Текст книги "Три мушкетера (адаптированный пересказ)"

15. Королевское правосудие

О том, что Атос арестован, господин де Тревиль узнал от Портоса и д’Артаньяна. Капитан немедленно отправился к главному уголовному судье и узнал, что Атос помещен в Фор-Левек. В это время Атос давал очередные показания комиссару, из которых следовало, что накануне ареста он до десяти часов вечера обедал у господина де Тревиля. Это могли подтвердить не менее двадцати человек. Атос также вполне определенно заявил, что господина и госпожи Бонасье не знает и никогда не видел.

Господин де Тревиль, которого не допустили на свидание к Атосу, в гневе направился в Лувр. Он застал короля совершенно взбешенным. По тому, что рядом с ним находился Ришелье, господин де Тревиль догадался, что кардинал успел рассказать королю о визите в Париж госпожи де Шеврез, а то и чего доброго, о герцоге Бекингэме. Поэтому он дождался, пока король выплеснет свой гнев, а затем с ледяной вежливостью сообщил, что судейские его высокопреосвященства по ложному обвинению арестовали и держат в Бастилии одного из лучших королевских мушкетеров. Когда же кардинал попытался обвинить в случившемся д’Артаньяна, то господин де Тревиль с искренностью гасконца и резкостью военного вступился за своего земляка.

– Не допускаете же вы, ваше высокопреосвященство, что д’Артаньян мог влиять на господина Атоса, человека вдвое старше себя? – спросил он. – Господин Атос не мог участвовать ни в каких интригах, поскольку провел вечер у меня. Да и господин д’Артаньян тоже навестил меня около половины десятого и покинул около половины одиннадцатого. Так что он никак не мог одновременно присутствовать в другом месте, где затевался заговор против вашего величества.

– Однако, – произнес кардинал, который ни на мгновение не позволил себе усомниться в честности де Тревиля, – ваш Атос был арестован на квартире д’Артаньяна, которая находится в одном доме с квартирой Бонасье…

– Атос просто навещал друга. Он и понятия не имел, что его дом на подозрении у вашего высокопреосвященства. Тем более, подозрения не могли распространяться на ту часть дома, что занимает господин д’Артаньян. Смею заверить, нет более преданного слуги вашего величества, чем этот юный гвардеец, который, кстати, глубоко почитает ваше высокопреосвященство.

– Это не тот д’Артаньян, что ранил де Жюссака? – встрепенулся король.

– И на другой день поразил Бернажу, ваше величество, – подхватил де Тревиль.

Кардинал закусил губу от досады. Он чувствовал, что победа переходит на сторону господина де Тревиля.

– Пусть судьи делают свое дело, – подвел итог король, но, как оказалось, преждевременно.

– Да, остается только сожалеть, – заговорил де Тревиль, – что в наше время самая безупречная репутация не может служить человеку защитой против несправедливого преследования.

– Тревиль! – закричал король. – Послушать вас, так стоит арестовать вашего мушкетера, уже все страна в опасности! Много шума из ничего! Захочу – хоть всю роту арестую!

– В таком случае, арестуйте и меня, ваше величество, – наклонил голову господин де Тревиль. – Если вы сомневаетесь в моих солдатах, то сомневаетесь и во мне. Довольно. Я признаю себя арестованным вместе с господином Атосом и с господином д’Артаньяном, которого, полагаю, вот-вот поймают и проводят в Бастилию.

– Ну хватит вам, упрямец, – примирительным тоном начал король.

– Ваше величество, – не сдавался де Тревиль, – верните мне Атоса.

– Он предстанет перед судом, – ввернул кардинал.

– Я сам буду защищать его, – не растерялся де Тревиль.

Король забеспокоился.

– Слушайте, де Тревиль, – заговорил он, – поклянитесь мне, что Атос находился у вас, когда происходили эти события.

– Клянусь.

– Приказывайте, ваше величество, – проговорил раздосадованный кардинал, – вы имеете право миловать.

– Ну уж нет! – не унимался де Тревиль. – Милуют виновных, а господин Атос чист перед королем! Так что вы, ваше величество, своим приказом просто восстановите справедливость.

Король подписал приказ об освобождении Атоса и передал его господину де Тревилю. По дороге в Бастилию капитан мушкетеров ломал себе голову, почему Ришелье вдруг оказался так уступчив. Он не доверял кардиналу, зная его мстительность. И был прав.

