Текст книги "Один мертвый керторианец"

Почему? Ну, с ампулой ответ, кажется, очевиден. Пока что она единственная имела шанс оказаться тем “фактом, с которыми тут ходят в суд”… С карточкой ситуация выглядела посложнее. С чего бы это вдруг журналистка, интересовавшаяся одно время моей персоной и пишущая, по словам Адриана, об искусстве, стала проводить свой досуг за чтением книг на стоянке полицейского управления? А с того, что для нее, похоже, Вольфар Per не был таким же безымянным и проходным покойником, как для остальных жителей этой планеты. Не правда ли?

Всерьез заинтригованный таким соображением, по возвращении в кабинет я, не прибегая к услугам дворецкого, включил информационный комплекс, перешел в режим видеосвязи и набрал на клавиатуре номер с визитки. Так как время уже перевалило за полдень, то я предпочел номер, помеченный как рабочий, но какая-то девушка не слишком любезно сообщила мне, что мисс Ла Рою, в редакции еще не появлялась, и предложила перезвонить ей домой. Видимо, она меня не узнала, что было даже к лучшему… Однако я последовал совету и задал второй порядок цифр. После весьма продолжительного прозвона – я уже вознамерился дать отбой – подтверждение приема все же пришло, а спустя еще полминуты монитор в стене осветился и на нем возникло лицо мисс Гаэль Ла Рош.

– О! Здравствуйте еще раз, мистер Гальего! – Ее тонкие брови изумленно приподнялись.

– Здравствуйте. – Я невольно потянулся рукой к карману, забыв, что сигары лежат передо мной на столе… – Вы как будто удивлены?

– В общем, да… Хотя я недавно встала и, наверное, просто еще не до конца проснулась…

Если судить по безупречно наложенному макияжу, то это была явная ложь. Но так или иначе, пока я закуривал, она вполне освоилась и, когда мой взгляд вернулся к экрану, живо спросила:

– Неужели вы передумали насчет интервью?

– Боюсь, что с куда большим удовольствием проинтервьюировал бы вас сам, – без обиняков сказал я.

Она улыбнулась и явно рефлекторным движением провела указательным пальцем по переносице.

– Ну хорошо. Это можно было бы устроить… взаимообразно.

Я пытался возразить в привычном стиле типа: “Не стоит. Лучше я вам заплачу”, но вовремя вспомнил, что женщинам таких предложений не делают. По крайней мере прямо.

– Мы могли бы это обсудить. При встрече. Она явно ожидала продолжения, и с заметной, подозреваю, нерешительностью я предложил:

– Что вы скажете насчет ужина?

– Когда?

– Да чем скорее, тем лучше.

– Тогда вам стоило бы сказать – обед, если не завтрак… – Она бросила взгляд на правое запястье, и я не без некоторого удивления отметил, что так обычно носят часы левши. – Часа в четыре подойдет?

– Вполне.

– И где?

Я пожал плечами:

– Признаться, я не любитель светских развлечений, – (она, по-моему, чуть не рассмеялась), – но, возможно, вы знаете подходящее место…

– С точки зрения конфиденциальности, не так ли? Мм… “Уединенные грезы”? Там хорошая кухня к тому же.

– Договорились. Я закажу обед к четырем часам. Значит, до встречи?

– До встречи, мистер Гальего!

Напоследок она бросила мне взгляд из-под полуопущенных век, который у женщин, как мне кажется, называется кокетливым…

Однако я предпочел не заострять на этом свое внимание и поднес руку к интеркому, собираясь отдать Тэду соответствующее распоряжение, но в последний миг передумал и только вызвал Уилкинса.

Как всегда бодрый и подтянутый, он не заставил себя ждать и через пару минут уже входил со словами:

– Добрый день, босс! Есть распоряжения?

– Добрый день, майор… – Я назвал его так совершенно без задней мысли, но его лицо приняло немного странное выражение… – Простите, случайно вырвалось…

Чуть усмехнувшись, он покачал головой:

– Да что вы, сэр! Меня все так называют. Хоть я и в отставке. )

Я подумал, что почему-то мне было бы любопытно узнать прошлое Уилкинса, но решил выждать более удобный случай и взял со стола осколок ампулы в вакуумной упаковке.

