Текст книги "Путь ликвидатора"

– Эй, урки! – весело воскликнул говорливый конвоир. – Подъем, скоро прибудем к месту назначения, для кого-то – последнему в этой жизни.

– Гандон, язык свой засунь себе… – не выдержал издевки одурманенный Череп.

– Чего-о-о?! – взвился конвоир и мгновенно оказался у решетки. – Я тебе…

– Отставить! – осадил подчиненного начкар. – В зоне рамсить будете – если желание еще не иссякнет.

И хотя этот резкий окрик слегка охладил приступ бешенства конвоира, тот не нашел в себе сил вот так запросто снести это унижение, – громко схаркнув, он плюнул прямо в лицо Черепу. На одну короткую минуту, показавшуюся всем вечностью, Череп потерялся: в жизни никто и никогда не оскорблял его подобным образом. Седой буквально кожей почувствовал, что сейчас произойдет нечто ужасное – в воздухе повисла напряженная тишина. Решетов заметил ЭТО еще пару минут назад – казалось, будто атмосфера постепенно насыщается неистовой враждебностью. Неприятное ощущение появилось у него чисто интуитивно – словно кто-то, невидимый и могущественный, манипулировал, будто марионетками, душами людей, запертых в тесном пространстве отсека вертолета. Кто-то невидимый и ужасающий. По всей видимости, один лишь Сергей посчитал накалявшуюся обстановку следствием воздействия извне; остальные действовали (как, впрочем, и положено марионеткам) повинуясь лишь животным инстинктам.

Рука Черепа, словно змея, метнулась сквозь прутья решетки. Схватив конвоира за ворот камуфляжа, арестант изо всех сил рванул его на себя. Взбешенное лицо говорливого врезалось меж прутьев, извергая на противника зловонное дыхание и поток матерщины. Как будто подброшенные невидимой пружиной, остальные конвоиры устремились на помощь к соратнику, пытаясь оттащить его от клетки. Но было уже поздно… Свободной рукой Череп успел схватить автомат, болтавшийся на груди конвоира… Резкий рывок на себя… Ремень слетел с наклоненной головы, уронив при этом камуфлированную кепку. Арестанту потребовалось лишь несколько секунд для того, чтобы развернуть ствол в сторону обидчика, передернуть затвор и выдать длинную очередь, вспахавшую живот говорливого…

В одно мгновение отсек вертолета превратился в кровавую бойню, поскольку ни той, ни другой противодействующей стороне в буквальном смысле негде было укрыться. Боец, спавший рядом с клеткой, вероятно, был сражен выстрелами своих же товарищей, открывших шквальный огонь по взбунтовавшимся зэкам. Его упавшее оружие было тут же подхвачено Ковалем, который сноровисто передернул затвор и начал поливать противников короткими очередями. Тесное пространство клетки наполнилось криками ужаса и воплями умирающих. Рядом страшно захрипел Череп – пуля пробила ему горло. Алый поток, хлынувший из ужасной раны, слился с кровавой лужей на полу, где в чудовищном клубке сплелись мертвые и живые. Решетов подхватил автомат, выпавший из рук смертельно раненного Черепа. Прикрывшись его телом, он дополз до подсумка, валявшегося рядом с убитым солдатом, выхватил оттуда магазин и заменил им свой отстрелянный. В это мгновение в живых оставались четверо арестантов, включая Седого и Коваля. Майор и один из конвоиров догадались ретироваться в кабину и продолжали отстреливаться уже оттуда.

Вскоре надрывно закричал старый матерый вор – одна пуля раздробила ему скулу и навылет вышла в области основания шеи, а вторая раздробила кисть правой руки. Сергей выпустил последний патрон из магазина и, схватив автомат Коваля, разрядил его в сторону кабины, откуда тут же послышались громкие стоны. Решетов лихорадочно осмотрелся – боекомплект на нуле… Но и из кабины не доносилось больше ответных выстрелов… Вертолет как-то странно накренился сначала в одну, а затем в другую сторону. Ощущение было таким, как будто управлял машиной абсолютно невменяемый пилот. Все мертвы – дошло до Сергея… Один лишь Коваль, обхватив голову синими от наколок руками, стонал в луже крови… Путаясь ногами в обезображенных свинцом телах заключенных, по щиколотку в крови, Решетов пробирался к мертвому конвоиру, в то время как вертолет отплясывал лихую джигу Смерти. Вот она – заветная цепочка! Рывок… Ключей – пять или шесть… Который?!!! Первый – не тот! Второй – опять та же херня!!! Третий (о, господи!) – ну, давай же! Есть!!!