Едва за капитаном закрылась дверь, Ришелье обернулся к королю и объявил:

– Теперь о главном, ваше величество. Сегодня утром из Парижа отбыл герцог Бекингэм, который провел здесь пять дней.

16. Обыск у королевы

Примирительное настроение Людовика моментально улетучилось. Кардинал понял, что одним ударом вернул себе все, что считал проигранным.

– Что он делал здесь? – закричал король.

– Я думаю, искал встреч с гугенотами и испанцами, врагами Франции и вашего величества.

– При чем тут гугеноты! Он приехал, чтобы встретиться с королевой и посягнуть на мою честь!

– Что вы, ваше величество! Королева любит вас, и к тому же она так разумна! Она не станет рубить сук, на котором сидит.

– Я знаю, о чем говорю, господин кардинал. Женщина всегда только женщина – слабая и распутная.

– Как ни грустно мне допустить такую мысль… – притворно-сочувственно заговорил кардинал, – но госпожа де Ланнуа, фрейлина королевы, сообщила мне, что ночью королева много плакала и сегодня утром написала письмо.

– Это письмо Бекингэму! – воскликнул король. – Чего бы это ни стоило, Ришелье, добудьте мне его!

– Как можно, ваше величество!

– Очень просто! Мне ли вас учить? Обыщите ее шкафы, комнату, в конце концов ее саму!

– Прошу прощения, но ведь речь идет не о какой-то искательнице приключений. Анна Австрийская – ваша супруга. Она королева Франции, одна из самых высоких владетельных особ в мире.

– Кардинал! Вы должны понимать, что чем выше стоит человек, тем страшнее его вина, если он оступился! Я намерен прекратить все интриги королевы – будь они политические или любовные. Хватит ей обманывать меня.

– Ваше величество, я убежден, что королева в заговоре против вашей власти, но никак не против вашей чести.

– Это было бы полбеды, герцог. На самом деле королева не любит меня. Она любит Бекингэма. Подлый человек! Надо было арестовать его, пока он находился в Париже.

– Как же арестовать, ваше величество! Ведь герцог Бекингэм первый министр Англии! Какой скандал! А вдруг, чего доброго, ваши подозрения подтвердятся? Хотя я по-прежнему уверен, что вы наговариваете на королеву… Но какой позор, какая огласка! Зачем вам это надо?

– Когда они встречались?

– Мне не известно, что они вообще встречались.

– Значит, переписывались. Господин кардинал, мне необходимо заполучить ее письмо. Пошлите за канцлером Сегье, пусть произведет обыск у королевы.

– Он как раз сейчас должен быть у меня. Однако королева может отказаться подчиниться ему.

– Прекрасно, в таком случае я сам передам ей, что приказ об обыске исходит от меня.

Король вошел в апартаменты королевы. Анна Австрийская, погруженная в мрачные думы, сидела в окружении своих придворных дам. Одна из них читала вслух, но мысли королевы были далеко от предмета чтения.

Анна Австрийская с каждым днем чувствовала, что над ее головой все больше сгущаются тучи. Муж совершенно не доверял ей и окружил шпионами, а всех сколько-нибудь дорогих сердцу королевы людей изгнал из Лувра. Кардинал ненавидел королеву Анну за то, что она отвергла его нежные чувства. В своей мести гордой женщине Ришелье оказался необыкновенно изобретателен, умело настраивая против нее короля. Король чуть ли не каждую неделю грозил несчастной разводом, судом, ссылкой, и королева уже не справлялась со смесью негодования и ужаса, бурлившей в ее душе. Любовь к герцогу Бекингэму, вспыхнувшая в ее сердце во многом от сознания полной безысходности ее существования, не принесла королеве ничего, кроме новых страданий и все усиливающегося страха за своего избранника.

Итак, когда в ее апартаменты вошел супруг, королева была полностью погружена в эти печальные раздумья. Не считая нужным даже поздороваться, король резким тоном заявил, что к ней явится канцлер Сегье, чтобы исполнить его королевское распоряжение. Он велел королеве ни в чем канцлеру не препятствовать и вышел за дверь, не объяснив, в чем именно состоит поручение Сегье.

Несчастная королева совсем растерялась. Не зная, чем ей удалось на этот раз прогневить супруга, она с трудом сдерживала закипающие на глазах слезы. Однако, едва перед ней появился Сегье, королева Анна выпрямилась и, гордо отвернувшись, осведомилась, с какой все же целью к ней направлен канцлер.

