Текст книги "Бремя империи"

Бейрут, бульвар Корниш
15 июня 1992 года

Али утром отправился на «Александра Колчака», я же накупил местной прессы, карту города и уединился в снятой мною квартире. Делать пока было нечего…

Убийству Али Хасана Джималя, видного мусульманского богослова и настоятеля крупной мечети, посвящены были первые полосы тех местных газет, которые, несмотря на беспорядки в городе, все-таки сумели выйти. Версии выдвигались самые разные, наиболее часто упоминалось, что он стал жертвой христианских юнцов-фанатиков, готовых убивать. Рассматривалась также и версия неудачного ограбления, хотя она изначально была идиотской – ну не станет грабитель стрелять жертве в голову с двадцати метров.

Видна была работа и департамента полиции. Практически во всех газетах было упомянуто, что убит видный мусульманский богослов был в двух шагах от двери «непристойного вертепа», который накрыла полиция. Что он там делал и был ли там вообще – газеты умалчивали, но мысли рождались нехорошие. Упоминали также о том, что убийство могло быть связано с уголовными разборками из-за закята[71]71
   Закят – ежегодный налог, который должен платить каждый мусульманин и который некоторые недобросовестные муллы пускают совсем не на помощь бедным…


[Закрыть].

Раскаивался ли я? Не спал ли ночью? Каково чувствовать себя палачом? Ну, если вас так это интересует, давайте об этом и поговорим, пока время есть…

Я, кажется, уже упоминал, что любой дворянин Империи – ее солдат, иначе он просто не имеет права быть дворянином. А солдат должен защищать свой родной дом от всех врагов, внешних и внутренних. И делать все для этого, в том числе и то, что другие делать не хотят или не могут.

Этот Джималь, мулла, очень любящий маленьких детей, – хотите сказать, что он не враг? Что он обычный гражданин, имеющий право на справедливый и беспристрастный суд? Ой ли? Сначала эта мразь насилует детей, потом несет людям слово Аллаха, потом возводит хулу на Государя, потом собирает какие-то сборища, потом предает Родину, вступает в сношения с агентами британской разведки, неизвестно зачем ходит в сеттльмент. И это – гражданин, имеющий право на суд?! И это вообще человек?

Это самый настоящий враг. Раковая опухоль, которая разлагает страну, становится причиной метастазов, если ее не удалить. Хирургическим путем – другой путь пока неизвестен. Удалил – возможно, больше опухолей не будет. Не удалил – рак убьет тебя. И здесь не до сантиментов, права всего организма на жизнь несоизмеримы с правом на жизнь опухоли. Раковая опухоль, убивающая нас, именно так следует расценивать людей, подобных Джималю. И удалять их, пусть это боль и кровь – но удалять. Пока метастазы не пошли по всему организму.

Поэтому и спал я хорошо и никакими муками совести не страдал. Не грешно это – избавиться от опухоли. И хирург – это не палач, он удаляет малое для того, чтобы все остальное могло продолжать жить…

Что-то вдруг будто толкнуло меня в спину. Я отложил газеты, достал визитную карточку, набрал номер. Но вместо ее голоса я услышал гудки, показавшиеся мне похоронным звоном…

Черт!

Начал набирать второй номер, думая про себя, что не может так все закончиться, ну просто – не может. На сей раз в уши вместо гудков полилась тягучая арабская мелодия, чем-то похожая на азан. И, наконец, я услышал голос. Ее голос…

– Алло…

– Юлия… Всю прошедшую ночь я думал исключительно о вас…

Ее смех был похож на перезвон колокольчиков…

– А, господин офицер… Скрывающийся от жандармерии… Я надеюсь, вы добрались до своего места службы…

– Только благодаря вам, прекрасная незнакомка… И я, как порядочный человек и как русский офицер, не могу вас не отблагодарить… Как вы смотрите на то, чтобы провести этот вечер вместе… скажем, на побережье… Там есть милые рестораны…

Юлия снова рассмеялась…

– А если на нас нападут? Там, говорят, бесчинства, страшно на улицу выйти…

– Со мной никто не посмеет даже близко к вам подойти… – заверил ее я, – и «браунинг» я всенепременно возьму с собой…

– Однако, боюсь… я занята этим вечером… – Мое сердце пропустило удар и, возможно, не один. – Мои друзья пригласили меня на вечеринку, это в Борж эль-Бражнех. Но у меня нет кавалера на вечер… так что, если вы желаете…

– О большем я не мог бы и мечтать, сударыня… – За долю секунды я взмыл из пропасти разочарования к вершинам блаженства. – Позвольте узнать, где мы встретимся…

– Думаю… вы сможете заехать за мной в четыре часа… Я живу на аль-Рашидин, 19. Знаете, где это?

