Текст книги "Законы войны"

Через два с небольшим часа взбунтовавшегося города достигли два тяжелых ударных самолета типа «Громовержец», поднявшиеся с Кандагара. У каждого из них на борту было стодвадцатимиллиметровое универсальное орудие, две многоствольные авиационные пушки, еще одна в носу и по связке управляемых ракет под каждой плоскостью. Над Карачи эти самолеты появились впервые, и уже первый их залп убедил боевиков в том, что мятеж пора сворачивать. После того как главный калибр обработал здание, где скрывались огневые точки, здания не стало после всего двух термобарических.

Благодаря подходу колонны с казаками все стало на свои места – русским силам удалось не только закрепиться на пустыре и в близлежащих зданиях, но и перейти в наступление, выдавив остатки боевиков и заняв все удобные для обороны здания по внешнему периметру. Обстрел все еще продолжался, но кочевым методом, это когда пикап с минометом в кузове делает пару выстрелов и сматывается, прежде чем ответный огонь достанет его. Так можно вести беспокоящий огонь – но поражение нанести нельзя.

Еще до рассвета один из «Громовержцев» отвлекся на чисто разведывательную миссию и проверил коридор для спасательных вертолетов с авианосца. Можно было эвакуировать раненых.

Вместе с первым вертолетом, плюхнувшимся на пустыре, прибыл один из офицеров штаба с авианосца. Коротко переговорив со своими, с флотскими, он пошел к казакам, державшим северное и восточное направления. Сделал он это совершенно напрасно…

Казак второго года службы Прошкин видел все своими глазами. Его сменили на пулемете – но он оставался у танка, немного полечившись горячим чаем и аспирином. В конце концов, танк есть танк, и он не хотел отходить от него далеко. В двух шагах располагался полевой штаб, и несколько казаков, включая легендарного Велехова, расправив на капоте старомодную бумажную карту, обсуждали план отхода. Все это были бывалые, рано поседевшие, уважаемые казаки, и не приходилось сомневаться, что безопасный путь отхода они найдут…

– Какого хрена? – флотский с ходу начал разбираться. – Какого хрена вы выдвинулись в район без оповещения?! Откуда у вас эта техника? Вы знаете, что по вашей колонне чуть ракетный удар не нанесли!

Казаки переглянулись. А потом сотник Денисов, не забывший свое ремесло танкист, со стальными, как и у всякого танкиста, руками, шагнул к флотскому, размахнулся – да и хрястнул ему по лицу так, что моряк бухнулся в грязь…

К полудню следующего дня подсчитали потери. Семнадцать погибших среди моряков и одиннадцать среди казаков. И один – пропавший без вести…

Деобанд, Британская Индия
14 сентября 2016 года

Оазис зла…

Деобанд (в некоторых источниках Девабанд) небольшой, даже маленький (по меркам Индии, население около двухсот тысяч) городок, географически расположенный ближе к центру Индии. Средоточие научных школ, но изучают здесь не Ньютона и Ферма – здесь изучают Коран люди, которых называют «талиб», то есть студент, ищущий знаний. Движение таких вот «студентов» называется Талибан, и в последнее время оно заявляет о себе все громче и громче как на британской, так и на русской территории. Цель Талибана – ни много ни мало: освободить Центральную Азию с такими всемирно признанными центрами ислама, как Бухара и Самарканд, и возродить Мавераннахр – агрессивную мусульманскую империю, посягающую на Северный Туркестан и дальше, вплоть до Казани, которая одновременно объявлена и самым северным мусульманским центром в мире, и средоточием куфара и ширка, который должен быть сметен с лица земли. Он не один такой: существует более «умеренное» мусульманское движение, названное «Таблиги Джамаат», или «Пропаганда веры». В отличие от Талибана – официально они придерживаются более умеренных взглядов и не пропагандируют «амалиятуль истишхадию» [20]20
  Стремление к смерти – идиома, обозначающая террористические действия с использованием смертников.


