Текст книги "Человеческий капитал. Как с помощью нейробиологии управлять профессиональными командами"

§ 3.3. Предсказания в условиях неопределенности

Мы узнали о существовании предсказательной модели и поняли, что она отлаживается через исправление ошибок, возникающих при целенаправленном взаимодействии с окружающим миром. Теперь зададим себе следующий вопрос: «А как мозг делает предсказания в условиях неопределенности?» То есть в условиях, когда непонятно, какую модель использовать, или когда нужной модели нет в принципе.

Ситуации, когда у нас отсутствует требуемая предсказательная модель, в основном касаются сложных действий, таких как нахождение в невесомости, езда на велосипеде, жонглирование и т. п. Здесь первая попытка что-то сделать неизбежно приведет к фиаско. Но это не значит, что мы вынуждены абсолютно всему учиться через ошибки. На самом деле в нас с рождения заложено огромное количество предсказательных моделей, которые наделяют нас навыками, не требующими освоения. Такие врожденные модели называют априорными знаниями. Это тоже опыт, но не наш собственный, а предустановленный. Так сказать, «опыт предков». У каждого из нас он есть, хотите убедиться – посмотрите на рисунок ниже.

На нем изображены костяшки домино с вогнутыми и выпуклыми «точками». Запомните, как они чередуются, и переверните книгу вверх ногами.

Сделали?

Уверен, в этот момент вы увидели, как выпуклости вдруг стали впадинами и наоборот.

Почему так происходит? Дело в том, что миллионы лет у нас был только один источник света – Солнце. А оно всегда светит сверху, поэтому у вогнутых объектов тень образуется в верхней части, а у выпуклых – в нижней. И, когда мозг обрабатывает зрительную информацию, он трактует затемнения как тени и безусловно (априорно) сообщает, где выступ, а где углубление. Этому знанию мы не учились, оно врожденное, так как мозг не находил ошибок в этой модели и записал ее как нерушимое правило. Похожая история произошла и с восприятием расстояния. За миллионы лет эволюции мозг натренировался воспринимать удаленность объекта через степень его размытости и затуманенности, так называемую плановость, и закрепил эту информацию как априорное знание. С этим, кстати, связаны проблемы многих киноэффектов или игр, созданных при помощи компьютерных графики. Принципы построения демонстрируемого нам искусственного мира могут идти вразрез с нашими априорными знаниями, из-за чего возникает эффект «неестественности картинки».

Теперь давайте посмотрим на работу предсказательных моделей в условиях неопределенности, когда происходящее вокруг для нас и для мозга является загадкой. Прежде чем сделать предсказание, мозгу нужно понять, а что, собственно, происходит. Специально для этого этапу предсказания предшествует этап сопоставления. Как ясно из названия, на этом этапе мозг соотносит информацию от разных органов чувств, чтобы сформировать максимально полную и убедительную картину наблюдаемого события. От того, насколько он успешно это сделает, будет зависеть последующее предсказание.

На просторах Интернета есть очень забавное видео, которое позволит вам прочувствовать на себе эффект того, как мозг приводит звуковой и визуальный потоки к общему знаменателю. Нам показывают кота, который мяукает что-то на своем кошачьем. При этом мы можем начать слышать человеческую речь, если станем смотреть на субтитры. Более того, есть два варианта. Будем читать строчку «Мало половин, мало половин» – услышим в мяуканьи именно эти слова. Переведем глаза на строчку «Але, пожарные, я хочу бананы» – станет чудиться, что кот вещает нам об этом. Это видео наглядно демонстрирует, что информация от органов чувств попадает в наше сознание не сразу, а только после того, как мозг ее сопоставил и определил суть происходящего. Поразительный эффект!

