Текст книги "Россия всегда права!"

– «Сокол-четыре», здесь «Сокол-три», наблюдаю неопознанные цели с севера, идут курсом на вас…

– «Ноль шестьдесят первый», почему вы следуете с выключенными огнями и ответчиком, нарушая правила самолетовождения?

– «Сокол-четыре», мы попали в грозу, и нас сильно потрепало, прием.

– «Ноль шестьдесят первый», это предупреждение ПВО, ваш курс ведет к опасности, вы следуете к запрещенной для полетов зоне и с нарушением правил самолетовождения. Приказываю принять курс семьдесят…

– «Сокол-четыре», на вашем месте я бы не приближался.

– «Сокол-четыре», фокс три, редскинз, мы атакованы!

Капитан-лейтенант мгновенно принял вправо и вверх.

– Фокс три, фокс три, фокс три[25]25
  Кодовое обозначение, обозначающее выпущенную ракету с активной радарной головкой наведения.


[Закрыть], атака, атака, атака!

– «Сокол-четыре», здесь «Звезда», что у вас там происходит? Мы видим неопознанные цели на радаре!

– Я «Сокол-четыре», атакую!

– «Звезда», я «Сокол-два»…

Июнь 2005 года.
Международные воды.
Нефтедобывающая платформа Lone Star-2

– Как я понимаю, их сбили, – подытожил я.

– Точно, – невеселым тоном сказал вице-президент САСШ, – ублюдки кузены подняли несколько тяжелых перехватчиков «Молния»[26]26
  TSR-2 – тяжелые реактивные самолеты типа F111, могли нести оружие всех типов и классов.


[Закрыть] с острова Святой Елены и нанесли удар нам под дых, когда мы этого совсем не ожидали.

– В тысяча восемьсот первом году, – сказал я, – британский адмирал Нельсон без предупреждения открыл огонь по датскому флоту, находясь в датском порту с дружественным визитом, и потопил его. Во время нашей войны с Японией Британия не просто сделала все, чтобы мы потерпели поражение, – она сама приняла участие в этой войне на стороне Японии[27]27
  Теперь уже установлено, что со стороны Японии в сражениях участвовало намного больше судов, чем первоначально было заявлено, это могли быть только суда британского флота, базирующиеся на Гонконге. Лучшим капитаном японского императорского флота был признан капитан первого ранга Пакенхэм, награжденный японским императором высшим военным орденом страны. Британия поставила нам неисправные артиллерийские дальномеры, именно это стало причиной того, что наши артиллеристы постоянно промахивались.


[Закрыть], сделав все, чтобы мы потерпели поражение. Для Британии нет и не может быть союзников, это подлая и коварная нация, ханжески коварная и лицемерно жестокая, они готовы всадить нож в спину любому, стоит только отвернуться. Нет предела их подлости, нет счета их злодеяниям. В то же время именно Российская Империя во время гражданской войны в вашей стране своей твердой позицией сделала невозможным выступление Англии и Франции против вас на стороне Конфедерации южных штатов. А теперь скажите мне, господин вице-президент, почему именно британцы, а не мы являемся союзниками вашей страны…

– Это риторический вопрос? – спросил Мисли.

– Почему же, мне интересно услышать ваш ответ, сэр.

– Видите ли… Я могу назвать вам некоторые имена, князь. Но даже стены имеют уши, и после этого ни вы, ни я не доживем до Рождества. В какой-то степени мы, наша страна, до сих пор колонизирована. Поэтому-то я хочу еще раз встретиться с вашим Императором. Допустим даже, как частное лицо, не как вице-президент САСШ.

– Свободные просят помощи у рабов, – сыронизировал я.

Мисли только махнул рукой.

– Вернемся к нашим баранам. Что произошло потом?

– Баранам, князь?

– Это у нас так говорят. Вернемся к ситуации над южной частью Атлантического океана ночью двадцать девятого августа второго года. Ваши самолеты были атакованы ракетами с британских тяжелых истребителей с острова Святой Елены. Что произошло потом? Кто-то выжил?

– Сбили всех. Выжил один из четверых, как раз «Сокол-четыре», капитан-лейтенант Бримли. Когда его допрашивали, он показал разведке ВМФ, что открыл огонь из пушки, судя по всему, он мог попасть в неопознанный транспортник.