[Закрыть] как наиболее действенное средство борьбы с неверными. Но на самом деле разницы между ними нет, разница лишь в том, что Таблиги Джамаат была основана в одна тысяча девятьсот двадцать седьмом году, когда за первый же неосторожный комментарий Корана можно было оказаться на виселице по приговору военного суда или привязанным к пушке – это называлось «поцелуй дочки артиллериста». Времена тогда были простые и суровые, и сверхдержавы разбирались между собой сами, непосредственно, а не пестовали на своей территории заразу, чтобы потом забросить ее к соседу. Но те времена давно прошли, и веяния толерантности, первоначально предназначенной лишь «для своих», докатились и до Британской Индии, и просто так повесить человека за то, что он думает и говорит, уже нельзя. Талибан – это уже детище девяностых, когда нравы сильно повредились, про рыцарские правила ведения войны забыли и стало дозволено все. А британская разведка улыбается исламским экстремистам так широко и искренне, как только может улыбаться англичанин врагам своих врагов. Так что Талибан и Таблиги Джамаат – это одно и то же, просто с разницей в сто лет.

Деобанд настолько известен своей исламской академией, что он дал ход новому течению ислама, названному по месту его появления деобандизмом. Он появился в сложное время – середина девятнадцатого века, пик британского колониального господства в Индии. С пятьдесят седьмого по пятьдесят девятый год в Индии был массовый мятеж, получивший известность как «восстание сипаев», британцы победили восставших, после чего приступили к варварским и массовым чисткам. Именно тогда повешение, как процедура длительная и довольно дорогостоящая, требующая палача, виселицы, соответствующей процедуры, уступило место сожжению заживо: приговоренных обмазывали колесной мазью, которая получалась из нефти, и поджигали. Расправы над мятежниками, раскол в самой мусульманской умме, часть из которой мятеж не поддержала, потребовали экстраординарных мер по восстановлению единства уммы.

Одновременно с этим в Индию, в мусульманскую умму, с Британских островов проникли новые технологии. Британские печатные станки позволили относительно дешево печатать и распространять Коран и другие священные тексты ислама: ранее они переписывались от руки переписчиками, а передавались в основном из уст в уста, любая книга была чрезвычайно дорогим удовольствием. Развитие транспорта, появление мощеных дорог, а потом и железных дорог позволили проповедникам быстро передвигаться по стране для распространения учения.

Так появилось небольшое медресе в Деобанде, небольшом и ничем не примечательном городке. Это было далеко не первое медресе – но считалось, что в медресе дают не самое лучшее образование, настоящим считалось образование, которое получали от странствующих мудрецов, суфиев. От этого же возникали и ереси, которых в исламе было не меньше, чем в христианстве. Такого рода образование напоминало игру в «глухие телефоны».

Медресе в Деобанде (Дар уль-Улюм) появилось тридцатого мая одна тысяча восемьсот шестьдесят шестого года и изначально основывалось на новых принципах. Его основателями были люди, уцелевшие во время британских чисток, но понимавшие, что нельзя допустить «обританивания» Индии и британскому образованию надо противопоставить свое – в корне отличное. Медресе в Деобанде располагалось в отстроенных из кирпича зданиях западного типа и имело с самого начала свои печатные станки, а обучение проходило по напечатанному Корану. В отличие от классического обучения в медресе, когда ученики платили за обучение, и платили немало, в Деобанде не просто не брали платы за обучение – но и платили небольшую стипендию: основатели понимали, как важно сделать ислам религией масс, продвинуть его в самые темные, забитые, неграмотные, угнетенные слои индийского общества. Финансирование медресе проводилось за счет пожертвований частных лиц, и их было достаточно с самого начала функционирования заведения – что говорило о том, что проект Деобанда затеяли не самые бедные люди и затеяли они его с далекоидущими целями. Местные фермеры вскоре начали бесплатно приносить продукты, жертвуя их для пропитания студентов, что считалось крайне богоугодным делом. В свою очередь студенты медресе, выходцы из небогатых слоев индийского общества, жили чрезвычайно скромно, что вызывало уважение и подчеркивало, что они и есть представители народа, того самого народа, который подвергается гонениям и угнетениям. Медресе также занялось просветительской деятельностью и рассылкой Корана по почте. И дело пошло настолько успешно, что уже к концу девятнадцатого века Деобанд стал центром сети из более чем двадцати медресе по всей территории Британской Индии и уже тогда – одним из самых значимых центров исламского образования в мире.

