Текст книги "Суверен. Сборник статей"

Нация в рамках тенденции Революции представляет направляемым внешним актором сообществом, которое разрушает условия своего стабильного бытия либо рождается, ломая прежний политический порядок, в интересах стороннего актора, заинтересованного в нестабильности в данном конкретном регионе.

В рамках тенденции Ре-революции нация видится сообществом, сплоченным на основе идеи суверенитета, и осуществляющим эту идею путем выстраивания политических структур на основе идеологии, в которой универсалистские принципы выстроены в рамках христианского миропонимания.

Нация как фактор мятежевойны – это суверенное сообщество, осуществляющее расширение либо защиту своего суверенитета в условиях перманентно нестабильной политической ситуации. Нация в условиях мятежевойны всегда является манипулируемым со стороны сообществом, и в процессе манипуляции создаются диалектические отношения, в рамках которых нация имеет возможность добиться максимально возможного для себя уровня суверенитета.

Национализм в рамках процесса Революции есть дискурсивная формация, которая в каждом конкретном случае выражается в идеологическом проекте или ряде идеологических проектов, мобилизующих носителей конкретной национальной идентичности на деструктивные действия, которые подтачивают основания жизнеспособности мобилизованного данным идеологическим проектом суверенного сообщества.

Национализм в рамках Ре-революции есть дискурсивная формация, осуществляющая сохранение и мобилизацию национальной идентичности, и выражающаяся в идеологических проектах, направленных на осуществление архетипов политического действия, обуславливающих конструктивное политическое поведение носителей данной идентичности, даже если в условиях конкретной политической ситуации суверенной сообщество вынужденно осуществляет агрессивные действия по отношению к Другому.

Национализм в условиях мятежевойны есть дискурсивная формация, содержащая в себе наполнение всех возможных идеологических проектов, направленных на политическую мобилизацию данного суверенного сообщества в целях осуществления субъектных политических действий в условиях мятежевойны.

В данном исследовании мы выстроили контуры понимания генезиса и развития национальной идентичности в рамках концепции мятежевойны Е. Э. Месснера. На основании вышеизложенного мы делаем следующий вывод.

В эпоху мятежевойны вопрос генезиса национальной идентичности приобретает инструментальное значение. Благодаря информационной революции создание идеологических проектов становится более легким в исполнении делом, и вопросы идентичности все меньше зависят в своем решении от этнического происхождения члена суверенного сообщества, и все больше зависят от матрицы идентичности, которая выстроена у него в психике. Поэтому, с одной стороны, контролировать процессы генезиса политической идентичности становится сложнее, с другой стороны, облегчаются манипуляции данными процессами. Следовательно, генезис устойчивой политической идентичности приобретает диалектическое наполнение. Оно состоит в следующем. С одной стороны, в сегодняшнем глобальном мире любой политический процесс такого уровня напряжения обратит на себя внимание и влияние различных политических акторов мирового значения, что изначально ставит авторов «проекта нации» в зависимое от того или иного влияющего актора положение. С другой стороны, сам по себе факт суверенитета сообщества придает конкретной политической ситуации некоторую непредсказуемость. Рождение новой политической идентичности коренным образом меняет расклад сил в регионе и, чем сильнее становится суверенитет сообщества, тем более узкими становятся возможности манипулировать им в своих интересах. Очевидно, что на ранней стадии генезиса политической идентичности сторонний актор заинтересован придавать новому «проекту нации» такие направления развития, которые блокируют возможности сообщества в будущем добиться полного суверенитета, политического, экономического и идейного.

После того, как мы раскрыли основные черты концепции мятежевойны Месснера, и разобрали в ее ключе основные понятия, используемые в исследовании процессов генезиса политической национальной идентичности, появляется одна проблема. Она состоит в следующем.

