Текст книги "Святители земли Русской"

Божественным желанием,

от юнаго возраста, Стефане премудре,

разжегся, ярем Христов взял еси,

и людей оляденевшая древле неверием

сердца, Божественное семя в них сеяв,

евангельски духовне породил еси.

Темже преславную твою память

почитающе, молим тя:

моли, Егоже проповедал еси,

да спасет души

наша.

Святитель Стефан Великопермский
ок. 1340–1396 гг.

Осенью 1380 года вся Русь объединилась против несметной силы Золотой Орды. Святой князь Московский Димитрий Иоаннович, благословленный на священную Куликовскую битву преподобным Сергием Радонежским, собрал под княжеским стягом новгородцев и вятичей, тверичей и смолян, звенигородцев и переяславцев. В славное море воинства Московского князя влилась также волна и новокрещеных зырянских воинов. Грозный полк в шестьсот человек возглавил Пыросский князь Аликей. Это было первое чужеродное племя, вошедшее в состав набирающей силу Руси.

И случилось это важное событие в истории государства Российского благодаря молитвам и трудам святителя Стефана, который за многие годы обошел всю Пермь Великую, проповедуя Слово Божие северным народам.

Святитель Стефан, просветитель Перми, апостол зырян, родился около 1340 года в семье устюжского причетника Симеона. Рождение его предсказал блаженный Прокопий Праведный, Христа ради юродивый.

Однажды, сидя на паперти Успенской церкви, увидел Прокопий трехлетнюю Марию, выходящую из храма со своими родителями.

– Вот идет мать великого святого мужа, учителя Пермского! – сказал блаженный Прокопий и поклонился ей до земли.

Спустя несколько лет Мария, которой предсказал Прокопий родить дивного святого, вышла замуж за причетника Успенского храма Симеона и вскоре родила сына.

В первый же год своего обучения сын Симеона и Марии выучился пению, чтению, да столь успешно, что мог заменить отца-канонарха в Успенском храме. Заодно с церковнославянским отрок взялся учить и язык зырян – западных пермских жителей, чьи поселения с разных сторон прижимались к самому Устюгу.

Читая духовные книги, а особенно Священное Писание, будущий святитель все больше утверждался в мысли покинуть мир и стать монахом. И вот пришел час, когда оставил он родной Устюг и отправился в Ростов Великий, кафедральный город епархии, известный своей древностью, святынями и духовным просвещением. Отъезд святого Стефана пришелся примерно на 1366 год. К тому времени ростовские земли вошли в состав Московского княжества, а правил Русской землей старший сын Иоанна Кроткого Великий князь Димитрий.

Стефан поступил послушником в монастырь святителя Григория Богослова. В то время Ростовская обитель, возвышавшаяся посередине города и отделенная от мира высокими белокаменными стенами, была, пожалуй, самым известным и почитаемым просветительским центром на Руси. Монахи имели огромную библиотеку из церковных книг на церковнославянском, греческом языках. Среди братии было много высокообразованных иноков, сам настоятель – игумен Максим – родом из греков, приехал на Русь переводить богослужебные книги.

Здесь же, в монастыре святого Григория Богослова, юного послушника постригли в монахи с именем Стефан в честь архидиакона-первомученика, пострадавшего в Иерусалиме за Христа от рук иудеев. Раньше всех приходил святой Стефан в храм Божий и позже других уходил. Десять лет проведя в Затворе, так называли Ростовский монастырь, святой Стефан, кроме богословской науки, выучился также греческому языку. В те времена людей на Руси, говоривших и читавших на греческом, было не так уж много. Будущий святитель Стефан прекрасно знал еще и пермский язык.

Одновременно с ним подвизался в Ростовском монастыре преподобный Епифаний Премудрый, который потом напишет его святое житие. Вот что говорил о святом Стефане младший его современник: «Стефан, читая книгу, нередко замедлял чтение, пока до конца, по-настоящему, не уразумеет слова каждого стиха, что они значат, и растолковывал их. Если видел он человека мудрого и книжного или старца разумного или духовного, то задавал ему вопросы, беседовал с ним, поселялся у него: ночевал, утреневал и спрашивал его о том, что скорее хотел понять».

