Текст книги "Нойоны. Черный дождь"

Маг света приблизился вновь. Гримли стоял на воздушной прослойке у самой стены отвесного спуска холма. По сути – завис в воздухе. Его собственная аура жгла землю. Скала трещала, и камни, сперва мелкие, а потом и крупнее, покатились с вершины вниз. Несколько стоявших неподалеку деревьев сгорели до обугленных пеньков. Солмир перебросил посох в правую руку и левой начертал перед собой какие-то горящие белые руны. Сделал кистью крутящий жест. В астрале тело Гримли объяла могучая, неодолимая сила, со всех сторон – его защита была прорвана. Воздушная прослойка распалась, его подняло в воздух и закрутило. Посох взмыл в руке мага и ударил Гримли точно в середину кисти правой руки. Он не задел даже кожу юноши, маг точно попал в рукоять гладиуса и выбил её из рук Гримли. Страшный грохот раздался у него за спиной, клочья порванной защитной ауры молодого мага, распадаясь, ударили в склон холма.

Скала разошлась, и поток бурлящим водопадом, увлекая мелкие камни, деревья, тину и придонную грязь, хлынул на дорогу и затопил её. Вмиг все покрылось паром от кипящего остывающего камня. Гримли оказался внутри потока, его, обезоруженного и обессиленного, погребло под валом воды и грязи.

Все, как тогда, в Александрете, не отпускала мысль. Он из последних сил у самого края пропасти смог взлететь из утягивающего вниз потока и оказался немного правее того места, среди валунов у поворота дороги. На другой стороне утихающего потока стоял Солмир, спокойно прятавший рукоять гладиуса себе за пояс. Магия и наваждение рассеялись – поток, уже не столь бурный, как вначале, стекал с озера на вершине и обращался у обрыва в искрящийся и парящий водопад, не меньше трех ярдов в ширину.

Гримли ещё раз взглянул сквозь поднимающийся пар и никого не увидел. Тут же приятная теплая, греющая рука легла ему на плечо. Солмир был рядом, в левой руке он держал посох, а в правой непонятно откуда взявшуюся белую пушистую тогу – вроде горного плаща из бараньих шкур или белого барса, но столь совершенную и красивую, какой не было ни у баронов Лордарона, ни у королей Кревланда.

– Ты не простудился? – посмеиваясь, спросил маг, набросив накидку на плечи юноши.

– Вы меня чуть не убили, учитель! – обиженно, но уже без ярости ответил Гримли. – Что это за жуткое испытание, у меня, кажется, треснули несколько ребер.

– Это не проблема, вспомни то, что я говорил. Сконцентрируйся на своем собственном строении, и ты сможешь излечить свое тело от любых ран, кроме общего старения.

Гримли не мог даже пошевелиться, так сильна была его слабость, но последовал совету учителя. Он сотворил заклятие лечения, и Солмир ничем ему не помог, но и не помешал.

– Да, три ребра и сотрясение внутренних органов, – заметил маг и сел рядом на камень. – Я не хотел тебя убить, но ты должен быть готов к бою с истинными, а это сложнее чего-либо другого. Кроме того, ты не должен забывать первое правило мага – никогда не желай другим, чего не желаешь себе!

– А как же нойоны?

– Это особый случай, нежить лишь исключение из правил, его подтверждающее. Заметь, в нашем бою мы не убили ни одного насекомого. Ни одна рыба или жук наверху не пострадали. Мы же спасли озеро от заболачивания, теперь там будет больше живности.

– А эти деревья? – юноша указал на сорванные взрывом стволы и стоящие рядом обугленные пни.

– Они были поражены грибками и вредителями, больше мешали лесу – их изменить было сложнее, чем сжечь, тем самым обезопасив лес. – Маг улыбнулся. – Я за свою жизнь не убил ни одного человека, а ты, к сожалению, убил!

– Но те орки в Карстольде, – сразу вспомнил Гримли, – они как звери, они шли грабить, убивать и жечь! И получили по заслугам!

– С твоей точки зрения – да, но мы выше этого. Конечно, наша армия совершает ошибки, иногда. Титаны из-за своих размеров поражают союзников и нейтральных мирных жителей, но мы лишь изгоняем нежить. Оставляем её, так сказать, там, где лежала, пока щупальца воли Темного круга не пробудили её к действию. Если ты хочешь стать белым магом, ты должен это запомнить. Не мы даем жизнь, не нам и отнимать её!

Гримли молчал. Ведь такое количество злодеев, душегубов, предателей и убийц, разве они не заслуживают смерти? – думал он.

Между тем его тело очень быстро восстанавливалось, и они побрели вниз, перейдя посуху поток новой реки.

– В каждом существе будто двое других живут. Один любит, другой убивает. Великая, неразрешимая проблема, познать можно любого из них, и все будет не сам человек, а лишь часть его. Мы сводим разрушительное начало к минимуму.

Они более часа шли до святилища, Гримли спросил еще про излечение ран, про то, почему гладиус в его руках казался тяжелым, про свою новую одежду.

– Уникальный, кстати, артефакт, – заметил Солмир, – он излечивает раны и греет в самый лютый мороз, никогда не теряет цвет. Нам, магам, в принципе, ни к чему это всё. Нас астрал греет, а вот нашим гостям в Арагоне или в высоких горах – очень нужная вещь. В такой одежде один бывший король Кревланда тридцать дней во льду провел без еды. Правда, потом умер от сердца, банально, во сне.

Ещё две недели длилось обучение Гримли под чутким руководством Солмира. Во время тренировки по нанесению рун на арену не сел голубь, к его ноге был привязан крепко сжатый кусок пергамента. Гримли, а он был обнажен до пояса и вспотевший от сопротивления астральных узлов вдруг почувствовал, этот посланник не к Солмиру прилетел, не в святилище, а к нему лично. Он подманил птицу, и голубь, воркуя, спрыгнул со столбика арены и сел ему на плечо.

– Ах ты, устал, наверно, долго летел, – погладил его Гримли и аккуратно развязал позолоченную нить, которая сама говорила об отправителе. Он вспомнил прием у короля в Клекстоне. Его двор и украшения, запахи. Это письмо из Энрофа, неужели от неё?!

Торопясь, но бережно перебирая пальцами, он раскатал узкую свернутую бумагу. Солмир в своем зале связи подошел к окну и смотрел на привечающего птицу ученика заботливо, как орел на птенца, который вот-вот покинет гнездо.

«Милый Гримли, я уже так давно тебя не видела и была так рада тому письму, что прислал твой учитель. Я так рада, что ты совершенствуешь свое мастерство, и достиг, по его словам, столь крупных успехов. Как жаль, что эта ужасная война разлучила нас. Я вновь вернулась ко двору королевы Анны, ей стало много лучше, после лечения магией. Многолетняя болезнь прошла. Слухи о твоем подвиге в Карстольде дошли до столицы. Все смеются над генералом Велеском, а мне стараются угодить. Все стали такие услужливые, когда узнали о тебе. Даже канцлер. Он встречал меня на приемах, был галантен и добр, спрашивал о тебе, переживал, будто он ошибочно отправил тебя на погибель в Карстольд. Говорит, у него есть подарок (какая-нибудь очередная подлость), но не бойся, меня все при дворе защищают. Толин, Илирвен и Марк записались в новую армию, но всех направят в разные места. Лазарен уехал куда-то в Таталию с секретной миссией. Эй-Той очень добр ко мне, но все время молчит, и я уже перестала спрашивать. Я очень жду тебя. Солмир сказал, что я скоро смогу тебя увидеть. Милый, целую тысячу раз. Люблю тебя!»

Маленький листок был много раз сложен и исписан с обеих сторон мелким женским почерком.

– Вот что он имел в виду мудрый мастер, – пробормотал Гримли и побрел к своему убежищу, писать ответ.

