Текст книги "Летающие острова"

Графиня изящно закинула ногу на ногу, вынула из золотой шкатулки длинную сигарету, каких здесь не делали, – демонстрировала самый что ни на есть великосветский стиль. Сварог галантно поднес ей огонь на кончике пальца.

– Ого… – она прикурила, не особенно и удивившись. – Значит, вы не просто пограничный барон… Что ж, следовало ожидать. Постойте-ка… – вдруг уставилась она на Сварога с восторженным ужасом. – Но ведь это означает… Серый Рыцарь?!

– Иногда я подозреваю, что так все и обстоит, – сказал Сварог дипломатично. – Если только Таверо не был шутником.

– Ну что вы… – Она кивнула в сторону Мары. – Быть может, мы отправим детку посмотреть драгоценности или платья, а сами займемся делами?

Детка глянула на нее искоса, потом уставилась на украшавшие стены шпаги и стилеты определенно не без намека.

– Видите ли… это, в общем, никакая не детка, – сказал Сварог. – Это моя полноправная помощница.

– Ах, вот оно что, – графиня с интересом обозрела Мару. – Понятно, а я-то ломала голову, зачем она с вами… Милорд Гаудин мне немного рассказывал, но я, признаться, не думала, что они такие обыкновенные и милые… Опять?! – она гневно оглянулась на дверь.

Вошел богато одетый и крайне унылый субъект лет сорока, затоптался у входа:

– Душа моя, осмелюсь напомнить, сегодня двадцать первое… Маргилена…

Графиня смерила его ледяным взглядом:

– Если вы, золотко, еще раз осмелитесь ввалиться, когда я принимаю гостей, ваше скромное украшение окончательно зарастет паутиной… Брысь!

Унылый субъект покорно вывалился спиной вперед, распахнув задом створку двери.

– Это, если так можно выразиться, супруг, – безмятежно пояснила графиня. – Понятно, я не чудовище, когда-то следует, отринув любовников, исполнить супружеский долг, дело святое… Эта беспросветно скучная и наводящая тоску процедура свершается два раза в месяц, двадцать первого и сорок шестого, и в означенные дни, с раннего утра, сей обуянный похотью сластолюбец не дает мне прохода, стеная и оглаживая. Великие небеса, в доме не протолкнуться от смазливых служанок – нет, подавай ему меня. Извращенец. Вообразите, он иногда усаживается в саду, под окнами моей спальни, и хнычет, словно фамильное привидение Верготов. Многих это только развлекает, но попадаются тонкие натуры, их эти всхлипы нервируют… Вам такой концерт понравился бы?

– Нет, конечно, – сказал Сварог, прилагая титанические усилия, чтобы собрать мускулы лица в неподвижную маску.

– Вы смейтесь, если хотите. Милорд Гаудин вечно надо мной смеется. Однажды он так хохотал, что пролил мне на живот чашку горячего шоколада. Вам, конечно, весело, а каково было мне, с моей необычайно нежной кожей? Целый месяц после этого меня любили в самых невероятных позициях, чтобы не задеть обожженного живота…

– Умоляю вас… – сказал Сварог жалобно, чувствуя, что вот-вот смахнет со стола взрывом хохота драгоценные невесомые бокалы.

– Но это все чистая правда, – заверила графиня. – Я, разумеется, не дура, иначе ни за что не попала бы в конфиденты. Просто я, как выражается милорд Гаудин, яркая индивидуальность, с чем полностью согласна, да и вы, наверное, тоже… И еще. Всеми этими прибаутками я, уж простите, пыталась оттянуть весьма тягостный разговор о наших делах…

– Почему – тягостный?

– Потому что ее нет, она исчезла…

– Кто?

– Делия, – сказала графиня.

– Полчаса назад я ее видел в автомобиле короля.

– Это не она.

– А кто?

– Не знаю, – сказала графиня, и в ее глазах Сварог увидел страх. – Двойник, нежить, морок, наваждение… У меня есть человек, прекрасно умеющий распознавать такие создания, под какими масками они ни прятались бы. Наследственность, знаете ли. Говорят, его прабабка была колдуньей.

– А верить ему можно?

Графиня бледно улыбнулась:

– Можно. Это барон Гинкер, протектор[7]7
  Начальник полиции (города или провинции).


[Закрыть] Равены. Работает на милорда Гаудина лет десять. Кстати, я его жду с минуты на минуту.

– Что случилось? – спросил Сварог, ежась от неприятного холодка.

– Не знаю. Никто не знает. Несколько дней назад в королевском дворце что-то произошло ночью. А утром на месте Делии оказалась… эта тварь. Король, насколько можно судить, ничего не замечает, как и все остальные, а судя по вашей реакции, и люди милорда Гаудина пребывали в неведении. Барон, это не двойник-человек. Она как две капли воды похожа на Делию, она вполне материальна, я сама касалась ее руки… Но это не человек, Гинкер клянется. С того утра она и близко не подходит к лошадям и собакам. Лошадей и собак не обмануть никакой магией, они почуют мгновенно… Она перестала носить серебряные браслеты Делии, фамильные.

– А что дворцовые маги? Их, насколько я знаю, двое при короле.

– Один исчез бесследно. Второй держится так, словно ничего не произошло.

– А любовник Делии, гланский лейтенант?

– Исчез. Пропали еще человек десять – ликторы Делии и люди из дворцового караула.

– А что говорят при дворе?

– Ничего. Большинство и не подозревает о случившемся. А туманные слухи, бродившие среди меньшинства, очень быстро прекратились. Должно быть, оттого, что для них совершенно не было пищи. Глухо упоминалось о ночной драке – и на этом все кончилось. За годы правления нашего короля случались вещи и загадочнее – но всегда была конкретная информация. Сейчас же никто ничего не понимает…

– Ваш барон Гинкер не пробовал деликатно намекнуть королю?

Графиня молча взглянула на него.

– Понятно, – сказал Сварог. – Жить барону еще не надоело… К кому король способен прислушаться?

– Пожалуй, к официальному легату императрицы. Но это же нереально, как я поняла?

– Совершенно, – сказал Сварог. – Кстати, я тоже нереален. Меня здесь нет. Я вам мерещусь.

– Вот видите… Дела скверные, барон. Даже если все поголовно догадаются, что это не Делия, а неведомая нечисть в ее облике, подавляющему большинству будет все равно. Кроме разве что искренних друзей – но их у Делии очень и очень мало, как и случается обычно с принцессами. Не столь уж важно, от кого получать милости и кому служить, принцессе или оборотню. Понимаете? Лишь бы только была уверенность, что оборотень не исчезнет через неделю, а продержится долго. Или вы лучшего мнения о человечестве?

– Ну что вы… – сказал Сварог угрюмо. – Кто за всем этим стоит? У вас нет предположений?

– Ни малейших, – призналась графиня. – Случай настолько небывалый, что я поостереглась строить гипотезы… Ждала вас. Быть может, следует срочно связаться с милордом Гаудином?

– Не получится, – сказал Сварог. – Нет у меня такой возможности. Едва я пересек ронерскую границу, все оборвалось. Я действую в одиночку. Увы, не могу объяснить причин…

– Помилуйте, догадаться нетрудно, – сказала графиня. – Вы ничем от нас не отличаетесь, уж простите. Интриги, козни, тайна… Все то же самое, господа, все то же самое… Эти слова обожает грустно изрекать мой наводящий тоску супруг, обнаружив у дверей моей спальни очередные сапоги. Все то же самое. Миссия ваша насквозь неофициальна, и ее следует держать в тайне от любого – ну что тут непонятного?

