Текст книги "Один мертвый керторианец"

Я ничего не вонял. Поэтому внутренний голос, естественно, посоветовал: “Выбрось из головы, а заодно и карточку!” Однако, учитывая возникшую недавно моду, я поступил наоборот, то есть опустил визитку в карман и забрался в флаер.

Занимая свое место, Уилкнис пробормотал:

– Все страньше и страньше-

– Что?

– А, это цитата из какой-то древней книги, сэр. Так любил говорить полковник, когда вокруг начинался бардак. Я скрипнул зубами.

– Знаете что, Уилкинс?

– Да, сэр?

– А идите-ка вы в задницу! Вместе с вашим полковником!

– Сейчас, сэр!

Мне показалось, что я ослышался. Но пока мне так казалось, мой телохранитель чуть приподнял машину над ограждением крыши, после чего просто швырнул ее вниз, да еще с ускорением.” Подозреваю, что картина стремительно вырастающих прямо в лицо конических верхушек богатырских деревьев парка Кандлстик должна была, по мнению Уилкинса, меня напугать. Но он ошибся. Моя нервная система подутратила за годы безделья былую эластичность, поэтому за несколько секунд этого головокружительного падения я просто не успел испугаться…

В хорошо рассчитанное последнее мгновение Уилкинс заложил на нашем катафалке немыслимый вираж такой крутизны, что от моментальной перегрузки у меня потемнело в глазах… А когда посветлело, то, чуть не вышибив головой ветровое стекло, я обнаружил, что мы спокойно висим ярдах в пяти над самой кромкой расположенного в центре парка озера. Несмотря “а пригожий день, людей на маленьком пляже с нашей стороны было немного, и она явно отдыхали. Но на другой, лесистой стороне я заметил одинокую фигуру, вроде как смотревшую в нашем направлении.

– А вот, кажется, и лейтенант Гарсиа. – Я указал рукой на фигуру.

– Так точно, сэр. – Пробормотав еще что-то “членораздельное, Уилкинс повел флаер поперек водоема.

Когда мы, с трудом примостившись на узкой полоске берега, выбрались из машины, лейтенант Гарсиа, а это действительно был он, вместо приветствия набросился на моего телохранителя.

– Да вы спятили, ей-богу! – заорал он. – Вы что же это вытворяете, а?

Уилкинсу, похоже, не нравилось, когда на него орут. Однако, подойдя вплотную к невысокому и щупловатому Гарсиа, он только смерил его взглядом сверху вниз и буркнул не разжимая губ:

– Мы тренировались, лейтенант! – В последнее слово было вложено столько традиционного презрения высшего чина к низшему, что его невозможно было не заметить.

– Но это же нарушение правил движения. – Он отступил на шаг, словно опасаясь получить в… то, что, наверное, называл для себя лицом. С моей точки зрения, это была типичная, извините, ряха легавого…

Однако Уилкинс лишь хищно улыбнулся:

– Ну не беда. Мы можем позволить себе штраф. Не так ли, босс?

Посмотрев на меня – я утвердительно кивнул, – Гарсиа вспомнил, с кем имеет дело, и резко сменил тон, став само уважение и кротость. – Чем я могу быть вам полезен, сэр?

Мне почему-то сделалось противно, и я решил побыстрее покончить с делами тут…

– Где вы нашли труп?

– Да вот вы как раз на этом месте и стоите, сэр. Вздрогнув, я поспешно отошел на пару шагов вбок, к берегу, и посмотрел себе под ноги. Но там росла такая же местная травка, названия которой я не помнил, как и повсюду вокруг. Никаких следов, вообще ничего. Явная пустышка.

– Вы не заметили ничего необычного, лейтенант?

– Да нет, сэр. Кроме того, что есть в моем рапорте, ничего.

Я секунду поразмыслил.

– А как вы вообще здесь оказались? Патрули вроде как ходят там. – Я указал через озеро на окультуренную часть парка.