– Почему он открыл огонь?

– По-видимому, решил, что неопознанный самолет представляет собой угрозу, и решил устранить ее доступным ему методом.

– Что показали данные объективного контроля?

– Посмотрите сами. Я не читал папку полностью.

Я начал перебирать бумаги. Объективный контроль показал, что неопознанный самолет держался в воздухе еще по крайней мере тридцать секунд после того, как «Сокол-четыре» выпустил очередь из пушки. Не было никаких признаков того, что он был сбит или подбит, нормальный полет, ничего необычного.

– Чем это все закончилось?

– Британцы заявили, что перепутали нас с русскими.

– Что?! И вы поверили?

– Вопрос был не в этом. У нас было несколько ваших авианосцев в Атлантическом океане, мир стоял на пороге войны! Еще не хватало стычки с кузенами! Решили утереться и забыть, вот чем это все закончилось.

Я пролистнул папку до конца – больше ничего интересного не нашел.

– Вы отследили маршрут этого неопознанного транспортника?

Мисли улыбнулся.

– Отследили.

– И?

– Сударь, вы задаете слишком много вопросов. Я так полагаю, на борту этого транспортника было ядерное оружие?

– С чего вы это взяли?

– Да так. Сопоставил два и два. Это ваш фунт мяса, господин Воронцов. Ваша страна облажалась по полной программе, простите мой французский. Устройте мне встречу с вашим Императором – и я расскажу вам эту историю до конца.

– Если вы правы в своих предположениях – вы понимаете всю степень риска, сэр.

– Именно поэтому с выполнением моей просьбы не стоит тянуть. Вы мне – встречу, я вам – историю до конца.

Мисли показал на дверь.

– Мы вылетаем через двадцать минут. Если желаете – Иден проведет по платформе, покажет ее. На нее стоит взглянуть, нам она обошлась в чертову кучу денег.

Я покачал головой:

– Разговор не закончен, сэр.

Почему-то такие вот люди, сэлф мейд мэны, считают, что они всегда и все контролируют, и если они с кем-то и о чем-то договариваются, то договоренность будет достигнута на их условиях, и ни на каких иных. Вот и этот… вице-президент страны, которого мало на что хватило, почему-то решил, что он нашел ту морковку, которую можно повесить перед моим носом.

Нет, мистер, ошиблись…

– Черт возьми, почему бы вам просто не организовать встречу?! – взорвался Мисли.

– Потому что я до сих пор ничего не получил, кроме кучи подозрительных документов, сэр, вот почему…

Вице-президент молчал какое-то время, приходя в себя от моей наглости. Как же – русский, которого он высочайше соизволил принять, диктует ему условия. Потом решив, что лучше смириться, спокойным голосом спросил:

– Хорошо, что вам нужно?

– Так лучше. Видите ли, сэр, в настоящее время я не нахожусь на военной службе и вынужден сам зарабатывать себе на кусок хлеба. Как могу – думаю, вы знаете, в чем заключается мой бизнес, сэр…

– Вы хотите контракты? – догадался Мисли.

– Вот именно. Я хочу войти в ближний круг. И получить в самое ближайшее время пару приличных контрактов в Бразилии. Перевозками занимается Келлог Браун и Рут, на ваш кусок хлеба я не претендую. Но пара контрактов… например, на охрану… нефтяные терминалы, торговые миссии, что-то в этом роде, сэр. Выгодно и необременительно. Контракты на поставку оружия полицейским структурам, обучение… у нас есть чему поучить их, сэр, вы это знаете. Распродажа армейского имущества по сниженным ценам. Полагаю, это в ваших силах, сэр, ведь до сих пор на посту министра обороны – ваш человек.

– Хорошо, получите, – кивнул вице-президент.

– И еще…

– Еще?!

– Я буду предельно благодарен, сэр, если вы меня познакомите с вашими друзьями в СРС и РУМО[28]28
  Разведывательное управление министерства обороны.


[Закрыть].

– А это-то вам зачем?

