Текст книги "Бремя империи"

Ударный авианосец «Цесаревич Николай»
20 мая 1992 года

Перед тем как лететь, я позвонил одному своему однокашнику по нахимовскому, узнал – Средиземноморская эскадра готовится к плановым учениям совместно с Кайзермарине в районе Африканского Рога. Но оставался один вопрос – а зачем тогда здесь «Александр Колчак». На обычные учения он не выходит – на нем базируются даже не морская пехота – отряды специального назначения! Разведка, подводные диверсанты… Тем более в составе такой мощной эскадры – едва ли не треть Черноморского флота здесь…

– Лейтенант Воронцов? – Чей-то голос отвлек меня от размышлений о бренном, вернул в реальный мир.

– Честь имею!

– Адмирал Нетесов[10]10
   Немного про кадровую политику Империи. Императора Александра Четвертого, когда он еще не был ни императором, ни даже наследником, сильно травили из-за того, что его мать была не голубой крови, а даже с примесью купеческой. Как сказал Николай II: «Со многими дворами Европы мы в родстве – не хватало еще породниться с Гостиным». Александр запомнил эту травлю и, придя к власти, начал политику выдвижения на должности не по признакам родовитости и наличия «голубой крови», а по способностям и заслугам. Поэтому сейчас в Империи даже люди незнатного происхождения порой занимали высокие посты, получали титулы, их возводили в потомственное дворянство – и ничего такого в этом не было.


[Закрыть] желает вас видеть… Извольте следовать за мной! Вещи можете пока оставить здесь…

Оставив вещи в вертолете, я пошел за старшим лейтенантом, адъютантом адмирала. Кажется, я его раньше уже где-то видел…

Контр-адмирал Нетесов Константин Павлович – высокий, худой, с аккуратно приглаженными усиками и пробивающейся на висках сединой, в свое время служил под началом моего дедушки, часто бывал у нас и в Севастополе, и в Санкт-Петербурге. Тем не менее ждать каких-либо послаблений по службе от него не приходилось. Вот и сейчас – я молча стоял по стойке «смирно» под изучающим взглядом контр-адмирала уже пару минут…

– Хорош, хорош… – наконец пророкотал адмирал густым басом, который несколько не сочетался с его внешностью, – хорош азард[11]11
   Это устаревшее выражение означает человека лихого, даже излишне.


[Закрыть]. Наслышаны о ваших похождениях, наслышаны…

Наученный общением с дедушкой и с преподавателями в училище, я молча стоял под начальственным взглядом. Если командир что-то говорит – это не факт, что он обращается к тебе и ждет ответа…

– Как служить намерены?

– Так, чтобы не позорить честь рода Воронцовых и русского флота, господин контр-адмирал! – резко, даже излишне резко ответил я, спектакль этот меня уже начал раздражать…

– Достойно, достойно… Случайно, Николай Воронцов[12]12
   Николай Карлович Воронцов, капитан первого ранга, командовал эсминцем при прорыве в Скапа-Флоу. Приказал вступить в сражение с английским броненосцем и потопил его, но сам геройски погиб в бою.


[Закрыть] не ваш родственник? – как бы невзначай осведомился адмирал Нетесов, хотя ответ на этот вопрос прекрасно знал…

– Это мой прадедушка, господин контр-адмирал!

– Тогда служите так, чтобы быть достойным его памяти, молодой человек! – резко закончил адмирал и вдруг… улыбнулся

Несколько отлегло и у меня…

– Где именно желаете служить?[13]13
   Аристократы в некоторых случаях имели право выбора, хотя честь рода заставляла выбирать наиболее опасные участки.


[Закрыть]

– На «Александре Колчаке», господин контр-адмирал! Я бывал на нем и не раз!

– Специальность?

– Разведка!

– Вообще-то ваш grandpapa изволили телеграфировать насчет вас из столицы… – задумчиво произнес адмирал, потерев рукой чисто, до синевы выбритый подбородок, – и дали мне недвусмысленный намек надолго назначить вас в наряд по кухне… Но… в конце концов… и мы когда-то были молодыми… Желаете на «Александр Колчак» – извольте…

Адмирал прошелся по кабинету, зачем-то остановился перед глобусом, стоящим в углу на малахитовой подставке…

– В распоряжение капитана первого ранга Никонова!

