Текст книги "Метатрон. Роман"

Глава 5

 
1
 

Толя Симонов вырос в семье профессора-психиатра. Семьёй это трудно было назвать, так как воспитывал его один отец. Мама исчезла из их жизни, когда Толику было пять лет. Отец не любил о ней вспоминать, и всё, что в детстве знал Толик о ней, это то, что она была несостоявшейся актрисой и уехала поступать в труппу какого-то заграничного театра. От неё было письмо, прочитав которое отец сказал Толику, что его матери больше не существует.

Папа, светило научной мысли, воспитывал сына так, словно это был для него совершенно чужой ребёнок. Он назвал эту методику индивидуального воспитания собственного сына – пребыванием в волчьей стае. Для профессора это был научный эксперимент. По результатам наблюдений за собственным ребенком он читал лекции своим студентам.

Толик к девяти годам сформировался, как полностью самостоятельный, взрослый человек. Он не ходил в школу. Отец решил все вопросы в отделе образования, и его сын не посещал общеобразовательную школу, так как проходил курс индивидуального обучения при университете, где профессор в то время занимал ещё должность проректора по учебной части.

Толик сам себе готовил, стирал свои вещи, мог вызвать слесарей и проследить, чтобы те отремонтировали сантехнику. Он на всю жизнь запомнил, как договаривался о постановке газовых счётчиков. Обзвонил десяток фирм, прежде чем нашел мастера, который все сделал практически за полцены, при этом документы девятилетний пацан оформил полностью в срок, немало удивив женщин, работавших в офисе газовой компании.

Всё свободное время он читал, составив строгое расписание, что позволило свести к минимуму затраты на быт и учебу. Он пользовался уникальной библиотекой по психиатрии, которую отец собрал дома, а кроме того, у него был свободный доступ в университетскую библиотеку.

К пятнадцати годам Анатолий Симонов подготовил кандидатскую диссертацию по психологии преступлений и защитил её.

 
2
 

Встреча Эдуарда Асанова и Анатолия Симонова произошла, когда будущему генералу было 25 лет, а его преподавателю едва исполнилось двадцать. Но именно Толик Симонов всегда был лидером в этом союзе двух таких разных людей.

Эдик Асанов борец-тяжеловес, обладающий огромной физической силой и талантливый Симонов, который словно специально старался копировать образ студента из фильмов Гайдая.

Асанов сначала принял за шутку предложение соседа по комнате, да ещё и преподавателя курса судебной медицины, совершить преступление, раскрытие которого поможет их карьере. Он и сам часто ловил себя на мысли, что можно совершить преступление, а потом самому его раскрыть. Но потом вышел фильм Рязанова, в котором Никулин и Евстигнеев совершают такое преступление, и Эдик понял, насколько абсурдна такая идея.

Симонов изложил свой план полностью, и Эдика это напугало. Психиатр словно озвучил то, что Эдик считал самым омерзительным из того, что приходило к нему в голову.

Молодой учёный легко просчитал намного ходов вперёд все возможные варианты реакции на своё предложение.

Эдика Асанова, после того, как он его выбрал из десятка кандидатур и сделал его своим соседом по комнате, он изучал еще более месяца, незаметно тестируя.

Асанов был для него всего лишь инструментом, который молодой талант рассчитывал использовать в своем научном эксперименте. Кто же тогда мог предположить насколько удачным этот эксперимент длиною в жизнь окажется для юного учёного, и насколько ужасающими будут плоды для его жертв.

Журналисты поначалу окрестили маньяка убийцей с записками, а после статьи Суланова все его стали называть Архивариус. Он убивал молодых женщин на пригородных станциях электричек. Выбирал безлюдные места по пути со станции в населенный пункт и всегда оставлял заметку с подробным описанием того, что он совершил со своей жертвой. На записке всегда значилось «архивный номер…". У первой жертвы, которую нашли с такой запиской, архивный номер был пятый, а в дальнейшем тела девушек по тому порядку, как их находили, с номером в записке не совпадали, а это значит, что жертв было значительно больше, а их тела не были найдены. Такие записки могли быть написаны только заранее, и преступник тщательно выполнял всё, что описывал. Особенно поражало, что до деталей описывалось место, где было найдено тело и то, как оно будет лежать. Значит, убийца заранее изучал будущее место обнаружения трупа и продумывал до мелочей, в какой позе его оставить.

Эдуард Асанов участвовал в расследовании этого дела, как один из молодых оперативников. Его направили в это управление по распределению вместе с Сергеем Красновым. Они были извечными соперниками и на борцовском ковре, и, сейчас, на работе, попав в один отдел. Эдик от природы был наделен чудовищной силой, а Краснову приходилось часами пропадать в спортзале, чтобы как-то соответствовать Асанову. И ему это удавалось! На соревнованиях он побеждал Эдика за счёт техники, а позднее, к пятому курсу, стал и физически сильнее его.

 
3
 

Первое убийство произошло в том районе, где работали Краснов и Асанов и так, как очень быстро было определено, что все убийства были совершены одним и тем же лицом, то и расследовать их должно было родное для них районное управление.

Это была пятая по счету молодая женщина, возле трупа которой убийца оставил записку с подробным описанием, как будет совершено следующее убийство и того места, где будет найдено тело.

Записки убийца всегда оставлял с левой стороны тела. Обычно листок бумаги лежал под каким-нибудь камнем, веткой, и на него указывала рука жертвы.

Руководитель следственной группы, зная, что у него есть только две недели на раскрытие этого преступления, которое было на контроле у Президента, и за любой информацией по этому делу охотились все СМИ страны, собрал совещание своей оперативной группы, включая только что прибывших новичков Асанова и Краснова, и потребовал каждого высказать свои предложения по расследованию. Предложения не должны были повторяться.

Краснов предложил искать убийцу среди сотрудников: во-первых, потому, что этого еще никто не делал; во-вторых, потому, что он считал, что действует убийца, который был знаком с криминалистикой. Это предложение не вызвало особого одобрения.

Воспользовавшись моментом, Эдик Асанов предложил пригласить психиатра, специалиста по психологии для того, чтобы составить психологический портрет убийцы. Это предложение руководитель следственной группы поддержал, тем более что он хорошо был знаком с работами отца Толика – академика Симонова.

На основании собранных на месте преступления улик, молодой психиатр составил психологический портрет убийцы.

Убийца с записками, исходя из выводов, которые сделал психиатр, был профессиональным художником. Затея с психологическим портретом официально не являлась частью оперативных действий, так как Анатолий Симонов не являлся членом оперативной группы. Он выполнял эту работу в частном порядке. В порядке научного эксперимента для докторской.

Вся эта история против воли и желания руководства районного управления, каким-то непостижимым образом попала на страницы желтой прессы, и приобрела невероятную популярность у читателей, подняв в разы рейтинг издания, на страницах которого всё это печаталось.

Никто, кроме Эдика Асанова и Анатолия Симонова, даже предположить не мог, что за этим стоит талантливо выполненный научный расчёт. Психология читательского интереса. За основу Симонов взял невероятный зрительский интерес к таким фильмам, как «Молчание ягнят», «Семь», где всё строилось вокруг образа преступника. Интерес зрителя поддерживался на предельном уровне желанием раскрыть тайну. Анатолий Симонов был на пути к поиску образа идеального убийцы и в этом ему помогали статьи начинающего журналиста Владимира Суланова.

На совещании Совбеза первый Президент России задал министру МВД вопрос о том, когда будет пойман убийца с записками и Архивариус. Министр не смог ответить Президенту на поставленный вопрос, а лишь пояснил, что убийца с записками и Архивариус это один и тот же маньяк, которого в прессе называют по-разному.

Это пояснение лишь вызвало раздражение Президента, и он поставил срок – месяц. А на ближайшей пресс-конференции, где ему задали вопрос об Архивариусе, озвучил срок две недели, в течение которых маньяк будет пойман. Для руководства МВД это означало вчера.

Такого развития событий не мог спрогнозировать даже молодой гений Толик Симонов. У него ушли сутки на то, чтобы рассчитать, как воспользоваться ситуацией.

Группу усилили лучшими столичными оперативниками. Подключили двух опытных следователей, которые отрабатывали независимо друг от друга самые разные версии.

Версия, которая была построена на умозаключениях никому не известного психиатра, преподавателя юридического института, была отнесена к разряду не рабочих, и ее поручили проработать двум самым молодым в отделе Асанову и Краснову. Но Симонов настоял на том, что ему в помощь нужен только один сотрудник, а второй будет только мешать, и выбрал Асанова, сделав вид, что этот выбор случаен.

Эдик Асанов среди лучших сотрудников никогда не числился, особенными талантами не блистал, поэтому начальник отдела только обрадовался этому выбору. Краснов заметно превосходил Асанова по способностям к оперативной работе. Из двух этих гигантов Краснов выделялся особым чутьем. Его сравнивали с тигром за его умение выслеживать и выжидать, Асанов же всегда шел напролом и был похож на медведя своими повадками.

Начальство нервничало. Прошла неделя из отведенных двух. Министр поставил задачу найти преступника за десять дней, чтобы можно было доложить о досрочном выполнении указания Президента, а доложить, по сути, было нечего.

Внимание прессы и читателей к Архивариусу не ослабевало. Журналисты, которые так удачно разработали эту тему, вцепились в неё мёртвой хваткой. Ещё бы – это была золотая жила. Образ убийцы приобретал в их статьях мистические черты и всё более покрывался завесой тайны, что вызывало невероятный интерес читателей. И, в конце концов, это привело к тому, что об Архивариусе несколько раз упоминалось в новостях на центральном телевизионном канале.

 
4
 

Василий Крашенинников работал над своими картинами, пребывая в возбуждении сравнимом разве что с состоянием лёгкой горячки. Он мог работать неделю, две, месяц, забывая о еде и сне. В такие моменты о нём заботилась женщина, которая убиралась в мастерской. Василий платил ей сразу за несколько месяцев вперёд и вопросы быта его не отвлекали от творчества. Самый оптимальный стиль жизни, который сложился у художника к сорока годам.

Крашенинников даже в творческой среде слыл человеком чудаковатым. Художники, от которых вполне естественным было ожидать экстравагантных поступков и оригинальности, выделяющих их из среды обывателей, в собственном окружении не очень-то принимали такую «белую ворону», как Вася Крашенинников. Впрочем, ему самому было просто наплевать на собратьев по творчеству.

Он был человеком глубоко не светским, на тусовках не бывал, и общался в основном с теми, кто как-то помогал ему продавать картины, обеспечивая тем самым возможность существовать и заниматься творчеством.

 
5
 

К середине второй недели положение было отчаянным. Прошёл срок, который поставил министр. Через четыре дня подходил тот день, который обозначил Президент министру на совещании как крайний срок поимки серийного убийцы, которого журналисты окрестили Архивариусом.

В пятницу, в конце недели, на заседании в районном отделении, которое отвечало за расследование преступлений, совершенных Архивариусом, присутствовал замминистра МВД России, всё городское начальство и, в полном составе, оперативная группа, которая занималась этим делом.

Заслушивали отчёты по каждой существующей версии. Замминистра сам задавал вопросы. Замечания он высказывал начальнику управления. И с каждым отчетом они становились всё жестче. Ни одной рабочей версии, которая хоть как то могла продвинуть расследование.

К тому моменту, когда очередь дошла до последнего отчёта, который должен был сделать один из самых посредственных оперативников – Эдик Асанов, замминистра уже не стеснялся в выражениях, а на начальника управления без боли в сердце невозможно было смотреть.

