Автор книги: Александр Афанасьев
Жанр: Старинная литература: прочее, Классика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Бог да биет легенски христяни!
Несид ржате петка и неделя;
Во света неделя метат –
Лице и напрашиле,
На света неделя печееки –
Очи и изгореле.
В Литве, приготовляясь к Светлому празднику, поселяне стараются прибрать и вычистить свои избы до страстного четверга, а с этого дня до самой Пасхи не принимаются за метлу, боясь, чтобы лежащему во гробе Христу не засорить глаз; в то же время старательно прячут веретена и прялки и перестают заниматься пряжею. Христос в церковных песнях называется «праведным солнцем», и праздники Рождества и Воскресения Христова слились в народных преданиях с воспоминаниями о рождении солнца на Коляду и возжжении его светильника при начале весны; в приведенном литовском поверье, следовательно, выражается боязнь засорить воскресающее с весною небесное око-солнце. Древние поэтические уподобления, понятые позднее буквально, вызвали суеверные запреты, направленные против занятий, которыми можно запорошить светлые взоры божества. Замечательно, что и самое наказание за нарушение этих запретов карает именно очи виновного.
Вместе с заменою древней языческой богини св. Параскевою и Богородицею народ приписал им и влияние на браки и земное плодородие. На праздник Покрова девицы, желающие выйти замуж, обращаются с мольбою о том к Пятнице: «Матушка Пятница Параскева! Покрой меня (или: пошли женишка) поскорея». В Вологодской губ. девятой пятнице (т. е. на икону Покрова пресв. Богородицы) взрослые девицы строят «обыденную пелену»: собравшись вместе, они теребят лен, прядут, ткут – и оканчивают работу в одни сутки. Выше было указано, что розовая пелена зари отождествлялась с покровом Богородицы; но та же метафора «небесного покрывала» прилагалась и к тучам (см. гл. X), и когда весеннее солнце закрывалось дождевыми облаками – о нем говорили как о стыдливой деве, накинувшей на свою златокудрую голову женскую фату и готовящейся вступить в брачный союз с богом-громовником. Поэтому латин. nubere (от nubes – облако) – покрываться получило еще другое значение: выходить замуж; греч. νέφος – облако и νύμφη, νύμφιος – невеста и жених; чешск. snaubiti, snubiti – сватать. Юнгманн сближает с лат. nubere, а по мнению г. Потебни, вернее в фонетическом отношении допустить сравнение с nimbus – фата, покрывало и облако. Покрывало, которым окручивают голову невесты, ее фата, есть символическое знамение того облачного покрова, под которым являлась прекрасная богиня весны, рассыпающая на всю природу богатые дары плодородия. Польская свадебная песня поет: «Przykryfbsie niebo obfokami, Przykryfasie Marysia raokami». Покрытие головы сделалось признаком замужества. Только девица может ходить с открытою головою и красоваться своею русою косою; замужним строго запрещается выказывать хотя один волосок из-под платка или кички – быть простоволосою[124]124
С открытой головой женщине не следует молиться: «Без сборничка нехорошо пред образа стать».
[Закрыть]. Митрополит Симон в послании своем 1501 года, возвышая голос свой против разных отступлений от церковных уставов, прибавляет: «А жены ваши ходят простовласы непокровенными главами, ино то чините не по закону христианскому». Как «простовласие» считается за грех для замужних, так «самокрутье» (убирать голову по-бабьи) – для девиц. В последние времена перед кончиною мира, когда настанет общий разврат, бабы будут – простоволоски, а девки – самокрутки. Арабский писатель XIII века так описывает брачный обряд у славян: «Если кто чувствовал склонность к какой-нибудь девице, то набрасывал ей на голову покрывало – и она беспрекословно становилась его женою». То же воззрение высказывается в слове «покрытка», которым в Малороссии клеймят девицу, потерявшую невинность. Окручивание невесты составляло в старину существенную часть свадебного обряда; в захолустьях русских деревень и доныне невеста, во время венчания, стоит покрытая с головы до ног. Пока весеннее Солнце не вступает в брак с богом грозовых туч, оно является прекрасною невестою, блистающею золотыми кудрями на радость всему миру; чистота его сияния намекала древнему человеку на чистую, незапятнанную девственность, подобно тому, как ту же идею сочетал он с неугасаемым пламенем Весты. Поэтому распущенная, открытая коса принята за символ девственности, и после венчания ее навсегда покрывает бабья кичка; свадебные обряды наглядно указывают на такое значение косы: жених обязан купить косу невесты, и сама невеста прощается со своею косою, называя ее «красой девичьего». Вот почему отрезать у девицы косу значит: ее обесчестить. В одной песне жалуется девица на жену своего милого:
Хочет девушку бесчестить во глаза –
Русу косыньку отрезать у меня.