– Уилкинс, вы могли бы найти хорошую лабораторию в городе и попросить их провести анализы этого предмета, те, о которых вчера толковал капитан. А лучше – все анализы, которые они вообще умеют проводить… Я, конечно, понимаю, что это не входит в круг ваших прямых обязанностей, поэтому…

– Меня это нисколько не затруднит! – перебил он меня с видом, указывавшим на то, что постоянно предлагать ему деньги совершенно необязательно. – Сделаем, босс. Думаю, лучше прочих – лаборатории в университете и у СБ, причем с нас хватит и первой.

– Да уж!

Связываться со Службой безопасности мне не хотелось ни при каких обстоятельствах, даже учитывая, что наша (Новой Калифорнии, разумеется) контрразведка считалась, по сравнению с некоторыми другими, ненавязчивой и безобидной…

Получив от меня пакетик, Уилкинс спрятал его в нагрудный карман и как бы между делом поинтересовался:

– А нет ли чего в смысле моих прямых обязанностей?

– Есть. Сегодня в четыре часа я обедаю в “Уединенных грезах”. Знаете, кстати, где это?

– Знаю. – Он не стал скрывать довольной улыбки. – Спасибо, что предупредили заранее, босс. А то я все боялся, что вы не сделаете надлежащих выводов.

– Уилкинс!

– Понял, сэр. Обед в “Уединенных грезах”. В четыре часа. Мы проведем подготовку.

– То есть вы там побываете?

– Разумеется.

– Тогда не сочтите за труд сделать заодно заказ.

– Хорошо. На сколько персон?

– На две.

– А с кем вы обедаете? – Заметив недовольство, ясно проявившееся на моем лице, Уилкинс развел руками: – Сэр, мне важно знать это с профессиональной точки зрения, следовательно, мой вопрос не подпадает под нашу договоренность…

– Ну давайте сейчас в казуистике потягаемся. – Я саркастически ухмыльнулся. – Это, правда, не секрет. Я обедаю с мисс Гаэль Ла Рош. Это та журналистка, с которой мы вчера повстречались у полиции.

– Ну да. Я так и предположил, – хмуро бросил он и двинулся к двери.

– Уж не подумали ли вы, Уилкинс, что я отправляюсь на свидание? – весьма холодно поинтересовался я ему вслед.

– Нет, сэр, я подумал не об этом. – Так и не повернувшись, он вышел из кабинета.

“А не слишком ли много он себе позволяет?” – раздраженно спросил я у закрывающейся двери. Вместо того чтобы обратить внимание на его слова…

В образовавшиеся свободные пару часов я также не стал утруждать себя тяжелой работой и, спустившись в подвал, отрабатывал правый джеб – он и в лучшие-то годы был моим слабым местом, а сейчас просто выродился в нечто несусветное.

В половине третьего я окончил тренировку, принял душ и оделся. По какой-то странной причуде мне захотелось использовать мои родовые цвета (обычно я не слишком их любил), причем в наиболее ярком своем варианте, поэтому к черной рубашке я надел заказанный давным-давно и практически неношеный темно-бордовый костюм. Пиджак показался немного тесноват, а брюки узковаты, тем не менее я в них упаковался (чем доказал себе, что и вправду могу это сделать) и ровно в три спустился по лестнице своего замка.

Дорогой я собирался выяснить напрямую у Уилкинса причину его так задевшего меня в первый момент недовольства, однако этому плану не суждено было сбыться.

Из показавшегося из-за угла, со стороны ангаров, и приземлившегося передо мной вчерашнего двухместного флаера вышел Гэлли.

– А где Уилкинс?

– Он на объекте, сэр! Сказал, что так ему будет спокойнее… Садитесь, пожалуйста, эта штука летает чертовски медленно.

– Да, да.

Однако, подойдя к поднявшейся передо мной дверце, я приостановился и провел рукой по стволу новенького орудия, висящего на консоли вдоль корпуса машины.

