Текст книги "Краткая история Речи Посполитой и рода Домановичей Дзиковицких"

Кроме восстания черни, летом 1648 года пришла на эти земли ещё одна беда – эпидемия чумы. И хотя она оказалась не такой повальной, как в XIV – XV веках, когда она получила название «Чёрной смерти», но и нынешняя собрала много тысяч жертв как среди противоборствующих, так и среди мирного населения.

«Восстание, охватившее районы Пинска, Новогрудка, Бреста, ширилось, угрожая слиться с восстанием крестьян на территории Польши. Поэтому в Брестский повет и в Новогрудчину феодалы Литвы и Белоруссии стянули все воинские силы Великого княжества Литовского, а также отряды Гонсевского, Комаровского, Мирского и других панов» (Чепко В. В., Игнатенко А. П.). К началу сентября 1648 года Речь Посполитая собрала армию, в которой насчитывалось около 40 тысяч человек, в том числе 8 тысяч немецких наёмников. Вместе с обозом в армии было до 100 тысяч человек. Общее руководство войсками в Литве, которые насчитывали 12—14 тысяч человек, и которые должны были принять участие в освобождении от бунта южных районов Великого княжества, было поручено 36-летнему польному гетману Великого княжества Литовского Янушу Радивиллу, одному из крупнейших магнатов Речи Посполитой.

На польской «украине» в трёхдневном бою с 21 по 23 сентября 1648 года под Пилявцами польско-шляхетское войско было полностью разгромлено и в панике отступило. Но на юге Литвы дела правительственных войск были более успешны. Первым городом, принявшим удар хорошо вооружённых артиллерией войск, был мятежный город Пинск – один из крупнейших ремесленных и торговых центров княжества Литовского. В Пинске было много каменных строений, а в центре его находился хорошо укреплённый деревянный замок. Прочная деревянная стена окружала Пинск и служила серьёзным препятствием для вторжения. Кроме Пинска Радивилл также направил несколько крупных отрядов немецких, шведских, венгерских наёмников и литовской шляхты в районы Чернкова и Бреста. Казаки и местные повстанцы нанесли этим отрядам ряд поражений в районе города Речица, у селения Горволь, южнее города Рогачёва, в районах Кобрина, Мозыря и в ряде других мест. Под Пинском же сложилась следующая ситуация.

«Этот город Пинск, основанный за шесть сот и несколько десятков лет до того времени, пустился в разные купеческие торги; и так над рекою Пиною, с одной стороны, на восток текущею от хутора его милости ксёндза-владыки Пинского на запад до монастыря Лещинского […] густо построился в длину с лишком на полмили и имел от многих королей великие права и вольности; число домов в нём простиралось до пяти или шести тысяч. Жители приобрели такую силу и богатство, что было множество горожан, имевших в торгу по сто тысяч. И так, всякий без исключения будучи в хорошем положении, при поблажке начальства возгордившись и пренебрёгши сперва начальством, его милостью королём уже избранным, Сенатом и князем, его милостью господином канцлером [Альбрехтом-Станиславом Радивиллом], своим старостою, даже правами и вольностями своими, из дерзости изменнически предали город бунтовщикам-казакам, введя их тайно в город прежде нашего войска. [Пинчуки] сделали сами с казаками заговор защищать с ними город до последней крайности и бить ляхов. Они посулили казакам 7.000 войска для боя в поле, сами же обещали остаться для обороны в городе. Бурмистры, ратманы, лавники, цехмистры и весь народ разных ведомств, сделавшись изменниками Речи Посполитой, впустили казаков запорожских в город, признали их своими господами и, поклявшись им, составили с ними вместе заговор против костёлов и священников католических, против дворянства римской веры обоих полов, против начальников духовных и светских» («О бунте города Пинска и об усмирении оного в 1648 г.»).