В былое время помещики наши наказывали так своих сенных девушек, не устоявших против внушений любви.
Необоримая сила языка, влиявшая на создание человеческих верований, обнаруживалась всюду, где только был к тому малейший повод. Снег, устилающий поля в зимние месяцы, возбуждал представление о белом покрове, в который одевается земля. Народные загадки называют снег скатертью: «У нас на молоду (при начале зимы) скатерть бела весь мир застлала (или: одела)»; «Матушкина столечника не скатаешь». Согласно с представлением, что зима есть смерть природы, покров этот называется саваном: «Ни хилела, ни болела, а саван надела» (земля и снег)[125]125
«Летел порхай (от порхать) по всем торгам, бел балахон – без пол кафтан, без пуговиц» (снег).
[Закрыть]. Немцы о падающем снеге выражаются: «Frau Holle schlage ihrem weissen mantel auseinander». Так как снег большею частию выпадает около 1 октября, когда празднуется Покров Пресвятой Богородицы, и так как около того же времени устраиваются и крестьянские свадьбы, то естественно было сблизить брачное покрывало небесной богини со снежным пологом. Указанная выше мольба о замужестве, обращенная к Пятнице, нередко заменяется следующими воззваниями к Богородице: «Покров-пресвятая Богородица! Покрой мою победную голову жемчужным кокошником, золотым подзатыльником»[126]126
Или: «Ты, Покров-Богородица! Покрой меня девушку пеленой своей нетленною – идти на чужую сторону! Введенье-мать Богородица! Введи меня на чужую сторонушку! Стретенье-мать Богородица! Встреть меня на чужой сторонушке!»
[Закрыть]. – «Мать-Покров! Покрой землю снежком, меня молоду платком» (или: женишком). В Белоруссии девушки ставят свечи перед иконою Божьей Матери и молят: «Святой Покров! Покрыв землю и воду, покрый и меня молоду!» Отсюда объясняется поговорка: «Придет Покров, девке голову покроет» и примета: если снег выпадет 1 октября, это предвещает много свадеб, а снег, падающий в день венчания, сулит молодым счастие. Когда забеременеет девушка, об этом шутя говорится: «Снежина попала».
По народному убеждению, от Пятницы зависят обильные роды земли; ее молили об отвращении засухи, проливных дождей, неурожаев; в дар ей приносили земные плоды. При начале жатвы в Калужской губ. одна из старух, известная легкостью своей руки, выходит ночью в поле, нажинает сноп, связывает его и до трех раз то кладет, то ставит на землю, причитывая: «Пятница-Параскева матушка! Помоги рабам божиим (таким-то) без скорби и болезни окончить жатву; будь им заступница от колдуна и колдуницы, еретика и еретицы». Затем, взявши сноп, она старается пройти до двора никем не замеченною. Во время падежей, моровой язвы и других бедствий служат св. Пятнице общественные молебны; в народе даже ходят суеверные молитвы, сочиненные в ее честь; написанные на клочке бумаги, они носятся на шее от недугов или привязываются к голове больного. При совершении различных церковных обрядов прежде выносили икону св. Параскевы, убранную лентами, монистами, цветами и душистыми травами: эти цветы и травы оставались в церкви, и отвар их давали пить безнадежно больным как вернейшее средство к исцелению. Кто соблюдает пятницы, к тому, по общему поверью, не пристанет лихорадка. Духовный регламент Петра В. упоминает о совершавшемся в народе символическом обряде, в котором нельзя не признать обломка старинного языческого культа, хотя и подновленного христианскою обстановкою. «Слышится (сказано в этом законодательном памятнике), что в Малой России в полку стародубском в день уреченный праздничный водят женку простовласую, под именем Пятницы, а водят в ходе церковном, и при церкви честь оной отдает народ с дары и со упованием некия пользы». По болгарским сказаниям, света Петка-Парашкева носит на голове лучезарный венок, очень добра и охотно помогает женщинам в их домашних работах; 28 апреля старухи оставляют ей на дворе хлеб и крашеное яйцо, с полным убеждением, что она придет ночью и съест то и другое; а 28 октября сбирают со всех домов хлеб, вино и мед и после молебствия празднуют св. Пятнице.
