Текст книги "Детство босоногое моё"

ПЛОТ

На реке раздался незнакомый мощный гудок. Два колёсных парохода, которые регулярно заходили в наше село, свистели по– другому. Мы, сельские пацаны, по их гудкам точно угадывали название этих привычных нам грузо-пассажирских, с деревянными плицами, судов. А это был даже не гудок, а зычная сирена.

Мы побежали вдоль берега навстречу неизвестному. И тут увидели, как с широкого Кигача в нашу маленькую речку медленно вползает неуклюжее, похожее на чугунный угольный утюг, судно.

Это был буксир, который тащил за собой несколько плотов. От них – и от самого букусира, и от связанных в пучки брёвен – шли большие волны и выплёскивались далеко от берега, спугивая с привычных грязных луж местных чушок (свиней). Волны закачали привязанные к кольям в паре саженей от берега лодки, куласы, баркасы.

Высунутые носом на берег, незакреплённые, лодки обратной волной затащило в речку, к плотам. Мы поймали одну из таких лодок и прицепились за последний пучок плота. Здорово! Мы стали частью плота! Но скоро буксир дал последнюю сирену и встал. Пучки плота разошлись змеёй и заполнили всю речку. Теперь можно было перебежать с одного берега на другой по брёвнам. Вот новая забава!

Оказалось, в этом плоту строительный лес для постройки нового клуба, о котором говорилось на ежегодных колхозных собраниях.

До этого я, мальчишка, думал, что строительный лес – это ровные брусья, аккуратные сухие доски. А здесь куча мокрых брёвен! Как же из него, этого склизкого дерева, можно что-то построить?

Как потом оказалось, этому плоту, этой связке еле держащихся на плаву брёвен, только ещё предстояло превратиться в строительный материал.

На буксире было четыре человека. Это капитан, который внешне ничем не отличался от других членов экипажа. В моём представлении настоящий капитан – это мужественный, обветренный как скалы, мужчина в белом отглаженном кителе, белых начищенных туфлях и в форменной фуражке с золотистой кокардой, а на военных кораблях и с кортиком! А капитан буксира был в поношенных, мятых брюках, в старых шлёпанцах со смятыми задниками, в застиранной рубашке навыпуск с закатанными на разную высоту рукавами. То, что он здесь старший, можно было понять только по его командам. Несмотря на его неряшливый вид, судовой экипаж чётко выполнял указания капитана.

Другой был боцманом – он занимался якорями, канатами, верёвками, спустил на берег деревянный красного цвета трап. И ещё при этом страшно матерился. Он вообще был похож на пирата: был в рваной тельняшке, и на поясе у него болтался короткий нож в самодельных кожаных ножнах

Третий вылез из машинного отделения. Это был моторист-дизелист, «нижняя команда», если говорить по-флотски. Он был в промасленых штанах, весь потный и без майки. От него пахло машинным маслом и луком.

А четвёртым был наш Николай Фёдорович, снабженец из рыбкоопа, Васькин отец. В соломенной шляпе, в пиджаке, штанах, подвёрнутых до колен, в сандалиях на босу ногу и с чёрной папкой под мышкой он с важным видом сошёл на берег и сказал встречавшему его рыбкооповскому начальству

– Вот, притащил!.. Все фонды выбрал! Готового строительного леса всё же не удалось выбить, поэтому дали в плоту. Деваться было некуда, а то клуб ещё лет десять будем достраивать!.. Главное, лес теперь у нас есть! Вот он! А из него чего хочешь можно выпилить. Шабашники это умеют хорошо делать!

