Текст книги "Белорусский набат"

– Ясно. Сидят они где? Телефон, адрес есть?

– Скину.

– И… попробуй встречу пробей. С их первым. Или скажи мне – от кого идти…

Серега явно колебался, лезть в это ему не хотелось. Заплыл жирком. Все-таки работа в АП расхолаживает.

– Сделаю, что смогу.

– Давай.

Надежда есть… пока. В любом случае первичные установочные данные есть, хотя и скудные… Можно работать.

Надо было забрать машину – скорее всего, она стояла там, где я ее оставил. То есть у моего дома. Забрать деньги, сменить обстановку – там больше оставаться нельзя. И потому я снова спустился в метро.

Вышел, проверился. Похоже, за мной никто не шел – хотя могли следить с беспилотника или с камер уличного наблюдения, которых сейчас в достатке везде понавешали. Это я уже просечь никак не мог.

В том доме, в котором я снимал комнату была арка, и, войдя в нее, я понял, что дело дрянь. Но сделать ничего не успел – шагнувший из темноты человек ткнул мне в спину чем-то, напоминающим пистолет с глушителем.

– Вперед.

По голосу я узнал негра.

– Какого черта?

– Вперед. Если хочешь узнать, как стреляет морская пехота, – давай…

Черт…

У меня не было оружия. И меня только что освободили из застенков.

– Вперед.

Лихо вышибают оружие только в кино. На деле же проверяемый никогда не опередит с выстрелом проверяющего.

Мы направились к двери. Единственный реальный момент будет там, в двери. Но… если бы у меня был пистолет. А его нет. Если даже я окажусь по одну сторону двери, а он по другую – это ненадолго.

А я – не герой.

Негр, словно почувствовав что-то, немного отстал, чтобы я не мог ударить его дверью.

– Открывай. Без глупостей.

Это и в самом деле был тот морской пехотинец, только не такой дружелюбный, каким он был в прошлый раз. Сейчас на нем была черная шапочка, такие же резиновые перчатки черного цвета, а в руках он держал «Глок» с глушителем. Серьезное дело. Орудие наверняка чистое, которое не приведет к США.

– Садись на кровать.

Я послушался. Негр остался у двери.

– Где Шоу?

– Не понял.

Негр прицелился мне в колено:

– Тебе ногу прострелить? Где Шоу?

– Не знаю.

Он смотрел на меня, пытаясь понять, вру я или нет.

– Где он? Вы его похитили, отвечай!?

– Как думаешь? – спросил я. – Сколько здесь видеокамер, а? Улыбнись, тебя снимают…

Проняло. По глазам вижу. Вот так вот и выигрываешь эти ситуации – если находишь, что сказать до того, как тебе выстрелят в ногу или в голову.

– Все в порядке! – громко сказал я. – Отбой!

…

– Убери пушку.

…

– Где Шоу? Черт возьми, мне этот контакт нужен, так же как и тебе. Что с ним произошло?

Негр опустил пушку, но не убрал ее.

– Его похитили. Там, где он жил. Вывели, затолкали в фургон и увезли.

– А ты что в это время делал?

– Находился в другом месте, ясно! – вызверился негр. – Мы установили камеру, но это все.

Ясно. Кажется, я даже знаю, в чем дело.

– Я достану сотовый. Он у меня в ящике, не возражаешь? Надо позвонить.

Негр прицелился мне в голову.

– Только медленно.

Медленно так медленно – я достал телефон, вставил сим-карту и аккумулятор, набрал номер…

– На связи… – ответил Мудрый Викинг.

– Есть проблема, – сказал я, – кажется, эти дол…ы приняли не меня одного. У них должен быть американец. Проверь. Если это так – его надо вернуть.

– Какой американец? – не понял Викинг.

– Марк Уильям Шоу, – медленно произнес я, – это сотрудник посольства. Скажи, эти идиоты рискуют международным скандалом и тем, что накроется вся их лавочка. Пусть просто вернут – пока не стали разбираться. ОК.

– Перезвони.

Я положил телефон на кровать.

Вашингтон, округ Колумбия. Здание военно-морской обсерватории. 20 августа 2020 года

Длинный черный «Линкольн Навигатор», проседающий на своей подвеске под тяжестью брони, подкатил к первому КП. В отличие от Белого дома, его охраняли военные моряки из спецподразделения, занимающегося обеспечением безопасности объектов ВМФ и американских военных кораблей во время их стоянки в портах, их еще называли «антиабордажные команды». Они отличались специфическим камуфляжем, почти один в один повторяющим русский камуфляж «серый волк» и автоматами М4, которые они, опять-таки в отличие от Секретной службы США, носили открыто. В отличие от президентской охраны, наряд Секретной службы США, приставленный для охраны вице-президента США, составлял всего лишь шесть человек в каждой дежурной смене. Остальная охрана предоставлялась вице-президенту Военно-морским флотом…

Начальник наряда службы безопасности, охранявшего директора НТС, Национальной тайной службы, сидевший впереди – справа открыл дверь, потому что стекла в машине не опускались, предъявил пропуск.

– Директор НТС к вице-президенту.

– Сэр…

Один из моряков держал нечто вроде старого аппарата «Полароид», увеличенного в размерах, – их в свое время закупали для Афганистана для быстрой идентификации гражданских лиц. Еще несколько человек обходили машины, смотрели номера, тайные метки на дверях и стеклах, закатывали тележку с зеркалом, чтобы проверить, нет ли взрывчатки. Автоматы, собаки на поводках – ВМФ, в отличие от Секретной службы, использовал не доберманов, а немецких овчарок. Все это сильно напоминало иллюстрацию к словам «полицейское государство», которым США уже и являлось…

– Проезжайте, сэр. Свободные места на стоянке есть.

Судя по свободной стоянке, вице-президент был один.

Директор НТС нашел его на втором этаже. Тот сидел в библиотеке и что-то читал. Был включен телевизор, по СNN показывали экстренный выпуск новостей, посвященный убийствам в Киеве.

– Видел? – спросил он, не оборачиваясь.

– Да, – коротко ответил директор НТС, пододвигая стул. Они оба были знакомы давно, и слова «сэр» в их лексиконе обычно не было.

– Мы теряем инициативу.

– Мы потеряли ее уже давно, – не согласился директор НТС.

Вице-президент отложил на стол книгу. Директор узнал обложку – это была книга, написанная Ли Куан Ю, гением азиатской политики, превратившим малярийное болото в один из наиболее высокоразвитых уголков мира под названием Сингапур.

– Что произошло? Ты можешь мне сообщить что-то, чего я не знаю?

– Погибли семь человек, не считая стрелявшего. Четверо американцев, один из них – замдиректора Баррет. Он же – судя по первым данным – оказался единственным, кому удалось адекватно отреагировать на угрозу. Он вступил в перестрелку и пал с оружием в руках, перед этим тяжело ранив стрелявшего…

…

– Это хорошо будет выглядеть.

– Роза в куче дерьма хорошо не выглядит, – не согласился вице-президент. – Кем был стрелок? Удалось установить?

– Данные проверяются…

– Удалось или нет?

– Звучит невероятно, но… стрелявшим оказался старший следователь Генеральной прокуратуры Украины Александр Борисенко. То есть старший чиновник Министерства юстиции, занимающийся особо важными делами. Он активный сторонник действующей власти, ветеран боевых действий.

– Боже…

– Сейчас проверяются две основные версии. Первая – посттравматический синдром. Вторая – личный конфликт следователя Борисенко с первым замминистра МВД Украины Квачом, в кабинете которого и произошло нападение. Квач также убит. По нашим данным, Квач – один из ведущих бенефициаров коррупции в украинских силовых структурах, фактически теневой министр внутренних дел. Причастен к торговле оружием, наркотиками, угону машин, организованному рэкету… в общем, полный набор. Согласно нашей последней интегральной справке, Квач принадлежит к Тернопольской криминально-политической группировке, которая ведет войну с Галицийской, Одесской, Донецкой и Днепропетровской группировками. Следователь Борисенко родился в Днепропетровске, следовательно, его акция могла быть и актом войны между двумя группировками за сферы влияния. Днепропетровская группировка все последние годы пытается добиться лидерства.

– Чиновник Министерства юстиции как наемный киллер?!

Директор НТС пожал плечами – мол, что с них взять. Дикари…

– Белый дом готовит заявление. Мы должны выпутаться из этого как можно скорее. Пока нас окончательно не затянуло в эту воронку. Что, по-твоему, должен сказать Президент?

– Потребовать расследования. Гласного и открытого. Мы не можем терпеть, как убивают наших чиновников.

