Текст книги "Отец и сын. Святые благоверные князья Александр Невский и Даниил Московский"

НАПЕРЕКОР ВРАГУ

Подоспело время князю Александру позаботиться о достойной супруге.

– Отец советует мне жениться, – отвечал Ярославин новгородским боярам, когда они завели об этом разговор. – У половецкого князя Брячислава подрастает дочь – и хороша, и умна. Ее бы взял я в жены…

В дом невесты послали сватов. Через неделю-другую снова нагрянули бояре в княжеский терем.

– Невеста, Александра Брячиславовна, согласна! Будем играть свадьбу.

В городе Торопце в 1239 году венчался князь Александр с юной княжной Брячиславовной. По обычаю тех дальних времен, молодые постились перед свадьбой, исповедовались, испрашивали родительского благословения.

 
Не прошу я, батюшка,
Ни злата, ни серебра.
Прошу я, батюшка,
Благословенья твоего.
 

Неторопливо ступая по дорогим тканям и коврам, устилающим путь к храму, молодые поднялись к церковному порогу. Священнослужители кропили путь святой водой.

А княжеские стражники строго наблюдали, чтобы кто-нибудь не помешал торжеству.

Хороша была собою княжна Александра Брячиславовна! Темные волосы ее тяжелым сверкающим потоком спадали на хрупкие плечи.

– Глаз от них не отвести! – любовались женихом и невестой новгородские жители. – Потомство княжеское должно быть знатным.

После венчания князь Александр остался в церкви, а свахи отвели молодую жену в притвор – сняли с головы ее девичий убор и, разделив волосы надвое, заплели в две косы, которыми окружили голову. На невесту надели жемчужный кокошник и, взявши ее под руки, подвели к молодому князю.

Грянул свадебный пир – княжий стол!

Молодых усадили в углу под иконами за дубовым столом, накрытым тремя белоснежными скатертями. Верхняя – венчальная, на ней в богатых блюдах хлеб и соль, следующая – свадебная, на ней молодым в опочивальню унесут угощение, а последняя скатерть останется на столе до конца торжества.

– Отведайте, князь и княгиня, хлебный каравай! Как две половины единого креста, как вода и мука в душистом праздничном хлебе, так обе ваши души отныне воедино соединились.

Чинно шло столованье, строго блюлся установленный свадебный порядок.

Три дня длилось в Торопце светлое пиршество. Три дня длилось оно в Великом Новгороде – не из-за любви князя к веселым пирам, а ради желания поделиться своею радостью с народом.

НЕ В СИЛЕ БОГ, НО В ПРАВДЕ!

В то время, когда татары разоряли и грабили южные русские города, шведский король Эрик, по прозванию Картавый, созвал знатных вельмож:

– Медлить нынче нельзя – вся Русь разорена варварами. Видно, Бог наказал схизматиков за то, что не признают власти папы римского! У русских князей не осталось воинов, мы легко завоюем их земли!

И отправил король в поход своих рыцарей, ведомых знаменитым воином Биргером. Этот Биргер, из рода Фольконунгов – самого могущественного в древние времена, – был женат на сестре короля и за его бездетностью сам рассчитывал занять шведский престол. Вместе с воинами плыли в новгородские земли западные священники, надеясь при счастливом исходе битвы обратить завоеванный православный народ в католическую веру.

С пением священных гимнов и псалмов, с крестами во главе воинственные шведы сошли на русскую землю в устье извилистой реки Ижоры, берущей начало в Гатчинских озерах. Прежде здесь было, вероятно, большое селение, и корабли из северных морей останавливались в этом месте для перегрузки товаров, чтобы через Ладожское озеро идти далее на Волхов, к Новгороду.

«Выходи против меня, если можешь сопротивляться! Я уже здесь и топчу твою землю», – отправил горделивый Биргер письмо князю Александру.

Надменный вызов не смутил юного князя. Точно на турок или на каких-нибудь язычников идут шведы, прикрывая свою алчность знаменем служения Богу! Наверняка многие из них сами не верят в правоту своего дела, а нечистая совесть – неверный союзник.