– Это, кажется, плазменная пушка, Гэлли?

– Так точно, сэр!

– Но они же запрещены. Говорят, их применение в атмосфере чревато последствиями…

– Не без этого, сэр. Но майор сказал, что мы можем позволить себе штраф…

– Ну если он так сказал… – Чуть закусив губу, я криво усмехнулся.

– То пусть сам и платит, – хмыкнул охранник.

– Неправильно, Гэлли! И вообще, соблюдайте, пожалуйста, субординацию… – Я наконец-то сел в машину. – Но, наверное, я предоставлю Уилкинсу самому объясняться с Адрианом Форбсом.

Убоявшись отпускать пространные комментарии, Гэлли тем не менее выразительно поморщился, давая понять, что вполне оценил степень этой угрозы.

Не теряя времени, мы отправились в путь, и, надо отдать должное, Гэлли, несмотря на отсутствие показушной легкости, вел флаер не хуже своего шефа, да к тому же молча… Ну а так как моя голова перестала почему-то впадать в прострацию при первом удобном случае, то принялась размышлять о предстоящей встрече.

Хотя, собственно, размышлять – не вполне подходящее слово. Правильнее было бы – оценивать… а еще правильнее – нервничать. Я не обедал с женщинами в ресторанах. Признаться, я вообще переносил их с трудом, и мало того, что строжайше не допускал в свое ближайшее окружение, но и старался свести общение с так называемым слабым полом к жесткому минимуму, при моем образе жизни благополучно стремившемуся к нулю… Почему так? На то было достаточно причин, приводить которые не имеет смысла отчасти из-за того, что многие из них все равно всплывут по ходу повествования, а отчасти – чтобы никого случайно не обидеть… Не исключено, впрочем, что в основе такого положения дел лежало то обстоятельство, что я являлся богатым холостяком без заметных вредных привычек, но при этом, как и другие керторианцы, не нуждался в непременном и регулярном времяпрепровождении в постели. Зависимость, с моей точки зрения, очень пагубная для человечества в целом. А между тем мисс Гаэль Ла Рош могла быть отнесена к едва ли не наихудшей категории – она была молода, хороша собой, неглупа, что следовало из наличия ее имени в кондуите Адриана Форбса, и любопытна, что следовало непосредственно из ее профессии.

Поэтому, когда мы уже пробирались по городу, к его центральной части, где, как выяснилось, располагался ресторан, я мог только пообещать себе, что буду предельно сдержан, корректен, побыстрее закончу все дела и выметусь домой. Ну, разумеется, с тем же успехом я мог пообещать себе, что с завтрего научусь летать.

Ресторан “Уединенные грезы” оказался небольшим и исключительно фешенебельным. Он располагался на первом этаже, то есть сразу под крышей одного из самых высоких зданий в городе, а у входа, кокетливо исполненного в виде разверстой пещеры, дежурили два молодцеватых швейцара, лишь немного уступавшие мне в размерах. Больше поблизости никого, в том числе и Уилкинса, не было. Впрочем, господа швейцары явно были предупреждены о моем прибытии, поскольку наш флаер еще не успел замереть на шасси, как один из них бросился помогать мне выйти из машины (с чем я, между нами говоря, вполне был в состоянии справиться сам), а второй не без усилия распахнул створки трехметровых сводчатых дверей, притаившихся в глубине.

Проходя по мраморному полу пещеры, я машинально сунул руку в карман в поисках мелочи, но таковой не обнаружил, без малейших угрызений совести оставил усердие молодых людей без внимания и спустился по устланной ковром винтовой лестнице в небольшой полутемный зал без окон. От достаточно резкой смены освещения я немного утратил ориентировку, но из глубины зала ко мне уже спешил с иголочки одетый метрдотель.

– Мистер Гальего, – он расстелился в поклоне, – для нашего заведения огромная честь принимать у себя такую знаменитость, как вы. Разумеется, мы приготовили наш лучший кабинет. Позвольте вас проводить, сэр.

