Текст книги "И ты, Брут…"

В том же составе отправились к дому Бугрова. Чума был зол и мрачен, так же как и я. Настя, наоборот, излишне оживлена. Она всю дорогу болтала без умолку, так что мы с Саньком наконец не выдержали и почти одновременно гаркнули на нее. Девушка обиженно замолчала и всю оставшуюся часть пути не проронила ни слова.

Поселок за домом Бугрова, куда я попросил Чуму проехать, оказался небольшим, старым и запущенным. К нему вела единственная дорога, по которой мы приехали. Строилась, правда, еще одна, широкая, но пока по ней ездить было нельзя. Единственная дорога была большим минусом, потому что в случае провала дела мы оказались бы в ловушке. Но это нас не остановило. Машину мы решили оставить в конце сада. Настя должна была дождаться, когда мы перелезем через забор, и идти к дому. Получив сообщение о нашей с Чумой готовности, нажать на кнопку звонка у ворот особняка, затем вернуться в такси и ждать наших дальнейших распоряжений.

Налет

Я еще о своих снах не рассказывал. Обычно они мне снятся радужные, добрые. Летать я, правда, давно не летаю, но часто плаваю под водой. О, это восхитительное чувство, когда, нырнув глубоко под воду, ты делаешь робкий вдох и вдруг с удивлением обнаруживаешь, что умеешь дышать в воде так же легко и свободно, как на суше. И тогда тебя охватывают восторг и ликование, и ты начинаешь резвиться в воде, осваивая новую стихию, чувствуя себя сверхчеловеком. Как жаль, что я не человек-амфибия. Будь у меня жабры, я бы с радостью ушел от всех бед и несчастий, свалившихся на мою голову, в морскую пучину и никогда бы о них не вспоминал. Дурные сны я вижу крайне редко. Обычно я сразу просыпаюсь, переворачиваюсь на другой бок и вижу другие виденья, но сегодняшний затяжной кошмар был из серии фильмов о Фредди Крюгере. Всю ночь я то закапывал трупы, то выкапывал, то прятал их на каких-то чердаках, то в подвалах, то в кустах. Меня преследовала милиция, я ускользал от нее и снова кого-то закапывал и выкапывал. Несколько раз я просыпался в холодном поту, снова засыпал, и снова меня душили и мучили кошмары…

Проснулся я ни свет ни заря в крайне подавленном состоянии и принялся слоняться по квартире. Чем ближе подходило время к началу операции, тем большее волнение я испытывал. Меня бил озноб, я с трудом побрился, а когда сел завтракать, кусок не лез в горло. Потом меня вновь стали мучить сомнения, я колебался перед выбором, идти ли мне на встречу с Чумой и Настей или остаться дома, а один раз я даже снял с телефона трубку, полный решимости набрать ноль два. Однако трубка повисла в моей руке на полпути к уху. Позвонить в милицию и во всем признаться у меня так и не хватило духу.

О верзиле я не вспоминал. Он являлся для меня какой-то абстрактной фигурой, я не представлял его мертвым. Возможно, если бы я увидел труп бугая, во мне заговорила бы совесть, и все пошло бы по-другому. Возможно, тогда я не дал бы засосать себя в трясину всех этих событий, а взял да и сдался бы в руки правосудия. Ах, как жаль, что я не видел верзилу мертвым!

В двадцать минут девятого я спустился с горочки к остановке. Чума подъехал пять минут спустя. Именно здесь мы и договорились с ним встретиться. Настю мы должны были забрать по дороге, в условленном месте. Санек был слегка возбужден, глаза его озорно поблескивали. Предстоящее дело пьянило его, в кровь выбрасывался адреналин, ему просто необходима была такая встряска, как наркоману доза. И если бы ему не подвернулся Валера со своим налетом, я уверен, он подыскал бы себе другое дело.

Очевидно, вид у меня был пришибленный, потому что, когда я влез в машину, Чума внимательно посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся:

– Не дрейфь, Игорек! Вначале всегда боязно бывает. Когда начнем работать, страх как рукой снимет.

От дурных предчувствий на душе у меня скребли кошки, однако я с напускной бравадой произнес:

– Очень даже может быть. Номера достал?

Вместо ответа Чума слегка наклонился и отогнул резиновый коврик у меня под ногами, показывая лежащие под ним два новеньких номера.