Больше всего возмущало шляхту, что жители Пинска, в отличие от действительно бедных и неимущих подданных, устремились в бунт не по безвыходности и нужде, а «взбесившись с жиру». Хотя уже в самом начале городского восстания проявились противоречия и среди горожан между бедными и зажиточными жителями. Эти противоречия привели к тому, что ремесленники обратили своё оружие не только против властей, евреев и церкви, но и против пинских купцов. Все зажиточные горожане и монахи, не успевшие покинуть Пинск, были убиты, а монастыри разграблены.

Со стороны горожан восстанием руководили ремесленники – седельник Иван Шешеня, шапочник Григорий Мешкович, портной Ермолай Велесницкий, скорняк Богдан Сочивка. «Войту города полковнику Лукашу Ельскому [герба Пелеш, имевшему фамилию по селению Ельск в Мозырском повете,] с частью уцелевших панов удалось бежать. Тогда к Пинску в конце сентября Янушем Радивиллом было направлено несколько крупных отрядов наёмников под командованием полковника Шварца и шляхты во главе с князем Мирским с большим количеством артиллерии. Узнав об этом, жители города объединились с восставшими окрестными крестьянами и казацким отрядом из Украины Антона Небабы, который ещё летом переправился через Припять и совместно с местными повстанцами громил шляхту и католическое духовенство на территории Полесья вплоть до реки Березины» (Чепко В. В., Игнатенко А. П.), то есть и те места, где находились Диковичи. С приходом казаков в Пинске началась подготовка к обороне: укреплялись городские стены, устраивались завалы, перекапывались рвами улицы, из свинцовых рам костёльных и монастырских окон отливались пули. Город превращался в неприступную крепость, о которую должно было разбиться войско Мирского и Ельского.

Лукаш Ельский решил взять город внезапным ударом. Не ожидая подхода главных сил, «5 октября 1648 года отряд шляхетской кавалерии под начальством его милости господина маршала и полковника Пинского повета Луки Ельского вошёл в Пинск и по улице Жидовской направился к центру города. Окна домов были наглухо закрыты, а улицы пусты. Ведущий к рынку мост, находящийся у иезуитского костёла, оказался разобранным. Передние ряды кавалерии остановились. И вот, когда узкую улицу противник заполнил, внезапно из всех окон костёла раздался дружный залп засевших там казаков. В это же время повстанцы открыли огонь по вражеской кавалерии из многочисленных засад. Шляхтичи и наёмники в беспорядке пытались прорваться вновь к городским воротам, но восставшие успели перегородить улицы повозками и в ожесточённой схватке у самой ограды города довершили разгром противника. Католический монах, очевидец этого боя, писал, что в избиении шляхты и наёмников приняли участие жители города от мала до велика. Врагов били кто из ружей, кто косами, кто палками, камнями, поленьями и чем кто мог» («О бунте города Пинска и об усмирении оного в 1648 г.»).

«Таким образом был убит ксёндз Холевский, проповедник Пинского конвента. Товарища хоругви его милости господина полковника Трачевского опасно ранили выстрелом в ногу. Убили: из челяди господина Боруховского челядника Чернецкого, господина Ельцового – Розинского, господина Лущинского – Семеновича, господина Пруского – Добржынского, господина Матышевича – Лемешевского. И лошадей шесть было убито. А казаков-изменников, убитых руками рыцарскими, также и потонувших в реке при бегстве от наших, осталось немалое число. А таким образом, не имея ниоткуда подкреплений, и видя, что неприятель с изменниками-неприятелями соединился, должны были выступить из города и наше войско на ночь отступило к деревне Ставку.

6-го октября его милость господин Коморовский посылал в Хомск, за десять миль от Пинска, к его милости стражнику за орудиями и подкреплением. Того же дня его милость господин полковник пинский с своими хоругвями, и его милости господина Гонсевского хоругвью, пошли на подъезд (в разведку боем). Те, которые ходили с его милостью полковником пинским, получили от взятого языка достоверное известие о возвращении казаков из-за Ясельды, убиении его милости господина хорунжего пинского, и о том, что казаки уговорились с пинскими мещанами защищаться в Пинске до последнего. А чтобы казаки до Рождества Христова не отступали из города, то горожане обещали им десять тысяч золотых и верное жалованье каждому по десяти копеек, тулупы, сапоги, шапки.

