Текст книги "Сибирь – край, где я родился. Стихи и проза"

В школе с нетерпением я ждал урок литературы, когда можно будет сдать своё сочинение.

Томительно тянулись уроки алгебры, затем геометрии.

И вот, наконец, прозвенел долгожданный звонок на урок литературы. Тамара Павловна вошла в класс своей неторопливой плавной походкой, присела на стул, открыла журнал и спросила дежурного, кого нет в классе. Записав что-то в журнале, поднялась со стула, как-то подозрительно посмотрела на нас и произнесла:

– К сегодняшнему уроку вы должны были написать сочинение на тему: «Мой любимый поэт».

– Надеюсь, все это сделали?! – она ещё раз осмотрела класс. В воздухе повисла напряжённая тишина. В этот миг мне казалось, что вот сейчас, весь класс услышит, как громко и часто стучит моё сердце.

– Попрошу сдать свои работы, – своим, не терпящим возражений, голосом произнесла учительница.

– Дежурный, собери тетради.

Дежурный прошёл по рядам, и через минуту стопка тетрадей с нашими сочинениями лежала с левой стороны учительского стола. А я, в это время не отрываясь, следил за процессом сбора, мысленно стараясь угадать, где в этот момент находится моя тетрадка. И точно ли она попала в стопку лежащих на углу учительского стола тетрадей.

– И так, поскольку вы написали домашнее сочинение, спрашивать вас я сегодня не буду, а перейдем сразу к новой теме: «Творчество великого русского поэта – Николая Алексеевича Некрасова».

От неожиданности я выронил из рук учебник литературы, и он с громким шлепком упал на пол.

– Тфу, раззява, напугал! – вскрикнула моя соседка по парте Наташка и стукнула меня в плечо.

– Ты что? – спросил я и удивленно посмотрел не неё, не понимая, за что попал в такую немилость.

– Нечего книгами разбрасываться! – прошептала она.

– Так я же нечаянно.

– Вот и получил отчаянно! – Ладно, проехали, – прошептал я, переводя разговор на другую тему.

– Ты знаешь, я кажется, влип с домашним сочинением?

– Почему? – не поворачивая ко мне головы, спросила Наташка.

– Как почему? – Мы только сейчас начали изучать Некрасова, а я уже закончил, и сочинение по нему успел написать! Целую неделю старался! Даже эпиграф подобрал!

– Ну и что с того?

– Как что? – разозлился я. – Получается, что я как-бы вперёд паровоза влез!

– А кто – паровоз-то? – удивленно спросила Наташка, переписывая в тетрадь домашнее задания по алгебре.

– Да это я так, образно выражаюсь.

– Ах, образно?! – Ну, тогда не парься! – Написал, так написал, все равно теперь уже ничего не исправишь. – А раз не исправишь, так и нечего переживать! Завтра нам вернут сочинения, и всё узнаешь!

– Так-то оно так, но всё равно на душе тревожно, – задумчиво произнёс я.

Оставшееся до звонка время я просидел в каком-то отрешённом от реальности состоянии. Окружающее воспринималось мной как бы со стороны. Будто всё, что я вижу и слышу, происходило вокруг меня на большом экране.

Такое состояние неоднократно возникало у меня и раньше, в моменты больших эмоциональных перегрузок. Оно, как кокон, защищало мою неокрепшую психику. Поэтому не случайно, в четвёртом классе учительница написала в моей характеристике, что мальчик замкнут в себе.

Неожиданно раздавшийся громкой звонок, вернул меня в существующую реальность, и известил об окончании урока.

Чтобы как-то отвлечься от дурных мыслей о сочинении, на переменке я пробежал два круга вокруг школы. Но нехорошие предчувствия никак не покидали меня.

Вечером, после ужина, заметив мою неразговорчивость, сестра с иронией в голосе пропела, – Что, Сашулечка, не весел, что головушку повесил?!

– Отвали, мне сейчас не до шуток, – выходя из кухни, парировал я на ходу.

– Ну ладно, не обижайся, расскажи, что случилось, – переходя на серьёзный тон, спросила сестра. И я рассказал ей, что на уроке по литературе мы только сегодня начали проходить творчество Некрасова, а я уже сочинение о нём написал.

