Текст книги "Стальная дуга"

Глава 6

Чихнув напоследок и выбросив облачко сизого дыма из патрубков двигателя, штурмовик застыл на стоянке. Открылся фонарь, на плоскость вылез квадратный из-за мехового комбинезона пилот, помог выбраться бортстрелку, затем лётчик нырнул вниз, в кабину. Повозившись немного, выудил на свет божий здоровенного чёрного кота, прижал к груди, взъерошил шерсть на голове меховой варежкой.

– Говорили тебе, немчура чёртова – не фига тебе в воздухе делать, если самолётов боишься. Замёрз, наверное, разбойник?

Стрелок улыбнулся при виде этой картины. Впрочем, командира в полку уважали, и его любовь к коту считали за чудачество, позволительное такому асу, как подполковник Столяров. Чёрный кот по кличке Гитлер, подобранный Владимиром в степях под Сальском, прижился у нового хозяина. Одна только слабость была у животного – боялся он самолётов. При звуке работающего авиадвигателя котяра прижимал уши к спине, выгибал спину горбом и начинал орать дурным голосом. Видно, попадало животное под бомбёжку… Тем не менее Владимир был поражён до глубины души, когда во время одного из вылетов Гитлер спрятался в кабине пилота и вылез наружу только после приземления самолёта. Где кот умудрился схорониться – не понимал никто. Ведь вроде всё на виду. Но тем не менее животное объявляло о своём присутствии только тогда, когда самолёт заходил на посадку, цепляясь когтями за меховой унт лётчика и требуя посадить его на колени…

– Как слетали, товарищ командир?

– Нормально. Потерь, как видишь, нет. Но дырок в плоскостях привезли немеряно. Придётся механикам попотеть.

– Такова уж их служба…

Майор Камерер окинул взглядом залитый маслом капот самолёта.

– Опять?

– Да. Давит движок, всё наружу гонит. Хорошо, что Костя спринцовку с бензином приделал. Разок плеснёшь – вроде видно. Но это не дело. Надо что-то делать. Новые ещё не поступили?

– Да нет… Всё обещают.

Столяров со злостью сплюнул на прикатанный снег.

– Сволочи! По другому и не назовёшь! Окопались в тылу, дармоеды, а у полка скоро ресурс закончится. Короче, замполит, пиши своим орлам из политотдела, что через неделю полк боевую задачу выполнить не сможет, в связи с массовым выходом моторов из строя.

– А ты думаешь, я не писал?!

– Писал-писал, я знаю. И я писал. И особист[3]3
  Представитель Особого отдела.


[Закрыть] писал. И зампотех[4]4
  Заместитель командира части по техническим вопросам.


[Закрыть] писал. А толку – нет…

– Ну, мы почитай, в тылу находимся. Вот и думают, что обойдёмся. А всё идёт на фронт…

Командир полка вспыхнул, словно подожжённый бензин:

– В тылу?! Как Паулюса долбить – мы! Штурмовать шестую и аэродромы – мы! Транспортники сбивать вместо истребителей – тоже мы! А горючее, боеприпасы – по остаточному принципу. Здорово! Короче, Андрей, моё терпение лопнуло. Либо нам новые моторы – либо через неделю – ни одного самолёта в воздух я не подниму, так и доложи. Понятно вам, товарищ майор?!

Когда Владимир переходил на официальный тон, ничего хорошего это не предвещало, и замполит полка майор Андре Камерер это очень хорошо знал. Поэтому вскинул руку к виску, отдавая честь и выдохнул:

– Так точно, товарищ подполковник! Разрешите идти выполнять?

– Ладно, остынь. Позже напишешь. Да и я позвоню кое-куда. Может, помогут…

В штабной землянке было жарко натоплено. Кот сразу устроился возле буржуйки и довольно замурлыкал, наслаждаясь сухим теплом, идущим от раскалённых докрасна стенок печки. Владимир уселся за стол и склонился над картой, делая пометки. Он не потерял головы от шквального огня немецких зениток, а грамотно увёл полк в сторону, выполняя противозенитный манёвр, а затем накрыл расчёты залпом РСов, подавив немецкую противовоздушную оборону и дав возможность идущим выше бомбардировщикам без помех высыпать на головы окружённым фрицам свой смертоносный груз. Но его насторожило другое – какие-то непонятные сооружения в тылу аэродрома. Интересно, что бы это могло быть? И бомберы их не накрыли… далековато. Но что же там такое есть?