– Ну отчего же. Очень даже можем.

…

– Это может иметь отношение к убийству Гастингса?

Директор НТС покачал головой.

– Баррет прибыл в Киев накануне, Квач был первым человеком, с которым он встречался. Кстати, следом была запланирована встреча и с генеральным прокурором в здании Генеральной прокуратуры – соответственно, Борисенко имел возможность стрелять там, и это было бы намного менее рискованно для него, чем проникать с оружием в чужое здание. Именно эти соображения заставляют нас думать, что целью стрелка был именно Квач, а замдиректора Баррет просто оказался не в том месте и не в то время.

– Американцам это не объяснишь.

Вице-президент помолчал.

– Хотя, может, оно и к лучшему. Что у нас с Москвой?

– Кажется, мы нащупали контакт.

– Кажется… что за ерунда.

– Мы вышли на контакт с лицом, которое имеет выход на самый верх. Он потребовал показа, мы его обеспечили.

– Кто?

– Я уже вам докладывал, сэр. Человек из Риги.

Вице-президент скривился:

– Другого нельзя было подобрать? Этот человек стрелял в американцев, если это всплывет – всех забрызгает дерьмом.

– Сэр, те, кто стрелял в американцев, сейчас гостят в Уотергейте.

Вообще, по бюрократическим меркам, это было большой наглостью, но у вице-президента и директора НТС были особые личные отношения – оба имели отношение к Уолл-стрит, а там не принято обижаться друг на друга. Тем более за высказанную правду: в Уотергейте сейчас жила под охраной НТС делегация, представляющая афганских талибов. И к ним тайком ходили представители вашингтонского политикума. В исламском мире разворачивалась борьба между Аль-Каидой и Исламским государством… собственно, она и до этого шла, но сейчас обострилась… и грех было этим не воспользоваться… как бы это ни выглядело и как бы это ни пахло.

И вице-президент это знал.

– Окей, окей. Но времени нет. Это реальный контакт? Сориентируй своего человека – результат нужен немедленно.

– Вы говорили, что время есть до конца года.

– А теперь я говорю, что результат нужен сейчас! – вспылил вице-президент.

Директор НТС промолчал. Вице-президент раздраженно оттолкнул книгу, начал пояснять:

– Вчера в Белый дом звонил президент Польши. В почти ультимативной форме он потребовал от США подтверждения гарантий.

…

– … Президенту удалось сменить тему, но это само по себе говорит о многом. Мы должны выскочить из этого сортира до того, как польется вода и нас засосет в трубу вместе со всем этим дерьмом. И это еще не все…

…

– По данным Госдепартамента… в общем, наш человек в Литве позвонил и предупредил нас: Польша уже как минимум месяц пытается собрать тайное совещание в Кракове, как минимум на уровне заместителей глав государств. Приглашения получили Литва, возможно, Латвия и Эстония, Украина и, возможно, Беларусь, Румыния и Словакия. Понимаешь, что они хотят сделать?

– Оборонительный союз?

– Хуже. Похоже, что союз будет наступательным. Это называется Речь Посполитая, когда-то было такое государство. Президент очень обеспокоен, поляки разговаривали с нами так, как никогда раньше, фактически они давили на нас. Они понимают, что мы дальше не готовы нести издержки, и попытаются втянуть нас в конфликт до того, как мы уйдем. Ситуация на Украине выходит из-под контроля. Возможна полномасштабная война в Центральной Европе. Поэтому нам надо как можно быстрее выйти на русских и застолбить сферы влияния. До того как мы вынуждены будем воевать с ними и до того как они восстановят Восточный блок силой. Нас не устраивает ни тот ни другой вариант событий.

– Понимаю, сэр.

Вице-президент уставился на какую-то точку на книжных полках.

– Я рос не в самом лучшем квартале, – задумчиво сказал он. – Отец потерял работу в инвестиционном банке, сам банк лопнул, мы потеряли закладную на дом стоимостью три миллиона долларов и вынуждены были переехать совсем в другое место. Там первый пистолет появлялся у тебя в двенадцать-тринадцать лет. Я купил свою «Беретту» в двенадцать.

– Для самообороны? – поинтересовался директор НТС.