– Ничто в мире мне не помешает найти…

– Тогда я буду ждать вас у дома. Форма одежды свободная, можете одеваться, как хотите…

Бейрут, район Санайех
Департамент полиции
15 июня 1992 года

– Фамилия, имя, отчество?

– Забыл…

Следователь, пожилой, невысокий, с серым от усталости лицом, в мятом полицейском мундире, отложил ручку в сторону, с укором взглянул на развалившегося на стуле по другую сторону стола бритого юнца. Юнцу было лет шестнадцать, не более…

– Слушай, парень. Ты меня не зли. Тебе когда на сборы идти?

– А что?

– А то! Тебе пока что хулиганство светит и сопротивление полиции при задержании. Сейчас оформлю материал, передам тебя станичному атаману – по этим статьям тебя сход имеет право судить. Атаман на сходе возьмет розги да вложит тебе ума по голой-то заднице. А если будешь кочевряжиться – массовые бесчинства – до десяти лет каторги!

– Лучше бы черным ума вкладывали…

– Ну вот ты мне и обскажешь, кто тебя надоумил с черными сражаться, – добродушно проворчал следователь, беря в руки инструмент своего труда и пододвигая к себе бланк протокола допроса. – Давай снова. С чувством, с толком, с расстановкой… Фамилия, имя, отчество…

– Тимофеев. Александр Саввич…

– Вот и хорошо… Александр Саввич… Возраст?

– Шестнадцать скоро…

– Скоро – это когда?

– Через полтора месяца… – нехотя буркнул пацан.

– Через полтора месяца… – эхом повторил следователь, ручка стремительно бегала по бумаге, старая гвардия предпочитала заполнять протокол вручную, не на компьютере… – вот и хорошо. Хороший себе подарок на шестнадцатилетие преподнес… Проживаешь где?

– Кафрия. Долина Бекаа.

Следователь записал установочные данные, скороговоркой прочитал права и обязанности, отложил в сторону ручку. Посмотрел на пацана пронзительным, совсем не сочетающимся с безобидной внешностью, взглядом. Внимательно так посмотрел, пристально, этот взгляд вырабатывается у опытных полицейских следователей с годами. Не выдержав, пацан опустил глаза в пол…

– Рассказывай. Кто тебя надоумил строительную арматуру в руки взять, идти в мусульманский квартал машины поджигать, погром учинять. Или сам домыслил до такого?

– Точно так…

– Неужели? И остальные, что с тобой были, – они тоже сами это умыслили?

– Не знаю… Я за других не ответчик… Чужая душа – потемки…

– Это уж точно… – сочувственно вздохнул следователь. – Тебе бы за себя-то ответить… Ты в какие войска идти хочешь?

– В десант! – не задумываясь, брякнул парень и только потом ощетинился: – А вам какое дело?

– Да в принципе никакого… Только вот в десант с судимостями не берут. А ведь я могу и дело твое передать атаману вместе с тобой. Тебе без разницы, все равно на сходе голой задницей сверкать, что так, что так. А судимости не будет. И подумай, парень, – я ведь не предлагаю тебе друзей сдавать. Меня интересует, были ли среди вас незнакомые и кто придумал идти погром учинять? Ведь это не ты придумал и не твои друзья?

– Нет…

– Не вы. А кто?

– Не знаю… Познакомились…

– Где?

– Около университета… Мы со станичными в город приехали, решили по набережной погулять. Тут видим – народ стоит. Решили посмотреть – что к чему. Там нам и обсказали все – мы сами не видели, что стряслось…

– И кто обсказал? Как он выглядел?

– Чернявый такой. В майке яркой с гербом. Лет двадцать пять, обычный такой…

– Зовут как?

– Михаилом…

– Фамилии, конечно, не спросили… И что вам сказал этот Михаил?

– Да много… Что черные дирижабль с детьми взорвали. Что у них там в кварталах ихних банды, что они с русских дань берут. Что они женщин наших насилуют…

– Понятно. И потом он сказал, что надо идти громить. Так?