– Есть, господин контр-адмирал! – отчеканил я.

В дверь негромко постучали; не дожидаясь ответа адмирала, в каюту зашел адъютант, остановился у самого порога…

– Господин контр-адмирал… Командор, граф Теодор фон Белов с «Маркграфа Гессенского» испрашивают разрешения отдать визит…

– Телеграфируйте. Контр-адмирал Нетесов будет рад принять графа фон Белова на борту «Цесаревича»…

Десантный корабль «Адмирал Колчак»
20 мая 1992 года

… – Автомат для подразделений особого назначения «АСМ» «Морской Лев», производится с 1990 года на Тульском Императорском оружейном заводе. Предназначен для ведения огня как в воздушной среде штатными боеприпасами, так и в водной специальными патронами-стрелами. Совместим с штатным подствольным гранатометом, штык-ножом, любыми видами прицелов. Дальность эффективного огня в воздухе до пятисот метров, в водной среде…

– Достаточно, достаточно… – штабс-капитан по адмиралтейству[14]14
   Звания морской пехоты Империи аналогичны пехотным, но с прибавлением «морской» для нижних чинов и «по адмиралтейству» для обер-офицерского состава и выше.


[Закрыть] Изварин махнул рукой, – я знаю, что в Санкт-Петербургском нахимовском теорию дают хорошо. А стреляете вы так же хорошо, лейтенант?

– Разрешите, господин штабс-капитан?

– Действуйте…

Тир для пристрелки оружия и стрелковых упражнений на «Адмирале Колчаке» был небольшой – всего двадцать пять метров и всего шесть кабинок для стрельбы. Я занял крайнюю, включил подсветку, выставил мишень, естественно на самую максимальную дальность. Да и какая тут максимальная дальность – камнем докинешь…

Примерился к автомату – конечно, не свой, заказной и лично пристрелянный[15]15
   Аристократы имели право заказывать оружие у частных мастеров для себя «под руку».


[Закрыть] казачий «АК» – незнакомый автомат с незнакомым балансом. Цевье, например, вынесено совсем далеко и магазин тоже – без тренировки с завязанными глазами не сменишь. Но для такой дальности – пустяк…

Прицелившись в черную точку по центру мишени, я задержал дыхание и аккуратно дожал спуск. Автомат выплюнул короткую очередь, отдача показалась мне немного резче, чем в «калашникове» – но все три пули пришли туда, куда я и ожидал – не вышли за пределы «восьмерки»…

– Талант есть…

– Разрешите, господин штабс-капитан…

– Извольте, лейтенант…

Я достал из сумки, которую бросил на входе в тир, свой «АК», пристегнул магазин. Огляделся, поднял валявшуюся в углу небольшую жестянку, кажется из-под оружейной смазки …

– Разрешите? – указал на дверь.

…

Вместе со штабс-капитаном вышли на палубу, залитую ярчайшим солнцем, неспешно отошли на самый край от стоящих в ряд на палубе вертолетов…

– Без команды, господин штабс-капитан, – я протянул своему непосредственному командиру жестянку, – бросьте…

– Без команды? – усомнился Изварин. – А попадете, лейтенант?

– С первого выстрела. Шампанского. Дюжина. В офицерском клубе. После похода.

– Принял! – Глаза штабс-капитана Изварина загорелись азартным огнем, он взял жестянку, отошел шагов на пятнадцать. – Готовы?

Я вскинул к плечу автомат, застыл в стойке, примерно напоминающей стойку, которую принимают при стрельбе по тарелочкам…

– Готов!