– Верно, – кивнул Гарсиа, – мы обычно патрулируем по главным аллеям. Но тогда мне показалось, что с этого берега озера поднялся флаер, а время-то было позднее…

Выяснить подробности я не успел, потому что в этот момент из-за моей спины донесся отнюдь не шутливый голос Уилкинса:

– Тревога, босс! Немедленно в машину! Обернувшись, я увидел, как с неба со стороны города аналогичным нашему способом падают еще два флаера…

– Бегом!!! – Выхватывая бластер, Уилкинс повернулся, обращаясь, видимо, ко мне. Но меня уже нигде не было. С его точки зрения.

Следующие несколько секунд спрессовались в плотный ком событий, подробное описание которых заняло бы много места, однако я ограничусь своим личным восприятием эпизода…

Выругавшись, Уилкинс рванулся к флаеру, а Гарсиа, с неожиданной резвостью, – под деревья. Последовав этому примеру, я развернулся и бросился к ближайшему стволу секвойи (или того, что на Новой Калифорнии называли секвойей), за которым и спрятался от греха подальше. В это же мгновение воздух вокруг наполнился шипением лазерных лучей, бивших, впрочем, без какой-то конкретной цели.

Переждав первый шквал огня, я высунулся из-за объемистого ствола и увидел, что наш флаер отрывается от грунта, одновременно вступая в перестрелку с зависшим неподалеку кораблем такого же класса. Вторая машина – десантный катер – хлопнулась в столбе брызг рядом с берегом, и из него на мелководье высыпался десяток людей, вооруженных лазерными винтовками. Моментально развернувшись в цепь, они двинулись в наступление на берег… ,

Лейтенант Гарсиа, притаившись через одно дерево от меня, открыл огонь из своего полицейского бластера и первым же выстрелом уложил одного из нападавших. Но затем он совершил глупость, попытавшись отбежать в глубь леса, и упал, сраженный одновременно двумя лучами.”

В этот момент мои убийцы уже достигли леса, и один из них остановился буквально в двух футах от меня, держа винтовку наизготовку и напряженно рыская взглядом по густому подлеску. Подождав, пока он отвернется, я сделал короткий шаг вперед, поймав его голову левой рукой за подбородок, а правой за затылок, и крутанул. Сила рук меня не покинула, но шея сломалась с отвратительным хрустом, привлекшим внимание остальных…

Я повалился ничком вместе с покойником. И очень вовремя. Потому что в этот момент взорвался десантный катер, создав вокруг малоприятную атмосферу взрывной волны, жара и смрада…

Опасаясь, как бы не приключилось еще какой неприятности, я дождался, пока все затихнет, и лишь потом поднял голову.”

Объятый пламенем, боевой корабль нападавших рухнул прямо в центр озера, подняв столб воды и пара, а флаер, управляемый Уилкинсом, заходил на посадку на берег, где стаяла еще одна машина и пятеро вооруженных людей. Других. Встав, я отряхнулся, выключил кокон невидимости и вышел из тени навстречу своим телохранителям.

Мое эффектное появление, не прошедшее незамеченным, произвело впечатление, к которому я, в общем, совсем не стремился. Ребята растерялись, и лишь пожилой Гэлли (он прослужил у меня с полтора десятка лет – редчайший случай) с долей неуверенности спросил:

– С вами все в порядке, сэр?

– Да, спасибо. – Я постарался ободряюще улыбнуться и обвел рукой догорающие обломки катера и лежащие без движения тела убийц. – Молодцы, ребята! Хорошая работа…

– Как бы не так! – прорычал Уилкинс, стремительно ворвался сбоку в мое поле зрения, подскочил к Гэлли и схватил его за грудки: – Ты что же это, старый хрен?! Между тревогой, мать твою, и вами с полминуты прошло!

– Но, майор… Мы же не могли над парком болтаться…

– Ладно! Дома поговорим! – Отшвырнув совсем не маленького Гэлли на пару ярдов, Уилкинс повернулся к остальным: – Ну, чего встали!? Осмотреть тела, живых говнюков парализовать, лейтенанту полиции оказать первую помощь, если надо. Выполнять!!!

Скорость исполнения приказа была, по моему мнению, завидной – А Уилкинс перенес наконец свое внимание на меня, но неожиданно передумал высказывать то, что собирался. Потом он передумал также и задавать вопросы, соблюдая тем самым, как ни удивительно, нашу договоренность. В итоге он сказал:

– Вас удобно охранять, сэр. Вы, похоже, знаете все основные правила. Иногда кажется даже, что вы тоже учились в Высшей офицерской школе…

– Почему это? – Комплимент мне, вообще-то, польстил.

Уилкинс улыбнулся:

– Как говаривал… ну, вы сами знаете кто… первое правило опытного десантника: когда начинается ПП, стань максимально незаметным. Вы справились с этим на удивление здорово для человека наших с вами размеров.

– ПП? Это что – Привет, Полковник?

– Нет. Это – Полный П…ец! – Тут из-за дерева, за которым я прятался, донеслось восклицание, и он озабоченно крикнул: – Что там, Коллинз?

– Да тут парень валяется. Вроде как со свернутой шеей. – Его голос звучал удивленно даже на расстоянии.

Уилкинс не удивился, а только посмотрел мне в глаза и как-то устало вздохнул.

– Да вот, кстати, и второе правило: твои руки – твое лучшее оружие.

– А как же голова?

– Голова, босс, к сожалению, не входит в обязательный комплект. Даже для опытных десантников. Поэтому они и гибнут часто…

К нам подошел Гэлли, занимавшийся осмотром лейтенанта, и все было ясно уже по его мрачному лицу.

– Выбыл. Прямое попадание в затылок, – доложил он.

– Скверно! Наша позиция, босс?

Ход его мыслей был очевиден: полицейские флаеры уже виднелись на горизонте, и, хотя они не отважились использовать способ, применявшийся сегодня для спуска из города в парк, их прибытие было вопросом двух-трех минут. И рассчитывать вновь замять дело, швыряясь какими угодно миллионами, явно было бы самонадеянно – погиб их коллега…

– Будем говорить правду! – заявил я не терпящим возражений тоном.

– Разумная позиция, – одобрил Уилкинс, но все же заметил: – Капитан умен.

– Капитана я беру на себя.

Ну, с этим проблем не возникло. Едва оказавшись на месте происшествия, капитан с редкой проницательностью понял что к чему и с большим удовольствием взял меня на себя сам, чуть ли не за ручку отведя в сторону, за наш флаер.

– Мистер Гальего, мне придется вернуть вам деньги! Сейчас Джеймс X. Браун уже совсем не походил на ленивого дядюшку. Он был собран и чертовски зол.

– Почему же?

– Я не могу закрыть глаза на убийство полицейского!

– Так и не закрывайте. Разве я за это вам заплатил? Как бы он ни был взбешен, но соображать, что отрадно, не перестал. К тому же теперь я мог по-настоящему похвалить себя, что дал ему много денег…

– То есть? – Он опять прищурился.

– Ну как же, убийство полицейского и покушение на…

– Знаменитого финансового магната, – вставил он.

– Ну да. Это ужасное преступление, которое непременно нужно раскрыть. Но ведь это можно сделать и без всякой связи с неким несуществующим делом. Разве нет?

Он колебался, раздираемый противоположными чувствами, и я решил немного помочь жадности.

– И потом… извините, я буду называть вещи своими именами… если вы выйдете на того, кто за всем этим стоит, то я удвою ваше вознаграждение-Капитан в бешенстве сплюнул на землю.

– Ну вот это уже точно излишне! Заплатили вы достаточно, чтобы весь участок на вас до конца жизни работал.

“Ой ли”, – улыбнулся я про себя, но вслух сказал другое:

– Неважен. Деньги не бывают лишними. Но это ваше дело. Помните только, что мое предложение остается в силе – Итак, мы договорились?

Приподняв вновь надетую форменную фуражку, капитан провел рукой по лысине, водрузил головной убор на место и криво усмехнулся:

– Да, конечно, мы договорились, мистер Гальего!.. Вы знаете, куда надо бить… Но имейте в виду, – его взгляд стал пустым и жестким, – если вдруг выяснится…

– Не продолжайте! – резко оборвал я, едва не выйдя из себя. Но сдержался и пояснил вполне мирным тоном: – Вы, разумеется, не можете этого знать, но одно подобное предположение для меня достаточно оскорбительно, чтобы… Просто достаточно оскорбительно. Я никогда не лгу, капитан. Это противоречит моим жизненным принципам.

Капитан не отважился поставить это заявление под сомнение в открытую, но вся его поза и выражение лица отразили невысказанный вопрос: “И как же вы тогда так разбогатели?..” В ответ я мог только пожать плечами.

– Значит, я могу снять показания и вообще заняться всем этим… на полную катушку?

– Да. Но… вы были бы крайне любезны, если бы избавили от дачи показаний меня. Для протокола.

– А не для протокола?

– Ну, я мог бы поделиться с вами своими наблюдениями.

– Извольте!

Я рассказал все вышеизложенное, после чего капитан, только и буркнув:

– Да уж, это и в самом деле не для протокола – отправился разбираться с моими людьми, а я, предоставленный наконец-то самому себе, влез потихоньку на свое место во флаере…

Вообще-то, я собирался в спокойной обстановке привести в порядок свои мысли, выработать оценки происходящего, но вместо этого неожиданно раскис. Меня начала бить крупная дрожь, зрение затуманилось, а в голове вертелось лишь одно соображение примерно следующего характера: “Скажи-ка, мой милый, а что бы с тобой было, не окажись поблизости Уилкинс и его ребята? Уже ничего, наверное…”

Впрочем, мое состояние извиняемо. Возможно, у вас сложилось обманчивое впечатление, что у меня очень крепкие нервы. Ну, они действительно в порядке, но все же я никогда не был и не считал себя сраным героем, браво рискующим жизнью направо и налево… и хотя мне приходилось рисковать своей весьма драгоценной шкурой из-за тоге, что в противном случае я перестал бы себя уважать, а это, в общем, похуже физической смерти, но еще и получат” от этого удовольствие я уж не мог никак…

Однако чувствовал я себя как-то слишком неуютно и, переключив внимание на этот факт, пришел к выводу, что давно не курил… Как ни странно, процесс доставания сигары и ее обнюхивания изрядно меня успокоил…

Как раз в эту минуту во флаер сел освободившийся после допроса Уилкинс.

– Ну что, босс? Куда теперь?

– Домой! На сегодня хватит…

Включив мотор и подняв флаер над берегом, он участливо поинтересовался:

– Надоело уже?

С неожиданной яростью я откусил зубами кончик сигары и выплюнул его прямо на приборную доску.

– Нет, Уилкинс! Я только вхожу в – мать его!.. во вкус!

Глава 4

“Хорошая погода, похоже, установилась”, – отметил я, входя в кабинет, вновь залитый лучами красного солнца. Вот только трудновато было определить, нравится мне это или нет. Я не любил яркое солнце и жару, свойственные в этот сезон Новой Калифорнии. Но дождь я также не жаловал. Так что угодить мне в смысле погоды было нелегко. А в остальном…

В остальном, наверное, тоже. Тем не менее утром 26 мая я был в прекрасном настроении. Малоприятные воспоминания о перестрелках и взрывающихся флаерах, отделенные от настоящего парочкой добрых тренировок, продолжительной ванной, плотным ужином и легким завтраком, потускнели, потеряли нервировавшую свежесть и волновали меня не больше” чем прочие. Поэтому, совершая небольшую разминку для разгона молочной кислоты во все еще ноющих мышцах, я не без удивления заметил, что мне, пожалуй, даже хочется побыстрее приступить к делу…

Ну что ж, никто и ничто мне не мешало. И не требовалось даже гадать, с чего следует сегодня начать. Когда мое тело в основной своей массе покорилось неизбежной необходимости находиться в форме, я уселся в кресло и потребовал по интеркому у своего дворецкого принести мне всю почту, прибывшую в последний день по каналам межпланетной связи.

– Всю, сэр? – удивленно переспросил он, но тут же спохватился, словно напомнив себе: “У нас же новые времена!” – Одну минуту, сэр! Я еще не делал распечаток.

– А много ее вообще?

– Сейчас посмотрю, сэр. – Он проконсультировался с соседним монитором. – Всего четырнадцать писем, сэр. Ого, из них десять с пометками “конфиденциально”. И все из разных мест, а одно так вообще непонятно как попало в сеть…

– Прекрасно, Тэд. Вот эти десять и несите.

– Слушаюсь, сэр.

– И кстати, – холодным тоном заметил я, – можете их не читать.

Покраснев, он ничего не ответил и только низко склонил голову…

Пока дворецкий готовил распечатки, я внезапно обратил внимание на то, что вчера в гневе позабыл, между прочим, оставить своим сотоварищам собственный адрес. Но это отнюдь не помешало им отправить мне послания… И хотя мое имя было известно, да и местопребывание свое я не скрывал, но все же найти кого-то на одной из тридцати с лишним планет в двадцати трех звездных системах, представлявших собой сферу распространения человечества, за один день было практически невозможно. Если, конечно, ты ничего о нем не знаешь, из чего следовал вывод, что все они располагали обо мне кое-какой информацией. Правда, по идее они могли навести справки у всезнающего Принца или дяди…

Впрочем, то, что обо мне еще помнили, могло скорее даже польстить, нежели насторожить. Так что в ожидании Тэда я закурил и поздравил себя с тем, что не прозевал еще один лежащий на поверхности факт: писем было десять, а на Совете вчера, кроме меня, присутствовали еще одиннадцать керторианцев…

Одного взгляда на тоненькую пачку листов в руках дворецкого было достаточно, дабы не усомниться, что множество откровений меня не ждет. Из любопытства я поинтересовался:

– А которое из них вас так удивило, Тэд?

– Я оставил его сверху, сэр. – Он аккуратно положил стопку на стол передо мной и, первым делом я бросил взгляд в нижнюю часть верхнего листа.

Подпись под текстом была исключительно короткой и состояла всего из двух букв: РВ. Что означало, конечно же, Реналдо Венелоа. Немного удивившись – именно это письмо я и не ожидал получить, – я кивком отпустил дворецкого и углубился в чтение.

Скажу наперед, что письмо от герцога Венелоа оказалось самым интересным, хотя и не сильно полезным. Но последним моя корреспонденция вообще не щегольнула. Пять посланий – ровно половина – от Принца, Князя Д'Хур, герцога Креона, баронов Данферно и Рагайна были чистой макулатурой, не содержащей ничего, кроме стандартного набора любезностей и уведомления об отсутствии интересующей меня информации. Однако отыскалось все же и нечто непосредственно относящееся к Вольфару. Так, герцог Лан в очень сухих и сдержанных фразах поведал, что, будучи три месяца назад на Антаресе, герцог Per искал с ним встречи. Зачем – неизвестно, потому что ему было отказано… Аналогичное содержание явило и письмо от графа Таллисто. Только дело происходило на Рэнде два месяца назад и описано было языком побогаче… Больше о Вольфаре не было ни слова.

Зато были еще две приписки. Первая от графа Валле-на Деора:

“Бантам” – название научно-исследовательской станции, расположенной в кольце астероидов где-то в районе Рэнда. Вернее, располагавшейся, ибо, по сообщенным мне сведениям, она была таинственным образом уничтожена несколько месяцев назад Попробую выяснить еще что-либо.

Всегда к вашим услугам, Валлен Деор”.

Второй постскриптум был от дяди. Я невольно вспомнил конец нашего с ним разговора.

– Кстати, хочу в свою очередь спросить, – сказал он напоследок. – Мне что, тоже надо навалять тебе писульку?

– А как же! – ответил я, за что еще раз удостоился высокой оценки “молодец”. "

Ну вот, он и писал:

“Мок мальчик, пребывая в некоторой неуверенности относительно возможности связи между нами в ближайшем будущем, хочу подкинуть тебе еще немного теорсоветов. Во-первых, внимательно смотри по сторонам и ищи косвенные связи со своим делом – в лоб ты его все равно не раскроешь. Во-вторых, доверяй только железобетонным фактам, таким, с которыми тут ходят в суд. Никаких предчувствий и предположений, я тебя прошу!..

С наилучшими пожеланиями, Антаглио Детан”.

Не знаю, как у вас, а у меня сложилось впечатление, будто дядя уже раскусил загадку” Ну если это так, оставалось только преклонить колени перед его гением. Потому что с моей стороны дело не прояснялось, а совсем наоборот…

А вот что писал мне владыка преступного мира Галактики. Я впервые имел возможность ознакомиться с образчиком эпистолярного жанра в его исполнении и был весьма удивлен его стилем.

“Уважаемый герцог! Пишу вам это в надежде, что вы еще живы после утренних, простите, неосторожных заявлений. Прошу вас, не сочтите это за нравоучение, это простая констатация факта – Будучи крайне далек от проблем нашего общества, я совершенно не представляю, что кроется за известным случаем, но, думаю, не дарую вам откровение, если скажу: события такого масштаба не происходят вдруг! Поэтому позволю себе еще раз выразить надежду, что если вы читаете эти строки, то будете осторожны и впредь. Теперь о деле. Я ненавидел Вольфара так, как только способен ненавидеть один керторианец другого. Не может быть, чтобы вы не знали почему, и я не буду на этом останавливаться… Так что вы, видимо, не удивитесь, когда я сообщу вам, что не встречался с ним ни в последнее время, ни вообще в прошедшие полвека. Но возможно, вы удивитесь, когда узнаете, каких трудов мне это стоило…

Вольфар Рег был причиной того, что я отказался принять памятную вам клятву, предложенную Его Высочеством. Я просто не мог этого сделать, потому что должен был убить подлеца. И, разобравшись со своими непосредственными проблемами, попытался этим заняться. Но чтобы кого-то уничтожить, надо для начала его найти – А я не смог. Я искал Вольфара тридцать с лишним лет, переворошив всю обитаемую часть Галактики и не только, но так и не обнаружил нору, в которой он отсиживался – В конце концов я оставил розыски, рассчитывая, что когда-нибудь случай все же подвернется. За что сейчас и поплатился,

Думаю, тут самое время расставить все точки в вопросе о принятой на родине форме мести. Мое мнение таково: это чушь и нелепость! Знайте, герцог, если вдруг в вашем расследовании понадобится любая помощь, буду рад быть вам полезным…

О! Я так и вижу недоверие, написанное на вашем лице. Естественно, меня трудно заподозрить в доброте и великодушии. Ну и не делайте этого. Мною движет исключительно любопытство.

Но оно велико!..

РВ.

PS. Мой адрес все же не для бумаги и компьютерных сетей. Если он вам действительно понадобится, свяжитесь со мной через Камень – я специально буду держать его подле себя”.

Я всегда считал герцога Венелоа личностью весьма мрачной, если не сказать страшной, и недалекой (вроде самого себя). Поэтому тут возникал выбор из трех вариантов: я ошибался, он сильно изменился или это ловушка. Но так как ситуация не требовала немедленного решения этого вопроса, то я и не стал ломать себе голову, обратившись к делам насущным…

Итак, одного письма не хватало. Заметили какого? Как раз того, что я ожидал с прямо-таки нетерпением, – от Бренна… Однако, уважая просьбу дяди, я и тут не стал торопиться с выводами, решив выждать еще денек, – вдруг он просто не успел написать…

Ладно, я двинулся дальше, открыл разобранный накануне верхний ящик стола (вышвырнул к чертям копившееся десятилетиями барахло) и поменял местами одиноко лежащее там дело об убийстве Вольфара со стопкой писем. Их, безусловно, следовало сохранить: не говоря уже об адресах, на них стояли подписи, дававшие силу документов, – мало ли когда пригодятся.

Последовавшее затем изучение бумаг, переданных мне капитаном Брауном, оказалось немногим полезнее, но все же… Некоторые факты обращали на себя внимание. Во-первых, в заключении врача (очень сдержанном и туманном, – видно, это был опытный специалист, сразу почуявший нечто неординарное) приблизительное время смерти было проставлено как девять вечера, в то время как, согласно рапорту лейтенанта Гарсиа, тело они с напарником обнаружили в десять минут первого. Притом, прошу заметить, в девять, пусть это уже и были сумерки, еще достаточно светло, а озеро в центре парка – весьма людное место. Во-вторых, вокруг места преступления не обнаружилось ни следов борьбы, ни вообще каких-либо следов, хотя их искали с помощью всяких технических примочек.

Вкупе с последним замечанием покойного ныне лейтенанта все это, очевидно, наводило на мысль, что берег озера стал местом преступления лишь вчера, а до этого мог быть разочтен как место выкладывания (выбрасывания) трупа из флаера… Пожалуй, это стоило даже принять за рабочую версию, но что из того? Не сомневаюсь, что дядя не задумываясь предложил бы мне дюжину выводов, но мне не приходил в голову ни один.

Однако, убирая обратно в стол полицейские бумаги, я вспомнил об обещании, данном капитану Брауну, и хотя вероятность того, что он назавтра же бросится получать свой подкуп, была невелика, тем не менее не следовало допускать и минимального шанса заработать упрек в отсутствии пунктуальности. Поэтому я по внутренней связи попросил Тэда соединить меня с моим управляющим. Но тот через секретаря ответил, что занят и просит меня обождать четверть часа, после чего перезвонит сам…

Право, от кого-то другого подобный ответ мог бы показаться дерзостью, но только не от Адриана – он был моим другом. Настоящим и, пожалуй, единственным. Мы были знакомы шестьдесят два года, и все это время, немалое и по моим меркам, его поведение в отношении меня было безупречным. Именно он помог мне адаптироваться в новом для меня мире, когда я уже находился чуть не на грани безумия. Именно он был основателем и подлинным хозяином “Нового Голливуда”, ставшего под его руководством одним из наиболее знаменитых и прибыльных предприятий. Словом, именно он был тем, кто позволял мне быть собой, то есть одним из богатейших бездельников Галактики… Я его уважал.

Тем не менее, когда, точный до секунды, через пятнадцать минут Адриан Форбс возник передо мной на экране видео, я едва сдержал возглас удивления. Он был ровесником века, следовательно, недавно ему исполнилось девяносто три года, однако язык не поворачивался назвать его стариком… Нет, как он ни следил за собой, годы накладывали свой отпечаток, но, как и в тридцать лет – сухой, жилистый, с узким лицом, длинным, чуть крючковатым носом и острым подбородком, – он походил на зоркого и стремительного ястреба.

Только теперь это был очень опытный ястреб.

– Я уж и сам собирался связаться с тобой, Рене, – кивнул он, словно расстался со мной вчера (на самом деле мы не виделись больше трех лет). – Думаю, вопрос “что происходит?” уместнее “как поживаешь?”, а?

– Наверное. – Я улыбнулся: в присутствии этого человека, даже столь мало реальном, как картинка на мониторе, мне всегда становилось легко и весело… – Ну как ты сам поживаешь, видно сразу. А как семья? Жена? Дети? Внуки?

– Правнуки, Рене, правнуки…

– Ого! Еще и во множественном числе!

– Да. Одному полтора, а вторая совсем недавно родилась…

– Поздравляю!

– Спасибо. Но не притворяйся, будто это тебе и в самом деле интересно. Итак?

– А с чего ты, собственно, взял?..

– Шутишь? – Он кисло улыбнулся. – Перестрелка с восьмью трупами в результате ничем не напоминает твое обычное времяпрепровождение.

Разница между Принцем и Адрианом заключалась в том, что если первый развлекался всеведением в масштабах Галактики, то второй ограничивался пределами нашей планеты. В краткой по возможности форме я ввел его в курс дела. К счастью, длительных отступлений от канвы и не требовалось, так как, разумеется, он был знаком с обстоятельствами моего происхождения и… скажем, керторианской кухней вообще. Причем за все годы у меня не было повода пожаловаться на его нескромность…

По завершении моего рассказа он серьезно заметил:

– Над этим стоит поразмыслить! – чем поверг меня в легкий трепет. Последний раз на моей памяти подобным образом он выразил свое отношение к перспективе войны между Империей Цин и Земной Конфедерацией, грозившей подорвать всю систему галактической торговли… – Но пока что повтори-ка, пожалуйста, что ты сказал насчет полицейского капитана?

– Я выписал ему чек на десять миллионов. Который ты, Адриан, безусловно примешь к оплате.

– Ой! – Он сморщился, как будто у него заболели все зубы одновременно. – Ой-ой-ой! Десять миллионов легавому? Ну, Рене…

Он был стяжателем и скрягой, но мне трудно было рассматривать это в качестве недостатка, потому что я в глубине души сознавал: это качество лежало в основании нашего легендарного состояния… Я честно постарался выглядеть смущенным.

– Ну в кои-то веки раз… И потом, обстоятельства не располагали…

– Знаю, знаю. Можешь не продолжать. – Его лицо разгладилось до стадии жевания недозрелого лимона. – Небось, доволен в душе, негодяй? Ну ладно, сделанного не воротишь… Как, ты говоришь, его зовут?

С этими словами он придвинул к себе знаменитый кондуит в кожаном переплете. Почему знаменитый?.. Ну была у Адриана Форбса одна странность: обладая превосходной в других отношениях памятью, он совершенно не запоминал имен. Поэтому из года в год заносил их на страницы своей книги. Одни имена. Без каких-либо комментариев… Из-за болтливости одной из его многочисленных секретарш эта причуда получила огласку и даже послужила основанием для расхожей шутки: “Хотите узнать, стоите ли вы в этом мире хоть что-нибудь? Да? Тогда вызнайте, есть ли ваше имя в книге Адриана Форбса!..”

Ну в этом плане капитан Джеймс X. Браун теперь чего-то стоил, и, исполнив таким образом свое обещание, я собрался прощаться… Однако Адриан с улыбкой – редким гостем на его лице – поинтересовался:

– А ты не хочешь, например, спросить, не знаю ли я чего-нибудь связанного с твоим делом?

– Не знаешь. Старая хохма!..

Он же, в конце концов, был не Принц, чтоб я так попадался…

– Верно, – подтвердил он с небольшой досадой. – Однако прими к сведению вот что… Как тебе известно, твое состояние…

– Наше.

– Не суть. Долгое время оно приковывало внимание разных личностей. Все без особого успеха пытались разнюхать, что да откуда, но с течением времени к… нам привыкли, и в последнее десятилетие эти попытки окончательно прекратились. Но с полгода назад случился рецидив. Причем осторожненький такой, хитрый даже: то там вопросик, то сям… Но меня-то в таких играх провести трудно.

– Стало быть, ты выяснил, кто за этим стоял?

– Конечно. Одна журналистка. Из молодых… Пишет об искусстве, но так, ничего особенного.

– А поглубже ты не копнул?

– Да с чего бы? То, что она интересовалась мной, еще не повод, чтобы я заинтересовался ею…

– Тем не менее ты мне об этом говоришь.

– Говорю. – Он повертел между пальцев свою старомодную ручку.

– Но ты никогда ничего не говоришь просто так.

– Не говорю. – Аккуратно положил ручку между страниц.

– Значит?..

– Значит, тебе стоит это знать. И все.

Так как любви к недоговоренности я за Адрианом прежде не замечал, то следовало признать, что на десятом десятке он не утратил своей поразительной интуиции…

– У тебя, конечно, записано ее имя?

– Конечно. Хотя оно настолько необычное в наших краях, что я его чуть не запомнил… – пробормотал Адриан, листая назад кондуит. Остановившись на одной из страниц, он провел по ней пальцем: – Мисс Гаэль Ла Рош, вот как ее зовут.

– Что ж, спасибо, Адриан. Как обычно. Он медленно кивнул:

– Как обычно, не за что. Держись, Рене! Окончив разговор, я первым делом вышел из кабинета, спустился в гардеробную, снял с вешалки вчерашний костюм и вытащил из кармана визитную карточку. “Мисс Гаэль Ла Рош” было написано и на ней…

Отворачиваясь от шкафа, я краем глаза заметил, что из кармана торчит еще и небольшой блестящий уголок… Вспомнив, таким образом, о единственном сомнительном вещдоке, также полученном от капитана, я прихватил ампулу с собой и, поднимаясь наверх, пришел к выводу, что этими двумя предметами стоит заняться в первую очередь.