Текст книги "Императорский московский воспитательный дом. (1763–1813 – первые 50 лет в истории Научного центра здоровья детей РАМН)"

1.6. Органы управления и штат Дома

В Генеральном плане Императорского московского воспитательного дома, который регламентировал все стороны деятельности этого учреждения, была представлена схема управления Домом, имевшим свои органы управления и определённый штат (см. рис. 1).

Рис. 1. Органы управления и штат Воспитательного дома [20].

И. И. Бецкой чётко распределил функции всех служащих, кто имеет право занимать ту или иную должность. Так, главным попечителем мог быть «знатный человек, находившийся в особой милости у Императорского Величества, трудолюбивый, способный принести пользу как Отечеству в целом, так и богоугодному учреждению». Попечители и попечительницы, проживавшие в различных местах Российской Империи, собирали пожертвования для защиты детей, вышедших из Воспитательного дома. По своему происхождению попечители должны были относиться к «знатным духовным или светским персонам, принимавшим на себя этот труд из любви к Отечеству и для пользы общества».

Опекунский Совет Воспитательного дома состоял из шести человек, называвшихся Опекунами, которыми могли стать «знатные персоны, принимавшие на себя сей труд из любви к Отечеству и по Христианскому сожалению о бедных» и занимавшиеся благотворительностью.

Главным надзирателем мог стать «богобоязливый, честный и трудолюбивый мужчина, при этом женатый, искусный в воспитании детей, а также знающий толк в мастерстве, рукоделии и домостроительстве». Он должен был входить в Опекунский Совет [8].

Главным попечителем стал сам И. И. Бецкой с момента открытия Воспитательного дома и до 1795 года; почётными опекунами были князь С. Гагарин, П. Вырубов, И. Тютчев, Б. Умской и А. Дурново. Первым главным надзирателем с 1 сентября 1763 г. был назначен профессор И. Ю. Рост, который ровно через год сложил свои полномочия по собственному желанию. С 1 января 1765 г. главным надзирателем Дома стал профессор Санкт-Петербургской Академии наук, историограф Герард Фридрих Миллер. Первым главным врачом назначили доктора Карла Мертенса [21].

1.7. Воспитательный дом под покровительством императрицы Марии

После смерти И. И. Бецкого в 1795 году Император Павел I специальным указом передал управление Воспитательными домами своей супруге Императрице Марии Фёдоровне, урождённой принцессе Вюртембергской. Обладая доброй душой и способностью сопереживать, она «особенно нежно и по-матерински относилась к благосостоянию Императорского московского воспитательного дома» [22, с. 527]. Согласно Указу, данному Правительствующему сенату 2 мая 1797 г., Императрица приняла на себя главное руководство над Воспитательными домами в Москве и Петербурге и приступила к их реформированию [23]. С этого времени начался новый период развития для Московского воспитательного дома.

С 1797 г., когда императрица Мария Фёдоровна приняла под своё покровительство попечение Московского воспитательного дома, были официально учреждены Грудные, Малолетнее и Кормиличное отделения, хотя фактически они существовали с момента открытия Дома. В Грудные отделения помещали новорожденных детей, в том числе и недоношенных, и других младенцев первого года жизни, находившихся на грудном вскармливании у кормилиц. Кормилицы при Воспитательном доме пребывали в Кормиличном отделении. 17 декабря 1797 г. императрица «…высочайше повелеть изволила для воспитания 500 младенцев в каждой столице разделить на 5 возрастов, из коих к первому причислить 100 младенцев от 1-го до 6-летнего возраста, которых предположено содержать в Малолетнем отделении» [24, с. 4–5]. Цель открытия этого отделения, кроме благотворительности, состояла в том, чтобы «постепенно развить способности призреваемых детей и приготовить их к восприятию учения», предстоявшего им в старшем возрасте [23, с. 126]. Однако разделение воспитанников Дома только по возрастному критерию было не совсем верным, по мнению императрицы Марии, заботившейся о будущем питомцев. По её указанию, возрастное разделение старших детей было заменено разделением по способностям. Детей, делавших успехи в письме и арифметике, стали назначать на службу по письменной и счётной части, других помещали в аптеку Воспитательного дома для изучения фармации, или в госпиталь для приобретения простых навыков в медицине и хирургии. Это были первые попытки ввести разнообразие в практические занятия воспитанников [24, с. 5].