Найти видео можно по запросу «Але, пожарные, я хочу бананы»

Выше мы уже говорили об эмоциях как о способе передачи информации. Это тоже хороший пример такого сопоставления. Скажем, когда мы слушаем речь другого человека, мозг не только анализирует звук голоса, но и соотносит его с движениями губ, чтобы исключить противоречие. Вы, возможно, сталкивались с тем, что в фильме или сериале вдруг случается рассогласование между изображением и звуком. Губы актеров начинают двигаться в рассинхроне с их речью, и в эти моменты сразу возникает чувство дискомфорта. Оно обусловлено тем, что мозг не может совместить противоречивую информацию и не знает, чему верить. Поэтому он начинает сигнализировать, что происходит что-то, не внушающее доверия.

Очень большое значение мозг придает глазам других людей. Об этом написано немало умных статей, рассказывающих, как по направлению взгляда, характеру движения и степени открытости глаз определять истинные намерения и эмоциональное состояние. В этом действительно много правды, поэтому мозг за время своей эволюции научился очень внимательно следить за чужими глазами. Так, например, он зафиксирует смещение зрачков вашего собеседника на два миллиметра даже в случае, если вы пристально за ними не следили. Мозг занимается этим, чтобы сопоставлять наблюдения с тем, что ваш визави говорит, как двигается и какие намерения демонстрирует. В процессе этого сопоставления мозг может натолкнуться на противоречия в поведении, о которых даст нам знать, что в свою очередь повысит степень недоверия и изменит предсказательную модель. Именно поэтому живое общение так эффективно в плане передачи информации. Визуальный контакт дает мозгу максимум информации – 90 %. На слух мы получаем 9 %, оставшийся процент приходится на остальные органы чувств. Чем больше «сырых данных» поступит в мозг на входе, тем больше у него будет убедительных данных о характере наблюдаемого события и тем точнее в конечном счете сработает предсказательная модель.

§ 3.4. Намерения и цели

Если взаимодействие с окружающим миром работает через предсказательную модель мозга, то как происходит взаимодействие с внутренним миром другого человека?

Точно так же!

И в том и другом случае мозг использует один и тот же алгоритм. Когда мы взаимодействуем с внутренним миром собеседника, мозг так же формирует наше восприятие через предсказание действий других людей в той или иной ситуации. Он использует предсказательную модель, только уже не физического, а ментального взаимодействия. Физическая модель, о которой мы говорили ранее, позволяет мозгу с высокой точностью предсказывать поведение тела в пространстве – вспомните пример с теннисным мячиком. Ментальная же модель отвечает за такую же точность, но только в угадывании чужих намерений и целей.

И вот здесь начинается самое интересное!

Мы знаем, что качество модели определяется количеством накопленного опыта, соответствующего сути выполняемого действия. А теперь вопрос: значит ли это, что, живя в обществе и ежедневно взаимодействуя друг с другом, мы становимся мастерами в понимании людей?

Я думаю, для читателей, которые сейчас вспомнили своих пожилых родителей, ответ будет очевиден. Ведь в течение жизни те постоянно коммуницировали с другими людьми и уж точно наработали гораздо больше 10 000 часов такой практики. При этом они совсем не похожи на тех, кто виртуозно считывает чужие намерения и желания. А если вспомнить статистику, гласящую, что пожилые люди гораздо чаще становятся жертвами мошенников? Выходит, эта способность с годами еще и ослабевает. И получается, мы проводим всю жизнь, общаясь друг с другом, но нет никакой гарантии, что это общение превратится в полезный опыт. Как же так?

Мы легко увидим причины этого парадокса, если сравним физическую и ментальную модели между собой. Сделав это, мы обнаружим пять непреодолимых различий.