– Видите ли, сэр. Мы можем обмениваться информацией на взаимовыгодной основе, и это не повредит ни моему, ни вашему бизнесу, сэр. Да, сэр, не повредит. Сейчас меня конкретно интересует информация по местонахождению бывших высокопоставленных сотрудников САВАК. Об информации и услугах на обмен готов разговаривать.

Последние слова привели вице-президента в ступор.

– А САВАК-то тут при чем? Вы что, хотите устроить вендетту? Вы же уже давно не губернатор Персии, какое вам дело до всего этого?

– Поверьте, сэр, дело есть. – Я понял, что надо объяснить поподробнее, и начал лгать: – Для того, чтобы это понять, надо понимать психологию дворянства. Мне как дворянину неприятно, что меня отстранили от работы как не справившегося. Конечно, в высочайшем указе такого не было, но это именно так. Это позор, сэр. А позор со временем – как шрам на дереве, становится лишь толще. Вот почему я хочу навестить этих людей и переговорить с ними относительно событий, имевших место в Персии в то время, когда я справлял там обязанности губернатора. Могу поклясться честью дворянина, что не буду их убивать. Разве что из самозащиты.

Мисли раздосадованно покачал головой.

– Это будет непросто.

– Сэр, уверен, что в спецслужбах остались люди, помнящие вашу доброту…

Вице-президент тяжело вздохнул.

– Хорошо. Попробую что-то для вас сделать. Заранее не гарантирую ничего.

– Я и не жду гарантий. И хорошо понимаю, что сотрудничество предполагает сношения, одинаково полезные для обеих сторон.

Мисли кивнул, посмотрел на часы – они у него были на удивление дешевые, старой модели, марки Bulova. Привычка политика – не носить дорогих часов и вообще ничего такого, за что может зацепиться глаз фоторепортера.

– Пора лететь. А вы умеете делать дела, князь.

– Спасибо, сэр. Полагаю, что в этой части света никто не может сравниться в умении делать дела с вами, сэр. И надеюсь на то, что наша встреча не последняя.

Вот так – я добыл пару контрактов для Марианны. И так я вляпался в эту историю – уже окончательно и бесповоротно.

Картинки из прошлого
Июль 2005 года.
Атлантический океан, западнее Азорских островов.
Ударный авианосец «Цесаревич Николай»

Встреча была организована довольно быстро и должна была состояться на ударном авианосце «Цесаревич Николай», несшем службу в Атлантическом океане, близ экватора. Государь должен был прибыть туда инкогнито, переместившись сначала на базу русского флота в Ницце, затем – самолетом снабжения из Ниццы прямиком на авианосец.

Мы с вице-президентом САСШ Мисли погрузились в «Боинг» и перелетели на Азорские острова. Эти острова, расположенные в Атлантическом океане, лет пятьдесят-шестьдесят назад были одним из самых оживленных воздушных перекрестков мира. Тогда еще не было надежных трансатлантических лайнеров, и все самолеты, выполняющие рейсы между Старым и Новым Светом, приземлялись здесь на дозаправку. Сейчас трансатлантических лайнеров полно – и Азорские острова стали частично военной базой, сданной в аренду Священной Римской Империи, частично раем для яхтсменов. Боевые корабли Кригсмарине и роскошные двух– трехпалубные яхты стояли рядом…

На Азорских островах мы сменили вид транспорта. В качестве вертолетного транспорта на этом аэродроме использовались большие русские «Сикорские», потому что только они могли летать на материк и обратно, обеспечивая достойную надежность и низкий расход топлива. Вертолет арендовал уже я – один огромный вертолет для нас двоих, и с переплатой за срочный случай. Испанка, работавшая в прокате, посмотрела на меня с подозрением – у меня были германские документы, я говорил по-немецки и был похож на немца, а немцы никогда не стали бы сорить деньгами, лишний пфеннинг не потратят. Но вертолет мне оформила – деньги есть деньги. Поблагодарив fröulein за помощь, я вышел обратно на летное поле VIP-терминала, и электрокар отвез меня и вице-президента к вертолету…

Проблема возникла, когда я объявил, куда мы должны лететь. Первый пилот самолета, немец по национальности, изумленно вытаращился на меня:

– Русский авианосец?

– Именно, герр… – я посмотрел на табличку с именем на груди, – герр Браушенбах. Именно туда я хочу попасть.

– Nein! Nein! Unmöglich! Verboten![29]29
  Нет! Нет! Нельзя! Запрещено! (нем.)


[Закрыть]

Я достал из бумажника несколько купюр в тысячу рейхсмарок, положил на приборную доску рядом с ним.

– Nein! Wir abgeschossen! Nein![30]30
  Нет! Нас собьют! Нет! (нем.)


[Закрыть]

Понимая, что все немцы тупые и упертые ослы, и я так могу уговаривать его до второго пришествия, я сменил тактику.

– Герр Браушенбах. Это очень важно. – Я достал дипломатический паспорт, который у меня был, показал его немцу. – Это жизненно важно. Никто нас не собьет, наоборот, встретят со всем уважением…

Немец взял паспорт, посмотрел на него с сомнением. У немцев в подкорке сидит любовь к различным документам и понимание того, что если надо – то оно и в самом деле надо. Очень дисциплинированная нация.

– Spion? – осведомился немец.

– Diplomat, – обиделся я.

– Gut… – наконец-то решился немец, возвращая мне паспорт, – das verrückt…[31]31
  Сумасшедшие (нем.)


[Закрыть]

Истребители нашли нас, как только мы преодолели километров десять и вышли из зоны ограниченных полетов – она была над островом, это были сектора снижения военных и гражданских самолетов. Мы направлялись в сторону авианосной группы, вертолет был гражданским – но все равно, это было достаточным основанием для проверки.

Вертолет, несмотря на весь его немалый вес, шатнуло – реактивный самолет не мог поддерживать такую же скорость, как вертолет, – и истребитель прошел над нами, описывая круг…

Я протиснулся в кабину, показал на наушники:

– Lassen?[32]32
  Позвольте? (нем.)


[Закрыть]

Немец, уже смирившийся с тем, что везет сумасшедших, знаком приказал дать мне наушники.

Аппаратура связи была германской, Telefunken, но все рации мира похожи одна на другую, чтобы квалифицированный радист мог работать на любой из них. Я надел гарнитуру рации, поставил на передачу, нашел частоту палубной авиации – три четыреста сорок килогерц, не забыл еще…

– …вертолет, направляющийся курсом норд-вест, немедленно назовите себя. Вы направляетесь к запретной для полетов зоне, ваш курс ведет к опасности, немедленно назовите себя, немедленно!

– На связи гражданский вертолет, курс норд-вест, позывной «Эпсилон-браво», повторяю – «Эпсилон-браво».

– Гражданский вертолет, этих позывных нет в таблице связи, назовите себя.

– ВВС, передайте этот позывной старшему летному офицеру на вашей посудине, немедленно, – я говорил по-русски, и то, что я говорил, показывало, что я знаю, кто на авианосце имеет право принимать решение и руководить летными операциями. – Повторяю, «Эпсилон-браво» для старшего летного офицера, немедленно.

– Гражданский вертолет «Эпсилон-браво», по фронту от вас запретная зона, не приближайтесь к ней, оставайтесь на месте.

Немец вопросительно посмотрел на меня.

– Продолжаем движение. Не торопитесь, баки полные.

Ответ пришел ровно через минуту.

– Гражданский вертолет «Эпсилон-браво», можете следовать своим курсом, запросите вышку три для обеспечения посадки. Удачи.

– Спасибо, и вам того же…

Я снял наушники.

– Erlaubt[33]33
  Разрешено (нем.)


[Закрыть].

Ударный авианосец «Цесаревич Николай» находился примерно пятьюдесятью милями западнее, даже северо-западнее Азорских островов, он стоял по ветру, готовый выпускать самолеты. На палубе возились техники, стояла дежурная авиагруппа – я заметил четверку тяжелых самолетов дальнего рубежа и несколько, семь или восемь, легких. Чуть в стороне, у самой кормы стоял вертолет поисково-спасательной службы в полной боевой. Нас приняли на самую корму, там был нарисован большой белый квадрат, и два летных техника помогали нам с посадкой. Сели удачно – волнения почти не было, да и не страшны такому гиганту волны. Под сотню тысяч тонн водоизмещения – не шутки…

На летной палубе, пахнущей, как и на всех авианосцах, реактивным топливом и горелой резиной, нас встретили несколько человек, одетых как летные техники, в коричневых легких ветровках и радиофицированных шлемах – здесь, на палубе, у каждого члена палубной команды была форма своего цвета, указывающая на его специальность. Коричневая форма означала, что перед вами технический специалист, механик по самолетной части.