Двигатель вертолета взвыл, подобно тропическому урагану… Крен влево… Решетова забросало мертвыми телами заключенных. Хрен вам! Едва держась на ногах, Седой неимоверным усилием сдвинул засов, распахнул дверь клетки и, подтаскивая стонущего и матерящегося вора, устремился к двери наружу. Вор – первый (старикам везде у нас почет). Кувыркаясь, Коваль свалился в заросли кустов на высокой сопке. Осатаневшая земля, угрожающе помахивая кронами деревьев, стремительно несется на неуправляемый вертолет… Прыжок… Удар… Еще удар… Ветви впиваются в беззащитную кожу… Кудрявый зеленый великан, будто взбесившийся рестлер, пытается сломать его хребет о свое колено, покрытое толстой древесной корой… Земля, чтоб ее! Есть контакт! Оглушительный взрыв где-то совсем рядом.

Теряя сознание, Сергей впился взглядом в темную фигуру, появившуюся, словно из воздуха, в нескольких шагах от него. Черная тога, глубокий капюшон. От этого зловещего и мрачного силуэта потянуло каким-то неземным холодом… Разрывающий барабанные перепонки и выворачивающий мозг наизнанку омерзительный шепот, перемежающийся короткими, словно птичьими, трелями, исходящий из недр капюшона… Оттуда же мгновение спустя, словно из-за черного занавеса, показались ГЛАЗА… Вернее – глазницы… Словно на размытом темном фото, исковерканном шаловливой ручонкой малолетнего хулигана, который старательно выковыривал очи изображенного на портрете перочинным ножом… Пустые, холодные, безжизненные… МЕРТВЫЕ…

Глазницы ужасающего незнакомца внезапно взорвались, подобно рождественскому фейерверку, чтобы через мгновение погрузить сознание Решетова во мрак…

Ливия… Арабы в черных тогах с капюшонами… Сергей вывалился из «Лендровера» и, подволакивая ногу, устремился к хибаре, стоявшей на окраине города. Там – аптечка, документы и деньги… Еще вчера они с Лехой планировали скорое возвращение на Родину. Леха! Какая же сука их подставила?! Спина онемела, лишь где-то в области позвоночника пульсировала страшная рана, разливая потоки боли по измученному организму. Ладно, нормально все… Сейчас только рану обработаю… а потом нужно убираться отсюда. Дальше: Бенгази, аэропорт – выберусь!

Сергей распахнул дверь ветхого домика и настороженно огляделся… Тихо… Никого… Нет!!! В дальнем углу комнаты стоит мрачная фигура, с ног до головы укутанная в черный балахон. Невнятная тихая смесь шепота и омерзительных птичьих стенаний доносится из темной пропасти капюшона… Незнакомец неподвижен, он не собирается атаковать, по крайней мере – физически.

– Кто ты?! – содрогнувшись, прохрипел Решетов.

Лишь тихий смешок в ответ… И вновь поток шипящего шепота – он обволакивает, пробирается до мозга костей, не дает свободно дышать, связывает по рукам и ногам…

– Ах ты тварь!!! – сжав зубы, произнес Седой и, выхватив «беретту», выстрелил в бездонные недра капюшона.