– Ваше величество, невзирая на глубочайшее уважение, которое я питаю к вам, я вынужден, исполняя волю моего августейшего повелителя, произвести в ваших документах и письмах обыск.

– Что вы сказали?

– Ваше величество, я только исполняю приказ. Поверьте, мне самому неприятно происходящее. Но ведь король был здесь и уведомил вас о моей миссии.

– Отлично. Видимо, я совершила преступление, о котором даже не подозреваю. Ищите, сударь, возьмите ключи у камеристки и ройтесь в моих ящиках.

С этими словами королева с видом оскорбленного достоинства отвернулась к окну.

Канцлер, впрочем, предвидел подобную реакцию, поэтому она его совершенно не задела. Более того, он был убежден, что обыск шкафов и бюро – пустая формальность, ибо королева слыла женщиной разумной и вряд ли бы стала запирать секретное письмо в ящик. Поэтому, порывшись немного в столе Анны, он не колеблясь приступил к главной части обыска.

– Еще раз прошу простить меня, ваше величество… Я покорный слуга короля. Ему известно, что сегодня утром вами было написано письмо и что письмо это пока не отправлено адресату. Я не смог найти его в ваших бумагах. Мне остается только предположить, что вы держите его при себе.

– Вы хотите сказать, что станете обыскивать меня? – воскликнула королева.

– Боюсь, что да, ваше величество.

– Раз так, слушайте. Я действительно написала утром письмо. Оно здесь.

И королева коснулась кончиками пальцев глубокого выреза на груди. Сегье сделал шаг вперед и протянул руку к тому месту, где таилось злосчастное письмо. Из глаз королевы брызнули слезы. Вне себя от негодования, не в силах больше переносить унижение, она вынула из-за корсажа листок бумаги и протянула его канцлеру.

– Возьмите, – прошептала она, – и немедленно покиньте мои покои!

Пятясь задом и низко кланяясь, Сегье вышел за дверь. Королева без чувств упала на руки своей камеристки.

Сегье, не заглянув в письмо, немедленно передал его королю. Людовик, весь дрожа от ревности, выхватил листок у него из рук, быстро прочитал письмо. Оно не было адресовано герцогу Бекингэму, в нем вообще ни слова не говорилось о любви.

Анна Австрийская составила для своего брата и австрийского короля подробный план лишения кардинала власти. Политика Ришелье давно представлялась оскорбительной австрийскому двору. Королева Анна предлагала пригрозить Франции войной, поставив при этом условием сохранения мира отставку кардинала.

Король моментально сменил гнев на милость и послал за Ришелье.

– Кардинал, представьте себе, вы оказались правы! Королева плетет против вас и вашей политики интриги! Даже грозит мне войной!

– Ваше величество, видите, как всем неприятно мое присутствие в Лувре! Я был бы безмерно счастлив передать дела кому-нибудь другому и полностью посвятить себя служению церкви.

– Перестаньте, герцог. Я наведу порядок. Все, чьи имена встречаются в письме королевы, понесут заслуженное наказание. И сама королева также.

– Умоляю вас, ваше величество, не делать этого! Вы сами видите, что королева враг мне, но не вам! Хотя вы, ваше величество, сами могли бы засвидетельствовать, что я постоянно заступаюсь перед вами за королеву! Что ж, она не любит меня, но как она предана вам, своему супругу! Все ваши подозрения оказались напрасны. Королева не за служивает вашего гнева. Напротив, вам следует пойти на уступки, порадовать жену.

– Вы, пожалуй, правы. Но пусть она сама сделает первый шаг.

– О, ваше величество, вы и так обошлись с королевой сурово, подвергнув ее обыску! Как же теперь женщине, столь благородной, незаслуженно оскорбленной в лучших чувствах – в искренней любви к мужу – самой пойти на примирение? Будьте снисходительны, уступите вы!

– Ни за что!

– Сделайте что-нибудь, что было бы приятно королеве. Что-нибудь, что она любит.

– Например?

– Королева любит танцевать. Устройте в ее честь бал. Она оценит такой жест и забудет обиды.

– Я терпеть не могу балы, герцог.

– Тем более, ваше величество! Королева знает, что вы не любитель развлечений и со свойственной ей чуткостью сразу поймет, что вы идете на эту жертву ради нее. К тому же появится повод надеть алмазные подвески, подаренные ее величеству вами ко дню рождения.

– Вы очень снисходительны, господин кардинал, – заметил, расплываясь в улыбке, король. Он был очень доволен тем, что королева оказалась невиновной в преступлении, которого он так боялся. – Что ж, последую вашему совету.

