Текст книги "Веселые истории с печалью (сборник)"

Но пропажа ведь на самом деле есть! Нету национальной идеи! Нету! А как без нее жить? Не потому ли убывает у нас народ, не потому ли существует геноцид пенсионеров? Народу бы жить и плодиться на наших благословенных просторах, а он, дура безмозглая, вымирает!

Враги наши ждут не дождутся, когда мы освободим пространство.

Переговорил с Петром Фальшборт-Шлагбаумом. Он высказался однозначно: – Национальной идеей должно стать: – Честь и совесть каждому!

Помолчав, он добавил: – Ты только представь, мой друг, что было бы, если бы, по какому-то, ниспосланному свыше, велению, у каждого россиянина пробудились бы честь и совесть? Представь только – Дума бы распустилась, потому что у подавляющего большинства заговорила бы совесть – что же мы делаем? Кому мы служим? Народу? Да мы же собственной маммоне служим!

Не думаю, что останется хоть один судейский, прокурорский, милицейский. Да вся государственная власть рухнет в один миг! А политики так называемые? Ведь более продажных, чем они, нет!

Мое мнение – честь и совесть каждому россиянину!

Я невольно представил себе сонмы рыдающих банкиров на папертях храмов и синагог, просящих прощения; толпы бывших государственных мужей, стоящих в очередях за званиями послушников монастырей, где они могли бы замолить грехи свои – и мне стало страшно. Разбежится армия, начнут хором стреляться генералы и полковники…. Ужас!

Недаром Владимир Ильич так ненавидел церковников – они же, сволочи, будили в народе совесть!

Вскоре новые события привлекли наше внимание – из Америки пришли первые известия о непорядках в финансовой сфере. Все дружно кинулись к Адаму Смитовичу за разъяснениями. Последний был явно озабочен, но изрек: – Друзья, я все понимаю, ведь именно за понимание происходящего и грядущего я оказался в нашей славной компании! Но! Подождите немного, мне не хватает нескольких фактов, и я прочту вам лекцию. Подозреваю, что она может потянуть на медаль от Нобеля!

А между тем кризис разгорался все больше. Засуетились политики, думцы, госмужи и прочая шушера. Наши в один голос вещали – для вас, дорогие россияне, ничего страшного не будет. Ну уволят какого-нибудь менеджера, ну что-то подорожает, Но мы с вами! Мы еженощно и ежедневно думаем об вас! Болеем об вас! Изболелися все!

Министр финансов, хитро улыбаясь, талдонил о каких-то инвестициях, которых много, председатель Центробанка, пряча глаза, доложился, что по одним деньгам, которые вложили в экономику злейших друзей, получили прибыли аж три с лишком процента годовых, а по другим таким же нашим денежкам – аж полтора процента! Думские радостно хлопали в розовые ладошки. А что им остается делать? Дядька – главный – скажет: – Хлопайте! И хлопают.

Но вдруг начали останавливаться стройки. Ну и хрен с ними! Там одни гастарбайтеры работают – пусть уметают к своим гордым ющенкам и туркменбашам!

Однако, несмотря на блестящие выступления руководителей и приближенных к ним политиков, начали останавливаться заводы и фабрики, откуда-то, как из под земли, появились толпы наших, отечественных, безработных. Премьер, по комиссарской привычке, так же, как раньше по отношению роста цен, приказал: – Не допущать! А то….Невольно напросилось сравнение с одним славным губернатором, приказавшим, за какие-то провинности, высечь розгами реку.

Банки, почувствовав жареное, перестали выдавать кредиты и дружно бросились скупать зелень. Соответственно, остановились заводы и фабрики.

Упали продажи автомобилей и остановились заводы, на которых эти автомобили производились.

Глухая зимняя пора стала наливаться тоской и тревогой – все это передавалось и нам, которых, однако, регулярно кормили и не только таблетками. Со все возрастающим нетерпением мы ждали выступления Адама Смитовича.

И этот час настал!