Наравне с Пятницею и другие дни недели: воскресенье и среда представляются в народных преданиях и поверьях – в живых олицетворениях. В сказках малорусских, сербских, хорутанских и немецких святая Неделька[127]127
Неделя = воскресенье, день праздничный, когда оставляются все работы (ничего не делают); имя это впоследствии стало означать седьмицу, так как воскресный день был первым днем недели и по нем вели счет седьмицам.
[Закрыть] и der heilige Sonntag часто являются действующими лицами и помогают странствующим героям и героиням своими мудрыми советами и сверхъестественными дарами; так в одной сказке св. Неделька дает молодцу волшебного коня. В известном апокрифическом сочинении о хождении Богородицы по адским мукам, в числе других угодников, названы святая Неделя и святая Петка точно так же, как в вышеприведенной выписке из Стоглава рядом с Пятницею стоит св. Анастасия. В Паисиевском сборнике помещено слово, которое восстает против суеверного обожания Недели и советует чествовать не самый день, а соединяемую с ним память о воскресении Христа. Сербы до сих пор думают, что Неделя есть святая жена, а «света Петка – Недjелина мajкa» (т. е. богиня Зоря – мать Солнца); обе они изображаются на иконах.
В сборнике великорусских сказок г. Худякова сообщено следующее предание о среде: молодая баба пряла поздно вечером; уже было за полночь, когда вздумала она оставить работу, положила гребень и молвила: «Матушка Середа! Помоги мне завтра пораньше встать и допрясть мои початки». Ранехонько еще до свету слышит она: кто-то в избе возится. Открыла глаза – в светце лучина горит, печка затоплена, а по избе ходит и прибирает немолодая женщина, покрытая сверх кички белым полотенцем. Подошла к хозяйке. «Вставай! – говорит. – Я Середа, пришла помогать тебе; нитки я отпряла, холсты выткала, теперь давай золить. Пока печка топится, сходи-ка на реку да принеси воды!» Баба взяла ведра, но отправилась посоветоваться со старухой-соседкой. «Нехорошо! – сказала старуха. – На том холсте она тебя удавит». – «Что же мне делать?» – «А ты постучись в избу и закричи: на море Серединские дети погорели! Она выскочит посмотреть, а тем временем ты запрись и закрести дверь». Баба послушалась совета, и достались ей холсты даром. Из народных поверий видно, что запрещение прясть, ткать и золить холсты по пятницам распространяется отчасти и на среду, может быть ради того тождественного значения, какое придано среде и пятнице христианскою церковью, как дням воспоминания страданий и смерти Спасителя. У германцев среда был день, посвященный Одину (др. – сев. Odinsdagr, швед. Onsdag, англос. Vodenestag, анг. Wednesday), к свите которого принадлежали небесные пряхи и ткачихи – девы валькирии. Опираясь на это, мы думаем, что русский рассказ о Середе, приготовляющей холст с целью удавить неосторожную труженицу, может быть объяснен преданиями о парках, которые (как известно) прядут нить человеческой жизни и посылают смерть; пожар на море (т. е. в воздушном океане) – метафора утреннего рассвета, прогоняющего ночную гостью.
Глава шестая. Гроза, ветры и радуга
Усматривая в светилах и молниях блеск металлов, из которых приготовлялись воинские снаряды, фантазия первобытного народа признала в них то небесное оружие, каким светлые боги сражались с демонами тьмы. Так, в сияющем диске солнца она видела золотой щит, в хвостатых кометах – пламенные мечи и копья, в молодом месяце – меч или серп; в создании этих представлений фантазия руководилась подмеченным ею внешним сходством форм. В летописи под 911 годом встречаем известие о звезде, явившейся копейным образом, т. е. о комете, хвост которой уподоблялся копью; с явлением комет издревле и доныне соединяются в народе предвестия грядущей войны. В языке нашем употребительно выражение «серп месяца», произнося которое мы уподобляем новорожденную луну земледельческому серпу; точно так же немцы говорят «sichel des mondes». Наоборот, лат. lunatus получило значение: дугообразный, и в народной русской загадке молодой месяц служит метафорой для «серпа»: «Месяц-новец днем на поле блестел, к ночи на небо слетел». А в галицкой песне говорится о месяце, как о небесном мече: «Чим же тебе порубано?» – спрашивает девица своего милого и слышит в ответ: «Ясным мечом, як мисяцем!»
