Текст книги "Оранжевая страна. Генерал-коммандант"

Александр Башибузук
Оранжевая страна. Генерал-коммандант

Команданте Господь, молю, вразуми раба своего, ибо не ведаю, что творю, но побуждениями чист…

«Молитва попаданца» № 3

Пролог

Южно-Африканский Союз. Блумфонтейн.

Вилла «Русский Крааль»

15 мая 1903 года. 22:00

– «В кейптаунском порту, с какао на борту… – немилосердно фальшивя, тихо, на русском мурлыкал себе под нос худощавый молодой мужчина, старательно протирая ветошкой детали разобранного пистолета. – «Жанетта» поправляла такелаж… Но прежде, чем идти… в далекие пути, на берег был отпущен экипаж…»

На столе перед мужчиной на куске фланелевой ткани матово поблескивали в свете керосиновой настольной лампы еще несколько экземпляров короткоствольного оружия, в которых любой знаток опознал бы револьвер типа «бульдог» штучного исполнения и пистолет «Браунинг М1900», тоже явно исполненный по индивидуальному заказу. Чуть поодаль стоял хрустальный бокал, заполненный на треть янтарной жидкостью, бутылка шотландского виски Glenlivet и выточенная из цельного куска антрацитово-черного камня пепельница с дымящейся толстой сигарой. Небрежно смятый ярлык рядом свидетельствовал о том, что это элитная кубинская марка Por Laranaga.

С легким металлическим лязганьем детали в руках мужчины превратились в еще один пистолет, на этот раз в скупо украшенный серебряной чеканкой кольт модели 1900 года.

Удовлетворенно хмыкнув, молодой человек прицелился в глаз головы буйвола на стене; после секундного промедления, придерживая пальцем курок, снял пистолет с боевого взвода и положил его рядом с собратьями. А потом взял стакан с виски, откинувшись на спинку кресла, сделал маленький глоточек и потянулся к сигаре.

Неожиданно послышались отчетливые шаги. Мужчина быстро положил руку на кольт, но потом улыбнулся и убрал ее.

– Михаэль… – В кабинет ворвалась красивая статная женщина в воздушном кружевном пеньюаре.

– Да, моя дорогая… – Хозяин кабинета перешел на африкаанс, при этом делая вид, что занят исключительно бокалом и сигарой.

– Иван и Екатерина уже заснули, – быстро сообщила женщина.

– Это просто замечательно. А ты?

– А я… – Гостья слегка смутилась. – А я не могу…

– Пенелопа Игл!!! – Мужчина строго посмотрел на женщину.

– Что такое, Михаэль? – вспылила Пенелопа. – Должна же я проверить, чем это занимается мой собственный муж в своем кабинете! И вообще… – Она очень умело изобразила смущение. – Я уже соскучилась…

– Мы виделись тридцать минут назад.

– Михаэль Игл!

– Ну ладно-ладно… иди ко мне.

– Ура! – пискнула Пенелопа, ловко устроилась у мужа на коленях и шепнула ему на ухо: – На самом деле я очень сильно… волнуюсь. Расскажи мне все еще раз…

– Пенни…

– Ну пожалуйста, пожалуйста!

– Хорошо, милая… – Михаэль сделал глоток виски и поставил бокал обратно на стол. – Ты сама понимаешь, что Британская империя никогда не оставит нас в покое. Они снова собирают войска на границах Республики. Мы успели подготовиться и, скорее всего, опять победим, но победа будет стоить очень большой крови. Слишком большой для нашего маленького народа. Мало того, я совершенно точно знаю, что очень скоро в мире разразится целая череда страшных войн, в которых погибнут миллионы людей. И во многом эти войны тоже будут спровоцированы Британией. Не спрашивай, откуда я это знаю, просто поверь.

– Я верю… – закивала Пенелопа. – Все, что ты говоришь, всегда сбывается. Порой… порой я думаю… только не смейся… я думаю, что ты прибыл из будущего и уже знаешь, как все случится.

Мужчина едва заметно улыбнулся.

– Я сам иногда так думаю. Так вот, я просто обязан что-нибудь сделать, чтобы предотвратить весь этот ужас.

– И как же ты сможешь помешать?

Михаэль жестко усмехнулся:

– Я сам развяжу большую войну, Пенни. Во всяком случае, очень сильно постараюсь сделать это. Большую войну, которая изменит мир так, что на очень долгие годы исчезнут предпосылки к тем войнам, что должны состояться, а Британия навсегда забудет о своих кознях.

– Мне страшно, Михаэль…

– Мне тоже очень страшно. – Мужчина крепко обнял жену. – Но я просто не прощу себе, если не попытаюсь.

– Хорошо, хорошо… – Пенелопа пристально посмотрела мужу в глаза. – Я все понимаю и не буду тебя отговаривать. Когда ты отправляешься в Европу?

– Ты сама знаешь: послезавтра. Я поеду одновременно с делегацией Республики, но отдельно и инкогнито.

– Тогда вот… – Пенелопа протянула мужу на открытой ладони маленький двуствольный пистолет с накладками из слоновой кости на рукояти. – Возьми.

– Пенни? Это тот дерринджер, который ты покупала у Шмайссера в тот день, когда я первый раз увидел тебя в Дурбане?

– Да, это он! Мне станет спокойней, если он будет у тебя. Возьми и не спорь. И еще… – Пенелопа поджала губы, – если ты соберешься мне изменять с этими вертлявыми европейками, то выбирай лучших. Пусть они будут такие же красивые и умные, как я! Правда, последнее практически невозможно.

– Пенни? – Михаэль удивленно уставился на жену. – Что я слышу?

– Майкл Игл! – Пенелопа состроила своенравную гримаску. – Если ты думаешь, что я тебе доверяю в отношении женщин, то сильно ошибаешься. А теперь марш в спальню. У нас осталось совсем немного времени, и я не собираюсь терять даже минуту!

Глава 1

Южно-Африканский Союз. Блумфонтейн.

Вилла «Русский Крааль»

16 мая 1903 года. 05:30

– Этот костюм настоящий? Из девятнадцатого века?..

– Вы слишком хорошо обо мне думаете, Михаил. Нет, конечно, но пошит он точно по историческим моделям… Вот так, очень хорошо, а теперь сапожки и все эти ремешки… Нет, ты смотри, вы таки похожи на дикого бура! А теперь прошу вот на этот стульчик. И винтовочку прихватите…

Фотограф, сухонький старичок, очень похожий на доктора Айболита, усадил парня на старинный стул, поправил на нем широкополую шляпу и отбежал к фотоаппарату. Недолго повозился и взял в руки вспышку.

Что-то щелкнуло, кусочек магния неправдоподобно ярко вспыхнул, раздался сильный грохот…

На этом моменте я всегда просыпаюсь.

Проснулся и сейчас.

Не то чтобы меня сильно беспокоил сон о том, как обычного «сундука» КТОФа Мишку Орлова зафитилило на добрую сотню лет с гаком в прошлое, но мне постоянно кажется, что после вспышки я проснусь опять в двадцать первом веке. А вот этого как раз очень не хочется. Уж слишком многое теперь меня связывает с нынешним временем. Очень многое…

Осторожно открыл глаза и облегченно выдохнул.

Изящная мебель в викторианском стиле, на полу львиные и леопардовые шкуры, кровать с высоким балдахином, а рядом, уткнувшись носиком мне в плечо, уютно посапывает очень похожая на скандинавскую валькирию белокурая красавица.

«Команданте Господь, в свое время я Тебя просил помиловать меня и отправить назад в двадцать первый век. Так вот, не вздумай это делать. Молю тебя: забудь или сделай вид, что не слышал, ибо недостойный раб Твой не ведал, что помыслами Твоими обретет великое счастье. Аминь…» По привычке пробормотав про себя молитву, я чмокнул Пенелопу в висок и осторожно встал с постели.

– Михаэль, что за дурная мода – убегать от собственной жены… – недовольно забурчала Пенни, но тут же снова заснула.

Я улыбнулся, накинул халат и потопал в детскую комнату.

Едва открыл дверь, как увидел направленную прямо в лицо крупнокалиберную короткую двустволку. Но уже через мгновение массивная фигуристая и миловидная негритянка быстро опустила оружие и состроила виноватую гримасу.

– Баас…

Я прижал палец к губам и подошел к кроватке, в которой крепко спали два белокурых малыша.

Все в порядке, кровиночки спят, Авдотья бдит на посту. Монументальная дама, деток любит как своих, свирепа словно волчица, любого за них разорвет голыми руками. Силушки хватит, да и с оружием управляется как заправский гренадер. Словом, служба налажена. Вооружена она не зря: здесь всякое случается, на меня уже три покушения было, да и дикое зверье нередко шастает по городу.

Невольно еще раз улыбнулся, постоял несколько мгновений, жестом напутствовал кормилицу на продолжение службы, а потом вышел из комнаты.

У дверей туалетной комнаты застыл худощавый чернокожий мужчина в ливрее с непроницаемой и надменной физиономией эталонного английского дворецкого.

– Баас желает, чтобы ему помогли с утренним туалетом?

Я обреченно вздохнул и отрицательно мотнул головой. Мой дворецкий Африкан прекрасно знает, что я всегда обхожусь сам, но уже который год встречает меня по утрам и задает один и тот же вопрос. Что только ни пробовал: приказывать, ругаться – все бесполезно; только обижается, упрямая морда. Впрочем, в остальном я без него как без рук, так что давно смирился.

Глянул на свою заспанную морду в зеркало и хмыкнул.

Вроде не постарел, та же наглая физиономия. Правда, бородка и коротко стриженные патлы делают старше. Да и глаза жестче стали. Ну да ладно…

Взбил пенку в серебряном стаканчике и опять задумался.

Так, о чем я? Да о том, что теперь меня даже пинками не загонишь назад в свое время. Правда, когда осознал, куда попал, чуть не свихнулся. Но обвыкся довольно быстро, хотя до сих пор жалею, что ввязался в свару между бурами и бриттами. Впрочем, ничего уже не изменишь, да и не получится, даже если захочу. Что сделано, то сделано.

В общем, в реальной истории, вот к этому самому дню, Оранжевая Республика и Трансвааль уже давно потеряли свою независимость. Но здесь случилось совсем не так. В первую кампанию генерал Кронье вывел войска из окружения подле Пардеберга, хотя и погиб при этом, потом была битва при Оксфонтейне, после которой застрелился британский генерал Таккер, а бритты потеряли около полутора тысяч человек. Дальше случилась виктория при Винтерс-Влей, когда пали уже около трех тысяч британцев, вместе с фельдмаршалом Робертсом и его начальником штаба генералом лордом Китченером. Ну а в завершение буры взяли Кимберли. То есть нахлобучили бриттов по самое не хочу. Все закончилось псевдомирным договором, который просуществовал очень недолго.

Вторая кампания началась с того, что бритты угробили Сесиля Родса, обвинив в этом буров, в частности, лично меня. Но и в этот раз у них не сложилось. Сначала в Дурбане погибли почти все британские военачальники, вместе со старшими офицерами, потом взлетели на воздух арсеналы с боеприпасами, а далее последовало сокрушительное поражение англов при Гленко. Британскую армию быстро расчленили на несколько частей, которые затем окружили и разбили вдрызг. Бритты потеряли только убитыми три с половиной тысячи человек. Еще около двадцати тысяч, вместе с генералом Уайтом и всем его штабом, попали в плен. В итоге британцы потеряли почти весь Наталь вместе с Дурбаном.

Представляете? Великая и могущественная империя получила по ушам от крохотных бурских Республик! Словом, история пошла совсем иным путем. Можно даже сказать, полетела кувырком.

И да, скажу без ложной скромности, что вот все это безобразие случилось при моем непосредственном участии.

А попутно я встретил свою любовь – очаровательную голландку Пенелопу Бергкамп, теперь уже Пенелопу Игл. А почти три года назад стал счастливым отцом – Пенни родила мне малышей-двойняшек: сына Ивана и дочечку Екатерину.

То есть, сами понимаете, сдавать назад уже поздно. Только вперед… Вот же черт! Еще порезаться не хватало…

Решительно завершив экскурс в прошлое, я добрился, после чего принял душ и отправился завтракать в столовую, где меня уже ожидала Пенни.

По уже сложившейся традиции мы всегда завтракали сами, без присутствия слуг.

– Как спал, милый? – Пенелопа чмокнула меня в щеку и принялась разливать кофе.

– Прекрасно… – Я сделал маленький глоток ароматной обжигающей жидкости и зажмурился от наслаждения. – А ты, солнце мое?

– Как всегда с тобой, милый. – Пенни резкими отточенными движениями намазывала джем на поджаренные хлебцы. – А теперь скажи, ты сегодня сможешь присутствовать на открытии новой школы под патронатом моего фонда? – Пенелопа состроила строгую требовательную гримасу. – Для меня это важно!

– Школа?.. – машинально переспросил я. – Присутствовать? Даже не знаю, лучше свяжись с моим секретарем. Возможно, он выберет время. Но не сегодня, это точно.

– Это возмутительно! – Пенни экспрессивно всплеснула руками. – Напоминаю: я все-таки твоя жена! А может, мне на свидания с тобой, в спальне, тоже у секретаря записываться? Михаэль! Дети уже начали забывать, как ты выглядишь! А вдобавок ты послезавтра уезжаешь бог знает на сколько…

Пенелопа оскорбленно вздернула носик, всем своим видом показывая, что прощение мне придется очень долго вымаливать.

В ответ осталось только виновато пожать плечами.

Пенни абсолютно права. Как правило, дома я появляюсь только поздним вечером.

Уже три года, то есть с того самого момента, как мы заняли Наталь, я живу под гнетом острой нехватки времени. Пришлось даже завести секретаря-референта, чтобы хоть как-то упорядочить свой распорядок. И ничего не поделаешь, тут банальный вопрос выживаемости – я стараюсь сделать все, чтобы мы были готовы к очередной войне, которая очень скоро случится.

Сделано уже очень много: к примеру, Трансвааль и Оранжевая Республика наконец стали одним государством – Южно-Африканским Союзом, а еще…

Впрочем, обо всем – в процессе. Слишком многое изменилось с того времени, как обычного мичмана Краснознаменного Тихоокеанского флота зафитилило в самый конец девятнадцатого века.

Завтрак прошел в полной обструкции моей персоны со стороны Пенелопы.

Быстро доев, я сбежал к себе переодеваться.

Белая рубашка с воротничком-стойкой, черный муаровый шейный платок, удлиненный сюртук темно-синего сукна, прямого покроя черные брюки и штиблеты. Погон нет, обшлаги отделаны серебряной тесьмой, а на правом вышита одинокая звезда – знак моего фельдгенеральского чина. Форму сам изобретал и обошелся без излишеств. Пробовал унифицировать звания по типу советской армии, но не преуспел – гребаные старцы из фольксраада уперлись как ослы. Мол, предки как-то обходились, и мы обойдемся. Как обходиться, мать вашу за ногу, если званий командного состава в бурской армии всего пять: капрал, фельдкорнет, коммандант, фельдгенерал и генерал-коммандант? Да и то последние два вводятся только во время военного положения? Но обошелся, все-таки протолкнув звание унтера и приставки: младший и старший. Вот же ослы…

Кобуру с тяжелым кольтом цеплять не хотелось, но пришлось – сам же ввел обязательное постоянное ношение пистолетов офицерами.

В завершение пристроил на голову фуражку с мягкой тульей по современному российскому образцу, после чего убыл по месту службы, то бишь в Военный департамент, главой которого я и состою – а точнее, директором оного. Увы, должности министра обороны у буров и в помине нет, да и, собственно, департамент пришлось самому создавать с нуля.

Перед входом в кабинет из-за столика с монструозной пишущей машинкой вскочила и вытянулась во фрунт миловидная статная девушка.

– Господин директор!

Я невольно залюбовался своей секретаршей. Смазливая мордашка преисполнена служебного рвения, форменная шляпка слегка сбита набок, ровно на грани уставного предписания, удлиненный приталенный сюртук плотно обтягивает крепкую высокую грудь, начищенная фурнитура блестит, осиная талия затянута в рюмочку ремнем с кобурой, и портупея – как лента на платье королевы… Ух, чудо как хороша младший капрал Алисия ван дер Грааф!

Когда я изобретал новую военную форму, хотел сдуру дамам наряду с мужчинами брюки ввести, но наткнулся на полное непонимание общественности. Пришлось заменить длинной, до пят, юбкой. Да и самих женщин протаскивал на службу через такие тернии, что трижды зарекся и довел дело до конца только из врожденного упрямства. Ой, что было!.. Религиозные патриархи друг дружку за бородищи таскали, а потом, дружно объединившись, чуть меня самого анафеме не предали. Почтенного Натана ван Хоорна вообще кондратий хватил. Еле-еле Лизавета откачала. А преподобный Коос ван дер Грааф заявил мне, что я выпускаю заразу, коя всем мужчинам еще не раз аукнется. Что, впрочем, не помешало ему первым пристроить на хлебное место свою правнучку Алисию.

В общем, с грехом пополам все уладилось. Правда, разрешили брать только бездетных и только в том случае, если родня не против. И даже создали специальную комиссию для пристального рассмотрения каждой кандидатки. Рассчитывали, что никто девиц из семей не отпустит, но сильно просчитались. Прижимистые буры, как узнали, сколько дамочкам будут платить, сами приводить стали. Теперь у меня почти все административные вакансии в военном департаменте закрыты женщинами. Есть телеграфистки, делопроизводители, секретарши, бухгалтеры и даже целый интендантский отдел во главе со старшим капралом Анной Марией Бредервооде, женой моего соратника с первых дней Марко. Между прочим, первые в мире женщины-военные. А еще есть медики и учителя. Тоже у нас. Мировая пресса до сих пор перемывает косточки сумасшедшим бурам.

– Доброе утро, Алисия. Мне кофе, а через десять минут вызови капрала ван Меерса… – Я улыбнулся секретарше и прошел в кабинет.

Через несколько секунд приказ был исполнен. Алисия лихо откозыряла и промаршировала на свое рабочее место.

Я сделал глоточек из миниатюрной фарфоровой чашечки, не спеша раскурил первую за сегодня сигару, откинулся на спинку кресла и задумался.

Когда после окончания второй кампании прикинул, сколько всего предстоит сделать, за голову схватился. Была даже мысль бросить все и свалить с Пенни в Америку. А когда все-таки решил остаться, наткнулся на дикое, тупое сопротивление. Да, я отличился на войне, приобрел немалый авторитет, сам был избран в фольксраад, но, черт побери, это совсем не значило, что остальные делегаты и религиозные патриархи собирались меня слушаться. Пришлось для начала завербовать группу сторонников, немилосердно интриговать и даже заниматься откровенными подкупами и шантажом.

К счастью, все сами прекрасно понимали, что давно назрело объединение Республик в одно государство, так что с этим особых проблем не было. Гораздо сложнее было протащить Луиса Боту, который разделял мои взгляды, на пост президента свежеобразованного Южно-Африканского Союза. Ян Смэтс стал премьер-министром.

И только когда это удалось, дело потихоньку пошло. Для начала были национализированы и подчинены государственной Южно-Африканской торговой компании все предприятия по добыче полезных ископаемых. Иностранному капиталу разрешили входить в паи, но контрольные пакеты акций все равно оставались у Республик.

Естественно, прежним владельцам, в первую очередь бриттам – это не понравилось, нас завалили исками, но пока успешно отбиваемся.

