Текст книги "Кавказский узел"

Активисты «Садвал» были обвинены азербайджанскими властями в подрыве бакинского метро. Напомним, что 19 марта 1994 года в результате взрыва на станции метро «20 Января» Бакинского метрополитена погибло 14 человек, ранено 49. По утвердившейся в Азербайджане версии, теракт организовали спецслужбы Армении, использовав в качестве исполнителей «боевиков» «Садвал», прошедших подготовку в Армении.

Представители же «Садвал» категорически открещивались от данного теракта. Тем не менее власти Азербайджана, объявив, что «Садвал» занимается антиправительственной деятельностью, полностью разгромило ячейки движения на своей территории. По сообщениям «Садвал», все первичные организации в Азербайджане закрыты, было арестовано более 1000 человек, около 100 человек осуждены на длительные сроки. Правовой центр «Мемориал» и «Правозащитный центр Азербайджана» признали фигурантов этого дела политзаключенными.

Лезгинский общественный деятель Гаджи Абдурагимов писал по этому поводу: «Баку, заставив под пытками признать всевозможные злодеяния ни в чем не повинных людей, называя их «садвалистами», проводив закрытый суд, не позволив никому ознакомиться с материалами следствия, вынес обвинительные приговоры активистам «Садвал» – от 15 лет лишения свободы до смертной казни (замененной позже на пожизненное заключение)».

Лезгинские активисты продвигали версию о том, что взрыв метро в Баку был совершен азербайджанцем, но повешен на «Садвал». Абдурагимов пишет по этому поводу:

«Сообщение о том, что к взрыву в метро «Садвал» не имел никакого отношения, появилось позже. Газета «Евразия» (15.04.98), выходящая в Баку, в статье под названием «Я взорвал метро ради спасения матери», сообщает, что арестованный в Москве и переданный азербайджанской стороне гражданин этой республики Азер Салман-оглы Асланов на судебном процессе полностью признался в том, что он в целях спасения жизни матери осуществил взрыв в Бакинском метрополитене.

Будучи командиром батальона, воюя в Карабахе, после контузии оказался в плену у армянской стороны. Армяне якобы пригласили мать Азера навестить сына и, захватив ее, принудили сына взорвать метро в Баку, за что обещали свободу матери…»

«В тюрьмах Азербайджана от побоев погибли: Ибрагимов Джалал, Меликов Низами, Багиев Руслан, Гаджибалаев Ровшан, Сулейманов Тельман, Зияров Мубариз, Сафаров Сулиддин и другие активисты движения. Тогдашнее дагестанское руководство не только пальцем о палец не ударило, чтобы защитить безвинных людей, сами приняли этот варварский опыт», – отмечает Абдурагимов.

Назим Гаджиев, председатель правления Лезгинского национального движения «Садвал»

Главная цель ЛНД «Садвал» – объединение лезгин. Каждый народ мечтает о единстве. Мы хотим, чтобы лезгины имели равные права с народами России и Азербайджана. В России некоторые народы, которые даже в несколько раз меньше по численности, имеют национальные республики.

Разделенность лезгин на совести страны, определившей границу так, что она разделила народ. Россия и президент РФ, как правопреемники, должны содействовать объединению народа.

Положение лезгин и лезгиноязычных народов в Азербайджане должно быть равным с остальными гражданами страны. Лезгины – народ, разделенный между двумя государствами. В Дагестане нас проживает около 25 % от общей численности лезгин.

Здесь мы все братские народы. Правительство Дагестана пытается что-то делать, чтобы улучшить жизнь людей, но не всегда все получается. Я вижу, что руководитель у нас молодой, честный человек, но договориться с Азербайджаном не в его силах.

Большая часть лезгин живет в Азербайджане, но коренным титульным народом они не считаются. Ущемляются права повсеместно. Нет лезгинских школ, радио, телевидения. Не изучается язык, культура. Народ постепенно ассимилируется. Лезгиноязычные народности уже приписывают к азербайджанцам. Ассимиляция – это политика Азербайджана для всех народов страны: татов, талышей, лезгин, курдов, аварцев.

