Текст книги "Бабник"

Глава 3

Академия

В академию я вернулся поздно вечером. Столовая уже не работала, и я направился в свою комнату, в которой, быстро раздевшись, лег спать. И каково же было мое удивление и охреневание, когда примерно в полночь под окном запели какие-то уроды. И ладно бы пели, я бы простил, но назвать это пением невозможно. При этом они еще пытались подыгрывать себе на каком-то инструменте. На каком, понять нельзя было в принципе, так как играть, судя по всему, не умели. Слова песни особым шармом тоже не обладали. Что-то из серии:

 
Моя любовь, тебе пою,
О том, как я тебя люблю!
Мы ночку проведем одну,
Потом тебя уж замуж я возьму[3]3
  Стихотворение собственного сочинения.


[Закрыть].
 

В общем, я не мог терпеть такое издевательство над музыкой и над благородным искусством «съема» баб через серенаду. Пришлось одеваться и идти вниз, правда через второй этаж, так как там как раз находился общий балкон, с которого можно было удобно миновать выход и на котором стояли так нужные мне цветы в горшках.

Два снаряда попали точно в цель, в третьего я кидать не решился, так этот гад держал так желаемый мной музыкальный инструмент. Пришлось спрыгивать с балкона и вырубить его самого. Хорошо хоть он был пьян и не сразу понял, что произошло.

Как там учил Михаил Андреевич? Все, что в бою взято, то свято! Следовательно, мародерка наше всё. И вот я уже минут пять после того, как отобрал все ценное у «певцов», стою и наглаживаю гитару. Как же я соскучился по этому инструменту. А эти не то что играть не умеют, так еще не удосужились ее даже настроить, и потому я не сразу опознал инструмент.

Прихватив вино, которое нашел у троицы, я пошел на другую сторону общежития, так как именно там находились женские комнаты. Эти «певцы», видимо, в таком состоянии находились, что даже не поняли, что подошли к мужским комнатам. А наше общежитие имеет два входа и разделено на женскую и мужскую части. И попасть из мужской в женскую можно, если только выйти на улицу.

Настроение было лирическим, несмотря на приобретенный инструмент и несколько бутылок вина. Отыскав взглядом наиболее удобную для меня скамейку, так чтоб она была не очень близко к окнам женских комнат, я примостился и откупорил одну из бутылок.

– А хорошее вино у этих дебилов.

Отхлебнув еще пару раз, я взялся за настройку гитары. Струны пришлось какие-то ослаблять, а какие-то, наоборот, подтягивать. И уже через минут пять я был доволен собой. Первым делом для разминки сыграл испанскую «Корриду». Пару раз сфальшивил, но это и понятно, давно не играл. Но пальцы свое дело помнят. И я, войдя во вкус, почему-то вспомнил одну песню легендарного певца и композитора. Как он там пел?

Начал я с проигрыша, ведь он в этой песне очень важен и, я бы сказал, очень известен. А потом меня что-то заставило запеть. И после первой строки я немного даже струхнул, так как пел не своим голосом, а голосом того певца, но останавливаться не стал:

 
Что если станешь одинокой,
И будет некому обнять?
Ты убежишь, надолго спрячешься.
Ты хочешь гордость показать.
 

Когда настало время припева, я даже был рад этому голосу:

 
Лейла, я пред тобою ниц.
Лейла, молю тебя, очнись.
Лейла, детка, успокой мою печаль[4]4
  Любительский перевод песни Layla – Eric Clapton.


[Закрыть].
 

Песню я спел всю и честно был горд собой, ни разу не сфальшивил, спел тоже на ура. Правда, немного боялся, с чего вдруг мой голос изменился, но решил пока не заморачиваться, ничего же страшного не произошло? Да и может тут влияние кучи факторов быть? Может! Так что разбираться я буду потом. А сейчас у меня есть гитара и вино!

Вспомнилась столица, родной город, и я играл, и пел стихи незабвенного Есенина, вспомнилась золотая пора – я пел из репертуара группы ДДТ. Потом просто играл знаменитые хиты бывшей родины и мира. В какой-то момент я услышал крик с просьбой спеть веселое. А мне что? Мне не жалко.