Владимир отхлебнул принесённый ординарцем горячий чай и сморщился. Запасы кофе давно кончились, и где разжиться ещё – не имел ни малейшего представления… И где его боевые друзья, которых обещал найти Незнакомый? Где Гертруда? Столяров писал в свою старую часть, но ответа так и не получил…

Вздохнув, снова склонился над картой. Обстановка на фронте складывалась неплохо, насколько он видел. Плотное кольцо окружения блокировало шестую немецкую армию наглухо. Танковый удар немцев на прорыв не удался, а воздушный мост снабжения, организованный Герингом, находился на последнем издыхании. Сотни зенитных орудий сплошной стеной были выставлены в степи, а то, что не удавалось ПВО, доделывали советские лётчики. К уничтожению транспортных Ю-52 привлекались даже штурмовики Ил-2. В частности, полк Столярова уже вторую неделю использовался именно для этих дел, и некоторые ребята завалили не по одной неуклюжей трёхмоторной машине врага. Владимир написал представления уже на четверых, но ответа из штаба дивизии ещё не получил…

Отложил карту в сторону, придвинул к себе бумаги. Так… Наряды на топливо, на бензин, новое расписание караульных постов… Ежедневная рутина… Строевая записка…[5]5
  Сведения о наличии личного состава подразделения.


[Закрыть] Некомплект пилотов, некомплект техников, вооруженцев, некомплект… Да всего некомплект! И воюй неизвестно чем и неизвестно с кем! Личного состава – сорок процентов! Десять троллей на чёртовой мельнице!!! Впрочем… Всем сейчас тяжело… Страна голодает, отдаёт последнее фронту. Лишь бы уничтожить гадов, прогнать их с родной земли… Люди в тылу с себя последнюю рубашку снимают, с голоду пухнут, по двадцать часов у станков стоят, и кто! Бабы да пацаны-малолетки… Мужики все воюют…

– Товарищ командир! Товарищ подполковник!

– А?

Он очнулся от раздумий и перевёл взгляд на вошедшего ординарца.

– Чего тебе, Петров?

– Вас – к телефону! Из штаба дивизии!

– Иду!

Владимир торопливо поднялся и вышел в соседнее помещение землянки, где располагался связист. Взял протянутую трубку и услышал знакомый бас комдива:

– Где бродишь, Пятый? Короче, слушай: завтра возьмёшь два грузовика и поедешь на дивизионные склады. Получишь четыре сердца для твоих пташек. На обратном пути заскочишь в Селиваново. Заберёшь двадцать штук, и не больше! Другим тоже надо. Вопросы?

– Никак нет, товарищ Первый!

– Будь, Пятый!..

Подполковник положил трубку на рычаги и облегчённо вздохнул – немудрёный шифр, а всё ж-таки! Четыре сердца – это новые моторы. В Селиваново – запасной авиаполк. Двадцать штук – столько лётчиков он получит! Уже легче!

– Камерера ко мне.

– Есть!..

Они вместе с замполитом медленно шли вдоль выстроившейся шеренги лётчиков. Запасники смотрели на них кто с надеждой, кто с отчаянием, кто – с любопытством. Молодые и не очень. Разные. Понюхавшие пороху на разных фронтах и необстрелянные «птенчики». Внезапно Владимир словно споткнулся – перед ним вытянулся по стойке «смирно» до боли знакомый…

– Сашка!!!

– Командир!

Полетела ко всем чертям субординация, Столяров и Лискович[6]6
  См.: книги «Огненное лето» и «Багровый дождь» // Военные приключения. М.: «Вече», 2011.


[Закрыть] тискали друг друга в объятиях на глазах у всех.

– Выжил, чертушка! У, тролль летающий! Всё! Замполит, этого парня беру без вопросов! Знакомься, кстати! Это мой ведомый! Мы с ним вместе из Севастополя выходили! – обернулся он к Андре Камереру.

– А Олег где? Здесь?

Александр посуровел и потащил ушанку с головы.

– Сгорел Олег. Под Таганрогом сгорел… Видел…

Владимир тоже снял головной убор и склонил голову.

– Пусть земля ему пухом будет…

Они ехали в тёплой кабине первого «студебеккера» и не могли наговориться. Вспоминали то, что было, рассказывали, что произошло потом, когда расстались в Новороссийске…

Сашке досталось крепко. Воевал на Кавказе. Там авиации не так много было. Потерял шесть машин. Дважды прыгал с парашютом. Получил осколок от зенитки и долго лежал в госпитале. Звания и награды обходили старшего лейтенанта стороной. Потом пришёл персональный вызов из штаба фронта, и его посадили в самолёт и отправили сюда, в ЗАП. Так и не понял, почему, пока не встретился с Владимиром…

– Из машин, строиться!

Новенькие горохом посыпались из кузовов, выстраиваясь в шеренгу под любопытными взглядами ветеранов полка. Начальник строевой части быстро распределил новичков по вакантным должностям и их увели в столовую. Столяров вместе с Лисковичем подошли к застывшим в снежных капонирах самолётам:

– Вот твоя птичка. Не новая, конечно, но летает неплохо. А рядом – моя. Стрелка тебе дам отличного.

– А РСы дополнительные, товарищ подполковник?

Они оба рассмеялись. Вспомнили, как Сашка в сорок первом себе целую кучу 82-миллиметровых снарядов навешал под плоскостями, а потом ругался, что не самолёт, а паровоз получился…

– Дам. Подойдёшь к оружейникам, скажешь, я разрешил.

– Есть! Спасибо тебе, командир… Мне посчитаться есть за кого… И за Олега. И за семью… Сожгли их немцы…

– Как… Сожгли?!

– Вот так и сожгли, командир… Окружили деревню утром, пока все ещё спали. Согнали в амбар… Облили керосином и подожгли… А кто выскакивал из огня – назад закидывали. Простреливали ноги, и назад… Каратели… Всех. И матушку с отцом, и сестрёнку… Я в госпитале был, когда узнал… Сосед мой выжил, не дострелили его сразу. Отлежался и в лес ушёл, партизанить. Там ранили, ну и на Большую землю самолётом. Встретились в госпитале. Он-то всё и рассказал… А соседу моему – шестнадцать лет…[7]7
  Только в Белоруссии фашисты сожгли живьём жителей 186 деревень.


[Закрыть] Так вот, командир…

Глава 7

– По вагонам!

Строй рассыпался и все бросились занимать места в теплушках. Батальон майор Столярова так и не вернулся в свой полк. Его срочно перебрасывали дальше на юг. Советские войска готовились освободить Харьков, крупный промышленный и политический центр Украины…

Вагон стучал колёсами на разболтанных стыках рельсов. Снаружи было холодно, но в теплушке грела буржуйка. Дневальный по вагону неустанно подкидывал в топку напиленные на полустанках дрова, грел кипяток. Бойцы в основном отсыпались. Кое-кто писал домой письма, другие – просто задумчиво смотрели на пляшущие языки пламени. Редко, когда на войне выдаются такие минуты безмятежного покоя…

Александр в который раз извлёк из офицерской сумки фотографию Бригитты и молча положил перед собой. В далёком уже сорок первом, попав в первый раз в окружение, он убил двух немцев. Её – взял в плен. И отпустил, оставив на память фотографию и адрес. Оставил, чтобы, когда Красная Армия раздавит фашистскую гадину, возьмёт Берлин, наведаться к ней в гости. Спросить, что же она забыла в его мирной стране, зачем они пришли к нам убивать, насиловать, грабить? Жечь мирные города и сёла? Что двигало ими? Он выучил уже наизусть: Фридрихштрассе, дом 72/76, город Эберсвальде, обер-гефрайтер Бригитта Вайс. Высокая, всего лишь чуть ниже его, может, сантиметров на пять. Натуральная блондинка, голубые глаза, точёные черты лица и небольшая, едва заметная родинка над правой бровью…

Майор прикрыл глаза и незаметно для себя задремал. И ему снилось что-то непонятное: незнакомый город с мощёными улицами. Дома с острыми черепичными крышами. Все белые, почему-то с чёрными диагональными полосами. Распахнутые на верхних этажах окошки, обвитые плющом рамы. Он идёт по улице в новенькой форме, на груди – множество орденов и медалей, некоторые из них совсем незнакомые, и ведёт под руку девушку, чьё лицо скрыто вуалью. Она держит его под руку, и видна только узкая кисть с обручальным кольцом, надетым на палец. А жители выглядывают из окошек и приветливо улыбаются и что-то кричат, размахивая белыми платками. Александр поворачивается к девушке, он знает, что на самом деле это его молодая жена, осторожно поднимает тонкую кисею вуали и…

– Товарищ майор! Товарищ майор! Станция! Просыпайтесь!

– А? Чего?..

– Прибываем, товарищ майор. Вы просили предупредить.

– Понятно… Спасибо.

Потянулся, пригладил ладонью взъерошенные со сна волосы. Чёрт! А где карточка?! Александр перерыл всё, но фотографии не было… Кто-то взял? Но зачем? Как жалко-то… Недовольный, майор нахлобучил поглубже шапку, набросил на плечи новенький полушубок, осторожно прошёл к выходу. Вскоре состав замедлил ход, залязгали буфера сцепки, наконец остановился. Проскрежетали ролики отодвигаемой двери – Столяров высунулся на морозный воздух и спросил у пробегающего мимо чумазого смазчика:

– Сколько стоять будем, не знаешь?

– Воду будем брать, товарищ командир. Так что минут, наверное, двадцать.

– Хорошо…

Александр спрыгнул на грязный снег, осмотрелся. Из темноты возникли двое:

– Вы старший вагона?

– Так точно.

– Получите и раздайте бойцам.

Недоумевая, майор взял в руки тонкую стопку отпечатанных на диптографе[8]8
  Предшественник гектографов, ризографов, ксероксов. Множительный спиртовой аппарат.


[Закрыть] брошюр, а парочка проследовала дальше. Наверное, опять что-нибудь политическое… Ладно, полистаем на досуге…

На обложке красовался неизвестный ему танк с до боли знакомыми опознавательными знаками. Название гласило: «Немецкий тяжёлый танк T-VI Тигр». Майор торопливо перелистнул страницу и ошарашенно всмотрелся в технические характеристики: пушка – 88 мм, броня – 100 мм, двигатель – 700 лошадей. Дальность прямого выстрела – 2000 метров. Ничего себе! Скорость – сорок километров в час!.. Далее шли технические особенности, уязвимые места, многое другое. Серьёзный противник. Даже очень! Что КВ, что Т-34 – для него не соперники. А что уж говорить про их «Черчилли» или другие ленд-лизовские чудеса! Вроде «братской могилы на пятерых»![9]9
  Американский танк «генерал Ли».


[Закрыть] Или прочих английских каракатиц? Он вспомнил американский танк, проходивший сравнительные испытания в Абердине вместе с нашими машинами. Да… тяжело придётся нам, если такой зверюга попадётся… Внушает… Почтение… Да и со старыми машинами немцы поработали неплохо – одни только длинноствольные «тройки», а тем более «четвёрки» чего стоят! Сам на такой воевал, так что – сравнить можно…

Александр оставил одну книжечку себе, затем подозвал дневального:

– Раздай всем экипажам, наводчикам и командирам. Изучить как «Отче Наш», это приказ.

– Есть, товарищ майор!..

Столяров полез под подушку, чтобы убрать брошюру, и замер – рука нащупала тонкий картонный квадрат. Фотографию вернули…

– Из вагонов! Всем из вагонов! Начать разгрузку!

Танкисты торопливо заводили двигатели, убирали из-под гусениц чурбаки клиньев. Воздух наполнился рокотом мощных «лейландов». Одна, две, три машины аккуратно перебирая гусеницами соскользнули с платформ на бревенчатый пандус, четвёртая машина, пятая… Есть. Все. Четырнадцать оставшихся в батальоне танков выстроились в колонну.

– Товарищ полковник, батальон разгрузку закончил.