Какой добрый пример для многих из нас, ошибочно полагающих, что христианину для спасения души достаточно одной веры! Вера – великое, спасительное благо, «дверь Таинств», как назвал ее преподобный Исаак Сирин. Но и она подчас требует защиты. Церкви во все века нужны образованные, ученые христиане, каким и оказался ростовский инок.

В те же годы святой Стефан стал составлять пермскую азбуку, чтобы перевести Слово Божие на язык северных народов. Многие поначалу отговаривали Стефана идти к язычникам. Сам Епифаний Премудрый не верил, что варварскими буквами можно перевести богодухновенную Библию на дикий язык. Но святой Стефан, объятый искренней любовью к северным народам, с молитвой и упованием на помощь Божию принялся за этот труд.

Он изобрел для пермяцкого алфавита двадцать шесть букв. Все они похожи на древнефиникийские. Буквы «Д», «Л», «Р» будто взяты из древнейшей азбуки. А ведь в то время святой Стефан не мог знать ее! Слегка архаичным и близким к древним символам кажется алфавит святителя Стефана Пермского, точно наскальная живопись первобытных народов.

Святой Стефан приноровил азбуку к домашнему быту зырян, взяв для основы пасы – примитивные символы, – которые вырезали на деревьях зырянские охотники, желая что-либо сообщить своим соплеменникам. Видимо, только так, не ломая национального самосознания язычников, можно было приготовить их к пониманию Слова Божия.

Азбука прижилась. Ее использовали и московские писцы, которые заключали в архаичные буквы тайнописные тексты вплоть до XVII века. В пермских монастырях пользовались Стефановыми буквами до XVIII века.

Как ни дерзок был замысел святого Стефана, у него нашлись сторонники в Москве. По повелению правителя Всероссийской митрополии Михаила, прозванного Митяем, епископ Коломенский Герасим посвятил молодого Стефана в иеромонаха и благословил на проповедь, вручив ему в дорогу частицы святых мощей, антиминсы, святое миро и все необходимое для освящения церкви. А Московский князь Димитрий одарил святого Стефана грамотой с великокняжеской печатью, чтобы охраняла его в далеком и опасном пути.

Почти месяц добирался Стефан до зырянских лесов. Там, где река Вычегда впадает в Северную Двину (сегодня здесь стоит город Котлас), начал проповедовать великий святой.

Зыряне встретили инока недружелюбно. Пророчили ему участь убиенного проповедника Кукши. Но охранная грамота, дарованная святому Стефану, удерживала жителей от злодеяния, как, впрочем, и то, что Стефан явился к ним без охраны, вооруженный лишь крестом да Евангелием.

– От Москвы может ли добро быть? – горячились зырянские волхвы, больше всех недовольные проповедником. – Не Москва ли нас обременила данью тяжкою! Теперь вот веру отцов наших хочет искоренить. Пропадем мы под ярмом московским!

Вдохновленные подобными речами, зыряне решили извести монаха. Однажды, собрав сухой соломы, они подожгли келью святого Стефана. Но пламя само собой вдруг утихло, не причинив ему никакого вреда.

Зыряне понемногу привыкали к московскому гостю, и, сменив гнев на милость, все внимательнее прислушивались к его поучениям. А вскоре многие из них начали отказываться от прежнего суеверия, становясь единой веры с бесстрашным воином Христовым.

По правому высокому берегу Вычегды прошел святой Стефан верст двести в самую глубь зырянской земли, проповедуя в деревнях Слово Божие, ставя вокруг часовни и крестя зырян во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

В селении Гам, подстрекаемые гадателями, кинулись на Стефана местные жители.

– Уходи от нас! Иначе убьем тебя, – грозили Стефану язычники.

Но святой Стефан не повернул назад. И отступили язычники, заметив дивный свет, исходящий от лика праведника. А некоторые пожелали креститься. Правда, вера жителей Гама оказалась некрепкой. Вскоре, как только покинул селение святой Стефан, они вернулись к своим богам.

– Слепым оказался Гам, – горько изрек Стефан, узнав о происшедшем. С тех пор и до нынешних дней за всей той волостью закрепилось название «Слепой Гам».

В Усть-Выме Стефан срубил тесную келейку, неподалеку от зырянской кумирницы. Возле той кумирницы стояла необыкновенной величины береза, почитавшаяся зырянами как божество. Местные волхвы страшно обеспокоились нежданным гостем, поселившимся на их земле. И однажды по наущению их собралось вокруг кельи Стефановой около тысячи зырян, вооруженных луками и стрелами. Они кричали и шумели, осыпая праведника угрозами, если тот не выйдет к ним тотчас из своей кельи.

Как только святой Стефан с иконою в руках вышел навстречу, зырян поразила слепота

Но как только святой Стефан с иконою в руках вышел к ним навстречу, зырян поразила слепота. Воины терли глаза, тщетно надеясь прозреть, иные падали в траву, проливая слезы отчаяния, другие стояли неподвижно, изумленные чудом. Сжалился над ними святой. И по горячей его молитве зырянам вернулось зрение. Кроткими и послушными сделались пермяки. Но вскоре опять озлобились на святого. И очи их в наказание снова поразила слепота.

Четыре раза нарушали зыряне свое обещание. И столько же раз были поражены слепотой. Раскаивались, прозревали и делали то, что им велел святой Стефан: вокруг кельи вырубили все деревья вплоть до Выми-реки, затем и на соседней горе, отделявшейся от первой небольшим ручейком, впадавшим в реку, выкорчевали лес и сделали насыпи и рвы.

На очищенном месте святитель сложил с учениками церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Храм Божий украсил иконами. Рядом с Благовещенским храмом спустя время построил Стефан деревянную церковь во имя святителя Николая Чудотворца. А вскоре и первый на пермской земле монастырь приподнялся на горе – Михаило-Архангельский Усть-Вымский, – ставший средоточием христианства Перми Великой.

Не одни крещеные зыряне полюбили навещать церкви Божии, но и те, кто все еще сомневался в истинности веры Христовой. Впрочем, красота деревянных церквей, неторопливое и проникновенное богослужение на родном языке день ото дня все больше влекли ко Христу юных и взрослых.

И все же радость Стефанова была неполной. Даже те, кто крестился, по-прежнему ходили кланяться березе, вешая на ее ветки богатые дары.

Однажды ночью услышал Стефан голос: «Мужайся, Стефан, испепели кумирницу, искорени прокудливую березу. Я, Господь Твой, буду тебе помощником». И взялся тогда святой Стефан за топор, и пошел, укрепленный откровением Божиим, к почитаемой березе.

Сделав несколько шагов, Пам вдруг задрожал и, вырвав руку, отпрянул назад

– Стефане, Стефане, зачем нас гонишь? Мы давно здесь живем… – откликнулась вдруг береза, истекая потоком смрадной крови.

Не сразу удалось срубить огромное дерево, но угодник Божий молился и наконец на третий день смог свалить и сжечь его.

Однажды святому Стефану едва не пришлось войти в костер, чтобы доказать правду Божию. Случилось это в Княжьем погосте – бывшей столице вымских князей. В этом селении жил знатный волхв по имени Пам. Он-то и вызвал Христова служителя на словесные прения.

– Вижу, говорить ты умеешь, – сказал Стефану волхв после долгого спора. – А попробуй делом доказать свою правду. Пусть костер решит, кто из нас праведник!

– Я не повелеваю стихиями, – тихо ответил Стефан. – Но христианский Бог велик, иду с тобою!

Стефан перекрестился и, взяв старого колдуна за руку, пошел в огонь. Сделав несколько шагов, Пам вдруг задрожал и, вырвав руку, отпрянул назад. Народ готов был убить несчастного вождя. Однако Стефан того не допустил.

– Может быть, ты теперь уверуешь в истинного Бога, сотворившего небо и землю, солнце и огонь, в который ты побоялся войти? – тихо спросил Пама святой Стефан.

Но старик лишь головой покачал и в тот же день покинул Княжий погост.