7-го числа его милость господин стражник Великого княжества Литовского с войском и орудиями пришёл из Хомска и остановился на ночь в Охове, ксёндзовской деревне. 8-го числа там же в Охове стояли с войском, ожидая, пока стянутся пехота и орудия. Но что случилось, видно учинило предопределение Божье, потому что страшная комета показалась в небе 9 числа октября с полуночи над самым городом Пинском: меч остриём вниз и рукояткою к небу. Этот кровавый меч пробыл час с лишком, на что горожане и казаки долго смотрели.

9-го числа его милость господин Мирский, полковник Речи Посполитой, со всем войском и с орудиями тронулся из Охова, и хоругви его милости полковника пинского подступили к ограде и устроили войско в поле, где с обеих сторон было гарцеванье. Человек двести казаков выскочило было из города для наездничества, но потом так быстро ушли с поля, что никому из наших не удалось хорошо сразиться с ними. После того, когда наши казацких наездников с поля согнали, а также выстрелили в город из восьми орудий, подвезённых к нему, по ходатайству его милости господина полковника пинского пальба на час [была] прекращена. [Полковник] к горожанам пинским для образумления послал с трубачом и мужиком письмо, написанное в таких словах: «Лука Ельский, маршал, полковник Пинского повета и войт города Пинска, объявляю. Так как у вас показалась такая явная будущему, уже избранному Его Величеству королю, милостивому господину нашему, и Речи Посполитой измена, что вы нарочно бунтовщиков-казаков к себе привлёкши, город и вольности свои в великую неволю им предали, и разные преступления, Богу и людям мерзкие, сами сделали и этим бунтовщикам-казакам во всём злом были руководителями; костёлы Божии ограбили и нападали с ними на шляхетские дома, то теперь, по определению Божию и начальства его, войска короля польского, находящиеся под предводительством князя его милости господина гетмана Великого княжества Литовского [Радивилла] с сильною артиллериею к Пинску стянулись и с помощью Божьею хотят взять город и всех бунтовщиков и изменников наказать огнём и мечом.

Я, как человек христианин, будучи войтом вашим, и не желая, чтобы дети невинные и пол женский столь строгой справедливости карою обременёны были, горячо упрашиваю его милость предводителя войск и всё войско, чтобы они мне, для извещения вас, а вам для образумления, дав несколько времени, святой справедливости руку остановили. В чём вы познали бы ваши обязанности к королям, господам вашим, это изменническое ваше намерение оставили, а головы свои наклоняя к покорности, к его милости господину полковнику Его Королевского Величества, уже избранного, обратились с покорной просьбою, чтобы при виноватых невинные, оставшись от наказания несколько свободными, могли вкусить сколь ни есть милосердия. А если этого не сделаете, вскоре познаете над собою, жёнами и детьми вашими строгую кару справедливости Божией. Писано в лагере под Пинском 9-го октября 1648 года. Желающий вам скоро образумиться и исправиться Лука Ельский, маршал и полковник повета Пинского».

Горожане пинские, презрев письмом и увещеванием его милости господина маршала и полковника пинского, остались при казаках и обещали при них стоять до крайности. Тогда его милость господин стражник [Великого княжества Литовского полковник Мирский] опять приказал сильно стрелять из орудий. И на штурм 120 драгун его милости господина Гонсевского и пехота его милости господина Петра Подлевского – 200 человек, были направлены к Северским воротам. Две же хоругви его милости господина полковника пинского сами добровольно бросились на штурм, отогнали неприятеля стрельбой от ворот Лещинских, укреплённых рогатками и хорошо снабжённых народом, как горожанами, так и казаками, – [и] взяли их. И с двух сторон, одни через эти ворота, а пехота через Северские ворвавшись, при помощи хоругвей его милости господина Гонсевского и его милости господина Павловича, [а также] его милости господина Шварцоха рейтарской ворвавшись, укротили в зажжённом городе рыцарскою рукою с помощью Божьею высокомерную мысль казацкую и измену пинчуков. И наказали бунтовщиков огнём и мечом.