– Ждать помощи неоткуда. Земля Русская задыхается под тягостным татарским ярмом. Один Новгород остался нетронутым. Сами пойдем на битву! Ударим на врага и, уповая на Святую Троицу, сокрушим его! – так говорил на военном совете князь Александр.

Тяжелый колокол звонил не переставая. И прямо от вечевой площади мужи новгородские становились в строй: кузнецы, кожемяки, плотники, пахари, каменщики. Уже к полудню войско было готово к походу. Ожидали князя.

А князь Александр тем временем слезно молился в соборном храме Святой Софии, упав на колени пред алтарем:

– Боже всемогущий и праведный! Боже великий и крепкий! Боже превечный, сотворивый небо и землю и поставивый пределы языком, и жити повелевый, не преступая в чужие части… Слыши словеса гордого варвара сего, похваляющагося разорити святую веру православную и пролити хотяща кровь христианскую, призри с небесе и виждь и посети нас, винограда Своего, и суди обидящих мя, и возбрани борющимся со мною, и прийми оружие и щит, и стани в помощь мне, да не рекут врази наши, где есть Бог их? Ты бо еси Бог наш и на Тя уповаем!

Князь Александр перекрестился, поднялся с колен, принял благословение архиепископа Спиридона и вышел к дружине своей.

– Братья! Не в силе Бог, но в правде! – произнес он знаменитые свои слова. – Не убоимся врага и супостата, яко с нами Бог!

Одобрительно зашумели новгородские воины, принимая княжеское напутствие. У всех появилась уверенность в торжестве правого дела. Бог не оставит без помощи Своей благочестивого князя. Держись теперь, дерзкий Биргер!

Пока войско по лесным дорогам спешило навстречу шведам, ижорский старшина Пелгусий, во святом крещении Филипп, выставил дозорных. Ночи стояли теплые и светлые. Дозорные схоронились в прибрежных кустах и, не смыкая глаз, несли ночную стражу.

Вдруг видит Пелгусий в предрассветном тумане ладью. А посреди ладьи – положив руки на плечи друг другу, стоят святые князья мученики Борис и Глеб.

Может быть, и подумал бы Пелгусий, что видит сон, но вдруг ясно слышит голос:

– Брат мой Глеб, вели грести быстрее, чтобы успели мы помочь нашему сроднику – князю Александру Ярославичу.

Возрадовался Пелгусий радостью великою. Как только князь Александр подошел к Ижоре с войском, рассказал ему о чудесном видении:

– А главное – свет. Какой-то необычный, как бы неземной свет исходил от плывущей по реке ладьи! Огней на борту не было, а что-то все же светилось! Или сама ладья вся светилась едва заметным сиянием?..

– Божие благословение на нас, – облегченно выдохнул князь. – Но я прошу тебя, Пелгусий, не говорить об этом никому, пока не увидим славы Божией.

Шведы, бросившие якоря в устье Ижоры, известной своими крутыми, обрывистыми берегами, спокойно отдыхали после дальнего плавания. По всему побережью белели шатры, среди которых возвышался златоверхий – Биргера. Сытно вечером поужинав, рыцари спали беззаботно, кто-то даже сны видел о том, как Господин Великий Новгород распахивает перед крестоносным воинством свои тяжелые ворота. Как вдруг на рассвете 15 июля 1240 года, в день памяти святого равноапостольного князя Владимира, возле реки, дремлющей под млечным пологом, появились новгородские дружины. У этого воинства было как бы два крыла – конное устремилось в сторону Ижоры, а пешее торопилось к Неве.

Князь так задумал: пешцы[7]7
  Пешцы – пешие ратники.


[Закрыть] по невскому берегу шведов отрежут от шнеков, а конница тем временем по ижорскому берегу нападет на главную ставку Биргера.

Шведы и опомниться не успели, как на них, будто Божия гроза, обрушились русские воины. Впереди всех на резвом скакуне, в сверкающем шлеме и ярко-красном плаще, развевающемся на ветру, несся сквозь стан врагов князь Александр. Увидав среди шведских рыцарей громадного воина на вороном коне, князь Александр верно решил, что это и есть Биргер.