– Правильно сделал, Фёдорыч! Без леса нам каюк! Шабашникам чуть приплатим, а они всё сделают как надо. Завтра начнём вытаскивать плот на берег, с колхозом я уже договорился – дадут гусеничный трактор ДТ-54

Они же заинтересованы– ведь клуб-то в их подчинении! Да и клуб позарез нужен всем! Даже отчётно-перевыборное собрание провести негде!.. А ёлки?.. А кино?.. Всё опять в этой избе-читальне, где два человека еле расходятся?.. Нет, пора с этим кончать!.. Ты всё правильно сделал, Николай Фёдорыч! -ободрил снабженца председатель рыбкоопа, фронтовик, встречавший вместе со всеми плот. Он тоже хотел-бы получить готовый, сухой стройматериал, но город на это отвечал только обещаниями.– Всё правильно!.. Молодец! – повторил он, тепло пожав двумя руками, по-казахски, руку Николая Фёдоровича.

До самого вечера пацанва бегала по плоту и вдоль, и поперёк! Да и взрослые, увидев как мальчишки бесятся на плоту, переходили речку по брёвнам. Не ходить же, в самом деле, к паромщику дедушке Утеню, да и ещё и деньги платить за перевоз! Здесь всё бесплатно и, главное, быстро!

На следующий день, с утра началась работа!.. Начали с последнего пучка плота. Мужики отцепили его общей связки, перерубили проволоку-шестёрку, которой были связаны в пучок брёвна, и начали подталкивать баграми с лодки отделившиеся брёвна к берегу. Здесь уже подключался трактор ДТ-54, который выволакивал брёвна подальше от берега. Всё это укладывалось в штабель на подтаварник (мелкое, корткое брёвнышко) для просушки.

Эта работа продолжалась в течение нескольких дней. В конце рабочего дня несколько брёвен из пучка оставались у берега не вытащенными, т.к. тракториста после обеда перебрасывали на какую-то всегда срочную, всегда неотложную работу в колхозе. Трактор-то на всё село был один! Но зато у нас, пацанов, появлялось дополнительное развлечение.

Мы сталкивали эти, оставшиеся не убранными, брёвна обратно в реку и ну на них кататься!.. Склизкие, местами без коры, они неуправляемо вертелись под нашими босыми ногами и, чаще всего, сбрасывали нас в воду

Но нам было весело, забавно от таких запрещённых игр!.. Потом ставили друг за дружкой несколько брёвен поперёк реки и устраивали соревнование: кто быстрее перебежит с берега на берег по этому вёрткому плавучему мостику и не искупается! Сколько было синяков и ссадин! Сколько оборвано ногтей на наших, всегда в цыпках, ногах! Но эти изъяны на организме выявлялись только дома! А тогда, на брёвнах, нам было очень весело! Ничего не чувствуешь, кроме азарта соревнования! Всё же какое хорошее дело придумали люди!.. Плот!.. Простейшее плавучее сооружение из кусков дерева!.. Видимо, те, кто это изобретал это ещё в Оные времена, не думал, что это будет и прекрасной, бесплатной забавой для мальчишек всего мира!

Через пару недель весь плот был вытащен на берег. Все брёвна лежали на подкладках-подтоварниках, сушились. В речке не осталось ни одного бревна.

Временная переправа закончилась. Снова всем понадобился дедушка Утень. Закончились и наши опасные аттракционы с брёвнами на воде. Но мы, неугомонное мальчишеское племя не унывали. Да и взрослые скоро дали нам новое необычное задание: обдирать кору с брёвен. С помощью топора или просто куска железки с мокрого дерева кора легко снималась.

Из внутренней (лубяной) части коры лиственных деревьев мы научились драть лыко. Особенно хорошее светло-жёлтого цвета лыко было у липы. Всё это– и кору и лыко– мы утаскивали на свои дворы. Лыка раздирали на узкие полоски-ленточки: получались отличные мочалки. Этих мочалок мы заготовили на несколько лет вперёд. Мойся-не хочу!

А взрослые, уже за какие-то деньги, плели рогожные кули для упаковки воблы. Лучшей тары для вяленой воблы ещё не придумано!

А просто кора сушилась на солнце – это дополнительное топливо в нашем безлесом краю. И ещё из коры некоторые бедные рыбаки делали балберы (балберки) – поплавки для рыболовных сетей.

