машина низкая, да еще и бронированная, ударная волна ее как бы обтекает. А по высокой машине бьет…

В Дербенте – перед визитом высоких гостей по строгому предписанию президента – навели относительный порядок, но черного кобеля, как говорится, не отмоешь добела. Это был безумно колоритный город, с безумно колоритными жителями, с громадным туристическим потенциалом, но содержался он совершенно безобразно. В полуразрушенной крепости Нарын-Кала, если взойдешь на ее стены, можно посмотреть вниз и увидеть целые залежи сигаретных пачек, пустых пластиковых бутылок, пакетов и разного другого мусора (наша балка самая приемистая балка в мире). Силуэт древнего города непоправимо уродовали как пятиэтажки времен развитого соцреализма, так и виллы времен загнивающего капитализма – причем иногда их строили, снося строения, которым по несколько сотен лет. Такого понятия, как «архитектура», здесь не существовало, равно как и законность, кто что хотел, то и строил. В строения, которым по несколько сотен лет, вставляли пластиковые окна, дома завешивали наглой, кричащей рекламой, при необходимости могли пробить дополнительное окно или дверь. И все-таки Дербент был хорош… с его коньяками, колоритным «верхним рынком», где продают самый сладкий в мире инжир, другие фрукты и вкусности, лепешки, которые пекут по тому же рецепту, что и тысячу лет назад, дагестанские ковры. И даже вывеска «Дагпотребсоюз» на входе и развалы дешевого китайского шмотья все это не портят…

Для гостей выполняли стандартную программу, какую ранее выполняли и для русских: первым делом повезли на Дербентский коньячный завод, один из самых старых и уважаемых в регионе, провели по залам, показали бочки с благородным напитком. Для гостей были заготовлены подарки. Беннетту подарили «Дербент» – шикарная дизайнерская бутылка в 0,99 литра и основные коньячные спирты, которые были заложены в шестидесятых годах прошлого столетия – то есть больше полувека назад! Это уже коньяк на уровне королевских дворов и высоких приемов, такие – редкость. Сопровождающим достались коньяки попроще, но все равно коллекционный коньяк – это спирты минимум десятилетней выдержки…

Потом требовалось посетить больницу или стройку, но Беннетт сломал всю программу, попросив просто показать город. Помимо прочего, это было просто-напросто опасно, охрана занервничала, но делать было нечего…

Кортеж остановился на дороге, Беннетт вышел и пошел пешком по улице. Так как ему требовался хороший рассказчик и переводчик – Аслана вытолкнули вперед, и сейчас он шел по улице рядом с Беннеттом, опережая даже президента республики – тот шел на несколько шагов позади, опасаясь нападения, в окружении охраны.

– …Потенциал здесь потрясающий, сэр… – вежливо рассказывал Аслан, – поверьте мне. Здесь сделаны основные вложения в инфраструктуру, в строительство. Основная религия здесь ислам – но в основе своей это очень терпимый ислам, сэр, все-таки пребывание в составе России принесло свои плоды.

– Да, но я слышал про теракты… – возразил Беннетт…

– Это все отщепенцы, сэр, кроме того, сам терроризм во многом вызван нездоровой обстановкой в республике, спровоцированной русскими. Правительственные силовые структуры вместо того, чтобы охранять порядок, сами провоцируют преступления, чтобы зарабатывать на них. – Аслан подумал, что сказанул лишнего, и торопливо поправился: – Но в то же время, сэр, здесь есть то, чего нет ни в одной другой части России. Здесь есть настоящая, не показная демократия, и здесь есть настоящие, живые комьюнити, местные сообщества, готовые работать над собой и над процветанием республики. Когда мы станем независимыми от России, нам потребуется помощь Европы, сэр, чтобы навести порядок. Но у нас много по-европейски образованных молодых людей, и мы готовы воспринимать лучшие европейские практики демократии и терпимости…

– Что это за вывеска? – перебил Беннетт, показав на стену.

Аслан посмотрел – это был вход в подвальное помещение.

– О, здесь делают местный пирог чуду, очень вкусное и необычное блюдо, сэр, подобие пиццы…

Аслан – несмотря на то, что не был европейским чиновником – все-таки понимал, что и как делается. Резко переведя разговор на другую тему, Беннетт дал понять, что не намерен ни слушать, ни обсуждать перспективу независимости Дагестана от России. Возможно, потому что у него нет полномочий. Возможно, потому, что такова политика ЕС – и это после того, что Путин сделал на Украине. Впрочем, ЕС можно понять – их вряд ли радует перспектива развала ядерной страны у себя под боком.

Но в конце концов, это их независимость, и никто им ее на блюдечке не поднесет. Аслан не верил, что Россия развалится… все-таки это однородная страна с однородным населением. Но Кавказ должен уйти – весь. Потому что Кавказ – не Россия, здесь очень мало российского. И от того, что Кавказ уйдет, будет лучше и Кавказу, и России. Пусть даже поначалу будет очень, очень тяжело. Но на это надо пойти. В конце концов, пора когда-то прекращать жить за счет бюджетных трансфертов и начинать зарабатывать деньги самим. Тем более что деньги – да вот они, под ногами. Один из древнейших городов мира, который надо просто привести в порядок, построить аэропорт и гостиницы, проложить туристические маршруты и прекратить превращать объекты исторического наследия в свалку бытового мусора. А колорит-то тут какой… господи, побережье Каспия, многонациональный, с присущим только Дербенту колоритом… Дербент не менее колоритен, чем Одесса! И тот же чуду… в конце концов, весь мир ест пиццу, почему он не может есть чуду? Интересно, а кто-то считал, сколько итальянцев во всем мире получили работу только благодаря пицце, пище нищих и обездоленных, которые бросали на лепешку все, что удалось добыть, и засыпали самодельным сыром, который всегда был у пастухов. Почему дагестанский чуду не может стать таким же хитом мировых рынков, как пицца?

– …Простите, сэр?

– Я спросил, как готовят это блюдо?

Аслан краем глаза заметил, как один из министров метнулся, подчиняясь взгляду президента. Сейчас скупит весь чуду, раз гостю понравилось…

Да… до демократии нам еще работать и работать. Ведь демократия – это уважение других, а оно проистекает в том числе и из осознания собственного достоинства. Только тот, кто уважает сам себя, может уважать и других людей…

– Все просто, сэр. Два куска теста раскатываются в тонкий слой, между ними кладется тонко нарезанный картофель, мясо и лук. Потом все это быстро запекается и разрезается, как пицца. Очень вкусный и сытный продукт, это повседневная пища местных пастухов. Возможно, нам удастся представить чуду и на других рынках как продукт общепита.

– О да, люди любят экзотику.

– Несомненно, сэр…

Они пошли дальше.

– Как вам понравился Дербент, сэр?

– Очень… необычно.

– Возможно, этому городу пять тысяч лет, сэр. Некоторые ученые считают, что ему две тысячи шестьсот лет.

– О, очень интересно…

– Полагаю, нам следовало бы развивать туризм, сэр. Ведь такой старый город интересен сам по себе, а тут интерес будет подогреваться тем, что Дербент и вообще Дагестан как направление туризма совершенно не раскручены, они не приелись, и даже если кто-то приедет сюда всего на один раз – это уже будет немало. Цены у нас здесь намного ниже, чем в России, можно организовать вполне европейский сервис. В русских школах в качестве второго языка изучают английский, так что какое-то начальное знание английского здесь есть. Построить отели тоже проблем не составит. Убрать эту рекламу, убрать мусор – и, посмотрите, какая красота. А на местном кладбище есть могилы сторонников Пророка Мухаммеда.