Заметил князя Александра и знаменитый полководец, с головы до ног закованный в тяжелую броню, направил на него своего коня.

Острие копья князя Александра, скользнув по доспехам, ударило Биргера по лицу. От такого удара рухнул со своего великолепного скакуна королевский зять. И если бы не рыцари, заслонившие его собственными телами, не сносить бы шведу головы.

Суматоха воцарилась в лагере противника: многие видели, как конунг[8]8
  Конунг – военный вождь, глава государства у скандинавов.


[Закрыть] Александр поразил Биргера. А русские еще более приободрились, яростно замахали палицами и мечами. Новгородец Михей, вставший во главе пешего войска, первым подобрался к неприятельским кораблям, куда побежали спасаться растерявшиеся от неожиданности и страха враги. Живость, с которой он охаживал свеев[9]9
  Свеи – шведы.


[Закрыть] своей длинной палицей, похожей на весло, раззадорила и других пешцев. Быстро надломилась оборона шведов, затрещала и рухнула.

Еще один княжий друг, молодой боярин Гаврила Олексич, погнавшись за шведским епископом и королевичем, которые «втекоша пред ним в корабль», следом за ними влетел на коне по сходням. Шведы столкнули его в воду. Но Гаврила ловко выбрался на берег и снова ринулся на врага.

Шведы дрались храбро. Князь Александр увидел, как отбросили богатыря Ратмира, и кинулся ему на помощь. Отвага князя вдохновляла русских воинов и наводила ужас на врага. Могучий голос князя Александра гремел в гуще боя точно труба.

– Шатер! Рубите шатер Биргера! – скомандовал князь.

Воин Савва первым подобрался к шатровому столбу. Размахнулся топором и – качнулся столб, затрещал и поплыл в сторону шатер, накрывая белым полотном замешкавших рыцарей.

– С нами Бог! Если с нами Бог – кто против нас!

Выкарабкавшихся из-под шатра шведов встречали мечи и копья русичей. Суровая правда войны – если не мы врага побьем, то он непременно побьет нас.

Возликовали русские воины, видя, как повалилась ставка Биргера, а испуганные шведы, поняв, что дело их проиграно безвозвратно, бежали. Некоторые бросались в реку, надеясь вплавь добраться до своих кораблей. На одном из них, от боли и досады скрежеща зубами, уплывал несчастный Биргер.

Утром другого дня шведы поспешили убрать с места побоища тела наиболее знатных рыцарей и на трех шнеках отчалили к родным берегам. Вместо ключей от Новгорода и обещанных богатств везли они в родную Швецию жалкие остатки войска[10]10
  Скандинавские исторические источники упоминают о войске Биргера в пять тысяч воинов. Из ста шнеков, вмещавших до 50 воинов, в этом бою уцелело всего три.


[Закрыть].

Победа была столь впечатляющей, что русичи не смели приписать ее своей храбрости. «Вместе с нами Ангелы Божии поражали врага», – говорили они, осеняя себя крестным знамением.

С удивлением обнаружили русские воины сотни убитых шведов на противоположном берегу Ижоры.

– Кто же порубил их там? – недоумевали они. – Нас там не было.

Потери новгородцев оказались незначительными – всего с ладожанами полегло двадцать человек.

Великий Новгород встретил своих героев радостным колокольным звоном. Да что Новгород! Вся Русь встрепенулась, узнав о славной победе Александра Ярославича.

– Значит, не перевелись еще храбрые воины! Слава князю, с малою дружиною одолевшему огромное войско!

И светлели лица русичей, и надежда на спасение Отечества озаряла сердца.

Современники после этой победы стали называть молодого князя Александра Невским. Его напор и отвага, смекалка и расчетливость в бою обеспечили победу. Сам облик Александра Ярославича вдохновлял людей на подвиги. «Божие благословение осиявает княжеское чело», – говорили тогда в народе.