Москва не раз соперничала с Новгородом. Стольному граду было трудно смириться с тем, что Новгород живет точно отдельное государство, назначает и смещает князей, называет себя вольным и великим. Новый спор между Новгородом и Москвой разгорелся за Двинскую землю.

Святитель Стефан поначалу держался в стороне. Но когда новгородские ушкуйники зачастили в пермские края на своих легких лодках-ушкуях, грабя и обижая мирных жителей, Стефан поспешил в далекий Новгород.

Преподобный Стефан изобразил Предвечный Совет Божественной Троицы, предопределяющий Жертву Христа за человеческие грехи

Старца встретили с почетом под звон колокольный. Долго длилась беседа преподобного с князьями, духовенством и выборными людьми. И поклялись, наконец, новгородцы впредь не ссориться с Москвой и не разорять пермские земли.

Не успел Стефан возвратиться в ставший родным заснеженный край, как воинственные вогулы напали на зырян. Святой Стефан вошел тогда в ладью и отправился вверх по Вычегде навстречу мятежникам.

– Это главный волхв зырян! – закричали вогулы, испугавшись яркого света над его седой головой. И, побросав добычу, в панике отступили.

Всем хорошо знаком образ Пресвятой Троицы, написанный святым иконописцем Андреем Рублевым. Об этом образе сложили легенду, будто преподобный рисовал его не кистью, а дымом – настолько нежными, чистыми и прозрачными казались рублевские краски. Однако прежде преподобного Андрея Рублева, вскоре после победы на Куликовом поле, похожий образ создал святой Стефан для новой Цылибинской обители. Там в молитве и посте подвизался его ученик Димитрий.

Преподобный Андрей Рублев создавал свою «Троицу» «на похвалу преподобному Сергию», безусловно, с оглядкой на «Зырянскую Троицу» святого Стефана Пермского.

Скорее всего, в Ростовской обители обучился просветитель зырян иконописному мастерству. В 1382 году назначенный епископом Великопермской епархии преподобный Стефан изобразил Предвечный Совет Божественной Троицы, предопределяющий Жертву Христа за человеческие грехи. Позади явившихся к Аврааму и Сарре Ангелов святитель запечатлел древо с тремя ветвями, а на столе изобразил не блюдо с яствами, как прежде писали иконописцы, а лишь одну-единственную чашу – символ Святого Причастия. Два перста Господа, протянутые к ней, выражают Его согласие ради спасения людей испить эту чашу скорбей и страдания – умереть на Кресте и в третий день воскреснуть.

Таится в образе Троицы и духовная идея единства Русской земли. Не для себя одного зажег лампаду Христову в дремучих зырянских лесах, где вокруг бродили медведи и выли волки, святитель Стефан, но чтобы разделенный ненавистью мир наполнился любовью Живоначальной Троицы.

Однажды на время святителю Стефану пришлось покинуть новую епархию. Он выехал в Москву ради разрешения богословского спора, вызванного еретиками-стригольниками. Они отвергали священство и сами Таинства, совершаемые в Церкви.

Святитель Стефан надеялся навестить святую Троицкую обитель и взять благословение у игумена Сергия. Но церковные дела, ожидавшие его в Москве, не терпели промедления. Возле Хотькова монастыря, что в десяти верстах от Троицы, святитель Стефан велел остановить сани.

– Мир тебе, духовный брате! – сказал вдруг святитель Стефан и глубоко поклонился в сторону Маковца.

– Радуйся и ты, пастырь стада Христова, и мир Божий да пребывает с тобой, – ответил святителю Стефану преподобный Сергий и тоже поклонился в его сторону, выйдя из-за трапезного монастырского стола. По окончании трапезы монахи подошли к святому настоятелю и спросили: почему он вдруг во время обеда начал молиться и кланяться, вспоминая имя Стефаново. Узнав причину, удивились духовной прозорливости настоятеля. Некоторые, правда, захотели убедиться в истинности видения и тотчас выехали из монастыря. Вскоре они действительно догнали возок епископа.

С тех пор в обители преподобного Сергия во время братской трапезы всегда звонит колокольчик. Монахи встают с деревянных лавок и творят краткую молитву в память о том событии. Прочтут ее, взирая на фреску, где святитель Стефан стоит возле запряженного лошадьми возка с поднятой благословляющей рукой и старец Сергий, смиренно принимающий это благословение, и вновь в молчании усядутся за столы.