Ничего… Ужасающий противник все так же стоит на месте. Прервавшийся было поток шипения вновь возобновился. Медленно, как во сне, сползает капюшон, обнажая… призрачное лицо с ослепительно-белыми глазницами, изливающими в полумрак комнаты режущее, словно скальпель, сияние…

Чужой мир

Сергей метнулся вперед в отчаянной попытке разорвать, растоптать ужасающего противника… и очнулся от боли, пронзившей правую руку. Настороженно огляделся – никого. Профессионально прошелся пальцами по больной руке – кости целы, лишь рваная рана от плеча к локтю. Решетов принялся более подробно обследовать свой многострадальный организм: глубоко вздохнул и задержал дыхание – ребра целы; осторожно пошевелил ногами – и тут порядок; медленно встал на ноги и тихонько помотал головой – надо же, и здесь обошлось: сотрясения нет. Седой с благодарностью взглянул в затянутое серыми тучами небо. Холодный и неприветливый мелкий дождь, словно издеваясь, хохотнул – рано благодаришь. Действительно, погодные условия этой загадочной местности были весьма далеки от гостеприимных. Сергей поежился – градусов десять, не больше. Как такое возможно, ведь еще с утра жара стояла неимоверная? В изодранной и мокрой одежде далеко не уйдешь. Кстати, а куда идти-то? Решетов огляделся: он стоял у подножья большой сопки; ниже, извиваясь и бурля порогами, протекала маленькая речка, уходившая в дебри карельской тайги. Чуть справа из-за деревьев поднимался в небо слабый серый дымок, видимо обозначающий место падения рокового вертолета. Оценив свое местонахождение, Седой составил примерную траекторию полета и, слегка прихрамывая, направился наверх – искать Коваля. Не прошло и трех минут, как из густых зарослей раздался громкий стон. Жив, бродяга! Сергей мгновенно сориентировался и устремился на звук. Преодолев очередную лиственную преграду, Решетов остановился как вкопанный и тяжело вздохнул. Если до этого момента хоть какая-то ничтожная надежда на то, что Коваль выживет, и существовала, то сейчас она исчезла…

Окровавленный, с разодранным лицом, лежал старый вор на вершине огромного каменного валуна, венчавшего вершину сопки. Неестественное положение тела, дергающиеся конечности и кровавая пена на губах Ковальчука красноречиво свидетельствовали о том, что жить ему осталось не более нескольких часов. Позвоночник, скорее всего, сломан. Внутренние органы при падении с такой высоты на камень наверняка превратились в кровавое месиво… Конечно, будь поблизости больница – шанс еще был бы, но…

– Коваль, – тихо позвал Сергей.

Окровавленное туловище слегка дернулось, и с губ умирающего, сквозь хрипы, едва различимо сорвалось:

– Седой, ты?

– Я, братуха, я… – вздохнул Сергей и присел на поросшую мхом поверхность валуна рядом с исковерканным телом.

Коваль содрогнулся, сплюнул кровяную массу, мешавшую говорить, и прохрипел:

– Серега, валить тебе нужно… Через пару часов здесь будет полно гандонов с собаками…

Решетов до боли стиснул зубы, кивнул и отрешенно огляделся. В голове билась единственная на этот роковой момент мысль: «Что делать-то?!»

Словно уловив замешательство товарища, Ковальчук как-то по-сатанински ухмыльнулся и, выдувая губами алые пузыри, прокаркал:

– Ты, Седой, за меня не парься… Край мне, точно знаю… – Взгляд вора потускнел, а обычно холодные и безжалостные серые глаза внезапно наполнились слезами и невыразимой мольбой. – Ты только… это… не оставляй меня вот так… подыхать. Ну, ты понимаешь… Прошу!

У Седого от этих слов перехватило дыхание. Никогда еще в этой жизни не приходилось ему ВОТ ТАК убивать… Он помотал головой, закашлялся и, наконец взяв себя в руки, посмотрел в глаза Ковалю и молча кивнул. Старый вор блаженно улыбнулся и, словно умирающий пес, тянущийся из последних сил к своему хозяину, попытался приподняться. Решетов скрипнул зубами, осторожно приподнял голову Коваля и уложил ее на свое колено… Провел ладонью по слипшимся от крови седым волосам… Последний раз взглянул в глаза товарища по несчастью и прошептал:

– Прощай…

Руки профессионально нашли наиболее удачные точки опоры… Рывок… Омерзительный хруст… Безжизненные глаза Ковальчука, не мигая от капель мелкого дождя, сыплющихся на застывшие ресницы, уставились в серую завесу облаков.