Со времени Невской битвы Александр Ярославич стал яркой путеводной звездой, на которую с надеждой стали взирать наши соотечественники.

– Римляне побеждены и посрамлены! – радостно восклицали новгородцы. – Не свей, мурмане, сумь – римляне!

Понятна эта радость. Здесь, на берегах Невы, русские впервые дали грозный отпор Западу, посягнувшему на православный Восток, на Святую Русь.

КРЕСТОНОСЦЫ

В далеком VIII веке от Рождества Христова король франков Пипин Короткий подарил римскому папе часть завоеванной им Италии. С этого времени папы стали обладателями не только духовной, но и светской власти. Подобно иным властителям земли, папы стремились к расширению своего государства, объявляли войны, наказывали мятежные города и провинции, недовольные папской властью. В XI веке Рим откололся от Соборной и Апостольской Церкви. Римские епископы добились значительного перевеса своей власти над светской властью королей и императоров. Особенно при папе Иннокентии III (1198–1210), когда вся Европа была у ног римского понтифика. С благословения пап Западная Европа в XII–XIII веках превратилась в огромный вооруженный лагерь. Римские папы, завоевав в 1204 году Константинополь, жаждали покорить всех восточных христиан, не признававших главенства римского понтифика над Вселенской Церковью!

Восток и Запад одновременно подвергли Святую Русь грозному натиску. Притом – какое сходство в конечных целях!

– Миром обладает один Бог, на небе сияет одно солнце, на земле должен быть один властелин. Все сопротивляющиеся ему оскорбляют небо и должны быть истреблены! – утверждал Чингисхан.

– На небе один Господь, на земле Его наместник! Одно солнце озаряет вселенную и сообщает свой свет другим светилам, один верховный властелин должен быть на земле! – провозглашал в то же время духовный владыка Запада.

Папа объявил против восточных христиан новый Крестовый поход, обещая отпустить грехи всем его участникам.

На восточном побережье Балтийского моря с незапамятных времен жили финские и латышские племена. Этот край, известный под названием Ливонии, находился в зависимости от русских – Новгорода и полоцких – князей. Но вот в начале XIII века здесь впервые появились немцы. В 1200 году католический епископ Альберт основал при устье Западной Двины город Ригу и населил его переселенцами из Германии. Для того чтобы поскорее овладеть чужим краем, хитрый и властный Альберт основал в Риге орден воинствующих братий-меченосцев. То были католические монахи, давшие Богу обет распространять веру с мечом в руках. Таких военно-монашеских обществ было уже немало в распоряжении папы Иннокентия III. Воинственные монахи-меченосцы носили белые плащи с красным крестом.

Крестоносцы постепенно, год за годом, отбирали русские земли. В 1224 году пал город Юрьев. Жестокая схватка закончилась полным поражением русских. Все жители были перебиты, немцы оставили в живых лишь одного воина, которого посадили на коня и отправили известить новгородцев о судьбе разрушенного города. Вскоре за тем крестоносцы приступом взяли древний Изборск. А в 1241 году после недельной осады пал Псков. Но и этого алчным рыцарям было мало. Новгород им подавай!

Тридцать верст отделяло немецкий лагерь от Господина Великого Новгорода – звон колоколов Святой Софии долетал до стана крестоносцев.

А что же князь Александр? Его не было в то время в Новгороде. Недолго правил молодой князь городом после своей блестящей победы над шведами. Не понравилась новгородцам его тяга к самостоятельному правлению, его нелюбовь к постоянным вечевым волнениям, мятежам и смутам. В справедливом гневе на своевольный и неблагодарный Новгород Александр Ярославич с матерью, супругой и всем княжеским двором зимой 1240 года уехал в Суздальскую землю, в родной Переяславль.

И вот, видя грозного врага на подступах к городу, новгородцы одумались. В который раз! Послали к Ярославу Всеволодовичу знатное посольство во главе с архиепископом Спиридоном усердно просить о возвращении князя Александра.