Зимой 1396 года епископ Стефан выехал в столицу по делам церковным. Но, видно, простудился в дороге и занемог. На Светлой седмице в полотняном саккосе[9]9
  Право носить праздничное церковное облачение епископу Пермскому было дано за великие заслуги в виде исключения. В те времена русские епископы вообще не носили саккоса. Даже в ризу или фелонь с четырьмя крестами не все святители могли облачиться, а лишь весьма немногие избранники Божии.


[Закрыть] в последний раз отслужил праздничную Литургию и слег. А 26 апреля, причастившись Святых Таин Христовых, тихо предал душу Господу.

Зыряне, узнав о кончине Стефана, своего духовного отца и пастыря, впали в великое уныние. «Горе нам, братие! – слышался в дремучих лесах над Вычегдой их непритворный плач. – Остались мы без доброго господина и учителя!»

Погребли епископа Великопермского в Московском Кремле, у северной стены храма Спаса-на-Бору. В том храме покоились прежде лишь великокняжеские родственники, но для святого Стефана сделали исключение – столь высоко его почитали современники.

В самом деле, другого такого святого, как Стефан Пермский, в Древней Руси не знали. Это его святая жизнь и горячая проповедь привлекли в зарождавшееся многонациональное государство первое чужеродное племя. Подобно единому, неслиянному и нераздельному в Трех Лицах Божеству, укреплялось наше Отечество из самостоятельных народов, в него входящих. Россия складывалась из сотен племен, не подавляя чужого языка и верований.

Русь обязана пространствами своим святым. Но имя святителя Стефана Великопермского сверкает жемчугом даже среди великих праведников Божиих.

Память святителя Стефана Русская Православная Церковь отмечает 26 апреля (9 мая по н. ст.).

Первопрестольников преемниче,

столпе Православия, истины поборниче,

новый исповедниче, святителю Филиппе,

положивый душу за паству твою,

темже, яко имея дерзновение

ко Христу, моли за град же

и люди, чтущия достойно

светлую память

твою.

Святитель Филипп, митрополит Московский
ок. 1507–1569 гг.

Известно, что на Руси с течением веков сложился благотворный союз государства и Церкви. И духовенство, и самодержавный царь призывали русский народ к служению высшему закону – христианской правде. Однако бывали времена в отечественной истории, когда святители вопреки царской воле мужественно отстаивали истину Христову, полагая за нее жизнь. Одним из таких поборников правды был святитель Филипп, митрополит Московский.

Из древнего и знатного рода бояр Колычевых происходил святитель Филипп, нареченный в детстве Феодором. В 1507 году появился он на свет, прославив рождением благочестивых родителей и Церковь Христову.

И хотя получил Феодор военное воспитание, с юных лет находясь при Государевом дворе, больше всего на свете он полюбил чтение книг церковных.

Однажды, а случилось это жарким летним днем 1538 года, слушая в храме Евангелие, он точно прозрел: Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф. 6, 24). Понял Феодор – про него говорит Спаситель. Разве не страдает он оттого, что служба при Государевом дворе отрывает его от служения Богу!

На другой день Феодор тайно покинул родительский дом, ничего не взяв с собой, кроме теплой одежды, и отправился на север, в далекую Соловецкую обитель[10]10
  Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь основали в 1429 г. преподобные Герман и Савватий. Дело их продолжил преподобный Зосима, при котором образовался монастырь, ставший оплотом Православия в северных землях.


[Закрыть].

Еще издалека заметил Феодор, как посреди Белого моря вдруг начали подниматься из лона холодных бледно-голубых волн деревянные соборы с разноцветными куполами. То приближался к нему вожделенный город на море-океане – знаменитый Соловецкий монастырь, от которого до Полярного круга – рукой подать.

Первыми на Соловках поселились иноки Савватий и Герман. Преподобный Савватий ранее монашествовал в Кирилло-Белозерском и Валаамском монастырях, преподобный Герман жил отшельником при часовне, что стояла в устье реки Выг.