Конечно же, азербайджанские власти воспримут возрождение «Садвал» в штыки. Движение наше было и раньше, но работу свою «Садвал» забросил, была масса попыток нас дискредитировать. Хотя в девяностые можно было многого добиться.

Но тогда всех, кого в Азербайджане посчитали участниками организации, посадили. За что? За то, что они лезгины? Будет ли сейчас работать «Садвал» в Азербайджане – еще большой вопрос.

В России мы видим больше поддержки. Народ поддерживает нас. Я не вижу причин, почему нас могут не поддержать российские власти. Мы работали и будем работать только в рамках закона и Конституции.

Позиция Баку

Сегодняшняя активизация лезгинских общественных организаций и возрождение самого «Садвал» предельно озаботило Баку. «Воссоздание «Садвал» ничего хорошего не сулит», – заявил в интервью «Эхо» глава Правозащитного центра Азербайджана (ПЦА) Эльдар Зейналов. Он не исключает очередных провокаций и надеется на то, что «внешнеполитическое ведомство Азербайджана отслеживает ситуацию и вовремя отреагирует».

Глава ПЦА особо подчеркивает: «В программе данного движения содержится пункт о создании государства «Лезгистан». «Хотя в рамках проведения одного из съездов движения данный пункт, образно говоря, отодвинули в сторону, но это чуть ли не основная задача «Садвал». А это означает угрозу сепаратизма не только в отношении Азербайджана, но и самой России», – подчеркнул глава ПЦА.

«ИА «Регнум» принадлежит кипрскому армянину, хотя руководитель, Виген Акопян, гражданин России, находится в столице России. До этого «Регнум» возглавлял Модест Колеров, для которого создана новая структура – Институт новейших государств, к которым, как они считают, относятся НКР, Республика Абхазия, Республика Южная Осетия и Приднепровская Молдавская Республика», – отмечает Ахмедоглу.

«Если такой институт создается, то, вероятно, они видят потребность в идее «новейших государств». И где они могут быть созданы? Лично я знаю два пространства, где можно это ожидать. Это, например, Закарпатье, где проживают русины – древние славяне.

И второй момент: М. Колеров еще в бытность работы в Кремле занимался данным вопросом. И именно благодаря ему очень активизировались этноконфессиональные процессы на Северном Кавказе. Очень активизировались лезгины, аварцы, цахуры, и так далее», – пояснил эксперт «Эхо».

По его мнению, западные силы и армянская диаспора применяют т. н. Modern technologies для очередной попытки развалить Россию, используя проармянски настроенных политиков из числа граждан России, собрав их под «крышей» Российского института стратегических исследований (РИСИ), проправительственной структуры.

Был активизирован т. н. черкесский вопрос, есть попытки охладить российско-турецкие отношения. Они хотят добиться эффекта «домино» – все начинается с лезгинского вопроса, потом черкесский, Запад вынуждает Анкару направить черкесских и абхазских активистов на Северный Кавказ, с целью повысить напряженность, как это наблюдалось после развала Советского Союза».

Именно этим идеалам служит колеровский Институт новейших государств, как и ИА «Регнум». Вновь повторюсь, все это направлено против самого Кремля. У Азербайджана же есть силы противостоять всему этому, мы можем себя защитить», – заключил он.

http://lezgi-yar.ru/

Дагестан, Махачкала. 14 мая 2018 года

Размежевание…

Шло оно ни шатко ни валко… нельзя просто так взять и перечеркнуть триста лет существования в едином пространстве. Но оно шло.