Они должны были почти каждый дом штурмовать, потому что неприятель, отбитый от ограды и рогаток, сильно оборонялся в запертых домах. Так что, начиная с полудня сего понедельника до полуденной же поры следующего дня, всю ночь и день, рыцарская рука не уставала среди трудов. И одних, как казаков, так и горожан на месте убивая, других, бегущих к воде и в ней потонувших, рука святой справедливости наказала, потому что и две мельницы, находившиеся на ладьях подле города, и два струга, на которые много потеснилось народу, вместе с мельницами должны были потонуть и доныне стоят в воде на самом дне» («О бунте города Пинска и об усмирении оного в 1648 г.»).

Только к вечеру войска полностью заняли город. Но повстанцы, засевшие в домах и не надеявшиеся на пощаду, продолжали обороняться. Начались пожары. Во время пожара был уничтожен Димитриевский кафедральный собор. Наёмники и шляхта во главе с князем Мирским жестоко расправились с повстанцами Пинска. Около 14 тысяч жителей погибли. Более 3 тысяч защитников были убиты, а город разрушен. Только небольшая группа казаков во главе с Небабой смогла вырваться из города.

«Когда уже наступал вечер упомянутого дня, остальные казаки-изменники, уклоняя свои предательские шеи от рыцарской руки, бросились из Пинска на запад солнца, и, думая уходить за хутор владыки пинского, над рекою Пиною, выскочили в поле. Но, по надлежащей предосторожности благоразумного вождя, – его милости господина стражника Великого княжества Литовского, все дороги были заняты, хотя и малым войском. С этой стороны сии изменники попали в поле на хоругви его милости господина Полубинского, воеводича парнавского. Так что не всем пришлось переломить копьё о изменщиков-бунтовщиков. Иным, опустив копья, пришлось палашами сносить каиновские головы. Вследствие сего изменники, которых не настигла рыцарская рука, одни принуждёны были назад под меч в город возвращаться, а другие топиться в воде. Так эти два дня кровавого боя были прекращены за господским двором господина владыки, куда пробирались казаки, уходя от огня в городе и рыцарской руки, где, как говорят, многие в этом болоте потонули. [10-го октября,] когда уже святой справедливости рука господствовала над городом, опять во второй раз показался над ним кровавый меч на небе и метла, на что смотрело немало почтенных людей, особенно господ офицеров и войсковых товарищей. Поэтому так случилось, что меч и метла небесная истребили город Пинск. 10 числа войско стояло в расположенном под Пинском лагере, а вольная челядь забавлялась добычею как на казаках, так и на предательских горожанах. Не скоро возвратились в обоз с добычею, состоящею в забранных вещах.

11-го числа то же происходило. Город Пинск сгорел от великого пожара. В нём сгорело костёлов с монастырями – два, церквей неуниатских с монастырём – два, церквей, принадлежащих к унии – пять, домов же, построенных более или менее – 5.000 с лишком» («О бунте города Пинска и об усмирении оного в 1648 г.»). Всего же, как говорят историки, тогда практически погиб не только город, но и почти всё его население. Множество ценных документов и целых архивов, связанных с историей Пинска, из-за мятежа горожан навсегда оказались утерянными для поздних исследователей. Однако жизнь не покинула город окончательно. Медленно и робко она начала возрождаться благодаря тому, что на пепелище родных домов стали возвращаться те, кому ранее удалось бежать из Пинска и найти убежище в его окрестностях.

После учинённого войсками разгрома плебс по всей Пинщине, боясь мести, смирно сидел по своим углам, и всё возвращалось к прежним порядкам. Люди, которые ещё недавно дерзко грабили, разрушали и убивали, теперь присмирели и делали вид, что они ни о чём не ведали и не слышали. А ограбленная почти два месяца назад пани Барбара Тышкевич 17 октября со слезами на глазах предстала перед пинским подстаростой Адамом Брестским и подала протестацию. Оценив свой ущерб от грабежа в 30 тысяч злотых, она просила взыскать эту сумму в её пользу с киевских и пинских мещан. Силам наёмников и шляхты удалось также сломить сопротивление жителей Бреста, разрушить и разграбить его, а всех взятых в плен повстанцев казнить.