Но преимущественно воинские представления связывались с лучами восходящего солнца, прогоняющими ночной мрак, и с молниями, разящими темные тучи. Стремительность, с какою распространяется солнечный свет и упадает с неба молния, и быстрота, с какою летит пущенная с лука стрела; страшные удары молнии, несущей убийства и пожары, жгучие лучи солнца, производящие засуху и истребляющие жатвы, и насмерть поражающее острие стрелы или копья, грохот грома и вой бури во время грозы, свист летящей стрелы, шум ринутого сильной рукою копья и звон оружия в битве – все эти аналогические явления заставили сблизить солнечный луч и молнию с копьем, стрелою и другим оружием, известным в древности. Снк. suris, sunas – солнце от sur – блистать, разбрасывать лучи, метать стрелы или копья; а в имени Сварога находят филологи сродство с санскр. svaru – стрела, у кельт. chwarel. В древнеславянском языке стрела означала и луч, и стрелу в собственном смысле: «strel se virsene» – radiorum autem ictus; нем. stral – луч, strala – стрела. В областном говоре слово это до сих пор употребляется в значении молнии: «Стрела б тебя убила!» Народная загадка выражается о «молнии»: «Летит медная стрела, никто ее не поймает – ни царь, ни царица, ни красная девица», а в заговорах она называется огненной, громовой стрелою. От корня «as» – jacere, lucere образовались санскр. astra, asana, asta – sagitta, гр. άστήρ, άοτρον, лат. astrum, зенд. actar, перс. astar – светило, бросающее свои лучи как стрелы, и рус. острый; а с утратою начального «а» – ведическое star, лат. Stella, гот. stairno – звезда, слав. стрела, англос. strael, др. – нем. strala[128]128
Санскр. агнисик’а (буквально: с острием огня, насквозь пробивающий огнем) – стрела и пламя.
[Закрыть]. В словах заговора «Покроюсь (от недуга) небесами, подпояшусь светлыми зорями, обложусь частыми звездами, что вострыми стрелами» слышится отголосок этого лингвистического сродства стрелы со звездою. У болгар шип – копье и молния. Итак, солнечные лучи представлялись славянину стрелами дажьбога, а молнии – стрелами бога-громовника. Яркими лучами своими солнце гонит поутру ночь и рассеивает туманы, разбивает при начале весны льды и снега, карает в летние жары землю и ее обитателей. К нему обращалися с заклятиями поразить ненавистного врага («Солнце б тя побило!»), и Ярославна недаром молила «тресветлое солнце» не простирать своих горячих лучей на воинов ее мужа. Скифский Targitavus (бог Солнце) был искусный стрелок, и один из сыновей его назывался Arpo-ksais = князь Стрела. Греческий Аполлон носил за плечами серебряный лук и пускал смертоносные стрелы; уже в детстве он поразил дракона (мрак) стрелами, полученными от Вулкана; его гневу приписывалась моровая язва: в знойную пору лета (в песьи дни) он натягивал свой лук, слал губительные удары – и жертвы падали за жертвами.
Тип небесного воителя главным образом усвоялся богу-громовержцу, и солнце в этом отношении уступает ему первенство – в большей части народных сказаний, идущих от глубочайшей древности. По свидетельству Вед, Индра обладал медным и золотым оружием; сверкающие молнии называются в гимнах золотыми копьями, Юпитер и Донар вооружены были стрелами; Перун, по преданию, сохранившемуся у белорусов, в левой руке носит колчан стрел, а в правой лук; пущенная им стрела поражает тех, в кого бывает направлена, и производит пожары. Белорусские поселяне убеждены, что на месте пожара, произведенного ударом молнии, и вообще после грозы можно находить чудесную стрелку. И в других местностях России доселе живо поверье о громовой стрелке. По этому поверью, стрелы громовые, ниспадая из туч, входят далеко в глубь земли; а через три или семь лет возвращаются на ее поверхность в виде черного или темно-серого продолговатого камешка: это – или сосульки, образующиеся в песках от удара молнии и сварки песку, или белемниты, известные в народе под именем «громовых стрелок» и почитаемые за верное предохранительное средство против ударов грозы и пожаров. «Кормчая» и «Домострой» попа Сильвестра осуждали веру в громовые стрелки и топорки, о которых в старинном переводе книги «Луцидариус» находим такое толкование: «Откуда бывает гром и молния? Учитель рече: сие бывает от сражения облаков; егда четыре ветры от моря придут и сразятся на аер и смесится огнь вкупе и бывает буря силна, еже и воздух растерзати, и бывает стук велик, его же мы слышим – гром; бывает же в то время молния и исходят на землю падающе стрелки громные и топорки серовидны». То же поверье известно в Сербии и у немцев, которые приписывают Донару бросание из облаков, вместе с пламенными молниями, завостренных камней, проникающих глубоко в землю; в течение семи лет они выходят на поверхность. Камни эти называются donnersteine, strahlsteine, donnerkeile, donneraxte и donnerhaimner (у финнов Ukonkiwi – камень громовника Укко); каждый дом, где они сберегаются, безопасен от молнии. Чтобы объяснить приведенные названия, уподобляющие молнию камню, стреле, палице, топору и молоту, мы должны войти в подробные исследования о Перуне.