 
Во французской стороне,
на чужой планете…
 

Песня далась легко и непринужденно. И вроде даже хлопали, или мне показалось? А хотя какая разница? Потом просили еще веселого, а мне-то что? Мне не жалко. Пел студенческий гимн или частушки, кому как нравится. Там главное припев правильно изобразить, подхрюкивать, так сказать.

 
Когда идём мы в баню,
Мы грязны как скоты.
И грязными руками
Мы чешем животы.
И кое-что ещё,
Чего чесать не надо.
И кое-что ещё,
О чём сказать нельзя.
А-а-пумба,
А тили-тили-динь.
А-а-пумба,
А тили-тили-динь.
А-а-пумба,
А тили-тили-дили-да![5]5
  Кто-то называет это гимном студентов, я же услышал эту песню во дворе.


[Закрыть]
 

Раздался смех, и попытались подпевать. Народ веселился. Но самое интересное, никто не подходил и не настаивал. Я спел с десяток песен, пока рядом не раздался знакомый голос, с просьбой спеть ту, самую первую песню. Ну, раз дама просит, то нужно спеть, тем более если это такая дама. После песни я просто взял и протянул бутылку вина себе за спину, услышав через мгновенье, как «незнакомка» пьет из горла.

Дальше концерт прекратился, так как я оказался дома у одной очень соскучившейся по ласке женщины. Ночь была бурная, что уж говорить. Лайа была опытной и мудрой женщиной, там, где мои ровесницы взяли бы напористостью, она брала умением. Она была послушной в моих руках, она говорила, как ей лучше, и мне не приходилось гадать, как доставить удовольствие.

А утром, не выспавшийся, пьяненький, отхлебывая рассола из винной бутылки, я плелся по коридорам академии в сторону учебного класса, когда меня встретила четверка идиотов.

Честно, я так и не понял, чего они от меня хотели, так как мыслями я был в кровати и, можно сказать, шел на автомате. В итоге, когда я, не реагируя на них, прошел мимо, меня догнали и опять начали что-то втолковывать. Я не слушал, зачем? Я хочу спать! Я еще помню прикосновения прекрасной женщины, а тут пристали какие-то.

Еще мне дико хотелось чихнуть, когда они были рядом, так как духами от этих четверых несло на километр. В итоге, когда и второй раз я не обратил внимания на все их кривляния и стал набирать воздуха, чтоб уж чихнуть так чихнуть, в меня кинули платок.

– Спасибо! – только и смог сказать я, ловя спасительную ткань рукой и сразу же чихая в нее. После чего еще и высморкался, все равно там уже мои слюни есть.

– На. Ты настоящий друг! Блин, если еще и пиво у тебя есть, вообще скорефанимся. – И я всунул платок самому расфуфыренному парню.

– Дуэль! Слышишь, дуэль! Сейчас! – вдруг стал орать этот франт.

Мастер Тримс. Академия

Где же носит этого наглеца? Мало того, что в город не выходил… Или выходил? Да какая теперь разница, выходил или не выходил, главное то, что ловушка сорвалась. Но ничего, есть у меня один, кто может справиться. Я уже понял, в чем слабость протеже Лемиуса, он не силен в бою с мечом. Так что главное спровоцировать на дуэль, и далее дело за малым. Вот только для начала надо бы его найти.

О, кажется, вон он идет. Какая удача, вот и Тарис со своей шайкой, прям удачно складывается всё. Не понял? Он что, пьет? В академии? Он что, больной? Или не читал, что распитие алкоголя запрещено в академии в первую очередь для безопасности студентов. Ладно, вино на потом, кажется, начинается.

Э-э-э! Он даже не среагировал на них. Просто прошел мимо, будто бы их и нет. Пройти мимо сына графа ТАК, это унизить этого сына. Что? Второй раз? Да кто он такой, что даже не обращает на сыновей графов внимания? Всё! Это провал. Тарис в бешенстве. Где учат ТАКОМУ? Чтоб так элегантно вывернуться из этой ситуации и не стать самому «вызывающим», надо обладать недюжинным умом! А всего-то надо высморкаться в брошенный в тебя платок. Тарис унижен и раздавлен морально! Но каково, а? Где Лемиус его откопал? И почему я раньше не приглядывался к нему? А, чего уж теперь… ловушка все равно захлопнулась, он согласился на дуэль.