– Не. Сначала постояли, послушали…

– А где бутылки с бензином, арматуру взяли?

– Так потом… Там у стройки машина была, в переулке стояла, с нее и раздавали.

– А где сейчас этот Михаил? Его с тобой задержали?

– Да нет вроде…

– Понятно, – кивнул следователь, – значит, как языком болтать – горазд. А как на дело идти – так смылся ваш Михаил, вас одних кинул. Так получается?

– Не так! Ну, ведь и в самом деле взорвали дирижабль, я же знаю…

Следователь устало вздохнул, отложил карандаш в сторону…

– Взорвали-то взорвали, что есть, то есть. Только сам подумай – недавно взорвали, а уже кто-то целую машину арматурой и бутылками с бензином загрузил. Значит, они знали, что должно случиться, ведь так? Вот и подумай – за кем ты пошел и чью родину защищал с арматурой в руке, дурак. Михаила этого? А одна ли у него с тобой родина?

Пацан молча смотрел в пол, пытаясь все осмыслить. Там, на улице, все казалось простым и понятным. Мусульмане взорвали дирижабль, убили детей – и кто, как не казаки, должны пойти и наказать их за это. А теперь получалось, что и впрямь – то, что казалось простым и понятным, на поверку оказалось совсем другим. Подлым и грязным…

Три человека наблюдали за допросом из соседней комнаты через стекло с односторонней прозрачностью. Один в полицейской форме, усталый и измотанный, не спавший уже трое суток. Еще один – крепкий, с наголо бритой головой, окладистой черной бородой и горским кинжалом на поясе в серебряных ножнах – «Комбат-1», командир чеченского спецбатальона[72]72
   Чеченцев в армии Империи было много. Поскольку всеобщей военной повинности не было, она касалась только отдельных категорий, а в Ичкерии был культ воинственности и бедная земля, не дававшая возможности вести богатое сельское хозяйство – больше половины чеченских юношей шли делать карьеру в армию. Раньше была отдельная «Дикая дивизия», сейчас из чеченцев организовывались спецбатальоны, разбросанные во всей территории Империи.


[Закрыть], введенного в город ночью на усмирение. Третий – в штатском, выглядевший менее уставшим, чем двое других. Представитель Петербурга, волею судьбы оказавшийся в этот момент в городе…

– Много таких вот гавриков? – осведомился Иван Иванович, машинальным жестом поправляя галстук.

– Больше двух тысяч задержали…

– И что дальше с ними?

– А что с ними сделаешь? Пацаны совсем еще… В Ближневосточное казачье войско сообщили, пусть своих забирают да по станицам развозят – казаки сами ума вложат розгами по жопе. Дела тоже передадим, зачем жизнь ломать, мальцы еще совсем… Остальным – мелом крест на спину, метлу в руки и вперед. Работы много нынче в городе…

– В армию их надо… – пробурчал чеченец, оглаживая бороду, – в армию. Там от дури этой быстро отучатся, вах. Защитнички родины нашлись, шайтан вах калле…

– Малы еще…

– Показания совпадают?

– Совпадают, отличия в деталях. Две основные схемы. Кто-то устроил флэш-моб[73]73
   Флэш-моб – термин, появившийся в последнее время. Означает организацию какой-то массовой акции с координацией ее и сбором участников по Интернету и мобильникам. Очень опасное и действенное средство.


[Закрыть] по Интернету, часть из погромщиков клюнула на это. Остальные вот так вот попали. Одна схема – какой-то организатор и вдохновитель сборища, потом раздают арматуру и вперед. Самого же вдохновителя задерживать не за что – он держится позади, в бесчинствах не участвует. Чуть что – и нет его.

– А подстрекательство к массовым бесчинствам?

– Так поди знай – кто именно подстрекает… А что Петербург по этому поводу думает, господин Кузнецов?

Кузнецов задумался, решая, что можно сказать. Не вся информация могла быть раскрыта сейчас…

– Есть информация, она, видимо, будет разослана позже, в качестве информационного бюллетеня. В Северо-Американских Соединенных Штатах создан и успешно действует так называемый «Фонд Свободы». Есть там и другие… общества… но этот основной. Целью его является раздача грантов, организация бесплатных учебных курсов и программ для подростков из других стран. Привлечение наиболее активных представителей русской молодежи по студенческому обмену. Это официальная цель. Неофициальная – там обучают методам подрывной деятельности, с особым упором на методы ненасильственного сопротивления власти. Окончательная цель всего этого – создание неких оппозиционных групп действия у нас и в Священной Римской империи с вовлечением в них широких масс, прежде всего молодежи, и в конечном итоге… массовые бесчинства, межнациональная и межрелигиозная рознь, государственный переворот и захват власти. Судя по всему – здесь сработали именно они, беспорядки долго и тщательно готовились и были скоординированы по времени с террористическим актом.

– Ишь, на что нацелились-то… – Полицейский чиновник, человек немолодой, покачал головой. – На что целятся-то… На захват власти. Аппетиты…

– Аппетиты. И сегодня они нам показали – их схемы действуют. А мы оказались к ним не готовы …

Бейрут, район Борж эль-Бражнех
Вечер 15 июня 1992 года

На аль-Рашидин я прибыл, конечно же, вовремя – никакая сила не могла меня остановить в тот день. За то время, которое мне оставалось, я успел раздобыть свой парадный мундир – благо с «Александра Колчака» в город вертолеты летали каждый час – и даже привести его в более-менее приемлемый вид. Пистолет я взял с собой, даже целых два – «браунинг» и «вальтер». В городе было по-прежнему неспокойно, хотя основная волна беспорядков пошла на спад – быть выпоротым прилюдно и прямо на месте задержания казаками не хотел никто. Город приходил в себя после вспышки безумия…

Появилась и информация о взрыве на борту экскурсионного дирижабля «Закат». Информации было немного, цензура работала на полную мощность – но можно было понять, что на борт пронесли мощное взрывное устройство, что никто из пассажиров и членов экипажа не уцелел при взрыве (точные данные о количестве погибших засекретили) и что ведется расследование. В конце каждой статьи была стандартная фраза о сочувствии родственникам погибших и о том, что злодеи будут непременно найдены и казнены[74]74
   За террористический акт с гибелью людей по Уголовному уложению предусматривалась только одна форма наказания – смертная казнь. Вообще, не так давно смертная казнь в мирное время за общеуголовные преступления была отменена, осталась только за антигосударственные. Смертной казнью наказывались государственная измена, шпионаж и терроризм.


[Закрыть].

Аль-Рашидин, девятнадцать, – оказалось, это был один из вновь построенных шикарных жилых комплексов, из тех, в которых богатые купцы и дворяне покупают себе квартиры на лето, рядом с морем, подальше от холодных зимой и душных летом Москвы, Санкт-Петербурга и Екатеринбурга. У деда была подобная квартира в Константинополе, на самом берегу моря – все-таки род Воронцовых был и дворянским и богатым, положение обязывало. Вот только эта квартира стояла пустой уже три года, не меньше…

Юлия меня обманула – форма одежды, видимо, была совсем не свободной. Она нарядилась в черное обманчиво скромное платье «от кутюр», в шляпку с небольшой вуалью – и в этом наряде могла сразить кого угодно. Впрочем, и мой парадный черный мундир, на который я еще не успел нашить новые погоны, смотрелся неплохо, как раз «в такт»…

– А вы меня обманули… – заявила Юлия, увидев меня. – Говорили, что вы старший лейтенант…

– Клянусь честью, я просто не успел нашить новые погоны. Я действительно старший лейтенант флота.

– Как интересно… А вот это что означает?..

– Это купол парашюта, такой значок. Означает, что я выполнил пятьдесят парашютных прыжков. Парашют – моя слабость, сударыня, в училище я не мог напрыгаться…

– А я боюсь… Очень хочу, но боюсь…

– Если позволите… Есть парашюты-спарки для инструктора и ученика… Мы можем прыгнуть вместе, это совсем не опасно…

– Я все равно боюсь… – Она состроила на лице обиженную гримаску маленького ребенка. – А вот это что означает?..

– Это маска подводника… Двадцать пять погружений под воду…

– Значит, вы умеете и под водой плавать, и с парашютом прыгать. А разве так бывает?

Мда-а-а… Что ни говорить – глазастая девочка, глазастая. А я – дурак набитый. Точнее, придурок конченый. Надо было это снять, все эти цацки блестящие. Купол парашюта и маска подводника на мундире – отличительный признак, по которому можно определить бойца разведывательно-диверсионного подразделения флота. Решил пыль в глаза пустить своим нарядом – вот теперь и думай, что врать…

– Бывает, сударыня, бывает… На русском флоте и не такое бывает. Мы не опаздываем?

– Да пока еще нет… – Юлия взглянула на часы, дамский «Пиаже». – Давайте покатаемся немного по бульвару. Почему-то с вами, Александр, я чувствую себя в безопасности…

Найти место, чтобы поставить машину, было сложно – все как будто взбесились. Побережье было уставлено машинами, которые стояли буквально одна к одной. Предприимчивые граждане торговали дешевыми подзорными трубами – кто-то смотрел на место трагедии из прибрежных кафе, кто-то и просто с набережных. Волна мерно качала венки и цветы, которых было немало, бессильно билась о гранит набережной. Трагедия уже произошла – и ничего с этим сделать было нельзя…

Место для парковки я нашел у самого консульства САСШ, причем нарушив правила. Рядом стоял бронетранспортер – все еще боялись бесчинств. Будем надеяться, что на машину не наткнется городовой или дорожный полицейский – иначе не миновать мне разбирательства, особо неприятного, когда рядом красивая женщина. Время до начала вечеринки еще было…

– Разрешите пригласить вас в местное заведение на чашку кофе, сударыня…

– Бросьте… – проговорила Юлия. – Будьте проще. Меня зовут Юлия, и я отнюдь не принцесса и не дама света…

– Извините, – решил держать марку я, – но я флотский офицер. Воспитание не позволяет мне вести себя по-иному…

– Однако же воспитание ваше вполне позволяло вам бегать наперегонки с полицейскими… Что ж, пойдемте, господин офицер, – можете взять меня под руку…

На побережье мы задержались дольше, чем следовало бы – в одном из кафе на сваях, к которому вел узкий, раскачивающийся под ногами помост – своего рода экзотика. Тем не менее от отсутствия клиентов заведение не страдало – все дело было в том, что дамы боялись идти в каблуках по этому помосту – и кавалерам приходилось нести их на руках метров двадцать – сначала туда, а потом и обратно. Редко кто пренебрегал такой великолепной возможностью взять на руки даму своего сердца – не пренебрег ею и я. Когда я шел по этому помосту – поймал себя на мысли, что вполне могу свалиться вниз, в воду, несмотря на всю мою подготовку. От аромата незнакомых духов кружилась голова…

Повезло мне и с машиной – когда, опомнившись и посмотрев на часы, мы буквально подбежали к консульству, машина была на месте, и даже извещения о штрафе под стеклоочистителем не было – вот когда везет, тогда везет во всем. С пол-оборота заведя машину, я лихо встроился в сверкающий огнями автомобильный поток – сумерки уже укрыли город черным покрывалом…

Вечеринка была в самом разгаре – опоздали мы не меньше чем на час. Местному обществу я еще представлен не был, поэтому мое появление произвело среди дам настоящий переполох. Флотский обер-офицер, да еще князь крови из столицы – лакомый кусок для местных девиц на выданье. Тем не менее компанию для общения я себе нашел сугубо мужскую – из пары отпрысков солидных местных купцов и одного из местных офицеров с базы…

Танцы я танцевал только с ней. Не знаю, известен ли был местным обычай вызывать на дуэль, здесь не принятый, или нет – но, кроме меня, никто на мою даму в этот вечер больше не посягал…

Бейрут, Британский сеттльмент
Вечер 15 июня 1992 года

Территория британского сеттльмента, расположенного на юге города, в районе Хальд, еще с момента создания была обнесена высоким, почти трехметровым забором. Под сеттльмент договором отводилось десять гектаров, и британцы использовали их ровно все до единого. Не проходило и года, чтобы посланник Британской короны в Петербурге – сейчас это был сэр Александр Уоттс – деликатно не намекал на то, что неплохо было бы либо продлить договор, либо дать дополнительные площади. Хоть немного, ибо земли для застройки уже катастрофически не хватало, а цены на землю на территории сеттльмента были выше, чем цены на такой же участок в центре Лондона. Но каждый раз он натыкался на вежливый, но холодный и твердый отказ…

Все дело было в том, что Британия наряду с Японией была единственной империей, которая не имела собственных источников нефти. У САСШ источники были и на Аляске, и в Мексиканском заливе, и в Техасе, и в Венесуэле. Разрабатывались скважины на южноамериканском шельфе. Германская империя большую часть своих потребностей в нефти удовлетворяла за счет Африканского континента, немного покупала и у Российской империи. Австро-Венгрия все, что ей было нужно, закупала – но ее всерьез никто не воспринимал, да ей и надо-то было немного. И только две великие державы – Япония и Британия – остались без собственной нефти.

Но Япония, держа под контролем всю Южную Азию, за последнее время сильно развила свое производство и торговлю[75]75
   Территория Японии включала в себя Китай и Корею, кроме того, был ряд вассальных государств. Конечно, Китай не стал всемирной фабрикой, просто не мог ею стать в этом мире. Доллар был всего лишь одной из валют, САСШ не могли безудержно развивать свое потребление – поэтому многое производили сами. Российская и Германская империи вообще были довольно закрытыми и многое производили сами. Тем не менее японское терпение и упорство в сочетании с китайской работоспособностью давали плоды. Китай хоть и производил намного меньше, чем сейчас, но зато понятия «китайское качество» не существовало.


[Закрыть]. Торговля шла со всеми – оставаясь самураями, японцы превратились еще и в искусных торговцев. В САСШ товары поставлялись морем, в России на полную мощность работала стратегическая железнодорожная магистраль. Поэтому деньги, чтобы покупать нефтепродукты у России – она была почти монопольным торговцем на международном рынке, – у нее были. А вот Британия…

Британии приходилось тяжелее всего. Единственным источником нефти для Британской империи было Северное море и громадные залежи битуминозных песков в Канаде. Северное море постепенно истощалось, а нефть, добытая из битуминозных песков – хотя их залежи были просто огромными – стоила слишком дорого. Сцепив зубы, британцы покупали нефть у Российской империи – причем даже не нефть, а нефтепродукты и с тревогой ждали того часа, когда окончательно истощится Северное море. По прогнозам, этот час мог наступить в 2010 году – меньше чем через поколение, – и тогда великая империя будет униженно просить у варваров дополнительных поставок. Допустить этого гордые британцы не могли – но и сделать ничего не могли. На море силы двух империй были примерно равны – но на суше… Лучшие британские полководцы не взялись бы высаживать десант в любой точке Евразийского континента – он был бы просто сметен в море в течение нескольких дней. Не подходил и удар из Индии – прежде чем выйти на просторы русских равнин, войскам пришлось бы преодолеть сотни километров горных перевалов. На это уйдет как минимум десять дней – за это время русские успеют отмобилизоваться и встретят британцев с трехкратным, если не четырехкратным перевесом в живой силе и технике. Ох, не зря русский царь держал в Туркестане усиленную группировку войск, в которую входило несколько дивизий ВДВ – Россия сама имела виды на Индию…

Оставалось только одно – действовать с истинно британским упорством, лукавством и коварством. В конце концов, врага можно победить мечом – а можно и ядом…

Сегодня была одна из тех встреч, что проходили еженедельно, по пятницам. Вообще, британская резидентура работала круглую неделю – но итоги подводить было принято именно по пятницам…

Сейчас перед резидентом – маленьким лысоватым человечком с птичьим лицом сидел человек, которого многие знали как Джона Сноу, корреспондента скандальной «Лондон таймс». Сноу, высокий, статный красавец шатен лет тридцати, шатался по всем злачным местам Бейрута, собирал разные сплетни и слухи – в основном грязные – и публиковал их. Если же сплетен и слухов недоставало – он сам выдумывал их и запускал в оборот, не останавливаясь и перед тем, чтобы опорочить людей, приближенных к высочайшей особе, а то и саму венценосную семью. За это он уже успел получить два административных штрафа и неприятную беседу с помощником генерал-губернатора, вежливо напомнившим британцу, что за клевету по Уголовному уложению полагается телесное наказание[76]76
   «Лицо, распространявшее лживые и затрагивающие честь и достоинство иных лиц сведения, имеет быть наказано телесно, в публичном месте, ударами розг числом от десяти до пятидеся-ти соразмерно тяжести нанесенного клеветнического оскорбления». Ст. 188 Уголовного уложения РИ. В Российской империи существовал такой вид наказания, как телесные, – порка розгами в публичном месте. Телесному наказанию подлежали хулиганы, пьяные дебоширы, клеветники и мелкие взяточники. Дворяне от телесного наказания освобождались – но их дело передавалось в местное Дворянское собрание, а то уже могло принимать меры вплоть до пожизненного запрета посещать мероприятия, организуемые Дворянским собранием.


[Закрыть]. Впрочем, к нему привыкли и относились как к неизбежным неприятностям – вроде промозглого дождя пополам с градом.

И совершенно напрасно. Под личиной наглого борзописца скрывался опасный разведчик, против которого у властей если что и было – так только ничем не подкрепленные подозрения. Именно он был одним из тех немногих, кто имел информацию о местонахождении лидеров террористов и самого Осамы Бен Ладена…

Сегодняшняя встреча была… скажем так, несколько омрачена недавними событиями. Только что британская разведка убедилась в работоспособности проекта «Волна». Этот проект разрабатывался лучшими специалистами из Тэвистокского института[77]77
   Тэвистокский институт существует в реальности и является одним из основных центров, где разрабатываются технологии манипулирования людьми.


[Закрыть] и был направлен на то, чтобы разорвать связь поколений, привить молодежи иные, чуждые ценности. Для этого использовалось все – Интернет, провокаторы, слухи, чуждая музыка и мода. Если врага нельзя победить мечом – отрави его ядом…

Но успех проведенного испытания – жизнь в огромном городе на пару дней была буквально парализована – затмил серьезный провал. В районе Ждаид, на одной из узких улочек мусульманского квартала, был буквально изрешечен пулями известный мусульманский богослов Али Хасан Джималь, являвшийся весьма важным звеном в террористической цепи. Хуже того. Если бы его просто убили – можно было бы представить это как убийство видного мусульманского богослова русскими националистами-патриотами. Но полиция на удивление быстро установила, откуда выходил этот видный мусульманский богослов, и накрыла целый притон. Даже не со шлюхами, а с детьми, среди которых были и купленные и похищенные. Русские в этом случае успели первыми, начали кампанию в СМИ – а верят всегда первому слову и первому впечатлению. Да еще мадам Габери – посредством тайно сделанных снимков из ее салона удалось установить доверительные отношения с очень многими! – сейчас сидела в доме предварительного заключения, и ей за содержание притона с несовершеннолетними детьми грозило двадцать лет каторги…

Следовало во всем разобраться…

Резидент бросил на стол папку, в которой была подшита копия полицейского отчета – его купили у одного из нечистых на руку полицейских…

– Читали? – Резидент постарался вложить в голос максимум презрительности, он вообще не уважал Сноу, считал его разгильдяем…

Сноу взял папку, бегло пробежал строки полицейского протокола…

– Однако…

– Вот именно что однако! – на ровном месте вспылил резидент. – Мы просто ни с чего потеряли ценнейшего агента и запороли точку! И это все, что вы можете сказать – однако?!

– На основании полицейского рапорта большего сказать невозможно… – справедливо заметил Сноу.

Резидент с трудом подавил в себе гнев – он понимал, что его офицер прав…

– Хорошо… – примиряющим тоном сказал он, – в таком случае я хочу послушать, что вы думаете об этом. Только на основании полицейского рапорта – мне плевать, ошибетесь вы или нет. Дерзайте, Сноу!

– Это не ограбление! – сразу заявил Сноу. – Это дерзкое и профессионально выполненное убийство. Боюсь, мы столкнулись с тем, с чем до сих пор никогда не сталкивались…

– Почему?

– Почерк. Десять пуль из мощного пистолета – это ночью и с двадцати метров. Если судить по данным полиции – первая же пуля попала точно в голову и оказалась смертельной, остальные всадили уже в лежащего, на всякий случай. И никаких следов, только гильзы, и все…

– Почему вы думаете, что это был пистолет? – полюбопытствовал резидент. – Есть компактные складные винтовки под этот калибр…

– И убийца с длинной винтовкой будет пробираться через посты? А ведь в городе чрезвычайное положение, блокпосты, досмотр машин! Кроме того – разброс гильз. Такой разброс гильз бывает при стрельбе из пистолета «маузер» – три гильзы из десяти вылетели на улицу. У него неподвижный ствол, и на него легко приспособить глушитель, поэтому никто ничего не слышал. А если учесть, что такой пистолет, да еще с глушителем, будет весить за два килограмма – убийца должен быть очень опытным, чтобы удерживать пистолет при быстрой стрельбе…

– Допустим… – осторожно произнес резидент, раскладывая все сказанное в голове по полочкам, – и кто же это мог быть?

– Понятия не имею… Но это не случайный человек, он умеет пользоваться оружием, он умеет убивать и уходить незамеченным, и он скорее всего ударит снова…