Слово «Перун» восходит к древнейшей эпохе ариев. Между прочими прозваниями Индры было Parjanya = parganya – молниеносная туча от корня prg (= prc) – рассеивать, окроплять, прыскать. Parjanya, следовательно, такой же эпитет Индры, как Jupiter pluvius et tonans. По свидетельству гимнов Ригведы, Parjanya делает небо чреватым дождем, побивает стрелами злых духов и проливает на землю водные потоки; он творец и питатель всего сущего, растит нивы, посылает плод злакам и деревьям, умножает стада коров и коней и дарует женам детей. У славяно-литовского племени прозвание это взяло верх над всеми другими и при распадении означенного племени на разные ветви образовало следующие формы: рус. Перун, пол. Piorun, чешск. Peraun, словац. Peron и Parom, в слове христолюбца – Перен (у полабов четверг, день, посвященный богу-громовнику, называется Perendan – Перунов день = dies Jovis – jendi, Donnerstag, др. – сев. Thorsdagr, швед. Thorsdag, дат. Torsdag, анг. Thursday), литов. Perkunas, летт. Pehrkons, др. – прус. Perkunos; о громовом грохоте и ударах литовцы выражаются: «Perkunas grauja», «Perkunas musza». В теплые дни весны Перун являлся со своими молниями, оплодотворял землю дождями и выводил из-за рассеянных туч ясное солнце; его творческою силою пробуждалась природа к жизни и как бы вновь созидался прекрасный мир. По литовским сказаниям, не чуждым и другим индоевропейским народам, верховный владыка громов создал вселенную действием теплоты, ибо весенняя теплота есть источник жизни, а зимний холод – смерти: «Perkunas wis iszperieje». Глагол perieti (наст. вр. periu) означает: производить посредством теплоты, высиживать, рождать, творить; «ka paperieje sunu ar dukteri?» – кого она родила: сына или дочь? Слово это состоит в родстве с лат. pario и рус. областн. парить – высиживать яйца, парунья – наседка. В санскрите корень par сохранился в двух производных словах, близких по значению с литов. periu: partr – хранитель и paru – солнце, огонь, теплота; сравни рус. пар, парить – о томительно знойном воздухе перед грозою, преть и парун – жара, зной. По мнению г. Микуцкого, от этого корня произошли две известные у славян формы: одна действительная – Перуне, т. е. производитель, творец[129]129
В подтверждение указано на лит. глагол kurti, kuriu – созидать, творить, зажигать, откуда kuriejis – эпитет Перуна и солнца и название жреца = сожигателя жертвенных приношений.
[Закрыть], другая страдательная – парень, т. е. произведенный, рожденный, сын, в каком смысле слово это доныне употребляется в Пермской губ. Но допуская такое производство имени Перуна, г. Микуцкий не пояснил, откуда могло явиться вставное «к» в литовском Perkunas, почему и мнение его не может быть признано состоятельным перед лицом науки.