Гарнизон Львова, не имея возможности оказать сопротивление войскам Хмельницкого и Крымской Орде, был вынужден выполнить требования об уплате казакам и татарам огромного выкупа. 24 октября Хмельницкий двинулся из-под Львова к Замостью, в глубину уже настоящей Польши. Стоя там, Орда с казаками по самую Вислу воевали. Поздней осенью казацко-хлопские армии заняли почти все украинные земли и во многих городах стали действовать «украинские магистраты» – органы самоуправления. В конце октября было заключено перемирие между Хмельницким и королём Яном-Казимиром на три месяца. Одной из причин его заключения являлось то обстоятельство, что успешные наступательные действия магнатов и шляхты против повстанцев в Литве в дальнейшем развитии, если бы Хмельницкий продолжил свой путь на Варшаву, могли привести к удару войск гетмана Радивилла по флангу и тылу казацких войск. Под Замостьем Хмельницкий простоял до середины ноября.

В Варшаве, однако, процедура выборов нового короля ещё не была завершена окончательно. На этот раз близость казаков не дозволила панам тянуть избрания целые месяцы, как прежде случалось. Хмельницкий со своей стороны отправил на Сейм депутатов от казаков.

Ян-Казимир был избран, несмотря на то, что был прежде иезуитом и получил от папы кардинальскую шапку. 20 ноября 1648 года Ян-Казимир стал королём Речи Посполитой, а вскоре Хмельницкому привезли от короля письмо с приказанием прекратить войну и ожидать королевских комиссаров, которые должны будут рассмотреть его обиды и претензии к Короне. Тогда же впервые официально Хмельницкий получил от польского правительства титул гетмана Войска Запорожского.

Военные успехи казацко-крестьянской армии подняли международный авторитет Хмельницкого. Довольно быстро гетман передумал идти вновь в послушание королю и Речи Посполитой и уже в начале 1649 года заявил смутившимся королевским посланцам: «Я являюсь единовладцем и самодержцем русским». В это время гетман уже начал лелеять план создания династии правителей Руси – Хмельницких.

Хмельницкий в разгар застолья похвалялся: «Если дуки и князья будут брыкаться за Вислой, найду их и там!.. Поможет мне в этом вся чернь по Люблин и Краков!». Славословие и возвеличивание иностранцев «гетмана Хмельницкого побуждало к большому ожесточению и к гордыне, и поэтому не пошёл он на справедливое соглашение с польским монархом как своим господином, а приняв от великих послов его милости короля те войсковые клейноды и большие подарки, отправил послов с честью, обещая всё сделать по желанию его милости короля и ту войну оставить, только лишь чтобы оставаться при старинных своих казацких вольностях. Но сразу же отправил своих послов в Крым, приглашая самого хана со всеми ордами» («История Отечества в романах, повестях, документах»).

«Януш Радзивилл в январе 1649 года во главе большого войска отправился из Бреста на юг Белоруссии. Его отряды двигались в направлении Пинск – Туров – Мозырь – Речица. Он рассчитывал перерезать путь казацким отрядам, направляющимся из Украины на помощь белорусским крестьянам, подавить восстания в Белоруссии, а после нанести удар по тылу войск Б. Хмельницкого. Объединившись под Нобелем с отрядом Мирского, Радивилл нанёс первый удар по Турову» (Ковкель И. И.). Вместе с повстанцами-литвинами сражались казачьи отряды, нёсшие тяжёлые потери. В Мозыре израненный предводитель казацкого отряда Михненко по приказу Радивилла был сброшен на камни с самой высокой башни замка. В Бобруйске другого раненого предводителя Поддубского вместе с несколькими захваченными в плен его товарищами посадили на кол. По приказу Радивилла здесь казнили несколько тысяч повстанцев, не пощадив и тех, кто, спасая свою шкуру, перешёл на литовскую сторону. Были произведены казни и среди участников восстания в Речице.