Поскольку Месснер был прежде всего аналитиком, его тексты носят аналитический и весьма предметный характер; с другой же стороны, Месснер творил в отрыве от советской военной практики, научной и языковой среды, поэтому сегодня в рамках культуры и языковых особенностей, присущих постсоветским русским, Месснера непросто понимать и операционализировать выстроенные им концепты. Однако концепция мятежевойны может пригодиться для использования во многих сферах политической и военной деятельности. Поэтому необходимо сформулировать направления анализа в сферах общественной и политической жизни, связанных с генезисом новой политической идентичности.

Месснер рассматривал военные действия в контексте господства политической стороны конфликта, поэтому целесообразно выстраивание возможных рамок анализа в двух направлениях иследования: политическом и конфликтологическом. Также мы считаем, что нужно выстроить примерный базис для исследований в этой области в свете концепции Месснера.

Говоря о вопросе генезиса и развития политической идентичности в рамках мятежевойны, первым критерием, позволяющим анализировать процесс, станет решение вопроса о том, энтропийным или синтропийным является режим, сконструированный в рамках конкретной политической идентичности. Чтобы сделать правильный вывод, мы берем шесть сфер осуществления Революции, приведенных Месснером, и анализируем случай в рамках оппозиции, предполагаемой постановкой вопроса о Революции: ее успех/неуспех. В тексте, посвященном процессу Ре-революции, Месснер не выстраивал четких структур понимания, а скорее намечал некоторые аспекты. Если структурировать их в отрыве от общего контекста «консервативной революции», что неизбежно для нашей работы, вряд ли возможно сделать внятные и применимые к case studies рамки анализа. Поэтому выбираем именно вышеуказанную оппозицию.

1. Первый рассматриваемый в такой рамке вопрос – это вопрос суверенитета. Исследуя конкретный случай «Большого взрыва», рождающего нацию, мы должны отметить на вопрос о реальном суверенитете сообщества: способности его отстоять свою территориальную целостность, экономическую независимость, способность самостоятельно выстраивать внешнюю и внутреннюю политику, характере тенденций развития сообщества – к усилению суверенитета или ослаблению.

2. Структура общества. Условно говоря, здесь критерий анализа проходит по различию «правый-левый». Если после генезиса идентичности и становления нового политического порядка общество структурируется и обретает корпоративные черты, этот порядок скорее ре-революционен. Если порядок способствует генерированию массового общества без ясного разделения труда, оформления социальных групп в некие фратрии неполитического характера, что неизбежно ведет к усилению социальной энтропии – это скорее революционный (в понимании концепции) порядок.

3. Ситуация с религиозным самоопределением общества. Сегодня вопросы религиозного самоопределения выведены из правовой и политической сфер жизни общества, поэтому непросто выработать универсальные критерии анализа общественного сознания, выстроенные на религиозном самоопределении членов общества. Неплохим критерием здесь может выступать уровень развитости религиозных организаций, осуществляющих деструктивную деятельность. Также может быть полезным в данном контексте определение критерием анализа степень включенности политико-идентичностных дискурсов в поле общественных дискурсов, причем в таком исследовании важно будет иметь знание о степени включенности в структуру политической идентичности религиозной составляющей. Естественно, важным будет и верная оценка количества людей, принимающих участие в религиозных практиках традиционной для сообщества религии (религий, конфессий).

4. Критерий нравственной энтропии, который должен включать в себя анализ уровня преступности и анализ уровня сексуальной раскрепощенности общества, в частности, оценку степени доминирования сексуальных информационных сообщений в рекламе, СМИ. Выработка конкретного критерия, безусловно, дело конкретного случая.

5. Характер формируемой экономики. Степень ее зависимости от иностранных сил влияния, уровень ее интеллектуальности. Здесь господство индустриальной экономики служит признаком революционности общества, господство интеллекта в экономике – признаком ре-революционности.