Три дня монахи добирались на лодке до Большого Соловецкого острова. Близ Секирной горы, на месте современного Савватиевского скита, иноки воздвигли крест и сложили для себя кельи. Спустя шесть лет, проведенных в посте, трудах и непрестанной молитве, старец Герман отправился на материк за припасами. А преподобный Савватий на безлюдном острове занемог. Чтобы умереть по-христиански, он собрался в путь – через море в селение Сорока на реке Выг. Трудным было это путешествие. Наконец, преподобный Савватий счастливо добрался до заветного берега, исповедался, причастился и 27 сентября 1435 года тихо отошел ко Господу.

Преподобный Герман, узнав о смерти подвижника, вернулся на Соловки с иноком Зосимой. Едва ступили они на берег, как Зосима увидел церковь, озаренную ярким сиянием, как бы плывущую в облаках. В то же лето Христовы подвижники срубили храм во имя Преображения Господня, а потом и вторую церковь – в честь Успения Пресвятой Богородицы. Так в 1436 году были основаны древние Соловки.

За восемнадцать лет игуменства Филиппа Соловки преобразились

Жизнь на пустынном острове была нелегка. Одного за другим ставил Великий Новгород, в чьих владениях находился монастырь, настоятелей: Павла, Феодосия, Иону. Но они, не выдержав испытаний, покидали суровую землю. Тогда игуменом Соловецкого монастыря избрали старца Зосиму.

Тридцать пять лет возглавлял Соловецкий монастырь преподобный Зосима (при нем перенесли в обитель чудотворные мощи Савватия) и преставился в 1478 году. К тому времени преподобный Герман еще был жив и даже нашел силы через год отправиться по делам монастыря в Новгород. До Новгорода он дошел, а вот на обратном пути занемог и скончался. Лишь через пять лет сумели иноки перевезти на остров его мощи.

…Послушник Феодор, по смирению своему, не сказал настоятелю о боярском происхождении и взвалил на свои плечи самые тяжелые монастырские работы. Иеромонах Иона, у которого он был в послушании, сказал однажды о своем ученике пророческие слова: «Сей будет настоятелем в обители нашей».

После того как игумен Алексий из-за болезней ушел на покой, советом братии монастырь возглавил святой Филипп. Деньги, полученные от родительского наследства, новый настоятель отдал на нужды обители.

За восемнадцать лет игуменства Филиппа Соловки преобразились. Оделся в камень величественный храм Успения Божией Матери и достроился, наконец, невиданный по размерам Спасо-Преображенский собор, появились водяные мельницы и новые соляные варницы – главный источник дохода монастыря, десятки мелких озер соединились каналами, прокладывались дороги…

Добрая слава о мудрости и добродетели Соловецкого игумена долетела до Москвы. Царь Иван Грозный пожелал видеть игумена Филиппа митрополитом Московским.

Государь Иван Васильевич, прозванный в народе Грозным, в начале своего царствования строил новые города, расширял границы, включая в состав государства земли мятежных поволжских и астраханских татар.

После смерти любимой жены – царицы Анастасии – всюду начали мерещиться ему заговоры. Государь был убежден, что Анастасию отравили.

Духовника своего, протоиерея Сильвестра, царь, разгневавшись не весть за что, сослал в заточение на Соловки. А в январе 1565 года Иван Грозный учредил опричнину.

Слово это вошло в историю Руси с пугающим смыслом. Всех своих подданных Грозный царь разделил на земщину и опричнину. Земщиной правили бояре, отстраненные от политической власти, опричниной – сам царь. В опричники набирались служилые люди из незнатных родов, преданные царю и наделенные им невиданными доселе правами.

Опричникам царь позволил грабить, разбойничать, убивать. В черных одеждах, с собачьими головами и метлами у седла царевы всадники разъезжали по улицам с гиканьем и свистом, одним видом своим наводя ужас на православных.

…После долгих и мучительных раздумий Соловецкий игумен согласился возглавить Русскую Церковь, но потребовал у Грозного упразднить кровавую опричнину. Царь затаил гнев на святого Филиппа. От опричнины он не отказался, но позволил митрополиту заступаться за несправедливо обижаемых. 25 июля 1566 года в Успенском соборе Кремля Соловецкого игумена торжественно посвятили в митрополита Московского и всея Руси.