Сварог задумчиво наклонил бутылку над своим бокалом, глядя на густое, багровое вино. Не получилось лихой прогулки. Неужели Гаудин не знал? А что он мог сделать, даже если бы знал?

– Единственная надежда – король. Не так ли? – спросил он.

– Да. Уж он-то любит Делию без памяти…

– А нам осталась самая малость – раздобыть веские доказательства…

– Самая малость, – с бледной улыбкой подтвердила графиня.

Золотой колокольчик у входа звякнул. Графиня живо подбежала и распахнула дверь:

– Барон, вы опоздали на три минуты! Если бы я назначила свидание в своей постели, вы и тогда опоздали бы?

– Признаюсь с прискорбием – да, – поклонился вошедший. – Даже манящий образ вашей постели, милейшая Маргилена, не в силах победить безжалостную старость, прочно овладевшую вашим покорным слугой…

Пожалуй, он кокетничал и прибеднялся. Это был пухлый лысый коротышка лет шестидесяти, слабый и неопасный на первый взгляд, но на щекастой физиономии Тентира[8]8
  Тентир – персонаж старинной комедии масок – добрый дядюшка, глуповатый и безобидный чудак.


[Закрыть] холодно голубели колючие и внимательные глаза, а обманчиво вялые движения скрывали, похоже, недюжинную силу и проворство, вполне пригодные и для ублажения дам, и для схватки на мечах.

– Барон Гинкер, – представился толстяк. – Имею несчастье заведовать одной из столичных полиций. Вы позволите узнать ваше очередное имя?

– Барон Готар. Имя настоящее.

– А это осмотрительно?

– Пожалуй, да, – сказал Сварог. – Вообще-то у меня есть еще несколько имен…

Гинкер цепко взглянул на него:

– Я бы рискнул предположить, что среди ваших титулов отыщется и графский… Впрочем, это лишь предположения, о которых я уже забыл. И другими вашими именами интересоваться не намерен. Могут подвесить на дыбу, знаете ли, и если сболтнешь что-нибудь ненароком, выйдет плохо и тебе, и людям. Императорский замок высоко, а пыточные гораздо ближе…

– У вас же, насколько я знаю, пытка для дворян лет пятнадцать как отменена, – сказал Сварог.

– Вы не обидитесь, если я рискну предположить, милейший барон, что в нашем окаянном ремесле вы – человек новый и неопытный? Нет? Отлично. Так вот, есть печальные прецеденты, когда пытка применяется ко всем без исключения, без оглядки на вольности и привилегии. Наш случай к таковым как раз и принадлежит, ибо впрямую затрагивает короля, а следовательно, все мы прямехонько попадем либо в Королевский Кабинет, либо в Багряную Палату, каковые не связаны никоими установлениями, кроме воли монарха… При этой юной особе можно говорить непринужденно?

– Да, – сказал Сварог.

– Понятно. – Гинкер с непонятным выражением лица оглядел Мару. – Милочка моя, вы эту прекрасную фамильную вилку из парадного сервиза вертите просто так или готовы при нужде вогнать мне ее в глаз? Метнувши?

– В сонную артерию, – сказала Мара. – Если в глаз, вы ж начнете вопить, хотя бы несколько секунд, а если в сонную – это мгновенно…

И они вежливо раскланялись, созерцая друг друга не без уважения.

– У вас очаровательная спутница, барон, – сообщил протектор. – Живая, непосредственная… Я краем уха слышал о любопытном учебном заведении, которое она, я полагаю, окончила. Мне не помешало бы нечто подобное, но вряд ли удастся преодолеть косность мышления министра полиции… Что вы знаете, барон? – спросил он, резко меняя тон.

– Ровно столько, сколько известно графине.