Дальше решили вопрос с уитлендерами, из-за которых формально и началась заварушка между англами и бурами. Земельные и финансовые требования отменили, всем уже находящимся в ЮАС иностранцам разрешили подавать заявления на получение гражданства, но ввели рабочий ценз. То есть если в течение определенного срока человек не устраивался на общественно полезную работу – его без лишних слов лишали гражданства. А в случае каких-либо намеков на противоправную деятельность – политическую или уголовную, вообще отправляли на каторгу. В том числе и пожизненно.

Тем же законом, опять же на потребу мировой общественности, всех аборигенов наделили правом на государственную защиту, а также на ассимиляцию, но только по желанию, после прохождения которой они могли тоже получить гражданство. Конечно, о каком-либо равноправии даже речи не шло, но формально все выглядело более-менее пристойно…

Неожиданно тренькнул телефон. В трубке раздалась воркующая скороговорка Алисии:

– Минхеер директор, капрал ван Меерс прибыл…

Глава 2

Южно-Африканский Союз. Блумфонтейн.

Военный департамент

16 мая 1903 года. 08:30

Я с тоской посмотрел на недопитый кофе и, подпустив в голос недовольства, рыкнул в трубку:

– Пусть ждет! Все ждут. Мне надо еще десять минут!

Нет, в самом деле, могу я уделить и себе чуточку времени? Как же все достали. Так, о чем это я? Ага…

Первые две кампании мы выиграли, почитай, только на кураже и по ряду счастливых случайностей, на которые рассчитывать в дальнейшем было бы настоящим идиотизмом. А в том, что очень скоро случится третья война, я даже не сомневался. Поэтому одновременно с общегосударственными вопросами пришлось взяться за полное реформирование и модернизацию армии и оборонной промышленности. Еще та задачка, особенно учитывая, что этой самой промышленности как таковой в Республиках отродясь не было. Черт, при таком Клондайке полезных ископаемых буры импортировали почти все, от рельсов до иголок!..

То есть к делу пришлось приступать с основ.

Металлургический и химический комбинаты, в том числе завод по производству взрывчатки и пороха, по последнему слову нынешней техники, мне построили американцы. Персонал навербовал извне, тоже из Европы и Америки. Зарплату положил щедрую, так что народишко вербовался охотно. А чтобы не сбежали, одним из условий поставил переезд с семьями и принятие гражданства. Для чего и построил комфортабельный городок рядом с заводами. Одновременно основал несколько профтехучилищ и профильный институт, чтобы местные кадры обучались. Тут со стороны властей противодействия почти не было, при всей своей упертости буры прекрасно понимали, что без экономической базы нас рано или поздно задавят. Единственным условием было, чтобы в Республики не тащили иноверцев: в первую очередь мусульман. Правда, к счастью, лояльно отнеслись к индусам и китайцам, коих считали такими же пострадавшими от бриттов.

Вот на это все я и угробил почти все свое состояние. Немалое, между прочим. Впрочем, скорее вложил, чем угробил, так как затраты потихоньку возвращаются – год назад пошла первая продукция. Отменного качества! А еще через пару лет, когда заработают все запланированные мощности, начнем выходить на международный рынок.

А чтобы поправить свое финансовое положение, я выкупил часть месторождений, карта которых мне досталась еще в самом начале попаданческой эпопеи.

Кстати, гребаные наглы быстро спохватились и устроили нам плотную блокаду, да еще ввели санкции против тех, кто сотрудничал или собирался сотрудничать с ЮАС. Очень, знаете, напоминает поведение одних заклятых «партнеров» в отношении России в современности. Хрен им в клюз наперекосяк! Пришлось поначалу изобретать серые схемы и поставлять часть продукции через третьи страны. К счастью, американцы сразу забили на бриттов, а когда те начали тормозить их суда, стали посылать свои военные корабли для конвоев. А потом французы и немцы – тоже. Правда, эти выторговали доли в алмазной добыче. Хотя и относительно небольшие…

Да что же это такое, мать так растак! За дверью послышалась бурная перепалка, а потом что-то звонко разбилось.