Великодушный князь Александр простил неразумных новгородцев. Какая христианская душа не забудет обиды и оскорбления, когда враг топчет родную землю и грозит опустошить все Отечество! Немедленно князь вернулся в Новгород и собрал большое войско. Первым делом он отбил у крестоносцев Копорье – крепость на Финском заливе. Семьдесят знатных рыцарей пало в том бою, а простых воинов не считал никто. Князь Александр строго покарал русских изменников, вступивших в союз с крестоносцами. С пленными же немцами поступил милостиво – многим даровал свободу. «Милостив был паче меры!» – как бы с легким укором замечает летописец.

Однако главные битвы были еще впереди. Князь Александр хорошо понимал, что для освобождения Пскова одних новгородских сил недостаточно, поэтому еще до осенней распутицы он отправился в Суздальскую землю просить у отца подкрепления. Вскоре со свежими силами и с братом Андреем возвратился в Новгород.

ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА НА ОЗЕРЕ ЧУДСКОМ

Древняя история Псковской земли и города Пскова связана, с именем святой равноапостольной княгини Ольги. Однажды княгиня увидела над рекой Великой, в том самом месте, где в нее впадает река Пскова, дивный свет – три блистающих луча, нисходящих с высоты, «луч Трисиятельного Божества». Возликовало отзывчивое сердце княгини. На этом месте ею был воздвигнут прекрасный храм в честь Пресвятой Троицы. Ко времени князя Александра Псков стал городом богатым и славным и… лакомой добычей для врагов.

Войска молодого князя Александра застигли немцев врасплох. Проснулись рыцари, а под стенами крепости – русские полки, ведомые отважным князем.

Город без особого труда был освобожден в один день. Немецких наместников в цепях привезли в Новгород. Пусть посмотрит народ на разбойников!

Магистр рыцарского ордена и «честные бискупы» негодовали:

– Александр дорого заплатит за свою строптивость! Мы разгромим непокорных, а самого князя возьмем живым в плен!

Было чем хвалиться рыцарям. Многие, кому довелось видеть закованное в железные латы огромное немецкое войско, вздыхали и качали головами:

– Сила великая движется на Русь. Ох, растопчет она молодого князя.

Но Александр Ярославин не падал духом. За стенами псковского Детинца, в соборном храме Живоначальной Троицы, принял князь благословение от пастырей Церкви и выступил навстречу врагу.

Неподалеку от Пскова блестит на солнце покрытое льдом Чудское озеро. Пешком это озеро, что вдоль, что поперек за целый день не обойти – настолько оно огромно: в ширину – 47 верст, а в длину – все 90 будет! По льду Чудского озера по направлению к Пскову в самом начале апреля 1242 года медленно двигались закованные с ног до головы в грозную броню рыцари. Даже кони были упрятаны в тяжелые доспехи – лишь глаза да ноздри виднелись из-под стальных лат.

Крестоносцы наступали острым клином, тесно прижавшись друг к другу и выставив вперед длинные копья, будто щетину. Такой строй русские называли «свиньей». С высокого холма поглядеть – в самом деле, на свинью похож: впереди острое рыло, позади – толстая туша. Для слабого противника подобное построение особенно страшно – «свинья» рассекает войско надвое, будто скала набежавшие волны.

Рыцари двигались к Вороньему камню[11]11
  Место получило свое название от множества круживших там ворон.


[Закрыть], где сосредоточились главные русские полки.

– Рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом! – воскликнул, воздев руки к небу, князь Александр Ярославич. – Помоги мне, Господи, как некогда прадеду моему Ярославу против Святополка Окаянного!

Развевались на утреннем ветру княжеские знамена, покачивались священные хоругви. Всеобщее одушевление охватило русский лагерь. Воины прониклись важностью наступившего момента. Если поначалу с некоторым сомнением смотрели они вперед – сдюжим ли, осилим ли немца, – то теперь страх исчез.

– Дорогой и честный княже! Пришло время! Мы все положим за тебя свои головы.

– Помните, – наставлял ратников князь, – рыцари сильны, когда в строю, когда один защищает другого. Ломайте их ряды, поодиночке они не такие ловкие, с ними справиться легче.