– Три сотни баксов отвалил, – признался он. – Еле-еле уговорил парня продать.

– Позже рассчитаемся, – пообещал я. – Все, поехали. Настя нас, наверное, заждалась.

Санек завел двигатель, плавно тронул машину с места. Кто-то спешил на работу, а кто-то на дело. Минут десять мы мчались по оживленным улицам, лавируя между автомобилями, притормаживая на перекрестках и снова набирая скорость. Настя жила неподалеку от центра города, поэтому нам пришлось сделать небольшой крюк, чтобы забрать ее. Девушка поджидала нас за автобусной остановкой у газетного киоска. На ней были потертые джинсы, простенькая серая майка и никакой косметики. Все верно – ничем не примечательная девушка, такую вряд ли кто запомнит. Она юркнула на заднее сиденье машины, забилась в угол и притихла. Когда машина тронулась, я поинтересовался у Насти:

– Мобильник у отца взяла?

Девушка молча достала из пакета сотовый телефон и продемонстрировала его мне. Я попросил назвать номер и, когда Настя произнесла цифры, ввел их в память общественной «сотки», с тем чтобы в случае необходимости можно было набрать нужный номер автоматически. Такую же операцию проделала и девушка. Только в памяти ее мобильника остался артельный номер телефона.

Нужный нам поворот мы намеренно проскочили. Через пару километров дома стали мельче, расстояния между ними больше, затем и вовсе постройки исчезли, дорога сузилась, и по обеим сторонам от нее потянулись поля.

Чума выбрал пыльную дорогу, ведущую, по-видимому, к полевому стану, свернул на нее и, отъехав подальше от глаз людских, остановился. Здесь мы с Саньком вышли, быстро сменили на машине номера, и наша компания двинулась в обратный путь. До нефтебазы доехали без приключений. Длинный забор, поворот, пятьсот метров ухабистой дороги, и мы у цели. Как ни старались ехать медленно, прибыли мы чуть раньше намеченного срока. Место стоянки нами было выбрано неудачно. Во-первых, обзор был ограничен: дорога просматривалась в оба конца только до ближайших поворотов, вследствие чего заметить приближающуюся опасность девушка могла только в последний момент. Во-вторых, одиноко стоящая на пустынной дороге в совсем неподходящем для парковки месте машина могла вызвать подозрение у случайных прохожих и у проезжавших мимо на машинах людей. Однако выбирать было не из чего, оставалось лишь надеяться на то, что все обойдется.

– Маски давай! – заглушив мотор, потребовал Чума.

Настя суетливо извлекла из пакета два черных капроновых комочка, один из которых протянула Саньку, другой мне. Рука у нее была холодной как ледышка и от волнения дрожала. Я провел ладонью по лицу девушки, подмигнул ей. Настя доверчиво потерлась щекой о мою руку.

– Ты все хорошенько запомнила? – я старался говорить ласково. – Как только мы с Чумой перелезем через забор, ты выйдешь из машины и потихоньку пойдешь к воротам. Когда получишь от нас сигнал о готовности, нажмешь на кнопку звонка и вернешься в такси.

От страха перед предстоящим девушка не могла вымолвить ни слова. Глядя на меня испуганными глазами, она лишь несколько раз кивнула и судорожно сглотнула слюну.

– Вот и умница! – Я потрепал Настю за щечку и вслед за Чумой вылез из автомобиля.

Не могу сказать, что я чувствовал себя намного лучше Насти. Ноги у меня были ватными, в горле пересохло, а окружающие предметы то плыли, то прыгали перед глазами, будто я смотрел фильм с неправильно вставленной в кинопроектор пленкой. Но я виду не подавал, бодро шагал рядом с Чумой. А вот и первая неприятность. Из-за поворота выскочила черная легковая машина и стала быстро приближаться. Я низко наклонил голову, чтобы водитель не запомнил моего лица, поглубже засунул руки в карманы и сошел на обочину, пропуская крутую тачку. Но не тут-то было. Прошуршав шинами, машина вдруг резко остановилась возле меня, и чей-то хорошо знакомый голос воскликнул:

– Привет, Игорек! Ты-то как здесь оказался?