Адам Смитович появился в тапках на босу ногу, загруженность ума высокими материями не позволила ему сообразить надеть больничные шаровары и он предстал перед нами в белых подштанниках с висящими штрипками. Волосы были художественно всклокочены, глаза горели.

– Господа! – властно начал он, – мой многовековой опыт экономиста дал мне возможность внимательно проанализировать ситуацию и выработать антинаучный, единственно правильный путь преодоления кризиса в нашей родной стране. Но для начала я хотел бы вам рассказать одну, случившуюся со мной, историю.

Будучи уже в зрелых годах, сижу я однажды в пивной небольшого германского городка за кружкой пива, в хорошем настроении, потому что, как раз к этому времени, разгадал все секреты народившегося строя, капитализма. Сто пятьдесят грамм шнапса скверного качества и три кружки неплохого пива ввели в благость мое душевное состояние. В этот момент ко мне подсаживается еврейчик, недостаток ума которого, как я понял после первых вопросов, дополнялся пышной шевелюрой, и начал у меня выпытывать то, что я ясно и беспощадно уже сформулировал для себя. Шнапс и пиво развязали мой язык и я, черт меня побери! – выболтал ему все! Все! Этот еврейчик, взявший позже себе кличку Карл Маркс, написал нуднейшую книгу под названием «Капитал», где на сто процентов использовал мои гениальные прозрения, и прославился этим, негодяй! Одно меня утешило – из-за непомерного словоблудия, нудности, дотошного описания того, что видно на поверхности, прочесть эту книгу сегодня смогли едва ли полтора десятка человек. Естественно, что нынешние госмужи и госэкономисты эту макулатуру не читали. Впрочем, понятно – они люди занятые, им надо делать деньги и быстро!

– Господин Кобыдло! – обратился он к напряженно слушающему главному следователю, – я полностью согласился с вашей реконструкцией родословной нынешней «элиты».

Адам Смитович вынул из кармана халата пузырек, отвинтил крышку, отпил глоток, завинтил крышку, положил пузырек на место и продолжил: – лет через пятьдесят повстречался мне молодой американец и мы разговорились. Молодой человек, назвавшийся Джеком Лондоном, как раз писал роман о некоем капиталисте, сумевшем развернуть свои таланты, обогатиться и погибнуть в конце концов. Но суть капитализма этот молодой человек никак понять не мог. Я доходчиво, кратко и ясно изложил ему эту суть и молодой писатель ввел все это в свой роман. Роман, господа, называется «Мартин Иден», настоятельно советую прочесть! А теперь, господа вернемся к нашим баранам!

– Что? К каким таким баранам? – поднялся Джульбарс Шарикович, – вы на что намекаете? Вы кого имеете в виду?

Я похолодел: Джульбарс своим возгласом окончательно убедил меня в моих подозрениях. Это же надо так проколоться! Как мог он так потерять выдержку!

Возглас смутил Адама Смитовича, сбил с мысли. Мы знали по опыту, что перебивать его нельзя – возраст, все-таки! Я поспешил встать и объявил перерыв.

Телевизор устами государственных мужей продолжал успокаивать народ. Сто пятьдесят тысяч желающих смогут взять в кредит автомобили по низкой процентной ставке. Из какого числа будут выбирать этих лиц? Нужно ли членство в «Единой России»? Народ зашевелился, на всякий случай начали составлять списки желающих – отдельно медперсонал и отдельно нас.

Пыл охладил Рубероид Рубероидович, брякнувший: – Дуракам машины не дадут!

В душе мы согласились с ним, но было чуточку обидно!

Утром принесли весть: светило сельскохозяйственной науки, академика, сняли с работы. Представляю, как в ужасе содрогнулся научный аграрный мир – кто же теперь будет освещать дорогу к изобилию? Наверняка это происки воинственных чеченцев – не смогли прорваться через заслоны, так надавили на свое лобби в Москве! Кто же теперь будет ездить по заграницам вместе с сыном – предпринимателем, скупившем у нищих колхозников тысчонку гектар за бесценок, а теперь продающем ее совсем по другой цене!

Куда же мы покатимся без такого ценного кадра? Оказывается, его сняли еще в начале осени – так вот откуда, блин, пошел мировой кризис!

День прошел в томительном ожидании продолжения лекции. Мы ходили чуть не на цыпочках вокруг лектора, стараясь не беспокоить. Джульбарса осудили несколькими тумаками и общим презрением.

И, наконец, дождались.

Одетый также торжественно, как и в начале лекции, он встал и, после недолгого молчания, собираясь с мыслями, провозгласил.

– Друзья, я полагаю, что вас, в первую очередь, интересует вопрос – откуда взялся этот кризис? Это чудовище – да! да! – это чудовище проглотит вместе с дерьмом нынешний капитализм. Пока не решил будет очищение или нет… – познания Адама Смитовича были так велики, что мысли, одна правильней другой, мешали кристально чисто вырываться из его уст. – Смотрите, друзья мои, в Америке кто-то перестал платить банку ипотечный долг. Подумаешь, большая потеря! Ан нет – этот банк, в свою очередь, не смог возвратить кредит, взятый в другом банке. И так далее. Возник кризис ипотечный. Правительство выделило банкам для гашения пожара первые миллиарды долларов, но с Эвереста ценных бумаг, в основе которых лежат ипотечные долги, уже покатилась лавина этих бумаг, захватывая по пути все большие их массы не только в Америке, но и во всем мире! В том числе и у нас, в нашей России – ведь очень большая часть нашей халявы – дутых нефтедолларов – наше родное государство вкладывало не в структурные преобразования своей экономики – там же работать надо, шевелить серым веществом – а тут вкладывай в бумаги под высокий обещанный процент, получай прирост и, конечно, лично для себя – комиссионные! Сколько их сгорело, этих баксов, даже мне трудно посчитать, так как великая государственная тайна сие есть!

Так кризис из ипотечного превратился сначала в банковский, а потом и в мировой экономический. Оказалось, что финансовая сфера Америки жила сама по себе и обслуживала саму себя. Дутые отчеты крупнейших компаний, показывающие сверхприбыли, легко принимались на веру. Оглядки на реальное положение вещей не было. Случавшиеся время от времени банкротства общей картины исключительного благополучия не портили. Вот как показал этот капитализм мой друг Джек на примере галошной фабрики. Она расположена на острове в океане. Чтобы галоши гарантированно продавались владелец вынужден платить рабочим такую зарплату, которая позволяла им покупать их самим и членам своих семей. Владелец же оставляет себе не одну пару, а больше, и так до тех пор, пока не забьет склады лишними галошами. Дальше в игру вступает банк, который основал фабрикант вместе с некими подельниками. Он берет в банке кредит под залог тысяч бумажек, составляющих мнимую цену фабрики – подчеркиваю – мнимую, потому что истинную цену этой фабрички не знает никто, кроме меня, разумеется!

Банку с бумажками вместо галош делать нечего и он начинает их втюривать населению за деньги. Покупайте, граждане, вы, таким образом, становитесь совладельцами этой замечательной фабрики! Но граждане не намерены долго держать эти бумажки у себя, кто-то начинает их продавать с выгодой для себя.

Умелые мужички с пейсами, которые организуют эти банки, основывают и биржи, на которых эти бумажки продаются. Они же организуют и газеты, расхваливающие эту фабрику, и агентства, устанавливающие высокие рейтинги, и так далее и тому подобное… Тут Адам Смитович остановился, заметив, что красный от накопившегося гнева, со своего места встает Иванов.

– Опять вы, любезнейший, сбиваетесь на пейсы, что, другой прически в мире уже не стало?

Мы поняли, что до этого у этих уважаемых людей уже были стычки на парикмахерской почве. И слова, последние слова Иванов произнес так, что сразу стало видно его одесское происхождение.

Жестом, достойным Цезаря, Адам Смитович посадил Иванова на место и продолжил.

– Под влиянием этой муры люди бросились на биржу и начали: те, которые хотели разбогатеть сейчас и сразу – продавать, а те, которые хотели стать хозяевами, получать дивиденды и разбогатеть в будущем – покупать. Но фабрика какой была, такой и осталась, а новая мнимая цена ее оставалась до тех пор, пока кто-то, разузнав правду, не стал втихаря партиями продавать эти бумажки. Дальше – полный обвал. Но за время, пока бумажки были в цене, некоторые, как ваш Рома, господин Иванов, – при этих словах Иванов снова вскочил с места, но Адам Смитович не дал ему сказать, – ваш Рома сумел втюрить россиянам в лице правительства бумажки на свою, явно переоцененную, компанию с выкаченной нефтью и туманными перспективами, а на вырученную крутую капусту начал покупать реальные вещи – яхты, дома, замки, дорогих бл…., футболистов вместе с командами и т. д. Но, господа, вы думаете это платил Рома? Нет, уважаемые придурки, это все оплатили вы! И когда только вы начнете слушать меня, а не Аркашу, неизвестно откуда взявшегося! Меня, который все видит, все знает! Которого привезли сюда, а не в кабинет в Кремле! Да Кудрин, в лучшем случае, бегал бы у меня курьером!

– Я заметил, что Джульбарс что-то быстро конспектирует. Надо что-то предпринимать! Адам Смитович, взволнованный, хотел продолжать лекцию, но в таком состоянии ему нельзя этого делать! Его надо остановить! Не то начнет рассказывать что и Путин с Медведевым возникли из ничего, и неизвестно, чью волю они исполняют. Единой России? А кто он такой, Единая Россия? Может Рома? Или Дерипаска? А может госпожа Батурина? Или Ваксельберг? Ходорковского убрали надолго. Может Потанин? Мелковат! Прохоров? А почему он не женится до сих пор? На внучке Ельцина или дочери Путина?

Ох, Адам Смитович! Хорошо, что мы здесь и никто наши рассуждения за правду не примет! Больные люди….

Да, а вот в известное учреждение препроводить могут!

Я встал, поднятой ладонью остановил уже готовившегося продолжать лектора.

– Адам Смитович! Вот наш друг Иванов хочет что-то сказать. Пожалуйста, Изя Мошкович!

Иванов, с лица которого начала сходить краснота, дрожал от переполняемого возмущения.

– И что ви, Адам, все пейсы да пейсы! И на что ви намекаете? Если истинный россиянин не может работать в кочегарке, потому что на вашем адском огне святые пейсы могут обгореть – таки он уже виноват? Какое может быть счастье в стране, если борца за счастье трудящихся всей земли Леву Бронштейна ваш Сталин убил киркой по светлой голове? Если все ваши председатели и директора – а я это научно могу доказать! – произошли от моих любимых троглодитов? Да и министры тоже! – бурно закончил он.

Я, чувствуя все возрастающий накал дискуссии, думая о грядущих последствиях для нас лично, хотел уже закрыть собрание, но Адам Смитович, не ожидая разрешения, продолжал.

– И что вы поняли, господа? А понять вы должны одно: – капитализм – это гигантская спекуляция, единственными козлами отпущения в которой являетесь вы, обыкновенные, смирные, работящие люди! – он устало сел на место.

Народ загалдел между собой, пережевывая услышанное. Первым встал Рубероид Рубероидович.

– А как же наша родина, Россия? Что будет с ней и с нами? – в его голосе слышались неподдельные слезы.