6. Политическая сфера жизни общества. Здесь главным критерием служит степень институционального развития государства и общества. Иными словами, если на принятие политических решений имеет большое влияние масса, путем протестных акций, митингов и пр., это скорее революционное общество, если развитая институциональная структура общества осуществляет регулирование общественной и политической жизни и обеспечивает стабильно текущий процесс принятия адекватных политических решений, это скорее ре-революционное общество. При этом ситуация, когда членами представительных и законодательных органов власти являются не профессионалы, а просто имеющие симпатии общества люди, неспособные к нормальной государственной деятельности и склонные к принятию популистских решений, тоже является, в рамках контекста месснеровой концепции, революционной.

Благодаря такого рода инструментализации у нас появляется возможность прогнозировать тенденции эволюции нового политического порядка и, следовательно, судьбу того или иного нового национального сообщества.

Теперь нам необходимо выстроить примерные направления анализа национальной идентичности как фактора мятежевойны.

1. Структура сил, осуществляющих смену политического порядка, утверждение (генезис, расширение и удержание суверенитета) нового сообщества. Здесь мы используем классификацию сил мятежевойны, предложенную Месснером: мятежные массы, мятежные колонны, партизаны, иррегулярная и открытая вооруженная сила.

Здесь возможна следующая схема. Определяется главная цель нового субъекта политики: генезис политического суверенитета, его расширение или удержание, как, например, в июне 2014 года на Украине, где новый порядок стремится удержать свой суверенитет над двумя областями. Далее формулируется схема используемых борющихся единиц, выделяется сила или конгломерат сил, на которые делается упор в борьбе. Таким образом возможно обрисовывать контуры стратегии политического актора и прогнозировать его действия. Например, недостаток внимания руководства ДНР к политической мобилизации масс и их упор на чисто военные иррегулярные силы (которые сегодня не назвать и партизанскими) по сути, уже привел к поражению в гражданской войне. Теперь военное поражение – вопрос времени, если только не случится неких непредвиденных изменений2222
  Пишется 23 июня 2014 года.


[Закрыть].

2. Соотношение задач мятежевойны. Видение, на выполнение какой из четырех задач актор делает упор, позволит понимать стратегию и тенденции развития данного субъекта политики. Например, недостаток внимания к боевому духу вражеского народа может создать большие сложности и нивелировать серьезное внимание, уделяющееся развитию духа своего войска.

3. Если поместить информацию о действиях объекта изучения в систему иерархии целей мятежевойны Месснера, также возможно оценить качество стратегии актора, его способность к победе, предпосылки его поражения. Также и сам политический актор может действовать, выдерживая иерархию целей мятежевойны. Стремление к уничтожению структурированных и хорошо мотивированных к борьбе сил противника без должного внимания к разрушению морали вражеского народа будет, как минимум, осложнено. На украинском примере мы видим: относительно высокая мораль позволяет рекрутировать бойцов для добровольческих батальонов и регулярных войск, в результате чего мы в очередной раз слышим, как очередной именной батальон был наголову разбит и потерял половину личного состава. И наоборот: неспособность помешать процессу принятия присяги ДНР дала руководителям ДНР еще один шанс легитимации политического образования, что в случае грамотных действий лидеров ДНР по укреплению морали населения станет важнейшим фактором удержания суверенитета. Также и актор может перед началом действий правильно выстраивать иерархию целей и выделять некоторые особенности своей стратегии. Например, для тех, кто провозглашает новое государство, вопрос легитимации на международной арене стоит в ряду приоритетов, а для тех, кто меняет содержание старой государственной структуры без серьезной смены формы этой структуры, главным приоритетом будет легитимация нового порядка.

4. Способность к работе с духом. Понимание способности актора вести информационную войну, выстраивать качественные идеологические конструкты, выдерживать нужный в конкретной ситуации баланс пропаганды словом и пропаганды делом, ряда иных способностей актора позволит прогнозировать эволюцию способности объекта анализа к ведению борьбы.