– Я вас сейчас застрелю за эту вазу, минхеер Мезентсефф!!! – гневно заверещала Алисия. – Никого не велено впускать! Сядьте и ждите!

Я довольно ухмыльнулся. Несмотря на свою миловидность и некоторую кукольность, Алисия – та еще зверюга, может действительно пальнуть сгоряча. Но не дам: Веник, при всем своем раздолбайстве – дико ценный кадр. Курирует сразу все производство, дело наладил отменно, сам себя не жалеет и других не щадит. Когда успевает – сам диву даюсь. Ну да ладно, подождет пару минут…

Я встал, взял из бара бутылку ирландского виски и набулькал в бокал на палец. Так сказать, не ради пьянки, а как успокоительное средство.

Так, чем еще погордиться? Армией, конечно. На данный момент полностью сформирован и приступил к службе Корпус пограничной стражи. Подразделение кавалерийское, хотя скорее подходит под британское определение «ездящая пехота». Корпусом я его обозвал для красного словца – на самом деле по численности он соответствует советской бригаде времен Второй мировой и состоит из четырех отдельных батальонов, поименованных по местной традиции «коммандо». При всех сопутствующих приданных силах: отдельном минометном дивизионе, артиллерийском дивизионе и дивизионе ракетных установок, пулеметной и саперной роте, роте разведчиков, медико-санитарной роте и прочем хозяйстве.

Из тяжелого вооружения при корпусе состоят восьмидесятипятимиллиметровые и стодвадцатипятимиллиметровые минометы нашего собственного производства, кардинально усовершенствованные ракетные установки Конгрива и семидесятипятимиллиметровые полевые орудия французского производства «Canon de 75 mle 1897». Очень даже неплохие пушчонки; пожалуй, лучшие в своем классе в нынешнее время.

Общая численность пограничников около пяти с половиной тысяч человек, и командует ими господин коммандант Степан Наумович Мишустов, он же барон ван Брескенс. Да, барон, так как Наумыч благополучно сочетался браком с баронессой ван Брескенс. Но о нем чуть позже.

Следующее подразделение – Африканский легион, набранный из наемников со всего мира. Буры, французы, немцы, ирландцы, американцы, русские, марокканцы, индусы и даже китайцы, кого только нет. Все служат за деньги, и немалые. Мало того, по завершении пятилетнего контракта легионеры получают право на гражданство, а по выходе в отставку, через двадцать лет, то есть через четыре контракта – внушительный пенсион и земельный надел.

От желающих отбоя нет, правда, отбор жесточайший, принимается всего один из десяти, мало того, за время первоначального обучения отсеивается еще половина набранных, зато оставшиеся могут составить честь любому современному спецподразделению.

По численности и структуре легион равен полку, тоже времен Второй мировой, со всеми соответствующими приданными силами. Общая численность около двух с половиной тысяч бойцов. Тяжелое вооружение то же, что у пограничников, только вместо французских орудий – немецкие семидесятисемимиллиметровки «7.7 cm Feldkanone 96 neuer Art». Так уж сложилось, что на момент формирования мы покупали арту везде где только возможно, но со временем, думаю, орудия унифицируем, благо в скором времени откроем свое производство. А пока и так сойдет, ибо снаряды на обе системы мы сами делаем.

Командует легионерами мой старый соратник коммандант Адольф Шнитке, в прошлом ефрейтор в отставке восемьдесят девятого гренадерского полка тридцать четвертой Мекленбургской пехотной бригады. Еще тот зверюга, свирепый и педантичный до мозга костей; подчиненные его боятся, как черта, но и уважают.

Дальше идет артиллерийская дивизия – в нее мы собрали всю артиллерию, что осталась со времен второй кампании, в том числе британскую трофейную, но ее основой являются немецкие стопятимиллиметровые полевые гаубицы «10.5 cm Feldhaubitze 98».