– Ну и что с того, – выслушав меня, возразила она. – А тебе в детстве папа с мамой разве не читали стихи Некрасова?! А в начальной школе разве ты не учил его стихи наизусть?! А подаренная тебе книга «Мороз красный нос», которую ты несколько раз читал, не Некрасов разве написал?! И не ты ли, братец, потом говорил, что стихи Некрасова очень душевные и легко запоминаются?! Тебе ещё привести аргументы, или достаточно?!

– Да ты всё правильно говоришь! Всё так! Но ведь училка этого всего не знает, да и зачем ей это надо знать?! – соглашаясь с сестрой, всё же неуверенно возразил я.

Умом я понимал, что сестра была права, да и Наташка правильно сказала «не париться», но состояние тревоги целый день почему-то не отпускало меня.

На следующий день моё волнение по поводу сочинения, вопреки ожиданиям, пропало. Я стал чувствовать себя как-то спокойнее. Ко мне вернулась прежняя уверенность в себе. Очевидно, доводы сестры окончательно развеяли все мои сомнения относительно «моего любимого поэта».

На следующий день урок литературы был по расписанию вторым и начался как обычно.

Тамара Павловна спросила кто дежурный, затем кто отсутствует, записала что-то в журнале и достала из своей сумки стопку тетрадей.

– Дежурный, раздайте тетради, – не отрывая взгляда от журнала, произнесла учительница.

– Сегодня разбирать сочинения не будем, вместо этого займёмся повторением пройденного материала, а если у кого-то будут вопросы, разберем их на следующем занятии.

– А сейчас, чтобы удовлетворить ваше любопытство, даю вам три минуты!

Боже! Когда же, наконец, я получу свою долгожданную тетрадь?! Не успел я закончить свою мысль, как дежурный Генка Ивачёв протянул мою тетрадь. Взяв её в руки, я вдруг вновь ощутил сильное волнение. Сердце начало так колотиться, что казалось, вот-вот выскачет из груди. Пересилив волнение, начинаю перелистывать страницы. Первая – чисто, вторая – тоже чисто, третья – одна ошибка, четвёртая – чисто. А на пятой странице…, не верю своим глазам. Посередине, старательно выведенная учительской рукой, красовалась жирная двойка с припиской: «Не пиши, чего не знаешь»!

Через много-много лет, вспоминая этот курьёзный эпизод, я написал:

Как часто в жизни ты не знаешь,

Где что найдёшь, где потеряешь.

И получил я «два» за опус сей

С припиской «не пиши, чего не знаешь»!

А тогда, мне было не до шуток. Я потерял не только дар речи, но и способность к осмыслению случившегося. Тупо созерцал всё происходящее в классе и ничего не мог понять. Состояние отрешенности снова ненадолго охватило меня, и я спрятался в свой защитный кокон.

Очнулся я только тогда, когда почувствовал лёгкий толчок в бок.

– Эй, ты где?! – услышал я шёпот Наташки.

– Чего замер как истукан?! Я молча пододвинул к ней свою раскрытую тетрадь.

– Вот тебе и паровоз!? – тихо, в пустоту, произнёс я.

– Да, не повезло! – с сочувствием тихо произнесла Наташка.

Пройдёт какое-то время, прежде чем я усвоил одну важную для себя вещь о том, что из любого, даже отрицательного, результата можно сделать полезные выводы. Это как в науке – «метод проб и ошибок»! Ошибаясь, ты неизбежно приближаешься к правильному выводу!

И этот, правильный для себя вывод, я тогда сделал. Впоследствии, он стал моим жизненным принципом, которому следую я и по сей день.

Суть его проста: «Если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам»!

Апрель 2020 г.

Один день из жизни. Выпускной

Вот уже который день подряд льёт, как из ведра. Совсем испортилась погода. И прогноз совсем не радует, – впереди семь дождливых дней. Да, что-то у них там, синоптиков, не складывается. Как всегда, наобещали нам хорошую погоду, жаркое лето, а на деле, все наоборот. Ну, прямо как в том анекдоте про армянское радио. Когда гидрометцентр, желая повысить достоверность прогнозов, обратился к армянскому радио, а те поинтересовались:

– А какая сейчас у Вас точность прогнозов?

– Двадцать процентов.

– В таком случае, говорите погоду наоборот! Смешно? Да, было бы смешно, если не было бы так грустно…

А тут ещё одна напасть на наши бедные головы – коронавирус COVID-19, пандемия, ЧП мирового масштаба. Карантин, изоляция, ограничения свободы и т. д. и т. п. Вот и приходится прятаться от этой напасти на даче. Ни тебе общений, ни гуляний, ни прогулок. Скукота… Телевизор включать не хочется. Каждый день одно и то же. Коронавирус, Малахов и «Давай поженимся».