Вляпался так вляпался. Ну, откуда же я мог знать, что здесь, на окраине города, в этой дыре, я смогу встретить знакомого? Мне показалось, будто мои внутренности ухнули куда-то вниз, я с трудом оторвал глаза от земли, поднял голову и оторопел. В большом черном «Мерседесе» за рулем сидел Рыков Серега. Как всегда, в белой отутюженной рубашке и при галстуке. На его вытянувшейся физиономии застыло радостно-удивленное и в то же время крайне озадаченное выражение. Я до того обалдел, что просто не знал, что сказать.

– А ты сам-то что здесь делаешь? – пробормотал я с идиотской улыбкой, чувствуя, как к лицу и шее приливает кровь.

– Я-то? – В светло-голубых, будто выгоревших глазах приятеля плясали веселые огоньки. – Так мой шеф в этих местах обретается. Я разве тебе не говорил?

– Не-эт! – проблеял я, качая головой. Я все так же глупо улыбался, тянул время, а сам лихорадочно подыскивал подходящее объяснение своему пребыванию в этих местах. – И где живет твой шеф?

– Там! – Серега махнул рукой в сторону сада, за которым высился двухэтажный особняк с огромной аркой в центре его. Дом стоял в стороне от основной массы особняков, но, судя по внешнему виду, также был элитным. – Вот шеф вызвал из дому по «сотке». Еду его забирать. – Серега, несомненно, был рад неожиданной встрече. – Так каким ветром тебя сюда занесло?

Постепенно я стал приходить в себя.

– Да так, – я кивнул в сторону переминавшегося с ноги на ногу Чумы. – С тренером из спортшколы идем в поселок. Там у нас пара воспитанников живет. Перспективные ребята, да вот в последнее время тренировки забросили. Завуч послал побеседовать с ними и их родителями.

Серега, наивная душа, тут же мне поверил. Он секунду раздумывал, потом взглянул на часы и, неожиданно обернувшись, открыл заднюю дверцу машины.

– Ладно, мужики, полезайте! – сделал он широкий жест. – У меня есть несколько минут в запасе, я вас подброшу к вашим воспитанникам.

Великодушный человек этот Рыков, черт бы его побрал! Его «ненавязчивая» услужливость могла спутать нам все карты. Мы переглянулись с Саньком, и я неуверенно сказал:

– Да ладно, Серега, мы уж как-нибудь сами дойдем.

Рыков мой отказ воспринял как обычное ломание деликатного человека.

– Да чего вы кокетничаете! – воскликнул он фамильярно. – Поехали, я вас мигом доставлю куда нужно!

Приятель выжидающе уставился на меня. Вот привязался! Я беспомощно взглянул на Чуму, и тот пришел мне на выручку.

– Ладно, браток! – весело сверкнув железными коронками, заявил он. – Ты поезжай, раз торопишься. А нам спешить некуда, рабочее время идет. Пешочком прогуляемся, ноги разомнем. Поезжай! – И Санек захлопнул заднюю дверцу машины.

То пренебрежение, какое мы выказали с Чумой к предложению прокатиться в шикарной тачке, покоробило моего приятеля.

– Ну, как хотите, – сказал он, обиженно пожимая плечами, и вдруг, что-то вспомнив, рассмеялся: – А Ленка без ума от тебя. Вечерком хочет снова к тебе домой заглянуть. А вообще-то ты зря позавчера на дачу с нами не поехал. Мы с Нинкой здорово там отдохнули.

– В другой раз обязательно поеду, – пообещал я, страстно желая поскорее отделаться от Рыкова. – Ну бывай, Серега! – и я на прощание помахал приятелю рукой.

Машина была с автоматической коробкой передач, поэтому переключать скорости Сереге оказалось не нужно. Он с шиком взял с места в карьер и, обдав нас с Чумой облачком пыли, умчался. На стоявшее неподалеку такси он не обратил никакого внимания.

Мы с Чумой перешли дорогу и направились по обочине вдоль забора с зарешеченными арками. Когда я оглянулся, «Мерседес» уже свернул за угол забора нефтебазы. Эта встреча была самой нежелательной в моей жизни. В голове у меня был сумбур, и я уже готов был отказаться от нашего замысла.

– Что будем делать, Чума? – спросил я парня и замедлил шаг.

Санек сразу же разгадал мои намерения. Он остановился и, прищурив глаза, зло спросил:

– А ты что предлагаешь? Из-за твоего кореша сорвать все дело?