На другой день королева очень удивилась, заметив, что король пытается помириться с ней. Она ожидала совсем другой реакции на свое крамольное письмо. Людовик же старался показать, что сожалеет о вчерашнем инциденте, и едва королева, по наущению придворных дам, сделала вид, что не сердится на него, король объявил, что намерен в скором времени дать в ее честь бал.

Как и предполагал кардинал, при этом известии королева Анна буквально ахнула от радости. Балы в Лувре были редкостью, и потому мысли о предстоящем торжестве целиком захватили ее. Мрачным размышлениям и обидам не осталось места в сердце Анны Австрийской.

Тем временем Ришелье получил от миледи письмо, в котором та сообщала, что подвески ею похищены. Рассчитав, когда миледи сможет прибыть в Париж, кардинал сообщил королю дату, на которую можно было назначить бал. К этому дню подвески уже должны были быть в руках кардинала.

– Ваше величество, и напомните королеве накануне праздника, что вы хотели бы увидеть ее на балу с алмазными подвесками, – добавил кардинал, и его настойчивость в вопросе о подвесках поразила короля. Он догадался, что Ришелье что-то скрывает от него – что-то касающееся семейных проблем королевской четы, и снова испугался. Людовик отправился к королеве, решив самостоятельно выяснить, какое отношение к сохранению его чести и достоинства имеют дважды упомянутые при нем кардиналом алмазные подвески.

17. Госпожа Бонасье

Услышав требование короля надеть на бал подвески и догадавшись, что оно подсказано кардиналом, Анна Австрийская пришла в ужас. Ей было совершенно очевидно, что кардинал задумал окончательно сокрушить ее. Чтобы избежать гибели, королеве необходимо было немедленно вернуть подвески, подаренные Бекингэму.

Но как? Герцог уже вернулся в Лондон, и, надо полагать, подарок находился при нем. Госпожа де Шеврез, доверенное лицо королевы, вернулась в Тур, а камердинер Ла Порт не скрывал от своей госпожи, что со дня на день ожидает ареста. Довериться королеве Анне было решительно некому. Оставшись после ухода короля одна, она в отчаянии разрыдалась.

– Ваше величество! – вдруг раздался чей-то нежный голосок. – Не плачьте! Доверьтесь мне. Я понимаю, что так терзает вас. Но, видит Бог, я знаю, как помочь вашей беде.

Королева подняла глаза. Перед ней стояла госпожа Бонасье. Она занималась уборкой платьев в гардеробной королевы, когда вошел король. Молодая женщина не успела выйти и таким образом слышала разговор августейших супругов от начала до конца, невидимая для обоих.

Анна Австрийская узнала в хорошенькой кастелянше крестницу Ла Порта. Однако сознание, что ее со всех сторон окружают предатели, что кто-то из придворных дам шпионит за ней в пользу кардинала, не покидало королеву. Она не решалась воспользоваться предложенной помощью и в нерешительности смотрела на молодую женщину.

– Ваше величество! – воскликнула госпожа Бонасье, словно прочитав мысли своей госпожи. – Я готова умереть за вас. Я видела в руках герцога Бекингэма ларец с подвесками, о которых говорил сегодня король. Эти подвески надо вернуть.

– Боже мой! – прошептала королева. По-видимому, госпожа Бонасье была хорошо осведомлена о ее делах. У Анны не оставалось другого выхода, как поверить ей. – Да, надо вернуть подвески. Но как?

– Мы пошлем гонца. Моего мужа. Его дня два назад освободили из Бастилии. Он ненавидит кардинала и будет рад исполнить повеление вашего величества.

– Но мне придется написать герцогу!

– Придется, иначе герцог не поверит гонцу.

– Но это письмо – мой приговор! Развод, ссылка!

– Только если письмо попадет в руки кардинала. А мой муж сделает все, чтобы этого не случилось.

– Пусть будет по-твоему, милое дитя, – вздохнула королева и подбежала к своему письменному столику. Она набросала пару строк и запечатала письмо своей печатью. Прежде чем отдать его госпоже Бонасье, Анна задумалась.

– Мы забыли о деньгах. Понимаешь, у меня нет денег.

– Ничего, – пролепетала госпожа Бонасье, – мы что-нибудь придумаем…

– Вот что, – решила королева. – У меня нет денег, но есть драгоценности. Возьми этот перс тень и обрати его в пистоли. Это подарок моего брата, испанского короля. Перстень стоит очень дорого. Беги домой, и пусть твой муж немедленно тронется в путь.