Воспитательный дом решал проблемы призрения незаконнорожденных детей, но в то же время порождал другие. Поскольку за каждого принесённого младенца давали вознаграждение, то вскоре появился промысел по торговле детьми. Под видом внебрачных стали нередко приносить детей от законного брака. В связи с этими обстоятельствами императрица Мария сообщала Почётному Опекуну Шаховскому: «Постоянно умножающийся принос в Воспитательный дом детей, прекращающий почти всякую возможность снабжать Дом достаточным числом кормилиц, побуждает изыскать решительный способ к уменьшению приноса…»[25]. В 1809 г. императрица Мария Фёдоровна указывала: «Не о привлечении кормилиц помышлять должно, на каковой предмет излишне было бы тратить новые издержки, паче об уменьшении надобности в них, стараясь ограничить число приносимых в Воспитательный дом детей, и о лучшем содержании сих последних, препятствуя, сколько возможно, приносу их в первые дни от рождения» [4, с. 37].

24 сентября 1810 г. опубликовали Высочайшее повеление о прекращении тайного приёма детей в Воспитательные дома. Все, приносившие в Дом младенцев, обязаны были предъявлять паспорт, сообщать имя родителей и объяснять причины, по которым ребёнок отдавался в Дом. Каждое утро список принесённых накануне младенцев должны были отправлять в полицию, где бы выясняли точные сведения о новых питомцах и докладывали Почётному Опекуну или Главному Надзирателю. В городской полиции для этой работы вводилась новая должность полицейского чиновника, который получал жалование в Воспитательном доме. «Для особливого присмотра за приносимыми детьми», кроме швейцара, необходимо было принять на работу «надёжного чиновника или женщину, писаря и унтер-офицера»[5]5
  Записка о существовавшем с 1810 по 1815 гг. секретном надзоре для разведывания – кем прижиты приносимые в Дом младенцы. – Из дела Канцелярии С.-Петербургского Опекунского Совета, № 29. Арх. 455-13.


[Закрыть]. Четырёхлетний опыт такого нововведения в Санкт-Петербургском Воспитательном доме показал, что количество вновь принесённых детей уменьшилось.

Когда Александр I вошёл на престол, он предоставил своей матушке полную свободу действий, способствуя её деятельности в области благотворительности. Так он поддержал инициативу Марии Фёдоровны об открытии при Московском воспитательном доме больницы для бедных.

Благотворительную деятельность и организаторские способности императрицы Марии высоко ценили её современники, в частности Н. М. Карамзин, называвший императрицу самым лучшим министром просвещения России [4]. В день её рождения в 1820 г. он написал:

 
«Живи, монархиня, ко счастию людей!
Для суетных забав жизнь наша скоротечна,
Для добродетели всегда есть время в ней.
Добром бессмертна ты, так будь же долговечна!»
 

1.8. Обучение воспитанников Дома

По разработанной И. И. Бецким программе предполагалось воспитывать честных, высоконравственных, трудолюбивых, подготовленных к профессиональной деятельности людей. После приёма в Дом, ребёнок с нормальным состоянием здоровья направлялся к кормилицам и воспитателям, под присмотром которых находился до семи лет. С этого возраста дети получали элементарное общее образование. Они учили закон Божий, чтение, письмо, арифметику, приобретали ремесленные навыки, занимались рукоделием. Телесные наказания запрещались «дабы не прививать суровость, грубость». Детей приучали к природе, к простоте, к отказам от излишеств (принципы естественного воспитания) [26]. С 14–15 лет подростков обучали ремёслам в городских мастерских или тех, что были организованы при самом Доме. Из юношей готовили ремесленников или фабрично-заводских рабочих, а девушки по достижении 18 лет поступали на службу в частные дома. Те дети, что отправлялись на воспитание в деревни, пополняли сословие казённых крестьян.

В последующем образование приобрело более дифференцированный характер. При Московском воспитательном доме было создано несколько учебных заведений, первое из которых – Коммерческое училище для мальчиков – возникло в 1772 г. по идее и на средства П. А. Демидова, «чтобы сделать воспитанников из российских подданных знающими купцами» [4]. В 1801 г. при Воспитательном доме было открыто специальное учебное заведение для девочек – Повивальный институт, при котором функционировала школа сельских повивальных бабок.