В чешских глоссах «Mater verborum» (1202 г.) слово Perun истолковано: Jupiter; в древнеславянском переводе греческого сказания об Александре Македонском имя Зевса переведено Перуном; в апокрифической беседе трех святителей читаем: «Отчего гром сотворен бысть? Василий рече: два ангела громная есть: елленский старец Перун и Хоре жидовин – два еста ангела молниина». Сверх того именем Перуна обозначалось небо, как царство громоносных, дождевых облаков; так в одной рукописи Погодинского древлехранилища, принадлежащей XV веку, на вопрос: «Колико есть небес?» – встречаем такой ответ: «Перун есть мног». В Малороссии рассказывают, что Бог восседает на том небе, где блистают молнии. Обращаясь от старинных памятников к свидетельствам живого языка, находим, что в польском языке piorun доселе употребляется в смысле молнии и громового удара (сравни рус. выражение «метать перуны»), piorunek – громовая стрелка – то же, что у истрийских хорватов переница, в Курляндии Perkuhnstein, Perkuhnakmens; у словаков peron – гром, а молнию они называют Паромовой стрелою. Старинная русская поговорка «Едет божок с перищем, стучит колесом» намекает на поезд бога-громовника; грохотом его колесницы арийские племена объясняли себе громозвучные раскаты грозы; едет он вооруженный перищем – страшным орудием, с помощию которого наносит стремительные, все раздробляющие удары: прати, перж (напирать, переть, пороть) – стремиться, теснить, разить, побивать; белорус. праць, пяру – колотить вальком, мыть белье (прачка); «пере рубанцем» – бьет поленом, чешск. «slunce реrе» – солнце сильно жжет = разит своими лучами; попры – прыть, скачь; парко – шибко, скоро, сильно; праща (пол. рrоса) – метательный снаряд, которым в древности бросали каменья. Перун – божество победоносное, карающее, явление которого возбуждает страх и трепет (гроза, грозить, угроза; schauer – вьюга, гром с ливнем и ужас, содрогание); огненными стрелами он поражает демонов мрака (тучи) и наказует всякое нечестие. В Псковской губ. и Белоруссии еще теперь слышатся клятвы: «Сбей тебя Перун!», «Каб цябе Перун узяв, или: треснув!»[130]130
Когда начинается гроза, белорусы спешат укрыться в домах, восклицая: «Ай, Перун забье!»
[Закрыть], у словаков: «Раrom te trestal (metal, zabil, wzal); Реron te zabil; aby ich Paromowa strela; Peronowa strela te zabila; paromtalo te!» Как жгучие лучи летнего солнца, порождающие засуху, бесплодие и мор, дали представление о разгневанном Солнце-метателе губительных стрел, так то же представление должно было сочетаться и с богом-громовержцем; насылая град, бури и безвременные ливни, он карал смертных неурожаем, голодом и повальными болезнями (поветрием). В Ржевском уезде говорят: «Схвати тебя перуном!» в смысле: да постигнет тебя недуг, припадок. Сибирская брань: «Чтоб тебя язвило!» связывает вышеприведенные клятвы Перуном и его стрелами с понятием о моровой язве; сравни: разить и зараза.
Называя молнию – небесным оружием, древнейший народ-прародитель народов индоевропейских необходимо ограничивался в своих уподоблениях теми воинскими снарядами, какие только знала современная ему культура. Прежде чем были открыты металлы, орудия, служившие для нападения и защиты, приготовлялись из дерева, камня, кости и рога. Подземные находки так называемого каменного века показали, что в борьбе с дикими животными и в житейских распрях человеку помогало не одно простое вержение каменных осколков рукою или пращою, что грубо обитые камни служили ему на войне и охоте – молотами или топорами, а заостренные кремни употреблялись для наконечников стрел и копий. Вслед за этими первобытными орудиями появились металлические, приготовляемые из смеси меди с оловом и цинком, известные под именем бронзовых; золото показалось почти одновременно с медью; знакомство с серебром также принадлежит давней эпохе, но железо открыто значительно позднее. После открытия металлов каменные орудия не тотчас были вытеснены и долго еще оставались в общем употреблении наравне с металлическими. Хотя арийское племя до разделения своего на отдельные ветви уже знало медь, серебро и золото и умело их обрабатывать, тем не менее несомненно, что и оно должно было прожить свой каменный период. Отсюда легко объясняется, почему в громе слышались древнему человеку удары, наносимые каменным молотом грозного божества, а находимые на земле остроконечные камни (белемниты) названы громовыми стрелками. Каменный или металлический крестообразный молот – необходимый атрибут бога-громовника у всех арийских народов. Индра, сверх другого оружия, владел и молотом (vajra); римляне чтили Юпитеров камень; особенно же любопытны в этом отношении сказания Эдды о скандинавском Торе: Thórr (сокращенная форма имени Thunar, Thonar = donner – гром) держит в руке всесокрушающий молот Mjolnir и бросает его в своих врагов; ринутый могучим громовником Mjolnir никогда не дает промаха, поражает смертию тех, в кого был пущен, и потом сам собою возвращается в руки Тора; то же самое свойство приписывается и молниеносной, многозубой палице Индры. Полет чудесного молота, называемого так же prudh-hamar [starker hammer; hamar – собственно значит: камень, а потом уже молоток; Пикте полагает первоначальную