Я уже знал, как обращаться с Чумой, и нахраписто заговорил:

– Ты пойми! Серега может связать наше появление в этих местах с сегодняшним ограблением.

– Да какое, к чертям, ограбление?! Подумаешь, вырубим охранника да заберем из сейфа документы. Вокруг такой мелочи никто не станет поднимать шумиху. Так что твой кореш ни о чем не догадается.

Я уже и сам думал над этим. Документы, которые так стремился заполучить Валера, наверняка содержат криминальную информацию, и Бугров вряд ли станет трубить о пропаже на каждом перекрестке. Но уж очень мне не хотелось лезть в этот дом.

– Может быть, перенесем на завтра? – спросил я, не очень-то надеясь на то, что Чума примет мое предложение.

Санек тут же встал на дыбы.

– Да ты что! – прошипел он, делая страшные глаза. – Совсем рехнулся? Завтра в доме, кроме охранника, могут быть еще люди, и тогда к сейфу нам не пробиться. И я тебе не позволю из-за какого-то лысого придурка, который остановился поздороваться с тобой, провалить операцию. Давай решайся, идиот! Из-за твоей трусости мы и так уже светимся здесь черт знает сколько времени.

Чума был полон непоколебимой решимости и отваги довести начатое дело до конца, и я сдался. Мы снова двинулись вдоль кирпичного забора и у железных ворот остановились. Я глянул по сторонам – на дороге по-прежнему ни души. Ворота были новые, недавно окрашенные. Снизу приварены листы железа, дальше, поперек штырей, наискосок шли железные прутья. Забраться по ним на стену не представляло труда.

– Давай! – подстегнул меня Чума. – Время идет!

На мне были легкие свободные штаны, просторная майка, и ничто не стесняло моих движений. Я подпрыгнул, ухватился за прутья и стал карабкаться, стараясь производить как можно меньше шума. Я находился в отличной спортивной форме и без преувеличения могу сказать, что по таким воротам свободно мог подняться и спуститься на руках несколько раз подряд. Через пару секунд я уже находился на заборе и смотрел вниз.

Как я уже упоминал, дом был построен недавно, деревья на участке еще не успели вырасти. Самые большие из них достигали в высоту не более двух метров, но зелени во дворе было, как в джунглях. Здесь росли какие-то кусты, кустарники, диковинные цветы и даже низкорослые пальмы. Дорожки, пересекавшие сад, были посыпаны гравием, кое-где виднелись скамейки, а в середине двора, неподалеку от входа в дом располагался фонтан. В центре мраморного круглого сооружения стояла скульптура женщины, державшей на плече кувшин, из которого лилась вода. Не двор, а парк культуры и отдыха. Чтобы содержать его в порядке, наверняка в штате обслуги дома имеется садовник.

Описывать мои впечатления от увиденного можно долго. На самом деле я охватил взглядом двор, что называется, в мгновение ока. Главное – нигде не было видно людей. В следующую секунду я соскользнул с забора, повис на нем и спрыгнул в кусты. Я выбрался из них, подобно медведю из зарослей малины, и замер, пытаясь разглядеть за кустами рододендрона фасад дома. То, что я там увидел, заставило меня в ужасе попятиться. Через двор мчалась огромная псина. Коротконогий коренастый бульдог рыжего окраса с обрубленным хвостом и ушами скакал ко мне во весь опор, будто боевой конь на штурм крепости. Душа моя затрепыхалась и скользнула в пятки. Никогда я так сильно не пугался. Еще шаг, и я уперся в стену, гладкую, как только что закатанный асфальт. Теперь, чтобы снова оказаться на ней, мне потребовались бы крылья. Собака летела со скоростью снаряда. Ее оскаленная морда с обвисшей в складку кожей свободно могла участвовать в конкурсе масок на самую отвратительную в мире рожу и, думаю, заняла бы в нем призовое место. Еще мгновение, и пес, оторвавшись от земли, прыгнул мне на грудь. Если бы не стена, собака непременно сбила бы меня с ног и вцепилась в горло. Впрочем, она и сейчас прыгнула на меня с тем же намерением. Я инстинктивно отмахнулся, попал рукой собаке сбоку в голову, и она, распластавшись, извиваясь, шмякнулась в кусты. Конечно же, убить такую псину ударом кулака невозможно. Для этой цели понадобился бы лом. Так что не было ничего удивительного в том, что пес целым и невредимым выбрался из кустов и с удвоенной яростью кинулся в бой. Он не лаял и даже не рычал, а, издав какой-то хрюкающий звук, со смаком вцепился в мою ногу, словно это была сахарная косточка. Какая это была боль! Мне показалось, будто сотня острых ножей впились в мою ногу. Я взвыл и дернул ногу к себе. Пес, как и следовало ожидать, – к себе. Кто в этой борьбе за лакомый кусочек моего тела окажется победителем, у меня не вызывало сомнений. Пес, подлый пес имел все шансы выиграть бой. Я стукнул несколько раз бульдога кулаком по голове, но это еще больше разъярило собаку. Не обращая внимания на удары, она сильнее вгрызалась в мою плоть…