Спустя два дня после этого письма Солмир сказал ученику, что должен покинуть святилище и не может взять его с собой. Ему нужно посетить Рейхавен. Но долго в одиночестве он не останется.

– Я просил прислать к тебе Ивора. Скоро он прибудет.

– Хоть кто-то знакомый. Учитель, я не сказал вам, как благодарен за то письмо. Я понимаю, почему вы разделили нас, теперь понимаю. Расстояние ещё больше привязывает друг к другу.

Солмир ничего не ответил. Вечером того дня белый всадник прибыл в Рейхавен. Маг не думал там серьезно задерживаться, нужно было посетить Ивора. В загородном поместье разведчика Солмир планировал встретиться с его попавшим в опалу начальником. Также о многом следовало поговорить с Эльзой Грифонхат. Она была на два года старше Гримли и Аделаиды, могла что-то знать о прошлом королевского дома. А в нем, возможно, скрывалась тайна появления на свет юного чародея.

К сожалению, остановка в Рейхавене оказалась более долгой, чем хотелось бы. Его настойчиво просили посетить главу Совета Правды. Маг застал старших эльфов в центральном дворце, в покоях Эллезара. Хозяин был мрачен, глава города Рилант – растерян. Они сразу, не мешкая, выдали причину искренних просьб.

– Наше посольство в Ангкоре послало сигнал бедствия и больше не вышло на связь. По слухам, нойоны открыто вторглись и пытаются оккупировать Карн, начав со столицы. Они больше не прячутся и не выжидают! – заявил Эллезар.

Глава 6

Карнская империя, Ангкор. 8-й путь Лун, 989 год н. э.

Столица могучей морской державы раскинулась на пологом склоне холмистой гряды, поросшей саговниками, баньяном и гингковыми деревьями. Несмотря на близость гор, здесь было тепло и всегда очень влажно. Растительность шла из воды, и огромные деревья запускали могучие корни прямо в мутные воды реки Тай-куин, в дельте которой располагался город. Вернее, старая его часть находилась на берегах реки, а новый Ангкор, богатый и каменный, протянулся вдоль берега моря. Раньше корабли теснились в узких мутных протоках, между десятками деревянных причалов, представлявших собой простенькие настилы поверх гингковых корней. Теперь же большие суда, перевозящие тысячи фунтов груза, становились у длинных каменных причалов торгового порта, защищенных двумя огромными молами от бурь и штормов, приходящих с юго-запада в период муссонов.

Рядом, вдоль гранитно-мраморной парадной набережной, располагался речной порт и место стоянки тысячи лодок, каноэ и гондол, которые, как водомерки, шустро носились по глади искусственных бухт и каналов, соединявших старую и новую части города. Так гости из предместий и отдаленных карнских областей попадали в новый город. На юрких ботах с десятком гребцов развозили вверх по реке все, что приходило на больших кораблях из самых далеких портов, купцы которых считали честью торговать с Ангкором. Сотни лет морская стихия была покровителем, кормильцем и защитником Карнской империи. Недалеко от порта находился гигантский рынок. Кого там только не было! Эльфы и гномы, гноллы и степняки из северного Хорда, богатейшие азахарейские купцы, посланцы султана Муссвата в шелковых халатах, грозные эрафийские рыцари и надменные таталийские вельможи. Правда, с утверждением торговой блокады против стран севера гостей из Эрафии и Авлии поубавилось, но дипломатические контакты полностью разорваны не были. Потому здесь все ещё можно было встретить и эльфов, и гномов, и людей с берегов Прады. Между рынком и главной набережной, напротив Императорского дворца, возвышалось огромное монументальное здание, все ещё опутанное лесами. Сотни ремесленников и тысячи рабов трудились здесь под руководством и не без помощи чародеев сумрака. Ни один десяток колдунов: и недавние ученики, и признанные мастера – нашли здесь приют, не желая быть брошенными на произвол судьбы после катастрофы, произошедшей на Зейлоте. Под общим крылом и защитой своего лидера, бывшего посланника в стране пепла Малькольма-воина, они пытались воссоздать хоть какое-то подобие своего прежнего мира.

В отличие от Аджита Мудрого, о котором также были наслышаны многие сумеречные, Малькольм не стал демонстративно отстраняться от власти в стране, на территории которой хотел основать новое поселение. Он хорошо изучил элиту Карна, видел, что она развратна и падка до роскоши, серьезно оторвалась даже от средних слоев местного общества. Но маг был уверен, что именно такую элиту легко будет заинтересовать в его предприятии. Когда дело окрепнет и встанет на ноги, от пресыщенных и погрязших в мздоимстве вельмож можно было легко избавиться с помощью народных волнений. Пока что его идее сопутствовал успех.

С лордом Курушем, который благодаря интригам и манипуляциям стал регентом при десятилетней принцессе – Нджай Ярмине, переговоры были особенно сложны. Это был требовательный, эгоистичный и крайне развращенный в своих прихотях политик-хищник, но Малькольму удалось найти и его слабое место. Куруш боялся нойонов, врожденно боялся, не под действием чьих-то нравоучений или после «Книги миров», что проникла сюда из Таталии. Он боялся их интуитивно, и это было на руку магу сумрака. Когда стало ясно, что бессмертные всерьез готовятся к новому конфликту с Севером, Куруш первым понял – ему следует ждать предложения, от которого невозможно будет отказаться. Когда, после окончания таталийско-фолийской войны, стало ясно, что нойоны сделают ставку на Таталию, как своего первого союзника, Куруш сам пришел к Малькольму и поинтересовался, не сможет ли сумеречный маг ему помочь?

– Какого рода услуг вы от меня требуете? – с нарочитой растерянностью спросил тогда чародей, и Куруш прямо рассказал, чего он опасается в ближайшее время. Прежде всего, чрезмерного усиления республики – того, что Таталия сперва дипломатически, через торговлю, массовым переселением людей и экспансией подорвет силу Карна. Она станет второй, если не первой державой юга. Первой Куруш твердо считал Карнскую империю.

Малькольм не позволил себе сразу пойти на поводу у регента и обещать ему несбыточное, но поставил четкие условия их помощи – возможность свободно строиться, свободно пропагандировать свою школу магии, потеснить миссионеров, как монахов церкви Велеса, так и сторонников темных культов. Время шло, и чем больше усиливалась Таталия, тем быстрее росли уступки, на которые регент шел перед сумеречными. У него, однако, сохранялась большая свобода действий. Куруш понимал, что основную опасность для него будут представлять не сами таталийцы, а их новые покровители. Ища защиты в широкой поддержке собственной власти, регент помимо беженцев с Зейлота стал приглашать ещё и тех людей, чья значимая деятельность в Таталии и Эрафии не сложилась по каким-то причинам. Верным проводником этой мысли стал его первый советник Пол Вернон.

Предки ближайшего советника регента происходили из обедневшего эрафийского рода и больше ста лет назад остались на службе у Карнской монархии. Пол, в отличие от воинственных рыцарей, окружавших его, рос больше политиком и дельцом, нежели воином. Он прекрасно разбирался во внешних вопросах и на этой почве сошелся с Курушем, когда тот ещё и не помышлял о регентстве, а был просто главой внешней торговли столицы Империи. Мог ли император или правитель столицы положиться на выходцев их собственной страны? Для Куруша этот вопрос не стоял, он точно знал ответ – нет. Тридцать городов, разбросанных по полуострову и десяткам мелких островов в Киликийском проливе, имели прочную торговую связь по морю, но весьма слабую зависимость в других вопросах. За последний век больше двадцати раз правители провинций, различных городов-крепостей, затерянных среди гор и непроходимых джунглей, пытались либо отделиться от Карна, либо захватить столицу и править от имени одряхлевшего императорского дома. Только отец нынешней принцессы Нджай-Ярмины, Тайкун II смог обрубить, как ему казалось, все попытки развалить державу. Он призвал под свои знамена армию наемников из северной Таталии и с её помощью вместе гвардией гуркхов – этнической ангкорской стражи, пресек все мятежи и даже усмирил киликийский союз свободных мореплавателей. Однако быстро продвигавшийся по рангам и должностям Куруш понял, что одними войнами дело не сохранить и первым посоветовал ещё отцу принцессы приглашать сюда магов сумрака. Хотя, конечно, послы Авлии и Эрафии этого не приветствовали – факт произошел. Но если раньше чародеи были в долгу у Куруша, то теперь ситуация изменилась. Регент сам был вынужден просить у них помощи.