Штабс-капитан Изварин бросил на двенадцатой секунде – помариновал изрядно, – причем бросил не вверх, а скорее вперед, что делало выстрел еще сложнее. У края палубы уже столпился технический персонал, люди из палубных команд, понаблюдать за бесплатным представлением – но я не обращал на них внимания, я вел стволом автомата за еле видной блесткой проклятой жестянки…

Самое главное при такой стрельбе – уловить то самое, почти неуловимое мгновение, когда предмет начинает падать. Перед этим он на долю секунды как бы замирает в воздухе – и вот тут надо стрелять. Если стрелять по летящей банке – неважно, вверх она летит или уже вниз, – попасть можно, только если соблаговолит фортуна…

Уловив момент, когда жестянка – размером она казалась не больше мухи – солнечным зайчиком застыла на мгновение над спокойной водной гладью, я нажал спуск. Автомат привычно дернулся – и зайчик метнулся словно бы в небеса, подстегнутый пулей.

Попал…

– А-а-ставить! – донеслось сзади, бас говорившего своей тональностью и мощью походил на низкий корабельный гудок

Я обернулся – позади, рядом со штабс-капитаном, стоял дородный бородатый офицер в форме капитана первого ранга. На меня он не обращал ни малейшего внимания…

– Штабс-капитан Изварин, что это за стрелковые экзерциции на палубе?! Где порядок?! Извольте объясниться!

– Пополнение принимаем, господин капитан!

– Пополнение… А тира и спортзала для этого уже недостаточно?

– Никак нет, господин капитан!

– Эх, Изварин… – вдруг сменил тон капитан, – не дослужиться тебе до черных орлов[16]16
   Черные орлы были вышиты на погонах старшего офицерского состава флота, от контр-адмирала.


[Закрыть] вместе с твоими супостатами… Попал хоть?

– Попал, господин капитан! Я… На дюжину шампанского….

– Куда его планируешь?

– В первый экипаж[17]17
   Экипаж – восемь человек, столько несет групповой подводный носитель, столько же – скоростная лодка, два экипажа с вооружением берет транспортно-боевой вертолет.


[Закрыть], там недокомплект сейчас…

– В первый? Там же севастопольские все[18]18
   Каперанг Никонов намекает на давнюю и лютую вражду. Крупнейший по численности нахимовский кадетский корпус находится в Севастополе, дальше шел Санкт-Петербург, но в питер-ском качество преподавания считалось выше. И там и там были факультеты разведки, готовившие боевых пловцов для Черного моря и для Балтики соответственно. Кроме того, дети высшего комсостава флота, продолжающие семейные традиции, учились чаще всего в Санкт-Петербурге. Хуже всего было то, что князь Воронцов начинал обучение морскому делу в Севастополе, а по назначении деда в Адмиралтейство переехал в Санкт-Петербург и закончил обучение там. По меркам питомцев Севастополя, это – предательство. Сам штабс-капитан Изварин тоже был родом из Севастополя, поэтому и закатал Воронцова в первый экипаж совсем не случайно.


[Закрыть].

– Ну, вот и проявит господин лейтенант свою силу воли, как только что проявил свои способности к стрельбе… – недобро усмехнулся штабс-капитан…

– Вам служить… Гильзы подберите только…[19]19
   На палубе авианосца любой посторонний предмет, даже размером с гильзу, может засосать в воздухозаборник турбины летательного аппарата и вызвать серьезную аварию.


[Закрыть]

Десантный корабль «Адмирал Колчак»
Вечер 20 мая 1992 года

Поскольку «Адмирал Колчак» из авианосца был переоборудован в десантный корабль, условия существования матросов и младшего офицерского состава были на нем… не особо хорошими. Тем более что сейчас на корабле располагалось значительно больше личного состава, чем было предусмотрено проектом. И если на новейшем «Цесаревиче Николае» младшие офицеры жили в каютах по два человека, то на «Александре Колчаке» на той же самой площади стояли две «двухэтажные» койки – как в нахимовском. Ну да ладно, мне не привыкать…

Из моего нового экипажа пока никого на месте не было. Поэтому я спокойно зашел в каюту, разместил в свободной тумбочке свои вещи, повесил на место автомат[20]20
   В армии Империи штатное оружие в оружейную комнату не сдавали – носили всегда с собой. В каюте было место, чтобы разместить оружие – не дальше вытянутой руки. В нашем мире такие порядки только в израильской армии.