Заканчивая работу, повторимся: мы не предлагаем методики исследования, мы формулируем возможные направления анализа. Дальнейшая инструментализация концепции Месснера имеет смысл в случае проведения конкретного исследования политического либо военного плана. Надеемся, что наш труд поможет полноценному включению интеллектуальных наработок выдающегося русского военного аналитика в контекст злободневных и важных для решения сегодняшних политических и военных задач интеллектуальных конструкций.

И, безусловно, мы верим, что предложенный труд послужит светлым и добрым русским умам в деле возрождения, восстановления России, максимально полного выражения в политической и военной жизни мира ее глубинной духовной сущности. Без этой веры данная работа не имеет никакого смысла.

Миф решающего

Судьба политейи бывает печальной, когда она испытывает большие проблемы с бытием. Истинное бытие – в мире эйдосов, и сегодняшние правящие животы не умеют понять этой простой истины, но, догадываясь о своей возможной судьбе, приглашают к службе себе философов и мыслителей, чтобы они, по мысли идеологов желудка, остерегли Маммону от петли. Однако мир идей не есть мир, в котором господствуют отношения желудка и кошелька, и потому идеи, формулируемые мыслителем, порождают особый мир, который порождает подчас войну, которая порождает собственно все. И правящий живот ничего не сможет с этим поделать: творящееся на русских землях сегодняшней Украины относится к войне идей, и наживающиеся на войне слабо понимают, чем им грозит это столкновение Логосов.

Проблемы бытия, говоря более сухим языком, выражаются в проблемах политики идентичности, каковая имеет место быть, даже когда Суверен не ведет осознанной политики идентичности. Более того, Суверен может быть успешным в политике идентичности, не выстраивая осознанную политику идентичности. Здесь важно чутье Суверена и его принадлежность к Мифу, конституирующему властную и социальную реальность.

С одной стороны, Суверен порожден самой землей и душой народа, которым он правит, с другой стороны, его видимая уму конструкция собирается из умозрительных креплений. Народ вполне может быть модернистичен, и рождающие рамки его сознания Люди могут быть убежденными и качественными материалистами: но при приближении к скрытой сути господствующего порядка железные детали становятся зыбкими, подчиняясь совершенно неведомым закономерностям, принимая иную логику бытия вопреки навязанной народу его пастырями. Когда контуры порядка пытаются описать железными с отверстиями словами и фразами, они как-то странно структурируются и раскрывают иную природу логики, выстраивающей идентичность. Даже самый высоколобый высокоум не может похвастаться абсолютной объективностью: то есть похвастаться может, безусловно, но в стенах миропонимания общества, в котором он живет, не выходя за двери дома, выстроенного его интеллектуальными и духовными родителями. Сознание любого человека всегда – мифическое, и особый вид имеет Миф, дающий порядок. Миф и власть имеют особые отношения, прямо обуславливающие природу идентичности, воспроизводящей себя в рамках господствующего властного порядка. Эти отношения выстраиваются на особых основаниях и порождают противление главным векторам политологии как науки.

Политология как особая наука родилась в США, и своими научными рамками обязана позитивизму, что неизбежно породило популярность использования в политических исследованиях математических методов. В рамках борьбы с советской идеологией, выстроенной на попытке вывести героизм духа из желудочных импульсов, цифры помогли довести советский Миф до взрыва противоречия между материализмом (базой советской идеологии), и героическим духом, который она до некоторого момента успешно мобилизовала. Но когда советская рамка сознания рухнула, началась новая реальность, и именно сегодня эта реальность, властная и идентичностная, взрывает традицию позитивизма, свойственную политической науке. Способности рвущихся в мировые Суверены все больше ограничиваются способностью дать денег сражающемуся или не давать ему денег. Не факт, что курс мирового развития, сформулированный еще апостолом Павлом и евангелистом Иоанном, будет переломлен сегодняшним бунтом кшатриев, но природу позитивистского понимания мира, способного лишь на разглядывание фактов, этот бунт проявляет достаточно ясно.

Мифический план реальности.

В основе идентичности, как мы полагаем, лежит миф. Под мифом нами понимается личностно воспринимаемое, выраженное в словесных символах, трансцендентное восприятие истории, что включает в себя и восприятие общества, социального и политического порядка. Миф генерирует первичные, дорациональные (домысленные) черты политической идентичности.

Идеологический проект властвующей элиты опирается на эти дорациональные, основополагающие черты идентичности и выстраивает от нее объяснительные схемы, легитимирующие правящий режим и политический порядок. Вокруг идеологического проекта вырастает дискурсивная формация, собственно превращающая проект в идеологию, то есть соединяющая кости идеологической схемы с мясом сознания народа.

В мифе неизбежно содержится момент трансцендентного, то есть восприятие сакрального характера господствующего политического порядка (в концепции Святослава Каспэ). Это сакральное основание рождает ценности носителя идентичности. Для такого перехода есть следующий путь.

Идеологический проект генерирует через дискурсивную формацию множество смыслов, рамок и норм сознания. Но занимается этим не какая-нибудь одна компания или институция, а целый спектр разного рода институций, совершенно необязательно государственных. Ценности транслирует вся дискурсивная формация в целом, но генезисом их занимаются институции конкретно сакрального профиля. Это могут быть закрытые идеологические институты, масонские ложи, а также религиозные институции. Клод Леви-Стросс называл идеологию религией, и К. Калхун писал, что национализм суть гражданская религия: мы не можем с ними не согласиться.

Но здесь мы должны сделать небольшое отступление, связанное с понятиями. Религия суть связь с трансцендентным. Миф есть в некотором роде явление трансцендентного. Поэтому вряд ли оправдано применение термина «религия» к социальным конструктам. Если же у нас нет иного выхода, кроме как применить к форме массового мифического сознания, которую формируют связанные с трансцендентным институции, термин «религия», то здесь под «религией» следует понимать именно форму массового мифического сознания.

Вернемся к предмету нашего разговора. Миф, служащий основанием данного социума, может уйти из актуального для члена общества слоя психики. Однако миф сам по себе убить нельзя, потому что это душевная данность, порожденная конкретными душевными действиями крайне глубокого для субъекта характера.

Психологическое древо генезиса новой идентичности, в нашем понимании, состоит из следующих элементов: архетип, символ, идея, эмоция, действие. В ряду индивидуальных психик одинаковым образом мобилизуются схожие архетипы, такая мобилизация идет через актуализацию определенных символов, заставляющих не просто рефлексировать, а живо и сильно реагировать психику представителя создающейся общности. Такая мобилизация возможна в том случае, если эти символы тесно связаны с важными для всех представителей рождающейся общности событиями. Эта острая психическая реакция, присущая всем членам общности, порождает идеи, то есть, в данном контексте, вербальное выражение данной душевной общности. Эта идея постоянно вызывает яркие эмоции, которые, в свою очередь, порождают коллективные действия. Коллективные действия в сфере политического есть прежде всего действия по утверждению новой идентичности.

Мифический план властной реальности состоит из следующих составляющих: психическая, социальная, политическая. Сквозной осью их объединяет религия, понимаемая как связь с трансцендентным источником энергии идентичности и, в дальнейшем выражении, властной энергии. Психическая реальность у будущего социального ядра общности формируется определенным образом. В некоторый исторический момент эта реальность вырывается из индивидуальных психик, формируя социальное целое. Социальное целое формирует идеи, его объясняющие, и реакция нового социума на неудовлетворяющие его условия бытия, правильно преломляясь, порождает новое качество социума: политическое. Социум становится фактором политики и стремится к осуществлению своего суверенитета в поле легальной политики и территориальном поле. Но весь этот процесс развивается в рамках религиозного понимания действительности, хотя сакральным центром новой общности может быть и идея отрицания сакрального: религиозность здесь является имманентным свойством психики представителя общности. Миф же являет собой изложение священной истории общности.

Властный миф также представляет собой раскрытие социальной диалектики. Принимая троичное деление Платона (философы, воины, ремесленники), конкретный властный миф дает объяснение существующей или долженствующей социальной стратификации. При этом в условиях модернового и постмодернового общества такая мифология может принимать оригинальные черты. Так, миф борющейся за власть общности может содержать представление о касте жрецов как буквально о касте жрецов, а не как о, например, партии, раскрывающей трудящимся реальную дорогу к реальному земному счастью, как выглядит один мифический нарратив в официальном оформлении. Также функции воинства могут приписываться ремесленникам вкупе с тезисом о неспособности воинов к защите общности. Уровень извращенности этой диалектики по сравнению с каноничным пониманием должного разделения социальных ролей, раскрытым Платоном, в большой степени обуславливает жизнеспособность мифа и, следовательно, общества и властного порядка, кои этим мифом создаются либо поддерживаются.

Исторический нарратив, соединенный с политической теологией бытийствующего порядка, порождает идеологический проект. Проект своими субстанциональными «окраинами» обуславливает черты и порождает собственно дискурсивную формацию данной идентичности. Структурирование дискурсивной формации видится нам следующим. Обыденные дискурсы генерируют основные идентичностные черты на бытовом уровне, дискурсы реагирования в СМИ являют собой развернутую стратегию информационной политики Суверена, дискурсы позиции определяют «смысловые базы», от которых отталкиваются все информационные стратегии в рамках порядка, дискурсы властного делания – это внутренние дискурсы всех структур, напрямую завязанных на Суверена или собственно им являющихся.

Миф является священной историей, и миф понимается каждым в разном виде и разном объеме, но подвержены его влиянию все члены общности. Каким образом распределяется властная энергия и информация мифа в общности?

Изначальное знание Мифа доступно только Первосвященнику. Им может являться как буквально первосвященник какой-либо религии, так и серый кардинал, или философ-советник, или ЦК правящей партии, или высший элемент управления масонской ложи, или что-то еще, например, Коло Майдана. По Святославу Каспэ, от первосвященника – носителя знания и самого глубокого адепта мифа, максимально концентрированный и вербализованный объем Знания переходит в трансцендентный центр идентичности, который довербализовывает миф до нужной степени и распределяет его уже по институциям, выдающим дискурсивную формацию.

Миф в преломлении Суверена – верховного правителя или узкого круга лиц, творящего власть, выстраивает главную логику делания власти и стратегию ее осуществления. В преломлении, предназначенном высшим управленцам, он порождает основные черты стратегии управления. В преломлении лучей мифа применительно к управленцам на уровне региона миф формирует основные черты стратегии развития, принципы управления большими проектами, определенные черты тактики работы. Применительно к управленцам МСУ, нижних элементов регионального управления и федеральных структур миф определяет идеологические рамки, становящиеся все более важными по пути вниз, основные принципы управления и осуществления власти. Применительно к слоям населения, непричастным к управлению политией, луч Мифа действует через преломление в умах обоснователей – «творческой интеллигенции», слоев населения, в которых концентрируется самосознание общности. От них луч Мифа идет, во-первых, к работникам умственного труда, нуждающимся в развернутом и абстрактном понимании сути политии, и через СМИ к остальным слоям населения в виде прямой идеологической работы, влияния СМИ, обыденных дискурсов.

Исходя из нашего понимания Мифа относительно власти, мы выделяем две субстанциональные задачи, стоящие перед любой властью любой политии. Первая задача состоит в мировоззренчески правильном выстраивании исторического нарратива по принципам мифологического мышления. Вторая задача состоит в выработке политической теологии, то есть, сильно упрощая, в объяснении власти себе же и своему народу. Из этих двух задач, по нашему субъективному мнению, вырастают все идеологические, идентичностные практики и политики, делаемые Сувереном.