– Мне жаль Россию. Рабская покорность, чудовищное потворство бандитам, ворам и правителям, ничего не сделавшим реального для простых людей, создавшим бандитскую экономику и сотни миллиардеров, ничего не придумавших нового, кроме новых и новых способов обирать вас, головотяпов, высасывающих все полезное из ваших земель и вод себе на потеху! Должен сказать вам, друзья, что никакого плана выхода из кризиса у высшего руководства нет! Да и откуда этот план может появиться? Насколько я знаю, господин Дворкович ни в одной из высших западных школ экономики не преподавал. Может он из экстрасенсов и поэтому думает, что все знает? Но я в эту муть не верю! А откуда взялся президент? Говорят, из юристов. Но у нас уже есть сын юриста!

Одно дело следить за выполнением проектов национального масштаба, где главная обязанность следящего – чтобы бабки не попилили, а другое дело – поруководить хотя бы завалященькой областью, почувствовать ее жизнь, да еще вытащить ее из болота дотаций – вот тогда и можно претендовать на руководство страной!

Мне, друзья, надоело смотреть на нашу страну с нищим народом и с неисчислимыми богатствами. Разве это дело – копить свалившиеся от Бога или дьявола зеленые бумажки и одновременно закрывать глаза на рост долга негосударственных и прочих лихих компаний, берущих псевдодешевые кредиты на западе в этих же зеленых бумажках! Псевдодешевые почему? Да потому что отдавать их надо, покупая у господ из ЦБ за внезапно подешевевшие рубли! Это господин Кудрин мстит нашим миллиардерам, забывая, что с них, с проходимцев, все проскакивает, как с гуся вода, а за все отвечает народ! Ей Богу – ну прямо песочница в детском садике! Ведь никто из них даже не подумал, что благодаря бездействию госвластей колоссальное количество продовольствия, предметов первой необходимости страна закупает на западе и востоке, что означает, что завтра мы, россияне, столкнемся с повышенными ценами в тех же гипер-супер маркетах. И бремя снова переложится на народ.

Теперь о ставке рефинансирования. На западе ставки снижены практически до нуля, чтобы работало производство, чтобы можно было брать кредиты, чтобы народу жилось легче, а мы ставки повышаем, чтобы окончательно загнать в угол все, что еще работает!

Теперь я хотел бы объяснить откуда взялся кризис. Глобальная причина – большинство денег, главным образом долларов, процентов на тридцать – это просто пустые бумажки! Они ничем не обеспечены! Завтра Америка скажет доллару – гуд бай! – и наши премудрые руководители останутся с длиннючим носом!

Позволю себе, господа, напомнить, что в Европе на протяжении двухсот пятидесяти лет товары имели одну и ту же цену! Тяжелая война России против всей Европы в 1854 – 56-м годах, в которой Россия Николая Первого потерпела тяжкое поражение, ничуть не ослабила российский рубль – во всех странах он свободно обменивался на золото! Почему? Потому что каждая бумажка обеспечивалась ценностями государства – золотом, платиной, драгоценными камнями и так далее. Кто-то из вас наверняка помнит красненькие десятки с портретом Ильича без кепки, так вот, на каждой из них, хотя и мелким шрифтом, было напечатано, что сия бумажка обеспечивается ценностями государства. И ведь были идеалисты, верившие в это! Помните ядерного академика, который пришел в валютный магазин покупать что-то за деревянные? Вот за эту наивность его и отправили туда, где никаких валютных магазинов не было.

Кстати, немцы, по моему совету, разумеется, восстанавливая в пух и прах разбитую Германию, выпустили марку, названную «ржаной», – так как ее можно было обменять на килограмм ржаной муки. Это была твердейшая валюта! И Германия возродилась! В противовес нашей стране, в которой, похоже, до сих пор идет война!

В данный момент все руководители запада, обеих Америк, пытаются выбраться из спекулятивного капитализма, мечтают о капитализме с человеческим лицом, о всеобщем контроле за банкирами – это пустая трата времени и средств!

Я утверждаю, а я всегда прав! – сейчас каждую бумажку нужно привязать к ценности реальной – к литру бензина, килограмму муки, хлеба, пирожку, хот-догу, наконец! Не хочу заниматься перечислением – это не для меня, слишком мелочно!

Стоимости компаний, я об этом уже говорил ранее, вещь сугубо субъективная. Как вы, друзья, оценили бы здание «Газпрома» после того, как через пятнадцать-двадцать лет исчезнет газ? Запомните, что я сказал: этот офис будет стоить один рубль! Напомню о Германии еще раз – после разрушения берлинской стены многие восточногерманские предприятия продавались по цене одна марка! Вместе с рабочими и прочим!

Адам Смитович замолчал. Все были ошарашены услышанным.

Лектор оглядел зал, заметив лихорадочно конспектировавшего лекцию Джульбарса, обратился к нему.

– Вы все записали, милейший? Так передайте им! – он показал пальцем вверх, – время пошло! Опоздают – останутся с дыркой от бублика!

Я похолодел. Несмотря на наше официальное положение в обществе – дураки! – могут, в лучшем случае, разогнать, в худшем – отправить пилить лес.

Утром подошел, озираясь, Никита-Андрон: – Андрон написал все, что с ним произошло в прошлой жизни. Пожалуйста, возьмите это! – с этими словами он передал мне несколько листков бумаги, скрепленных ржавой скрепкой, –

Здесь все правда!

Я знал что у них с Андроном Никита главный, именно он принимает все важные решения.

Написанное торопливым почерком поразило меня настолько, что я в своих записках решил воспроизвести все, без редактирования и без изъятий. Вот оно.

СКАЗ ПРО БЫДЛО

Быдло – рабочая скотина. Новейшие исследования бывших сельхозруководителей, а ныне академиков от сохи, показывают, что быдло чести не имеет, а совесть просыпается только при полностью набитом желудке, чего в природе не случается.

Один мужик крупно попал на бабки. Не то чтобы проиграл, или пропил, скорее по своей природной доверчивости.

А дело было так.

Вдруг оказалось, что все, что на склоне лет он скопил и насобирал, будучи от природы умным и одаренным, отошло к другим людям. Вчера было – а сегодня отошло! Безвозмездно!

Жена – женщина, привыкшая к житейской справедливости, – ужаснулась: «Как! Не может быть!» А мужик хорохорился, гоголем ходить пытался – мол, я их! Я им! Как пойду счас в правые охранительные органы!

И пошел…

Сначала в милицию. На шести листах написал жалобную писулю и пошел…

Встретил его майор, молодой и, наверное, здоровый. Сразу заявил мужику, что у него, у майора, два высоких образования, и он твой ясный вопрос в момент разрешит. Выслушал дополнительно, а потом выслушал и тех, которые его, мужика, фактически грабанули. А, надо сказать, что среди тех двое оказались бывшими военными, даже полковниками вроде. Послушал майор их – но не попрешь же против двух полковников – и стал ясный вопрос вроде как туманным. Вызывает майор мужика и говорит: «Конечно, твой вопрос может и ясный, но я его решить не могу. Иди-ка ты, мужик, в другие охранительные органы. В суд, значит».

В суд мужик не пошел, потому как знал про судебную канитель, а ему работать надо, зарплату платить людям. Извернулся, нашел другое пристанище, в три дня привел его в рабочее состояние и снова наладил работу, несмотря на то, что старое помещение, построенное им, но на чужой земле, было лучше и пригоднее для его работы. Тяжело было, конечно, ведь и инструмент и станки и материалы – все осталось там, у захватчиков. И если бы этот майор хотя бы команду дал описать все, чтобы не пропало до суда, так ведь этого ж не было! Видно – не майорское это дело!

И поперся мужик сдуру в главные местные правые охранительные органы – в прокуратуру. Написал писулю уже на восьми листах, все подробно описал, в том числе и про милиционера, майора этого, сдал девице в канцелярию – и опять ходит гоголем. Ждет правосудия. И дождался…

Не прошло и двух недель, как ясным днем пришел ответ в виде других правых охранительных органов, милиции и прокуратуры совместно, а также госрэкета – налоговиков, санитаров эпидемиологических, инспекторов по труду, пожарников, и еще кого-то. Мужик немедленно попал на бабки, пока еще малые, всего 23 тысячи. Платить, естественно, ему было не с чего, потому как предпринимательство свое он тогда же прекратил, высчитывали два года с пенсии.

А, надо сказать, что перед своей жалобой прокурору состоялся у него прямой телефонный разговор с этим самым главным районным правым охранительным органом, то есть с прокурором (мужик-то вроде простой, да не совсем – когда– то, во времена детской демократии, состоял он членом общественной палаты при самом губернаторе!) так этот самый прокурор такие запредельно высокие слова говорил – и про то, чтобы собственность зубами удерживать надо, и что он, прокурор, для этого и предназначен, чтобы нашу собственность охранять до смерти – и так далее и тому подобное. Мужик-то поэтому и жалобу, окрыленный, ему написал. Но прокурор, видимо, про свою с семьей собственность имел ввиду, на мужикову ему наплевать было, потому как те самые рэкетеры про меж себя разговаривали – вот, мол, мужика прокуратура накрыла, незаконный он! А какой же он незаконный – налоги платил, на всех учетах состоял, деньги через счет проходили. Да и производство открыл, то есть те самые рабочие места в малом бизнесе, да еще в сельской местности, об чем неустанно и ежечасно талдонят по всем каналам чиновники всех мастей, начиная с президента, и на которые, говорят, государство даже деньги выделяет!

(Вот бы посмотреть на человека, который помощь такую получил!)

Закрыл мужик свое производство. Остались с ним долги, как по тем заказам, которые он не смог выполнить, так и рэкетерские, от родного государства, но это были маленькие цветочки, можно сказать, завязочки. Ягодки были впереди.

Для того, чтобы очиститься перед государством полностью, попер мужик свои бумаги бухгалтерские в налоговую – проверьте, мол, по справедливости и по совести. Те сходу предложили ему написать заявление про налоговый вычет в сумме 20 %, не объяснив ему, естественно, что это означает. А означает это, как оказалось, что бизнес у него золотой, круче, чем торговля паленой водкой, и даже наркотой! Для того, чтобы этот шухер-махер выглядел правдоподобным, в акте проверки они сразу отмели имевшиеся у мужика расходы, которые проходили по счету, заменив их налоговым вычетом. И получилось, таким образом, что 80 % поступивших денег – чистый доход! Во как!

И начали эти государственные трудяги считать налоги. Первый год мужиковой деятельности принес немного – от поступивших на счет 60-ти тысяч дал он всего каких-то 40 тысяч налогов, но во второй, а в особо третий год, когда на счет пришел миллион с хвостиком, у этих госработяг случилось сумление – если следовать мужикову заявлению, то налогов ему придется насчитать миллионов двадцать! И высосали они из пальца другой ход. Якобы живет в мужиковом районе другой мужик с таким же бизнесом, но бизнес у него приносит не 80 % прибыли, а всего 6 %, и на учете этот, другой мужик, по упрощенной системе состоит. То, что наш мужик на так называемой «вмененке» числится и что налогов у него на конец года осталось заплатить всего 136 рубликов, согласно ихним же бумагам, они напрочь забыли!

И насчитали они, наркодиллеру этому, всего-то шестьсот с лишним тысяч налогов! Иди плати, непутевый! Ишь, быдло, высунулось, малый бизнес развивает! Мы тебе разовьем! Мы тебе покажем! Мы у тебя все отберем! Через наш совейский (ихний) суд отберем! Будет тебе, быдлятиниа, урок!

А мужик – вот простая душа – даже не запаниковал, – платить-то ему нечем, за всю жизнь столько не заработал, да и грабанули ж его, спросил: – может ошибка вышла? Ему, небрежненько так: – не хватает двух – трех бумаг. Принес мужик бумаги эти, а дама налоговая их и смотреть не стала, в стол кинула; с мужиком-то все ясно, заказ на него выполнен, под суд пойдет и в тюрягу!