– …интересно было наблюдать за теми, у кого появлялся пистолет, – продолжил вице-президент, как будто не слышал вопроса. – Пока у тебя нет пистолета, ты вынужден маневрировать. Приспосабливаться. Воспринимать мир таким, каков он есть, и уходить от опасностей. Ты не лез на рожон, не вступал в конфликты, избегал идущих по улице навстречу тебе компаний. Ты переходил на другую сторону дороги, и, возможно, хоть твое самолюбие и страдало, но ты сам оставался жив, и другие люди тоже оставались живы. Как только у тебя появлялся пистолет, ты смело пер вперед. Иногда, имея пистолет, ты не доживал даже до совершеннолетия. Или отправлялся в тюрьму лет на тридцать…

Вице-президент посмотрел на директора НТС:

– В этом во всем есть урок, который нам всем не мешало бы усвоить. В Европе, да и не только в Европе, есть немало тех, кто вынужден был годами и десятилетиями, даже столетиями, приспосабливаться к миру, такому, каков он есть. Уходить от конфликтов и переходить на другую сторону улицы, когда навстречу идет компания. Потому что у тебя нет пистолета и тебе надо дойти домой, а не попасть в госпиталь. Возможно, это унизительно, но так все живы и ничего не страдает, кроме самолюбия. Но когда в Восточной Европе появились базы НАТО – это стало означать, что у тамошних ребят появились пистолеты. И они перестали переходить на другую сторону улицы. Так полилась кровь…

– И теперь мы должны отнять у них пистолеты?

– Не только, – сказал вице-президент, – вообще, жизнь в том квартале много чего мне дала, не только ножевое ранение. Знаешь, какой был самый важный урок, который я там усвоил?

– Избегать неприятностей.

– Нет. Если есть проблемы – начинай их решать, не дожидаясь, пока их решат другие. Стреляй первым…

Киев, Майдан Незалежности. 22 августа 2020 года. Бандеровщина

– Бандера! Шухевич! Герои! Народу! Они! Воевали! За нашу! Свободу! – орал один мегафон.

– Слава нации! Смерть ворогам! – кричали в другом месте, вскидывая руки в нацистском приветствии.

В третьем стоял магнитофон (там стояла женская сотня, поэтому было немного поспокойнее, только парубки подбегали кохатися, да, завидев физиономию прогрессивной и неподкупной журналистки Татьяны – фамилию лучше не называть, слишком известная, – резко отворачивали в сторону), и из него лилась мелодичная песня Орiста Лютого.

 
З чого починалась Московія?
З гнилих і широких болот,
Куди від навали татарської
Ховався розбійний народ.
 
 
А може, вона починалася,
З тих грозних кривавих часів,
Коли вся Європа здригалася
Від люті азійських царів.
 
 
З чого починалась Московія?
З уродства убогих хатин,
З одвічної рабськой покорності
У землях від фін до мордвин.
 
 
А може, вона починалася
З тих рубаних псячих голов,
Які до сіделець торочила
Оприччини дикая кров.
 
 
З чого починалась Московія?
З брихливих і наглих попів,
Які навіть Бога привласнили,
Мовляв, шо «Масква трєтій Рім».
 
 
А може, вона починалася
З виймання очей у митця
І тому пияцтву одвічному,
Якому немає кінця.
 
 
З чого починалась Московія?
З крадіжки святої Русі,
Бо Русь починалась у Києві
І знають про це геть усі!
 
 
А може, вона починалася
З тих матів, що вчила їх «МАТЬ»,
За Лєніна б… і за Сталіна,
Є…ь всіх не пєрє…ь.
 
 
З чого починалась Московія…
З чого починалась Московія,
З чого починалась Московія…
 

Песня как песня… по крайней мере, под нее не тянуло драться. Дрались – обычно под Нирвану.

Народ собирался… конечно, не так как того ждали организаторы, но собирался… юркие парубки по краю торговали какими-то таблетками, по двадцать гривен упаковка, что было совсем недорого, у них охотно покупали, потому что на дискочах – такая же упаковка стоила пятьдесят. На Крещатике, справа, из дорогого джипа какие-то сумрачного вида парни в натовском камуфляже «секонд-хенд» вынимали из багажника фабричного изготовления металлические щиты, а владелец джипа, молодой депутат Верховной рады, стоял на тротуаре и вместе с двумя сотниками пускал по кругу косяк. Ароматно пахло забористой афганской марихуаной, на прохожих они не обращали ни малейшего внимания, сами же прохожие старались пройти мимо как можно быстрее или вовсе поворачивали назад. Кто-то уже срезал верх с бутылок-полторашек внушающими страх охотничьими ножами типа «рэмбо», чтобы наклеить на них надписи «допомога на харчувание» и приставать с этим к прохожим. Учитывая наличие ножей, все это сильно напоминало игру «купи кирпич» в ночном переулке.