В феврале 1649 года войско Радивилла было готово к походу на Украину из Полесья. Чтобы расстроить эти планы, Хмельницкий срочно направил в Великое княжество Литовское 10-тысячный отряд во главе с запорожским казаком Ильёй Голотой. Ранней весной Голота переправился через Струмень и внезапным ударом прорвал линию расположения войск Радивилла, который понёс тяжёлые потери. В короткий срок отряд Голоты вырос до 30 тысяч человек. Казаки заняли города Чечерск, Туров, Речицу. Вслед за Полесьем вновь восстали центральные районы Литвы. Это привело к срыву подготовленного Радивиллом наступления на Украину.

«Уже весной Хмельницкий, отменив дружбу и договор с польским королём, привлёк самого хана с великой силой татарской и собрал своё несметное казацкое войско. […] А в здешних краях показачились все волости и города, кроме одного только Каменца-Подольского. […] Все эти полки были с гетманом Хмельницким, а в них – несметное количество войска: некоторые полки имели казаков более двадцати тысяч. […] Даже в городах присяжные, бургомистры и советники оставляли свои должности, брили бороды и шли в то Войско: там считали бесчестием, если бы кто был небритым в Войске. Так дьявол подшутил над степенными людьми» («История Отечества в романах, повестях, документах»).

Хорошо понимая роль господствующего класса общества в деле становления сильного и независимого государства, гетман Хмельницкий придавал особое внимание его становлению и сплочению. Основу новой элиты общества составили казаки, к которым примкнула часть шляхты, стремившаяся к военным подвигам и трофеям. Будучи сам по происхождению шляхтичем, гетман никогда не был её врагом. Наоборот, он прилагал усилия к тому, чтобы привлечь на свою сторону как можно больше представителей прежней элиты – православной шляхты, для которой умение управлять государством, представлять и защищать его было профессией. Массовая поддержка новой элиты сделала бы «Козацкую Державу» легитимной в глазах современников, позволила бы сплотить общество и выступить единым фронтом против Варшавы, Вильно и любого другого противника.

Однако подавляющее большинство шляхты, особенно средней и крупной, всё-таки не поддержало бунтовщика Богдана Хмельницкого. Из её верхушки только один из обедневших князей Четвертенских и Юрий Немирич оказались в лагере гетмана. Остальные, как, например, талантливый полководец князь Иеремия Вишневецкий, мечтавший до восстания Хмельницкого создать на левобережной части Украины автономное Русское воеводство и немало преуспевший в своих планах, воевали за Речь Посполитую.

Весной 1649 года казацкий полковник Небаба с 2.500 казаков и с гомельскими крестьянами появился под Гомелем в самый канун Пасхи, в страстную субботу, и при содействии самих горожан овладел им. Произошла страшная резня, казаки мстили беспощадно: погибло много поляков и евреев. Казаки говорили польским властям: «хотя бы Хмельницкий и хотел помириться, да не может: чернь до того рассвирепела, что решилась или истребить шляхту или погибнуть». Однако Небаба недолго продержался в Гомеле, так как Пац и Волович, а потом литовский гетман князь Ян Радивилл принудили его уйти на левый берег Сожа. Поляки снова укрепили замок, наполнили погреба порохом, по стенам поставили пушки и ввели наёмные отряды венгерской и немецкой пехоты да хоругвь татар.