Множественность моделей

Предсказательная модель физического мира крайне сложна. Она учитывает массу, время, расстояние, скорость, гравитацию, трение и еще множество факторов. Но при этом она одна! Согласитесь, научившись ездить на велосипеде, мы не переучиваемся каждый раз, когда садимся на новый. А все потому, что и наше тело, и физические законы – константы, которые не меняются. Этого нельзя сказать о внутренних мирах людей, каждый из которых уникален. Если модели физического мира достаточно одной, то количество ментальных моделей должно быть равно числу внутренних миров, с которыми мы взаимодействуем. То есть для каждого человека – своя предсказательная модель. Если придерживаться аналогии с велосипедом, получится, что, общаясь с новым человеком, мы всякий раз не просто меняем модель велосипеда, а пересаживаемся то на трехколесный «Малыш», то на четырехколесный веломобиль, а то и вовсе на моноцикл. Каждый человек словно принципиально иной тип велосипеда – учиться езде приходится заново.

Нестабильность во времени

Ментальных моделей не просто много. Их бесконечное количество, потому что внутренний мир человека постоянно изменяется. Сравните себя нынешнего с собой прошлогодним. Разница налицо. А если отмотать назад еще десяток лет? Возможно, вы вообще увидите «другого человека». Такие же метаморфозы происходят и с остальными. В свете этого статистика по бракоразводным процессам, согласно которой реже всего браки распадаются в первый год, а чаще всего – после 5–9 лет совместной жизни, перестает удивлять. Мы влюбляемся в одного человека, а через 10 лет он уже совсем другой, как физически, так и ментально. Хуже он станет или лучше, в этом случае не принципиально. Важно, что он точно изменится. Если принципы работы физического мира незыблемы, то внутренние миры постоянно меняются. И, чтобы соответствовать этим изменениям, прогностические модели мало натренировать. Их надо систематически переобучать, подгоняя под темп развития каждого человека.

Противоречивость априорных знаний

Это различие касается качества заложенных в нас априорных знаний, которые облегчают работу предсказательных моделей, особенно в условиях дефицита информации. Предсказательная модель работает постоянно – таков ключевой принцип нашего мышления. Неважно, насколько полной информацией мы обладаем – мнение будет сформировано. При отсутствии информации модель опирается на те знания, которые у нее есть, а они априорные.

Например, когда мы смотрим на камень, который хотим поднять, мы не знаем его настоящий вес, но у нас обязательно будут догадки на этот счет. Их нам даст предсказательная модель физического мира. За время эволюции у нас сформировалась определенная связь размера и массы, поэтому, если камень большой, мозг будет готовить тело к поднятию тяжелого объекта. Ведь большая часть камней, которые люди поднимали последний миллион лет, была из минералов, а не из пенопласта, так что мозг представляет, сколько должен весить минерал такого размера. То же самое касается и ментальной модели. Мы не знаем, что за человек перед нами, но мнение о его намерениях и мыслях будет сформировано. Не делать предсказания мы не можем, и в этой ситуации также будем опираться на априорные знания. И тут мы сталкиваемся с проблемой, потому что априорных знаний, на которые может опираться ментальная предсказательная модель, у нас крайне мало. Миллионы лет эволюции мы копили знания исключительно о физическом мире, который практически не изменился с появления первых многоклеточных. А вот априорные знания о внутренних мирах других людей мы начали активно аккумулировать лишь несколько десятков тысяч лет назад, поэтому их, по сути, нет. Да и те, что есть, цивилизованным обществом порицаются.

Так, например, в основе нашего восприятия других людей лежит система разделения на Своих и Чужих. Она занимается тем, что непрерывно определяет любые признаки нашего сходства или отличия от остальных. За счет такого размежевания мозг добивается от нас просоциальности (подробнее в § 9.7), но оно же порождает всевозможные виды дискриминации, которые в наше время осуждаются. Происходит удивительный диссонанс: на уровне публичной риторики мы клеймим любую объективацию, а в реальности, на нейронном уровне, первое, что узнаем, только взглянув на человека, – его расу, пол, возраст и статус. Это ключевые факторы, на которые обращает внимание мозг, чтобы сделать предварительные выводы о намерениях и желаниях других. Мозг считывает эту информацию автоматически в первые 50 милисекунд нашего контакта с человеком, но это знание мы вынуждены подавлять. Перед нами представитель иной расы, мозг кричит нам: «Это – чужак!», а мы продолжаем нарочито вести себя так, будто это наш кузен.