Обычно у русских в центре – большой полк – «чело», а фланги – «крылы» – послабее. Князь Александр построил войска иначе. В центре поставил пеших воинов, лучшие же конные дружины укрыл до поры до времени в засаде. Позади полков – обрывистый берег, впереди – ледяное поле.

– Сдерживать «свинью» не будем, – решил князь Александр. – Пускай себе прорывается и бьет рылом. А мы ее по бокам ударим.

Апреля пятого дня началось знаменитое Ледовое побоище. Несокрушимой стеной двигаются по льду «железные люди». Все ближе и ближе подступают. Уже слышно, как латы лязгают, виден пар, валящий из лошадиных ноздрей.

Вдруг в одно мгновение перед строем рыцарей выросла стена – это подняли щиты русские воины.

И грянул бой… Стена некоторое время сдерживала напор «свиньи». Но затем дрогнула, стала раздвигаться. Рыцари хлынули в открывшийся проход. Задние передних давят, стремясь поскорее добраться до сердцевины войска. Только нет русских воинов за передними заслонами! Лишь обрывистый берег впереди, заснеженный и безлюдный…

В свалке и давке стал рассыпаться железный строй. Рыцари остановились. Тут вскинули русские лучники свои луки – туча стрел накрыла захватчиков.

Окружив немецкое войско с обеих сторон, русские воины обрушили на головы рыцарей тысячи топоров и мечей. Озеро, казалось, охнуло и застонало. Затрещали щиты, зазвенели кольчуги. Лед побагровел от крови.

Напрасно надеялись крестоносцы разобщить два крыла русского ополчения. Воины Александра Невского дрались яростно и вдохновенно. Их грозный напор смутил нападавших. Да и как без ярости, когда остались за спиной родная земля, села и города, жены да дети малые.

Рвутся в бой засадные дружины, но сигнала выступать все нет. И вот Александр Невский поднял меч, затрубили трубачи… Точно вихрь налетел он с отборными полками на оторопевших врагов. Он и отражает удары, и нападает. Вот еще один рыцарь рухнул под княжеским мечом…

В разгаре битва, гул нарастает. Все теснее сжимают крестоносцев по бокам русские полки. Тяжелым конникам не развернуться в давке, не вырваться. А тут еще пустили русские в ход крюки на длинных шестах. Подцепят крюком конного рыцаря – тот с коня долой. Рухнет на лед, а встать не может: неловок больно в тяжелых латах.

Хмуро глядит магистр ордена на сражение и на рыцарское войско, которое все более становится похожим на бестолковое стадо.

– Гони остальных к берегу! – слышен над озером звучный голос князя.

Рыцари надеялись спастись на берегу, но просчитались. Не знали они, что вблизи каменного утеса бьют подводные ключи и лед истончился. Воины в тяжелых доспехах, их кони в защитных латах – все стали уходить под лед, в темную глубину Чудского озера.

Иные бросились бежать к противоположному берегу – но и здесь их поджидал запасный полк князя Александра. Лишь немногим рыцарям удалось просочиться сквозь этот заслон и спастись. Войска, еще поутру верившего в свою неуязвимость, к вечеру не существовало…

Ликовал старинный Псков. Победителей встречало духовенство в светлых ризах и весь народ радостно приветствовал князя-избавителя. Все славили Бога и верного Его раба Александра Ярославича.

– Этих рыцарей хватит, чтобы обменять на пленных псковитян, – сказал князь, указав рукой на понурых крестоносцев.

Четыреста самых отчаянных и смелых рыцарей – гордость Тевтонского ордена – полегло в том бою. Пятьдесят было взято в плен. Как печальны лица недавних дерзких завоевателей, не веривших в возможность своего поражения!

Народный восторг сменился слезами умиления, когда благочестивый князь сошел с коня и поспешил в храм Святой Троицы – излить свою душу в благодарной молитве.

На северо-западных русских рубежах наступил долгожданный мир. Немцы отказались от своих последних завоеваний и уступили часть земель, пообещав впредь «не преступать в чужие части». Хорошо им запомнились слова князя Александра: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет».