Текст книги "Бытие и Империя. Онтология и эсхатология Вселенского Царства"

В «Политике» достижение этого финального момента сопровождается новой сменой цикла. Когда космос вступает в критическую фазу,

устроившее его божество, видя такое нелегкое его положение и беспокоясь о том, чтобы, волнуемый смутой, он не разрушился и не погрузился в беспредельную пучину неподобного, вновь берет кормило и снова направляет все больное и разрушенное по прежнему свойственному ему круговороту: он вновь устрояет космос, упорядочивает его и делает бессмертным и непреходящим.[122]122
   Платон. Политик. С. 23.


[Закрыть]

διὸ δὴ καὶ τότ᾽ ἤδη θεὸς ὁ κοσμήσας αὐτόν, καθορῶν ἐν ἀπορίαις ὄντα, κηδόμενος ἵνα μὴ χειμασθεὶς ὑπὸ ταραχῆς διαλυθεὶς εἰς τὸν τῆς ἀνομοιότητος ἄπειρον ὄντα πόντον δύῃ, πάλιν ἔφεδρος αὐτοῦ τῶν πηδαλίων γιγνόμενος, τὰ νοσήσαντα καὶ λυθέντα ἐν τῇ καθ᾽ ἑαυτὸν προτέρᾳ περιόδῳ στρέψας, κοσμεῖ τε καὶ ἐπανορθῶν ἀθάνατον αὐτὸν καὶ ἀγήρων ἀπεργάζεται.

Это значит, что власть вновь переходит к Кроносу, время меняет свое направление, а солнце встает опять на западе. Вполне логично было бы предположить, что люди снова будут появляться взрослыми и бесполыми (андрогинными) из земли.

Платон говорит:

мертвые, лежащие в земле, снова восстанут из нее и оживут, следуя перемене пошедшего вспять рождения[123]123
   Платон. Политик. С. 20.


[Закрыть].

ἐκ τῶν τετελευτηκότων αὖ, κειμένων δὲ ἐν γῇ,πάλιν ἐκεῖ συνισταμένους καὶ ἀναβιωσκομένους, ἕπεσθαι τῇ τροπῇ συνανακυκλουμένης εἰς τἀναντία τῆς γενέσεως.

Эта картина удивительно напоминает христианские образы воскресения мертвых (мертвые встают из могил, из земли), у воскресших нет пола и т. д. В полной мере она созвучна и описанию процесса Фрашокарт (frašō.kərəti[124]124
   Авестийский термин, буквально означает «делание таким как прежде». Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М.: Наука, 1987.


[Закрыть], renovatio mundi, обновление или восстановление мира) в зороастризме.

Если спроецировать это на политическую эсхатологию, то мы получим идею мгновенной реставрации Империи Духа.

Платон, изложив теорию смены космических фаз, заключает эту речь важным выводом:

Отвечая на вопрос о царе и политике, существующем при нынешнем круговращении и порождении, мы описали пастуха человеческого стада при круговращении противоположном и, таким образом, назвали вместо смертного – бога.[125]125
   Платон. Политик. С. 24.


[Закрыть]

ὅτι μὲν ἐρωτώμενοι τὸν ἐκ τῆς νῦν περιφορᾶς καὶ γενέσεως βασιλέα καὶ πολιτικὸν τὸν ἐκ τῆς ἐναντίας περιόδου ποιμένα τῆς τότε ἀνθρωπίνης ἀγέλης εἴπομεν, καὶ ταῦτα θεὸν ἀντὶ θνητοῦ.

Это значит, что в эпоху Кроноса, которую можно соотнести с раем и золотым веком, фигура Царя Мира совпадает с богом полностью и не выделяется в нечто самостоятельное. Здесь нет необходимости возводить мост между Землей и Небом (Pontifex), так как между ними еще не установлена ясная дистанция. В терминологии Платона Кормчий еще не удалился на свой «наблюдательный пункт», и строгой онтологической дистинкции между Творцом и тварью нет. Речь о демиурге заходит только тогда, когда история переходит ко второй фазе – к эпохе правления Зевса.

Лишь тогда, когда космос и человек получают свободу, обнаруживает себя фигура Царя Мира, архетип властителя, политика. И его целью становится организовать бытие людей так, чтобы оно как можно ближе находилось к божественной истине. Зевс наблюдает мир, а Царь созерцает Зевса. Их взгляды сходятся в одной точке. Это и есть сакральный центр Империи.

На всем протяжении второй фазы истории, в которой мы находимся, Царь Мира старается повлиять на человечество и на космос таким образом, чтобы они следовали божественному порядку. Вначале это открыто и явно. Затем сокрыто и тайно. В конце концов, общество и мир вообще выходят из-под власти Царя и поднимают восстание против божественных законов (олигархия, демократия, тирания). Это приводит к катастрофе. И милосердный бог сам приходит в мир, чтобы спасти его. Космическую монархию – явную в начале и тайную в конце цикла – сменяет новое царство Кроноса.

Платон не останавливается на деталях этого процесса, но из других версий онтологии Царя Мира можно предположить, что эта промежуточная инстанция между миром и Зевсом, то есть собственно онтология Империи, в последний момент фазы отчуждения вновь дает о себе знать. Так Царь Мира проявляет себя в фигуре последнего Царя, Спасителя, который завершает цикл и вместе с которым царская власть и прямое присутствие Божества, совпадая, дают начало новому – воскресшему, восстановленному – миру.

Глава 5
Чакравартин в индуизме и буддизме

Фигура Царя Мира встречается во многих традициях и религиях, в том числе и далеко за пределом Средиземноморья и Междуречья, где она обрела законченные черты полноценного учения о Всемирной Империи и ее онтологическом статусе. При этом далеко не всегда этот принцип объединения разных народов и культур под властью единого правителя, выполнявшего функцию Вселенского Монарха, воплощался на практике. В некоторых случаях этот образ перемещался полностью в область мифов, легенд и духовных учений или приобретал чисто религиозные, подчас сказочные, черты.

Самым прямым аналогом Царя Мира в индийской традиции, заимствованной оттуда буддизмом, является Чакравартин (चक्रवर्तिन्), чье имя означает «Вращающий колесо»[126]126
   Soundara Rajan K. V. The Chakravartin Concept and the Chakra (wheel)/Journal of Oriental Research. Madras 27, 1962.


[Закрыть]. Эта фигура интерпретировалась различно даже внутри самой индуистской традиции. Самым изначальным значением следует признать образ, аналогичный Недвижимому Двигателю Аристотеля, Активному Интеллекту или божественному Логосу, который пребывает в центре круга сознания, конституирующего на своей периферии Вселенную. Чакравартин – это ось, вокруг которой вращается колесо мира. И именно его неподвижность, вечность и неизменность служат движущей силой этого вращения. Часто колесо Чакравартина отождествляется с кругом порядка или всемирного закона, дхармой (धर्म), ключевой концепцией индуизма.

Кроме этого основного значения термина мы встречаем его толкования как «движения колесницы повсюду, куда заблагорассудится возничему, не встречая никакого сопротивления». Власть Чакравартина не зависит от материальной среды и легко побеждает всякое сопротивление, поскольку она основана на онтологическом превосходстве его бытия. Чакравартин не один из тех правителей, которые добиваются власти в ожесточенном противостоянии с другими претендентами на нее. Он правит в силу своего метафизического могущества, в силу своего особого положения на карте действительности. Он всегда находится в центре вещей, и уже поэтому обладает над ними абсолютной властью.

Еще одно толкование подчеркивает обладание Чакравартиным особого драгоценного диска, Чакра-Ратна (चक्ररत् – дословно, «драгоценный круг»), что интерпретируется либо как солнце, либо как оружие, всегда возвращающееся к своему господину, либо как «летающая колесница», «вимана» (विमान). Солярный характер Чакравартина очевиден, возвращение диска как оружия также отсылает к солнечному циклу, а «летающая колесница» по форме и смыслу точно соответствует «колеснице души» в «Федре» Платона. Кроме того, вполне можно установить связь между Чакра-Ратной и хварено, главным символом царственного могущества в иранской зороастрийской традиции, который также изображается как «летающий диск», причем способность к полету в случае хварено подчеркивается крыльями.

Образ Чакравартина тесно связан с солнцем, и его божественным архетипом в индуизме считается ведический бог Индра, Царь богов и предводитель небесных воинств.

Другими атрибутами Чакравартина являются:

• волшебный драгоценный восьмиугольный камень Чинтамани, (चिंतामणि), имеющий определенные параллели с Чашей Грааля, в некоторых случаях это ваджра (वज्), играющий огромную роль в индийском и буддистском символизме, обозначая одновремнно алмаз, молниевидное оружие бога Индры, собственно молнию и – в буддизме – состояние высшего просветления;

• прекрасная царица (отсылка к ритуалу иерогамии, сакрального брака, мотивы которого широко развиты в индуизме);

• мудрый советник (архетип Мерлина, выделенное в особую ипостась жреческое начало);

• всегда побеждающий врага военачальник (выделенное в особую ипостась воинское начало);

• волшебные кони и слоны (сакральные звери, сверхъестественные средства передвижения, что отсылает к символизму коней в структуре души у Платона).

Характерным жестом Чакравартина в индийской и буддистской иконографии является согнутая в локте левая рука, прижатая к сердцу, и вытянутая вправо и вверх правая рука, представляющая собой небесную ориентацию. Чакравартин изображался с особым пучком волос на голове – ушниша (उष्णीषर), неизменно присутствующий при изображении будд, и обутым в специальные драгоценные сандалии – упана (उपनह्). Иногда к его атрибутам добавляют зонт и веер или мешалку для взбивания молока, имевшую в индуизме сакральное обрядовое значение.

Чакравартин имеет подчеркнуто кшатрийское происхождение, и его классические атрибуты соответствуют как Царю Мира, так и касте воинов (кшатриев) в широком смысле. В буддизме, где традиционные индуистские варны отрицаются, тем не менее проводится строгое различие между Буддой, тем, кто следует по исключительно духовному пути, и Чакравартином, не покидающим мир до конца, всегда с ним связанным. Но при всем различии оптимальная форма отношений Будды с Чакравартином – это гармония и справедливое распределение онтологических зон: Будда уходит из мира в нирвану (निर्वाण), Чакравартин всегда в мире, чтобы следить за его устойчивостью, порядком и связью с истиной. Так, в некоторых версиях преданий о рождении Будды Гаутамы говорится о том выборе, который был поставлен еще до его рождения: стать Буддой или Чакравартином? При этом рождение Гаутамы произошло как раз в королевском роду, то есть в касте кшатриев. Гаутама выбирает путь Будды, как наивысший. Но это не значит, что Чакравартин является ложным выбором: между ними существует духовная иерархия, соблюдение которой устанавливает гармонию между нирваной и сансарой (संसार). Парадоксальное тождество между нирваной и сансарой, то есть выходом за пределы феноменального мира и самим этим феноменальным миром, через общее свойство шуньяты (शून्यता – «пустота») является основой буддизма маханяны и особенно школы мадхъямика, основанной Нагарджуной. Поэтому в махаяне для гармонизации Будды и Чакравартина существует подходящая теоретическая основа.

Показательно, что царь Ашока из династии Маурьев, ставший первым покровителем буддизма в Индии и сделавшим его главенствующей религией, считался проявлением Чакравартина. Когда буддизм проникает в Китай и распространяется среди знати, один из Императоров династии Суй (VI – начало VII века по Р. Х.) также объявил себя Чакравартиным – по-китайски Zhuǎnlúnwáng (轉輪王) «Священным Правителем, Вращающим Колесо».

В период покорения Китая монголами тибетские буддисты школы Сакья объявили Чакравартином Чингисхана. Так термин «Священного правителя, Вращающего Колесо» перешел к основателю Монгольской Империи. Позднее тибетцы предложили его внуку, монгольскому правителю, захватившему китайский трон, Хубилай-хану доктрину «чой-йонг», что означало сочетание духовного покровительства (со стороны Тибета) с военным стратегическим контролем (со стороны монголов – новой китайской династии Юань). Лидер тибетских монахов Пагба-лама был приглашен в ставку Императора Хубилая и получил там статус «духовного наставника государства», став номинально аналогом Мерлина при короле Артуре.

Также утверждается, что появление на земле Чакравартина в будущем будет знаменовать собой приход Майтрейи, Будды грядущего цикла.

В целом в истории Индии и особенно в контексте индуизма фигура Чакравартина, занимающая важное положение в мифологии и религии, чаще всего оставалась на уровне сакральной теории. Так индуизм говорит о трех типах Чакравартина: