Текст книги "Акценты. Книга о самом дорогом"

Сколько раз я прикладывался к Великорецкой иконе, смотрел на нее, и не понимал, не видел этой «бездны Божия милосердия», о которой святитель Афанасий (Сахаров) столь проникновенно сказал:

«Паче всего наше утешение – это бездна Божия милосердия. Поистине мало спасающихся своими делами, безгранично число спасаемых Божиим милосердием, Божиим человеколюбием. Спаситель близко. Он подле Вас. Он ни на минуту не оставляет Вас. Нам иногда кажется, что мы как бы оставлены Им. Но это только нам, немощным, так кажется. Он с нами всегда. У Господа двери милосердия всегда отверсты. И стоит нам хотя бы слегка толкнуть их, они сами отверзутся».

Поэтому сегодня, размышляя о Великорецком ходе, я все чаще думаю о том, что его подлинный Смысл состоит в том, чтобы путь в Великорецкое стал путем ко Христу. Чтобы в дни паломничества, вглядываясь в образ святителя Николая, свою душу и лица товарищей, ты узнал Христа и захотел быть с Ним и Его Церковью.

Тогда становится важно не то, сколько раз ты ходил в крестный ход и сколько километров прошел, а как ты их прошел? Был ли это путь христианина, исполненный любви к Богу и ближнему, или же его наполняли какие-то другие смыслы? В противном случае, этим смыслам не будет числа, о чем протопресвитер Александр Шмеман сказал:

«Там, где церковная и приходская жизнь не основана, прежде всего, на Господе Иисусе Христе, и это значит – на живом общении и единстве с Ним и в Нем в Таинстве Церкви – Евхаристии… там уже не Христос, а что угодно другое – национализм, политика, материальный успех, коллективная гордыня и т. д. – рано или поздно начинает определять собой и одновременно разлагать церковную жизнь».

В этих словах важное предупреждение всем нам, наследникам Великорецкой традиции. Прежде всего, духовенству, которое в течение долгого времени было лишено возможности участвовать в паломничестве, но сейчас уже имеет знания и опыт, позволяющие его осмыслить.

Убежден, что время для этого разговора пришло. Возможно, одним из его итогов должно стать понимание Великорецкой святыни, как бесценного Дара, в котором через святителя Николая Христос являет Себя и которым привлекает нас к Себе.

Это единство осуществляется, прежде всего, в Божественной литургии на месте явления чудотворного образа, во время которой паломники и гости праздника стремятся исповедоваться и причаститься Святых Христовых Тайн. Путем к ней и является Великорецкий крестный ход, во время которого паломники возлагают на себя сугубый труд поста и молитвы, чтобы их соединение с Христом было наиболее решительным, осознанным и радостным.

Такое понимание Великорецкой традиции позволяет органично соединить две стороны этого Дара – «вятскость», которая связана с конкретной историей обретения и почитания чудотворной иконы, и «универсальность», благодаря которой региональное паломничество становится важным и интересным для всех христиан.

Хочется верить, что этого разговора ждет не только духовенство, но также тысячи паломников, которые сегодня вновь отправились крестным ходом на реку Великую.

Эти заметки были написаны в тот день, когда многотысячная колонна паломников снова вышла из города Кирова в Великорецкое, и сразу пришли сомнения, надо ли было об этом писать? Но тут зазвонил телефон и посыпались вопросы:

– Здравствуйте! Это пресса. Сколько человек в этом году участвует в крестном ходе?

– Много ли иностранных гостей?

– Паломники ушли в дождь. Хорошая ли это примета?

– Губернатор шел только до Макарья. Это зачтется?

– Говорят, среди паломников есть знаменитости. Не могли бы Вы их назвать?

– Сколько километров паломники пройдут в первый день? А во второй? Ого! А почему такая разница?

Нет! Определенно эти заметки надо было написать! А пойду ли я в Великорецкий ход снова? Если понимать его как Дар Божий, то как можно этот Дар не принять?

3 июня 2010 – 15 ноября 2023

О ГЛАВНОМ НА ВЕЛИКОРЕЦКОМ ПУТИ

Назвав так статью, легко заслужить упрек, что автор дерзает учить других. Поэтому уже в первых строках мне хочется заверить читателя, что желания учить и тем более навязывать свою точку зрения у меня нет. Есть желание поделиться радостью понимания того, без чего Великорецкий путь не будет крестным, с надеждой, что кому-то эти мысли покажутся близкими.

Но как выделить главное, если у каждого паломника свой путь, свой опыт и, как результат, свой смысл крестного хода?

За годы участия в нем мне довелось столкнуться с множеством таких смыслов. Когда несколько лет назад увидели свет мои «Пешешествия неофита», некоторые из этих смыслов стали названиями глав: «пойти и дойти», «преодолеть себя», «потрудиться, помолиться», «крестный ход как протест», «обет или обед?», «все идут, и я иду». И все же не оставляло ощущение, что все эти смыслы пишутся с маленькой буквы, а главный Смысл так и не открылся.

Почему? Возможно, потому что в них было слишком много человеческого, земного, ограниченного личным опытом. О них можно спорить до хрипоты, однако верное решение не придет. Как в детской игре, когда, поставив на чистом листе четыре точки, вы не сможете соединить их тремя линиями, пока не выйдите за границы воображаемого квадрата.

Поэтому, чтобы понять Смысл Великорецкого пути, необходимо выйти за границы личного опыта и попробовать увидеть его не в прямой перспективе – сквозь призму собственных переживаний и мыслей, а в обратной перспективе – из горнего мира. Как глядят на нас с икон святые, как читает нас Евангелие, как звучат в нас церковные песнопения. Образно говоря, надо увидеть крестный ход глазами Христа, и только этому Взгляду может открыться Главное, которое можно будет назвать Смыслом с большой буквы.

Однако возможно ли это? Пусть даже в самом отдаленном приближении.

К счастью, нам дано Евангелие, которое является не только жизнеописанием Спасителя, но также Его Благой вестью. О чем она? Что стало сердцевинным содержанием Его проповеди? К сожалению, сегодня на эти вопросы нелегко ответить не только неофиту, но даже опытному паломнику. Когда в твоем сознании евангельский текст раздерган на отдельные фразы и цитаты, трудно выделить какую-то одну, главную мысль, и, кажется, что Христос говорил обо всем.

Однако это не так. В действительности, как заметил прот. Александр Шмеман:

«Всякий, кто хоть раз в жизни прочел Евангелие или слышал о нем в церкви, знает, что проповедь Христа была, прежде всего, возвещением Царства Божия. „Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное“ (Мф. 4:17) – вот слова, с которыми Он обходил всю Палестину, проповедуя Евангелие Царства, то есть Благую весть о нем».

Возможно, иной читатель в этом месте решит закрыть книгу или пролистать несколько страниц. Понимаю, и все же прошу не торопиться. Поскольку, возможно, именно эти строки помогут ему иначе посмотреть на свои представления о вере и даже в какой-то степени переоценить свою жизнь. Поэтому поспешу добавить к словам отца Александра несколько примеров.

«Да приидет Царствие Твое!» – так Христос учил молиться Своих учеников (Мф. 6:10) и говорил, что именно Царства Божия им следует искать «прежде всего» (Мф. 6:33, Лк. 12:31—32). Почти все Его притчи об этом Царстве. Только в одной 13-й главе Евангелия от Матфея Христос открывает тайны Царства Небесного в шести образах, сравнивая его с сеятелем и добрым семенем, которое, упав на добрую землю, принесло большой плод; горчичным зерном, которое выросло и стало большим деревом; закваской, которая смогла поднять и заквасить все тесто; сокровищем и купцом, который ради драгоценной жемчужины, продал все, что имел; неводом, из которого все хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон.

Не только у Матфея, но у всех евангелистов главным в проповеди Христа будет образ Царства Небесного. Марк пишет о нем, как о семени, которое неприметным образом всходит и растет в земле (Мк. 4:26—28). Лука вспоминает слова Спасителя о том, что «нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время и в век будущий жизни вечной» (Лк. 18:29—30). Иоанн свидетельствует о том, что именно вопрос о Царстве встал в полный рост в день Суда, когда на вопрос Пилата «Ты Царь Иудейский?» Иисус ответил: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:33). Даже страдая на кресте, Христос продолжал возвещать Свое Царство.

Почему же сегодня, когда мы идем за Его крестом в Великорецкое и обратно, так мало думаем об этом? Не потому ли, что, как с горечью заметил отец Александр: «В религиозном сознании самих христиан Царство Божие, возвещенное Христом… давно уже не занимает то место, какое занимало оно в вере и опыте первых христианских поколений и, конечно, в вере Церкви».

Нет, конечно, христиане о нем не забыли и часто просят Бога: «Да приидет Царствие Твое!». Невозможно подсчитать, как часто звучат эти слова. Но, если спросить, что они означают, многие окажутся в затруднении, и это непонимание не просто досадно, но поистине трагично. Потому что именно проповедь приблизившегося Царства Небесного стала той Благой вестью, которую Христос принес в мир и за которую был распят.

В чем суть и новизна этой Вести? Конечно, не в том, что помимо земного также существует потусторонний, загробный мир. Об этом знали еще древние египтяне, написавшие «Книгу мертвых», и древние греки, придумавшие Аид. А также не в том, что загробная жизнь наступит после положения во гроб, отчего так и называется.

Потрясающая новизна Благой вести Христа состоит в том, что о земной жизни и жизни в Царстве Божием нельзя рассуждать исключительно в хронологической последовательности: будто сейчас, пока мы живы – только земная жизнь, и только потом, за гробом – Царство Небесное. Потому что Царство Божие уже приблизилось (Мф. 4:17), и Его Царь незримо пребывает посреди Своих учеников, сказав: «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20).

Эту радостную Весть сохранило православное богослужение. «Христос посреди нас!» – приветствуют друг друга священники во время литургии, и отвечают: «И есть, и будет!». Если же посреди нас Сам Царь, то где мы находимся, как не в Его Царстве?

Ожиданием этой реальности наполнена вся литургия – от первого возгласа благословляющего Царство Отца и Сына и Святаго Духа до молитвы, предваряющей Причащение: «Яко разбойник, исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

Когда-то именно это переживание испытали послы святого князя Владимира за богослужением в греческом храме, о чем сказали: «И не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах».

Послам великого князя было дано прикоснуться к реальности Царства Небесного в византийском храме. Однако оно не принадлежало ни Византии, ни средневековью. Пространство и время – категории, присущие нашему миру, а Царство Небесное «не от мiра сего» (Ин. 18:33). Поэтому не следует идеализировать конкретную эпоху или страну, в том числе царскую Россию. Потому что, как говорил Христос: «Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:20—21).

Царство Небесное не находится «где-то далеко или близко» и не начинается «когда-то потом», например, после смерти. Но уже сейчас оно приблизилось и действует в мире сем, как «праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17).

А это уже другое христианство и другая жизнь.

Возможно, кто-то скажет: «С литургией понятно. Но какое отношение все это имеет к крестному ходу?». Самое прямое! Поскольку уже много веков итогом Великорецкого пути является литургия, совершаемая на месте обретения чудотворной иконы. Первое упоминание о ней относится к 1624 году. Уже в те далекие времена эта литургия была центром торжеств и собирала множество паломников. С той разницей, что они приходили на Великую реку не одной колонной, а самостоятельно, небольшими группами, состоявшими из родственников и односельчан, проживавших в окрестностях села Великорецкого.

При этом у жителей Шестакова, Слободского, Котельнича и Орлова существовала другая традиция. Ежегодно они ходили на судах за чудотворной иконой в Хлынов и, привезя ее в свой город, торжественно праздновали память святителя Николая, совершая в приходском храме Божественную литургию.

Также и жители Хлынова не ходили на Великую реку «всем скопом», а лишь провожали чудотворный образ до слободы Филейки и там же спустя несколько дней торжественно его встречали и вносили в соборную церковь. И снова центром этого праздника была литургия.

Все изменилось, когда сто лет назад советское государство всей силой своего репрессивного аппарата обрушилось на Церковь, крестные ходы и паломничества. При этом главный удар был нанесен по Великорецким храмам, которые были закрыты и разорены, литургия в них перестала совершаться.

Какое-то время паломники небольшими группами продолжали приходить на чудотворное место. Не взирая на заслоны и запреты. Мимо расставленных на их пути милицейских кордонов. Вопреки всем страхам и угрозам. И не их вина, что за эти годы понимание Великорецкого паломничества, как пути к Божественной литургии, и понимание самой литургии, как пути в Царство Небесное, отошло на второй план или забылось совсем. Паломники советских лет выстояли и сохранили древнюю традицию. Осмыслить ее – задача нашего поколения.

Дерзаю предположить, что этот более глубокий Смысл Великорецкого пути открывается именно в свете Благой вести о приблизившемся Царстве Небесном, реальность которого являет литургия на берегу реки Великой. Когда в конце службы ты причащаешься Святых Христовых Таин, в сердце оживают «праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17). Царство Божие становится ближе, и ты не удивляешься тому, что берег реки стал храмом под открытым небом, и после водосвятия по руслу реки течет святая вода.

Поэтому единение людей, столь непохожих друг на друга, тоже тебя ее удивляет. Ведь они собрались здесь во имя Христа, и Он посреди них (Мф. 18:20), а где Царь, там и Его Царство, и уже никто не сможет от него отлучить (Рим. 8:35). Кроме тебя самого. Потому и сказано: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17). Ибо нельзя встретить его, не покаявшись, не переосмыслив жизни, не переменив своих мыслей, чувств и поступков. Неслучайно литургию предваряет исповедь, во время которой, вглядываясь в себя и вычищая уголки души от всего, что разлучает нас с Богом, мы открываем сердце Христу и Его Царству.

Есть люди, которым для этого достаточно в день торжеств приехать на Великую реку. Это инвалиды, жизнь которых и без того исполнена смирения, о которых Спаситель сказал: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5:3). А также маленькие дети, «ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк. 10:14).

Остальным же – здоровым и грешным – положен покаянный труд, поскольку «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12). Этим покаянным трудом является путь на Великую реку, на которую мы несем не только икону, хоругви и рюкзаки, но также свои «ребра», с каждым шагом все более отчетливо понимая, что именно в них живет Бог (1 Кор. 3:16), и в них начинается Его Царство.

Такой ход нельзя пройти без молитвы, любви к Богу и ближнему, чему учит нас святитель Николай. И если мы пойдем в него именно так, то непременно ощутим, как с каждым шагом внутри и вокруг нас все ярче будет сиять приблизившееся Царство Божие, в которое ведет Великорецкий путь.

Христос пришел в Царство Небесное через Крест и Голгофу. И мы сможем прийти в Его Царство только, если постараемся «сораспяться Христу» и уже здесь и сейчас будем стремиться жить как на Небе – новой жизнью, наполненной любовью к Богу и ближнему.

Возможно, именно в этом заключается главный Смысл Великорецкого пути, который не просто соединяет пункты «А» и «Б», но ведет в новый план бытия – Царство Небесное. И именно потому, что опыт этого многотрудного и радостного восхождения не умозрителен, а реален, Великорецкий путь хочется повторить снова и снова.

3 июня 2012

ОБЕТ БРАТОЛЮБИЯ

Очевидно, что объявление Великорецкого крестного хода Всероссийским стало не только большой радостью, но также вызовом, который способен или вывести его на новый уровень, или надломить и привести к кризису. В зависимости от того, сможем ли мы на этот вызов ответить. Как говорится, ничего личного, но такова логика развития всех явлений. Независимо от того, нравиться кому-то такая перспектива или нет.

Столь же очевидно, что одним из вопросов, который в свете этого вызова следует осмыслить, является обет, который дали хлыновцы при перенесении чудотворной иконы в их город. При этом известно, что жители других вятских городов и тем более паломники из других регионов России такого обета не давали. Означает ли это, что путь на Великую реку для них заказан, и, если они все же участвуют в паломничестве, то с какой целью? Какой в этом смысл?

Таких смыслов у каждого трудника целый рюкзак за плечами. Самый популярный из них – пережить невероятные эмоции, которых в паломничестве, в самом деле, хоть отбавляй. Однако нетрудно заметить, что достичь этого можно и другим способом. Например, сплавившись на байдарках по реке, посетив концерт любимого исполнителя или побывав на матче с участием любимой команды. Поскольку эти эмоции вызваны действием «гормонов счастья» – дофамина, эндорфина, серотонина и окситоцина. А раз так, то они являются не сверхъестественными, а естественными, не духовными, а душевными. Однако, скажи об этом паломникам, и они обидятся. Сильно, пресильно, как дети. И будут по своему правы. Ведь куда проще было бы сходить в караоке или спортзал, чем за теми же эмоциями целую неделю идти полями и лесами на Великую реку и обратно.

Да простят меня паломники, труд которых, действительно, велик и заслуживает глубокого уважения. Каждый раз, когда колонна входит в Великорецкое, и ты видишь их уставшие, но счастливые лица, твоя душа наполняется благодарностью к подвижникам, поистине заслужившим это название.

Равно как также реально и объективно их труд не может не быть связан с Великорецкой иконой, а также обетом, который положил начало этой великой традиции. А раз так, то как о нем не вспомнить? Как не задуматься над тем, что делают в крестном ходе люди, которые этого обета не давали? Да и в чем он состоял, если в течение четырех столетий хлыновцы на Великую реку не ходили, а «ездили», то есть плавали? Что они обещали и почему? Осталось ли их обещание в прошлом или все также актуально? Что может сказать об этом Великорецкая икона, с которой ты отправился в путь и, как его пройти, чтобы твой ход стал крестным?

Возможно, первое, с чего следует начать – это трезвое отношение к Великорецкому ходу, которое журналисты и паломники так любят называть самым древним, самым длинным, самым многодневным, самым трудным, самым известным. Хотя бы потому, что в том виде, как это происходит сегодня, паломники впервые пошли на Великую реку всего лишь тридцать лет назад. Поэтому утверждать, будто Великорецкому ходу более шести веков – это явно завышать планку и выдавать желаемое за действительное.

«Как же так? – удивится иной паломник. – Получается, что крестного хода не было?». Не совсем так. Во-первых, вплоть до 1778 года хлыновцы на место обретения чудотворной иконы не ходили, а «ездили», то есть плавали по рекам Вятке и Великой. При этом крестный ход все же был, но совершался исключительно по Хлынову, жители которого провожали святыню до села Филейки в пяти верстах к северу от города. Когда же спустя несколько дней икона возвращалась с Великой реки, там же на Филейке хлыновцы торжественно встречали святыню и, пройдя через весь город, вносили в Кафедральный собор.

Никакого другого крестного хода вятские летописцы не знают. Как и молчат о том, кем были «избранные люди», что сопровождали образ на чудотворное место. Можно лишь предположить, что это были священники и специально отобранные мужчины, крепкие и сильные. Однако сколько их было, и по какому маршруту они везли или несли чудотворный образ, вятские книжники ничего не сообщают. Словно это их не интересовало.

«Вот те раз! – воскликнет уже знакомый нам паломник. – Ведь самый смысл именно в этом! В хождении! Именно о нем все современные фильмы и фотографии, статьи и репортажи, переживания и восторги». Тем не менее факт остается фактом. Никто в те времена из Орлова или Шестаково в Хлынов не приезжал, в общую колонну не строился и этой колонной на Великую реку не шел. Каждый добирался до святого места своим путем, в удобном и посильном режиме, известными ему тропами и дорогами, навещая в пути родственников, останавливаясь на ночлег у родных и знакомых.

Поэтому применительно к тем временам более уместно говорить не о крестном ходе, а о паломничестве, возникшем вскоре после обретения чудотворной иконы. При этом точные даты этих событий историки вряд ли смогут назвать.