– Хорошо, майор. Слушай боевую задачу – сейчас возьмёшь с собой проводника и на склады. Дополучишь топливо, огнеприпасы. Затем – выдвигаешься к этой точке, – палец упёрся в отметку на карте, – там стоит шестой кавалерийский. Будешь их поддерживать. Вопросы?

– Никак нет.

– Отлично. Двигай, майор. Времени мало…

Вздыбившись на бруствере, танк всей своей массой рухнул на дот, вдавив бревенчатую крышу внутрь. Никто из гарнизона не успел выскочить наружу. С воем пролетела мимо болванка бронебойной «колотушки». Тут же третий «Черчилль» выдохнул из всех отверстий клубы дыма и снопы огня – германские пехотинцы сумели в суматохе боя незаметно установить на борту магнитную мину. Распахнулся бортовой люк, оттуда вывалился на снег танкист в горящем комбинезоне, и тут же затих, прошитый очередью из автомата. Но его убийца не успел порадоваться победе – через мгновение череп немца лопнул от удара отточенной до бритвенной остроты кавалерийской шашки. Конники устроили настоящее пиршество смерти, собиравшей невиданный доселе урожай арийских жизней. Сверкали на солнце клинки, обагрялся алым снег. Летели в разные стороны отсечённые конечности. Внезапно из-за уже близких домов окраин Белгорода появились уродливые силуэты.

– Командир! Танки!

– Вижу! Бронебойным! Радист! Передать всем – отразить танковую атаку противника!

– Слушаюсь!

Ударил по ушам выстрел танковой пушки, но снаряд пролетел мимо цели. Враг успел увернуться.

– Поворотливый, сволочь… Сейчас, сейчас… Есть!

Огонёк трассера исчез в борту невиданной доселе машины врага, через мгновение распахнулся люк, из него выскочил кто-то из экипажа. Он прыгнул на решётку двигателя, но соскочить не успел – из всех щелей вырвалось пламя, и через мгновение в сплошной стене огня уже нельзя было разглядеть человеческий силуэт…

Гулкий удар по массивной лобовой броне. Фиолетово-белая вспышка рикошета бьёт по глазам. Майор на мгновение отшатнулся от перископа, затем вновь приник к окуляру. Враг проигрывал. Его тонкоствольные орудия не могли пробить броню наших танков. Да и конники, подавшиеся было назад, воспрянули духом и уже, обойдя поле танковой дуэли с фланга, исчезали на городских улицах.

– Десятка! Не возись! Сейчас тебе пятый поможет! Возьми чуть правее, он у тебя сзади… Так. Есть! Молодцы, ребята!

Танк под номером «10» послушно взял в сторону, и вывернувшийся из-за него «пятый» удачно нанизал на бронебойный снаряд вражескую машину, почти мгновенно охваченную огнём.

Полный газ! Нехотя тяжёлая машина поползла к городу, следом устремились остальные танки батальона…

Улицы города были затянуты дымом от пылающих автомашин, бронетранспортёров и прочей вражеской и советской техники. Наших тоже полегло немало. Майор всматривался в перископ, но почти ничего не видел.

– Олег! Остановись на ближайшем перекрёстке!

– Есть, командир!

Через несколько минут танк замер. Александр осторожно откинул люк и осмотрелся – немного поодаль виднелось разбитое немецкое орудие с холмиками трупов возле снарядных ящиков. Где-то слышалась торопливая стрельба. Из-за углового дома вывалился пехотинец:

– Товарищи танкисты! Выручайте! Гансы в подвале засели с пулемётами, не можем выкурить!

– Куда?

– Да тут недалеко! Метров триста! На соседней улочке! Там!

Запыхавшийся боец махнул рукой, показывая направление…

Немцы действительно отбивались просто осатанело. Станковые МГ секли сплошным ливнем пуль вдоль улицы, не давая нашим бойцам поднять головы.

– Осколочным!

Ваня шевельнул маховики наводки, опуская ствол пушки. Точными выверенными движениями он буквально по микрону наводил орудие. Столяров не выдержал:

– Быстрее, чего ты возишься?!

– Не шуми, командир! Глянь лучше, кто в окошке торчит!

Майор повернул перископ и ахнул про себя – двумя этажами выше в разбитое окно выглядывал ребёнок.

– Аккуратно, Ваня! Аккуратно!

– Стараюсь…

Ахнул выстрел, и клубы цементной пыли вырвались из окошек подвала, мгновенно окрасив серым снег, лежащий снаружи. На мгновение пулемёты замолкли, и этого времени хватило, чтобы несколько пехотинцев успели подскочить к амбразурам и швырнуть туда гранаты. Посыпались вниз остатки стёкол, сверкая на солнце, из подвала повалил густой чёрный дым.

– Есть! Прикрыли! Куда дальше?

– Давай вперёд, Олег! Татьяна! Что в эфире?

– Тишина, командир!

– Ладно…

Город пылал, отбрасывая багровые отсветы на лица штурмующих советских воинов. Пробив несколько сквозных коридоров, теперь они постепенно, словно луковицу, очищали от немцев и венгров городские кварталы. Всю ночь шли непрестанные бои, мелькали в воздухе огненные полосы трассеров, то и дело ночная тьма разрывалась вспышками разрывов снарядов.

Столяров за эту ночь потерял ещё четыре машины. Из пятнадцати «Черчиллей», с которыми он начинал под Сталинградом, осталось только шесть. Уже девять машин застыли на полях прошедших боёв. Из сорока пяти членов экипажа тридцати семи семьям отправлены похоронки, шестеро попали в госпиталь, и только двое остались сравнительно невредимыми, отделавшись контузиями разной степени…

К полудню Белгород был полностью очищен от немцев. Танкисты батальона по привычке расположились на площади, поставив оставшиеся танки полукругом и сгрудившись возле полевой кухни пехотинцев. Откуда средних лет старшина, ловко орудуя половником, оделял гороховой кашей всех желающих. Получил свою порцию и майор. Удобно усевшись в неизвестно кем принесённое кресло-качалку, он орудовал ложкой в котелке, грея ноги возле жарко пылающего костра. Мимо уж гнали пленных, стаскивали трофеи. К нему подошёл молодой лейтенант-артиллерист.

– Здравия желаю, товарищ майор! Всыпали немцам?

– На совесть дали.

Лейтенантик чуть потише спросил:

– Потери большие, товарищ майор?

– Видишь? Все, кто остался.

Тот молча кивнул.

– У меня от батареи тоже только два орудия уцелело… Ещё бы – пока вы город чистили, на нас эсэсовцы двинули. Контратаковали. «Дас Райх»…

– Что?!

– Угу-м. Но мы им дали жару! Восемь штук спалили начисто, а остальных попятнали тоже не слабо. А это вы, товарищ майор, венгров пожгли?

– Каких венгров?

– Ну, возле города стояли штук десять танков разбитых, и такой вот, как у вас…

– Тогда – мы. Просто я не понял, что это мадьяры были…

– А… Ой! Смотрите! Кого гонят-то!

И точно, всё больше людей на площади отрывались от своих занятий и смотрели на марширующую колонну. Внимание к себе она привлекла тем, что состояла из крикливо разодетых женщин явно нерусского вида.

– Кого гоните, славяне? – Прозвучал молодой задорный голос из толпы пехотинцев.

Усатый сержант басом ответил:

– Публичный дом гоним. Для господ офицеров. Так драпали, что даже шлюх своих забыли!..[10]10
  Действительно, немцы отступали в такой панике, что даже оставили передвижной публичный дом для офицеров вермахта. Дальнейшая судьба работниц заведения неизвестна.


[Закрыть]

Александр сплюнул на снег и закурил, но насладиться табаком ему не дали:

– Майор Столяров?

Перед ним возник капитан в новеньком белом полушубке.

– Так точно.

– Получите приказ и распишитесь в квитанции…

Едва тот ушёл, как майор вскрыл пакет и, прочитав его, выругался.

– Что такое, командир?

– Два часа на отдых, потом дозаправиться, добрать боезапас и дальше. На Харьков.

Хоть бы чуток отдохнуть дали, заразы! Ладно. Механикам-водителям – спать. Остальные – за работу: проверить машины, сдать гильзы. Сейчас подойдёт топливо и снаряды. Вопросы есть?

В ответ прозвучало уже привычное:

– Никак нет, товарищ майор…