Я позволил и даже удержался от брезгливой гримасы. Являясь аристократом в необозримом числе поколений, я, как ни странно, терпеть не мог лести и подобного угодничества… К тому же, следуя за своим провожатым по полупустому залу, я был томим дурным предчувствием, что “лучший кабинет”, моментально представившийся мне как нечто большое и обставленное с безвкусной помпой, мне вовсе не нужен…

Однако в этом плане я оказался приятно удивлен: когда метрдотель отпер ключом и распахнул передо иной почти неразличимую на фоне стены дверь, моим глазам предстала маленькая круглая комнатка с отделанными под грубый гранит стенами, единственными предметами мебели в которой были, естественно, стол и тянущийся вдоль стены диван без спинки. Придирчиво осмотрев сервировку, я вынужден был признать, что она отнюдь не уступает принятой у меня дома…

В несколько более благодушном настроении я разместился на обитом бархатом диване, в то время как метрдотель вновь затараторил:

– Ваш… э-э… посланец не указал, какие именно блюда вам угодно будет отведать, сэр, поэтому мы подготовили свои фирменные, и если вы будете так любезны взглянуть в меню…

Я жестом прервал его излияния:

– Подавайте фирменные! – и, не обнаружив на столе весьма необходимого предмета, нахмурился.

– Что-нибудь не так, сэр?

– Принесите пепельницу. И встретьте мою спутницу, она должна быть с минуты на минуту. Ее зовут мисс Гаэль Ла Рош…

– Да, сэр, конечно. Мы знаем мисс Ла Рош – она у нас частая гостья. После очередной порции поклонов он испарился, а я задумчиво стукнул костяшками пальцев по якобы каменной стене. Тишина. Как я и подозревал, звукоизоляция кабинета была почти абсолютной.

Из того, что я пока увидел и услышал, о мисс Ла Рош можно было сделать два достаточно любопытных вывода. Во-первых, ей явно не впервой было предаваться конфиденциальным беседам, что, даже учитывая род ее занятий, не казалось вполне обыденным, ведь она не была, к примеру, криминальным репортером. И во-вторых, что, признаться, меня несколько успокаивало, она была хорошо обеспечена, если могла позволить себе флаеры “торнадо” и регулярные ужины в этом ресторане, уровень цен которого Адриан Форбс точно бы не одобрил.

Стоило мне об этом подумать, как мисс Ла Рош оказалась легка на помине, появившись в дверях в сопровождении метрдотеля, не забывшего, однако, про пепельницу.

– Еще раз добрый день, мистер Гальего, – улыбнувшись, она скользнула на диван напротив меня.

– Здравствуйте, – пробормотал я, немало удивленный совпадением: она тоже была в черной блузе и красном брючном костюме. Оттенка, правда, ближе к алому, тем не менее…

– Прикажете подавать?

– Да! – отчего-то повысив голос, приказал я, и метрдотель исчез, будто бы и не сделав ни единого движения.

Наверное, с минуту мы молча смотрели друг на друга: я по весьма прозаической причине того, что не знал, как выступить, а ее, судя по улыбке, спрятавшейся в уголках небольшого, четко очерченного рта, это, похоже, забавляло… Наконец я поинтересовался:

– Вы не будете возражать, если я закурю?

– О нет! Я тоже курю, хотя дым ваших сигар для меня крепковат… Вы, кстати, с Земли их экспортируете?

– Да. Там по-прежнему делают лучшие. – Доставая из внутреннего кармана портсигар, я еще раз напомнил себе, что с ее наблюдательностью надо держать ухо востро, и хмыкнул: – Уже начинаете свое интервью?

– Скорее просто пытаюсь завести разговор. Хотя, – она чуть приподняла левую бровь, – я никогда не упускаю шанса что-нибудь узнать.

– Очень радостно это слышать. – Я кисло улыбнулся, а она рассмеялась коротким звонким смехом и тоже достала из небольшой сумочки пачку сигарет и зажигалку.

Однако закуривать не стала, а лишь с заметным интересом следила за моими приготовлениями. Я действовал не торопясь, курить мне тоже не хотелось – последнюю сигару я выкурил совсем недавно, по дороге в ресторан, – и затеял все это единственно потому, что с сигарой в зубах чувствовал себя несколько увереннее… Но ее внимание было что-то слишком уж пристальным, и я не без доли иронии спросил:

– Вы усматриваете в моих действиях некий тайный смысл?

– Не без этого. Вы – левша. Я, кстати, тоже.

– Я заметил.

Она кивнула с серьезным видом, но в глубине ее темно-карих глаз промелькнули веселые искорки.

– Да, у нас определенно есть некоторые общие черты. Боюсь, что этому замечанию я мог бы возмутиться в открытую, но, к счастью, в этот момент дверь в кабинет после вежливого стука отворилась, и, возглавляемая лично метрдотелем, через нее гуськом проследовала вереница официанток. Когда сие молчаливое шествие завершилось, я обнаружил, что стол с прямо-таки удивительной плотностью уставлен самыми разнообразными закусками и салатами. Даже для хорошего едока, а я, безусловно, мог быть к таковым причислен, на расправу с подобным количеством ушло бы море времени, и ведь это явно было только начало.

Поэтому я затянулся с заметной, по-видимому, досадой и собрался предпринять попытку к убыстрению процесса.

– Итак, мисс Ла Рош…

Она приподняла руки, развернув их ладонями ко мне.

– Вы куда-нибудь торопитесь?

Я не смог сразу оценить, насколько будет правдивым положительный ответ, с враньем же, как вы, возможно, заметили, у меня неважные отношения, поэтому пришлось признать:

– Да нет, пожалуй.

Довольно кивнув, она вооружилась ножом и вилкой и предложила:

– Тогда давайте сначала пообедаем.

Я, конечно, отдавал себе отчет, что все это уловки, направленные на установление со мной так называемого человеческого контакта, но ничего не поделаешь – приходилось попадаться… Утешало лишь то, что обедать я любил и богато накрытый стол до сих пор вызывал у меня приятные, я бы даже сказал игривые, эмоции.

Более того, поскольку в последние полвека трапеза являлась моим, по сути, единственным развлечением, то и поддерживать возникшую беседу на кулинарные темы мне не составило большого труда. К моему удивлению, мисс Ла Рош, несмотря на весьма юный возраст, проявила неожиданно глубокую эрудицию в столь серьезном вопросе, и я даже узнал для себя какие-то новые факты относительно приготовления и вкусовых качеств рыбы на пару.

Так в легкой и даже приятной беседе незаметно пролетели многочисленные закуски и первая перемена горячего – было подано тушеное мясо некоего экзотического животного, определить вид которого я не смог. Вкусное, впрочем… Однако, когда после маленького перерыва принесли второе горячее, а им оказался целиком зажаренный поросенок, я попытался с ним побороться (уже в одиночку), но на середине пути капитулировал. Моя компаньонка, терпеливо ожидавшая этого момента, потягивая вино из бокала, тотчас встрепенулась и, вызвав официантку, потребовала десерт, после чего закурила и сообщила:

– Вот теперь самая пора поговорить о деле. С моей точки зрения, теперь как раз была не пора, потому что я был сыт до отвала и, как следствие, туповат, но опять-таки… Я слегка обозлился: я не привык, чтобы мной управляли, пусть даже и ненавязчиво.

– Ну что ж, говорите. – Я вновь поджег недокуренную в начале обеда сигару и налил себе вина – первый раз за вечер.

– Хорошо. Насколько я понимаю, у нас наблюдается взаимное желание задать друг другу ряд вопросов.

– Стоп! Давайте кое-что уточним. Мне кажется, мы оба прекрасно знаем, почему у меня появились вопросы к вам. А откуда, собственно, у вас взялись вопросы ко мне?

– Да? – насмешливо переспросила она, – Вы полагаете, значит, что ваша скромная персона не вызывает вопросов?

– Смотря каких.

– А? Это другое дело. – Она вдруг стала совершенно серьезной, впервые, пожалуй, за короткое время нашего знакомства. – Ну, тогда вам, для примера, очень простой, элементарный вопрос: под каким знаком зодиака вы родились?