К этому же времени, к рубежу девятнадцатого и двадцатого веков, возникла деобандистская школа ислама, основанная прежде всего на опыте успешной миссионерской деятельности: а именно благодаря ей активистам Деобанда удалось объединить мусульманские общины в разрозненном индуистском обществе и довести численность мусульман Индии к двадцать первому веку до четверти миллиарда человек. Точнее – до четверти миллиарда единиц живой силы…

Всего идеологи деобандизма сформулировали шесть принципов своей школы. Они были сформулированы в тысяча девятьсот двадцать седьмом году Маулан Мухаммадом Ильясом Кандхалави, который поставил себе цель обратить в ислам широкие слои беднейшего крестьянства и для этого основал проповедническое движение Таблиги Джамаат, или «Общество обращения». Вот они:

Исламский призыв – не задача ученых, но обязанность каждого мусульманина.

Не следует ждать, когда люди придут на проповедь, но сам проповедник должен идти к людям.

Проповедники должны заниматься своим финансовым обеспечением самостоятельно (этот принцип в корне противоречил практике, когда проповедник брал себе учеников и жил за счет их – теперь это было запрещено, хотя пожертвования допускались).

В движении должны быть представители всех социальных слоев населения.

Первоочередной задачей является не призыв в ислам немусульман, а укрепление веры тех, кто уже находится в исламе (постепенно этот принцип сменился на полностью противоположный).

Главная цель – объединение всех мусульман; теологические и политические разногласия в движении запрещены.

В отличие от предыдущих исламских школ – деобандизм всегда отличала ненависть к Западу, с одновременным быстрым и жадным освоением всех технических новинок Запада, которые могли помочь мусульманам в борьбе с Западом. Так, именно из Деобанда вышли фетвы, запрещающие европейский стиль одежды, прослушивание музыки и просмотр телепередач (в девяностые годы двадцатого века они были скорректированы – модно было слушать исламские передачи и проповеди, распространяемые на кассетах), о запрете женщинам на какую-либо общественную деятельность, о категорическом запрете на западное образование. Деобандисты проповедовали отказ от почитания храмов и запрет на изображение человека. После второго восстания, имевшего место в двадцатые годы двадцатого века, из стен Деобанда вышли фетвы, разрешающие мусульманам служить в армии и полиции, если это преследует цель научиться ведению боевых действий или помогать верующим, от шиитов был также позаимствован принцип «такия», или «ложь во благо», согласно которому ложь неверному стала не грехом, а подвигом. Так постепенно школа, при своем появлении вовсе не выдвигавшая особо агрессивных намерений, стала склоняться к все более и более агрессивной трактовке ислама…

– Смотрите, сэр…

Над дорогой висела растяжка, на которой по-английски было написано: «Деобанд приветствует участников четвертой международной антитеррористической конференции».

Как мило… Только англичане – с их своеобразным чувством юмора и пристрастием к злым шуткам – могут проводить международную антитеррористическую конференцию прямо в самом сердце исламского террористического оплота.

Швейцарский оберст Ганс Зиммер (вообще-то он был немцем, немецким швейцарцем, но считал себя немцем, хотя и служил в армии Швейцарской конфедерации), известный во всем мире специалист по антитеррористической борьбе, бывший полковник спецподразделения конфедерации, известного как Der Nebel (Туман) [21]21
  Аналог «Красной команды» Ричарда Марсинко, позднее переродившегося в DEVGRU – специальную боевую группу развертывания. На счету этого подразделения – рейд в Абботабад и ликвидация Усамы бен Ладена.