Пошел мужик, наскребши денег, к адвокатам, но бестолку. А между тем и арбитраж и уголовное дело подоспело. Налоговая все мужиковы бумаги в это дело спихнула – концы в воду! Адвокат побился, требовал копии, а ему лейтенантик, следователь, – не могем, говорит, ксерокс поломался. А без бумаг какая защита – одни расходы мужику! Написал мужиков адвокат в налоговую – ответьте: – когда и как и по какой статье мужик у вас числится?

Налоговая думала полтора года. Понятное дело – сказать по правде? – получится, что все – туфта, чистая фальсификация. Поэтому она и молчала.

Прошел арбитраж. Пытался мужик вякать про нестыковки – да все бестолку!

И начали приходить к мужику требования об уплате налогов – и, что интересно, цифры все время были разные. И не то, чтобы росли, нет – они все время колебались – то в большую сторону, то в меньшую, то совсем в большую, а то совсем в маленькую. Мужик сначала подумал, что колеблются эти суммы в соответствии с колебаниями цен на нефть, пытался разгадать, графики строил – не сходится! Не сходилось и с колебаниями валюты американской.

Тугрики проверил – не сходится!

И дошло до тупого мужикового ума – устали они очень от великих усилий для ради пользы. Себе.

Появились судебные приставы – принесли еще одну бумажку, с какой-то новой цифрой, описали у мужика холодильник и микроволновку. По ходу дела спорили – где, в каком отделе поставить этот холодильник и печку.

Приехала плечистая бригада, забрали вещички. Отдал им мужик и машину, которую месяц ходил и никак не мог списать.

Продавали конфискат, видно, через Сотбис лондонский, в местной печати об этом известий не было.

Чтобы добить мужика окончательно объявили ему, что возбуждают против него еще один арбитраж – насчет банкротства. Назначили ему конкурсного управляющего, прислали на согласование фамилию, а мужик возьми да и заартачился – не хочу этого, хочу того, с усами. Нельзя того, ему отвечают, они по очереди идут. Настоял на своем мужик, хотя все ему было по барабану. Обратил лишь внимание, что настаивает на банкротстве какая-то организация, которую он в глаза не видел, да и счет его указали в каком-то, совершенно незнакомом, банке. Указал он на эту нестыковочку судье арбитражному, ихней чести, а тот ему прямым текстом: – не твое это свинячье дело, бумаги читать. И объявили мужика банкротом.

Совсем терпение у мужика кончилось и настрочил он письмо главному областному правоохранительному органу, то есть прокурору областному. Описал все как есть, без утайки, об этих действиях на фоне великого государственного трепа по поводу всемерной поддержки малого бизнеса.

Ответ пришел быстро и ответ был грозный – районному прокурору предписывалось лично заняться мужиковым делом и постоянно информировать и вышестоящую власть и мужика о принятых мерах. Через какое то время приходит из района весточка, что, мол, я, специалист такой – то категории, трижды направляла указание милиции заняться мужиковым делом. На этом переписка иссякла, пересохла от наступившей летней жары.

И понял мужик, что для всех этих правоохранительных органов он действительное быдло, вошь мелкая, одним словом – гнида. И понял, что в стране этой каждый начальник сам себе законы устанавливает.

Но взяло мужика зло – какое же я быдло? Где и когда потерял честь и совесть? Может тогда, когда изобретения государству делал, в том числе секретные, для Чернобыля? Или когда на старости лет на селе рабочие места создавал на голом месте, без копейки от государства, без единого доброго слова, и платил вымогателям рэкетерам и милиции?

Быдло – это противоположная сторона, начиная с майора с двумя высшими образованями, быдло – это прокурорские, направившие дело в суд без подписи адвоката, да и следователь тоже не прочитавший как следует материалов дела, быдло налоговики, потому что нет у них чести государственного чиновника, служителя народу.

Внизу стояла приписка: – все вышеперечисленное – правда, на все есть документы. Подпись – Андрон Михалковский.