Госпожа Бонасье помчалась домой что было духу и через десять минут уже подставляла почтенному супругу лоб для поцелуя.

Господин Бонасье наводил в доме порядок после того, как там похозяйничали гвардейцы. Очевидные материальные убытки не очень беспокоили его. Он был всецело поглощен размышлениями о своей встрече с кардиналом и последовавшей за ней беседой с графом Рошфором. Граф без труда убедил галантерейщика, что похищение его жены было мерой политической предосторожности, что кардинал самого высокого мнения о Бонасье, что сам Рошфор почитает за честь называть его своим другом и т. д. Господин Бонасье уже предчувствовал будущую славу, богатство и почести.

Молоденькая жена не знала о перемене, произошедшей с Бонасье. Поэтому она, памятуя об исключительной важности и срочности поручения королевы, немедленно приступила к делу и стала уговаривать мужа отправиться в Лондон.

Каково же было ее удивление, когда обычно такой покладистый Бонасье неожиданно отказался действовать вслепую и потребовал разъяснить ему, ради кого он должен рисковать.

Госпожа Бонасье, еще уверенная в своем безграничном влиянии на мужа, попробовала затронуть его слабую струнку и пообещала, что за выполнение поручения он получит хорошее вознаграждение.

– Я хочу знать точно предмет этого поручения, сударыня, – был ответ. – Я не стану больше ввязываться в интриги. Я провел сутки в Бастилии, и у меня нет желания туда возвращаться. К тому же господин кардинал открыл мне глаза на многие вещи.

– Кардинал? Он грубо обошелся с вами? Бедный мой…

– Напротив, он подал мне руку и назвал своим другом. Это великий человек!

– Он подал вам руку?

– Да, и я горжусь этим. А вы имеете что-то против?

Госпожа Бонасье замерла.

– Нет, конечно. Просто нельзя все ставить на дружбу с одним человеком, тем более, что этот человек – министр. Власть министра непрочна: его могут заменить, и тогда друг министра из любимца превратиться в изгнанника. Есть власть, которая выше власти министра. Вот ей и стоит служить.

– Для меня такой власти не существует. Я служу великому кардиналу, и точка.

– Вы слуга кардинала?

– Совершенно верно, и как его слуга я больше не допущу, чтобы моя жена впутывалась в дела интриганки, которая озабочена делами Австрии и Испании больше, чем Франции.

От сознания своей беспомощности госпожа Бонасье совершенно растерялась. Однако мысль ее работала лихорадочно, и бедная женщина сумела сообразить, что ей ни в коем случае нельзя продолжать настаивать на отъезде мужа в Лондон. Своей откровенностью она чуть было не навлекла на свою голову ужасную беду. И, что еще хуже, она едва не подвела королеву.

– Я за тех, кто печется о нашем государстве, – тем временем продолжал Бонасье. – И у меня есть солидная поддержка, полученная от графа Рошфора.

С этими словами Бонасье довольно похлопал по туго набитому мешку. Внутри зазвенели пистоли. То была плата, врученная посланцем кардинала галантерейщику за причиненное беспокойство – похищение жены и арест.

– Ну ладно, – примирительным тоном сказала госпожа Бонасье. – Наверное, вы и вправду лучше меня разбираетесь в политике – ведь вы мужчина. Я затеяла какую-то ненужную возню с этим Лондоном. Простая женская прихоть. Забудем о ней.

Тут только Бонасье сообразил, что напрасно преждевременно выдал себя. Он вспомнил, что Рошфор на прощание велел ему выведывать тайны жены. Бонасье попытался сделать вид, что идет на попятный и что готов отправиться в Англию. Но молодая супруга неожиданно проявила твердость и наотрез отказалась сообщить цель поездки в Лондон. Бонасье решил незамедлительно уведомить графа Рошфора, что королева через его жену искала гонца к Бекингэму. Сославшись на неотложные дела, галантерейщик поспешно оделся и выбежал из дома.

Едва за господином Бонасье закрылась дверь, его жена обхватила голову руками.

– Не хватало только этому дурню пойти на службу к кардиналу! Бедная моя госпожа, а я-то обещала ей! Ну и муж! Хорош, нечего сказать! Ну ладно, я еще рассчитаюсь с ним!

– Дорогая госпожа Бонасье, – раздался неожиданно голос сверху. – Позвольте мне составить вам компанию.