В июне литовцам удалось в районе Загалья, близ Струменя, прижать отряд Голоты к непроходимым болотам и почти полностью уничтожить. Тяжелораненый предводитель повстанцев был зарублен шляхтичами. Литовское войско опять было готово к походу на Киев. Чтобы предупредить удар войска Радивилла, Хмельницкий в конце июня 1649 года вновь направил в Литву 10 тысяч казаков под командой Степана Подбайло. Перед ним была поставлена задача: любой ценой сдержать противника на переправах через Днепр и Струмень и не допустить его продвижения на Украину. Казаки успели поднять несколько тысяч хлопов. Чтобы придать организованность повстанцам в Литве, Хмельницкий возложил на полковника М. Гладкого общее командование казацкими и повстанческими отрядами на её территории. Но Гладкому не удалось установить связь между разрозненными, самостоятельно действовавшими среди болот и лесов отрядами и обеспечить единое руководство ими. «Одновременно с казацкими загонами Хмельницкий посылал в Белоруссию многочисленные универсалы с призывами к местному населению активнее подниматься на борьбу против своих угнетателей. Призывы действовали, так как подкреплялись прибытием хорошо вооружённых и организованных казацких формирований. Около Речицы были разбиты шляхетские хоругви под командованием писаря Великого княжества Литовского Воловича» (Ковкель И. И.).

Подбайло занял позицию у города Лоева, где Днепр и впадавший в него Сож с трёх сторон прикрывали его отряд от внезапного нападения. Свой лагерь казаки укрепили. Расположенный на противоположном берегу Днепра Лоев казаки-освободители сожгли, не церемонясь с его жителями. Радивилл, стянув к Речице все свои силы и оставив в этом городе крупный гарнизон, с остальным войском двинулся к Лоеву. К концу июля 1649 года войско Радивилла подошло к Лоеву и стало готовиться к переправе на левый берег Днепра, где расположился лагерем Подбайло. На помощь ему спешил посланный запорожским гетманом 15-тысячный отряд под командованием одного из ближайших сподвижников Хмельницкого и его личного друга – переяславского полковника Михала Кричевского (Кречовского), родом шляхтича из-под Бреста. Как только Кричевский переправился через Струмень, его отряд стал быстро пополняться русскими повстанцами Литвы. Уже через несколько дней силы Кричевского выросли до 30 тысяч человек. Местные крестьяне, хорошо знавшие родное Полесье, вели войско Кричевского к лагерю Радивилла напрямик – через леса и болота. Казаки продвигались настолько осторожно, что их заметили только на расстоянии мили от вражеского лагеря. Кричевский обрушил на противника ряд сильных ударов, но ожесточённый бой не принёс успеха ни той, ни другой стороне. Тогда Кричевский пошёл на хитрость. Его левый фланг, начав ложное отступление, увлёк за собой резерв Радивилла. В это время правый фланг Кричевского стремительно развернулся и вышел в тыл войску Радивилла, а левый фланг, внезапно прекратив отход, ударил по этому войску с фронта. Боевой порядок противника был расстроен. Зажатые с двух сторон шляхтичи и наёмники несли большие потери. Но в критический момент подоспели свежие отряды литовской кавалерии и вынудили Кричевского отступить к лесу. Шляхетская артиллерия, открыв огонь, задержала переправу на правый берег отряда Подбайло, а наёмная пехота оттеснила казаков к Днепру и помешала их соединению с Кричевским, который был окружён.

К ночи сражение закончилось. Опасаясь неожиданной атаки Кричевского, шляхтичи и наёмники несколько отступили, а затем разложили костры, осветившие окружающую местность. В лагере Кричевского тоже всю ночь горели костры, оттуда доносились шум, крики, которые к утру неожиданно стихли. Когда на рассвете шляхтичи и наёмники со всех сторон ворвались в лагерь, там было пусто. Кричевскому ещё раз удалось обмануть врагов: ночью казаки и крестьяне незаметно выскользнули из окружения в тот момент, когда в их лагере нарочно жгли костры и производили шум. Разъярённый Радивилл бросил в погоню за беглецами свою кавалерию, но настигнуть ей удалось только один казачий отряд – тот, который вёз на телеге тяжелораненого Кричевского. Казачий конвой был порублен, а шляхтич Кричевский, который не мог надеяться на лёгкую казнь, покончил с собой сам, разбив голову о телегу. (Интересно, это как? Думается, такое возможно лишь во время приступа эпилепсии). После битвы под Лоевом казаки и бунтовщики-крестьяне рассеялись в окрестностях города отдельными шайками. Они уничтожали небольшие гарнизоны противника, перехватывали обозы с боеприпасами и продовольствием, занимали отдельные населённые пункты. Города Лоев и Речица находились не столь уж далеко от Пинщины и, вне всякого сомнения, хоть кто-то из сильно разросшегося рода Диковицких был втянут в водоворот тех событий. Димитр Савич Диковицкий вместе с уже взрослыми сыновьями Лукой, Яном и Иваном были непосредственными свидетелями тех событий.