– Так! Студенты, а вам не кажется, что вы немного зарываетесь? – Эту-то откуда принесло? И что это с ней? Пила? Да ну не. Она, и пила, это же нонсенс.

– О! Госпожа магистр, меня тут на дуэль вызвали! Все четверо, поэтому мы деремся через неделю, – весело произнес Антон.

– А может быть, мне напомнить, что дуэли с первокурсниками разрешены только после рассмотрения судом академии всех обстоятельств дела? – произнесла магистр.

– Я требую суда!

Да, тебе, Тарис, теперь только настаивать на дуэли, так как иначе позора не избежать.

– Эр Антон, отойдемте.

Так, чего это она его отозвала? Что-то тут не так. Еще и полог тишины накинула. Ладно, надо валить, суд все равно будет, в этом я уверен.

Академия. Академический суд

– Итак, мы рассматриваем обвинение графа Тариса Вирдэ, обвиняющего Антона Казанцева в оскорблении его дворянской чести. Совет академии в полном составе, председательствует ректор академии эр Вариус. Что скажет обвиняемый?

– Вам как, вкратце или подробней?

– Вкратце, молодой человек, будьте любезны!

– Не виновен!

– Этого и следовало ожидать. Итак…

– Я же изначально спросил, как вам нужно изложить, кратко или нет, – перебиваю судью.

– Не перебивайте меня, молодой человек.

– Молчу, молчу. А то по шее получу и подвиг свой не совершу.

В зале раздались смешки.

– Тихо! Кхе-кхе…

– У меня для вас есть хорошая новость, господин судья.

– Да? И какая же? – удивляется судья, смотря на меня.

– Ну, я могу решить вашу проблему с надрывом голоса.

– Это как же?

– Попросите кого-нибудь пригласить сюда плотника, а потом я все покажу. А пока, думаю, стоит продолжить.

– Э-э-э… да-а, да. Думаю, вы правы. Кхм. Что скажет граф?

– Дуэль!

Я аж скривился от его крика, у него, видимо, там что-то в мозгу сломалось, и он уже почти при каждом удобном случае кричит «дуэль».

– Вот, видите, никакого конструктивного диалога, только и слышно, что «дуэль» и «дуэль». Может, ему лекарю показаться?

– Что-о?! – взревел граф. – Видите, видите? Он меня оскорбил!

– И правда, молодой человек, не усугубляйте свое положение, не стоит оскорблять Тариса Вирдэ, – обратился ко мне ректор академии.

– Простите, а в чем оскорбление? В том, что я проявил заботу к графу и предложил сходить к лекарям? Право слово, тогда получается, что каждый раз, когда после наших тренировок мастер Тримс отправлял нас к лекарям, он нас оскорблял? Так, получается?

– Э-э, нет, – стушевался судья. – Тут немного другой случай.

– Это какой же? Тарис Вирдэ уже на протяжении часа только и делает, что кричит «дуэль», других слов от него я не слышал. Я не лекарь, но мне кажется, что тут или душевная травма, или, может, речевой аппарат заклинило.

В зале опять раздались смешки.

– Да ты! ТЫ! – вскочил опять с места граф.

– Вот опять.

– Казанцев, что ты себе позволяешь? – О, это уже мастер Тримс.

– Простите, а что я себе позволяю? В данный момент мы находимся в суде, где мне предъявлено обвинение в оскорблении дворянской чести Тариса Вирдэ. Так? Так. При этом сам граф не предъявил никаких доказательств моей виновности. Три его друга не могут являться свидетелями по простой причине.

– Это какой же? – удивляется судья.

– Они являются вассалами самого графа. А согласно правовому уложению королевства подпункта восемь, пункта шесть, параграфа четырнадцать, цитирую: «Вассалы обвиняемого или обвинителя не могут являться свидетелями в суде, ибо могут иметь приказ своего сюзерена о лжесвидетельствовании».

Ректор академии переглянулся с судьей.

– Вы совершенно правы, но там так же сказано, что благородному достаточно лишь слова. В данном случае слово графа о том, что вы его оскорбили, – сказал судья.