В тот же день выступил Бельский. Выступление его не содержало ничего нового, он всего лишь повторил то, что было записано в указе. Но выступление это произвело эффект разорвавшейся бомбы…

Аслана Дибирова поразило то, с каким ликованием новость восприняли русские. И в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в городах поменьше прошли многотысячные митинги, в Москве, несмотря на праздники, собралось больше ста тысяч человек. Размахивали флагами, пели гимн России, лейтмотив всех выступающих – как хорошо, что мы, наконец, от них избавились…

В Интернете было еще хлеще. Во всех форумах, во всех социальных сетях – всплеск копившейся обиды и какой-то дикой, совершенно необузданной злобы. Аслан Дибиров был во всех социальных сетях, он читал комментарии… у него были сложные чувства после их прочтения… но доминировали сожаление и… даже страх. Да, да, страх. Как будто каждый русский в эти дни старался вспомнить и поделиться с остальными своей историей насчет того, как его выстегнули (избили), обидели или поступили несправедливо кавказцы, эти истории сливались в одну, в девятый вал с одним только криком: кавказцы, вон! Аслан не сомневался, что это не проплаченная истерика, и ему было очень неприятно осознать, что его земляки, выходцы с Кавказа, совершили столько зла в России, так обидели русских. Он и не подозревал, что обида на Кавказ так велика, и это могло стать очень большой проблемой. Ведь даже если провести границу, Кавказ и Россия все равно останутся соседями. И все равно надо как-то взаимодействовать, куда-то поставлять свою продукцию. Кто-то должен приезжать отдыхать на кавказские курорты. И людям с Кавказа надо где-то работать. Аслан осознавал, что Кавказ и кавказские товары никто и нигде не ждет. А если они будут вести себя так же, как в России, то моментально окажутся в изоляции и превратятся в какое-то подобие Албании в глазах мирового сообщества. То есть рассадник контрабанды и бандитизма, с которым лучше не связываться.

Кстати… удивительно, но на Кавказе давным-давно была такая страна – Кавказская Албания. Ее и сейчас припоминали – как одну из моделей возможного устройства Кавказа. Поэтичнее, чем Кавказская федерация, и есть исторический аналог. Но Аслан Дибиров не испытывал никаких иллюзий – создать единое государство на Кавказе не получится. Во-первых, Россия вряд ли захочет, а инструменты помешать у них есть. Во-вторых, если любого совершеннолетнего кавказца спросить, кто должен быть президентом в своей республике, большинство ответит – конечно же, я, а как иначе. С такими настроениями дай Аллах Дагестан единым сохранить, не то что объединяться с кем-то. Во всех кавказских республиках – сложившиеся элиты, на объединение они не пойдут, потому что это значит идти под кого-то, признавая его власть. В третьих – а с кем объединяться? С Рамзаном и его эскадронами смерти? И какая демократия при этом будет?

Да никакой…

Вообще… Аслан Дибиров по вечерам много думал, сидя в кабинете в редкие свободные минуты (а он даже не уходил домой ночевать), почему Россия на это пошла, на размежевание. Конечно, официально причины названы чисто экономические – больше не платить дотаций и так далее. Так-то оно так – но много ли те дотации составляли? Он попытался на листке бумаги прикинуть – выходило, что на вывод войск, на переселение беженцев Россия тратила куда больше. Тогда зачем? И почему именно сейчас?

Национальная несовместимость? Аслан понимал, что кавказцы и русские очень несхожи между собой, русские уже полностью стали городской нацией, утратили корни, а кавказцы – горожане в первом, в лучшем случае во втором поколении, это такая же взрывоопасная смесь, как русские рабочие в семнадцатом. Но все равно ситуация выправлялась, терроризм был практически подавлен.

Тогда что?

Аслан Дибиров подозревал худшее – что-то вроде контролируемого пожара. Понимая, что в кавказских республиках взрывоопасно, и не имея ни силы, ни достаточных моральных предпосылок к тому, чтобы начать военную операцию по типу чеченской, они решили поступить по-иезуитски хитро. Отрезать их от остальной страны и резко, в разы, сократить дотирование, что приведет к краху бюджетов и, вполне возможно, к крушению власти. После чего одни национальности начнут резать других, причем по таким поводам, как принадлежность отгонных пастбищ, потом к делу подключатся и салафиты. И вот когда регион утонет в крови, когда погибнут наиболее пассионарные представители кавказских народов, а оставшиеся будут готовы на любое рабство – вот тогда русские вернутся…