Сергей растерянно осмотрелся – чем бы вырыть могилу… О том, чтобы оставить тело товарища по несчастью на потеху местным лесным обитателям, не мелькнуло даже мысли. Голова соображала туго, но спустя минуту его все же осенило: вертолет! Несмотря на взрыв, там наверняка найдется что-нибудь пригодное. Он осторожно опустил голову Коваля на зеленый ковер мха, проплешинами покрывающего поверхность камня, поднялся на ноги и медленно побрел в сторону крушения вертолета – благо, легкий дымок, поднимавшийся в серые небеса, еще достаточно красноречиво указывал направление.

Спустившись к речке и пройдя немного вверх по течению, Решетов с сомнением осмотрел искореженную груду металла, в которой нашли свое последнее пристанище останки арестантов и конвоя, – ни хрена полезного. Сергей сплюнул и раздраженно посмотрел в сторону… Его усталый взгляд остановился на надломленной пушистой сосне у подножия сопки… Вот оно! Наверняка перед падением неуправляемая машина ударилась о ствол могучего дерева. Удар был сильным – об этом свидетельствует урон, нанесенный таежному великану. Значит, что-то могло быть вытряхнуто из нутра обреченного вертолета. Воодушевившись, Решетов устремился к месту предполагаемой добычи. Достигнув его, Сергей внимательно осмотрел поверхность каменистой почвы: какие-то металлические обломки, кусок провода, осколки толстого стекла (вероятно, из кабины)… Есть! Из переломанных кустов торчат подошвы берцев. Седой бросился к находке и уже через минуту, вытащив тело из кустов, не скрывая радости, обозревал добычу. Это был тот самый конвоир, что вместе с майором ретировался, отстреливаясь, в кабину. Сергею несказанно повезло: на изувеченном теле он обнаружил автомат, а в подсумке – полностью заряженный магазин. Подмигнув обезображенному мертвецу, Седой снял с его ремня штык-нож. Подумав, он стащил с тела прочную камуфлированную куртку. Две окровавленные дыры в области сердца Решетова ничуть не смущали – своя-то одежка вообще в хлам, да и не по погоде вовсе. Да, о таких трофеях он даже и не мечтал! С сомнением оглядев свои кроссовки, Сергей стащил с конвоира берцы. Примерил – чуть тесноваты, но сойдет. Затем, словно поблагодарив мертвого охранника за дары, Решетов наспех завалил его тело тем, что попалось под руку: камнями, полусгнившими корягами и обломанными сучьями той самой сосны. Сосны… Внезапно Сергей замер, потрясенный, и с недоумением, постепенно перешедшим в крайнее изумление, более внимательно рассмотрел пушистую ветку, которую он держал в руке: сосна как сосна, за исключением разве что неестественного для данного представителя флоры фиолетового оттенка иголок… Да и сама древесина в месте излома была ярко-фиолетового цвета! Решетов недоверчиво поднес ветку к лицу и настороженно втянул ноздрями воздух – хвоей не пахнет, какой-то кисловатый и незнакомый запах. Словно какую-то мерзость, он отбросил от себя частицу таежного великана и с опаской осмотрелся…

Шок от последствий воздушной баталии и авиакатастрофы уже прошел, позволив рассудку более детально обратить внимание на окружающую обстановку. Не веря собственным глазам, Сергей потряс головой и еще раз прошелся внимательным взглядом по облику девственной природы, в объятия которой он угодил таким необычным образом… И как он мог не заметить всего этого сразу?!! Трава… все тот же характерный фиолетовый отлив… Мох – то же самое, но – с красными и синими вкраплениями… Одни лишь лиственные деревья имели более-менее привычный вид… По крайней мере, они были бледно-зеленого цвета… Что же касается пород деревьев, то здесь Сергей, успевший побывать в весьма разнообразных по своим климатическим особенностям точках земного шара, уже абсолютно растерялся и непроизвольно обхватил руками седую голову. «Ботаником» он никогда не был, но то, что перед ним природа неведомого мира, мог сказать с полной уверенностью! Краски, необычные формы листьев; оттенки валунов цвета индиго, усеявших дебри сказочного леса, – все это сводило с ума! Шокированный разум видавшего виды спецназовца, привыкшего действовать в самых непредсказуемых ситуациях, впал в полнейший ступор, тщетно пытаясь отыскать ответ на терзающий сознание вопрос: «Че за хрень здесь творится?!!»