Скоро в нашем селе появились шабашники. Они все были не местными, из какого-то другого села. Но они уже работали в нашем селе-перевозили старый клуб с «рыбзаводской» стороны на нашу, «сельсоветскую». Но, поскольку на достройку клуба не хватало нового лесоматериала, работы были свёрнуты года на два. Я был очевидцем этого «перевоза» клуба.

Как полагается, им, бригаде плотников-шабашников, выдали первый аванс. Эта бригада пока не пропила этот аванс к работе, несмотря на угрозы сельской администрации, так и не приступила. Гудели всю неделю. Село от них стонало. У них были обычные пьяные выходки физически здоровых, изрядно выпивших мужиков, но одну я запомнил особенно чётко. Это был как-бы финиш пропития первого аванса: два молодых плотника стали «макать» лысую голову старика бригадира в загаженную дыру сельской уборной (по-культурному, на городской манер-туалета).

Ещё через день-два, когда деньги от аванса кончились совсем, бригада шабашников начала наконец осмысливать работу и готовиться к предстоящим делам.

Пока часть шабашников ещё отсыпалась, бригадир с другим, относительно трезвым плотником, нанесли краской-суриком обозначения на части здания, которые будут разбираться, перевозится на другую сторону реки и вновь собираться. Ну, как это делают при продаже рубленных бревенчатых, пластинных домов на «вывоз.»

Помеченные пластины, брёвна перевозили на телеге с лошадью к берегу, грузили на плашкоут (плоскодонное судно). На другой стороне реки плашкоут разгружался на другую телегу и части клуба перевозились к месту строительства.

Фундамента настоящего не было – так, кирпичные столбики. Для деревянных зданий это, по-видимому, допускается.

Основные части здания-стены, стропила крыши-были старыми. Но полы, потолки, сцену, окна, двери надо было делать из нового тёса. А его не было, поэтому стройка заморозилась, пока не привели плот.

Второе «пришествие» шабашников было похоже, как капли воды, на первое. Всё опять началось с аванса. Только бригадира больше не «макали» в дыру уборной… А, может, и макали?.. Не могу вспомнить-столько времени прошло!..

Как и в тот раз, бригадир, пока его бригада отсыпалась после гудежа, с относительно трезвым напарником начали отбирать уже подсохшие, готовые к обработке брёвна, помечая их торцы суриком.

Постепенно и вся, хорошо отдохнувшая перед трудной работой, бригада включилась в работу.

А это была и в самом деле тяжёлая работа!.. Надо было из сырых брёвен, которые были в плоту, выпилить брусья, доски для завершения строительства клуба. И всё это надо сделать вручную, т.к. лесопильного цеха в нашем селе не было. Не было таких цехов и в близлежащих сёлах.

Делалось это примерно так. Строились высокие козлы с двумя широкими досками наверху. Годное к распиловке бревно затаскивалось наверх и укладывалось между верхними досками. Всё! Лесопильное устройство готово! Инструмент для распиловки – это длинная продольная двухручная пила, только ручки у этой пилы большие, под две руки, и повёрнуты поперёк плоскости пилы. Один плотник, верхний, стоит на верху козла, раскорячив ноги над бревном, а нижний стоит под козлами, на земле. И началась адская работа!

Верхнему тяжелее работать, т.к. вес его тела не помогает таскать пилу! А нижнему, в этом отношении легче, но он, нижний, зато весь в опилках! Этот способ давным-давно отработан и лучшего в этих условия не придумаешь!

Дело наладилось. Появились брусья, рейки, доски разного размера и горбыль.

На простых приспособлениях, опять же вручную, нехитрым, но хорошо заточенным, отлаженным плотницким и столярным инструментом бригада делала всё необходимое: «вязала» оконные рамы, двери, настилала новые полы, «подшивала» новым тёсом потолки. В зрительном зале плотники сделали красивую сцену! Всё из новых досок!.. Из плота!.. Крышу клуба покрыли шифером. Тут уж Николай Фёдорыч расстарался и город таки дал фондовый, строго контролируемый, материал на крышу!