Похожая история с половой принадлежностью. Тут мне на ум всегда приходит шутка студентов-медиков, которая сводит суть симпатической нервной системы мужчины к правилу четырех «Б»: бойся, бейся, беги и бери самку. Если о существовании четвертой «Б» знают студенты-медики, то тем более о ней известно женской нервной системе, которая существовала и развивалась бок о бок с мужской миллионы лет. Это знание превратилось в часть априорных знаний, на которые опирается предсказательная модель женщин, когда она оценивает намерения мужчин. А тут приходит общество, дозревшее до признания людей, относящих себя к третьему полу[19]19
  Третий пол – гендер, не укладывающийся в бинарную систему понимания пола. – Прим. ред.


[Закрыть], и требует уважать их права наравне с остальными. Если раньше предсказательная система работала в условиях, когда существовали только мужчины и женщины, то теперь появились женщины, которые считают себя мужчинами, и наоборот. И так думают не только они сами, раскручиваемый маховик человекоцентричности вынуждает всех остальных признавать право быть тем, кем себя считаешь. Теперь представьте, как вскипает предсказательная модель, когда в женской раздевалке, туалете или тюрьме появляется мужчина, который на самом деле «женщина». Чтобы вы прочувствовали глубину этого кризиса, я расскажу о конкретной ситуации, запечатленной на одном видео. На нем показано задержание полицией США какой-то женщины. Ночь, подозреваемая явно напугана. Вокруг нее стоят пять или шесть полицейских, чуть в отдалении машина с включенной мигалкой. Между одним из полицейских и женщиной происходит диалог.

Женщина: Немедленно вызовите женщину-полицейского.

Женщина: Я требую, чтобы вы немедленно вызвали женщину-полицейского! Пожалуйста.

Полицейский: Откуда вы знаете, что они не идентифицируют себя как женщины?

Женщина: ЧТО?? Что ты меня спросил?

Женщина: Откуда я знаю, что они не идентифицируют себя как женщины?!

Полицейский: Вы присваиваете себе право определять гендер офицеров полиции?

Женщина: …

Женщина: <В отчаянии всхлипывает.>

Женщина: – Fuck…

Теперь вы видите, что ситуация с полезностью априорных знаний для моделей внутренних миров весьма неординарна. Их очень мало, они примитивны и противоречивы. Современное общество в своем развитии однозначно стало опережать эволюционный прогресс, который работает через естественный отбор и передачу генетической информации тех, кто выжил. Для нее 100 лет – практически ничто, а для нашего общества и десятилетие – уже срок. Поэтому наши априорные знания не только скудны, но и спорны. Эволюция движима отнюдь не высокодуховными мотивами и закодировала в нас умение видеть в других людях прежде всего потенциальные источники опасности. В то же время современное общество осуждает эти биологические инструкции, считая их дискриминирующими и нетолерантными. Но и опасность никуда не исчезла. Мало того, что цивилизованный миропорядок есть не везде – вдобавок он может рухнуть в одночасье. Так что однозначно отмахнуться от эволюционного наследия тоже не получится. Вот и думай, что происходит в голове другого человека на самом деле…

Ненадежность полученных результатов

Да, нам требуется тренировать много ментальных моделей, а не одну, как в случае с физическим миром. Да, все эти модели нужно переучивать, так как внутренние миры меняются с течением времени. Да, у нас нет достаточного объема априорных знаний, чтобы делать точные предсказания в условиях нехватки информации. Это все существенные проблемы, но, по идее, даже они должны отступать перед тем объемом опыта, который мы получаем от ежедневного общения. Мы так много взаимодействуем друг с другом, что играючи преодолели бы все эти трудности, если бы всякий раз наше общение пополняло копилку релевантного опыта. Если предсказательная модель физического мира оттачивается за 10 000 часов практики, то модели внутренних миров тоже должны совершенствоваться, пусть и за больший срок. Однако этого не происходит. Даже прожив целую жизнь, мы в экспертов по «чтению» людей не превращаемся. Что же здесь не так? Похоже, механизм накопления релевантного опыта сломан. Давайте разберемся почему.

Для этого опустимся на уровень обучения предсказательной модели. Как я уже говорил, обучение требует двух условий: предсказания и фактического результата. Сравнивая одно с другим, можно фиксировать ошибки и тем самым совершенствовать модель, повышая точность предсказаний. Мы знаем, что этот принцип прекрасно работает для физических моделей. Невозможно представить парашютиста, который за 10 лет практики так и остался на уровне начинающего. Однако очень легко вообразить человека, к 40 годам не научившегося разбираться в людях. В чем отличие?

В том, что люди, не осознавая того, делают все возможное, чтобы запутать чужие предсказательные модели.

Если физический мир всегда дает знать о каждом ошибочном предсказании, то с внутренними мирами все не так просто. Физическим законам мы безразличны, они работали и будут работать. Поэтому обратная связь в материальном мире всегда будет неизменной – при любом количестве попыток. Другое дело – внутренние миры. Людям не все равно, что о них подумают и как интерпретируют их желания. Из-за этого неравнодушия к мнению окружающих мы можем искажать обратную связь или вовсе ее не давать. Когда нам хочется плакать, мы можем улыбаться. Когда больно – прикинуться, что ничего не чувствуем. И, конечно же, когда нам говорят то, с чем мы не согласны, мы можем сделать вид, что солидарны. Из-за этого в ответ на неверные предсказания не приходит сигнал об ошибке, как в случае с физическим миром. В результате они записываются как успешные. И как в этих условиях мы научимся понимать людей, даже если будем целенаправленно к этому стремиться?

Ложь присутствует в нашей жизни с рождения. Мы даже разработали для нее классификацию. Ложь бывает большая и малая, во спасение и даже во благо. И ложь, которая на самом деле не ложь, а просто не вся правда. А еще есть шутки, хитрости, уловки, умалчивания, фальсификации, инсинуации, провокации и прочая дезинформация. В результате эти хитросплетения, камуфлирующие наши истинные мотивы, ломают весь механизм предсказаний. И в этом одна из главных трагедий человеческого взаимодействия.

Мы постоянно интерпретируем поведение других и даже не осознаем, насколько неточно это делаем. И, наконец, что самое важное – не имеем возможности улучшать точность своей интерпретации.

И вот перед нами предстает разгадка фундаментальных проблем понимания друг друга. Наше неравнодушие к мнению окружающих парализует процесс накопления релевантного опыта. Именно из-за этого даже со временем мы не учимся правильно определять цели и намерения окружающих.

Но если все так плохо, то как выходит, что нам вообще удается договариваться?

Ответ настолько прост, что я удивлен, почему в свое время не пришел к нему самостоятельно. Причем, что обидно, подсказки были разбросаны повсюду, но заметить их я смог только с помощью нейробиологии. Разгадка проста до банальности и заключается в финальном и самом грандиозном отличии ментальной предсказательной модели от физической.

Подмена чужих моделей собственной

У мозга, за исключением примитивных стереотипов, действительно нет никакой информации о внутреннем мире другого человека. Однако в отличие от физической модели у него есть модель нашего внутреннего мира. С ее помощью он и компенсирует нехватку информации.

Уверен, что вы не раз слышали выражение «не суди других по себе». Казалось бы, просто слова, но сейчас они представляются мне настоящим заклинанием, в котором скрыто объяснение причин львиной доли всех человеческих конфликтов и разочарований. Оно абсолютно точно отражает суть того, что мы делаем, когда пытаемся раскрыть тайны чужого внутреннего мира.

