Текст книги "Оранжевая страна. Генерал-коммандант"

Главный финансист военного ведомства Мозес ван Кейпер, низенький бородатый толстячок, первым делом вывалил мне кучу бумаг на подпись, а потом, по уже сложившейся традиции, начал жаловаться на Теслу. Да-да, на того самого Николу Теслу.

– Минхеер директор, – бухгалтер закатил глаза к потолку, – это уже переходит все грани приличия! Я едва успеваю оплачивать счета! И самое главное, нет никакой возможности истребовать отчетность по использованию! И вот опять – заявка на пять тысяч фунтов! – Он потряс листом бумаги.

Я про себя обреченно хмыкнул. В свое время я сдуру решил собрать у себя всех видных ученых и начал как раз с Николы Теслы. Что он конкретно изобрел, я толком не помнил, но частое упоминание его как гения в желтой прессе моего времени сыграло свою роль. Тесла как раз вдрызг расплевался с Эдисоном и с радостью согласился переехать в Южную Африку. Но, черт побери, пообещать ему неограниченное финансирование было с моей стороны очень крупной ошибкой. Думал, пусть творит гений, может, что полезное вытворит, но слегка просчитался. Да, теперь благодаря ему практически вся Оранжевая страна и Трансвааль радиофицированы, создана модель сравнительно компактного радиопередатчика, элементы питания к нему и еще кое-что, но, черт побери, все его текущие проекты, суть которых он тщательно скрывает, стали потреблять слишком много средств, как финансовых, так и сырьевых: твою ж мать! – недавно затребовал три десятка килограмм платины, гений хренов! А уж серебра и меди вообще не счесть сколько угробил. Мне и так уже в фольксрааде пеняют на гигантский военный бюджет и грозятся урезать.

А еще народ пугается, так как по ночам Никола творит в своей лаборатории вовсе уж непонятную хрень – то северное сияние полыхает, то молнии сверкают. За милю у людей волосы трещат от электризации. Наверно, пора гению слегка урезать аппетиты.

– Хорошо, я поговорю с ним… – пообещал я бухгалтеру, спровадил его с глаз долой и приказал запускать Веника, опять начавшего скандалить в приемной.

Мезенцев ворвался аки вихрь, дурашливо откозырял и без разрешения уселся в кресло. Патлы растрепаны, глаза шальные, куцая бороденка торчит в разные стороны, дорогущий костюм из английской шерсти прожжен и заляпан какой-то хренью – все как всегда, Веник в своем репертуаре, раздолбай хренов. Нет, Лизхен его после свадьбы за жабры крепко взяла, он даже внешне изменился, но горбатого только могила исправит.

Твою ж мать… дать бы ему по башке, но рука не поднимется лупасить такого ценного кадра.

Проигнорировав мой грозный взгляд, скубент нагло полез в шкатулку за сигарой.

Я не выдержал и рявкнул:

– Веник, ты соображаешь, к кому пришел? Твою мать, я как-никак военный министр! Или около того. А ну положь сигару на место!

Вениамин гнусно ухмыльнулся и коротко бросил:

– Прокатный запустили ночью!

Я невольно ахнул:

– И протяжку труб?

– Ага…

– Ах ты, моя радость!!! – Я сорвался с места, набулькал в бокал до краев ирландского виски двадцатилетней выдержки и сунул его Венику.

Это… это даже не знаю, как сказать. Это просто праздник какой-то! Как уже рассказывал, перед началом второй кампании я изобрел заново примитивные минометы. Плиту и корпуса для мин отливали кустарным способом, взрыватели приспособили от снарядов, хвостовики фрезеровали, а на направляющие порезали трубы от буровых установок. Так вот, производство бомбометов уже встало на промышленный уровень, а вот эти хреновы цельнокатаные трубы мы до сих пор покупаем в Германии, за просто неприличные деньги. Опять же катавасия с доставкой еще та. Прокатные станы мы заказали у Круппа, доставили их сравнительно оперативно, но вот установка и наладка заняла без малого год. А теперь – ух, развернемся не на шутку!

Веник неловко цапнул стакан и выронил из ладони на пол увесистый комок мягкой массы. Сероватый, пластичный, очень похожий на пластилин, а если точнее, на пластит, он же семтекс и С-4.

Я чуть не поседел. Твою же мать! Изделия Веника никогда не отличались стабильностью. А если рванет…

Если начать с самого начала, то по своей воинской профессии я – подрывник, причем довольно прошаренный. И прекрасно помню, что гексаген изобрели в Германии еще в конце девятнадцатого века, правда, как лекарство, и лишь только в начале двадцатого сообразили, что это сильнейшая взрывчатка. Естественно, я сразу этим воспользовался и выкупил патент на один из способов его производства, благо азотная кислота, один из главных ингредиентов гексагена, как побочный продукт металлургии была у нас в избытке. Линию запустили еще в прошлом году, теперь гексагеном снаряжаются все наши противопехотные мины, вдобавок Веня совсем недавно освоил производство пластита, ибо в технологии ничего сложного нет. Но какого хрена этот урод таскает его в кармане…

– Вениамин, это то, про что я думаю?

– Угу… – Скубент одним глотком выхлебал виски.

– Веня… – угрожающе процедил я.

– А что такого? – Мезенцев пожал плечами. – Я измерял бризантность по шкале Гесса у себя в лаборатории да случайно кусок в карман сунул…

– Ладно. Ты сколько не спал? Мне вчера Елизавета Григорьевна звонила, жаловалась.

– Сколько? – Вениамин наморщил лоб. – Не помню…

– Так, голубчик, давай-ка ты в семейное гнездо. Что ты сказал? Бегом марш!!!

Спровадив Вениамина, я плотно занялся службой. Вы даже не представляете, сколько рутины у среднестатистического министра обороны…

Обедал прямо в кабинете, потом пришлось отбывать номер на открытии чертовой школы, откуда прямым ходом отправился в пригород, где располагались комплекс оружейных фабрик и конструкторское бюро.

Глава 3

Южно-Африканский Союз. Блумфонтейн.

Военный департамент

16 мая 1903 года. 13:30

Экипаж плавно покачивался, слегка поскрипывая всеми своими частями. За окном монотонно мелькали унылые просторы буша. По бокам рысью ехали на лошадях охранники, по трое с каждой стороны. Еще один сидел рядом с кучером, двое выдвинулись вперед в качестве головного дозора, и последняя пара прикрывала с тыла.

Я недовольно поморщился и раскурил очередную сигару. Н-да… дожился, охраняют как монаршую особу. Но никуда не денешься, бритты спят и видят, как бы половчее уконтрапупить Майкла Игла. Конечно, абсолютно надежной охраны не существует, если бритты зададутся целью, рано или поздно обязательно угробят, но облегчать работу островным обезьянам я не собираюсь. Поэтому и таскаюсь с бодигардами. Да и бог с ним – того что суждено, ну никак не миновать… Так, о чем я размышлял?

Оружие…

Как ни крути, без производства своего оружия и боеприпасов нам никуда, особенно в нынешнем положении. Расположение партнеров-поставщиков – понятие почти эфемерное. Сегодня они с радостью поставляют оружие, а завтра с такой же радостью присоединятся к британскому эмбарго и блокаде. Тем более что англы из кожи вон лезут, чтобы обрубить нам все концы. На печеньки не скупятся, суки паршивые. Политика, мать ее так, ничего личного.

Пришлось оружием озаботиться в первую очередь. И точно так же, как с экономикой, начинать с абсолютного нуля.

Так и появился концерн «Трансвааль». Несколько квадратных километров территории, огороженной высоким забором с колючей проволокой и контрольно-следовой полосой, на которой расположен комплекс производственных мощностей, испытательный полигон, конструкторское бюро и жилой городок. Производства разбросаны по стране, но здесь основная база.

Моя гордость и моя постоянная головная боль.

Но обо всем по порядку.

С пушками обошлось легче всего. Минометы и ракетные установки мелкосерийно производятся у нас самих, а вот практически всю ствольную артиллерию мы закупаем, открытие своих линий – в очень и очень далекой перспективе, измеряемой годами и годами. Так как дело это очень долгое, муторное и затратное. Правда, снаряды уже почти год клепаем у себя – закупили все оборудование у франков и дойчей, а с порохами и взрывчаткой вполне справляется Веник.

С пулеметами я пошел немного по другому пути. После недолгого анализа стало ясно, что на данный момент времени самой качественной и надежной системой автоматического оружия является изделие дедушки Хайрема, который Максим. Недолго думая я вышел на немцев и купил у них патент на германскую версию пулемета, вместе со всей технической документацией и линиями по производству. Сделка обошлась в просто неприличные деньги, но дойчи в рекордные сроки сами построили нам завод, наладили оборудование и даже обучили персонал. Первые партии изготовлялись из немецких же материалов и заготовок, но восемь месяцев назад мы перешли на свое сырье.

Почти в то же время, то есть в тот же вояж по Европе, я навестил в Дании господина майора Вильгельма Германа Олафа Мадсена на предмет покупки его ручного пулемета в варианте под наш маузеровский патрон. Еще та история получилась; как выяснилось, они уже успели передать лицензию датской оружейной компании, которая соглашалась только на поставки пулеметов, а продавать производство наотрез отказалась. Впрочем, путем определенных манипуляций вопрос решился, но за большие деньги.

Мытарство с устранением «детских болезней» и налаживанием линий длилось почти два года, но оно того стоило, и в результате у нас появилось свое более-менее нормальное автоматическое оружие уровня отделение-взвод. Производство, почитай, мелкосерийное, но худо-бедно заканчиваем оснащать все строевые части. Скажу сразу, машинка получилась довольно посредственная, хотя и надежная, но и таких сейчас ни у кого нет. И появятся очень нескоро.

На этом с пулеметами я завязал и приступил к легкому стрелковому оружию.

Как уже говорил, на вооружении бурской армии в качестве личного оружия состояла и состоит винтовка Маузера под патрон 7х57. Тот самый трансваальский маузер. Отличная винтовка, надежная и точная, по целому ряду показателей намного превосходящая британские «ли-энфилды» и «ли-метфорды», но мне захотелось гораздо большего.

О чем немедленно всех публично оповестил и назначил конкурс на самозарядную винтовку. Первым откликнулся товарищ Мондрагон, активно пытающийся втюхать свое творение хоть кому-нибудь. Глянув на его винтарь, я сразу почувствовал неладное, но из лучших побуждений к полевым испытаниям все-таки допустил. Как очень скоро выяснилось – напрасно: чудо мексиканской оружейной мысли с треском провалило конкурс, причем в самом его начале.

Точно так же в последующем провалились и образцы других конструкторов. Нет, все модели стреляли, некоторые даже сравнительно точно, но такое понятие, как надежность, им даже не снилось в принципе.

Пробовал навести справки у русских о Федорове, но отец первого в мире автомата пока себя ничем не проявил и как оружейника его в России не знали совсем.

В общем, в итоге выяснилось, что на данный момент в мире вообще нет ничего подходящего под мои требования. И неизвестно, когда появится.

Впрочем, при всей своей провальности конкурс оказался в чем-то и полезным; я свел знакомство почти со всеми ведущими на данное время конструкторами, в том числе с дядюшкой Мозесом, и сделал у них ряд полезных приобретений.

А дальше решил сделать ставку на свои кадры и разослал вербовщиков во все ведущие технические университеты мира, дабы сманивать молодых и талантливых выпускников.

После чего создал им все условия для творчества и приготовился пожинать плоды. И не ошибся: результаты уже есть, и не мало, правда, ту самую желанную самозарядную винтовку они мне пока так и не изобрели. Хотя несколько любопытных концептов в разработке все-таки присутствуют.

– Черт, что-то долго тащимся… – Я выглянул в окошко и обнаружил, что впереди уже показался въездной КПП концерна.

Через пару минут экипаж остановился возле увитого плющом здания, по обеим сторонам которого пристроились длинные ангары. Из правого как раз выталкивали странноватого вида конструкцию, представляющую собой несколько собранных в пакет труб на двух колесах. И удивительно похожую на ту самую германскую хрень, которую советские солдаты в Великую Отечественную метко обозвали «Ванюшей». Впрочем, этот образец как раз и является чуть более примитивным аналогом немецкого шестиствольного реактивного миномета. В свое время, в одной южной стране, я насмотрелся на вундервафли, которые местные бородачи мастерили чуть ли не на коленках, вот и решил перенять опыт.

Восемь направляющих труб в одном пакете, примитивный снаряд калибра сто пятьдесят миллиметров с пороховым двигателем, стабилизация обеспечивается наклоном сопел, инициация заряда – электрическим способом. Получилось вполне надежно, происшествия при использовании можно на пальцах перечесть, но по боевым параметрам – так себе, пуляет всего на два с половиной километра, а точности вообще никакой: круговое отклонение – почти полсотни метров. Правда, заряд мощный и в полете воет, как дьявол, обгадиться от неожиданности можно. Сама установка по себестоимости обходится в десять раз дешевле стандартного полевого орудия, правда, со снарядами мороки много, один только состав для более-менее стабильной работы реактивного двигателя подбирали целый год. Впрочем, справились, и теперь шестиорудийные батареи таких минометов у нас при каждом батальоне.

– Господин генерал! – Иозеф Вагнер и Хорст Штрудель приняли образцовую строевую стойку. Их помощники тоже вытянулись в струнку, но у них вышло не так браво.

– Чем занимаетесь, парни? – Я поздоровался с Иозефом и Хорстом за руку, остальных удостоил только сдержанного кивка. Пока не по чину молокососам с самим директором военного департамента ручкаться. А Вагнера и Штруделя я знаю еще со времен первой кампании. Оба добровольцы, состояли в моем отряде, оба так и остались в Трансваале. Толковые ребятки, выпускники Берлинского технического университета, а сейчас ведущие инженеры КБ ракетной техники.

– Работаем над лучшей стабилизацией снаряда и увеличением дальности стрельбы, герр генерал! – четко отрапортовал Штрудель. – Сейчас выдвигаемся на полигон для испытаний.

– Ну-ну. – Я одобрительно кивнул. – Цербер у себя?

– Так точно, герр генерал. – Вагнер заметно вздрогнул и понизил голос, словно боялся, что его услышат.

– Удачи… – Я про себя улыбнулся и направился в здание.

Цербером у нас кличут главного инженера КБ стрелкового оружия, Александра Сергеевича Соколова, в прошлом инженера-технолога Путиловского завода. Великолепного специалиста, милейшего, но удивительно приземленного и практичного человека. Молодежь из КБ боится его как огня и еще называет Крушителем Надежд. И очень оправданно, так как протолкнуть ему свой проект стоит просто адских мучений. Да что там, в свое время он и меня «приземлил». Стыда я натерпелся – мама не горюй…

Около двух лет назад мне вдруг приспичило взяться за оружейное прогрессорство. Попаданец я или где? К сожалению, никакими особенными знаниями в стрелковом оружии я не обладал, к примеру, о той же СВТ я знаю только то, что ее автоматика основана на отводе пороховых газов. Поэтому начал с пистолета-пулемета Судаева, того самого знаменитого ППС, так как в свое время владел охолощенным образцом и довольно неплохо помнил его устройство. Исходил из того, что этот пистолет-пулемет в Великую Отечественную собирали чуть ли не в кустарных мастерских, а с моим производством, оборудованным по последнему слову нынешней техники, с ним особых проблем вообще не должно быть.

В общем, для начала исполнил взрыв-схему, тщательно прорисовав каждую детальку. Ну не все, конечно, а только те, что хорошо запомнил. И без указания размеров, так, на глазок, хотя рисунок получился на загляденье, этого не отнимешь.

Ну и сунулся к Сергеевичу, дабы воплотить конструкцию в жизнь. И был жестоко приземлен. Как сейчас помню…

Соколов поднял на меня глаза, потом еще раз посмотрел на чертеж и наконец положил его на стол.

– У вас несомненный талант рисовальщика, Михаил Александрович. Насколько я понял, вы изобразили некое стреляющее устройство? Не так ли?

Я слегка оскорбился, так как в голосе Соколова проскользнула откровенная издевка, но виду не подал.

– Да, Александр Сергеевич. Можно назвать его… скажем, пистолетом-пулеметом. Да, именно так, потому что патрон пистолетный и присутствует режим автоматического огня.

– И сами придумали? – Соколов, чуть наклонив голову, пристально заглянул мне в глаза.

– Да, сам… – Я вдруг почувствовал, что моя уверенность куда-то стремительно улетучивается.

– Ну что же, похвально, похвально. – Александр Сергеевич неспешно поправил пенсне и уважительно покивал. – Оригинальная конструкция. Но простите, а где детальные размеры и расчеты?

– Ну… честно говоря, я и не умею… того… просчитывать. Это просто идея. У вас в подчинении целая орда специально обученных людей, пусть они и считают. И поднажмите, хотелось бы поскорее получить готовый образец для испытаний.

– Образец? – Соколов удивленно вздернул бровь. – Ну что же, Михаил Александрович, постараемся. Думаю, года за полтора-два управимся с окончательной конструкцией и расчетами.

– Чего? – Я невольно вытаращил на него глаза. – Каких два года, Александр Сергеевич? Да тут все проще пареной репы! Сплошная штамповка.

– Кх. – Соколов сдержанно кашлянул. – Сделать можно все. Или почти все. Вон господин Дуров свинку с парашютом с воздушного шара прыгать научил, подобно месье Шарлю Леру. Но любой подобный вопрос упрется в несколько препятствий. Давайте, для начала, я вам примерно объясню все те этапы, что нам придется пройти до действующего образца, на примере, скажем… – инженер взял в руки рисунок, – вот этой вашей емкости для патронов. Насколько я понял, расположение… гм… даже двухрядное?.. Итак, наша задача – обеспечить непрерывное направление патрона из магазина в патронник, но сделать это необходимо так, чтобы патрон на заклинило между толкающей его плоскостью затвора, загибом магазина и стенкой патронника в стволе. Равно как нельзя допустить и утыкания патрона пулей в нижнюю или верхнюю кромку казенного среза ствола. Так что придется экспериментальным путем подбирать длину загибов емкости, мощность пружины и величину заходных фасок на стволе, и сделать это таким образом, чтобы у нас не разрывало гильзу в патроннике.

И таким образом – по каждому узлу, не говоря о том, что для начала придется завершить конструкцию оружия, так как она неполная. А сколько придется экспериментировать с массой и ходом подвижных частей, пока удастся добиться безотказной работы? Надеюсь, я доступно излагаю, Михаил Александрович? Теперь о штамповке… Для штамповки и вырубки деталей из двухмиллиметрового металлического листа нам потребуется пресс с усилием тридцать – пятьдесят тонн, каковой у нас в единственном экземпляре и загружен работой в три смены. Без индивидуально изготовленных для данного изделия штампов тоже не обойтись – а это ювелирная фрезеровочная выделка, дело весьма небыстрое, уверяю. А еще расчеты угла гибки, радиуса, усилия и термообработки. Самого листа нужной толщины у нас тоже пока нет, придется закупать, как и специальные стали…

Вот тут я и понял, что на идее быстрого получения серийного пистолета-пулемета придется поставить жирный крест. Если вообще не забыть о ней. Кстати, рабочий экземпляр мне все-таки изготовили, но из стадии опытных образцов за полтора года мы так пока и не выбрались. А еще он вышел по стоимости примерно равным пулемету Максима вместе со станком. А это ни много ни мало, около полутора тысяч рубликов, на русские деньги. Годовой доход инженера при высшем образовании. И самое пакостное – слегка поразмыслив, я понял, что этот самый пистолэт-кулэмэт в наших условиях и нахрен нам не нужен. Специфика боевых действий, по анализу предыдущих кампаний, состоит в том, что огневой контакт в большинстве случаев начинается на дистанции более трехсот метров, на которой пистолет-пулемет почти полностью бесполезен. Винтовка гораздо предпочтительней, особенно учитывая, что буры в абсолютном большинстве – меткие стрелки.

Охо-хо, однако нелегка доля попаданца. Ну да ладно, будем вертеться.

Протопав по коридору, я остановился перед дверью с латунной табличкой, на которой славянской вязью было начертано «Инженеръ Соколов А. С.».

Из-за двери слышался менторский голос Цербера:

– Батенька, это каким таким загадочным образом вы собрались сваривать ствольную коробку и трубу кожуха? Извольте отработать другой способ соединения.

– Но, господин…

– Идите, голубчик, идите. Сроку на исполнение вам – неделя.

Дверь с треском распахнулась, из кабинета Соколова выскочил красный как рак щуплый парнишка с толстенной папкой под мышкой и, на ходу утирая слезы рукавом спецовки, галопом унесся вдаль по коридору.

Я иронично хмыкнул. Н-да, налицо очередное крушение надежд. На Цербера мне давно жалуются, но Александр Сергеевич находится именно на своем месте, так как действительно прорывные идеи он распознает с лету. Если бы не Соколов, все эти молодые и талантливые кадры меня бы давно по миру пустили.

Секунду помедлил, стукнул костяшками пальцев по двери и потянул ручку на себя. В маленьком, до предела заставленном шкафами и полками с документацией кабинете за столом сидел полноватый мужчина в полосатой жилетке поверх белоснежной рубашки и в бухгалтерских черных нарукавниках. На столе перед ним аккуратно расположился фарфоровый кофейный сервиз, а сам хозяин кабинета, с выражением неимоверного довольства на ничем не примечательном, но добром лице, вкушал серебряной ложечкой с блюдца немалый кусочек тортика.

Обнаружив меня, он аккуратно отложил блюдце, неторопливо встал, с достоинством поклонился.

– Михаил Александрович, так сказать, прошу к столу. Моя супружница как раз изготовила очередной кондитерский шедевр.

– Не откажусь, Александр Сергеевич… – с наслаждением втянув в себя аромат корицы и ванили, я присел на венский стул.

Соколов быстро организовал чашечку кофе со здоровенным шматом торта и изобразил повышенное внимание:

– Чем обязаны, Михаил Александрович?

– Просто решил наведаться. А вдруг порадуете чем, Александр Сергеевич?

– Порадовать? – Инженер пожал плечами. – Увы, особенно и нечем, Михаил Александрович. Работаем потихоньку. Впрочем, вот, ваш заказ исполнили… – Соколов открыл дверцу шкафа, достал из него короткую винтовку с оптическим прицелом и аккуратно примостил ее на стол.