«Сокол» – спецподразделение ГУПОП – разворачивался так же неспешно: меньшая по численности группа прикрывала Киевраду, большая, вместе с с БТН «Киев-1» – разворачивалась, чтобы перекрыть улицы, ведущие к правительственным зданиям… там уже давно был особый режим и просто так к ним было не пробраться. Командиры суетились, к некоторым солдатам уже подошли майданствующие, поделились сигаретками и вспомнили старые времена, как они вместе зверствовали на Донбассе. Командир «Сокола», полковник Стасюк, не отдал никаких внятных указаний и, вместо того чтобы быть со своими подчиненными, убежал в здание Украинского дома, видимо, получать указания. Учитывая, что, скорее всего, в Украинском доме и был координационный штаб разворачивающихся в столице массовых беспорядков, ситуация выглядела комической… для тех, кто живет в другой стране и получает информацию об этом из выпусков новостей. Для тех же, кто, несмотря ни на что, жил на Украине, ситуация была, в общем-то, трагической…

Ближе к стеле, на сленге Майдана – Оксане, харьковские неонацисты на повышенных тонах выясняли отношения с Львiвской брамой[16]16
  Брама – на львовском сленге это тяжелая, украшенная входная дверь в дом с улицы.


[Закрыть], кто больше нацист. Харьковские нацисты щеголяли бритыми наголо головами без оселедца, черными кожаными куртками, часто с вшитыми элементами от бронежилетов и тяжелыми ботинками, львiвска брама – вся как один – была одета в старый бундесверовский флектарн: сразу было видно, что харьковчане живут богаче и с рэкета имеют больше. Ментальная разница заключалась в том, что харьковчане были обычными неонацистами и поклонялись Адольфу Гитлеру, а Степана Бандеру считали поджидком и у…м недоделанным, они кричали «Зиг хайль!» вместо «Слава Украине!» и имели плотные контакты с российскими неонациками. Львiвска брама была правоверной до мозга костей и не боялась никого, кроме орудующих во Львове чеченских банд из Польши[17]17
  Польша приютила у себя большое количество чеченских беженцев от российского империализма. Это сильно давало о себе знать.


[Закрыть], классический неонацизм харьковчан им не нравился. Ну и… элемент зависти тоже имел место… сколько Восток грабили, издевались, насиловали, убивали… а они все равно живут лучше.

Началось все с того, что один из харьковчан обозвал оказавшегося рядом львовянина «пархатой рожей». Львовянин этого стерпеть не смог и тут же вступил в драку – он, как и многие львовские бандеровцы, актив был с Института физкультуры, – но против харьковчанина, оказавшегося неплохим каратистом, продержался несколько секунд. Сейчас ему оказывали помощь за строем сотни, командиры старались сдержать рвущихся в бой подчиненных, а со стороны Украинского дома на разбор спешили организаторы в ярко-красных ветровках, обозначавших представителей оргкомитета.

Начался весь этот замес – неожиданный, кстати, – с обычного, в общем, дела. В одном из районов Киева взяли банду рэкетиров, одного при задержании застрелили. Банда оказалась спаянной еще со времен АТО, просто тогда она грабила Донбасс, а сейчас переключилась на Киев. Спешно высвистанные соратники блокировали здание СИЗО и суда, в общем, схема была хорошо известна: власти не будут связываться и через какое-то время тихо освободят под подписку. Однако сейчас события пошли по какому-то не предусмотренному сценарием плану: кто-то кинул клич в Интернете «Все на Майдан!». И, судя по тому, что и щиты привезли, и таблетки по дешевке продавали, и около Украинского дома шла движуха – все это «ж-ж-ж-ж…» было неспроста и преследовало целью испоганить военный парад на День независимости Украины. А начали так неожиданно и впритык к параду, чтобы власти не успели принять меры.

В общем и целом во всем своем великолепии разворачивалась уличная украинская политика. Улица на Украине является всего лишь продолжением парламентской трибуны, и туда выносят недорешенные в Раде споры, подобно шпане с ее «давай выйдем». Что было предметом торга… бюджет, кресло силового министра, губернатора, какой-то контракт на восстановление – никто толком не знал.

Журналисты деловито разворачивали аппаратуру.

Ближе к вечеру стало понятно, что все серьезнее, чем обычно бывает. Начали завозить палатки и свалили прямо на Крещатике неизвестно кем заказанные три самосвала крупного щебня – на первое время должно было хватить.

Хваткие парубки уже тащили скамейки для баррикад. Появились люди с рюкзаками – еще один признак грядущей беды.

У Киеврады, стоя у дорогого джипа, бывший командир одного из добровольческих батальонов, слывший в Раде умеренным, пытался уговорить сотников прекратить Майдан и разойтись, пока не поздно. Он был явно не в курсе темы.

– Шо вы робыте! Шо вы робыте! – восклицал он. – Вы на Путина робыте! На Путина вы робыте!

В ответ неслось:

– Рожу наел – щеки из-за спины видны! Шо ты в Мариуполе робыл, гад?!! Брехло! Зрадник! П…р!

Последнее утверждение было явно несправедливым – среди командиров добровольческих батальонов «заднеприводных» было более чем достаточно, но он к ним не относился. Просто честно делал свое дело – посланный от Банковой на переговоры, пытался понять, что тут, ко всем чертям, происходит и с чего все началось.

Захватили сцену, с которой завтра президент собирался принимать военный парад. С нее пели гимн Украины и непотребное…

Собирались и волонтеры. Энергичная дама руководила группой молодых людей, которые останавливали машины и убеждали водителей поделиться с революционными массами бензином из бака. Такса – полтора литра с машины, потому что столько вмещала одна стандартная бутылка. Бензин стоил дорого, водители кривились, но вступать в конфликт с очередной – внеочередной революцией не хотели…

Пахло ночью, немного сыростью, неопределенностью и свободой…

В толпе майданящих узнавали друг друга, братались – или просто стояли, осматривались по сторонам, гуляли. Были и такие, кто снимал на сотовые, – они ходили поодиночке, редко с кем-то пересекались и, скорее всего, были титушками. Только титушками[18]18
  Слово это пошло от фамилии спортсмена Вадима Титушко, который 18 мая 2013 года участвовал в драке с оппозиционерами в Киеве и избил двоих оппозиционных журналистов. Суд ему дал три года, которые были заменены на два года условно.


[Закрыть] уже от новой власти. Да кто сейчас разберет…

Пока что Киев был спокоен, и в ресторанах подавали обычное меню.

Ночью группы оппозиционеров попытались просочиться к Банковской, но были оттеснены. Количество майданящих составляло около пяти тысяч человек.

На следующий день власть – сама пришедшая к власти после Майдана – стала переговариваться с представителями нового Майдана, пытаясь понять, что происходит. Требования были сумбурные, но насквозь политизированные. Главное – перевыборы: и Рады, и президента. В условиях, когда выборы прошли только два года назад и депутаты не успели еще отбить потраченные на кампанию деньги, – это было кощунством. Тайное обещание отпустить задержанных и помочь решить материальные проблемы… в разумных, конечно, пределах – успеха не имело.

Днем президент выступил по телевидению и призвал освободить площадь. В выступлении он так же пообещал люстрацию МВД и конкретно разобраться с тем случаем, из-за которого люди вышли на Майдан. Он призвал не позорить День независимости и… что-то еще такое. Выступление это транслировалось на Майдан на большом рекламном экране, но не вызвало ничего, кроме возмущения. Со сцены, с которой президент должен был принимать парад, выступали люди, говорили о бедственном положении ветеранов АТО, о злоупотреблениях, о разворовывании средств. Все это встречалось криками «Ганьба!».

К середине дня стало понятно, что на Майдане снова появились правосеки: их можно было опознать по нарукавным повязкам с эмблемами клубов. В отличие от организаций украинских националистов, Правый сектор после окончательной победы на Украине агрессивного украинства подвергался преследованиям, в частности – на него полностью повесили трагедию в Одессе, представив ее как спонтанную выходку радикальных хулиганов. Европейский союз благосклонно принял это объяснение и имитацию суда над некоторыми поджигами.

Но правосеки, ушедшие в подполье, никуда не делись, и более того – неизвестно откуда получали помощь. Поговаривали о том, что харьковские нацисты, правосеки, некоторые ветеранские братства – звенья одной цепи и на ее конце – ФСБ.

Власти были вынуждены усилить «Сокол» частями Нацгвардии, собранными для парада, и спецбатальоном МВД…

Несмотря на отсутствие прямых столкновений – начали строить баррикады.

Ближе к вечеру объявили, что по российскому телевидению выступил президент России с угрозами. Сообщение встретили криками и свистом, потребовали показать.

Не показали.

Невысокий пожилой человек, одетый в поношенный натовский флектарн, мало чем отличающийся от майданной публики, был там с первого дня. Иногда его можно было видеть разговаривающим с тем или иным сотником, но в основном он перемещался по Майдану и смотрел. Он ни с кем не вступал в конфликты, его можно было видеть то тут, то там – и на него никто не обращал внимания. Тем более что красной куртки на нем не было и таблетками он не торговал.

Предъявив на входе в Украинский дом значок, он прошел внутрь. Внутри еще сохранялось некое подобие порядка, но прямо в холле какие-то парубки шустро складировали одну на другую упаковки с водой, а кто-то в форме и с красно-черной повязкой на рукаве выяснял по телефону, почему не подвезли арматуру…

Человек поднялся по лестнице, на которой уже развешивали плакаты, оставшиеся от выборов. На крайнем этаже на стуле сидел человек, в маске и в таком же флектарне, на коленях у него совершенно открыто лежал автомат.

– К кому?

– К Дiду.

– Кто?

– Микаил…

Охранник – поднес к губам рацию.

– Микаил, к Дiду…

Выслушал ответ, убрал ногу.

– Проходите.

Внутри, за бронированными дверями, обстановка была несколько другой: шума и суеты было меньше, организованности – куда больше. Выстроившись у стены, стояла чета, у проверяющего ее командира на плече висел автомат «АКС-74У» со смотанными изолентой магазинами. Вся чета была одета одинаково, в один и тот же камуфляж, что было признаком подразделения регулярной армии, еще одним признаком были имевшиеся у всех армейские каски, российские, кстати. Еще дальше, прилепив на стену источник света, двое парубков в черной униформе и с небольшими «ассалт паками» за спиной колдовали над винтовкой «Zbroyar Z10» с глушителем. Еще дальше – было не пройти, стояли открыто вооруженные «калашниковыми» боевики…

Дальше его не пустили, пока не вышел Дiд и не провел его за собой. В кабинете, в который они зашли, царила деловая атмосфера: кто-то склонился над экраном ноутбука, передающего картинку с операторского БПЛА над Майданом, кто-то нервно курил, одновременно говоря по телефону, кто-то стоял у окна, смотрел на площадь, сдвинув жалюзи. У стен – под самый потолок – были сложены характерного вида деревянные ящики зеленого цвета…

Дiд провел Микаила в кабинет и закрыл за собой дверь.

Там было немного потише, точно так же у стены стояли под верх ящики с «калашниковыми», сидели еще трое. Точнее, один нервно курил, смотря в свой планшетник, еще один развалился на стуле, тоже курил и смотрел в потолок, третий смотрел в окно.

– Микаил, – представил Дiд вошедшего. – Это Борзый, это Аслан, а это Васыль.

Васыль, видимо, был тот, кто нервно курил.

Аслан встал со стула, подошел вплотную.

– Ас саламу алейкум, – сказал он, покачиваясь на носках, – я тебя знаю.

– Ва алейкум, – коротко сказал Микаил.

– Я мусульманин!

– Если ты мусульманин, то зачем куришь? Это харам.

– Брек, – осадил обоих Дiд, – давайте, шановны паны, послушаем Микаила. Что скажешь?

– А что сказать? Пока все по плану.

– Не переборщили?

– Нет.

– Мне за день телефон оборвали.

– Отключи его к черту…

– Э, о чем вы тут говорите? – спросил Аслан. – Когда делать будем, э…

– Торопиться не надо, – осадил всех Дiд, – все идет своим чередом. У нас люди, как видите, готовы. На «Соколе» их немного обкатаем, потом надо перебрасывать. Теперь по вам. Васыль, что скажешь…

– Мои все готовы. Рассредоточены по базам. Легенда – спортивный праздник.

– Не подведут?

– Не. Только оружие дайте.

– Дадим…