Ват в такие тихие вечера, глядя в окно на изрядно промокшую природу, невольно задумываешься о смысле жизни, прожитых годах и ярких моментах, навсегда запечатлённых в памяти, как на жёстком диске компьютера. А ведь не мало лет прошло с тех пор, пожалуй, половина жизни!

Как сейчас, помню этот радостный для меня день. Мы, офицеры, выпускники 1979 года, стояли в парадном строю, в парадной форме с золотыми погонами, в ожидании торжественного момента – вручения дипломов об окончании Высшей инженерной пожарно-технической школы МВД СССР.

Для меня это был праздник вдвойне, ведь меня ожидал не просто диплом, а диплом с отличием, и это обстоятельство придавало мне ещё большую радость. Позади четыре года учёбы, четыре года лекций, практических и лабораторных занятий, невообразимое количество экзаменов и зачётов, контрольных работ, горы конспектов. И всё это уже позади!

Надо сказать, учёба мне давалась легко, особенно точные науки, такие как математика, теоретическая механика, сопромат, строительная механика и другие. Правда, и сам я серьёзно относился к учёбе. Всегда готовился к занятиям и зачётам. Не любил долгов. Как говорится, «сделал дело – гуляй смело»! Поэтому всегда одним из первых сдавал на проверку контрольные и курсовые работы. Особенно основательно готовился к экзаменам. Бывало так, что полдня мог сидеть над одним вопросом, пока окончательно не разберусь с ним. Поэтому на экзамены всегда шёл на сто процентов подготовленным. Ну, если ни на сто, то на девяносто девять точно!

Иногда, при подготовке к экзаменам, приходилось подтягивать теоретические знания своего друга – Ивана, чтобы тот двойку не отхватил.

Познакомились с ним ещё на сборах, при поступлении в Высшую школу, в военном лагере МВД, в сорока километрах от Москвы, на станции «Трудовая». Там мы – абитуриенты, проходил подготовку к вступительным экзаменам, там же и сдавали экзамены.

Бедняга, Иван! Технические дисциплины для него были непреодолимым препятствием. Не понимаю, как он вообще смог поступить в «Вышку»?!

«Основательно готовься к экзамену», – это было моим главным принципом на все годы учёбы! А их впереди было – целая жизнь! И самые ближайшие – поступление в адъюнктуру.

Помню, как-то в конце первого курса, сижу, готовлюсь к завтрашнему экзамену по теоретической механике. Тишина, никто не беспокоит. С утра жену проводил на работу, ребёнка в детсад, прибрался в комнате (в ту пору мы жили в двухкомнатной квартире при школе). Вдруг телефонный звонок,

– Привет, ты где? – раздался встревоженный голос нашего командира группы, Николая, на другом конце провода.

– Как где? Дома, сижу. зубрю, – удивлённо ответил я.

– Какого хрена?! Мы уже почти все сдали экзамен. Давай пулей лети…

– Так ведь экзамен завтра? – ничего не понимая, в растерянности промолвил я.

– Экзамен перенесли позавчера на консультации. Ты разве на консультации не был? И тут до меня, наконец-то, дошло, что дату сдачи экзамена перенесли на день раньше. А так, как на консультацию я не пошёл (считал её необходимой только для лентяев и бездарей, а для себя – лишней тратой времени), то и о переносе экзамена ничего не знал.

В общем, тогда пришлось мне вспомнить курсантские годы, команду «подъём» и нормативы её выполнения!

Через три минуты с папкой в руке я уже бежал к остановке троллейбуса на Алексеевской. А ещё через двадцать минут, задыхаясь от бега, я влетел в экзаменационную аудиторию. Сдача экзаменов подходила к концу. В аудитории остались четыре слушателя, один их которых уже отвечал по билету.

– Разрешите, товарищ майор, переведя дыхание, обратился я к принимающему экзамены преподавателю.

Виктор Леонидович Иванников был строгим, немногословным, напрочь лишённым юмора, доцентом кафедры теоретической механики. Из-за этой строгости слушатели немного сторонились его, побаивались вступать с ним в дискуссии. На его лекциях, мы часто не успевали конспектировать и просили его немного «притормозить», на что он, не отрывая руки с мелом от доски, сердито отвечал: «Вы не в колбасном техникуме учитесь».