А как же? Не на свою же избу просил, а на общее, можно сказать, государственное дело!

Хороший получился клуб! Здесь был большой зал для просмотра кинофильмов, проведения всяких собраний, торжеств. Было просторное фойе, бильярдная (даже такие слова появились в нашем лексиконе!) и, конечно, буфет.

Скоро силами художественной самодеятельности села в новом клубе был поставлен спектакль из двух отделений.

Народ пришёл со всех ближайших сёл. Но вместительный зал принял всех!

Отличный получился праздник! Всенародный!.. Ведь его так долго ждали!

И это всё благодаря труду простых советских людей, которые в труднейшее послевоенное время, в условиях разрухи и полнейшего дефицита во всём, превратили плот – это плавучее сооружение из спиленных на корню деревьев – в строительный материал и построили долгожданный центр культуры, отдыха и развлечений.

МОСТ ЧЕРЕЗ МОГУТУ

«Переправа, переправа!

Берег левый, берег правый…

Бой идёт святой и правый,

Смертный бой не ради славы —

Ради жизни на Земле.»

А. Твардовский

От нашего села до райцентра было всего 35 километров. Но это сплошное бездорожье или, в лучшем случае, грунтовые дороги. Асфальта – ноль. И пять паромов. Поездка в райцентр на автомашине занимала часов пять-шесть. В ненастную погоду, когда грязи по колено, когда машину с цепями на колёсах разворачивает поперёк дороги и свозит в кювет, продолжительность поездки значительно увеличивалась. Зимой, в хороший мороз, но без снега, поездка сокращалась до двух-трёх часов, т.к. переезжали речки по льду. На лошадях, на рессорке, этот путь был ещё дольше. Налицо одна из двух вечных проблем России – дороги.

Да ещё и само село разделялось судоходной довольно широкой рекой. Здесь был паром для людей – большая вёсельная лодка со скамьями по бортам. Неизменным паромщиком был старик Утень – важная должность. От него зависела, как минимум, половина села.

Если дул сильный ветер, когда на реке разыгрывались нешуточные волны, дедушка Утень никого, в т.ч. школьников, не перевозил. Вот – то радости было этим ученикам! Дополнительные каникулы!

Вверх по течению реки, на окраине села был брод. Здесь бабы переходили реку бродом, задрав подолы выше колен. Маленьким ребятишкам было и по пупок, и по шейку. В этом месте, в малую воду, переезжали реку рессорки, арбы, телеги в лошадиной упряжке, колёсный трактор «Беларусь», гусеничный трактор ДТ-54 и единственная бортовая автомашина ГА3—51. Брод был отмечен колышками – вехами. Иногда вехи уносило течением или пацаны их выдёргивали. Тогда при переправе транспорт, люди попадали в ямины. Транспорт глохнул, а бабам приходилось купаться против своей воли. В жаркую погоду это даже приятно, а под осень?.. Брр!!!

Однажды вечером, после работы, отец подозвал меня:

– Сынок, надо сделать макет моста через Могуту. Опорами моста будут большие клетки из брёвен. Клетки – примерно такие, какие мы складываем из поленьев дров при просушке. Настил моста будет из толстых досок. По краям настила – толстые брёвна, чтобы автомашина или трактор не свалились с моста. Ширина моста – под одну машину. Для макета возьми упаковочные ящики. Надо всё сделать до завтрашнего вечера.

Могута – это маленькая проточная речка перед нашим селом. Она отделяла наше село от грейдера – основной грунтовой дороги в райцентр и на Казахстан.

Ни чертежей, ни рисунков не было. Так – на словах. Пока ещё было светло, я разобрал несколько упаковочных ящиков, выбрал подходящие рейки, бруски, дощечки. В работу подключились мои неизменные друзья – Юрка и Толька. Они клещами вытаскивали гвозди, а потом выпрямляли их молотком на обухе топора.

Эта работа им была хорошо знакома по предыдущим нашим постройкам– самоделкам. Стемнело, во дворе уже ничего толком не видно. Надо спать.