Несмотря на победу, в битве под Лоевом войско Радивилла понесло такие огромные потери, что о наступлении на Украину теперь не могло быть и речи. Армия Радивилла, наступавшая на Киев, была вынуждена повернуть вспять. Это было вызвано и тем, что Радивилл опасался выступления на помощь повстанцам Московии, с которой вёл активные переговоры Хмельницкий, и удара русских войск ему в тыл.

8 августа 1649 года между королём и Хмельницким был заключён Зборовский мирный договор, предоставлявший казакам широкую государственно-политическую автономию, после чего казацкий гетман был допущен к королю. Вслед за тем было дано приказание казацким отрядам прекратить войну и в Литве. Тяжелые испытания выпали на долю Пинского коллегиума в середине XVII века. Но несмотря на огромные трудности, выпавшие на долю иезуитов во время Пинского бунта 1648 года, уже в 1649 учебном году они смогли вновь открыть школу, в которой работал только один магистр Самуэль Корсак – профессор школы.

Проходивший в конце 1650 года Сейм уполномочил короля Яна-Казимира навербовать большое наёмное войско и созвать посполитое рушение. После этого Речь Посполитая стала готовить новое наступление. Однако русское правительство потребовало соблюдения ранее заключённого Зборовского договора. В то же время Хмельницкому было разрешено перебросить в Литву через Брянский лес 4 тысячи казаков. Их неожиданное появление в Великом княжестве и разгром ими литовских отрядов вызвали панику среди шляхты и усилили борьбу местных повстанцев. Литовское войско, предназначенное для похода на польскую «украину», по этой причине осталось на месте.

Весной 1651 года, как только на южнорусских землях возобновились военные действия, в Литве началась новая волна народных восстаний. «Крестьяне, – по словам шляхтича Ерлича, – собирались как бы на мёд и в восстание бросались и стар и млад, невзирая на то, что наступали косьба и жатва» (Чепко В. В., Игнатенко А. П.).

В середине июня 1651 года под Берестечком на западе Волыни сосредоточилась 150-тысячная польская армия под командованием короля Яна-Казимира, в составе которой находилось и частное войско князя Иеремии Вишневецкого. Им противостояли 100-тысячная армия Хмельницкого и 50-тысячное войско крымского хана Ислам-Гирея. После победы поляков под Берестечком князь Вишневецкий внезапно скончался, скорее всего был отравлен. В июле 1651 года польская армия двинулась вглубь Украины. Литовская армия Радивилла также перешла в наступление. Прибыв на переправы под Лоев, где 15-тысячная казацкая армия стерегла границу, войско Радивилла «имело сражение со стоявшим там на заставе немалым казацким войском – полками Черниговским и Нежинским. Но они были беспечны, больше пьянствовали, чем стояли на страже, считая себя уже непобедимыми. А когда охрана дала весть, что литовское войско переправляется через Днепр, старший над казаками черниговский полковник Небаба бросился без должного порядка на их регулярное войско, и сразу же то литовское войско его сломило, многих казаков порубили, а самого Небабу, небрежного полковника, казнили. Остальное казацкое войско под командованием нежинского полковника отступило к Чернигову, а за ними князь Радивилл подступил к Чернигову. Но там он уже ничего не добился, повернул обратно к Любечу и, оставив в городе Любече своих солдат, двинулся на Киев» («История Отечества в романах, повестях, документах»). В сентябре 1651 года Хмельницкий был вынужден подписать с Польшей Белоцерковское соглашение, невыгодное для него. В соответствии с ним с территории Великого княжества Литовского были выведены все казацкие войска, а евреям было снова возвращено право водворяться по всей Украине.