Между тем, выпускник мехмата МГУ, он быль эрудитом и умницей, прекрасно знающим свой предмет, и совсем не лишённый земных радостей человек. Но об этом я узнал много позже, когда вместе с ним мы занимались прикладной наукой.

– Почему опоздали? – строго спросил он.

– Не знал, что перенесли экзамен, – честно ответил я.

В приоткрытую дверь краем глаза я заметил, как Николай покрутил пальцем у виска, показывая мне, что я сморозил глупость.

Иванников, неодобрительно посмотрев на меня, подошёл к столу с экзаменационными билетами. Перебрав несколько из них, протянул мне один, а следом другой с задачей.

«Выбирал самые сложные вопросы и задачу в отместку за опоздание», – следя за его движениями, подумал я. Но деваться некуда, придется попотеть.

– Начинайте с задачи, не решите задачу, дальше разговаривать не о чём, – строго предупредил меня Виктор Леонидович.

Да, не зря я основательно готовился к экзамену, разбирая все задачи и вопросы. Как в воду глядел!

В билете у меня были самые каверзные вопросы и сложная задача на кориолисово ускорение (одну из сил инерции, использующуюся при рассмотрении движения материальной точки, относительно вращающейся системы отсчета).

К удивлению экзаменатора, задание я выполнил полностью. Бегло просмотрев решение задачи, и задав несколько вопросов, Иванников, слегка разочарованным голосом произнёс:

– Ну что ж, молодой человек! Не ожидал, не ожидал! Теперь за ваши знания я спокоен, и с чистой совестью ставлю Вам отлично!

– Спасибо, – ответил я и, забрав из рук майора зачетку, вышел из аудитории.

– Ну что, сдал? – нетерпеливо спросил Николай, явно переживая за меня.

– Пять, – растопырив для убедительности пальцы руки, с улыбкой ответил я.

В тот знаменательный день выпуска на моих плечах сверкали в лучах июльского солнца золотистые капитанские погоны. Да и сам я сиял со своими наградами, как тульский самовар. Под стать этому было и настроение.

Среди представителей делегации, приехавших на выпуск со всех регионов нашей необъятной Родины, я заметил начальника своего родного училища – полковника Алифанова Александра Павловича.

С Иркутской области нас – выпускников, было три человека. Думаю, ради нас он и прилетел в Москву.

«Вот было бы здорово», – подумал я, если бы диплом мне вручил мой полный тезка!

Первый раз я увидел его, когда ещё был абитуриентом при поступлении в Иркутское пожарно-техническое училище МВД СССР. Он был симпатичным, слегка полноватым молодым человеком, лет тридцати пяти в звании майора. Чуть выгнутая дуга носа и немного пухленькие щеки, в сочетании с тихим, приятным бархатным голосом, характеризовали его, как спокойного и уверенного в себе человека. В действительности он таким и был, несомненным лидером, способным убеждать, а если надо, и отстаивать свои убеждения. Очевидно, только такому, невозмутимому и уверенному человеку можно было доверить формирование нового учебного заведения. Что он с успехом и осуществил. Училище было новое, только-только строилось. Ещё не был достроен учебный корпус. Занятия первый год проходили на четвёртом этаже казарменного корпуса. Я был курсантом второго набора, или правильнее сказать, второго выпуска, но первым выпускником училища, ставшим кандидатом наук.

Да, курсантские годы службы – это отдельная история! История жизни, до отказа наполненная напряженными занятиями, службой, учениями, спортом и, как бы это не звучало банально, хозяйственными работами. Жизнь, где всё подчинено общему, строго регламентированному распорядку, где иметь собственное мнение, отличающееся от мнения командира – почти наказуемое деяние. И всё же, это были самые счастливые, беззаботные, молодые годы!

А тогда, с замиранием сердца, ждал, когда назовут мою фамилию. Новенькие дипломы лежали стопками на столе перед строем. В первой стопке – красные, а в остальных синие. И вот, наконец, началось долгожданное вручение дипломов. Я знал, что по традиции, сначала вручаются красные дипломы. Поэтому ожидал, что меня вызовут одним из первых. Тем не менее, команда: «Капитан Богданович выйти из строя», – прозвучала для меня как-то неожиданно.