Не знаю, чем бы закончился мой поединок с собакой. Скорее всего, я позвал бы на помощь, прибежал бы охранник, который отогнал бы пса и вызвал милицию. А возможно, он врубил бы мне как следует да отпустил с миром. Не знаю. Но когда я готов был уже издать душераздирающий вопль, мне на помощь пришел Чума. Он, как ангел с небес, спустился, а точнее, спрыгнул с забора. Увидев новый объект для атаки, маленький монстр оставил в покое мою истерзанную ногу и кинулся к Чуме. Санек к штурму был готов. Он размахнулся ногой и со всей силы заехал носком туфли собаке в морду. Пес, взвизгнув, отлетел на несколько метров, а рука Чумы потянулась к заднему карману джинсов. Пес боец был отличный. Он и не думал сдаваться, а уж тем более убегать. На сей раз с громким рычанием он снова кинулся к Чуме. Парень молниеносно выхватил из кармана финку и, когда бульдог приблизился к нему, встал на одно колено и хладнокровно всадил нож собаке в грудь. Пес, будто конь, на всем скаку налетевший на барьер, подлетел в воздух, перевернулся и рухнул на спину. Чума тут же подскочил к своей жертве, придавил ее к земле рукой, коленом и с невозмутимостью опытного живодера перерезал извивающейся собаке горло. Разбрызгивая вокруг себя кровь, пес некоторое время продолжал извиваться, затем задергался в конвульсиях и наконец затих. Я настолько был потрясен разыгравшейся на моих глазах драмой, что завороженно продолжал смотреть на собачий труп и после того, как Чума отошел от него и стал вытирать о траву окровавленный нож.

– Собак, между прочим, едят, – неизвестно к чему хмуро сказал он. – Я тоже ел собачатину, и не один раз. Вкусно, хотя поначалу и противно. А тебе ногу перевязать нужно, а то крови много потеряешь. – И Чума острием финки указал на мою ногу.

Я вышел из оцепенения, глянул вниз. Правая штанина была разорвана и перепачкана кровью, а нога болела так, будто по ней несколько раз провели крупной теркой. Я задрал штанину и осмотрел ногу. Голень была изрядно покусана, однако от таких ран не умирают, нужно только остановить кровь. При помощи Чумы и его финки я оторвал от майки нижнюю часть и туго перебинтовал ею ногу. Попробовал пройтись. Хотя нога сильно болела, ступать на нее было можно.

– А толстяк-то нас обманул! – пошевелив собачий труп ногой, заявил Чума. – Кобель не на привязи оказался.

Я был не склонен сейчас обсуждать эту тему. Неохотно ответил:

– Случайность.

– Хотелось бы верить, – ухмыльнулся Чума. – Ладно, пошли!

Скрываясь за деревьями, пальмами и кустами, мы приблизились к дому, залегли в траве и некоторое время лежали неподвижно, наблюдая за особняком. Но все было спокойно. Двери оставались закрытыми, в окнах не было видно никакого движения. Посовещавшись, мы натянули на головы чулки, встали и метнулись к фонтану. Обогнув его, взбежали по ступенькам и заняли позицию в нишах по обе стороны от двери. Рядом со мной находилось окно. Я осторожно заглянул в него. В небольшой комнате стояла какая-то аппаратура, находился пульт управления и несколько мониторов. Людей видно не было, и я решился позвонить. Достал «сотку», нажал на кнопку и, когда Настя сказала мне в ухо: «Да!» – произнес одно только слово:

– Давай! – и нажал на кнопку отбоя.

Несколько секунд спустя в доме прозвучал звонок, и из глубины особняка раздались шаги. Я внутренне напрягся, готовый в любой момент наброситься на того, кто появится на крыльце. Однако человек к дверям не подошел, шаги раздались в боковой комнате, и мужской голос грубовато спросил:

– Тебе чего, девушка?

Вопрос, неизвестно кому заданный, прозвучал в пустой комнате довольно странно. Я набрался смелости и снова заглянул в окно. В комнате боком ко мне стоял невысокий широкоплечий человек в черных брюках и футболке. На сей раз один из мониторов был включен. На его экране где-то далеко внизу, на легко узнаваемой площадке, перед воротами дома стояла Настя. Девушка не понимала, откуда исходит звук, и в замешательстве озиралась в поисках его источника. Черт возьми, как же мы не подумали о том, что в таком солидном особняке может быть система видеонаблюдения? Теперь физиономия Насти останется запечатленной на видеопленке.

– Тебе чего, девушка? – нетерпеливо повторил охранник.

Настя подняла голову, увидела камеру и еще больше растерялась.

– Мне это, – не зная, что ответить, пролепетала она. – Хозяева нужны.

– Зачем они тебе? – весьма недружелюбно поинтересовался парень.

Настя наконец-то сообразила, как выпутаться из создавшегося положения. Она выдала очаровательную улыбку в видеокамеру и нахально заявила:

– Я работаю на фирме, распространяю парфюмерию: косметику, мыло, кремы. Образцы у меня в машине. Хотите взглянуть?

Мне очень понравилось то, что сказала Настя, охраннику – нет.

– Проваливай отсюда со своей парфюмерией! – рявкнул он так, что девушка непроизвольно сделала шаг назад. – И чтобы я тебя здесь больше никогда не видел.

Не дожидаясь ответа, охранник выключил монитор и обернулся. Я еле успел убрать голову из окна. Раздались шаги, и все стихло. Я несколько секунд стоял неподвижно, затем выглянул из ниши. Из другой торчала голова Чумы. За расплывшимися за чулком чертами лица трудно было угадать, какое на нем сейчас выражение, но по кивку я понял – вопросительное. Чума не понимал, что происходит, и я знаками ему показал – охранник не выйдет. Я осторожно приблизился к двери, потянул за ручку. Двери оказались на запоре. Итак, нужно было придумывать какой-то способ выманить охранника из дома. Я вернулся на исходную позицию, пошарил в карманах, отыскал монетку и бросил в дверь. Металлический кружочек отскочил от стекла и со звоном поскакал по мраморным ступенькам. Никакой реакции. Очевидно, охранник находился в глубине дома и устроенный мною шумовой эффект не дошел до его слуха. Не менее пятнадцати минут мы с Чумой протомились в нишах, прежде чем в доме снова раздались шаги. Я достал еще одну монетку и проделал с ней тот же трюк. Шаги мгновенно стихли, затем охранник подошел к двери и замер. Целую минуту он стоял неподвижно, но все же любопытство одержало верх, и парень повернул в замке ключ. Охранник осторожно вышел из дверей. Он постоял немного, потом сделал шаг, другой… Я не видел человека, однако мой слух до того обострился, что я чувствовал каждое его движение. Наконец охранник оказался в поле моего зрения. Я видел его со спины. Парень стоял, слегка расставив ноги, и медленно поворачивал голову, осматривая двор. Я вжался в нишу, дожидаясь атаки Чумы, но тот замешкался. Охранник не заметил ничего подозрительного, глянул под ноги и тут увидел на ступеньках монетку. Он сразу все понял. Мышцы его тела вздулись, он напружинился и резко обернулся. Дальше медлить было нельзя. Я выскочил из своего укрытия и, посылая вперед кулак, ринулся вслед за ним. Настолько неожиданным и молниеносным был мой бросок, что парень не успел ничего предпринять. Он даже не уклонился, не вскрикнул. Удар пришелся ему в скулу, сбил парня с ног… Любой профессиональный боксер мог бы позавидовать моему прямому правому, однако чувство удовлетворения я не испытывал. Удар, нанесенный из-за угла, чести мне не прибавлял. Оказавшись на мраморных ступеньках, парень попытался приподняться, но тут подлетел Чума и с размаху ударил его носком туфли в лицо. Кожа на лице парня лопнула, во все стороны брызнула кровь. Зрелище было не из приятных, однако сейчас было не до сантиментов. Парень находился в полной отключке и даже не шевелился. Мы с Чумой подхватили его под руки и волоком потащили в дом.

Особняк, как и следовало ожидать, изнутри был еще роскошнее, чем снаружи. В просторном холле с правой стороны находился ряд дверей из дорогого, темного цвета дерева, слева – широкая мраморная лестница с двумя статуэтками у начала перил, раздваиваясь после первого марша, она вела на второй этаж. По стенам были развешаны картины, а по обеим сторонам от лестницы в нишах стояли статуи. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, которая наверняка стоила бешеных денег.

Мы крепко-накрепко привязали парня спиной к перилам заготовленной заранее веревкой, связали ноги, а рот заклеили скотчем, специально припасенным Чумой для этой цели. Чтобы скотч надежно держался, сделали им несколько кругов вокруг головы охранника. Парень по-прежнему не шевелился, однако в том, что он был жив, я не сомневался – пульс на его шее хоть слабо, но все же прощупывался.

– Ты чего время тянул, не вышел из ниши сразу, как только охранник появился на крыльце? – спросил я Чуму с укором.

– Растерялся малость, – признался Санек. – Но оставим разговоры, давай беги наверх за ключом от сейфа, а я во флигель сгоняю, поищу сам сейф. Там и встретимся.

Чума побежал к оранжерее, а я, прыгая через две ступеньки, помчался вверх по лестнице.

Большую часть второго этажа занимал зал. Несколько дверей у дальней стены, очевидно, вели в хозяйские покои. В зале стояла шикарная, на первый взгляд старинная стенка, однако, судя по новизне и дизайну, перекочевавшая сюда не из антикварного магазина, а из какого-нибудь модного мебельного салона. В середине зала в продуманном беспорядке были расставлены диваны, диванчики, кресла и два журнальных столика со стеклянными столешницами. Перед дверью, выходившей на балкон, стояла тумба, на которой размещался домашний кинотеатр. Это все, что я успел заметить, пробегая мимо второго этажа.

На третьем, в длинном коридоре с выходившими на черепичную крышу окнами располагался ряд комнат. Первая же, куда я сунулся, и оказалась кабинетом. Обстановка сугубо деловая, ничего лишнего – книжные стеллажи вдоль стен, огромный стол у окна, бар и компьютер. Я обогнул стол и, как предписывал Валера, потянул на себя массивную ручку верхнего ящика тумбы. Заперто. Это было так неожиданно, что я поначалу опешил, но потом взял себя в руки и стал методично выдвигать ящик за ящиком и вываливать их содержимое на пол. Чего только в ящиках не было – ворохи бумаг, скоросшиватели, ручки, карандаши, блокноты, дискеты, скрепки, какие-то фотографии, журналы и много, много чего другого, но ключа ни от сейфа, ни от верхнего ящика стола не было. Мне ничего не оставалось делать, как ни с чем отправиться к Чуме.

Я выскочил из кабинета и бросился вниз по лестнице. На первом этаже привязанный к перилам охранник уже очухался. Он ненавидящим взглядом проводил мою персону, когда я в натянутом на голову чулке пробегал мимо. Что ж, ему есть за что меня не любить – после сегодняшнего случая его, скорее всего, уволят с работы.

Я метнулся к двери, ведущей в оранжерею, распахнул ее и на мгновение замер. Если существует рай, то один из его уголков должен выглядеть именно так. В оранжерее было много света, били фонтанчики, росли чудные деревья, невиданной красоты цветы; стены, окна и потолок увивал плющ; в нескольких клетках пели птицы. Если я когда-нибудь разбогатею, то непременно разведу у себя в доме зимний сад. Теперь у меня есть мечта, ради которой стоит жить. Уклоняясь от лезших в глаза веток, я кинулся по лабиринтам сада. Достигнув конца оранжереи, поднялся по ступенькам в зал, где стояли два бильярдных стола и несколько игровых автоматов. Стенка слева была стеклянной, за ней находился круглый бассейн с подсиненной водой и кабинки, очевидно, сауны. По бокам бильярдного зала располагались четыре комнаты. Дверь в одну из них была приоткрыта. Там и орудовал Чума.