Мы интерпретируем желания и намерения других людей по слепку собственных намерений и желаний, которые возникли бы у нас в аналогичных обстоятельствах.

Наш мозг прекрасно разбирается в нашем собственном внутреннем мире. И это неудивительно, потому что работа нашего сознания происходит в нервных клетках, из которых состоит наш мозг, – нейронах. Поэтому мозг, как сумма всех нейронов, прекрасно знает, о чем мы думаем и чего хотим. И за неимением других релевантных знаний, ему не остается ничего иного, как использовать знания о наших собственных мотивах, чтобы предсказывать поведение окружающих. Мы познаем других через самих себя!

Как это происходит? Мы начинаем взаимодействовать с другим человеком. Чтобы правильно интерпретировать его действия, мозг пытается выяснить его желания по демонстрируемым намерениям. Для этого из имеющегося контекста он выделяет обстоятельства, которые посчитал важными для формирования мотивов этого человека. Это может быть время, место, внешний вид, эмоциональное состояние. Потом мозг все это прикидывает на себя и делает предположение, как мы бы действовали в этой ситуации. И полученный результат приписывает другому человеку, еще и сдобрив стереотипами.

Как вы понимаете, точность такого предсказания крайне низка, но ее хватает, чтобы договариваться друг с другом на базовом уровне. Другое дело, что для практики мотивационной власти такой точности недостаточно. Ведь она требует детального понимания чужих желаний, а вот их мы как раз и не знаем. Мало того, усугубляем проблему тем, что заочно приписываем другим собственные желания. И это на корню подрывает весь потенциал мотивационной власти.

Возможно, в этом и не было бы большой беды, если бы мы осознавали, что в чужих желаниях пытаемся разглядеть собственные. Но мы не пересматриваем свои ожидания, разочаровываемся и искренне гневаемся, когда они не оправдываются. Начинаем вменять другим отсутствие здравого смысла, нелогичность, глупость. И как закономерный итог – обижаемся, ссоримся, конфликтуем. В такие моменты понимаешь, как прав был Стивен Хокинг, когда говорил, что главный враг знания не невежество, а иллюзия знания. Ведь если бы мы изначально отдавали себе отчет, что чужой внутренний мир необязательно должен быть похож на наш, что он может быть принципиально иным, то стали бы гораздо внимательнее друг к другу и ложных ожиданий было бы гораздо меньше. Но пока смотрим на других через самих себя, мы не понимаем этого и потому обрекаем себя на постоянное разочарование в окружающих.

И здесь мы приходим к пониманию одного из важнейших уроков, который нужно осознать каждому Лидеру, нацеленному на использование мотивационной власти.

Мы смотрим на других через призму собственного опыта и мотивов, из-за чего у нас формируются ничем не оправданные ожидания относительно других людей.

До последнего времени эта проблема не стояла так остро. Однако с началом новой эпохи, объединившей в себе революцию самосознания и цифровую революцию, мир захлестнули процессы усиливающейся человекоцентричности, всевозрастающей конкуренции и неизбежного замещения человеческого труда машинным. Мир стал сложнее как в социальном, так и в технологическом плане, и этот процесс продолжается. Для того, чтобы уйти от «бутылочного горлышка» в виде определяющего мнения одного человека к горизонтальным структурам управления, построенным на единении талантов, плюрализме, комплементарности, доверии и вовлеченности, требуется совершенно другой уровень человеческих взаимоотношений. Нам порой сложно понимать близких, с которыми мы живем вместе десятилетиями, – мы ссоримся, ругаемся, разводимся. В рабочем коллективе нас окружает гораздо больше людей, и мы обычно слабо представляем себе степень их инаковости. И, когда критически важным становится добиться доверия, вовлеченности и вдохновения в условиях стремительно меняющегося мира, вопрос взаимопонимания делается не просто острым – от него теперь зависит успех любого дела.