Наиболее способные питомки (так называли девочек) и питомцы (мальчики) поступали учиться в Университет или Академию Художеств. При императрице Марии Фёдоровне в 1807 и 1808 годах были учреждены два класса для мальчиков, получивших название латинских, курс обучения в которых продолжался три года. Это были классы для избранных воспитанников, в дальнейшем направлявшихся в Московский университет или Московское отделение Медико-хирургической академии для обучения полному курсу медицинских наук. Акушерскую практику они проходили в Родильном госпитале Воспитательного дома. В 1809 г. императрица Мария, желая дать лучшим из воспитанниц в перспективе безбедное и достойное существование, велела открыть два особых класса для подготовки девочек в качестве учителей и воспитателей детей в частных домах. Эти классы, в соответствии с латинскими, назвали французскими [24, с. 6–7].

С 17-летнего возраста за мальчиков прекращалась плата за их воспитание. Но Московский воспитательный дом разрешал таким питомцам проживание в Москве для заработка. «Питомки, не вышедшие замуж по достижении ими 21 года, а равно и питомцы этого же возраста, приписывались к различным обществам, при этом от Воспитательного дома выдавались деньги на первоначальное обзаведение (девочкам 30 рублей, мальчикам 35 рублей). Если питомка выходила замуж, ей от Воспитательного дома выдавали приданное (30 рублей). Питомки, вышедшие замуж за бывших питомцев, кроме вышеозначенных денег, получали ещё по 15 рублей каждый» [21].

Часть питомцев, ставших по возрасту выпускниками Дома, получали должности в самом Воспитательном доме, других направляли учиться в Коммерческое училище, а третьих отправляли в другие города на попечение благотворителей, которые должны были их содержать в течение трёх лет [27].

С 1768 г. более крепкие и менее болезненные питомцы отправлялись с кормилицами в сельскую местность, а по достижении 6-летнего возраста они возвращались в Воспитательный дом для обучения. Однако из-за большой скученности в 1797 г. было принято решение часть детей оставлять в деревне и по достижении ими 17-летнего возраста наделять землёй и причислять к казённым крестьянам [11].

Глава 2
Медицинское обеспечение питомцев

2.1. Необходимость организации педиатрической службы

Воспитательный дом замышлялся не только как педагогическое, но и как медицинское учреждение, в котором медикам было предписано сохранять жизни воспитанникам, большинство из которых были тяжелобольные дети и требовали срочной медицинской помощи. Об этом красноречиво свидетельствовали записи в бумагах московского историка А. Ф. Малиновского: «Большая часть оных (детей) по нещастию уже полумертвы, когда их приносят, другие недоношены, которые по течению натуры долго живыми быть не могут. Иногда и законнорожденные дети тяжкими болезнями одержимые присылаются от бедных родителей, когда уже к выздоровлению оных надежды не имеют, якобы только желали избавиться иждивением погребения. А затем ещё получают за принос определённое награждение. С того времени, как таких безнадёжных от других здоровых различать стали, из коих однако старанием определённого доктора или лекаря, также смотрением надзирательницы, ежедневно несколько выздоравливают и к другим сообщаются… Явилось, что гораздо меньше детей умирают, нежели приносится, чего ради и число оных почти ежедневно прирастает…» [28].

В связи с создавшейся ситуацией Воспитательный дом не мог эффективно функционировать без сильного медицинского обеспечения. Детей, «одержимых хроническими тяжкими болезнями, физическими и нравственными недостатками, вследствие которых требовался усиленный уход, оставляли навсегда на призрении Воспитательного дома» [15]. Поэтому с самого основания Воспитательного дома большое значение придавалось медицинским аспектам деятельности учреждения. Об этом свидетельствуют, в частности, выдержки из главы I Генерального плана Воспитательного дома «О начальниках и служителях Воспитательного дома» [10, С. 6–7]:

«9. Доктор. Должен повивальным бабкам давать наставления, а в тяжких родах и самым действием им помогать, также и в госпитале трудиться в предписывании лекарств и в надзирании над всем прочим, что касаться может до его звания и должности.

10. Лекарь. Должность его состоит в том, чтоб приносимых в дом младенцев осматривать, и разсудя прилежно по званию своему и по совести, здоровых и чистых отсылать в залу новопринесённых младенцев, а подверженных какой-либо болезни принимать в госпиталь, где он находящихся больных питомцев должен лечить и безотлучно быть. Смотря по обстоятельствам, можно иметь и не одного лекаря.

11. Повивальные бабки. Должны всегда при доме быть и без позволения главного надзирателя отнюдь не отлучаться. Особливо надлежит им с роженицами и с новорожденными младенцами крайне бережно обходиться, и в трудных случаях следовать наставлениям медика; лекарства же, потребные им для родильниц, имеют отпускаемы быть из аптеки того дома. При определении же в сию должность, имеют оные от доктора освидетельствованы быть».

Хотя в Генеральном плане Воспитательного дома И. И. Бецкой указывает на обязанности врачей и лекарей, вместе с тем в «Материалах для истории Императорского московского воспитательного дома», изданных ко дню столетнего его юбилея 1 сентября 1863 г., в одном из разделов сообщается о своеобразном отношении И. И. Бецкого к врачам Воспитательного дома и их искусству. Он во многом лишал их самостоятельности. В соответствии с планом И. И. Бецкого, главный врач подчинялся главному надзирателю. Между тем, делал это И. И. Бецкой не из-за своей некомпетентности. Напротив, в некоторых случаях он сам указывал на медицинские меры, которые необходимо соблюдать в определённых ситуациях. Например, он давал главной надзирательнице инструкции, что делать с детьми при прорезывании у них зубов, «когда они бывают нездоровы, рот у них разгорячается». И. И. Бецкой предлагал вместо лекарств, от которых, по его мнению, больше вреда, чем пользы, давать таким детям «игрушку со слоновым на конце зубом, или обделанным хрусталём, для охлаждения рта, а паче всего пользоваться чистым и свежим воздухом». В другой инструкции И. И. Бецкой говорил: «Если случится запор или головная боль, то больного можно воздержать на сутки от пищи, давать ему понемногу чистой воды, …а лучше всего заставлять его играть на вольном воздухе»[5, с. 23]. При всей своей образованности И. И. Бецкой, не имевший медицинского образования, не мог давать правильных медицинских советов, что приносило нежелательные плоды. «Между тем в Московском воспитательном доме врачи были даже устраняемы от назначения детям лекарств; эта обязанность исключительно лежала на палатных надзирательницах, которые, не имея никаких сведений в медицине, действовали по слепой, ими сами составленной рутине. С палатным врачом советовались только в случае угрожающей смерти ребёнку, т. е. когда уже ничего нельзя было сделать. В сущности, врач был не больше, чем медицинский писарь, на обязанности которого лежало записывать в лазаретный журнал и выписывать по требованию надзирательниц нужные для палаты лекарства. Несмотря на такой странный обычай, ответственность за больных в случае большой смертности падала на врачей, и они подвергались выговорам и замечаниям»[5, с. 24]. Возможно, это субъективное мнение автора этих строк, поскольку И. И. Бецкой в своём Генеральном плане наделил доктора и лекаря обязанностями выписывать лекарства, контролировать выполнение его советов, осматривать и лечить больных питомцев. Кроме того, как показывают дошедшие до нашего времени исторические материалы, И. И. Бецкой высоко ценил деятельность первого главного врача Воспитательного дома Карла Мертенса за его профессионализм, чувство долга, ответственность во время свирепствовавшей в Москве эпидемии чумы, и за его участие в оспопрививании, а также в работе аптеки, созданной при Доме.