– Орла.

В действительности керторианская птица, в честь которой было названо созвездие, только походила на орла, но этим было позволительно пренебречь.

– Хм… Орла, значит. Отлично. Замечу, что я когда-то интересовалась этим вопросом и ознакомилась со всеми названиями зодиакальных созвездий для каждой из заселенных к нынешнему моменту планет. И Орел среди них мне не попадался. Ну, допустим, я что-то забыла.

– Допустим.

– Ладно. А что вы скажете вот на это? – Положив сумочку к себе на колени, она чуть порылась в ней, извлекла небольшой прямоугольный пакетик и протянула мне.

– Это еще что? – Я взял пакетик и взвесил его в руке.

– Посмотрите! – Она бросила окурок в пепельницу и придавила его длинным, безупречно наманикюренным ногтем.

Переполненный недобрыми предчувствиями, я быстро осмотрел пакетик и, обнаружив с одной из сторон клапан, открыл его и извлек наружу пачку фотографий. С верхнего снимка на меня смотрело мое же собственное лицо, только лет на двадцать помоложе.

Я очень удивился – отчасти потому, что ума не мог приложить, кем, когда и где был сделан этот снимок, но в большей степени от непонимания, к чему вообще она клонит.

В поисках ответа я глянул на следующую карточку и невольно вздрогнул: сдвинув косматые брови и устремив взгляд куда-то вбок, там находился покойный герцог Вольфар Per… С лихорадочной скоростью я бросился перебирать фотографии. Реналдо Креон, Дин Таллисто, Принц, Марандо… В общем, в этой пачке были мы. Подняв глаза, я исподлобья глянул на мисс Ла Рош, с неподдельным вниманием следившую за моими действиями, и нечто странно жесткое в ее тонком лице убедило меня в том, что отпираться бесполезно.

– Ну так что вы скажете, мистер… Гальего? К счастью, в этот момент нас снова прервали доставкой десерта, что дало мне совершенно необходимое время привести в порядок мысли и чувства. Конечно, я изначально отдавал отчет в том, что ей наверняка известны какие-то факты, не являющиеся достоянием широкой общественности, но о таком глубоком проникновении в нашу тайну и помыслить не мог. Благоразумие подсказывало, что наилучшим поступком в сложившейся ситуации было бы предоставить мисс Ла Рош возможность насладиться кофе, фруктами и прочим в одиночестве.

Тем не менее вежливость и вспыхнувшее с неожиданной силой любопытство оставили меня на диване. Придвинув к себе чашку с кофе, я отпил большой, обжигающий глоток, пару раз глубоко затянулся и, как ни странно, совсем успокоился. Знаете, так бывает, когда кажется, что главная опасность позади и ничего худшего уже не случится.

– Значит, вы действительно хотите узнать мое мнение по этому поводу? – Я вновь поднял со стола стопку фотографий.

– Да. Весьма.

– Вы ходите по лезвию бритвы. Легкое облачко пробежало по ее лицу, но она лишь чуть тряхнула головой и рассмеялась:

– А вам-то что с того? И потом – почему?

– Потому, что это очень опасные люди, которые не потерпят вмешательства в свои дела.

– Люди? – вновь переспросила она со столь удававшейся ей насмешливо-иронической интонацией.

– Не люди. Но от этого они еще опаснее.

– В том числе и вы?

Я предпочел промолчать, и через несколько секунд она пожала плечами:

– В таком случае это возвращает нас туда, откуда мы начали. То есть согласитесь ли вы ответить на вопросы, касающиеся… всех этих фотографий?

Я невольно бросил еще один взгляд на снимки, и вдруг мне показалось, что с ними не все в порядке. Буркнув: “Одну секундочку”, я еще раз просмотрел все снимки, на этот раз заодно и пересчитав. Нет, мне не показалось – их действительно было двенадцать, причем я даже вынужден был напрячь память, чтобы обнаружить недостающего… Угадайте, кого же не было в коллекции нашей журналистки? Правильно, тишайшего и незаметнейшего барона Данферно.

Мисс Ла Рош тем временем весьма точно догадалась о причинах небольшой заминки.

– Похоже, моя портретная галерея неполна?

– Да. Но это неважно… Нет. Не соглашусь.

Она ничего не ответила и вообще ничем не выразила неудовольствия. Достав из пачки сигарету, но так и не прикурив, она просто сидела и ждала.

Честно говоря, в первый момент меня даже позабавила ее уверенность в том, что какое-нибудь продолжение обязательно последует. Но после того, как в молчании пробежала минута, вторая, третья, мне уже не было смешно. Трудно было так вот встать, откланяться и уйти, хотя я и понимал, что все это от лукавого.

Дабы хоть как-то нарушить начавшие уже раздражать меня безмолвие и неподвижность, я допил остывающий кофе, без всякого удовольствия проглотил парочку фруктов, выпил пару бокалов вина, но легче не становилось, а девушка так и сидела напротив меня как застывшее изваяние. В конечном итоге я был вынужден признать поражение.

– Но, возможно, я мог бы – только в порядке поддержания беседы – рассказать вам одну легенду. При условии, что вы воздержитесь от дальнейших вопросов.

Она вмиг оживилась и, прикурив, кивнула:

– Хорошо.

– То есть…

– Я же сказала – хорошо! – перебила она с неожиданной резкостью, но тотчас же смягчилась: – Простите.

Конечно, я удовольствуюсь тем, что вы сами мне расскажете.

Не сдержав вздоха, я принялся готовить следующую сигару – и тут меня почему-то потянуло на откровенность.

– Вам, наверное, известно, что я не очень-то люблю вашу братию…

– Если б и не было известно, то я бы догадалась.

– И знаете почему?

Она выжидающе заломила бровь, и я чуть усмехнулся:

– Вот как раз из-за штучек типа той, что вы недавно исполнили.

– Да, почти безотказный прием, – без тени шутливости согласилась она. – А что делать? Чтобы добиться успеха, я должна использовать слабые места своих противников. У вас же их очень мало – не оставляете выбора.

Признаться, на какое-то время я почувствовал себя польщенным, но быстро опомнился… И все же слово было сказано, поэтому, закурив, я принялся рассказывать о том, что, вероятно, из людей не знал никто. По крайней мере, из знакомых мне – точно никто, даже Адриан Форбс.

– Началось все это давным-давно, так давно, что люди, по моим представлениям, тогда еще учились держать в руках палку, дабы сбивать ею с деревьев бананы… В это время в другом месте, на небольшой планете по соседству с ними – местные жители называют ее Кертория, – происходили исключительно важные и серьезные события. Но чтобы оценить всю их важность, необходимо представлять, что являла собой в тот момент эта планета. Кстати, мисс Ла Рош, а вы хорошо знаете историю своей расы?

– Недурно.

– Тогда мне будет проще. Поскольку, если я верно составил себе картину из обрывков разного рода информации, то в истории человечества тоже был когда-то схожий период. Раннефеодальный строй, когда страна разбита на небольшие, постоянно враждующие между собой владения, в границах которых местный феодал пользуется неограниченной властью. Я ничего не путаю?

– Нет, нет. Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Древняя Германия, например, или Италия…

– Эти названия мне неизвестны, но я рад, что мои впечатления не ошибочны… Однако существовала и одна немаловажная разница между вашей планетой и… гм… моей. На Кертории не было множества стран и наций, и эта система функционировала с большим или меньшим успехом в масштабах всего единственного континента планеты… Хотя, впрочем, я не совсем точен. Изначально, конечно, национальное деление присутствовало и у нас, но к моменту, о котором я веду речь, уже произошла ассимиляция в единую расу, за одним исключением, сохранившимся, кстати, и поныне.

– Но на такую ассимиляцию должны были уйти многие тысячелетия, – вполголоса заметила она.