[Закрыть] – засекреченного военного подразделения, призванного и бороться с терроризмом, и проверять швейцарские военные базы и особо важные объекты на устойчивость к диверсиям и терактам, – повел носом так, как будто учуял невыносимый запах дерьма…

Оберст Ганс Зиммер был легендой европейского мира правоохранительных органов и спецслужб. В семидесятые, после всплеска коммунистического терроризма, отозвавшегося кровавой катастрофой в Италии, после подавления коммунистического мятежа в Италии частями рейхсвера множество итальянцев ринулось в Швейцарскую Конфедерацию. Их можно было понять: Швейцарская Конфедерация трехъязыкая, и одним из официальных ее языков является итальянский язык. К тому же у них общая граница. Среди тех, кто переехал в Швейцарию в те дни, люди были разные: были богатые люди, спасающиеся от террора, и были экстремистски настроенные люди, спасающиеся от возмездия. Не надо думать, что в террор шли исключительно темные, забитые, необразованные люди – коммунистам помогали профессора университетов, коммунизмом от нечего делать заражались жены банкиров и бизнесменов, в террор шли дети политиков, бывали случаи, когда сын убивал отца, дочь открывала ночью дверь, чтобы впустить убийц. Но за восьмидесятые годы в Швейцарии не произошло ни одного террористического акта – ни одного вообще! Немалая заслуга в этом была оберста Зиммера, который со своими людьми обезвреживал коммунистические ячейки прежде, чем они успевали что-то сделать.

В девяностые, после того как угроза спала, он ушел в отставку, основал собственное охранное агентство, одно из лучших в Европе. Все контракты на обеспечение безопасности синематографических фестивалей и звезд синематографа, путешествующих по Европе, были его. Уставшие от засилья педиков в Голливуде стареющие кинозвезды становились настоящими фанатками грубого, невоспитанного, способного закурить свою вонючую сигару в присутствии дамы немца. Ему даже поступали предложения сняться в синематографе, которые он благоразумно отклонил. Он был настоящим архетипом немца-колонизатора: ради этого он даже купил большой участок охотничьей земли в Бурской Конфедерации и всем говорил, что этой землей его семья владела на протяжении поколений. Ему довелось там принимать весьма важных особ, в том числе Ее Императорское Высочество, принцессу Дома Романовых Ксению, которая участвовала в сафари и осталась весьма довольна и самим сафари, и компанией. На его землях он разрешил поселиться масаим, и они охраняли его, и его земли, и его охотничьих животных, а масаи были одними из самых кровожадных и жестоких племен Африки, наряду с зулусами. В последнее время он все больше и больше отходил от дел, но вот приглашение принять участие в международной антитеррористической конференции, посвященной проблемам радикального ислама и его влиянию на безопасность во всем мире, он неожиданно принял. Возможно, для того, чтобы наведаться на землю Британской Индии, наведаться как скотовод, охотник, землевладелец и в каком-то смысле джентльмен.

Да, и еще у оберста Ганса Зиммера было свое понимание проблемы исламского экстремизма и терроризма и путей их решения. Правда, он ни с кем не делился своими мыслями, решив, что понимания здесь точно не найдет…

Как и большинство туристов, прибывающих в Индию, он прибыл в Бомбей, в международный аэропорт Бомбея, который в двадцать первом веке наконец-то стал принимать больше пассажиров, чем легендарный Морской порт – ворота в Индию [22]22
  На набережной Мумбаи (Бомбея) есть даже арка, называющаяся «Врата Индии», посвященная визиту британского короля в Индию 1911 года.


[Закрыть].