Получая из рук начальника Главка – генерал-лейтенанта Обухова новенький, пахнущий типографской краской диплом, краем глаза заметил одобрительный взгляд полковника Алифанова.

Спустя семь лет, он помнил многих своих выпускников. Меня – это уж точно! На втором курсе я был лаборантом в механических мастерских и внес немалый посильный вклад в изготовление учебного оборудования, пособий, стендов, всевозможных аппаратов и приспособлений. В училище тогда ещё ничего не было. Всё приходилось изготавливать своими руками. Заказы на изготовление поступали от руководства, преподавателей, завгара, хозяйственной службы. Чтобы выполнить их, приходилось быть и токарем, и слесарем, и сварщиком. К тому времени опыт работы на станках у меня уже имелся потому, что до училища я два года отработал в судоремонтных мастерских токарем.

После вручения дипломов началась процедура вручения наград. Меня, снова, одним из первых, несколько раз вызывали для награждения. И тут, наконец, сбылась моя мечта. Значок «За отличную учёбу» и Почётную грамоту вручал мне сам Алифанов!

– Служу Советскому Союзу, – принимая очередную награду из его рук, как-то совсем уж не по уставу, улыбаясь, ответил я.

– Молодец! Так держать! – Чуть улыбаясь в ответ, подбодрил он меня.

Наверное, вручение наград лучшим из лучших было приятным не только для награждаемых, но и для него самого. Его черные как смоль, глаза необыкновенно сияли толи от радости, толи от гордости за своего воспитанника.

После торжественной части мы ненадолго встретились с ним в актовом зале.

– Ну что, какие планы на будущее? – протянув первым мне руку, спросил он. И тут же продолжил.

– Ты уже, наверное, знаешь, что в Иркутске в прошлом году создали филиал Высшей школы, начальником которого я являюсь? И мне как раз нужны преподаватели, свои, отлично зарекомендовавшие себя молодые кадры, – продолжил он.

– Если согласен, прямо сейчас пиши рапорт. Все формальности с назначением я быстро решу.

– Ну, так что? Согласен на должность старшего преподавателя? – не дождавшись ответа, продолжил он.

– Александр Павлович, – робко начал я,

– Спасибо конечно Вам за такое предложение. Я расцениваю его как Ваше доверие и высокую оценку моих скромных успехов, но сейчас вынужден отказаться. Хочу продолжить заниматься наукой. Буду поступать в адъюнктуру. На кафедре мне сделали предложение, и я согласился. А на счет факультета, я согласен, но только после адъюнктуры. Пока есть такая возможность, упускать её не хотелось бы, – закончил я свои соображения.

– Понятно, – задумчиво произнёс он.

– А на какой кафедре?

– Пожарной профилактике технологических процессов производств, – скороговоркой выпалил я.

– Ну, что ж, тоже хорошо! Кадров с учёной степенью нам ой как не хватает. Давай, дерзай! – улыбаясь и протягивая руку на прощанье, сказал он.

Я, успокоенный тем, что не разочаровал начальника Иркутского факультета своим отказом, пошёл заниматься своими праздничными делами.

В дальнейшем судьба распорядилась мной таким образом, что меня оставили в Москве в научно-исследовательском отделе.

Позднее, меня ещё дважды приглашали работать в Иркутский факультет, в том числе, заместителем начальника. Однако, поработать там мне было не суждено. Но, это, пожалуй, уже другая история.

Июнь 2020 г.

М о г о л ь

Было позднее утро. Воробьи уже закончили свои утренние своры, и лишь то там, то здесь, слышалось редкое, отдельные чириканье. Да и на лугах ближних островов умолкло пение жаворонков, столь привычное для уха в ранние часы. День обещал быть тёплым и солнечным, несмотря на то, что была уже вторая половина августа. Север – есть Север! Тут не поспоришь с природой. В конце сентябре по Лене уже идет снежная шуга. А зимой морозы доходят до мину шестидесяти градусов. Ну а пока ничего, кроме, пожалуй, желтеющих листьев берёз, не предвещало о приближающейся осени.

Я стоял на берегу с увесистым рюкзаком, наспех закинутым за плечо, и задумчиво смотрел вдаль. В ту сторону, где у подножия гор начиналась серебристая лента реки, несущая нам навстречу свои холодные, тёмные воды, и куда, через несколько минут, нам предстояло отправиться вверх по течению. От реки поднимался редкий туман, и тянуло прохладой. С противоположной стороны, где Киренга делает крутой поворот, доносилось монотонное жужжание пилорамы, да натужное рокотание трактора – трелевщика, таскающего заготовленные брёвна на распилку. Это посёлок Кирпичики. С незапамятных времён там обжигали кирпичи для всей округи. От того и прилипло такое название к нему. А за поселком, дальше на Север, простилалась бескрайняя тайга на тысячи километров. Одно слово, – Сибирь! Бескрайние и безлюдные просторы!

Я люблю природу, люблю тайгу и чувствую себя в ней, как у себя дома. С шестнадцати лет, как только мы переехали жить в Киренск, исходил с ружьем всю ближайшую округу. Даже на Нижней Тунгуске побывал. А эта сторона мне особенно памятна.

Внезапно нахлынувшие воспоминания, словно бушующие морские волны, накрыли меня с головой. Именно здесь, много лет назад, я добыл своего первого рябчика. В эту сторону, вверх по реке, я в первый раз с папой, мамой и младшим братом Олегом поплыли на казанке (так называется дюралевая плоскодонная лодка) заготавливать дрова. Тогда же, я подстрелил своих первых уток, доставать которых мне пришлось вплавь. Помню, как сильно переживала за меня мама, ведь вода была ледяная в конце сентября. Но ещё большее испытание было для неё в этот же день, когда мой младший братик, споткнувшись о камень, топором разрубил себе палец. Вот уж, действительно, было запоминающееся событие!

Я всей душой любил этот таёжный край за его глушь, отдалённость от внешнего мира, за хорошую рыбалку и азартную охоту, за возможность побыть наедине с природой. За то, что здесь жили мои родные, – горячо любимые мама, папа и маленький братик – Олег. Поэтому, при каждой выпавшей мне возможности стремился прилететь сюда в отпуск.

Вот и тот отпуск, и поездку на рыбалку я планировал почти целый год и с нетерпением ждал той минуты, когда мы усядемся в своей казанке и подвесной мотор, взревев всей своей железной мощью, помчит нас вперед, рассекая в брызги набегающую водную гладь.

В то время, со своею семьёй я жил в Москве. После окончания Высшей инженерной пожарно-технической школы МВД ССС, продолжал учёбу в адъюнктуре, работая над подготовкой кандидатской диссертации.

Надо сказать, что это был не простой период моей жизни. Это было время терзаний, и сомнений, время поисков и находок решения научных проблем, стоящих передо мной.

В то же время, это были замечательные годы. Годы молодости, годы мечтаний и желаний, годы веры и надежды! Мы были молоды и счастливы. Счастливы от того, что мы были вместе, что наши маленькие дети – Женя и Марина росли здоровыми, что они были сыты, одеты и обуты. И пусть не всегда хватало денег на наши скромные потребности, но мы мечтали о лучшей жизни и были счастливы! Счастливы от осознания, что всё самое лучшее для нас ещё впереди. И мы трудились и делали всё возможное и невозможное, чтобы приблизить и достичь этого лучшего для себя и своей страны. Много позже, о той непростой нашей жизни, я написал такие строки:

Ты помнишь наш семейный уголок

В забытой богом коммуналке!?

Где шум соседей за стеной,

Да за окном кричали галки.

Нас не сломил суровый быт,

Когда мы спали на подстилке из газеты,

Я не раскрою никакие вам секреты вновь,

Там просто жили вместе счастье,

уваженье и любовь!

Справедливости ради, хочу отметить, что до моего отпуска, повествование о котором пойдёт ниже, почти все мои трудности были позади. Дело в том, что предыдущие два года я как проклятый и днем, и, нередко, ночью работал: анализировал научную литературу, проектировал и готовил экспериментальный стенд на заводе «ЗИЛ», а потом проводил эксперименты и обрабатывал их результаты. Сколько терпения, моральных и физических сил надо было иметь, чтобы преодолеть все неудачи и препятствия на пути к цели?! Но, как говорится в народе: «Терпение и труд – всё перетрут»! В итоге, мои усилия не прошли даром. Уже в июле, на полгода раньше положенного срока, я подготовил диссертацию на рассмотрение учёного совета. Камень свалился с моей души! Вот так, с лёгкой душой и чистыми помыслами, я с семьёй отправился в отпуск к родителям, в такой далёкий и манящий меня городок – Киренск, расположенный у слияния двух сибирских рек – Лены и Киренги!