[Закрыть] и стал ждать своих новых сослуживцев. Учитывая, что на Черноморском флоте служили в основном бывшие гардемарины Севастопольского нахимовского училища, ничего хорошего от вечерней встречи мне ждать не приходилось…

Новые мои сослуживцы появились через полтора часа. Услышав шум в коридоре, я подобрался – и почти сразу же дверь распахнулась. Высокий чернявый здоровяк в форме, как и у меня – с лейтенантскими погонами, изумленно застыл в дверях, загородив остальным проход…

– Никак господин Воронцов собственной персоной… – не предвещавшим ничего хорошего тоном начал он.

– Он самый, господин Халеми, прошу любить и жаловать… – Я одним неуловимым, отточенным годами тренировок в учебке движением соскочил с верхней койки, издевательски поклонился…

Самое худшее, что может быть. Али Мехмет Халеми, уроженец Константинополя, учился он на том же потоке, «что и я» – только я во второй роте, он – в четвертой. Хулиган и заводила, если от кого и можно было ждать неприятностей – так это от него. Мою историю с переводом он, безусловно, помнил. И, несмотря на то что ему, как и мне, стукнуло уже двадцать семь… честь родного училища он попытается отстоять…

Али сделал шаг вперед и в сторону, пропуская еще двоих орлов, учившихся, видимо, там же, но на курс или два младше – их я не помнил…

– Какими ветрами вас занесло на наш флот со столичных высей… – Али сделал еще один шаг вперед. От моего внимания это не укрылось, и я покрепче схватился за дужку кровати – в ночных разборках в учебке я активно участвовал и все приемы еще помнил. Али мгновенно просек ситуацию и понимающе улыбнулся…

– Попутным, Али, попутным… – миролюбиво сказал я, – если хочешь устроить собеседование по вопросам чести, изволь. Но – когда вернемся из похода…

– Так, значит, ты и есть тот самый восьмой, кто устроил цирк-шапито на палубе, как в ковбойском синематографе?

– Я и есть ваш восьмой номер[21]21
   Восьмой номер – в экипаже у каждого был свой номер. Если кто-то уходил – то приходящий на смену получал последний, восьмой, номер…


[Закрыть]. Имеешь что-то против?

Смуглое лицо Али искривилось в улыбке, блеснули белоснежные зубы…

– А ты знаешь – ничего. Восьмой – так восьмой…

Царское Село
20 мая 1992 года

Граф Павел Владимирович Кочубей, премьер-министр Российской империи вот уже пять последних лет, слегка опоздал на аудиенцию к Государю – не рассчитал с дорожными пробками, сущим питерским проклятьем. Звонок застал его на Певческом мосту, в Министерстве иностранных дел, и пока его автомобиль пробивался через заторы старых улиц – времени прошло много…

Не дожидаясь, пока охрана выпустит его из машины, граф Кочубей сам изо всей силы толкнул массивную дверь бронированного «Хорьха», подхватил под мышку папку, почти бегом начал подниматься вверх по ступенькам…

В Александровском дворце было, как и всегда, тихо, почти безлюдно, даже торжественно – и в то же время уютно. Пахло духами «Русская кожа», специально для русского двора производимыми в Нормандии[22]22
   Так теперь называлась территория Франции.


[Закрыть]. Адъютант Государя ждал премьера у подножия лестницы – как всегда серьезный, безмолвный и сосредоточенный. Не говоря ни слова, он повел графа через анфиладу комнат второго этажа. Прикинув маршрут, которым они шли, Кочубей догадался, что Государь примет его в своей любимой охотничьей комнате…

Государь стоял у окна, в своей любимой форме казачьей стражи – простой и удобной, без единого знака отличия. Заслышав шаги, он обернулся…

– Ваше Величество… – поклонился граф, как это было предписано этикетом. Государь махнул рукой.

– Будет, Павел Владимирович, будет… Скоро двадцать первый век, не стоит обращать внимание на церемонии. Тем более вам…

– Церемония – повивальная бабка могущества… – проговорил премьер.

– Могущества нам не занимать, божьей милостью и трудами нашими. Присядем?