Решетов судорожно вздохнул, наполнив легкие промозглым от влаги воздухом, и, пытаясь взять себя в руки, прикрыл глаза… «Так, я жив – это хорошо… Практически без повреждений – тоже неплохо… Оружие исправно, какой-никакой боезапас имеется – отлично… Дыхание в норме…» Сергей открыл глаза, вновь обвел взглядом непривычный пейзаж и внезапно в исступлении пнул трухлявый пень, взорвавшийся фейерверком фиолетовых щепок, и с яростью заорал:

– Да где, черт его дери, я нахожусь?!!!

Этот полный отчаянья крик эхом разнесся по псевдокарельской тайге, вспугнув какое-то существо в нескольких десятках метров от Сергея. Мгновенно отреагировав на треск сучьев, Решетов обернулся на звук и успел заметить какую-то серую тень, мелькнувшую в прорехе между густыми деревьями. Как ему показалось – что-то весьма крупное и покрытое густой длинной шерстью. Сергей механически передернул затвор автомата и прислушался – ни звука более. Медведь? Ну уж нет! Судя по облику здешней природы – очередная хрень! Медленно опустив ствол автомата вниз, Решетов сплюнул в сторону и, хмуро улыбнувшись, пробурчал себе под нос: «Йети, мать его!»

Напряжение и отчаянье, охватившее разум и сознание бойца, постепенно спадали, возвращая способность мыслить трезво, а действовать – мгновенно и уверенно. Он вспомнил о первоначальной цели своей вылазки и направился к месту падения вертолета, где уже через несколько минут нашел более-менее подходящее для рытья могилы орудие – обломок лопасти винта. Осмотрев находку, Сергей удовлетворенно кивнул и направился вверх по сопке – отдать последнюю дань товарищу по несчастью. Еще на подходе к вершине, где покоились останки вора, чуткий слух Решетова уловил какую-то возню и утробное урчание, раздававшиеся с той стороны, где лежало тело Ковальчука. Осторожно, пытаясь ступать по зелено-фиолетовому ковру мха бесшумно, он подкрался к зарослям кустов, венчавших верхушку сопки, и, вытащив из ножен штык-нож, раздвинул ветви…

То, что он там увидел, заставило его кровь похолодеть в жилах. Сердце гулко ухало в груди, а дыхание, сбитое видом отвратительного зрелища, казалось, застыло в легких… Возле исковерканного тела Коваля деловито копошились две мерзкие твари, от одного вида которых Сергея замутило: крупные – метра под два ростом; покрытые густым волосяным покровом с серым отливом, кое-где свалявшимся от грязи; с мощными задними конечностями и слаборазвитыми передними. Чем-то, весьма отдаленно, эти существа напоминали Homo sapiens – прямоходящие; морды – не вытянутые, но покрытые шерстью. К тому же, увлекшись столь грязным делом, они, по всей видимости, общались. Отвратительные животные издавали низкие, словно идущие из недр живота, звуки. Этакие говорящие человеко-кенгуру с повадками вурдалаков. Приплюснутые лица пришельцев выражали крайнюю степень удовлетворения, а маленькие красноватые глазки горели от вожделения. Содрогаясь от бешенства, Решетов наблюдал за тем, как своими узкими ртами без губ, оснащенными мелкими острыми зубами, твари вгрызались в мертвую плоть Ковальчука. Они радостно урчали, разрывая передними короткими лапками с острыми когтями ветхую окровавленную одежду на теле покойного вора. Жуткая картина происходящего создавала впечатление нереальности, но Сергей, привыкший доверяться своей интуиции, предпочитал действовать, а не рассуждать – он перехватил нож за лезвие и уверенным, точным движением метнул его в упыря, вырвавшего зубами кадык Коваля. Почти мгновенно за просвистевшим ножом последовала короткая автоматная очередь, прошившая внутренности второго существа, пытавшегося оторвать правую руку мертвеца. Инстинктивно оценив урон, нанесенный противнику, Решетов отметил безысходность положения твари, у которой из шеи торчала рукоять штык-ножа. Наперевес со своей «лопатой» он устремился к катающемуся от боли по земле вурдалаку, который пытался зажать передними лапами рваные огнестрельные раны на животе. Узрев противника, животное яростно зарычало и, забыв про смертельные ранения, ринулось в атаку. Сильное поджарое тело молнией взвилось с места, а маленькие лапки, увенчанные острыми когтями, нацелились в лицо Решетова. Потрясенный этим неожиданным выпадом, Сергей едва успел присесть, выставив вверх обломок лопасти. Искореженная сталь с трудом вошла в узкую грудную клетку, покрытую густой шерстью. Раздался омерзительный хруст и последовавший за ним обреченный вопль животного… Вне себя от ярости и омерзения, Решетов вскочил на ноги, вырвал из тела противника свое «оружие» и в исступлении принялся молотить им по крупной голове извивающейся твари до тех пор, пока последняя не засучила в агонии огромными задними лапами.