– Уже легче. Итак, суммируя и обобщая… Полагаю, уже можно примерно – подчеркиваю, примерно – набросать эскиз происшедшего. Мелкие, несущественные подробности я опущу. Около четырех часов ночи неподалеку от апартаментов принцессы Делии имело место некое оживление, переместившееся затем в старое крыло дворца, оттуда – к Полуденным воротам, по улицам Медников и Всех Добродетелей, вплоть до переулка Белошвеек, где то ли прекратилось, то ли удалилось в неизвестном направлении, изменив свой характер и суть. Это теоретическое описание. Практика же означает, что ночью группа неизвестных лиц попыталась ворваться в покои принцессы. Защищавшие ее ликторы и гланские гвардейцы Лохерварского полка вместе с принцессой и ее близким другом, лейтенантом вышеназванного полка Данаби, с боем отступали к Полуденным воротам через старое крыло, теряя убитых, а возможно и раненых, которых нападавшие потом добили. Рискну предположить, что стража Полуденных ворот, по некоторым сведениям, оказалась на стороне Делии. Отступавшие, теряя людей, достигли переулка Белошвеек, где разыгралась последняя схватка, унесшая жизнь лейтенанта Данаби. Правда, свидетели, которых я имел глупость оставить на свободе, назавтра бесследно исчезли… Дальше – неизвестность. Принцесса исчезла. Во дворце не было ни переполоха, ни общей тревоги. Девяносто девять человек из ста уверены, что ночью произошла пьяная драка меж гвардейцами соперничающих полков. Король лично повелел сохранить все в тайне, дабы не выглядеть в глазах соседей варварами, способными учинить спьяну резню во дворце монарха. Родственникам убитых приказали держать язык за зубами. На месте Делии отныне – нечто. Вот и все, если вкратце. У вас, конечно, будут вопросы?

– Вы совершенно уверены, что на месте принцессы – «нечто»?

– Уверен.

– Откуда вы это знаете?

– Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос.

– Хорошо… – сказал Сварог. – Все равно я быстро смогу проверить и сам… Почему Делия и ее люди пробивались прочь из дворца? Надежнее и естественнее было бы забаррикадироваться в комнатах, дождаться, когда поднимется шум на весь дворец, сбежится стража… Почему она бежала из дворца любящего отца, где ей, теоретически рассуждая, ничто не могло грозить?

– Эта загадка до сих пор мучает и меня, – признался протектор. – Невероятно нелогичный поступок, полностью противоречащий здравому смыслу и опыту телохранителей, гвардейцев. По-моему, существует одно-единственное объяснение: обстоятельства нападения были таковы, что пришлось действовать вопреки здравому смыслу. За пределами дворца было безопаснее, чем в нем. Но что они увидели, я не берусь гадать. Они могли броситься прочь из дворца, увидев короля, пришедшего во главе отряда убить дочь. Но король в ту ночь не покидал своей спальни, мне достоверно известно… Быть может, гвардейцы увидели… неких существ… не принадлежащих нашему миру…

– Для кого происшедшее может оказаться как нельзя более выгодным?

– Для многих. Начиная от Снольдера, озабоченного позицией Делии, и кончая представителями двух-трех знатных родов, имеющих кое-какие права на престол. Однако я вновь осмелюсь увести ваши мысли на дорожку, ведущую в направлении иного мира… И снольдерская разведка, и мечтающие о троне потомки прежних династий – все это наше, человеческое. Меж тем происшедшее попахивает древним, забытым чернокнижным искусством. Не случайно один из двух придворных магов исчез, а другой, по всему видно, перепуган насмерть. Нынешние наши маги – бледные тени древних. Предсказания погоды, заговоров и покушений, не более того. Здесь постарались на совесть и безжалостная поступь истории, и некоторые имперские департаменты… Нас, я бы сказал, очень старательно избавляли от высокого магического искусства, великодушно позволив прозябать кое-где по тихим углам жалким ремесленникам.

– Вы полагаете, здесь замешаны… мы? – спросил Сварог прямо.

– Не исключаю. О, разумеется, не официальные… инстанции. Иначе вы-то уж знали бы. Просто частные лица, преследующие частные цели… Хотя, по слухам, в Горроте еще не перевелись знатоки древнего искусства. Так что все возможно.

– Арталетта?

– Не думаю. Арталетта то ли вполне довольна своим нынешним положением, то ли попросту не рискнула бы затевать собственную игру. Я непременно знал бы. Кстати, она довольно косо поглядывает на новую Делию, возможно, чувствует что-то… И самое печальное – я не могу искать принцессу с помощью своих людей. Кто-то из моих мальчиков непременно работает на конкурентов, если до кого-нибудь из моих придворных соперников дойдут слухи… Ни одна из наших тайных служб – а их в Равене действует восемь – не получала приказа искать принцессу. Потому что принцесса жива, здорова и находится на прежнем месте. Зато… – он сделал паузу. – Зато настоящую Делию, сбиваясь с ног, ищут иностранцы. В определенных кругах наблюдается прямо-таки небывалое оживление. Даже те известные мне агенты сопредельных держав, кого я привык считать спокойными и серьезными людьми, словно рехнулись вдруг и носятся по столице как угорелые. Знаете, кого они все так старательно ищут? «Девушку, как две капли воды похожую на принцессу Делию». Эту девушку ищут снольдерцы, горротцы, гланцы, лоранские шпионы, ганзейцы, даже люди небезызвестного герцога Орка. Такое впечатление, будто известие о происшедшем, оставшись тайной для нас, моментально распространилось среди соседей-соперников. Наши же службы, повторяю, еще ничего не знают обо всей этой суете – хотя через пару дней непременно узнают. Единственная отечественная контора, участвующая в поисках, – канцелярия адмирала Амонда.

– Кто это?

– Командир Синей Эскадры. Вероятно, он что-то пронюхал быстрее других. А это довольно удивительно – последние пять лет он пребывал в опале, безвылазно сидел у себя в Джетараме и в столицу приезжал всего три раза. И тем не менее его люди ищут Делию не менее рьяно, чем, допустим, агенты снольдерского Морского бюро. Зрелище презабавное, несмотря на весь трагизм ситуации. Скоро одна половина населения столицы будет спрашивать другую: «Вы не видели девушку, как две капли воды похожую на принцессу Делию?» А это обязательно случится, как только весть о странных поисках дойдет до наших милых сыскарей… Во всем этом есть и хорошая сторона – тогда и у меня будут развязаны руки, смогу на законном основании бросить на поиски всех своих прохиндеев. Вот только не опоздать бы…

Сварог осторожно спросил:

– Тысячу раз простите, но вы уверены, что…

– Что меня не водят за нос? Что все именно так и обстоит? Любезный барон, я занял свой нынешний пост тридцать лет назад, еще при старом короле. И пребываю в должности все эти годы, не видя пока что ни малейших признаков опалы. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Пожалуй…

– Вообще-то я рискнул и послал нескольких своих людей… о нет, не на поиски. Им предстоит узнать, что кроется за стремлением иностранных шпионов отыскать девушку, как две капли воды похожую на принцессу Делию. Правда, это не многим отличается от поисков, по правде говоря, совсем не отличается. Но мои люди этого не знают. Что не мешает им работать со всем усердием… Больше всего я опасаюсь, что Делия оказалась хитрее всех нас, то есть – отыскала укрытие, сама мысль о котором нам и в голову не придет. Извечная проблема профессионалов и дилетантов. Профессионал, будь он семи пядей во лбу, давно загнал свой ум в некие шаблоны. А она – новичок. Мы, вполне возможно, по три раза на дню проходим в двух шагах от ее убежища…

– Послушайте, я ведь тоже новичок, откровенно вам признаюсь, – сказал Сварог.

– Ну да? Прекрасно. Попробуйте предложить версии…

– Бежала за границу…

– Было! Версия отработана во всех разновидностях. Не покидала она Равену, головой клянусь!

– Она вовсе не покидала дворца…

– Было. Покинула.

– Скрывается в казармах гланской гвардии…

– Было. Нет ее там.

– Погибла… – с трудом выговорил Сварог. – Ночь, закоулки, бандиты…

– Исключено. Она жива.

– Во что она была одета, по крайней мере?

– Мужской дворянский костюм. Шляпа и сапоги, понятно. При ней должен быть меч, два кинжала, ожерелье, несколько перстней. По крайней мере, именно этого недосчитываются. Но это еще ни о чем не говорит. Ожерелье могли украсть лакеи, а меч она могла кому-то подарить. Малоправдоподобно, и все же… Самое странное во всей этой истории – то, что принцесса, мало что знающая о внешнем мире, ухитрилась спрятаться столь надежно. Я вовсе не считаю ее тепличным цветком, но бытие принцессы – это жизнь, заключенная в строго очерченный круг определенных людей, знаний и опыта. Она не знает, как расплачиваться в лавках, не знает и цен, понятия не имеет, как остановить извозчика, отдать письмо на почту, кликнуть полицейского, отличить приличный квартал от подозрительного, получить комнату в гостинице, наконец, у нее никогда не было при себе денег… И все же она ухитрилась исчезнуть бесследно.

– Есть еще одна версия, – сказал Сварог медленно. – Мне тяжело об этом говорить…

– Князь Тьмы и его прихвостни? – моментально подхватил барон. – Мимо.

– Почему?

– Вы знаете, что такое гиман?

– Нет, – сказал Сварог.

– Это оберег. Обработанный в виде креста Единого, фигурки святого или просто отесанный камешек. Сделан он из камней хижины Круахана – одного из самых почитаемых в Глане святых отшельников, жившего в те полузабытые времена, когда наши предки относились к религии не столь равнодушно. У Данаби был гиман. И он его подарил Делии. Ее может убить обычным оружием любой бродяга, но ни сам Князь Тьмы, ни его многоликие прихвостни не смогут к ней и приблизиться. Маргилена, будьте серьезнее. Я старый человек и знаю, о чем говорю. Я знал человека, рискнувшего с гиманом на шее проникнуть на занятые Глазами Сатаны земли и вернуться оттуда невредимым…

– Я вам верю, барон, – сказал Сварог. – Я очень хочу вам верить… Вы, конечно, проверили район, где она исчезла, этот самый переулок Белошвеек?

– Конечно. Там побывали все. Вам когда-нибудь доводилось видеть оживленную улицу, где девять десятых прохожих – тайные агенты и шпики, вышедшие на задание? Несмотря на всю серьезность ситуации, забавнейшее зрелище…

– Остается одно, – сказала графиня. – Катакомбы под столицей.

– Плохо верится, – сказал барон. – Те, что служат пристанищем всякому жулью, известны мне наперечет. Я бы знал, появись там принцесса. А отдаленные, на глубине, те, что молва полагает созданными еще до Шторма… Во-первых, никто не знает туда дороги. Во-вторых, там, где тысячи лет не ступала нога человека, могут поселиться другие жильцы… Возможно, человеку с гиманом на шее там безопасно, но и ему нужно что-то есть и пить… – Он вдруг повернулся к Маре. – А что думает наша юная соратница?

– Я бы спряталась в публичном доме, – сказала Мара.

– Неплохо. Там стали искать в последнюю очередь. Однако уже искали. В борделях. В бедных кварталах, где народ простой и бесхитростный, – там со старинным рвением почитают трон, как нечто святое, и охотно спрятали бы королевскую дочку… Искали даже на дворцовой кухне… Увы, есть только одна ниточка. Покойный Данаби. Его сослуживцы написали в Глан. По тамошним обычаям, родственники по клану не мстят за убитых на войне или в честном поединке, но обязаны отомстить за убитого подло, коварно. Двое братьев Данаби, как мне удалось установить, плывут в Ронеро. Прибыв сюда, они примутся искать убийцу…

– И будут искать год, – хмуро сказал Сварог. – Что ж, остается взглянуть на то, что обретается вместо Делии. Нам трудно будет попасть во дворец?

– Днем – нет ничего проще, – сказала графиня. – Если нужно, я немедленно еду туда и беру вас с собой. Только одеться следует побогаче, понятно.

– Черт, у меня же нет баронской короны…

– Полтора года назад этикет слегка изменили, – сказала графиня. – Теперь корона нужна только на больших приемах. У вас есть другая одежда?

– Конечно. Вот только… Что там обо мне подумают и за кого примут?

– То есть как это – за кого? – удивилась графиня. – За моего нового любовника, естественно. А мой новый любовник – явление столь же обыкновенное, как полицейский на перекрестке. Мне случалось появляться во дворце и в сопровождении несравненно более экзотических личностей… Боюсь вас огорчить, но вы рядом со мной будете выглядеть скучнейшей деталью пейзажа. Я прикажу заложить коляску?

– Приказывайте, – сказал Сварог.

Графиня выпорхнула за дверь. Протектор поклонился Сварогу и степенно вышел следом. Избегая встречаться взглядом с Марой, Сварог потянулся к невесомой рюмке, но, испугавшись, что она разлетится в руке, подхватил бутылку и с давней сноровкой сделал добрый глоток прямо из горлышка. В голове молниями вспыхивали лихие, фантастические планы – вот он с помощью уличного фонаря и местного аналога азбуки Морзе сообщает Гаудину о случившемся, вот он врывается в тронный зал и кричит королю: «Да ты присмотрись получше, кого пригрел на груди!» Потом он взял себя в руки и скрупулезно перебрал в памяти все, чему его научили, вернее, запихнули в голову это умение готовеньким.

Его обучили, как с помощью «третьего глаза» увидеть за внешним обликом подлинную сущность, присутствие черной магии и нечистой силы, буде таковое имеет место. Обучили отводить глаза окружающим, так что тем казалось, будто Сварог стал невидимым или преспокойно уходит. Обучили лечить наложением рук раны от любого здешнего оружия – и даже смертельные, если приступить немедленно и у пациента не задет мозг. Обучили безошибочно распознавать, когда человек говорит правду, а когда лжет. Мгновенно освоить обращение с любым механическим агрегатом («А вдруг понадобится удирать от погони на паровозе или, берем более прозаичный случай, чинить корабельную паровую машину?» – сказал Брагерт. Гаудин сначала скептически покрутил головой, но, подумав, согласился). Чуять опасность – правда, представала она не в конкретном образе, а в неосязаемом виде грубо, остро входившего в сознание предчувствия беды. Неузнаваемо изменять свой облик и облик других – с помощью весьма нехитрой магии словно бы надевать маску (правда, следовало сторониться зеркал, беспощадно отражавших истинное лицо).

Вот вместе и взятые по отдельности, эти хитрости и премудрости могли принести немалую пользу. При других обстоятельствах. Сейчас он был бессилен. Никто не предвидел, что ему понадобится умение отыскать в огромном городе надежно спрятавшегося человека…

Посмотрел на Мару, искренне надеясь, что не выглядит очень уж беспомощно. Она ответила спокойным взглядом, чуть пожала плечами с бравым видом. Подавив мгновенно схлынувшую вспышку раздражения, Сварог спросил:

– Тебе приходилось когда-нибудь терпеть поражение?

– Ни разу, – улыбнулась она. – Впереди меня все разбегалось, а позади меня все рыдало…

– А, ну да. Головой-то тебе работать не приходилось…

– Это твоя задача, – спокойно ответила девчонка, и Сварог мысленно признал ее правоту. – Ну что тут беспокоиться? Мы не потерпели еще поражения, потому что и не начинали работать.