Премьер обратил внимание, что на столике в углу кабинета их ожидал чай – любимый чай премьера, грузинский, крепкий, черный как деготь. Государь обладал превосходной памятью и помнил привычки и маленькие слабости своих приближенных, равно как и многое другое…

– Павел Владимирович… Вы читали доклад заграничного отдела, копия его должна была быть доставлена вам вчера фельдъегерем. Я хотел бы знать ваше мнение…

Кочубей задумался, отхлебнул ароматную, обжигающую, горчащую жидкость из фарфоровой чашки, тщательно продумывая ответ. Доклад он считал скандальным, предложенные меры – несвоевременными…

– Ваше Величество… Доклад я прочитал. Господин Путилов… немного сгущает краски… Вероятно, он… только входит в курс дел… поэтому и предлагает такие … опасные решения… Я считаю, что выводы в докладе чересчур … поспешны. Мы не должны поддаваться на провокации.

Государь поставил недопитую чашку чая на столик, в упор взглянул на премьера.

– Давайте разберемся по существу. Приведенные в докладе цифры террористических актов и погибших в них людей – они соответствуют действительности?

– Вообще-то соответствуют… Но нужно принимать во внимание то, что если взять в пример происходящее в Африке… или ситуацию с мусульманами в северных районах Индии[23]23
  Надо сказать, что в нашем мире Индия и Пакистан до 1947 года были единым государством под властью британской короны, при их разделении произошла чудовищная резня, в которой погибло более миллиона человек. В мире, который здесь описан, Пакистана не существует, а на севере Индии очень неспокойно. Там же, на севере Индии, под патронажем британских спецслужб действуют многочисленные лагеря для подготовки радикальных исламистов…


[Закрыть] – мы можем сказать, что на Ближнем Востоке ситуация не катастрофическая…

– И я хочу принять необходимые меры к тому, чтобы она не стала катастрофической, Павел Владимирович! – перебил его Государь. – Я прекрасно знаю ситуацию и в британских и в германских владениях. Но для меня гибель даже одного моего подданного от рук террористов – недопустима. То, что происходит на Ближнем Востоке, ставит под сомнение нашу способность управлять этими землями и вести их к процветанию. Мы не можем проявить слабость, Павел Владимирович, и не можем, не имеем права потерять то, что приобретено свершениями поколений наших предков. Поэтому сегодня я высочайшим указом утвердил программу чрезвычайных мер, предложенную заграничным отделом.

Премьер чуть заметно вздрогнул – на такое быстрое и жесткое решение он не рассчитывал.

– Но что скажут британцы и САСШ? Не воспримут ли они это как агрессию против их суверенных прав?

– Происходящее уже является агрессией против суверенных прав – наших, российских, суверенных прав. Российская империя не содержит бандитов и террористов, не продает им оружие, не натравливает их на соседние государства, не претендует ни на чьи земли. Мы вправе ожидать такого к себе отношения и со стороны других держав. Не забывайте, что положения Берлинского договора[24]24
   Берлинский мирный договор, ставший основой послевоенного мироустройства, вовсе не был актом о безоговорочной капитуляции, как это может показаться на первый взгляд. Если на земле войска «коалиции пяти» потерпели тяжелое поражение от русских и германских войск, то в море ситуация была другой. В 1922 году великие державы сошлись в клинче, потеряв в морских сражениях по 60–80 % своего флота. Германцам удалось действиями своего подводного флота сильно затруднить сообщение Британии с колониями, но не прервать окончательно. И лишь после героического прорыва русской эскадры к берегам Британии (практически полностью погибшей во время прорыва) и после того, как САСШ намекнули, что зимой на Аляску можно перебраться и по льду, «коалиция пяти» решила, что с нее хватит, и заключила более-менее приемлемый мир. Больше всего потеряла Британская империя (но многое осталось при ней!), САСШ остались при своих, и только Франция как независимое государство перестала существовать. Британцы на переговорах просто ее подставили, по факту она и так была оккупирована Германией, и вопрос о ее освобождении не поставили.


[Закрыть] по сеттльментам[25]25
   Сеттльмент – территория для проживания иностранных подданных, на которой они живут по законам своей страны, законы страны пребывания на них не распространяются, и даже полиция страны пребывания не имеет права зайти без разрешения в сеттльмент. Право экстерриториальности, короче.