– Да, вы правы. Так и было. Истоки керторианской истории скрываются в такой древности, что к нашему времени о них сохранились лишь считанные предания, изрядно надуманные на мой взгляд. Но для нашей легенды это не имеет особого значения. Просто в один прекрасный момент один феодальный властитель, живший в центральной части континента и обладавший большими способностями и еще большими амбициями, решил подчинить себе других. Конечно, употребленное мной “просто” не более чем оборот. На деле это было сложно, практически невозможно… Тем не менее он взялся за эту задачу и развязал войну, длившуюся на протяжении жизни нескольких поколений – то есть больше двух тысячелетий, по вашему счету, – и до сих пор остающуюся величайшим событием во всей истории Кертории.

Действуя больше интригами, нежели военной силой, эта замечательная личность успела до истечения срока своей жизни поставить под свою руку больше половины страны, по сути предрешив исход войны. Его потомки, располагавшие куда меньшими способностями, но еще большими амбициями, лишь довели дело до конца, попутно едва не испортив… Но все же результат – а именно ради него я и рассказывал всю эту преамбулу – был достигнут: внук того знаменитого феодала стал на склоне лет первым Королем Кертории, абсолютным монархом. Все владетельные князья принесли присягу верности королевской власти, что, учитывая отношение керторианцев к клятвам, сделало вновь народившуюся монархию нерушимой. До тех пор, пока существовал законный король…

Так шли века и века. Менялся сам облик планеты, рушились замки древнейших родов, на смену им приходили новые, случались даже восстания и войны, но королевская династия продолжалась и бессменно правила страной. Пока, и тут мы уже вплотную приближаемся к нашему времени, не наступила очередь править Королю Торлу.

– Погодите секундочку! – Она чуть растерянно улыбнулась. – Я только хотела бы уточнить, правильно ли понимаю… Что же, с тех самых времен, как мы кидались друг в друга бананами, на вашей родине сохранился монархический строй? И у вас до сих пор есть настоящие короли, принцы и герцоги?

– Один из них перед вами. – Я чуть поклонился.

– Да-а… Как странно!

– Что именно кажется вам странным? – полюбопытствовал я. т – Как такое могло случиться? Куда подевался пресловутый прогресс в области общественных отношений?

– Ну, в общем, да…

– Могу понять ваше удивление. Хотя мне вот, например, кажется странной так называемая демократия, когда у всех равные права и возможности, а на выборах с завидным постоянством побеждает тот, у кого больше денег.

– В вашей расе, наверное, здравый смысл очень развит, – задумчиво заметила мисс Ла Рош.

– Возможно. Но вернемся к Королю Торлу. Я, между прочим, был с ним знаком – довольно вздорный и взбалмошный старик, с моей точки зрения… На престол он вступил задолго до моего рождения. Я не занимался специально пересчетом, но мне кажется, в вашей истории это совпало бы с началом колонизации второго большого континента.

– Америки.

– Да, Америки. И ничем особым Торл как Король себя не зарекомендовал. Правил себе по накатанному тысячелетиями пути, и все бы ничего, но только, он входил уже в весьма преклонный возраст, а наследник престола так и не появлялся. Впервые перед Керторией встала угроза потери прямой королевской линии, угроза, которая вызывала большое беспокойство и брожение в умах. Сразу же стали возникать, как грибы после дождя, конкурирующие теории наследования… Однако подробно останавливаться на этом бессмысленно, ибо внезапно, когда уже всякие надежды были утрачены, королева понесла и в положенный срок в мир явился Ардварт, наследный Принц…

Прервав рассказ, я взял пачку фотографий, выудил из нее Принца с типичным выражением глубокой меланхолии на лице, и бросил на стол:

– Вот он!

Лишь мельком глянув на снимок – по-видимому, она прекрасно их знала, – девушка свела в линию тонкие брови:

– Это Принц? Такой невзрачный?

– “Не судите опрометчиво” – так, кажется, сказано в одном из священных текстов вашей самой распространенной религии… Да, казалось бы, с его рождением всем недоразумениям и конец. Есть Король, есть Принц, все хорошо… Но обернулось все плохо, прямо-таки скверно. Невзлюбил Король Торл своего сына, чуть ли не возненавидел. Поговаривали, что… – Я прикусил язык, потому что болтовня на эту тему и поныне обещала крупные неприятности. – Одним словом, стар был Король!