Жестоко. Цинично. Мерзко. Но могло сработать…

Он думал и о том, прав ли он был, желая независимости. Ведь они не нужны ни ЕС, ни США – а теперь не нужны и Москве. В том, что они не нужны ЕС, он не сомневался, и визит Беннетта его не обманывал, в отличие от многих других – не нужны. Они – не Украина, а ЕС толком не вмешался даже на Украине… Грузию они тоже не берут – зачем им Кавказ? Дибиров не сомневался, что ЕС не будет решать их проблемы. На семинаре для молодых демократических лидеров им четко и жестко сказали – это не ЕС идет к вам, это вы идете в ЕС. То есть существуют минимальные стандарты ЕС, и для того чтобы подавать заявку на членство, вы должны сами их выполнить. Конечно, есть совместные программы подготовки к членству, но если кто-то думает, что ЕС будет уговаривать кого-то выполнить эти требования – он ошибается. Страна должна сама хотеть выполнить эти требования и сама должна делать что-то для этого. Кавказ для Европы не готов – сейчас не готов и, скорее всего, через десять лет тоже не будет готов. Украина оказалась не готова – хотя там нет и десятой части тех возможных конфликтов, которые есть здесь.

Тогда для чего?

Он думал об этом и приходил к одному – надо. Надо потому, что самостоятельный народ – это взрослый народ, народ, готовый сам принять ответственность за себя. В данном случае решение приняли русские, изгнали их – но они так или иначе получили свободу. Мирно. Впервые за три сотни лет. Впервые все зависит от них. Что они сделают, как они все построят – так и будет. Нет больше России, некого ненавидеть, и клянчить деньги тоже не у кого. Надо работать. И зарабатывать. Как грузины. Если грузины смогли – то и у них получится. Иначе какой они народ, если постоянно нужно русское плечо?

А размежевание тем временем неспешно разворачивалось во всей своей «красе», показывая, что в двадцать первом веке мирный «развод» в государстве ничуть не менее сложен и затратен, чем военный.

Практически никто из «начальства» в республику не вернулся. Похватали манатки и бодро свалили три четверти игроков ФК «Анжи», клуба, в который по указанию федерального центра вбухивали деньги, чтобы отвлечь футболом молодежь от мыслей о джихаде. Те, кому не шепнули на ухо, скрылись в первые два-три дня, уходили в основном через Азербайджан – там на границе до сих пор стояли километровые пробки, и кто-то успел проскочить, пока ошалевшие азербайджанские пограничники не закрыли границу. Для тех, кто не успел, такса стандартная – десять тысяч долларов с человека. Сами пограничники, проводники в приграничных селах, владельцы автобусов за пару дней стали миллионерами. Кто рублевыми, а кто и долларовыми.

Говорили, что в Москве за два дня ушла из продажи вся дорогая недвижимость. Образовывались целые кварталы, населенные элитой с Кавказа. Бизнеры, чиновники, бабы – четкие бомбиты. Да и просто люди, которые не хотели дальше оставаться на Кавказе. Конечно, Аслан Дибиров понимал, что такие будут – но их количество тоже неприятно удивило. Еще больше удивило, с какой злобой и ненавистью отзываются о своей родной земле те, кто выехал в Москву. Опустел Лазурный Берег – город-спутник Махачкалы. Из марины ушли все яхты до единой…

Из аэропортов разом улетели все самолеты, в одну ночь. На Кавказе не было ни одной местной авиакомпании и теперь не осталось ни одного пассажирского самолета, только несколько вертолетов. Большинство вертолетов тоже улетели, улетели и чартеры, которыми пользовались богатые. Авиацию следовало ставить с нуля, остались только аэропорты.

Ночью из Махачкалы тайно ушла ненавидимая всеми «Альфа» – спецназ ФСБ, ушли также часть фээсбэшников и эмвэдэшников. Фээсбэшники захватили с собой все сервера и картотеки, и спецслужб, можно сказать, больше не было. Большая часть полицейских бросила форму, оружие и разбежалась, опасаясь расправ. Военные – те, кто остались, а осталось очень немного – сидели в своих частях, блокированные местными жителями. Местные жители требовали оставить им оружие, военные в ответ заняли круговую оборону… это были уже не те военные, как в Чечне в девяносто первом – девяносто втором, к ним не подойти под прикрытием женщин и детей, сначала следовал выстрел под ноги, потом – обещание стрелять на поражение. Русские были как загнанные звери, особых моральных ограничений у них уже давно не было, и вот-вот могла начаться бойня. Ради этого пришлось направлять к каждой воинской части группы старейшин, и сейчас вопрос шел о порядках и сроке вывода этих войск. Торг шел за оружие, хотя… Аслан не был уверен, что им было нужно это оружие. Чем меньше оружия – тем лучше…

На периметре – бывшей административной границе кавказских республик – стояли заслоны внутренних войск, одновременно саперная техника рыла ров, на смену которому впоследствии придет стена. Но пройти пока можно было, за взятки или даже и так – чем и пользовались. Большая часть границы – это степь, через которую дороги контрабандистами протоптаны давно. Кто-то уходил через Азербайджан или Казахстан. Грузия закрыла границу. Но уйти еще можно было, на край – даже морем. И многие, слишком многие, уходили.

По всей Махачкале праздновали. Ломали двери, вытаскивали мебель и несли на рынок – но покупать уже никто не покупал. Зачем покупать, если можно забрать бесплатно. Кто-то вселялся в дорогие квартиры и виллы, которые были брошены хозяевами – вселялись те, кто раньше не мог и мечтать о таких хоромах. Праздновали, танцевали. Похмелье обещало быть горьким. Свято место не было пусто, потому что в Махачкале и вообще на побережье был явный дефицит жилплощади, и освободившиеся метры тут же находили своих «хозяев». Что с этим делать – Дибиров не знал. Он, например, как министр юстиции отвечал за регистрацию сделок с недвижимостью и владел базой данных. И что делать сейчас, по какому закону регистрировать? По российскому (а своего не приняли), по исламскому или по совести? Или по тому, кто сколько занесет?

Он издал приказ временно приостановить все регистрационные действия. Но подозревал, что какие-то работники за барашка в бумажке вносят изменения задним числом. И сделать с этим он ничего не мог.

Вопросов была масса. Государства по факту не было, большая часть чиновников сбежала. Вставал вопрос, причем принципиальный, как жить. По какому закону? По российскому? А за что тогда боролись? По своему? А где он – нет его! По исламскому? Сторонников жить по исламскому закону было немало. Один налог – закят, в пользу религии, и больше никаких взимать нельзя, а на что государство должно существовать – непонятно. Можно до четырех жен. Вместо нормальной системы доказывания в судах – Аллахом клянусь. Порки, отрубание рук и ног, забивание камнями – это худуд, нормированные наказания. Кое-кто даже тряс Уголовным кодексом Чеченской Республики Ичкерия, действовавшим в конце девяностых. Только если жить так, если только начать жить так – ни о Европе, ни о демократии, ни о правах человека не стоит даже думать. Права человека и худуд несовместимы, равно как и шариат в качестве единственного источника права…

Попытались собрать парламент – Госсовет. Выяснили, что кворума нет и не может быть – как минимум две трети депутатов сделали ноги. Поступили просто – национальные квоты были хорошо известны, просто попросили от каждой национальности прислать столько-то представителей, авторитетных людей, безо всяких выборов, просто чтобы начать работать. Наконец-то Госсовет открылся…

А вопросы валились… валились… что делать с политическими партиями? Разрешать? И какие? И Хизб-ут-Тахрир тоже? И даже если за разрешение исламских партий саудовский король сулит сто миллионов долларов наличными и сразу? Или, может, поторговаться, пусть король пятьсот миллионов даст? Миллиард? А что делать с правом на ношение оружия? Притом что явочным порядком оно уже введено? Если запретить, то оружие никто не сдаст, и сил у государства, чтобы обеспечить его сдачу, нет – это будет неуважение к закону. А здесь и так не привыкли уважать закон. Оправдывали это тем, что он русский и куфарский, то есть чужой, но Аслан Дибиров был уверен, что и свой уважать тоже не будут.

Амнистия. Один из самых спорных вопросов, приобретающий особую остроту в «обществе – семье». В изоляторах, в тюрьмах вперемешку сидят реальные бандиты и террористы и те, кого задержала полиция и ФСБ с желанием «замешать». Что такое «замешать», Аслан хорошо знал. Мальчиков из хороших семей начинали обхаживать, рассказывать про джихад, про честь, про воинов ислама, давали литературу, потом приглашали на квартиру. Не последнюю роль играл доступный секс – ухтишки или сестры вели собственный секс-джихад, практиковался никях – исламский брак, заключаемый иногда по телефону или через Интернет, это считалось «не грехом». На квартире много говорили про джихад, а потом выяснялось, что квартира принадлежит ФСБ или МВД и все это – провокация. Вызывали родителей, показывали кассеты с сыном, родители в панике начинали собирать деньги и откупать сына от ответственности. Иногда, чтобы веселее собиралось, задерживали сына и начинали бить дубинками в подвале, пытать. А если денег не было, то малолетний придурок шел в зону как террорист, там знакомился с настоящими джихадистами и чаще всего становился уже настоящим террористом, выйдя, уходил в горы. Аслан знал эти истории, как правозащитник, но знал он и о том, что в тюрьмах и изоляторах сидят настоящие террористы, бандиты, джихадисты, которые просто опасны для общества, знал он и подноготную таких организаций, как «Матери Дагестана» и тому подобных. Выпускать этих людей было опасно – но даже он, с его знанием истинного положения дел, не мог разобрать, где сидит реальный террорист, а где – скомпрометированный органами бедолага. А шли к нему родственники и тех и тех, и он понимал, что если он будет говорить «нет», то итогом может стать штурм СИЗО и освобождение всех уже по факту. Так что он говорил «да» даже и в тех случаях, когда не был уверен в правильности этого.

По крайней мере, хорошо, что наиболее опасные сидели далеко, на русских северах, мотали пожизненные сроки. Но уже подступали с ножом к горлу (пока не в буквальном смысле слова) и по этим, требовали ставить перед русскими вопрос об обмене заключенными. Он отбивался, как мог, понимая, что только амиров-пожизненников тут и не хватало…

А за счет чего платить зарплаты? Пенсии? Пособия инвалидам – притом что как минимум три четверти инвалидов – фиктивные, для пособия? Они пытались создавать рабочие группы, как-то выходить на русских – но все отчетливее рождалось понимание, что зарплаты упадут в несколько раз, а пенсии – хорошо, если они вообще смогут их платить. Потому что денег в республике просто не было и взять их сейчас было неоткуда, пока придут нефтяные и газовые деньги… и если придут, и если их не разворуют. Рождалось истинное понимание всей тяжести огромного кома проблем, который свалился на них подобно тонне кирпича с самосвала.

И как, друзья, вы не садитесь – вы в музыканты не годитесь…

Министр юстиции Дагестана Аслан Дибиров дернулся и пришел в себя, ошалело смотря на свой стол и на недопитую кружку с «кофе». Рецепт кофе был испытанным – от трех до пяти ложек растворимого на кружку и столько же сахара. От подобного месива, проглоченного залпом (просто пить это было невозможно), тошнило, тяжко бухало в ушах и глаза лезли из орбит, а в желудке как будто кипяток был налит – но эта адская смесь позволяла держаться на ногах…

Он посмотрел на кружку, потом – на часы. Провел руками по лицу. Перед ним был заваленный бумагами стол, его подбородок неопрятно зарос щетиной, волосы, и так не слишком презентабельные, торчали сальными сосульками, а в голове была какая-то гудящая тишина. Подташнивало, но не сильно. Он все эти дни спал урывками, по два-три часа, у него не было времени привести себя в порядок, и он был в той же одежде, что и несколько дней назад. И он не знал, сколько еще так выдержит…

Рядом, на тумбочке, бормотало радио. Это была его идея – дать вещание в прямом эфире с чрезвычайной сессии дагестанского Госсовета. Надо было дать людям почву для сплетен и пересудов, отвлечь чем-то и одновременно показать, что власть в республике есть, хоть какая-то, но власть. Пока все не поняли, что власти-то и нет, и не ударились во все тяжкие…

Он прибавил громкость, пытаясь пропустить речь говорящего через себя и понять что-то изнасилованным нескончаемой усталостью мозгом…

…Киев является нашей древней исконной столицей, это бывшая столица тюркского каганата. Украинский флаг – это тоже наш флаг, хазарский. А хохол в переводе с тюркского означает «сын неба»…

Аллах… Что это… О чем они… О чем они вообще говорят…

Какой бред… Кто из нас бредит – я или они? Но точно кто-то бредит…

Какой бред… какой бред…

Неужели они получили свободу слова только для того, чтобы выплеснуть из себя весь этот бред, как хозяйка выплескивает помои из ведра.

Что это…

Новый, неприятный звук ворвался в его кабинет, подобно хазарской коннице. Звонил телефон, мобильный, он взял трубку.

– Аслан Ахатович… с вами говорят из администрации президента…

– Да…

– Перед Драматическим театром собирается лезгинский митинг… тысяч пять уже… возможны погромы…

Звук пробивался как-то кусками, он с трудом улавливал смысл. Но понимал, что им на голову свалилась очередная проблема. Десятая – притом что девять предыдущих толком не решены, а к некоторым и не приступали еще…

Когда это кончится.

– Да… – пробормотал он, – еду…

И с ненавистью посмотрел на коричневую жижу в бокале…

Лезгины митинговали у русского драматического театра… точнее, и у него, и в нем самом. Это было массивное, построенное при Советском Союзе здание с приличной сценой и акустикой, одна из лучших площадок Махачкалы. Рядом с ним была площадь, сейчас митинговали и на ней – то есть как бы было два мероприятия, одно проходило в самом театре и включало только тех, кто мог пробиться в зал или был туда приглашен, второй митинг проходил прямо под стенами театра: поставили бортовой «КамАЗ», на него – неизвестно откуда взявшуюся усилительную аппаратуру (хотя такая есть в любом ночном клубе, достать не проблема), и с «КамАЗа» один за другим выступали ораторы. Несколько человек с лесенок вешали на театр большое полотнище белого цвета, на котором было написано

Великое собрание лезгинского народа

Написано было почему-то по-русски…

Аслан Дибиров, теперь уже министр юстиции, переоделся в чистое в одном из помещений министерства, до здания театра добрался пешком. Расула Гамзатова стояла наглухо, машины были припаркованы в несколько рядов, занимая всю дорогу, люди шли к театру. Какая-то женщина в черном стояла с плакатом «Остановить беспредел полиции», но на нее никто не смотрел и не обращал внимания. Сейчас это было не главное.

Серое, готовое разразиться дождем небо, грязь под ногами и семечки. И неизбежное, довлеющее над всеми обещание перемен, неизвестно только, перемен к чему – к хорошему или к плохому…

Площадь перед театром забита народом. Обнимаются, громко спрашивают о делах. С трибуны выступает какой-то оратор, большинство его слушает – но не все…

– …Уже один тот факт, что село Делели, в котором родился Хаджи-Давуд, герой лезгинского народа, неоспоримо доказывает тот факт, что большая часть территории Азербайджана – это земли, принадлежащие лезгинскому народу…

«Господи… – как-то отстраненно подумал Аслан, – и месяца не прошло, а они…»

–…И вообще нет никаких азербайджанцев, нет и никогда не было такой нации. Азербайджанцы – на самом деле это турки, которые пришли и силой захватывали земли, а потом сговорились с русскими. Наши земли, наши села и города, как и двести лет назад, в руках у неприятеля. Азербайджан – это земля лезгин, аварцев и талышей! Мы должны изгнать врага со своей земли и вернуть наши земли себе! Слава Хаджи-Давуду Мюшкюрскому, нашему славному предку и основателю лезгинского государства! Слава лезгинской нации! Слава непобедимому лезгинскому народу! За объединение!

Сбоку театра стоит «Газель», рядом несколько внедорожников и большая палатка, к ней вьется очередь молодых и не очень людей. Над палаткой небольшой плакат – запись в отряды самообороны. Написано по-русски. Желающих много, оружия записавшимся не раздают – но это, видимо, пока, записавшихся куда-то отводят за машины, записывают по паспорту. Рядом с палаткой – двое чубатых и двое бородатых парубков в камуфляже, у чубатых на рукавах – открыто жовто-блакытные нашивки, с другой стороны – нашивки «укроп». Разговаривают по-русски с местными борцухами, в спортивках, с подвернутыми до середины голени штанами. Разговаривают неспешно, передают по кругу бульбулятор – бутылка из-под кока-колы, с прожженной в боку дыркой, в дырке – косяк анаши. Разговаривают то ли о представительной демократии, то ли о правилах пикапа, и они так поглощены друг другом, бульбулятором и неспешной беседой, что происходящее на площади их не волнует ни в малейшей степени.

Укроп… Эти-то откуда здесь взялись…

Тем временем на трибуне митинга сделали перерыв и включили трансляцию из зала – выступал академик Казиев…

– Уважаемые земляки… – начал он, – все мы знаем ситуацию с нашим многострадальным народом. В России главными были русские, а в нашем Дагестане главными всегда были аварцы и даргинцы. И наш народ, Аллах тому свидетель, никогда не лез вперед, нам достаточно было быть третьими, и мы никогда не покушались быть вторыми или первыми. И посмотрите, к чему это привело? Когда лезгинский народ вступал в состав России – мы вступали в Россию как единый народ, не было и речи о разделении и о признании нас гражданами какого-то другого государства, не России, мы такого согласия не давали. Потом, без согласования с коренными народами, власть провела границу, разделив лезгинский народ пополам, начала искусственное формирование азербайджанского народа, а с девяносто первого года эта граница стала государственной, она отрезала наших братьев и сделала наш народ еще более разделенным. Русские никогда не спрашивали нас, ни когда разделяли нас границей, ни когда создавали Азербайджан, искусственно придуманное государство, в котором нет титульной нации. Многие годы мы смотрели на то, как азербайджанские власти издеваются над лезгинами, как они запрещают называть себя лезгинами, как запрещают лезгинский язык, как стирают память о предках, как преследуют, сажают в тюрьмы, уничтожают. Я получаю письма от жителей приграничных селений, они пишут, как азербайджанская полиция издевается над ними, что они как иностранцы на своей родной земле. В точно таком же положении находятся аварцы и талыши – их преследуют, бросают в тюрьмы, запрещают заниматься политической деятельностью. Но теперь, когда Россия бросила нас на произвол судьбы, в очередной раз предав нас, мы должны поставить вопрос об исторической несправедливости по отношению к лезгинскому, аварскому, талышскому народу на самом высоком уровне… – академик закашлялся… – да, да, на самом высоком уровне, вплоть до ООН, привлечь внимание всего мира к нашим национальным проблемам. Преступное правительство Азербайджана, происходящее от отрекшегося от коммунизма оппортуниста Алиева, на протяжении трех десятилетий сознательно ведет политику ущемления национальных меньшинств, не останавливаясь и перед применением оружия, как в Нагорном Карабахе. Мы должны поставить вопрос как минимум о федерализации Азербайджана, с выделением для национальных меньшинств отдельных автономий, и соблюдении их прав на…