Исходя из своих представлений о внешней политике, Куруш, даже не информируя мага Малькольма, начал заигрывать с одним из вождей пиратов Киликии Тан Тоном. Уговорить того было непросто, тогда Куруш подстроил ослабление и изгнание его главного конкурента в борьбе за лидерство среди морских волков Френсиса Ларго. Известному одноглазому пирату после крупного поражения от Карнского флота пришлось биться со своими. Его силы были полностью истреблены, а сам Ларго был вынужден бежать из Киликии. Тан Тон надругался и убил его дочь. Правда, бежал Ларго недалеко и осел на службе в Асанне, в лагере, столь ненавистном Курушу. Тан Тон же после серьезной победы стал верным проводником дел регента в восточном море, хотя в первую очередь работал за деньги, а не за обещания.

Провокационные налеты на порт Изольенти в Таталии были организованы пиратами с подачи Куруша. Регент понимал, что дразнит зверя, но был чрезмерно уверен в своих силах, ему хотелось как можно быстрее узнать – на что готовы пойти нойоны ради своих новых друзей. Зная, что действия Таталии и её покровителей будут скоры, Куруш спешно закупал оружие в Эрафии и Авлии, оружие, которым можно было бы если не остановить, но принудить нойонов к переговорам. Куруш был вменяемым и трезвомыслящим во внешних делах. Он понимал, что со всей мощью южных владык им никогда не совладать, но в то же время рассчитывал, что сможет нанести при случае неприемлемые потери и полагался скорее на осторожность и мудрость нойонов.

Если они увидят, что потери в случае войны с Карном будут слишком велики и сделают их собственный мир легкой добычей со стороны Арагона, то нойоны не нападут на Ангкор. Так думали Куруш и Пол Вернон, когда ехали на остров Красный, подписывать мирный договор. В отличие от остальных правителей стран юга, лорд-регент выглядел тогда чрезвычайно уверенно. На руках его блестели браслеты молчания. За его спиной были сотни магов сумрака, тысячи верных гуркхов и наемников севера, вооруженных не простыми копьями и мечами, а с серебряным оружием и эльфийскими луками, в доспехах, рассеивающих магию.

Ни одно другое государство не могло оказать нойонам большего сопротивления, чем Карн, при том, что они не собирались воевать, а просто хотели остаться нейтральными в грядущей схватке. Правда, Азахарея вообще отказалась от навязываемого нойонами торгового эмбарго, и это понятно. Они открыто приняли сторону Арагона, имея прямого заступника и поборника – могучего белого мага Ранкха. Куруш считал подобную выходку страны торговцев недальновидной. Регент полагал, что только нейтралитет во время большой войны может гарантировать державе успех по её окончанию. В идеале он считал, что если эти два монстра – нойоны и Арагон – уничтожат друг друга, то они вместе Малькольмом станут первыми в новом мире на пепелищах древних держав.

Вождь сумеречных, однако, не разделял радостного оптимизма лорда Куруша. Маг долгое время провел в Агону и хорошо знал, с кем имеет дело. Малькольм догадывался о загадочных обстоятельствах гибели посла Даса, и потому, когда Куруш обрадовал его новостью, что в руки карнцев может попасть архив последнего посла Зейлота, радости у мага не прибавилось. Более того, Малькольм прямо дал понять, что все происходящее, скорее всего, нойонская провокация.

– Они дали вам камень веры и тут же решили дискредитировать вашу честность, – открыто заявил регенту чародей. Но Куруш верил в себя и ему вновь повезло. Судьба хранила их заговор. Малькольм поражался, но все говорило за то, что Мозесу Мекелю просто удалось выкрасть у брата архив Даса. Редкое дело, чтобы обессмерченный предал своих хозяев.

– Но это исключение, лишь подтверждающее правило. В конце концов, Дас мог очистить его мозг от нойонской заразы и зависимости от Стааха, – возражали в окружении регента.

Далее ситуация развивалась стремительно, стоило Малькольму согласиться принять участие в операции, как тут же был разработан план нападения на нойонский крейсер, явно отправленный на поиски пиратов-шантажистов во главе с верным союзником Карна – Тан Тоном.

Результат дерзкой вылазки вновь насторожил Малькольма. Так часто им везти не могло. Тем не менее, несмотря на все риски и злоключения, кристалл с данными был доставлен в Ангкор и привнесен в храм сумрака. Удалив учеников, чародей решился первым узнать – не пустышку ли они вырвали с таким трудом из лап моргула Ритца. И тут произошло совершенно неожиданное явление. Кристалл оказался закодирован, поместив его в машину для чтения, маг увидел объемное изображение Даса. Ему стало грустно и как-то не по себе. Ведь Даса убили именно из-за того, что он хотел рассказать о планах нойонов. Сам Малькольм, конечно, догадывался о тероморфе, о его жуткой силе, но не верил, что правители с Зейлота могли передать образцы нойонам.

Изображение прояснялось, и Дас, улыбаясь своим бычьим лицом, произнес: «Если вы слышите это, значит, я мертв. Мое послание для вас, маги света, и только для вас. Если вы те, кто мне нужен, то вам откроется истина о том, что случилось с Зейлотом, почему я стал посланником сумрака в Агону и почему я погиб».

Дальше ничего не происходило, изображение было перетянуто слоем будто горящих изнутри рун.

Малькольм в астрале коснулся знаков, и они тут же скрутились, стирая послание – ведь попытку прочесть делал не белый маг. Малькольм пробовал так и эдак, ничего не получалось. Шифр Даса был сложен, чтобы разгадать его, нужны были месяцы кропотливой работы. Но главное было ясно, в послании речь, скорее всего, о тероморфе, и значит, страшное вещество в руках нойонов. Ведь именно из-за споров по применению тероморфов Малькольм был отозван из Агону, и его заменил Дас, изощренный дипломат и политик. Мысли чародея летели быстро. Если нойоны хотят применить тероморфов против Арагона, то все становится логично и просто. А значит – они с Курушем захватили бесценную тайну. Причем таким на удивление и легким способом. Ведь, судя по всему, нойоны до сих пор даже не нашли затонувший крейсер с трупом моргула Ритца.

Маг опустился в кресло и непроизвольно взглянул в окно. Стояла прекрасная солнечная погода. Главная гавань перед императорским дворцом была полна. Грубые лодки и золотистые гондолы стояли так плотно, что местами совсем не было видно воды. Сотни людей двигались с площади на Морской рынок, ещё больше стремились обратно. Стражники вели стройную колонну рабов по направлению к находившимся напротив храма сумрака складам. Бесшумно вошел послушник. Юноша заявил, что мага ждут: на холме за городом, где завершается постройка маяка слежения. А после с докладом в Императорском дворце. Лорд Куруш стал слишком нетерпелив, по три раза в день посылает за ним.

– Ответьте, что я сперва осмотрю маяк и прибуду к регенту не ранее семи часов по полудню.

Надо срочно всё завершать, эта тайна нам не по плечу! Мы её не отстоим, не отстоим! Надо срочно слать в Арагон за помощью, так думал Малькольм, когда его конь, взбираясь по извилистой дороге, среди влажного и жаркого леса поднимался на вершину холма. Там, рельефно возвышаясь над городом, располагалась каменная громада маяка. Помимо прямой помощи флоту, это чудо архитектуры имело внутри концентратор магических энергий, правда, совсем небольшой мощности. Настоящий концентратор, который позволил бы Малькольму содержать целую армию магических существ, должен был располагаться под храмом Хаоса. Если в городе работы были ещё в самом разгаре, то тут – в горах, все было завершено.