форму ahmar = санскр. асmara – lapideus; снк. acman = acani означает и камень, и молнию, что соответствует греч. άχμων, которым был вооружен Зевс], сопровождается грохотом грома и блеском молнии; в случае нужды он делается столь малым, что его можно спрятать и носить за пазухой (= в недрах тучи). «Громовые стрелки», как указано выше, до сих пор слывут молотками – donnerhammer, blitzhammer, а клятва «Der donner schlage dich!» нередко заменяется другою: «Der hammer schlage dich!» В начале XII века на одном из шведских островов были принимаемы за святыню необыкновенной величины медные молоты, которые назывались Thorshammer (mallei Joviales). Я. Гримм основательно сближает слово mjolnir с готс. muni, серб. муiка, рус. молния от млеть (сомлеть – покраснеть) – раскалиться докрасна; лужиц. milina – северное сияние; отсюда и млат, молот. Mjolnir представлялся в форме креста, подобно стреле, которую держит Индра; он совершенно тождествен с огненным топором (axt), какой дается иногда Тору в замене молота. По преданию, засвидетельствованному Геродотом, в числе других божественных атрибутов, чтимых скифами, была и золотая секира, упавшая с неба. Молот признавался германцами за священное орудие: им клялись при судебных спорах, им освящали жертвы, погребальные костры и новобрачную чету, бросанием молота или просто камня узаконивалось право на поземельное владение[131]131
Владение землею освящалось также и другими символами молнии – стрелою и жезлом (палкою).
[Закрыть]; даже до позднейшего времени судья, созывая общину на вече, возвещал о том, заставляя носить по селению молоток. Финский Укко имеет не только огненный лук и огненные стрелы, но и молот. У литовцев пользовался особенным уважением огромный священный молот, с помощию которого великан (Перкун?) освободил солнце из заточения (из-за темных туч). Ниже мы увидим, что подобное представление молнии не чуждо было и славянам, которые, по свидетельству Краледворской рукописи, и на битвы выходили вооруженные молотами:
Бог-громовник, разбивая своим молотом облачные скалы, высекает из них небесное пламя молний, точно так же как сильным ударом о кремень высекаются из камня летучие искры. Слово «кремень» (сравни: сухмень, стремень) имеет в санскрите корень kr – бить, ударять, ранить, убивать и могло совмещать в себе двоякое значение: это – или орудие, которым наносится удар, или предмет, по которому ударяют, высекая огонь; от того же корня «крес» – огонь, вызванный ударом грома, т. е. а) молния и б) блеск солнца, выведенного из-за туч, как бы вновь возжженного богом-громовником; кресить, кресать, пол. krzesac, словен. kresati – высекать огонь из кремня и обтачивать камень (жернов), кресало = огниво; искра (областн. згра = с выкинутым для благозвучия «р»: зга, «зги божией не видать» того же происхождения)[133]133
Санскр. krc-anu – огонь, krc-aku – сожжение.
[Закрыть]. Таящиеся в камне искры огня породили известное в нашем простонародье сказание о том, что первосозданные и враждебные друг другу стихии огонь и вода долго спорили между собою, и вот когда вода начала осиливать и уже совсем заливала пламя – огонь укрылся от нее в кремень, из которого впоследствии люди стали вызывать его ударом железа. Народная загадка дает «огню» следующее живописное определение: «В камне спал, по железу встал, по дереву пошел – как сокол полетел». По немецким преданиям, Тор, высекая искры молний, разрушает мрачные вертепы облаков и возжигает на небе ясный светильник солнца; для этого есть у него трехгранный камень (feuerstein) и кресало (stahl), выкованное карликами; с одной стороны камень белого цвета, с другой – желтого, с третьей – красного; ударяя в белую сторону, бог вызывает бурю с градом; ударяя в красную – производит гром и молнию, а ударом по желтой стороне дарует яркие солнечные лучи, от которых тают льды и снега. Тор может забросить свой камень и кресало куда захочет, но при первом требовании они тотчас же возвращаются в его руки. Другое поэтическое представление заставляет бога-громовника, разъезжая по облачному небу, творить молнии ударами конских копыт. Подновляя древний языческий миф в христианском духе, в Баварии объясняют гром и молнию тем, что Господь и св. Дева ездят по небу и во время этой прогулки кони их ударами своих подков высекают из камней огненные искры. По указанию Стрийковского, истукан Перкуна держал в руке камень, сделанный наподобие молнии, а перед ним постоянно пылал священный огонь. «W reku zas trsymal kamien na ksztaft pioruna paiajacego, ktoremu na czesc i na chwafe ogien dgbowy, ktory wiecznym zwano…» В Густинской летописи известие это передано так: «Перконос, си ест Перун, бяше у них старейший бог, создан наподобие человече, ему же в руках бяше камень многоценный аки огнь; ему же… огнь неугасающий з’дубового древия непрестанно паляху» Если пламя почему-либо угасало, то для возжжения костра высекали огонь из камня, находившегося в руках идола. Финны называют кремень «огневым камнем бога Укко» (Ukon kivi; Ukon pii); из него высекает он молнию[134]134
У лопарей был деревянный идол Тиермеса (громовник) с молотом в руке, с кремнем и стальным гвоздем на голове, которыми, по народному поверью, высекал он огонь.