[Закрыть] истекают через восемь лет, продление их мы вполне можем поставить под вопрос. Вы помните заслуги Петра Аркадьевича на вашем посту перед государством Российским? – внезапно сменил тему Государь.

– Да, помню… Конечно же…

– Его заслуги велики и неоспоримы. Благодаря ему – именно ему и никому другому – Империя существует до сих пор. Но помнить нужно и другое – мы были на краю пропасти. Мой предшественник, император Николай Второй, своей нерешительностью и боязнью жестких мер едва не погубил страну, собранную десятками поколений наших предков. И это мы тоже должны помнить, Павел Владимирович, хорошо помнить…

Средиземное море
Ночь на 21 мая 1992 года

Пограничный сторожевой корабль «Быстрый» был небольшим, построенным по новому проекту всего пять лет назад. Длина примерно двадцать метров, элегантные обводы корпуса, высокая рубка. Больше всего он походил на одну из частных дорогих яхт, строившихся на южных верфях Империи во множестве, если бы не серо-стальной цвет и Андреевский флаг на флагштоке – от яхты почти не отличить. Еще от яхты он отличался спаренным крупнокалиберным пулеметом на носу. Больше вооружения на нем не было…

Капитан пограничной стражи Головин, вышедший на ночное патрулирование из порта Бейрут, всматривался в непроницаемую мглу, окутывающую рубку, крепко сжимал штурвал. Сегодняшняя ночь была особенно темной – разбойной, – все небо затянуто облаками, качка не слишком сильная, но… неспокойно как-то. Вся надежда на радиолокатор и эхолот, над которыми склонился боцман Деревенько; его лицо, освещаемое зелеными отсветами экранов приборов, было напряженным и сосредоточенным. Нелегко вести корабль в открытом море только по показаниям приборов, да еще и недалеко от береговой черты, где есть немалые шансы сесть на мель. Но капитан знал – пока его боцман у приборов, на мель не сядем и ни с кем не столкнемся…

Почему капитан вышел в ночное патрулирование, он и сам не знал. Предчувствие… Нынешняя ночь была как раз такой, которая нужна контрабандистам. На своих древних азу[26]26
   Азу – лодка, издревле используемая на территории Средиземного моря и Персидского залива. Часто использовались контрабандистами для перевозки наркотиков, оснащались мощными подвесными моторами.


[Закрыть], оснащенных мощными подвесными моторами, они сновали туда-сюда, перевозили контрабанду, оружие, наркотики. Даже сорока пяти узлов скорости сторожевика порой оказывалось недостаточно, чтобы перехватить злоумышленников. Но капитан Головин, по признанию коллег и начальства, обладал редкостным даром предсказывать действия контрабандистов: он прекрасно знал территорию патрулирования и не гонялся за контрабандистами, а подкарауливал их и выходил на перехват. И еще одним был известен капитан Головин – взяток он не брал. Совсем…

– Внимание! Прямо по курсу! Двенадцать кабельтовых! Неизвестное судно!

– Перехват?

– Нет. Это крупнотоннажное судно…

Капитан поднес к глазам бинокль – горизонт был пуст…

– Где судно?

– Прямо по курсу, две мили, расстояние сокращается!

Да что же это такое происходит…

Море было относительно спокойным…

– Кондуктор[27]27
   Кондуктор – старший унтер-офицер на флоте, дальше идут уже обер-офицерские звания…


[Закрыть] Хамани, примите управление судном… – бросил капитан третьему находившемуся в рубке офицеру

– Кондуктор Хамани управление принял, – спокойно сказал молодой офицер, принимая штурвал…

Капитан вышел на палубу, на ощупь привычно переключил бинокль на режим ночного видения, поднес прибор к глазам – и чуть не упал за борт! Прямо на них шло, разрезая форштевнем водную гладь, крупнотоннажное судно, судя по огромным, выступающим над палубой полусферам – газовоз, предназначенный для перевозки сжиженного природного газа. На нем, в нарушение всех возможных правил судовождения, не было зажжено ни единого ходового огня!

– Да они что там, белены объелись…

Капитан вломился в рубку «Быстрого», едва не упав, схватил микрофон громкоговорительной установки, крутанул переключатель, выводя звук на полную мощность…

– Капитан судна прямо по курсу! – громыхнуло над морем. – Говорит капитан российского сторожевого судна! Вы грубо нарушаете правила судовождения, идете без ходовых огней! Немедленно заглушите двигатели, приготовьтесь принять на борт досмотровую группу! Вы в российских территориальных водах!

Капитан переключил связь на международную частоту, ответа не было…

– Расстояние?

– Четверть мили, сокращается!

– Начинай маневр уклонения, доложи в штаб о чрезвычайной ситуации!

– Есть!

Капитан снова вышел на палубу, поднес к глазам бинокль. Неизвестное судно было уже совсем близко, на палубе наблюдалось какое-то шевеление. Головин вгляделся изо всех сил – казалось, что несколько человек устанавливают на палубе какие-то приборы…

Оставалось только одно – капитан выдернул из кобуры на поясе ракетницу, нажал на спуск. Ярко-красная молния рванулась вверх, разрезая непроницаемый мрак восточной ночи. Может, хоть так они увидят и отреагируют…

И неизвестные отреагировали – но совсем не так, как ожидал капитан. Словно две шаровые молнии одна за другой рванулись с борта неизвестного корабля. Через две секунды они превратили российский сторожевик в пылающие обломки, еще через пятьдесят секунд неизвестный корабль протаранил обломки носом, окончательно потопив их. Но унтер-офицер Хамани, до конца не выпускавший из рук штурвал, доложить на базу о ЧП все-таки успел…

Десантный корабль «Адмирал Колчак»
Ночь на 21 мая 1992 года

– Витька Маркелов?

– На «Александре Четвертом». Уже лейтенант.

– А Водопляс?

– Водопляс… – Али усмехнулся, видимо вспоминая, как они подрались на первом курсе[28]28
   Водопляс – потомственный казак, а Али – потомственный турок. Вопрос решили, как водится, мордобитием. Серьезным, оба едва не вылетели из учебки…


[Закрыть], серьезно подрались, с разбитыми в кровь лицами и выбитыми стеклами, так что стоял вопрос об исключении обоих – Водопляс, как и ты, предателем оказался, на Балтике служит…

– Какой я тебе предатель…

Договорить мы с Али не успели – бритвой по нервам резанул звук корабельной сирены. Боевая тревога…

– Учения, что ли… – Али встал, недоуменно посмотрел на часы: – Всем на местах оставаться! Я сейчас проясню…

– Меньше получаса назад штаб Бейрутской базы получил доклад от пограничного сторожевика «Быстрый» о неизвестном крупнотоннажном судне, идущем без ходовых огней и ведущем себя подозрительно. Почти сразу же после доклада «Быстрый» исчез с экранов радаров, попытки установить с ним связь успехом не увенчались. Последнее, что передали по связи – что по ним открыт огонь. Неизвестное судно сейчас приближается к порту Бейрут, находится от него на расстоянии в двадцать морских миль. Мы к нему ближе всех.

– Судно установили? – густым, прокуренным басом пророкотал каперанг Никонов.

– Судя по отметке – газовоз «Эдинбург», ходит под флагом Великобритании. Дедвейт[29]29
   Дедвейт – полная грузоподъемность судна.


[Закрыть] сто тысяч. Вышел из порта Бейрут два дня назад, груженым, портом назначения указан Амстердам…

– Так какого черта он возвращается? – взревел капитан. – За такое время он нигде не мог разгрузиться и уж тем более – дойти до Амстердама. Объявить боевую тревогу, готовьте вертолеты и абордажную команду! Поднимайте разведывательный беспилотник!

Капитан повернулся на своем кресле, настроил находившуюся под рукой рацию на международную частоту…

– Вниманию капитана судна «Эдинбург»! Вы открыли огонь по судну Российского военно-морского флота! Приказываю лечь в дрейф, прекратить сопротивление, приготовиться к принятию досмотровой группы! При оказании сопротивления будет применяться оружие!

Ответом было только шипение помех…