Я взял оружие, приложился и довольно кивнул. В свое время я озадачился созданием оружия для скрытной и точной работы своих спецов на расстоянии до трехсот метров. А для удешевления затеи за основу решил взять британский карабин «ли-энфилд», так как нам в трофеи досталось просто гигантское количество оных, к тому же этот винтарь уже имел отъемный десятипатронный магазин, а пуля его штатного патрона была тяжелей нашей маузеровской.

Первые образцы изготовили довольно быстро. Ствол укоротили и перфорировали, надели на него глушитель по самую казенную часть, заменили приклад на новый, скелетной конструкции, и присобачили оптический прицел «Телорар», которые в достаточном количестве уже закупили у австрияков. Примитивный по сравнению с современными образцами, но вполне рабочий. В итоге получилась компактная и легкая симпатичная винтовка, очень смахивающая на ВСС «Винторез», только со скользящим поворотным затвором.

А вот дальше… Дальше произошло как всегда у нас со стрелковым оружием. То есть сплошной головняк и дикие растраты.

Для начала, новоиспеченная конструкция наотрез отказалась точно стрелять. Выстрел глушился качественно, но гребаная пуля летела кувырком чуть ли не сразу, как покинула ствол.

Эксперименты с навесками пороха ничего не дали, пришлось заняться коренной переделкой вообще всего. Твою мать, только на создание штампов для медной оболочки новой пули ушло три месяца, еще столько же доводили до ума ствол с другим шагом нарезов… В итоге справились, правда, на доводку ушло почти полтора года, а изделие получилось настолько дорогим, что ни о каком массовом производстве даже речи не могло быть.

В общем, количество экземпляров ограничилось всего сотней штук, только для спецов разведуправления. Один из них себе забрал я и попросил Соколова переделать карабин так, чтобы он быстро разбирался на несколько частей. На всякий случай, кои, как вы знаете, всякие и бывают. К счастью, успели справиться до моего отъезда, так как игрушка может пригодиться в вояже по Европам.

– Не пойму, Михаил Александрович, пошто оно вам? – Инженер показал на скелетный приклад. – Баловство это, батенька, мороки много, а толку – чуть. Вашим же азардам, как я понимаю, не белку в глаз бить из карамультуков этих, а тихо, по-разбойничьи, подобраться поближе – и того…

Я улыбнулся:

– В нашем деле, Александр Сергеевич, даже «чуть» может пригодиться. А за работу благодарствую. Выпишите своим парням премию и себя не забудьте, я визирую на следующий месяц. Что там у нас дальше? Как идут испытание ручных пулеметов и патрона господина Люгера?

В общем, у Соколова я засиделся надолго. Затем посетил начальника производства чеха Таржувку, побывал на полигоне, а убыл из концерна уже вечером.

На сегодня еще планировался визит к Тесле, куда и отправился. К этому времени погода сильно испортилась. Небо затянули свинцовые тучи, в которых то и дело проскакивали зигзаги молний. Правда, дождь все никак не начинался.

Гроза грянула уже на подъезде к лаборатории. А когда до нее оставалась всего пара сотня метров… в высоченную башню на крыше с диким грохотом саданула гигантская ветвистая молния, а потом…

Потом из окон дома выплеснулись синие языки пламени, а еще через мгновение здание раскололось на несколько частей и превратилось в груду обломков.

Когда мы наконец осмелились подъехать поближе, стало ясно, что всем, кто находился в лаборатории, однозначно пришел кирдык.

Уже позже руины тщательно обыскали и нашли лишь фрагменты обугленных человеческих останков. Николу надежно идентифицировать не получилось, но беглый допрос вусмерть перепуганного конюха, чудом оставшегося в живых, показал, что Тесла вроде как на момент взрыва был внутри.

Да уж… Воистину великий ученый и в моей реальности ничего не успел сделать великого и точно так же трагически погиб, но на три десятка лет раньше. Судьба, против нее не попрешь. Ну что же, памятником я обязательно озабочусь. Но позже. А пока мне пора собираться в дорогу. Европа ждет.