Когда Суверен проявляет неспособность к идентичностной политике, начинают рушиться незримые основания политии, которые состоят из единого миропонимания всех ее членов. Идентичностный кризис суть, говоря расширенно, кризис объяснения. Рассмотрим «снизу» стадии и соответственно виды фейлования власти в идентичностной политике.

1. Неумение донесения. Власть не способна полноценно накладывать сетку идеологии на сетку массового сознания общности.

2. Неумение в идеологию. Власть не умеет строить идеологию, правильно задавать характеристики идеологического проекта, который предназначен управляемой общности.

3. Неумение в конструирование мифических властных конструктов.

4. Неумение принимать миф. Здесь проявляется интересное противоречие. С одной стороны, власть должна быть коренным носителем господствующей идентичности, с другой стороны, власть должна конструировать эту идентичность, то есть быть вне ее. Французским аристократам было выгодно происходить от норманнов и франков – завоевателей, чужих по крови коренному галло-романскому населению, французским республиканским политикам выгодно происходить от самых французских французов, от чулка.

От сочетания видов фейлов зависит характер проблем в политике идентичности, стоящих перед властью.

На каком уровне в этом контексте формируется новая политическая идентичность? На уровне принятия мифа, то есть личностного переживания истории общности и положения общности относительно власти в данный момент и на уровне создания первичных мифических конструктов, которые мобилизуют определенные архетипы и в текстовом виде выражаются сакральными и теологическими текстами.

Следовательно, новая идентичность может родиться, когда власть неспособна к качественной самоидентификации.

Когда возможна такая ситуация? В случае идентичностной чуждости власти и народа, их полного разотождествления. Эта чуждость либо изначально присуща социальной страте, управляющей политией, и тогда в какой-то момент властвования она дает о себе знать, либо рождается вследствие эрозии единого сакрального центра, конституирующего общность, то есть когда этот центр начинает по-разному восприниматься Сувереном и общностью в целом. При этом очевидно, что Суверен всегда воспринимает сакральный корень иначе, на другом уровне восприятия, чем рядовой член общности. Поэтому мы говорим именно об эрозии сакрального центра, проявляющейся, когда для Суверена становится приемлемым лицемерие по отношению к общим святыням.

Когда Суверен проявляет хроническую неспособность к идентичностной политике, в атомизирующемся и разлагающемся социуме начинает формироваться новая идентичность. Каким образом это происходит?

1. Социум меняется, и на основе каждодневного социального опыта в обществе начинает проявляться неприятие власти и властного порядка как дискриминирующего простых членов общества. Или же в меняющемся обществе властвующая элита оказывается неспособна, с одной стороны, выполнять социальные запросы разных социальных групп и вызывая этим подчас невербализованное неприятие; с другой стороны, неспособна дать актуальное и удовлетворяющее массовое сознание толкование в данный момент господствующего социального, в частности, властного порядка. Результатом становится протестное стремление части социально активного населения избежать участия в системных иерархиях (вспомним поговорку «лучше дочь проститутка, чем сын ефрейтор»).

2. В социуме всегда существуют личности и общества, носящие идентичность, резко отличную от идентичности хтонического кита. Помимо групп, маргинальных по своей деятельности (преступных, сексуально девиантных и иных), такие люди способны системно оказывать сопротивление (не всегда осознаваемое) повседневным практикам идентичности. Это сопротивление может выражаться просто в невербализуемом внутреннем протесте, как минимум.

Но силы полноценно и органично сопротивляться насаждению господствующей в социуме идентичностной матрицы не могут родиться там, где для такого сопротивления нет подходящей психической, когнитивной структуры сопротивляющихся личностей.

Подобного рода возможность может открыть только одно – другая идентичностная матрица. При этом индивид «другой» матрицы может принадлежать к народу, живущему в рамках официальной идентичности.