– Так и есть, но давайте теперь учтем, что происшествие было на территории академии, между двумя учениками самой академии. Далее, согласно правовому уложению академии, сословные различия на самой территории запрещены, соответственно пункт «о важности слова» тут не действителен.

– Но вы забываете о том, что в редких случаях это разрешено, по общему собранию совета академии.

– Нет, как раз это я помню, но там есть один нюанс, совет академии должен объявить о своем решении за неделю до заседания суда, а прошло всего лишь три дня. Так что, увы, Тарис Вирдэ не может пользоваться «правом слова».

– Очень похвально, молодой человек, что вы так хорошо знаете правовые уложения, – склонил голову в неком поклоне судья.

– Ар Вариус, судья, вы забыли главное! Есть еще и традиции, при которых благородный вправе наказать неблагородного, дабы восстановить свою честь, – встал со своего места Тарис.

– Что ж, в данном случае суд бессилен, – как-то быстро уж все решил ректор.

В принципе, я не боялся дуэли. Но чую, что в данном вопросе все не так просто, меня прямо-таки подталкивают к ней. Вопрос: для чего? Какая цель у всего этого собрания. Мало данных. С другой стороны, если сумею победить…. Так, стоп! Не если, а когда! Когда одержу победу, то это многих отвадит от меня, главное все это сделать красиво и качественно.

– А кто сказал, что эта традиция распространяется на меня? – обвожу взглядом зал.

– Ты жил среди быдла, приехал с караваном, кто же еще ты? – вклинился граф.

– Все-таки вы, граф, не отличаетесь особым умом. Даже не так, вы, граф, дебил!

– Слышали? Все слышали? Он меня оскорбил, я требую дуэль!

– Зачем же вы так, Антон? Все могло бы и обойтись, – с сочувствием смотрит на меня судья.

– Хочу отметить одну деталь! Я его не оскорблял, – указываю на графа, – а констатировал факт. Если следовать его логике, то мастер Тримс оскорбил меня не один раз и, прошу заметить, не только меня.

В зале опять послышались смешки.

– Мы учтем ваше замечание, с мастером Тримсом мы обсудим его систему преподавания.

– Ха! Да ты просто испугался, решил прикрыться судом, чтоб я тебя не нарезал, как орки колбасу. Трус!

О, граф все же отошел и решил сменить тактику. Ну что ж. Хватаю перчатку у одного из охранников, стоящего рядом со мной, и кидаю ее в графа. Попал. Хорошая перчатка, латная.

В зале установилась тишина. Ректор во все глаза пялится на меня, мастер Тримс даже встал со своего места и, перегнувшись через парапет, смотрит на то место, куда рухнул граф. Друзья графа пытаются его достать из-под стола. Один я стою и со спокойным видом полирую ногти пилочкой для ногтей.

Наконец Тариса извлекли из-под стола, поставили на ноги и даже пригладили его мантию и волосы, уложив их на левую сторону лица, чтоб закрывали налившийся синяк.

– Через два дня. Тц-с-с, – трогает он синяк. – Через пять дней. На арене. За час до занятий.

– Принимаю, оружие каждый берет на свое усмотрение, – отвечаю ему.

По залу проходят удивленные возгласы. Еще бы, обычно вызываемый выбирает оружие сам, а тут я даю простор не только себе, но и графу. Через десяток минут меня вызывают на дуэль уже дружки Тариса, отвечаю в той же манере. Зал уже гудит. Но я не останавливаюсь и выхватываю еще одну перчатку у того же охранника и кидаю. Вот теперь точно все, осталось только провести дуэли.

– Через шесть дней, после завтрака, на арене!

– Хорошо, мастер Тримс. Условия дуэли я пришлю письмом, – отвечаю Тримсу и, повернувшись к судье, спрашиваю: – Теперь я могу идти?

Дождавшись от судьи ошалевшего кивка, ухожу.

Академия. Кабинет ректора час спустя

– Знаете, коллеги, меня удивляет осведомленность Казанцева. И я склонен судить, что наш «везунчик» из семьи благородных.

– Как вы пришли к таким выводам, Давидус?

– Мастера, архимаг, дело в том, что у Казанцева слишком хорошо поставлена речь, далее он грамотно ставит предложения и хорошо оперирует доводами. Много ли вы видели таких горожан? Их речь как минимум изобилует словами-паразитами. У этого же человека, когда надо, речь чистая, характерная для тех, кто получил хорошее образование. А еще его взгляд.

– А что взгляд? – уточнил магистр боевой магии.

– А взгляд у него прямой. Он просто не робеет, если встречается с кем-то взглядом. Не пресмыкается и не лебезит. У деревенских такого нет.

– Ну, тут вам, Давидус, равных нет. Недаром вы возглавляете «тайную канцелярию». Но все же, к чему вы клоните? – уточняет Тримс.

– К тому, что Казанцев явно из высшей аристократии.

– Чушь!

– Какой вздор.

– Мы всех их знаем в лицо, так как у каждого с нами договор об обучении.

– Ага. Только вы забываете, что есть у нас одна неучтенная единица, напомнить, где находится?

– Умеете же вы, Давидус, испортить настроение.

– Напомнить, вам, что мы так и не узнали, кто же у них родился?

– А что там с вашим шпионом, Давидус?

– А! – махнул рукой глава разведки. – И не напоминайте. Последний раз он выходил на связь восемь лет назад, сообщив только, что у четы родился ребенок. А мальчик или девочка, не указал. И на тот момент ребенку было уже десять.

– Не сходится, Казанцев старше.

– А кто сказал, что шпион не ошибся, кто поручится, что его не вычислили?

– Так, за Казанцевым постоянное наблюдение, докладывать мне обо всем. – Встал с кресла архимаг. – Но спор есть спор. Так что ставлю золотой на графа.

– Принимаю ставку, – весело ответил Лемиус.

День спустя. Город. Кварталы ремесленников

– Антон, ты можешь остановиться?

– Могу! Но не буду! Нет, это же надо, меня, МЕНЯ, обозвать никчемным!

– Антон, да пойми же ты, гномы упертые в своем деле мастера.

– Недальновидные они мастера. Поверь, я это докажу. Вот как найду другого кузнеца.

– Да кого ты тут найдешь? Гномы монополисты в производстве оружия.

– Что, прям совсем? – остановился Казанцев.

– Ну, не то чтоб совсем, но процентов на восемьдесят. Остальные, конечно, производят, но не в таких объёмах и не такого качества.

– Сайа, вот ты-то как не поймешь?! Мне не нужно качество, мне нужно оружие по моим чертежам! Да пусть оно будет дрянного качества, но главное оно будет.

– Да как ты собираешься сражаться дрянным оружием против голубой стали гномов? Да тот же Тарис просто перерубит своим мечом твое оружие.

– Сайа, я тебе в который раз уже говорю, что не буду подставлять под его меч свое оружие. И вообще ты хотела научиться сражаться?

– Хотела.

– Тогда молчи и верь в своего учителя! А лучше помоги найти другого кузнеца.

– Да где ты его найдешь? Лошадь подковать да косы выковать – этих найдешь, а оружейника вряд ли.

Они прошли еще, наверное, метров пятьсот, когда Казанцев вдруг остановился.

– Ха! А говоришь, не найду! Во, смотри. Кузнец. Кует оружие.

– Ха! Это, по меркам гномов, подмастерье. Он только и знает, что формы для мечей делать да черновой работой заниматься. Секретов ему никто не раскроет.

– Это мы сейчас и узнаем. – И Антон направился к кузнице.

Ройло. Кузнец

Думал ли когда-то Ройло, что все обернется так, как есть? Наверное, нет, в мечтах он был признанным мастером своего дела. Он всегда тяготел к работе с металлом. Да, он бредил кузнечным делом, мечтал, что выкует самый лучший меч. Но, увы, мечты разбились о реальность. Нет, не сразу, но постепенно. Поначалу все шло очень даже хорошо: поступил на обучение к деревенскому кузнецу и уже через пару лет сам ковал все, что нужно деревне. Вроде бы и в деревне стал не последним человеком, но мечты тянули вперед. Продал кузницу, продал дом и поехал Ройло в город. Там, после недели скитаний от одной кузнице к другой, умудрился устроиться чернорабочим к мастеру Дриму. Гном сей был хоть и ворчлив, но кузнецом был хорошим.