Среди них был собеседник для Мисли – Его Императорское Величество, Николай Третий, и для меня – действительный тайный советник Путилов. Вероятно, господин Путилов выживет и при ядерном взрыве…

Мисли повели в адмиральскую каюту, она была здесь совсем недалеко, на корме. Мы с Путиловым отошли в сторону, к стенду, где летные техники возились с отремонтированным двигателем, гоняя его на режимах. Из-за шума тут можно было говорить в полный голос, не рискуя быть подслушанными.

Путилов был ниже меня больше чем на голову. За то время, пока мы не виделись, он постарел, в жидких волосах появилась седина, глаза были усталыми и строгими.

– Рад видеть вас в добром здравии, князь… – сказал Путилов с неискренней, вымученной улыбкой, – рад, что у вас все в порядке.

Я пожал плечами:

– А что может быть не в порядке?

Путилов, когда все это только затевалось, был категорически против, и не только он. Вообще, по моему скромному мнению, внешнюю разведку надо перетряхивать и сильно, иногда я жалею, что не приял пост министра без портфеля, тогда бы меня не сунули в персидское пекло, сидел бы в Петербурге, делами бы занимался по той же разведке. Разведка – это люди, с которых очень давно жестко не спрашивали за результат.

В чем может быть результат разведки? Для чего она существует? Почему-то считается, что дорогостоящие, рассчитанные на годы операции по внедрению агентов под чужим именем и под легендой что-то дают. Открою вам маленький секрет – нигде, кроме сцены синематографа, они ничего не дают. Ровным счетом ничего. При малейшем проявлении сколь-либо серьезного интереса к чему бы то ни было важному этот интерес отслеживается контрразведкой страны пребывания и деятельность агента, на подготовку и внедрение которого ушли миллионы, либо ставится под контроль, либо безжалостно пресекается.

А вот что делать с «Роял Датч Шелл»? Сэр Генри Детеринг создал громадную нефтяную компанию, занимается добычей на шельфе Северного моря, она лезет в Южную Америку, в Африку. У этой компании есть дочерняя компания, занимающаяся рисками, в персонале – бывшие сотрудники SAS и разведки. Лезут во все щели, вынюхивают, и ответ на все один – коммерческий интерес. Ищут возможности для вложения капитала.

А «Бритиш Американ Аэроспейс»? Это уже не «аэроспейс», это крупнейшая в мире компания, производящая оружие. У немцев таких две: «Рейнметалл» с дочками, принадлежащий Круппам, и «Краус Маффей Вегманн», принадлежащий неизвестным акционерам (вполне возможно, что нынешнему рейхсканцлеру в том числе), в Российской Империи есть казенные заводы и несколько частных. Но «Бритиш Американ Аэроспейс» по аудированному обороту крупнейшая, она производит все, от пулеметов и до космических ракет, она может вооружить современную армию от и до. Эти тоже присутствуют везде, в Африке, Латинской Америке, Японии, даже у нас, ведут какие-то переговоры, что-то поставляют, принимают плату всеми валютами мира, содержат гигантскую службу безопасности, целый корпус инструкторов и военных инженеров – дошло до того, что они сдают какую-то технику армии в лизинг и обеспечивают ее обслуживание силами гражданских специалистов. И везде, куда бы они ни совались, ответ один – коммерческий интерес.

А теперь возьмем меня. Я занимаюсь бизнесом в новом свете, бизнесом в кризисных регионах. Я знаю обстановку там не понаслышке, у меня есть специалисты, способные и готовые выполнять любые задачи, и этих специалистов не один и не десять – их сотни, а если надо – то и тысячи. Вероятно, обстановкой в Новом свете я владею едва ли хуже любой из русских разведывательных служб, а то и лучше. И все легально, а самое главное – почти бесплатно, если не доходит до необходимости вмешательства. Система не только существует на зарабатываемые ей деньги – но и приносит прибыль. Никого из нас нельзя арестовать просто за то, что я въехал в САСШ по чужим документам.