Плохо говорящий по-английски (язык он знал, да подзабыл), он нанял (заранее по Интернету) сметливого проводника, говорящего по-немецки, и машину. Перед тем как ехать в этот чертов Деобанд, он заказал полную экскурсию по Мумбаи и вполне насладился ею. Он увидел сверкающие зеркальным остеклением небоскребы и место, где стирают белье, – стирают его в земляных канавах, заполненных мыльной водой [23]23
  Это есть и сейчас. В связи с чем само объединение БРИКС – вселенская глупость. Индия – страна третьего мира, поднимающаяся на дешевом труде миллионов и миллионов. Россия – супердержава, страна первого мира, у которой временные сложности. Никакого сравнения тут нет и быть не может.


[Закрыть]. Он увидел сверкающие «Даймлеры» – и рядом с ними трехосные мотоциклы – рикши и автомобили «Премьер» [24]24
  И сейчас выпускают. В 2010 году появилась новинка – машина с кузовом пикап. Конструктивно это аналог «Москвича 407».


[Закрыть], которые выпускают здесь с одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. Он увидел кондиционированную прохладу магазинов в дорогих пассажах и полумертвых от жары нищих детей, просящих милостыню. Он увидел все, и даже больше, и сделал вывод, что его старый друг, попросивший о небольшом одолжении, был прав: англичанам здесь делать нечего. Почтенно злые и лицемерно жестокие сыны Альбиона за триста лет своего правления довели страну до ручки, в то время как на германских территориях – чистота и порядок, и никто не потерпит, чтобы на дорогах толклись нищие, когда надо работать.

Совершив обычный для белого сахиба тур по Бомбею, он приказал везти его на вокзал Виктории, чтобы въехать в город Деобанд на поезде, а не на машине. Он просто не хотел лишний раз испытывать судьбу индийскими дорогами. Случиться могло всякое – от слона, не знающего правил дорожного движения, до проверки антитеррористической полиции. Это англичане сейчас такое название придумали – антитеррористическая полиция. Те же военные, только уволившиеся из армии и поступившие на службу в полицию. Полиция под ограничения Бисмаркских соглашений не попадала – то ли русские просчитались, то ли англичане в очередной раз продемонстрировали свою хитрость…

Сам вокзал Виктории с точки зрения архитектуры был столь хорош, что тянул на «чудо света», он напоминал некоторые храмы в городах Рейха, строившиеся на протяжении нескольких поколений и покоряющие своей сложностью и неординарностью архитектурного решения. Перед вокзалом – на круговом движении памятник вице-королю Георгу, на который гадили голуби, машин на удивление немного, а вот народу так много, что не протолкнешься. Внутри же означенный вокзал сильно напоминал помойку. С животными, с толпами провожающих и встречающих, с прискорбным отсутствием порядка, что у касс, что в зале, что везде. Перрон был, как и положено приличному вокзалу, накрыт огромным шатром, но света явно недоставало, и по самому вокзалу, и под этим шатром летали какие-то птицы. Перроны не были подняты, электровоз напоминал такие же, какие были в Швейцарии в шестидесятых – семидесятых, – это были отнюдь не магистральные «Хейнкели», которые водили поезда по Европе. Просто удивительно, что целый субконтинент в руках нации, считающей себя великой, – и они не могут даже наладить нормальное машиностроение. А если этот заморыш сломается – что тогда? Носильщики-индусы лезли с предложениями помочь белому сахибу, за всем за этим степенно наблюдал полицейский, тоже местный, единственным достоинством которого были огромные усы и «гвардейские» бакенбарды. Вагоны тоже были ненормальные – в нормальных странах есть купе, двери которых выходят в узкий коридор по левую руку, а тут вагоны были английского стандарта, в каждое купе вела отдельная дверь, а из-за того, что перрон не был поднят, к каждой двери была лесенка, и около каждой двери стоял местный абориген, явно желающий заработать чаевые. Вагоны были трех классов, и даже в первом классе они были раздельные, то есть мужчины и женщины ехали в разных купе, около дверей были специальные знаки. Для этнического немца – а немцы даже парятся вместе, что шокирует, в общем-то, русских (русские тоже парятся с дамами, но со знакомыми и не просто так, а тут незнакомые люди в парилке… да-с…), – в общем, для этнического немца все это было верхом безобразия. Находясь на знаменитом вокзале Виктории, с тоской вспоминаешь миланский подземный вокзал или новый Цюрихский, у которого шатер, накрывающий пути, сделан из единого сверхпрочного стекла, и все залито светом.

Немец посмотрел по сторонам, не нашел никакого знака, запрещающего сорить, и решил, что раз его нет – то плюнуть от досады вполне можно. И плюнул…

Как из-под земли вырос его провожатый…

– Ваши билеты, экселленц. Номер заказан на ваше имя, вместе с машиной отеля – здесь эта услуга оплачивается. Номер автомобиля тридцать пять двести сорок семь. Приятного путешествия, экселленц.

– Премного благодарен. Передавайте привет.

– Кому, экселленц?

– Нашему общему другу.

– Боюсь, не совсем понимаю вас, экселленц.

– Неважно. Удачи.

Герр Зиммер поднял чемодан и с достоинством прошествовал к двери купе.

Поездка заняла день с лишним – возмутительно, совершенно возмутительно для такой огромной страны. В Африке уже давно перешли на двести [25]25
  Двести километров в час – стандартная скорость движения, для Европы она была намного выше. В нашем мире – в Африке некоторые стальные магистрали, проложенные белыми дьяволами, разобрали на металлолом, а на оставшихся – пассажиры ездят на крышах товарных вагонов. Ага, зато свобода.


[Закрыть], а здесь поезд неспешно плелся едва ли на сотне. Соседом по купе, точнее, соседями оказались весьма приличные молодые офицеры Пешаварского стрелкового полка, они возвращались из Великобритании, где проводили отпуск, а один еще и женился. Оберст представился им простым туристом, землевладельцем из Южной Африки – на всякий случай он говорил на африкаанс [26]26
  Искаженный голландский.


[Закрыть], а не на немецком. Но офицерам, похоже, было все равно – причины были понятны. В Африке то же самое – любого белого человека встретив, расцелуешь, и неважно, кто он такой.

Вагона-ресторана в поезде не было, да и не могло быть – потому что вагоны были английского образца, без коридоров. Каждые два-три часа они останавливались на какой-нибудь станции на длительную остановку и шли обедать или просто перекусить в вокзальный ресторан. На обед было мало мяса (в Африке стараются питаться мясом, а черные – дай им волю, одно мясо и ели бы), зато много фруктов, чай с местным почти черным сахаром, который отлично утолял жажду, какие-то овощи, печеный картофель, лепешки, рис со специями. Поражало, сколько в Индии народа, из окон было видно, как бедно живут люди – хижины, волы, тощие как смерть коровы, которых по местным верованиям нельзя было зарезать – потому и мяса не было. Поспать тоже было невозможно – англичане почему-то решили, что человек может спать и сидя. По крайней мере, тот, кто придумал этот идиотский вагон, – думал именно так.

Утром оберст Зиммер, вспотевший и измученный плохо проведенной ночью, сошел на станции Деобанд, тепло попрощавшись с попутчиками. В разговоре он выяснил, каким образом лучше всего добраться до Пешавара – возможно, это будет совсем не лишним, учитывая, какую миссию он выполняет. Его старый друг пообещал вытащить его из любых неприятностей, если тот доберется до Пешавара…

На перроне Деобанда его впервые остановили. Патруль полиции, но не антитеррористической, а обычной. Даже странно – обычно в таких местах белые питают пиетет к белым и не останавливают их просто так. Паспорта гражданина Родезии оказалось достаточно, чтобы отстали и даже не проверили вещи.

В конце концов, считалось, что Родезия сохранила связи с Британским Содружеством, хотя на самом деле плевать оно на него хотело!

Найдя заказанную ему машину, полковник направился в отель Роял Палас, что значит – Королевский дворец. Номера для почетных гостей саммита были забронированы именно там.

В номере он первым делом проверил стены и мебель. Нашел три жучка… идиоты конченые, за такую работу голову отрывать надо… впрочем, жучки были старых моделей, сейчас по Интернету лучше закажешь, если знаешь, где искать, – а тут, видимо, у местных бюджет скромный, ничего лучшего позволить себе не могут. Прикинув – такие жучки можно было нейтрализовать, просто обернув куском фольги из сигаретной пачки или от плитки шоколада… но делать этого не стал, а вместо этого направился в душ. Душ он обнаружил, но не нормальный, а сидячий, как в доме престарелых. Ну и – ясен перец, типично британская раковина без смесителя, зато с затычкой.

Какой идиот придумал эту страну?!

Выйдя из душа, он обнаружил у себя в номере молодого господина, который дал ему папку с программой форума, раздаточными материалами, сообщил свой номер телефона и сказал, что если он может чем-то помочь…

Стукач, в общем. У британцев вообще странные представления о помощи и услугах – например, британский дворецкий обычно помогает надевать своему хозяину… брюки!

Брюки герр оберст надел сам. Открыл небольшой дорожный планшетник, который у него теперь был вместо ноутбука, – теперь, чтобы выйти в Интернет, не надо было подключать мобильник, сим-карта была в самом планшетнике, да еще и с возможностью видеовызовов – веб-камера тоже была. Но оберсту ничего этого не было нужно, он просто зашел в почту, чтобы проверить письма и отдать необходимые распоряжения. Одно из писем касалось заказного штуцера ручной работы, мастера Людвига Боровника в Ферлахе – три ствола типично германского 9,3*74, калибра, кавказский отборный орех, ручная работа с подписанным лично мастером сертификатом. Некий анонимный покупатель интересовался, стоит ли это оружие до сих пор в продаже. Оберст ответил, что до сих пор стоит…

На следующий день началась работа конференции. В основном там были делегации бывших стран Британского Содружества, САСШ не было, были японцы. Русских тоже не было. Зато были французы, и поглядывали они на явного немца… плотоядно, так сказать. Впрочем, особой враждебности не проявляя.

Немец добросовестно, как и все, что делают немцы, участвовал в работе конференции, дискутировал за круглыми столами, рассказывал о своем опыте борьбы с терроризмом. Так как его не ждали – приглашения рассылали многим, но далеко не все являлись, – его постоянно пытались заполучить на пару вопросов, на чашку чая и вообще – он был нарасхват.

Среди участников были и представители Деобанда. Конечно же, они вместе со всеми осуждали терроризм, даже приняли какую-то декларацию, призывающую правоверных всего мира отказаться от насильственных методов обращения в ислам. Какая чушь.

Что касается Швейцарии – то дело там поставлено просто. Главное, это доверие полиции и пригляд. Смотрят все и за всеми. Если ты нарушил скорость на дороге – любой швейцарец позвонит в полицию. Если в районе появились посторонние, первая же пожилая леди, увидевшая их из окна, позвонит в полицию. Если ты сел в трамвай, не оплатив билет, скорее всего, тебя задержит не контролер, а один из бдительных пассажиров [27]27
  Это и в самом деле так. В восьмидесятых группа МОССАДа, решившая провести устранение одного из палестинцев в Швейцарии, была задержана ровно через тридцать минут, после того как появилась в районе, где он жил. Первые же увидевшие их швейцарцы позвонили в полицию.


[Закрыть].

Второе – это нетерпимость. В Швейцарии – настоящая демократия, только смысл в это вкладывается немного не тот, что в Англии и других странах. Не так давно состоялся референдум, где швейцарцы проголосовали против мечетей в их стране – и это значит, что ни одна мечеть построена не будет, а мусульмане могут молиться где хотят. Во многих жилых комплексах – если собрание жильцов постановит выселить тебя, то тебе придется продавать недвижимость и выселяться, твое мнение никого не интересует. Гражданство предоставляет не Конфедерация, а кантоны – и точно так же кантоны принимают решение о лишении гражданства. Если про тебя пройдет слух, что ты коммунист, то тебя просто вышвырнут из страны навсегда, и с этим ничего не поделаешь. Регламентировано все и вся – во многих кантонах регламентирован цвет крыш домов.

Третье – это уголовно-процессуальное законодательство. Никакого habeas corpus нет и в помине. Задержанный может находиться в местах заключения сроком до года вообще без предъявления обвинений.

Ну и обычная полицейская работа. Которая эффективна только тогда, когда полицию поддерживает население и вместе – они единое целое.

Звонок раздался тогда, когда он слушал выступление жирного бородатого ублюдка, вещающего о том, что ислам – это религия мира и добра. Полковник был стреляным воробьем и не верил этому ни на грош.

– Гутен таг, друг…

– Гутен таг…

Телефоны здесь не глушили. Опасаться было нечего – конечно, его друг будет звонить по телефону, купленному только что, нигде не засвеченному, да еще с использованием IP-телефонии – передачи голоса через Интернет. Пока англичане разберутся – если разберутся вообще, – он будет далеко отсюда…

– Как добрался?

– Все в порядке. Только жарко очень.

В трубке раздался смешок.

– Да. Сам привыкнуть не могу. Он на месте?

Зиммер чуть повернулся. На его сотовом была видеокамера, немного переделанная, сейчас она была направлена на трибуну и на выступающего.

– Давно не видел. Как он?

Зиммер включил и звук.

– Божественно. Ты пишешь?

– А как же…

В этом, с точки зрения других людей, было что-то ненормальное: писать голос человека, писать его выступление, точно зная, что скоро он умрет. Но таков был их мир, мир рыцарей двадцать первого века. Темный и страшный, куда не каждый рискнет сунуться и еще меньше – остаться. Но мир со своими законами, правилами, инфернальным юмором. Они имели на это право, потому что сами постоянно ставили свою жизнь на кон – и ассасины двадцать первого века не давали им передышки…

– Хорошо. Когда перерыв?

– Уже скоро.

– Птичка в полете.

– Жду в гости, друг. Поохотимся…

– Непременно.

Послышались гудки…

Недалеко от Деобанда, на одной из дорог неприметный, узкоглазый водитель остановил свою разукрашенную, как индуистский храм, машину. То ли сломалась, то ли закипела – такое на неухоженных индийских дорогах случалось часто и никто не обращал на это никакого внимания…

Выйдя, он потянулся, то ли приветствуя солнце, то ли просто разминая затекшую спину. Она и в самом деле болела – больше суток на дороге, несколько часов стояния в воняющей дизельным выхлопом очереди на границе, главная опасность которой была не в том, что таможенники возьмут взятку или найдут что-то запрещенное, а в том, что кто-то из водителей грузовиков, которые здесь объединены в кланы, узнают машину и зададутся вопросом, почему здесь незнакомый водитель. Машину эту они добыли уже на русской стороне, арестовав водителя за провоз героина.

Из-за кабины он достал мешок с пожитками. Из-за сидений, со спального места, кисло воняющего застарелым потом, он достал нечто, напоминающее очень популярного в Афганистане воздушного змея – запуски воздушных змеев в этой стране считались одной из самых распространенных народных забав. Но это был не воздушный змей, хотя и нечто на него очень похожее. Крылья были сделаны из специального сверхпрочного и сверхлегкого пленчатого материала и напоминали крылья летучей мыши.

Используя находящийся в машине ремонтный инструмент, собственный мобильный телефон, этого самого воздушного змея и какие-то другие найденные в машине непонятные детали, он быстро собрал нечто, напоминающее воздушную модель – только это была очень странная воздушная модель. Широкие и длинные крылья, размахом примерно метра два, небольшой двигатель, каким-то образом в этой схеме нашлось место мобильному телефону, подключенному к странному летательному аппарату через универсальный шлюз. Телефон он включил, присмотрелся к тому, что происходит на экране – там проходила программа тестирования. Если бы британские контрразведчики каким-то образом получили бы этот телефон – там бы они нашли игрушку «Воздушный бой». И ничего больше, если бы не знали, что именно искать…