Тяжело дыша, Решетов с сомнением осмотрел издыхающую тварь, пару раз для уверенности пнул ее ногой и, не сочтя вурдалака опасным, осторожно подошел ко второму противнику. Лесное чудовище, обхватив отвратительными передними лапами короткую шею, словно пытаясь на грани смерти вытащить злополучный нож, замертво лежало на сырой траве. Сергей усмехнулся – что ни говори, удачный бросок! По всей видимости, нож мгновенно лишил жертву жизни, не произойди этого – Решетов оказался бы в весьма плачевном положении: один против двоих таких противников! Все еще опасаясь, Сергей осторожно выдернул нож из тела лесной обезьяны, по телу которой пробежала судорога. Из раны хлынул поток темной, почти черной крови. Седой с отвращением сплюнул на поверженную тварь и в очередной раз взглянул в затянутые серой пеленой небеса: «Да что ж такое творится вокруг!!!» Его полный отчаянья немой вопрос, обращенный к богам этого гиблого мира, так и остался без ответа – лишь ненавистный мелкий дождь, словно издеваясь, усилился, утяжелившимися каплями обрушившись на обреченного бойца.

Следующие пару часов Решетов в буквальном смысле «сражался» с каменистой почвой, пытаясь выкопать последнее пристанище для тела Коваля. Проклятые валуны, накладываясь друг на друга, казалось, «нашпиговали» местный земляной покров. Наконец, когда неглубокая яма смогла претендовать на звание могилы, Седой с облегчением вздохнул, набросал на дно пушистых веток с фиолетовым отливом и, осторожно уложив на них труп Ковальчука, наспех завалил тело землей вперемешку с камнями. С минуту подумав, он увенчал небольшой холмик толстым сучком, расщепленным тем самым обломком винта, который послужил ему в качестве лопаты, – получилось некое подобие креста. Ну, теперь можно подумать и о себе… Решетов присел возле свежей могилы и уставился на своеобразное надгробие…

В голове была абсолютная пустота. Безмолвие окружающего леса, казалось, только подчеркивало ту безысходность, что окутала разум ошеломленного произошедшими событиями человека… Нереальность окружающего пейзажа; жуткие мертвые твари, валявшиеся неподалеку; сырость и холод, пробравшиеся, казалось, до самого сердца и обхватившие его своими склизкими лапами; само отсутствие хотя бы догадок о том, где же он все-таки находится, – все это сводило с ума и парализовывало способность объективно взглянуть на сложившуюся ситуацию. Седой в очередной раз тяжело вздохнул и вновь с опаской огляделся вокруг. Затем, обхватив руками голову, он прикрыл веки и до боли сжал челюсти…

Внезапно давно уже пустой желудок напомнил своему хозяину о том, что неплохо было бы что-нибудь съесть, настолько громко, что Сергей невольно вздрогнул, выведенный этим звуком из навалившейся апатии. Вздрогнул и… неожиданно для самого себя грустно улыбнулся.

– Что делать, что делать?! – передразнил он самого себя. – Выжить в очередной раз – вот что делать!!!

Седой осмотрелся и, выбрав дерево, превосходящее своей высотой остальные, устремился к нему – произвести, так сказать, рекогносцировку. Забравшись наверх, насколько это позволяли тонкие гибкие ветви, Сергей внимательным взором окинул окружающие его окрестности: куда ни глянь – повсюду простирались дебри сказочной тайги, словно проплешинами усеянные пятнами невысоких скал, выступающих из густой растительности. Похоже, выбор невелик… Хотя… Вон там, за дальней сопкой, угадывается какая-то брешь в лесном массиве, накрывшем незнакомую местность, словно одеяло. Ну что ж, за неимением альтернативы, отправимся в этом направлении. Решетов усмехнулся – хоть какая-то цель. Он спустился на землю, подобрал автомат и неторопливо, тщательно прочесывая настороженным взглядом окрестности на предмет обнаружения нежданных гостей, двинулся в путь.

Мягко ступая по лесному ковру из мха и сырой травы, бдительно контролируя все происходящее вокруг, Сергей двигался вперед к намеченной им цели, расположенной где-то там, далеко-далеко от места крушения вертолета. Попутно он фиксировал все незначительные, но весьма неоднозначные детали окружающего пейзажа, каждая из которых в очередной раз доказывала ему пугающую своей безысходностью истину: он – чужой в этом неведомом мире. Или мир – чужой… Вот – россыпь лесных ягод, украшающих мох невысокого пригорка… Ягоды крупные, бледно-розового цвета, с гладкой глянцевой поверхностью, продолговатой формы… Вот – семейство грибов, венчающее поверхность старого пня и выглядящее еще более необычно: синие с перламутровым оттенком, своим видом напоминающие кобру с раздутым капюшоном… Необычное даже для этого дикого пейзажа растение, крупным ярким пятном выделяющееся на фоне фиолетово-зеленой растительности. На толстом кислотно-желтом стебле вызывающе распустил поистине гигантские лепестки ярко-оранжевый бутон…

Заинтригованный, Решетов приблизился к цветку-исполину, с каким-то детским любопытством разглядывая это необычное растение. Он осторожно провел пальцами по толстому, на ощупь – ороговевшему краю одного из лепестков… Казалось, словно в ответ на это прикосновение, массивная чаша цветка склонилась к пришельцу, удостоившему ее вниманием, – длинные ворсистые тычинки ласково погладили небритую щеку незнакомца… Сергей невольно отшатнулся, почувствовав неприятный кисловатый запах, и внезапно… испытал необъяснимое чувство эйфории, охватывающей все его существо… Мир окрасился в радужные тона, исчезли все тревоги и страх перед необъяснимым. Разум Решетова погрузился в пучину ликования и невыразимой неги, обволакивающей его одурманенный мозг и налившиеся свинцом мышцы… Очарованный, не владея собой, он уже хотел зарыться лицом в эти манящие лепестки… как почувствовал, что кто-то осторожно, но настойчиво схватил его за лодыжки… Сергей опустил рассеянный взгляд вниз и похолодел… У его ног, перевившись, словно клубок змей, с тихим шелестом копошилась мощная корневая система огромного цветка. Внезапно она, сбросив с себя почву и мох, в мгновение ока оторвала его ступни от земли и приподняла в воздух на добрые метр-полтора!!! Волна адреналина ударила в затуманенное сознание наивной жертвы, но толстые черные корни чудовищного растения плотно обвили его ноги, торс и уже подбирались к лицу, лихорадочно пытаясь добраться мохнатыми кончиками до глаз…

Сергей взвыл, как пойманное в капкан животное, и неистово забился в смертельных объятиях растения-убийцы. Будто почувствовав угрозу, страшный цветок усилил хватку корней и, словно огромный паук, поволок свою добычу в сторону большой норы, открывшейся под сорванным корнями мхом. Все происходящее казалось до такой степени нереальным, что Решетов не успел даже толком испугаться, и это его спасло. Инстинкты возобладали над приступом животной паники, так и не дав ей парализовать организм. Неимоверным усилием Седому удалось высвободить правую руку, и он не замедлил этим воспользоваться – мгновенно нож оказался в сильной ладони, которая с отрешенной холодной яростью принялась полосовать толстые канаты, обхватившие тело. Растительный монстр издал леденящий душу скрежет, исходящий откуда-то из глубин чаши цветка, и попытался своими жесткими лепестками обхватить голову человека. И это ему почти удалось, но… очередной выпад сверкающего лезвия пришелся на основание огромного бутона… На грудь и лицо Седого брызнула мощная струя вязкой и зловонной жидкости, хлынувшей из смертельной раны. Монстр забился в конвульсиях… В предсмертной агонии стальные оковы сжались еще сильней, пытаясь разорвать тело обидчика, мотая его из стороны в сторону. Амплитуда движений все увеличивалась и ускорялась, словно корни пытались размозжить свою жертву о землю. Наконец неистовое бешенство цветка стало ослабевать, а через несколько секунд и вовсе сошло на нет. Сергей сбросил с себя остатки смертельных пут и с облегчением выпустил воздух из легких. Совершенно неожиданно трепещущие корневые отростки собрались в один пучок и совокупной мощью ударили Решетова в область солнечного сплетения! Свет в глазах Сергея померк, а сознание пронзила убийственная мысль: «Это – конец!!!» Навалившийся мрак разорвала короткая пронзительная вспышка, затопившая разум и отправившая Седого в небытие…

Очнулся он от легкого прикосновения – что-то настойчиво щекотало ему нос, щеки и подбородок, словно пытаясь вытянуть из объятий тяжелого забытья. Сергей едва смог приподнять отяжелевшие веки и… замер, объятый ужасом, омерзением и… еще черт знает чем… Прямо над ним, легко касаясь его длинными рыжеватыми усами, склонилась крупная звериная морда, настороженно обнюхивающая неподвижного человека. Как будто обрадовавшись нежданной добыче, существо удовлетворенно ощерилось, открыв широкую пасть, усыпанную, словно у акулы, несколькими рядами крупных и острых желтоватых зубов. С десен существа стекали струйки мутной, вязкой слюны, капавшие на грудь Сергею. Судорога отвращения прокатилась по всему телу Решетова… Тварь, почуяв неладное, замерла… Медленно, словно в кошмарном сне, голова чудовища повернулась… Взгляд человека встретился с ненавистью и агрессией, сочащимися из глаз омерзительного противника… Уверенный в безоговорочной победе, зверь не отпрянул от тела жертвы, внезапно вернувшейся к жизни. Адский пес угрожающе оскалился и, с каким-то необъяснимым вызовом взглянув Решетову прямо в глаза, поставил тяжелую лапу на грудь добычи. «Даже не пытайся!» – отчетливо читалось во взоре ужасающего существа.

Полностью отдавая себе отчет в том, что жить ему осталось не более нескольких секунд, Сергей тем не менее сумел внутренне сконцентрироваться и судорожно шевельнул пальцами рук в надежде зацепить ими хоть что-то, что помогло бы ему в этой роковой ситуации… Вот и говори после этого, что чудес не бывает: лихорадочно шарящие пальцы наткнулись на гладкую поверхность рукояти ножа! Невероятно, но пес, казалось, разглядел вспыхнувшее в глазах человека воодушевление и предупреждающе зарычал, брызжа зловонной слюной. Но было поздно… Для пса… Злорадно подмигнув твари, Сергей всадил в ее брюхо длинное холодное лезвие и, не вынимая его оттуда, принялся полосовать животное изнутри. Локтем другой руки Седой инстинктивно прикрыл лицо и горло. Сделал он это не зря – стальные челюсти зверя мгновенно сомкнулись на рукаве плотной трофейной куртки, словно тысячью лезвий обрушившись на камуфлированную ткань. Рычание пса постепенно перешло в жалобное поскуливание. Но рука человека продолжала ожесточенно орудовать ножом до тех пор, пока пелена смерти не сковала застывшие глаза зверя. Но и после этого Решетов не успокоился – опрокинув тяжелую мохнатую тушу навзничь, он, матерясь, перерезал ей горло от уха до уха, практически отделив мощную голову от туловища. В этой резне выходила вся его ненависть к миру, в который его так неожиданно забросили. И в этом аду ему теперь придется существовать?!