Казалось – вернулись мир и благоденствие. Первые полтора года не проливалась невинная кровь, не чинились казни. Однако неудачи в Ливонской войне, начатой еще в 1558 году за прибалтийские земли, вновь озлобили царя.

Пришел однажды на воскресную службу в Успенский собор государь Иван Васильевич, окруженный верными опричниками. Один раз подступил к митрополиту за благословением, другой и третий – святитель Филипп не проронил ни слова.

Один раз подступил царь к митрополиту, другой и третий – святитель Филипп не проронил ни слова

– Святой владыка, царь благословения требует! – не выдержали опричники.

Митрополит строго взглянул на царя.

– Сколько солнце сияет на небесах, не слыхано, чтобы благочестивые цари возмущали свою державу. Убойся суда Божия! Мы приносим здесь Господу жертву чистую, бескровную о спасении людей, а за алтарем проливается кровь христиан и напрасно умирают люди… Всякий, не творящий правды и не любящий брата своего, не от Бога!

Грозный царь давно задумывал избавиться от непокорного митрополита. И вот случай представился. Велел царь созвать Церковный Собор, чтобы на нем осудить ослушника.

Митрополит безмолвно выслушивал на Соборе лживые и нелепые обвинения из уст своих духовных чад, иноков Соловецкой обители, запуганных царем.

В день памяти Архистратига Михаила вывели опричники святого митрополита из Успенского храма, грубо срывая со старческих плеч святительские ризы. В разорванном подряснике посадили его на дровни и повезли в Богоявленский монастырь. Москвичи горько плакали, провожая своего пастыря. А святитель Филипп кротко благословлял народ, чем раздражал царских слуг.

Вскоре святого узника перевели в Никольский монастырь, подальше от столицы, в которой любовь к святителю Филиппу была особенно заметной. Страдальца заковали в цепи, морили голодом.

Однажды мучители спустились в подвал – узнать, не умер ли митрополит Филипп. К великому удивлению, они увидели старца живым и невредимым. А железные цепи, сковавшие его тело, лежали возле святительских ног.

Тогда в темницу привели голодного медведя. Однако и медведь не тронул угодника Божия, побродил по тесному подвалу и спокойно заснул в углу.

В разорванном подряснике посадили митрополита Филиппа на дровни и повезли в Богоявленский монастырь

Грозный царь повелел истребить род Колычевых. По его приказу опричники казнили десять человек. Голову племянника Ивана царь повелел передать святителю… Открыв кожаный мешок, святитель Филипп не дрогнул. Поклонившись до земли, поцеловал голову любимого родственника и вернул тому, кто ее принес.

Почти два года томился святой митрополит в холодном подвале Отрочь монастыря под Тверью, куда по приказу царя он был переведен из Москвы. 23 декабря 1569 года Малюта Скуратов пришел к святителю, якобы прося благословения перед походом в Великий Новгород.

– Не кощунствуй, а делай то, зачем пришел, – сказал ему старец.

Малюта задушил святителя, а настоятелю сказал, будто умер Филипп от угара.

Погребли святого старца, по воле Малюты, спешно, за алтарем монастырской церкви.

В 1591 году по просьбе иноков Соловецкого монастыря мощи святителя Филиппа перевезли в северную обитель. Когда открыли гроб, невольно перекрестились – тление не тронуло даже одежд умученного святителя. Под колокольный звон встретила соловецкая братия своего небесного заступника и погребла его под папертью церкви Зосимы и Савватия.

В 1652 году мощи святителя Филиппа, возле которых совершались многие исцеления и чудеса, торжественно переложили в Успенский собор Кремля. Там они почивают и поныне.

Память святителя Филиппа Русская Церковь отмечает 9 (22 по н. ст.) января, в день его мученической кончины, 3 (16 по н. ст.) июля, в день перенесения мощей, и 5 (18 по и. ст.) октября – в день Московских святителей и всея России чудотворцев.