За ночь вся конструкция моста созрела в моей голове. Спозаранку начал строительство макета. Скоро к этому подключились и мои друзья. В обед пришёл отец, посмотрел постройку. В основном одобрил, показал, что надо изменить и подправить. К вечеру макет был готов. Длиной он был метра два. Нашли игрушечную грузовую машинку и поставили на макет моста. Прокатили её за верёвочку через весь мост. Потом по этому мосту сам перебежал мой маленький кутёнок Дружок. Юрке и Тольке эта выходка кутёнка понравилась, и они стали силком толкать Дружка через мост. Через несколько кругов Дружок устал и сбежал в свою конуру.

Отец одобрил всю постройку. На следующее утро он это изделие отнёс в контору, на совещание по строительству моста. Я там не был, но, видимо, макет был одобрен и через несколько дней началось строительство моста через Могуту.

Это была народная стройка! Использовались, в основном, бросовые, никуда не годные материалы. Ни куля цемента, ни одной покупной железяки. Только проволочные гвозди были из магазина. Шпигорники – четырёхгранные кованые гвозди, скобы – «карги», как их звали на селе, брали с ликвидированного рыбозавода. Пошли в дело и старые обручи от бочек. Ими, как металлическими пластинами, скрепляли отдельные части моста.

В описываемый период был ликвидирован наш рыбозавод. Я, пацан, видел как происходила «ликвидация»: буксир зацепил тросом – «геркулесом» навес рыбоприёмного пункта, потащил за собой и всё свалил в реку. То же самое было сделано с другими деревянными постройками на берегу рыбозавода. В основном, весь материал был растащен. Но часть рыбозаводских построек попала и на этот мост, в т.ч. «карги», шпигорники, просоленные балки, брусья, брёвна, пластины, доски, металлолом.

Клетки опор собирали прямо в воде, у берега. Как только клеть начинала садиться на дно, её отодвигали в глубь реки. Постепенно клеть вставала на своё, «проектное», место, хотя никакого проекта и в помине не было. Был только макет и руководители работ – мой отец и дядя Лёня, оба фронтовики. Видимо, они видели, как строили такие переправы на дорогах войны.

Чтобы клеть не всплывала, в её середину навалили всякий тяжёлый хлам, землю.

Так, за несколько суббот и воскресений, были выставлены все опоры моста. Всё остальное было проще. Работа уже велась над водой, в «сухе».

Когда шла работа по возведению опор моста, нам, ребятишкам, работы не было. Мы на всё смотрели с берега и купались рядом весь божий день, до посинения. Но когда начали делать настил, тут и нам нашлась работа: подносить гвозди, шпигорники, «карги», обеспечивать водой и чаем взрослых. Когда настил был доведён до середины реки, самой глубокой её части, мы начали нырять с ещё недостроенного моста. Клёво!

Наконец все работы были завершены. Надо теперь испытать мост! Первым повёл машину ГА3—51 Кабалак, шофёр ещё с фронта, как и мой отец. Сначала провёл на малой скорости пустую машину. Потом в неё нагрузили тонны три груза. Повторно провёл уже гружёную машину через новый мост мой отец. Всё без сучка и задоринки!

Новый мост испытания выдержал с честью!

К этому времени закипела уха в большом котле на костре у нового моста. Рыбу поймали сеткой здесь же, в Могуте.

Состоялся небольшой митинг по случаю пуска в эксплуатацию нового моста. Выступали руководители села, производители работ, сельчане. Ребятишкам слова не дали. Да мы и не просились выступать. Нам и так было хорошо на новой стройке. И отдыхали сверх всякой меры, и помогали в меру своих сил в строительстве!

За праздничной ухой ещё много говорили про новый мост и о будущих новостройках.

Всё же хорошее это дело – коллективный труд на общее благо!

ТУзик-104

Нашёл в «Пионерской правде» статью о том, как самому сделать лодку из одного обычного фанерного листа. Удивительно, но по этой статье получалось, что квадрат фанеры размером полтора на полтора метра и толщиной всего три миллиметра может выдержать на плаву взрослого человека!

Я тогда учился в пятом классе, физику мы ещё не проходили, и мне это было не очень понятно – как такой лёгкий небольшой лист фанеры может держать на воде такой груз? Вот если плот из брёвен, деревяшек – это понятно, т.к. само дерево плавает. И дерева много. Но даже маленький плот три мужика не поднимут! А здесь лист фанеры! Пацан один унесёт! Но всё начал делать по чертежу. Из небольшого куска дерева сделал форштевень – нос лодки. Отец достал лист фанеры. Тогда это был дефицит.

Выкройка корпуса лодки была несложной, за исключением выреза под форштевень. В этом месте фанера должна круто изогнуться, почти сложиться пополам. Чтобы фанера в этом «крутом» месте не лопнула, пришлось это место сильно промачивать водой. Сначала полностью прибил гвоздями фанеру к одной стороне форштевня. Другую сторону прибивал постепенно, с отдыхом, плавно увеличивая изгиб. Понадобилось дополнительно промачивать место возможной трещины.

Наконец эта труднейшая операция закончилась. Всё получилось. Сразу обрисовались контуры лодки. Корму лодки – транец и средний шпангоут сделал из широких досок. Транец и этот шпангоут сверху накрывались куском широкой доски – сиденьем. Не терпелось быстрее сколотить лодку и пуститься в плавание. Но не так всё быстро делается, как сказывается! Требовалось места соединения фанеры с деревянными деталями предварительно обработать смолой или, на худой конец, олифой. Всё это должно просохнуть не меньше суток.

После сборки лодки её всю надо было со всех сторон покрыть олифой в два слоя, прошпаклевать места, где нужна водонепроницаемость, а потом покрасить масляной краской. Вся эта сложная и длительная технология нужна для предохранения лодки от гниения, поскольку это изделие работает в воде. В завершение работы на бортах лодки написал название судна «ТУзик -104». Почему такое необычное название? Назвал бы «Соколёнок», «Сопа», «Вобла», «Сазан» и др. А дело вот в чём. Тогда, в послевоенные годы, впервые стали летать советские реактивные пассажирские самолёты ТУ-104.

Ну, ради смеха, своё неказистое судёнышко, размером с большую собаку, со скоростью черепахи, назвал именем скоростного лайнера с реактивной тягой. В то время, когда я строил «ТУзика», в нашем селе основным видом транспорта была телега, потом – военная полуторка, а уже затем грузовая автомашина ГАЗ-51. Живьём самолёт мы, пацаны, родившиеся в годы войны, видели только биплан – крылья в два яруса – «Кукурузник». А самолёт ТУ– 104 видели только на картинке.

Наконец все работы были закончены. Мы, втроём, с моими друзьями «не разлей вода», Юркой и Толькой отнесли изделие на речку. Столкнули на воду. Испытания начали около берега. Я сел в лодку первым. Держит. Затем ко мне присоединился Юрка. Держит! Потом залез в лодку и Толька. Держит! Держит троих пацанов – подростков!!!

Выплыли на середину речки и стали с «ТУзика» нырять, брызгаться. И. конечно, вскоре залили лодку водой по самые уши. Но, поскольку кормовая часть лодки, под сидением, была герметичной, то лодка не тонула, была как поплавок. Подвели лодку к берегу, перевернули, вылили воду и опять начали баловаться на ялике допоздна, пока не замёрзли.

Вечером, на другой стороне реки, к берегу подошёл мой отец: – Сынок, перевези меня на ту сторону, а то до парома идти далеко. Заодно испробую твою посудину.

Я усадил отца на корму «ТУзика» и поплыл рядом, как лягушка. Отец осторожно грёб веслом сидя. Если встать во весь рост, то «ТУзик» перевернётся. Это мы уже испытали. Так он потихонечку переправился через реку, не замочив ни штанов, ни шляпы.