Мало кто слушал, о чем говорит Эдик Асанов. От него уж точно никто не ждал результата. Да и головы большинства присутствующих были заняты мыслями о том, какие из этих голов полетят в понедельник, после доклада министра Президенту.

Эдик встал во весь свой громадный рост и неожиданно для гнетущей тишины, повисшей в кабинете, зычным голосом представился:

– Лейтенант Асанов. Разрешите доложить?

– Да докладывай уже.

Замминистра даже не взглянул на Асанова, а только махнул рукой.

– На основании психологического портрета по разрабатываемой мной версии, подозреваемым был художник.

– На основании чего? Полковник, вы на что время тратите?

Замминистра даже прикрыл голову ладонью, изображая жест отчаяния.

– Асанов, давай коротко и по существу. Есть какие-то факты?

Начальник управления только что был похож на провинившегося школьника, но нашёл в себе силы на командный тон, и, приосанившись, вздохнул всей грудью впервые за всё совещание, сознавая, что терять уже больше нечего.

– Я тогда сразу к фотографиям. Можно я за проектор сяду?

– Садись. Чего уж.

Замминистра явно недовольный тем, что полковник попытался здесь командовать, вновь взял бразды правления в свои руки.

– Что за фотографии? Поясни.

– Вот уже открылось.

На большом мониторе, который висел на стене кабинета начальника управления, появилась фотография последней жертвы.

– Ну и что ты нам здесь демонстрируешь? Это же фотография вот из этого самого дела, о котором мы уже два часа здесь талдычим?

Генерал хлопнул по столу папкой с материалами дела, которую ему вручили перед совещанием.

– Да, это фотография с места убийства. А вот это картина, которую подозреваемый нарисовал задолго до убийства.

На экране появилось изображение картины. Точное воспроизведение того, что было изображено на только что продемонстрированном снимке. Разве что на полотне художника цвета передавали ощущение острой тревоги. Словно за совершенным преступлением должно последовать что-то ещё более страшное. Эта угроза передавалась зрителям.

– Так. Это уже что-то. Это единственная картина? Может случайное совпадение?

Генерал, долгое время проработавший опером тут же почувствовал, что появилась зацепка.

– Нет. Мы нашли полотна, каждое из которых соответствует совершенному преступлению. Есть картины, на которых изображены убийства ещё не совершенные.

– Ну и кто этот художник? Вы его взяли?

– Нет. У меня на это полномочий не было. Я побывал у него дома, как частное лицо, под видом покупателя.

– Молодец. Что-то ещё выяснил?

– Да. Взял образец почерка. Попросил составить небольшой перечень картин.

– Анализ сделали?

– Сделали.

– Результат?! Ну! Говори.

Генерал в нетерпении хлопнул ладонью по столу.

– Почерк тот же, что и в записках.

– Ты что раньше об этом молчал? Сволочь ты такая. Дорогой ты мой.

– Результаты анализа почерка я получил за час до совещания. А здесь не до меня всем было. Готовились вас встречать…

Часть третья

Глава 1

 
1
 

Гульгена открыла на айфоне программу, которая позволяла проверить наличие жучков или камер видеонаблюдения в номере. Эту программу установил ей Кириллыч – личный друг Моргана и начальник IT отдела его корпорации. Удостоверившись, что за время ее отсутствия здесь никто не похозяйничал, она приняла душ и только после этого начала изучать содержимое рюкзака, доставшегося ей в короткой схватке с убийцей Суланова.

В рюкзаке лежала картонная папка для бумаг и жесткий диск. Просмотрев бумаги, находящиеся в папке, Гульгена поняла, что это материалы об Архивариусе, которые собрал Суланов. Значит из-за того, что находится в этой папке и на жестком диске он и был убит.

Для того, чтобы проверить содержимое жёсткого диска нужен был специалист и компьютер, поэтому Гульгена принялась за изучение бумаг.

Здесь было несколько толстых клеенчатых тетрадей. Она вспомнила маму, когда та что-то записывала в точно такую же тетрадь.

Она взяла верхнюю из тетрадей и мысленно помолилась:

– Боже, пусть это будет та самая, мамина.

Ей было пять лет, когда она видела, как ее мама делала записи, но она тогда даже ещё не умела читать и поэтому просто не могла знать ее почерка. Но когда Гульгена открыла первую страницу, то сразу поняла, что это писала ее мама.

Это были дневники, в которые Ольга записывала все события, связанные с похищением. Гульгена по дате нашла первую запись и только к трем часам утра прочитала всё.

Проспав до одиннадцати утра, она спустилась в ресторан гостиницы, заказала себе завтрак и, выпив крепкий чёрный кофе, который оказался довольно приличным на вкус, отправилась к себе в номер. Вспомнила, что найдя дневники мамы, тут же принялась их читать и даже как следует, не проверила содержимое рюкзака киллера.

В одном из карманов оказалась пачка листов формата А-4. Гульгена их сразу не заметила, потому что они лежали отдельно от другого содержимого рюкзачка. На титульном листе значилось:

Повесть. В.А.Суланов. «Сбежавшая жертва».

Это была повесть, написанная по дневникам мамы, которые Гульгена сегодня прочитала ночью. Реальные события переплетались с теми, которые Суланов домысливал. Видимо, это был первый вариант повести, так как не были даже изменены имена людей, о которых мама Гульгены писала в своих дневниках

А начиналось всё с детской площадки…

 
2
 

Текст повести Суланова

…На детской площадке, единственной в микрорайоне, в это время всегда многолюдно. Для женщин, у которых дети совсем маленькие, и только начали самостоятельно ходить, привести сюда малышей это возможность хоть немного отдохнуть и пообщаться с внешним миром.

Две молодые мамаши что-то увлечённо обсуждают, и ни та, ни другая не видят, как пятилетние мальчик и девочка, одетая как мальчишка, уже несколько раз пытались влезть на горку, но их всё время отталкивали ребятишки постарше.

Пожилая цыганка, окинув взглядом собеседниц, выбрала ту, что помоложе:

– Ты добрая, молодая ещё, счастье тебя ждёт, на пороге уже.

– А ну иди, аферистка, отсюда. Знаю я, как вы деньги выманиваете.

Подруга оказалась решительней и погнала цыганку. Та, обидевшись, бросила ей, уходя:

– Зачем так говоришь. Много у тебя горя. Близко уже. Зверь, не человек, тебя украдёт. С мертвецами будешь разговаривать. Дочь свою береги…

Девочке удалось взобраться по лестнице, и она оказалась почти уже на площадке. Но мальчик лет девяти – десяти, который поднимался за ней, приняв ее за мальчишку и потеряв терпение, схватил ее за плечо и, дёрнув на себя, попытался обогнать. Девочка не удержалась и полетела вниз.

Человек в куртке с накинутым на голову капюшоном, словно предугадав, за мгновение до случившегося ринулся к горке и поймал девочку. Ольга подбежала и забрала ее:

– Сколько раз тебе говорила, не отходи от меня.

Хотела поблагодарить мужчину, но он куда-то исчез. Не успела даже разглядеть. Бросила недавней собеседнице:

– Пока, созвонимся.

И повела любимое чадо домой. По дороге обе молчали. Напуганная дочка, чувствуя, что на нее сердятся, помалкивала, а у нее просто не было желания ругаться, да и слова цыганки тяжело легли на душу.

Усадила за стол рисовать. Пощупала лоб, так и есть. Температура. Накормила, и уложила в постель. Уже через пять минут заснула. Ручки, сжатые в кулачки лежат поверх одеяла. Вспомнила, что вроде совсем ещё недавно перестала ее пеленать, и чтобы она не царапала себе лицо, приходилось состригать крохотные ноготки. Пыталась надевать рукавички, но они ей только мешали. Родное личико казалось ангельским. Пять лет не расставалась со своей малышкой ни днём, ни ночью. С одной стороны пытка, с другой счастье. Осторожно поправила одеяльце.

Она проспит часа два. Быстро собралась, выскочила на улицу. Надо успеть в магазин, в аптеку и в садик – предупредить.

Решила поймать машину и проголосовала, тут же подъехала серая девятка. Слегка насторожило то, что задняя дверца не открылась, пришлось сесть впереди, а ещё водитель был в накинутом на голову капюшоне и тёмных очках. Но они уже мчались в потоке машин. Да и чего бояться днём, в центре города.

Мужчина быстрым, натренированным движением прижал к её лицу салфетку с какой-то вонючей дрянью…

…Выбрал её потому, что она как бы забывала о ребёнке. Мальчик играл на детской площадке, падал, плакал, его часто обижали другие дети, а она сидела в стороне, и думала о чём-то своём. Так повторялось изо дня в день всё время, пока за ней следил. Сегодня мальчик чуть было не упал с горки. Настало время…

…Единственное, что могло помешать это то, что по всем признакам подкатывало состояние, когда я себя не контролировал, мне становилось всё равно, что вокруг люди, главное наказать женщину, потому что она плохая мать. С первой так и произошло. У меня ещё не было возможности подолгу держать их в подвале. Его я оборудовал поздней. А тогда ударил по голове молотком, стараясь оглушить. Она сразу обмякла, и я уложил её на заднем сиденье. В этот момент не соображал, что делаю, но никто из прохожих даже не остановился, не поинтересовался, почему мужчина силой тащит молодую женщину в машину.

Привёз в парк на краю города, и впервые осуществил то, о чём так долго грезил. Незабываемое чувство, которое накрыло сразу, словно отпустила головная боль.

Потом следил за СМИ, казалось, что меня ищут все силовые структуры России, но лишь в какой-то газете, в криминальной хронике, появилось несколько строчек о трупе в парке. Случай уберёг меня от ареста.

Сейчас всё происходит почти автоматически. После похищения жертва приходит в сознание, и ужас, который охватывает её, делает покорной. Она выполняет мою волю. Процесс воспитания. Когда всё завершается, то получаю блаженство. Надо только заранее подготовиться, и не упустить этот момент…

…Я очнулась, и сразу же вспомнила о ребёнке. Малышка скоро проснётся, а мамы рядом нет.

Сильная боль в запястье от наручников. Прикована к кольцу в бетонной стене. Несколько мощных ламп высвечивают каждый угол помещения, пропитанного в буквальном смысле слова, кровью…

…Подвал должен вызывать ужас. Жертва, оказавшись здесь, сразу же понимала, что её ждёт. Я добивался этого не один год. Женщины сами рассказывали о том, что их больше всего пугает, а я совершенствовал метод воспитания…

…На железном, разделочном столе, видимо, каким-то образом позаимствованном с кухни столовой общепита ещё советских времён, лежала голова. Длинные белокурые волосы, красивое женское лицо, искаженное маской страдания. На стене напротив два железных кольца, с привязанными к ним ремнями, свисающая цепь с окровавленными крючьями. И по всем стенам фотографии, иллюстрирующие, как применялись орудия пыток. Под потолком, мерцание зелёного огонька видеокамеры.

Как только я открыла глаза, послышались крики истязаемой женщины, мольба о пощаде, плач отчаяния. Эта запись не прерывалась в течение нескольких часов. Голоса разные, и их было много. Невыносимо много…

Я, конечно, поняла, что меня ждёт та же участь, что и этих несчастных, которых видела сейчас на фотографиях. Казалось бы, должен был охватить панический страх, но этого не происходило. Словно со стороны наблюдала за своим состоянием. Абсолютно за себя не боялась, но зато с ума сводила мысль о том, что ребёнок сейчас один.

Губы сами прошептали:

– Не убоюсь ужаса в ночи

Никогда не читала Библии, была только пару раз в церкви, но ухватилась за фразу, как за единственную надежду:

– Боже, защити меня от зверя.