Это был кабинет, не уступавший размерами тому, что находился в основном здании дома, но отличавшийся от него убранством. В нем отсутствовали книги, стоял письменный стол, шкафчик, журнальный столик, кресла, телевизор, видеомагнитофон, на стенах висели картины. Отыскивая сейф, Санек некоторые из них снял. Сейф оказался у двери, слева от нее – хромированный квадрат шестьдесят на шестьдесят сантиметров с большим диском посередине и замочной скважиной сбоку. Я вошел в тот момент, когда Чума вертел на сейфе диск. Он сделал мне знак не мешать, однако сбился, выругался и принялся набирать шифр сначала. Санек нервничал, торопился, и набрать нужную последовательность цифр ему никак не удавалось. Наконец в сейфе что-то щелкнуло, и Чума облегченно воскликнул:

– Есть! Давай ключ!

– Нет ключа! – заявил я. – Ящик стола оказался заперт.

– И ты не смог его открыть?! – вспылил Чума. – Черт бы тебя побрал! Нужно было сломать этот ящик или письменный стол, или взорвать кабинет, но ключ принести! Ты понимаешь, что мы теряем драгоценное время?!

Я тоже был взвинчен до предела и тоже наорал на Санька:

– Понимаю, и тем не менее ключ остался в столе! А если ты такой умный, то пойди и сам добудь его!

– И добуду! – зловеще сказал Чума. – Думаешь, я такой же беспомощный, как ты?

Чума со злости ударил кулаком по сейфу и выскочил из кабинета. Едва я, прихрамывая, выбежал следом за ним, как зазвонил мобильник. Я нажал на кнопку.

– Игорь! – истерично выкрикнула мне в ухо Настя. – Почему так долго? Я торчу здесь как дура! На меня все обращают внимание. Что мне делать?!

– Настя! – пояснил я приостановившемуся Саньку. – Светится она там. Нервничает. Спрашивает, что ей делать.

Чума раздраженно махнул рукой и сорвал с головы ненавистный чулок. Лицо у него было красное, злое.

– Пусть отъедет куда-нибудь. Если понадобится, вызовем!

– У нас все нормально, Настя, – произнес я в трубку ровным голосом, стараясь успокоить девушку. – Вышла небольшая заминка, но все разрешилось. Поезжай в ложбину и жди звонка.

– Ой! – вдруг упавшим голосом произнесла Настя. – К вам, кажется, гости! Какая-то девушка свернула к воротам! Берегитесь!

– Атас! – крикнул я Чуме. – К нам гости! Быстро к выходу!

Мы побежали через сад, на ходу натягивая на голову чулки, и еще издали услышали, как в доме надрывается звонок. Охранник проводил нас злорадным взглядом, когда мы промчались мимо него в боковую комнату. Именно там настойчиво звенел звонок. Четыре монитора стояли друг на друге, пятый находился чуть в стороне от остальных. Рядом с ним стояло записывающее устройство. Перед экранами располагался пульт управления с множеством кнопок и тумблеров. Я понятия не имел, как обращаться с системой видеонаблюдения, Чума, судя по его растерянному виду, также. Пришлось действовать наугад. Я нажал на верхнюю большую квадратную кнопку. Зеленоватым светом засветился экран, на нем появилось изображение части двора и флигеля. Не то. Я нажал на следующую кнопку – снова двор и флигель, но в другом ракурсе. Еще одно нажатие кнопки, и я не смог удержаться от возгласа изумления. В углу двора в центре экрана лежал окровавленный собачий труп. Наверняка на кассете осталась запись, как мы с Чумой воюем с псом. Этого только не хватало! Но сейчас было не до записи. Сейчас все мои мысли и действия были направлены на то, чтобы отыскать нужную кнопку. А звонок все надрывался и надрывался. Наконец на мониторе появились ворота. Задрав голову, в камеру смотрела девушка лет двадцати пяти. Довольно смазливая блондинка, неплохо одетая. То ли оттого, что девушка была возмущена, то ли оттого, что смотрела вверх, глаза у нее казались выпученными. Удалось включить и переговорное устройство.