2.2. Правила приёма детей

С момента открытия Воспитательного дома в него принимали всех без исключения приносимых незаконнорожденных младенцев, при этом соблюдалась полная анонимность. С целью поощрения, лицам, приносящим новорожденных детей, давали по 2 рубля за каждого принесённого здорового ребёнка. Согласно постановлению Опекунского Совета 1766 г. не принимались в Воспитательный дом только дети старше 2-х лет и дети крепостных крестьян. Первоначально запрещено было принимать и законнорождённых детей. Приносили младенцев сами родильницы, их поверенные, а также посторонние люди. На воротах, где принимал младенцев швейцар, была надпись «Путь к человеколюбию». «По принесении младенца швейцар в пункте входа тотчас записывал: 1) день, время и пол; 2) всё, что о нём будет объявлено; 3) всё, в чём принесён младенец (одежду и прочее); 4) природные пятна и знаки, если такие усмотрены»[10, 29]. Принесённый в Дом младенец, в первую очередь, попадал в Крестовое отделение, выполнявшего функции приёмного покоя, где его мыли тёплой водой с мылом, одевали в казённую рубашечку, пеленали в казённые пелёнки и передавали кормилице. Надзирательница надевала на ребёнка костяную овальную дощечку с изображением на одной стороне креста, а на другой – года и номера, под которым он записан в книгу приносов. Затем ребёнок осматривался лекарем и оставался у надзирательницы или направлялся в госпиталь «новоприносимых» младенцев. В 7 часов утра всех принесённых за минувшие сутки некрещёных младенцев крестили, откуда и произошло название Крестового отделения. Тому человеку, который приносил ребёнка в Воспитательный дом, «выдавался номер, под которым он записан; воспитанники же заведения в течение всего времени пребывания в нём не должны были знать, от кого они рождены» [29].

Приём младенцев начался 21 апреля 1764 г., когда принесли «девочку Екатерину, записанную в Книгу приносов под № 1 и наречённую в честь царствовавшей Императрицы, и мальчика Павла, зарегистрированного под № 2 и названного по имени Государя Цесаревича». В первый год основания Воспитательного дома было принято 523 ребёнка новорожденного и грудного возраста [9, с. 72–73].

Первоначальное призрение, содержание и размещение детей в Московском Воспитательном доме осуществлялось в соответствии с теми пунктами, которые изложил в своём Генеральном плане учреждения Воспитательного дома сам И. И. Бецкой. Однако в зависимости от изменяющихся обстоятельств, в эти правила периодически вносились коррективы.

Сначала предполагалось грудных младенцев и питомцев более старшего возраста содержать при самом учреждении в Москве. Однако вскоре оказалось, что скопление большого числа детей в палатах, с одной стороны, и недостаток кормилиц, с другой, повлекли за собой высокую смертность среди детей, в связи с чем уже 10 мая 1768 г. собрание Опекунского Совета признало самой лучшей мерой для предупреждения значительной смертности – развести детей по деревням [30].

В «Историческую записку о правилах приёма в Московский Воспитательный дом незаконнорожденных младенцев» были внесены некоторые дополнения к общим правилам приёма детей, в частности, «если на какого младенца при его отдаче в Дом будут положены деньги, то такого содержать по соизволению благотворителя лучше против других». Изменения касались и возраста приносимых детей. Так, в феврале 1765 г. Опекунский Совет доложил И. И. Бецкому, что хотя по Плану запрещено принимать в Дом больших детей, но был оставлен мальчик старше 3-х лет одним неизвестным человеком, который убежал, сообщив привратнику, что у него нет денег кормить ребёнка. «Оный мальчик в Доме остался, но в число приносимых не был причислен. Как с таковым поступать?». И. И. Бецкой ответил: «А как сей Дом основан для всех бедных младенцев, то принесённого трёхлетнего причислить и впредь в таковых случаях равным образом поступать надлежит». Первого мая 1766 г. Опекунский Совет постановил принимать в Дом детей не старше 2 лет или 2 лет и 4 месяцев, не принимать крепостных, а 9 января 1768 г. – «взрослых детей (которые говорят) не принимать в Дом, дабы в нежные сердца воспитанников не вселять дурных примеров»[30, с. 30–74].

К 20-летию основания Воспитательного дома был сделан отчёт, опубликованный в Известиях Императорского воспитательного дома. В первой части отчёта с гордостью сообщалось, что за прошедшие годы Дом принял в своих стенах 37607 детей, включая «здоровых, чуть дышащих и даже изуродованных, а также рождённых в родильном госпитале сего Дома…». Вторая часть отчёта была посвящена Родильному госпиталю, который «всегда наполнен приходящими ночью и днём родильницами, коих сначала и до ныне было 5514»[27]. В отчёте указывалось на то, что Родильный госпиталь Воспитательного дома всегда являлся надёжным и спокойным убежищем, закрытым для предосуждений, хранящим молчание, а в случае тяжёлого разрешения от бремени всегда готового спасти жизнь женщин благодаря искусству оператора и повивальной бабки.