Скажите, можно ли было бы даже гениальному разведчику завербовать… ну, скажем, Марианну. Может быть, можно, только на это потребовалось бы не менее года. И гарантий никаких. А остальных, кто работает на меня? А как быть с тем, что происходит сейчас? У меня – прямые выходы на самый верх властной иерархии, на разведслужбы, возможность получать и передавать информацию. Возможность влиять на события. Сколько бы времени потребовалось для того, чтобы дать разведчику, действующему под прикрытием, такие возможности?

А у меня они есть. И прикрытие гениальное. Догадались какое? Правильно – коммерческий интерес.

Потому-то на меня и смотрит так исподлобья Путилов. Чувствует опасность…

– Я слышал, у вас были проблемы в Тегеране.

– Были, – подтвердил я, – как на это смотрит Служба?

Путилов отвернулся, стал смотреть на океан.

– Как на это смотрит служба? – надавил я.

– Нам до этого нет дела, – буркнул Путилов.

Врет. Почти наверняка врет. Но убедительно врет.

– Это не влияет ни на что.

– Вот как?

Конечно, Путилов знал, чем я занимаюсь. Не знал – подозревал. После того как на Запад бежал Котовский, – в сильную опалу попало МВД и возвысилось СЕИВК, третье отделение. Но это было незаслуженно – рано или поздно подонок найдется в любом ведомстве, в любой конторе. Помимо оргвыводов – под недоверие попали все существующие спецслужбы, началась организация параллельным систем… даже не разведки, а внешнего воздействия, так будет точнее. Это могло означать только одно – сокращение финансирования и влияния. Ни один бюрократ этого просто так не оставит.

– Вы можете оказать нам некоторую помощь… – сказал Путилов, смотря куда-то вдаль, в сторону Африки. – С вашими возможностями по легализации людей, получению информации, доставке грузов.

– Сударь, я просто занимаюсь коммерцией. Не более того.

Путилов пожал плечами:

– Как знаете. Честь имею.

Да уж, имеешь…

– Честь имею.

Мисли разговаривал с Николаем больше часа, все это время я находился на палубе, в кормовой части, рядом с вертолетом. Мой дед часто говорил мне – какого черта ты потерял в королевстве кривых зеркал, без него бы уже первый твой корабль обмывали. Может быть, даже бы этот…

Да, этот. Ударный авианосец, дальние походы, контркурсы с британцами и невидимые дуэли, больше тысячи человек в подчинении. Все это я променял на жизнь изгоя, своего в чужой стране – ни семьи, ни своего дома, только номера отелей, съемные виллы и постоянное чувство опасности. Иногда меня посещает чувство, что меня можно сравнить со сжатой пружиной – она сжата уже так давно, что если ее разжать…

– Господин Воронцов?

Я обернулся – на меня смотрел фон Пален, флигель-адъютант Его Величества. Ни титула, ни звания… ах, да, я же предатель.

– Его Императорское Величество изволят пригласить вас на разговор. Тет-а-тет и незамедлительно.

– Руки держать за спиной?

Фон Пален никак не отреагировал… вышколен как надо.

– Извольте… князь.

По традиции Государь Император при восшествии на престол получал звание адмирала флота, но Николай даже не пошил себе мундира. На нем была форма Гатчинской дивизии без знаков различия и только одна награда – Георгиевский крест.

Взглядом Николай повелел фон Палену удалиться, что он и сделал, аккуратно задраив за собой люк. Мисли в каюте уже не было, но я заметил на столе папку – в подобной хранится сов. секретная информация. Эти папки используются СРС, каждая из них имеет соответствующий цвет и вверху в углу – есть место для того, чтобы написать кодовое название операции. Такой белый прямоугольник – на этой папке он заполнен не был.

Интересно, что за папка.

Николай прошелся по каюте, было видно, что он раздражен и не знает, как поступить. Я молча ждал.

– Ich glaube nicht, – внезапно сказал он по-немецки. – Я им не верю. – Немецкий язык для всех офицеров русской армии был обязательным к изучению, его учили на случай совместных действий с рейхсвером против… понятно кого. Дворяне учили французский, а те, кто готовился действовать против главного противника, еще и английский. Знать несколько языков – очень удобно…

– Ich glaube nicht, dass sie, – я тоже перешел на немецкий, – но это не значит, что с ними нельзя иметь дело. Ты уверен, например, в наших союзнических отношениях со Священной Римской Империей?

– Нет. Все давно забыто.

– Североамериканцы думают только о своей выгоде, но это скорее плюс. Они предсказуемы. На их политику можно влиять. Гораздо сложнее и опаснее иметь дело с теми, кто тебя ненавидит и хочет любой ценой уничтожить.

Николай кивнул – оба мы понимали, о ком идет речь. Нельзя забывать о том, кто твой враг – напомнят.

– Мы никогда не станем союзниками.

– А когда у нас были другие союзники, кроме армии и флота?

Николай снова утвердительно кивнул. Психология осажденной крепости – есть люди, которые смеются над этим. Но смешного тут мало, достаточно посмотреть на историю России… как, например, мы подавили восстание в Австрии, предотвратив распад страны, – а через несколько лет вся Европа выступила против нас в Крыму.

– Они хотят, чтобы мы приняли участие в миротворческих операциях в Мексике и Бразилии, – сказал Николай, – прислали свои контингенты. Что ты думаешь об этом?

Несмотря на то что Мисли юридически был только вице-президентом – никому из нас и в голову не пришло задумываться над тем, насколько он правомочен предлагать такое. В Северо-Американских Соединенных Штатах нет наследственной монархии, но есть элита, которая выступает под флагами двух разных партий, меняет друг друга у власти, но никогда не теряет саму власть. За последние сто лет на президентских выборах в САСШ ни разу не победил независимый кандидат. Не было ни одной серьезной попытки создать политическую партию – конкурента республиканской и демократической партиям. Демократы, придя к власти, не только не прекратили бразильскую и мексиканскую кампанию – но и продолжили их, не сменив на посту даже министра обороны. Так что Мисли был вполне в своем праве, если бы он стал изгоем, – я бы это знал и все бы это знали.

– Ничего хорошего.

– Но разве ты не занимаешься этим же самым?

– Занимаюсь. Но тут дело в другом. Я зарабатываю деньги. Россия если туда придет – будет их тратить. Много.

Николай задумался, продолжая нервно вышагивать по каюте. Потом спросил:

– Что там вообще происходит?

– Ничего хорошего. У людей нет ощущения власти. Нет ощущения государственности. Их государственность не выходит за пределы барриос, они так долго живут без власти, что воспримут любую власть как угнетение. И у них есть на то основания – за последнее время у них сменилось восемь президентов и три Конституции, и ни от одного из них они не видели ничего хорошего. Власть приходит и уходит – остается только наркомафия.

– А что там делают североамериканцы? Нефть?

– Нет там никакой нефти. Верней, она есть, но она в офшорной зоне, в Мексиканском заливе. Есть еще какие-то месторождения в Баха Калифорния – но совсем небольшие, они почти не окупают себя. Там нет ни нефти, ни леса, ни плодородной земли, ни угля, ни руды, ни газа – там нет ничего.

– Но они там воюют.

– Они воюют там, чтобы не воевать потом на своей земле.

– А Бразилия?

– Там сложнее. Никакого повода вторгаться туда не было. Но сейчас – североамериканцы открыли там огромные месторождения нефти, правда, на очень большой глубине. Себестоимость… все это обойдется в копеечку, но это едва ли не Персидский залив на глубине от двух до четырех километров.

– Это обойдется им в копеечку.

– Как и нам – наши работы в Арктике, настанет время, когда любой нефти – не будет цены. Они стремятся застолбить за собой участки.

– И для этого ввязались в войну?

Я пожал плечами:

– Мир полон идиотов. Или, наоборот, – слишком умных людей. Война стоит почти два миллиарда в день – в чьих карманах они оседают?

Николай отмахнул рукой.

– Я решил. Мы будем присутствовать, но в самой минимальной форме, какую только позволит обстановка. Военные советники… поставки оборудования… не более того. У североамериканцев есть право закупать чужое оборудование?

– Нет. По закону – армия САСШ не имеет права тратить бюджетные ассигнования на закупку иностранного военного оборудования и снаряжения. Отдельные факты еще возможны, но не более.

Я улыбнулся.

– Но это легко обойти. Заключаешь договор с одной из контор, у которой громкое имя и большие возможности по лоббизму, открываешь фабрику… скажем, сборочную – и проблем нет. Вот с ним, – я показал на дверь, – проблем вообще никаких не будет. Немного денег на смазку шестерней – и деньги потекут рекой.

– А как же казенные предприятия?

– Казенные… Это тоже можно обойти… конечно, Министерство обороны включает в контракт пункт, согласно которому после конкурса на изделие проводится еще и конкурс на изготовителя изделия[34]34
  Знаменитую Ar15 изобрел Юджин Стоунер из «Армалайт», контракт на изготовление получила «Кольт», потом контракт на «М16А4» вообще передали североамериканскому филиалу FN и, кроме того, их производит и полугосударственная US Ordnance.


[Закрыть], но это тоже при желании обходится.

– Хорошо. Ты этим всем и займешься… у тебя это получится лучше, чем у любого другого.

– Слушаюсь.

– Второе. Ты что-то нашел?

– Да.

Николай показал на дверь. Я молча кивнул – информация получена, время действовать. Собственно говоря – изначально, когда я готовился уходить за границу, это и было основной целью. Узнать, что и куда вывезли из Екатеринбурга-1000. Графит? Отработанные ТВЭЛы?[35]35
  ТВЭЛ – тепловыделяющие сборки, содержащие ядерное топливо для реакторов. В отработанном состоянии чрезвычайно радиоактивны.


[Закрыть] Готовые ядерные устройства? Когда и что рванет?

А ведь за это отвечаем мы. Берлинский мирный договор, Вашингтонские декларации – везде прописан принцип ответственности. Это у нас под боком все было создано…

– Серьезно?

– Не знаю. Скорее всего, да.

– Конкретно.

– Конкретно… в те дни над Атлантикой патруль дальнего рубежа с авианосной группировки засек неопознанный самолет. Погода была нелетной, самолет был поврежден… в конечном итоге – весь патруль сбили «Молнии», посланные с острова Вознесения.

– Это за пределами их досягаемости.

– Подвесные топливные баки, заправщик. У Британии здесь не так-то много подходящих аэродромов.

– То есть они прикрывали этот рейс.

– Да.

– И следы теряются.

– Точно. В Амазонке. Самая огромная из неизученных областей планеты, а после того, как североамериканцы наделали там дел – изучать ее желающих почти нет. В этих джунглях можно спрятать все что угодно – унесенный тайфуном авианосец, инопланетный космодром, город на несколько десятков тысяч жителей. Там двухъярусные джунгли, если самолет упал в них – его можно искать вечно.

– А если на самолете везли радиоактивные материалы, то место посадки зарастет очень быстро.

– И это так.

– Англичане знают?

– Теперь они знают то же самое, что и мы. В конце концов, они сбили американские самолеты и знали почему.

– Что предлагаешь?

– Без североамериканцев нам не обойтись. Никак. Нужно создавать совместную поисковую команду и немедленно.

– Проще сообщить во всех газетах.

– Не проще. Североамериканцам все это тоже ни к чему, не хватало только им проблем с ядерными материалами в зоне локального конфликта. Неважно, кто это уберет, главное – убрать, пока это не попало не в те руки.

– Как ты себе это видишь?

– Просто. Судно в офшорной зоне. Достаточно большое, чтобы вместить пару тяжелых вертолетов, поисковую команду человек… сорок. Оно же – стартовая площадка для беспилотников. Сначала работают они… у нас же есть машины для дистанционного контроля радиационного фона. Затем – группа обеспечения ядерной безопасности эвакуирует груз и, скажем… хоронит его на большой глубине. Концы – в воду…

Николай немного подумал, потом утвердительно кивнул. В конце концов, хороший командир просто подбирает хороший личный состав и дает ему свободу действий, а квалификацию Николая подтверждал Георгиевский крест – единственная награда, которую он носил в память о солдатах, погибших под его командованием. Он помнил, где, при каких обстоятельствах это произошло, и не хотел, чтобы атомный джинн вырвался на свободу…