Есть еще два отдельных стрелковых полка, сформированных исключительно из местных уроженцев. Думал при формировании, что придется буров пинками загонять, но все получилось на удивление удачно. Сыграли роль местные обычаи. Подавляющее большинство буров по сути фермеры-землевладельцы, причем, как правило, семейства огромные, многодетные. При разделе владений земелька всегда достается старшим отпрыскам, а младшие остаются ни с чем. Выход у них либо батрачить на свою или другую семью, либо подаваться за лучшей долей в город. Вот они в основном как раз и стали рекрутами.

Остальные наши подразделения – кадрированной структуры и будут наполняться личным составом только после введения военного положения. Снабжены вооружением по остаточному принципу.

Далее идет железнодорожный ударный корпус, в составе восьми бронепоездов, отдельный инженерно-саперный батальон и воздухоплавательная эскадрилья.

Не могу не упомянуть еще школу унтеров, пулеметную и артиллерийскую школы, а также курсы младшего офицерского состава. Военных училищ нет, за основу я взял израильскую систему. Есть еще курсы Генерального штаба, для среднего и высшего командного состава. Специалисты пока приглашенные – в основном русские и немцы.

Естественно, не обошлось без спецорганов: помимо Службы внешней разведки, маскирующейся под Почтовую службу, при военном департаменте было создано Главное разведывательное управление, со своим разведывательно-диверсионным батальоном и базирующимся в Дурбане подразделением водолазов-разведчиков. Эти уже мое личное детище и моя гордость, сам составлял программы обучения и тренировал. Если честно, пока парни недотягивают до своих коллег из современности, мало времени прошло с создания подразделений, но потенциал гигантский. В любом случае ничего подобного в мире пока нет.

Да, совсем забыл, в структуру военного департамента еще входит радиослужба. Но о ней тоже стоит упомянуть отдельно.

Вот в основном и все. По совокупности – мало и скромно, особенно по сравнению с британскими силами, но, увы, это все, на что мы способны.

Вот честно – эти три года вымотали меня больше, чем обе кампании с бриттами. Чудом не спился или не подсел на наркоту. Организаторская работа не мой конек, тысячу раз проклял себя за свое решение остаться в Южной Африке. Но, как уже не раз говорил, если взялся – делай.

Ладно, хватит гордиться, пора заняться насущными делами. Я одним глотком допил кофе, затушил сигару и взялся за трубку телефона.

– Алисия, первым капрала ван Меерса…

В кабинете мигом нарисовался молодой парень с кожаной папкой в руках. Мундир идеально подогнан, прическа – волосок к волоску, выправка словно аршин проглотил, ботинки начищены так, что зайчики пускают. И морда каменная, бесстрастно-педантичная. Если бы мне кто-нибудь сказал, что мой вестовой Симон, постоянно расхристанный, расхлябанный мальчишка, превратится в эдакого холеного, образцово-показательного служаку – ни за что бы не поверил. Впрочем, деловые качества секретаря-референта меня полностью устраивают, а остальное не важно.

Симон щелкнул каблуками и изобразил на физиономии повышенное внимание.

– Минхеер директор…

– Что у меня на сегодня?

– Минхеер директор… – Секретарь отточенным движением открыл папку. – Итак, до одиннадцати ноль-ноль у вас прием посетителей и работа с документами, далее…

Выслушав Симона, я приуныл. Думал, что разгребся со всеми главными вопросами еще вчера, ан хрен. Черт, опять домой затемно вернусь…

– А откуда взялось это… – я раздраженно ткнул рукой в окно, – ну… гребаное открытие школы.

– Госпожа Игл настоятельно просила включить в ваш распорядок, – слегка запнувшись, ответил Симон.

– Твою мать!!! – в сердцах рявкнул я. – Ты на кого работаешь – на меня или на мою жену?

– На вас, минхеер директор. – С лица секретаря мигом слетела невозмутимость. – Но вы сами знаете, ваша супруга может испортить жизнь кому угодно. Она пригрозила, что меня перестанут принимать у ван дер Сааров, а я, как вы знаете, помолвлен с их младшей дочерью Годелиной…

– Ладно. – Я раздраженно отмахнулся. – Все, пока свободен. Пусть Алисия запускает по одному. Первым ван Кейпера…