[Закрыть]. В русской сказке герой бросает в колдуна, несущегося по воздуху черной тучею, кремень и огниво, и от того рождается пламя, в котором и гибнет злой волшебник.
Народный русский эпос дает сказочным героям и мифическим змеям богатырскую палицу. Слово это от понятия простой дубинки = палки перешло в название кованого, металлического бранного орудия; и здесь замечаем ту же связь между по-жигающим огнем (= карающей молнией) и побивающим оружием: палица от палити (пламя, запалить в кого мечом – ударить, паля – удар по руке линейкою), подобно тому как жезл (жьзл) от жегу (жгу) = ожог – деревянная кочерга; глаголы «ожечь», «жигануть» употребляются не только в значении обжога, но и вообще удара и укола; от того же корня детское жижа – огонь и област. жигалка – свечка; сравни: луч и лучина (= област. луча). Как из камня огонь вызывается ударом кресала, так из дерева вызывается он трением; такой огонь, добываемый из дерева и доныне известный под названием живого, служил на земле эмблемою небесного огня молнии; соответственно тому дождь, низводимый на землю громовником, назывался живою водою. Русское предание наделяет Перуна палицею; любопытный рассказ об этой палице занесен в наши летописи: «И прииде (по крещении св. Владимира) к Новугороду архиепископ Яким, и требища разори, и Перуна посече и повеле воврещи в Волхов. И повязавше ужи, влечахуть и по калу, биюще жезлием и пихающе, и в то время вшел бе в Перуна бес, и нача кричати: о горе, горе мне! Достахся немилостивым сим рукам! И вринуша его в Волхов. Он же, пловя сквозе великий мост, верже палицю свою и рече: на сем мя поминают новгородские дети, ею же и ныне безумнии убивающеся, утеху творять бесом». «Порази же слепотою новгородцов, яко оттоле в коеждо лето на том мосту люди собираются и разделшеся на двое, играюще убиваются». Соборные правила митрополита Кирилла (1274 г.) осуждают обычай «в божествьныя праздники позоры некакы бесовскыя творити с свистанием и с кличем, и с воплем, сзывающе некы скаредные пьяница, и бьющеся дрекольем до самыя смерти и взимающе от убиваемых порты»[135]135
В Новгороде между немецкими дворами запрещалось играть в дреколья.
[Закрыть]. Древнейшие религиозные обряды большею частию возникли как подражание тем действиям, какие созерцал человек в небесной сфере; в грозе представлялась ему битва Перуна и подвластных ему духов с полчищами облачных демонов, – и вот, когда наступала весна и приводила с собой дождевые тучи, предки наши приветствовали их появление играми, символически означавшими борьбу стихий, и были убеждены, что воинскими кликами и стуком оружия они пробуждают бога-громовника на его творческий подвиг; во время летней засухи тот же обряд вызывал Перуна начать битву с тучами и пролить на поля освежающий дождь. Перуновой палице соответствует немецкий donnerkeule (keil – клин, keule – дубинка) – клинообразная, заостренная палица Тора, которой не может противостоять никакая броня, и окрыленный жезл Гермеса, Зевсова посланника (Διός αγγελος): крылья приданы этому жезлу как эмблема быстрого полета молнии[136]136
Представлением молнии палицею объясняется одно место Краледворской рукописи о сражающихся шестах под звуки чародейных песен.
[Закрыть]. Палица, как знамение карающего божественного орудия, сделалась символом власти и перешла в царский скипетр, жреческий и судейский жезл.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