Маг вошел внутрь и быстро поднялся на вершину, оказавшись на смотровой площадке. Здесь были специальные полости для земляного масла и дерева, прикрытые сверху плотным кожаным тентом, чтобы никакая буря не затушила огонь маяка. Кроме того, размещалась система идеальных очищенных магией зеркал, они могли отражать и фокусировать свет маяка на огромное расстояние.

Но главное находилось на предыдущем уровне, в верхушке башни. Здесь располагался центр наблюдения, для подпитки которого и требовался малый концентратор. Отсюда можно было заметить любые перемещения за сотни миль. Голограмма отображала Карнское побережье, киликийские острова и часть территории Таталии.

– Любое перемещение со стороны нойонов, – докладывал его ученик, глава строительства, – будет немедленно обнаружено, а через пару секунд и вы, и регент будете в курсе!

– Вы славно поработали, увеличьте вдвое охрану объекта и тщательно читайте мысли карнцев. Всех, даже рабов. Ни один нойонский шпион не должен проникнуть сюда! – заключил Малькольм и поспешил к подъемной платформе, его уже ждал дворец.

Десмос Миридий был главой пограничной гвардии. Храбрый и умный воин, свою молодость он провел в Таталии, но бедность и долгое отсутствие достойной службы на родине привели его в страну морских торговцев. Оставаясь рыцарем до мозга костей, он не снимал тяжелый доспех даже в самую жаркую и влажную погоду, за исключением разве что парадных приемов, чем часто вызывал насмешки двора и простых карнцев.

Голые обезьяны, вам бы на деревьях жить, истекая потом, смотрел на полуголых, завернутых в лохмотья жителей Ангкора Десмос. Вообще он не был суровым, жестоким человеком – как было принято думать в Карне обо всех воинах с севера. По крайней мере, Десмос сам себя таким не считал. Молодой дворянин достаточно мирно относился к слугам, которые у него со временем появились, к семье, которую вывез из Таталии, когда смог окончательно утвердиться здесь. Верным союзником в его переселении выступил Пол Вернон. Первый советник нуждался в верных воинах некарнцах – от местных ему всегда приходилось ждать ножа в спину.

Десмос сразу все понял и даже спас жизнь помощнику регента. Затем подавил мятеж на одном из островов, после чего был назначен главой всей пограничной стражи. Его отряды из наемников таталийцев, бывших крестьян и обедневших рыцарей, были очень сильны, всегда хорошо вооружены и верны только Полу Вернону и регенту. Неудивительно, что для операции с дерзким захватом нойонского крейсера Куруш решил обратиться к нему, а не к армейским отрядам или даже верным телохранителям гуркхам. Хотя их глава Сатибарзан был в курсе дела.

Как мудрый политик, лорд Куруш никогда не ставил только на одну силу и создал систему сдержек и противовесов. С одной стороны карнцы – несколько крупных торговцев, флотоводцы и гуркхи, во главе с безжалостным палачом времен Тайкуна II – Сатибарзаном. С другой стороны – Пол Вернон и стоящие за ним переселенцы из Эрафии, Фолии и Таталии.

Десмос Миридий был символом удачной карьеры наемника в Ангкоре. При атаке нойонского крейсера Десмос рисковал жизнью, а Сатибарзан на борту карнского флагмана выжидал на расстоянии в добрых полсотни миль. Лишь сигнал Малькольма дал знать флоту, что дело прошло удачно. Теперь рыцарь шел в императорский дворец в ожидании щедрой награды.

Если бы её не было, он никогда бы не стал заискивать перед регентом. Его прямой покровитель Вернон был ему уже не так симпатичен, как раньше. Десмос знал, что в его интересах подмять под себя всю торговлю. Беспечное отношение Вернона к войскам и оружию, которых он считал лишь марионетками в руках сильных мира сего, вызывало у Десмоса отторжение. Он привык тому, чтобы его уважали и свои, и чужие. И враги Карна уважали его, ведь теперь границы, по крайней мере сухопутные, были на замке. А вот его прямые руководители – и регент, и Пол Вернон – относились к таталийцу практически как к варвару, поднятому ими из грязи в князи. Из всех, кто имел вес в Ангкоре, только чародей Малькольм вызывал у него уважение. Десмос считал его величайшим воином и мудрецом.

В тот день Миридий шел по широким ступеням, ведшим с центральной площади к парадному входу Императорского дворца. Массивные коричневые колонны. Сотни барельефов о походах и делах прежних владык украшали стены. Стража полуголых гуркхов с красными повязками и в тюрбанах с тонкими перьями приветствовала его. Сейчас Десмос был одет в шерстяную тогу, по случаю купленную у азахарейского купца, она прекрасно подходила ему по росту и сверкала шитым золотом по черной ткани. Десмос ненавидел тюрбаны, хотя на востоке это было обыденной и необходимой вещью, в шлеме он смотрелся бы смешно, и потому шел с непокрытой головой.

Внутри были те же гуркхи, только в легких золоченых доспехах, городские вельможи и наместники территорий, ожидавшие аудиенции у регента или Вернона.

– Вас ждут на совещании, – обратился к нему секретарь регента, напыщенный человек с черной бородой и смешными кудряшками, заплетенными в косички вокруг головы, спадавшими на спину. Чем ближе они были к покоям регента, тем больше было золота, помпезной, броской и кичливой роскоши. Здесь не было ощущения власти, как во дворце Эдрика в Энрофа или покоях консулов Таталии. Десмос чувствовал, будто попадал внутрь золотой шкатулки, где среди истлевшего тряпья скопились жуки-пожиратели гнилостей. И это были правители Карна. Вдоль коридора бежали какие-то дети, и двое гуркхов в красных штанах и повязках прогоняли их прочь от массивных позолоченных дверей.

– Вам сюда! – указал секретарь, Десмос знал, что это зала Пола Вернона.

Там были уже все. Сатибарзан – полноватый глава местной гвардии в золотисто-красных одеждах с толстыми волосатыми руками и глазами цвета земляного масла, Пол Вернон, сумеречный маг Малькольм и сам регент Куруш.

Двое слуг, прежде стоявшие у дверей, и опахальщик за спиной регента получили от Вернона приказ удалиться. Десмоса приветствовали, он поклонился регенту. Убого согнувшись и метя бородой пол, закрыл за собой двери удаляющийся секретарь.

– Я наложил заклятие, чтобы нас нельзя было подслушать, – указал на окна и двери Малькольм.

– Благодарю, теперь расскажи о своем открытии, – деликатно и на удивление вежливо предложил регент.

Малькольм установил на золоченом столике у окна машину по отображению голограмм. Небольшой серый пирамидальный камень с удерживающим устройством. Затем извлек информ-кристалл и установил в сердцевине считывающего устройства похожего на клешню краба. К ним явилась тень посла с Зейлота.

«…как я стал посланцем в Агону и почему погиб…» – завершалась речь Даса, и на стены комнаты спроецировались отблески мерцающих рун, оборвавшие речь сумеречного чародея.

– То есть он хотел передать все это в руки белых? – прервал паузу лорд Куруш. – Но почему только им?

– У меня есть ряд соображений по этому поводу, но я не уверен до конца, – прищурившись, притушил яркость отображения Малькольм.

– В любом случае шантажировать нойонов этим нельзя, – заявил Вернон.

– Почему нельзя? – возразил регент. – У них не было возможности знать, что именно зашифровал туда Дас.

– Может, они и не догадываются о содержании, – согласился Малькольм, – но советник прав. Нам сейчас не до шантажа. Мы должны отдать кристалл.