Да только, сколько бы Ройло ни просил, сколько бы ни уговаривал, мастер Дрим не допускал его к ковке оружия и секретами делиться не хотел. Уголь таскать да подковы ковать, вот и все, что доверялось Ройло.

Со временем к парню все чаще приходило понимание, что ничему его учить не будут. Секреты свои гномы не выдают. Тем более людям. Но все же упорству Ройло могли позавидовать и гномы. Ройло тайком подглядывал за работой гномов, вечерами тренировался на тех же подковах, добившись пусть и не таких результатов, как гномы, но значительно улучшив знание кузнечного дела. Но в один вечер все испортили слова мастера: «Ты не гном, людям никогда не превзойти нас в кузнечном деле, так что и учить вас смысла нет!»

Как уж Ройло разругался тогда с мастером, хорошо хоть хватило ума получить заработанное перед этим. Ушел, два дня искал дом под кузницу, потом потратил почти все сбережения на покупку нужных материалов, хорошо хоть инструмент покупать не надо было, свой был. Да и то дом удалось даже не купить, снять всего-то на неделю. И вот неделя скоро подойдет к концу, а клиентов у Ройло нет. Да и не будет скорей всего, гномы позаботятся.

– А я тебе в который раз говорю, не нужен мне мастер! И пошли эти гномы козе в трещину! – услышал Ройло голос, прежде чем открылась дверь.

– Куда пошли? – удивился женский голос.

– Я тебе потом на ушко расскажу, куда и как.

И тут Ройло увидел, кто зашел в кузню. Сначала он не поверил и даже глаза протер, но перед ним точно стоял человек. Только волосы были очень уж необычные и убраны странно, боковые пряди волос были связаны как лента на затылке. А еще этот парень так широко улыбался, что Ройло сам не удержался и улыбнулся в ответ. А из-за плеча парня выглядывала девушка.

– Кузнец кто? – сразу спросил парень.

– Я. Точнее по меркам гномов я подмастерье.

– Я же тебе говорила, – тут Ройло увидел обладательницу такого звонкого голоса.

– Отстань, а.

– Я? – удивился кузнец.

– Ты-то зачем? Я вон этой, – указал большим пальцем себе за спину парень. – Пристала ко мне, что нужны мне гномы. Вот скажи, ты к гномам как относишься?

Что уж толкнуло его ответить правду, Ройло так и не понял.

– Да пошли они, гномы эти.

– О! Сработаемся! – потер руки парень.

А дальше Ройло очнулся, когда они сходили уже в «бюро патентов» и парень, представившийся Антоном, вкрадчиво объяснял кузнецу, что он хочет получить. И пояснял все это листками с пометками о размерах того или иного оружия. При этом все в деталях.

И сколько бы Ройло ни вспоминал, что же его заставило включиться в эту авантюру по ковке необычного оружия, он был доволен, что согласился. А еще было забавно смотреть, как Антон разводит свою подругу на оплату всех необходимых материалов. И еще Ройло очень понравилась идея утереть, как выразился Антон, этим «метрам с кепкой» их бородатые физиономии.

И кузнец слушал, впитывал, что и как, чертил на доске свои пометки, спорил с Антоном до хрипоты, говорил, что так не делают. Но всего, чего смог добиться, это противовеса на какой-то алебарде. И больше ничего, во всем остальном Антон был непреклонен. Но, надо признать, разумен. Он понимал, что не получит качественного оружия за такой короткий срок, да и не просил. Он просто хотел, чтоб оно выдержало хотя бы десяток ударов о щит, больше ему, как он сказал, и не надо. Единственное, заказал себе какой-то странный щит, всего сантиметров тридцати.

День спустя. Академия, малый полигон

– Лайа не подскажете ли мне, что читает мастер Тримс? – магистру боевой магии действительно было интересно, так как читающего Тримса он видел впервые.

– Условия дуэли и правила ее проведения.

– Что? Я в таком срамном виде выходить на дуэль не буду! Чего встали? Бегом еще пятнадцать кругов!!! – На вой студентов мастер Тримс даже бровью не повел, уткнувшись в фолиант.

– А ругается почему?

– Ну, видимо, не нравятся условия, – подошел Давидус.

– Ему? Он же фанат своего искусства. Как ему что-то может не нравиться?

– А, да вы еще не читали. Предлагаю ознакомиться. – При этих словах магистру огненной магии на руки упал толстый фолиант.

– Это что? – удивился магистр.

– Это? Это свод правил, уточнений и прочее, – ответил появившийся архимаг.

– Это? А?..

– Мы сами были в шоке, когда это увидели. И главное, как он умудрился все это написать? – это Лайа.

– Думаю, тут не обошлось без орочьей помощи.

– Поясните, Давидус. – повернулась лекарка к разведчику.

– Да просто был случай в караване Лемиуса, где Казанцев очень убедительно заставил одну орчанку прекратить издеваться над ним. Прошу заметить, очень убедительно. Думаю, что если он опять так же убедительно к ней сходил, то она сделала для него все что угодно. Попросить помочь духов переписать несколько раз один том ее сил хватит.

– Ну, если только так.

– А что все-таки строят?

– Это как раз место дуэли. Я так понимаю, вы еще не всё прочли? – обращается Давидус к магистру лечебной магии.

– Ну, я очень хорошо изучила правила и нюансы, до места проведения еще не добралась.

– Знаете, чую, это будет, по крайней мере, интересно, – усмехается архимаг.

– Только вот правильно ли мы поступаем, давая доступ всем студентам к такому зрелищу, – вздыхает Давидус.

День дуэли. Академия. Сайа

Сайа шла на полигон с двояким чувством. С одной стороны, она решила довериться Антону и болела всем сердцем за него. С другой, она точно знала, что Тарис хороший мечник, да и меч у него гномской ковки и скорей всего из голубой стали, а это огромный плюс к возможной победе графа.

А еще было и третье, и четвертое, и даже пятое. Начать хотя бы с того, что к полигону стекалась куча народа. И ставки, вроде как запрещенные в академии, были не в пользу Антона. И вообще самого Казанцева даже видно не было. Сайа протолкалась в первые ряды, увидела свободное место, которое предварительно заняла ее соседка по комнате.

– Ну что? Все собрались? – спросила девушка соседку, осматривая полигон и трибуны, установленные за день до дуэли.

– Нет, этого дурака нет.

– Это ты сейчас об Антоне? – на всякий случай она переспросила.

– А о ком? Сайа, я понимаю, он вполне ничего такой. Но это же надо быть каким дураком, чтоб вызвать на дуэль Тариса, да еще и дружков его?

– Ну, вообще-то он не вызывал.

– Ой, ну спровоцировал. Разница какая?

– Может, и никакой, – не стала спорить с ней Сайа.

А народ тем временем все прибывал и прибывал. Непонятно почему, но Сайа начинала злиться на Казанцева. Все уже собрались, вон и граф со своими дружками стоит и ухмыляется, до дуэли осталось считанные минуты, а виновника всего этого безобразия, по мнению девушки, все нет.

– Ха! Он, видимо, струсил, раз до сих пор не явился, – выкрикнул один из дружков Тариса.

– Еще бы. Это не кулаками махать, как в кабацкой драке. Это благородное искусство боя на мечах.

– Тишина! – раздался голос, усиленный магически. – Прошу вас, студенты, угомонитесь. До начала дуэли осталась всего минута, и если Антон Казанцев не явится, то мы будем вынуждены исключить его из академии, как запятнавшего честь сего заведения. А пока давайте наберемся терпения, – закончил свою речь мастер Тримс.

– Всем привет! – тут же раздался веселый голос.

– Вы чуть не опоздали, молодой человек, – покачал головой архимаг.

– Точность – вежливость королей, но обязанность их подданных! – выдал Антон и ухмыльнулся, в то время как все на полигоне замолчали, переваривая услышанное.

– Кхм, кхм. Э-э-э, молодой человек. Где же ваши доспехи и оружие? – первым отошел архимаг.

– А, точно!

И тут все увидели, что за спиной Казанцева висел какой-то набитый тюк, из которого торчали какие-то железки.

– Господин архимаг, не могли бы вы распорядиться принести стол, а то, знаете ли, как-то не благородно кидать такое оружие наземь.

У Сайи после этого перехватило дыхание. Так издеваться над всеми, ходя по тонкой грани оскорбления, было выше ее понимания. То есть, как принести кучу хлама в какой-то дерюге это, по его мнению, нормально, а как наземь положить, так благородное оружие.

– Да-да. – Архимаг взмахнул рукой, и перед Антоном появилась ученическая парта.

– Благодарю! – и Казанцев плюхнул на стол свой тюк, который тут же развязался и из него посыпалось что-то непонятное, даже близко не похожее на мечи.

– И это благородное оружие? Аха-ха-ха! – прокомментировал Тарис.

Конечно же весь полигон начал хохотать, одной лишь Сайе было не смешно, а стыдно. Она надеялась, что Казанцев научит ее сражаться, а он выставляет себя шутом со всеми этими его железками.

– Тихо! Тихо! Начнем дуэль. Первым на поединок чести выходит эр Гроно Сардий, урожденный барон Трэя. Противник же Казанцев Антон.

Сайа не заметила, как сжала кулачки и сосредоточилась на предстоящем бое. А на арену вышел барон Сардий, весь в латах с кольчугой в изгибах, с одноручным мечом в правой руке и щитом экю в левой. Девушка перевела взгляд на Казанцева, и тут в ее голову стали проникать звуки. Оказывается, Антон все это время комментировал выбор своего оружия.

– Так. Хм, может, сабля? Да ну нет… портить об эту консервную банку такое благородное оружие.

И Сайа увидела, что парень откидывает изогнутый клинок.

– О! Алебарда? Тоже не то, он же не на коне. Тогда что? – На полигоне установилась тишина. – Вот! Точно!

Антон взял в руки какую-то палку, на конце которой была цепь, а на конце цепи металлический шар с шипами. А во вторую руку Казанцев взял обычный деревянный щит. После чего снял с себя плащ, оставшись в белой рубашке с широкими рукавами, штанах, заправленных в блестящие сапоги.

– Радуйся. Я буду с тобой биться легендарным оружием, моргенштерном! – пафосно произнес Антон.

– Артефакты запрещены! – вскочил со своего места мастер Тримс.

– Спокойно, обычное оружие, легендарным его сделало совсем другое. Тем более меня уже проверили на наличие артефактов и прочего.

После этих слов Казанцев направился к центру полигона, дожидаться, когда к нему подойдет судья и задаст стандартные вопросы, полагающиеся в таких случаях. Судья подошел буквально через десять секунд, задал вопросы, а выслушав ответы, махнул рукой в знак того, что дуэль можно начинать.

Барон встал в стандартную стойку при сражении мечом и щитом, выставив щит перед собой, а руку с мечом согнув для колющей атаки. А вот Казанцев, наоборот, щит держал сбоку и начал раскручивать свое оружие, при этом сближаясь с противником.

Когда между противниками максимально сократилось расстояние, барон атаковал уколом в корпус, и тут же его меч был отбит в сторону краем щита, после чего раздался оглушительный звон. Бам-мм.

А далее сражение проходило странным образом, Казанцев все время отбивал атаки меча щитом, но при этом всегда старался ударить своим оружием по щиту противника. Ни разу он не атаковал в другие места. Но после шестого «бамм» все заметили, что барон уже не может полноценно поднимать щит, на котором были вмятины, а кое-где даже дыры.

В какой-то момент барон попытался то ли перерубить мечом оружие Казанцева, то ли защититься, но вышло все наоборот. Цепь обмоталась вокруг меча, и Антон, дернув рукой в сторону и при этом толкнув щитом своего противника, лишил того меча. Трибуны перестали улюлюкать, тактика Казанцева принесла свои плоды. Барон остался с одним щитом, который перевесил на правую руку.

Развязка была быстрой: пару раз ударив о щит своим «шаром», Казанцев щитом отклонил щит противника и зарядил своим оружием по шлему Гроно Сардия.

– Стоп, – прокричал судья, так как Сардий упал и не мог далее продолжать бой. – Лекаря!

– Не-э! Лекарь тут не нужен, – сказал Антон судье, но услышали все, так как магическое усиление голоса Казанцев с себя не снял.

– Покойных дел мастера? – удивляется судья.

– Да тьфу на вас!

– Некроманта?

– Да тьфу на вас два раза! Кузнеца зовите. Видите, шлем смяло. Доспех гномы ковали?