И затвердила, как молитву:

– Боже, благодарю тебя, Боже благодарю, Боже благодарю.

Запись выключили. Сверху упала верёвочная лестница…

Гульгена отложила тетрадку. Здесь Суланов практически слово в слово переписал то, что написно в дневнике мамы. Про этот подвал.

Настя хорошо помнила этот случай, когда проснулась, а мамы дома не оказалась. Просидела до вечера в своей кроватке и ревела от ужаса. Ей казалось, что мама её бросила и никогда не вернётся. А всё из-за того, что тот мальчишка на горке толкнул её, а она не смогла дать ему сдачи, как учил её этому папа. А вечером приехала бабушка, мама папы и забрала её к себе…

Лицо закрыто платком, на глазах тёмные очки. Те же самые, что были на нём в машине. То, что он скрывает своё лицо, обнадёжило, если он хочет меня убить, то зачем ему от меня прятать лицо?

Не позволила ему заговорить:

– Слушай меня внимательно. У меня дома остался ребёнок. Девочка. Ты сейчас снимешь с меня наручники. Мы поднимемся по этой лестнице, и ты меня отпустишь.

Он ответил не сразу, а выдержав небольшую паузу.

– Ты беспокоишься за сына? Ты не боишься за свою жизнь?

– Нет, не боюсь. И у меня дочка, а не сын. Я не тот человек, который тебе нужен. Сними наручники, и отпусти меня. Я просто уйду, и всё.

Мне пришлось повысить голос, но так, чтобы не сбиться на крик. Говорила с ним спокойно, но тоном, не терпящим возражений. И он снял наручники.

– Я поднимусь первой. Держи:

Взяла его руку, и положила на перекладину:

– Мне надо к моей дочке, я ни делаю ничего плохого.

Взлетела по лестнице. Это был то ли гараж, то ли сарай. Выскочила на улицу. Оказалась во дворе. Деревянный невзрачный дом. Какие-то дворовые постройки. Нашла ворота. Попробовала открыть. Не получилось. Начала немного нервничать. Заставила себя успокоиться. Рассмотрела нехитрую защёлку. Фиксируется обычным болтом, чтобы не могли открыть снаружи. Как только побежала от дома, сразу же охватила паника…

Подобрали меня на трассе в 80 км. от города. В больнице мне рассказали, что я бежала по дороге, и что-то кричала. Когда пытались усадить в машину, то кусалась, дралась, пряталась в лесу, а через какое-то время вновь выбиралась на дорогу, и бежала в противоположную сторону. Меня подобрали сотрудники ГИБДД, а им сообщили на пост водители.

Я попробовала рассказать, что со мной произошло врачу, он внимательно выслушал, покивал головой, а потом мне сделали укол, и я почти сутки проспала.

…Очнулась с чувством, что произошло что-то непоправимое. Не могла вспомнить, что именно, но отчаяние просто душило. Сделала глубокий вдох и окончательно проснулась. Первая мысль – о дочке.

Надо проанализировать ситуацию. Самое главное, это то, что врачи меня принимают за сумасшедшую, и никто мне не верит. Если я не прекращу им доказывать, что я совершенно нормальна, то меня отсюда никогда не выпустят.

Заставила себя три дня проваляться в кровати. Мне бы не хотелось, чтобы меня записали в буйные, поэтому я тихо лежала, делая вид, что принимаю все таблетки, которые на самом деле потом смывала в унитаз.

Всё моё существо рвалось прочь отсюда. Мой ребёнок в опасности. Маньяк может передумать, и вернуться. Мне стоило усилий не проявлять эмоций. Если дам волю нервам, то просто сойду с ума, а у меня нет права на это.

Моя стратегия сработала. Выписали на третий день. Уже знала, что с дочкой всё в порядке, но сразу же позвонила свекрови, у которой она сейчас находилась. Поговорила с Настей, и успокоилась.

Немного погодя поняла, что у меня новая проблема. Оказалась в собственной пустой квартире, и стало страшно. Чтобы хоть как-то успокоиться сделала несколько записей в электронном дневнике. С тех пор, как стала жить одна с дочкой, на рабочем столе это была единственная папка.

Прибравшись, попыталась помыть посуду, но, то ли шум воды так на меня подействовал, то ли я находилась до сих пор в шоковом состоянии, но мне всё время казалось, что у меня за спиной кто-то стоит.

Сделала ванну. Тёплая вода, растворённая в ней морская соль, подействовали успокаивающе. И вновь показалось, что за полиэтиленовой шторкой кто-то есть. Резко отдёрнула – никого. Завтра же заберу Настю у свекрови.

Уже засыпая, вспомнила, что с утра надо зайти в милицию.

…Тесный кабинет, шесть полуразвалившихся письменных столов.

– Ольга Николаевна? – молодой человек, лет двадцати пяти, оторвался от громоздкого монитора, и жестом пригласил к своему столу.

– Да.

Я подошла, и он тут же подвинул мне стул.

Следователь РОВД Сергей Краснов. Готовы побеседовать?

– Раз я уже здесь, то куда деваться.

Теперь, когда я его лучше разглядела, и он заговорил, то этот гигант не казался мне таким уж юнцом. Лет тридцать пять. Просто у него была нежная кожа, и он легко краснел. Мужчина, который и щетиной то нормальной не обрастал. Есть такой тип.

– Пять дней назад вы внезапно пропали. Ваша свекровь подала заявление о розыске. Пришлось возбудить уголовное дело. В вашей квартире мы нашли вот это:

Он, не выпуская из рук, показал мне папку. В пластиковые файлы вставлены вырезки из газет, фотографии изувеченных людей:

– Материалы о серийном убийце, которого в прессе прозвали Архивариус. Ещё раз подчёркиваю, что это нашли в вашей квартире. Через сутки обнаружили вас на автотрассе. Вели себя неадекватно. Врачи, которые наблюдали за вами двое суток, сделали заключение, что вы страдаете манией преследования. Начитавшись в газетах, и по Интернету об Архивариусе, решили, что он вас преследует. Следователь показал фоторобот.

– О том, что всё это не моё, я даже говорить не хочу, всё равно не поверите. Про фоторобот отвечу. Тот зверь, что меня похитил, всё время скрывал лицо, но мне кажется, что никакого сходства с этим изображением.

– Значит, вы не уверены, что вас похитил именно он?

– Не уверена.

– Если мы признаем, что вас действительно похитил Архивариус, то представляете, что произойдёт? Дело в том, что в настоящее время маньяк, которого называют Архивариусом, отбывает пожизненное заключение. Подпишите протокол о том, что не было никакого похищения?

Следователь был сама любезность, видимо, действительно им очень надо, чтобы я подписала этот протокол.

– Подпишу.

Я подписала бумагу:

– Прощайте, надеюсь, никогда больше не придётся здесь побывать.

– До свидания, Ольга Николаевна. Кто знает?

Он как-то хитро улыбнулся.

Отдала пропуск дежурному, и уже в дверях меня кто-то окликнул:

– Ольга? Ты каким образом здесь? Проблемы?

Передо мной предстал мой родственник Эдик Асанов. То ли троюродный брат, то ли двоюродный дядя.

– Да нет, уже нет. Извини, сейчас не в состоянии разговаривать. Давай созвонимся.

– Конечно, звони.

Дал мне визитку. Я мельком взглянула. Подполковник. Зам. начальника Управления.

Дома набрала в поисковике:

– Архивариус – маньяк убийца. Ого. Есть даже документальное видео о нём.

Открываю первую ссылку. Архивариус – получил это прозвище у журналистов за то, что оставлял на жертве подробный отчёт наблюдений, из которого следует, что держал женщин в заточении по нескольку месяцев. Все документы подробно описывал, и заносил в журнал, то есть вёл архив.