Текст книги "Отметчик и разносчица. Фантастический роман"

18

Марк проснулся от слабых, но настойчивых толчков в свободное плечо. На втором преспокойно посапывала Сукла. Он ничего не понял, пока что-то невидимое не подергало его за большой палец ноги, не накрытый черным шелковым покрывалом. Он напряг зрение и всмотрелся в темноту. В ногах стояла какая-то незнакомая фигура. Марк услышал шёпот:

– Вставайте, только аккуратно, чтобы никого не разбудить, и следуйте за мной.

Марк узнал свой родной язык, но с корявым безобразным акцентом:

– Это куда еще?

– В столовую. Живее.

Марк освободился от руки молмутки, положил ее бережно на подушку и на цыпочках последовал за незнакомцем. В столовой горело дежурное освещение, и он разглядел ночного незваного гостя. Это был белокурый гуманоид, ниже среднего, с красным лицом, как будто его обварили кипятком. На нем был современный инопланетный комбинезон со множеством карманов и каких-то кнопок. Марк впервые видел такую умную навороченную униформу. На рукаве был светящийся шеврон со странным гербом и тремя буквами, похожими на «ИКБ». Он ткнул пальцем в незнакомый логотип и, зевая, спросил:

– Ты кто такой, парень? И что значат эти три буквы?

– Ты – землянин, значит, будем говорить на твоем языке, – отозвался незнакомец. – Это значит «Интерпол Космического Братства». Меня зовут Стокар. Я – махап. Мы, махапы, соседи вайваев и тоже воюем с молмутами. Я – инспектор по чрезвычайным происшествиям, – протараторил гость и застыл в ожидании очередного вопроса.

– Как ты сюда попал? – удивленно поинтересовался кранолетчик.

– Мой прилипун пришвартовался на крыше вашего звездолета. Мы пасем вас уже второй месяц. У меня к тебе куча вопросов. Я знаю, что вы сбежали с перевалки, а потому осмелился на проникновение внутрь. Ведь ты землянин, а земляне наши союзники. Хотя на вайвайско-махапском фронте ваших нет. Почему вы возвращаетесь на перевалку?

– Решили, что паршивая жизнь лучше нелепой и абсурдной смерти в космическом океане. Послушайте. Я с удовольствием могу не возвращаться, если вы меня отправите домой. В гробу я видел эту перевалку.

– Нет-нет, возвращайтесь. Я всё равно не смогу вас забрать. Мой прилипун рассчитан на одно посадочное место. А подогнать звездолет, значит, засветиться. Его зафиксирует молмутская радиоэлектронная разведка, и тут же уничтожат вражеские пульсвисты. Я предлагаю вам другой вариант – сотрудничество против общего врага. Чем скорее мы одолеем Плеширея и ему подобных, чем скорее освободим Почемурий, тем скорее вы вернетесь домой.

– А это не развод? Я уже один раз попался на удочку, развели, как последнего лоха, – печально улыбнулся Марк.

– Последнего кого? – краснолицый гость сделал вопросительное лицо.

– Ладно, проехали. Давай дальше.

– Вы прекрасно знаете, чем опасны молмуты. Если сегодня их не остановить здесь, завтра они придут к вам. И ваша Земля превратится в одну большую перевалку.

– Ближе к делу, – Марк перебил гостя.

– Вам ничего не надо делать. Просто я оставлю на вашем теле маленький жучок, и всё, о чём будут говорить вокруг вас, мы будем слышать. Нам нужно больше информации, чтобы нанести удар.

– Опять эти жучки. Мне уже один ставили. Стоп. Всё будете слышать? И мои ночные постельные бдения тоже?

– Интимные разговоры нас не интересуют. Мы – военные. Конечно, прослушивать будем, ведь ночью тоже можно услышать военную тайну.

– Не, ребята, я в эти игры больше не играю, – Марк покачал перед носом инспектора указательным пальцем, а сам подумал: «Хватит с меня того, что со мной спит разведчица-шизофреничка». – Давай-ка, дружок, в свой прилипун, отлипляйся и дуй к своим махапам. Да рожу помажь сметаной, хорошо от ожогов помогает.

– Хорошо. Прощайте.

С этими словами маленький ошпаренный махап достал какой-то предмет, похожий на футляр от сигары и быстро направил землянину в лоб. С кончика «сигары» сорвалась яркая вспышка. Марк закрыл глаза, открыл рот и, еле волоча ноги, подошел к инспектору. «Сложный человек. Так. Память удалена. Пусть лучше ничего не помнит» – инопланетянин достал другой прибор, похожий на степлер, и прокомпостировал Марку мочку левого уха. Махап хлопнул землянина по плечу:

– Береги ухо, Марк. Жучки у нас на вес золота, – он надел скафандр, нашел пальцем на комбинезоне нужную кнопку, нажал и исчез.

Марк остался стоять в столовой с открытым ртом и вывалившимся языком, с которого начала капать слюна. Через десять минут он очнулся:

– Что я здесь забыл? – Марк вытер с груди липкие слюни и пошел в спальный блок.

19

Прошло два месяца обратного пути к перевалке. Сукла продолжала на сеансах связи заверять мужа, что всё идет отлично. В сущности так и было. Малыш рос как на дрожжах. Он уже самостоятельно читал легкие детские книги и показывал маме фокусы на картах, которым его научил Марк.

Как только с экрана исчезало страшное лицо коменданта, Марк отстегивал наручники и бежал в спальный блок, где они с Тузиком начинали прыгать на кровати и мутузить друг друга подушками. Постепенно к ним присоединялась мама. Но в этой подушечной войне она постоянно проигрывала. Марк и Тузик, не сговариваясь, объединялись и шли против нее. Заваленная подушками, она думала: «Между ними уже натянулась незримая стальная нить взаимопомощи. А ведь не зря говорят, что истинный отец не тот, кто выложил в утробе матери под сердцем свой хромосомный пасьянс, а тот, кто формирует сознание ребенка, проявляет заботу и внимание. Боже мой, я меняюсь тоже. Ещё месяц такой жизни и я совсем запутаюсь, а Плеширей раскусит меня. Нет, надо срочно закрывать папку „Мой любимый Марк“ и ставить на полку. На время. Надо побыть молмуткой. Как мне не хочется. Что мне для этого нужно? Опять прочитать заклинание во время оргазма».

Ночью любовники снова встретились. Когда Сукла застонала и прокричала заклинание, Марк не удивился, а только дернул себя за мочку левого уха:

– Что ты, детка? Аж в ухе зазвенело!

– Уйди прочь, – молмутка сбросила с себя землянина и добавила ногой в живот, отчего кранолетчик улетел в дальний угол спального блока.

– Ты рехнулась, ты совсем спятила! – застонал Марк, потирая ушибленный затылок.

– Не трогай меня больше. Иди в кабину и пристегнись. Скоро прилетим.

От шума и грохота проснулся ребенок. Он закричал и, выскочив из детской кровати, оседлал мать:

– Если еще хоть раз папу пальцем тронешь, я тебе бороду сломаю, – он помог Марку подняться, затем быстро лег на свою кровать и уснул.

Кранолетчик, хромая, ушел в кабину, и Сукла осталась одна. Считая удаляющиеся шаги землянина, она невольно подумала: «Как быстро взрослеют дети, принимая участие в скандалах родителей. Где-то я уже это видела. Сначала Плеширей повредил мне челюсть. Теперь и сын норовит». Она терзалась угрызениями совести, но заглаживать вину, уже не было времени. Сукла прошла по коридору и остановилась в дверях кабины управления. Марк сидел в кресле с закрытыми глазами.

– Извини меня. Надо входить в роль. Скоро прилетаем. Я сняла маскировку. Нас уже сопровождают пульсвисты. Игра закончена, Марк. Прости, если сможешь.

Землянин ничего не ответил. Сукла развернулась и пошла в спальню.

Утром Плеширей последний раз вышел на связь:

– Сукла, я спецом задержал твои похороны. Так что вы прилетите к началу панихиды. Похороны старшей жены коменданта – дело серьезное. Так что, смотрите там, чтоб без фокусов. Жены пока не в курсе. Ты для них всё ещё новая разносчица. Береги Тузиана. Марк, гнойная задница, – он обратился к землянину. – Отвечаешь за них головой.

– Хорошо, – ответил землянин и моргнул глазами.

Страшное лицо коменданта заволокло помехами, и изображение исчезло. Сукла повернулась к Марку:

– Посмотреть свои похороны со стороны. Ха, в этом что-то есть! Интересно взглянуть на реакцию младших женушек, на их рыдания. Я сразу увижу фальшь. Марк, что ты молчишь?

– Я не хочу с тобой разговаривать, – и он закрыл глаза.

20

Где-то в глубинах космоса без габаритных огней, обтянутая защитной маскировкой, парила станция махапской разведки со странным гербом на борту. По коридорам огромного корабля бегали маленькие белокурые гуманоиды с красными лицами и в умных комбинезонах. В кабинете по сбору информации, в креслах сидели инспекторы и оперативники. Они смотрели на экраны и оживленно беседовали:

– С такими черепашьими темпами мы долго будем ловить Плеширея.

– Освобождение Почемурия может затянуться, а всё из-за дурацких экстремафилов.

– Да, защита, что надо.

– До сих пор удивляюсь, как это возможно? Космотрасса «Вредак – Почемурий», по которой прибыла молмутская саранча, тоже под защитой этих коварных микрочастиц.

– Да, функционал плеширеевского мультипроцессора нам пока не известен.

– Теоретически мы знаем, но от этого не легче. Персональный мультипроцессор Плеширея, этот загадочный прибор, – вот, что нас волнует. Благодаря ему, молмуты из Чернодырья прибывают по коллектору времени и в одночасье порабощают слабозащищенные планеты.

– Да, Почемурий внутри гигантского изоляционного облака темной антиматерии, как алмаз в желудке акулы.

– А ведь Плеширей всего лишь один из целого легиона укисракских машидов. И у каждого есть свой личный мультипроцессор, торжественно врученный самим императором.

– Да, работы непочатый край. Сколько еще цивилизаций испытает на себе молмутскую тиранию?!

– Стокар, ну, что там у тебя с жучком?

Инспектор оторвался от экрана, снял один наушник и крутнулся на кресле:

– Поставил землянину в мочку уха. Не хотел соглашаться, пришлось память слегка подчистить.

– А камеры слежения?

– Я настроил свой камуфляж на пропускание электро-магнитного излучения. Для камеры я был совершенно не видим. Встал к ней спиной.

– А если их там не одна, а несколько?

– Я проверил пеленгатором – в столовой и в спальне было по одной камере.

– А разговор?

– Я говорил телепатически. На записи будет только разговор землянина. Будет похоже, что парень в полусонном состоянии немного пообщался сам с собой.

– Что там происходит на борту?

– Любовь на все басы. В постели кувыркаются, – он вдруг затих. – Оденьте наушники! Послушайте, это интересно.

Все присутствующие быстро последовали совету инспектора. Из динамиков вырвалось молмутское заклинание. Лица махапов стали серьёзными.

– Она, что, молмутка? – удивился один.

– Это же заклинание на включение-выключение блокировки памяти, которое известно только молмутским секретным спецагентам! – заявил другой краснолицый махап.

– Стокар, ты кому жучок поставил? – с укоризной спросил пожилой оперативник.

– Я думал, – сконфуженно произнес молодой инспектор, – что она тоже… Это. Оттуда. Это же пленная стюардесса.

– Значит, уже не стюардесса. Неужели Укисрак вмешался? – пожилой махап округлил глаза. – Ладно, с кем не бывает? Мы все могли перепутать. Нам еще не под силу контролировать тонкий план. Это не наша компетенция. То, что у них любовь – это нам на руку. Может, что-нибудь и нароем.

В дверях появился диспетчер из секретной части:

– Стокар, вас хочет слышать штаб ГРУ. Переключитесь.

– Хорошо, – инспектор быстро поправил наушники и нажал нужную кнопку. Через две минуты он отчеканил. – Слушаюсь! Так точно! Всё понял! Вылетаю!

21

Чтобы не привлекать внимания, звездолет с музыкальными символами на борту залетел на перевалку через аварийные ворота. На часах была полночь – время молмутских похорон. Когда произошла полная остановка двигателей и открылись двери, Сукла взволнованно посмотрела на огромную толпу в черных плащах рядом с часовней. От огромного количества провожающих в последний путь старшую жену коменданта ей стало не по себе. Она протянула руку и несколько капель дождя упали на ладонь. Сукла сморщила нос и стала быстро спускаться по ступенькам. Марк и Тузик последовали за ней.

Вооруженная охрана незаметно проводила беглецов на территорию жилого комплекса в семейный корпус. Старший евнух выдал им черные плащи и перчатки, и такого же цвета каски с фонариками над козырьком:

– Идите. Плеширей ждет вас. Он среди родственников.

Марк, Сукла и Тузиан включили лампочки, взялись за руки и осторожно пошли к молмутской часовне, где шелестела плащами толпа родных и близких покойницы.

Тело старой Суклы лежало в открытом гробу, установленном на лафете. Её морщинистая маска лица не выражала эмоций. Седые длинные волосы были идеально расчесаны, а на затылке красовался большой черный бант.

Старая молмутка была в военном парадном мундире, сплошь увешанном наградными планками и регалиями. Её худые руки были прижаты к груди, а пальцы сложены в дули и показывали в небеса двойную конструкцию «фига с маслом».

Марк вдруг сглотнул комок недоумения. Молмуты плакали черными слезами, растирая их по пепельным, страшным и корявым лицам. Легкий ветерок теребил черные ленточки, привязанные к фонарям и к рогам чертей из охраны. Плеширей с женами в скорбном молчании стояли у гроба и смотрели на усопшую, освещая ее фонариками, изредка сморкаясь и сплевывая. Комендант посмотрел на беглецов и слегка кивнул головой в их сторону.

Сукла увидела своих взрослых детей и крепче сжала руку Тузиану. У нее защемило в сердце, а по щекам потекли слёзы. Марк заметил это и, не поворачивая головы, тихо спросил:

– Ты что? Этого ещё не хватало. Радоваться надо.

– Чему радоваться? – глотая соленый раствор дистиллированной воды, ответила Сукла. – Это же я, это мои дети. Это мои похороны. Тебе не понять.

Наконец слово взял Плеширей:

– Молмуты! Мы понесли невосполнимую утрату! Глубокий траур опечалил наши лица. Этой ночью вдали от родины, от Чернодырья, мы провожаем в последний путь великую молмутку и гениальную разведчицу. Ушла из жизни моя старшая жена, мой друг и советчик. Мне будет не хватать любимой. Сукалия просила, чтобы ее тело забальзамировали и положили в семейном склепе. Я выполню последнюю волю усопшей. Так тому и быть! – он поднял руки и заголосил. – О, всемогущий Укисрак! Прими душу своей верной молмутки, утоли голод и запей вечностью!

Комендант засунул покойнице в ноздри два пальца, затем провел ими по своим синим губам, отошёл в сторону и махнул рукой. Это означало, что можно прощаться остальным.

Марк шепнул Сукле:

– Фу, что за хрень? Что он делает? Нельзя ли просто в лоб поцеловать?

– Нельзя. Это древний молмутский ритуал безусловного обоюдного доверия, как у вас поцелуй.

Заголосила самая младшая жена Глупинда:

– Прощай, Сукла! Ты всегда мне была сестрой. Нет, ты была мне как мать. Я всегда слушалась тебя. Я никогда не забуду, как ты учила меня пользоваться инопланетными прокладками и имитировать оргазм, – она проделала старый молмутский ритуал и отошла от гроба.

Пятую жену совсем прорвало. Саланту понесло:

– Так тебе и надо, вобла сушеная! Мне твои остроты по поводу щетины уже, вот, где, – толстушка приложила ребро ладони к небритому кадыку и отошла в сторону.

Запричитала четвертая жена-худышка Мрасилия. Она спрятала в карман плаща недоеденную капустную кочерыжку и прослезилась:

– Прости меня, Сукла, за то, что я воровала у тебя туалетную бумагу и подсыпала один раз тебе пурген в вечернюю простоквашу.

– Спи спокойно, старая карга! – заплакала Аквая. – Извини за голословные обещания. Я так и не сводила тебя в баню на оргию. Прости.

Только Лодрия ничего не сказала. Она с надменным лицом выполнила ритуал и подошла к мужу. Когда попрощались дети и родственники, Плеширей махнул рукой и лафет тронулся:

– На бальзамирование! – скомандовал комендант. – Музыканты, траурный марш!

Грянула заунывная тяжелая на слух музыка. Марк не поверил глазам. Кранолетчик узнал ребят из группы Слейертура, на звездолете которых они с Викой пытались удрать. Бедняги-музыканты еле держались на ногах. С закопченными лицами они походили на трубочистов, а грязные в колтунах волосы не шевелились на ветру.

Толпа потянулась за лафетом на окраину жилого комплекса, где находилось небольшое элитное молмутское кладбище. Под фонарями были видны надгробия, памятники и склепы. Марк взял Тузиана за свободную руку, ободряюще подмигнул заплаканной Сукле, и они втроем пошли следом за похоронной процессией, шагая в хвосте и соблюдая дистанцию.

22

Бальзамирование прошло успешно. Когда процедура закончилась, покойницу в стеклянном саркофаге определили в семейный склеп. Толпа потихоньку рассосалась, а внутрь зашли только самые близкие. Беглецов тоже пустили.

Марк окинул взглядом слабоосвещенную молмутскую усыпальницу. Стены были увешаны портретами лидеров Чернодырья. Словно кадры из отборных ужастиков, они вызывали у неподготовленного зрителя кратковременное заикание, нервный тик и шевеление волос.

Внимание кранолетчика привлек самый большой портрет – сплошной черный квадрат, лишь в центре светились лютой ненавистью и злобой желтые глаза.

– Кто это? – заикаясь, тихо шепнул Марк.

– Это наш император, – также тихо ответила Сукла.

– А почему только глаза?

– Мы сами его боимся. У многих молмутов при виде лица императора часто случается заворот кишок. Пусть лучше одни глаза.

Началась завершающая часть прощальной панихиды – двухчасовое отпевание усопшей. Рогатый служитель культа в черном плаще, на непонятном Марку языке, начал читать молмутские молитвы.

Жены косились на троицу и шептались:

– Что здесь делают эти эмбрионы? Плеширей совсем спятил от горя. Еще и встал с ними, – прошипела Глупинда. – Что это за шлюха рядом?

– Это новая разносчица, – отозвалась толстая Саланта. – Хоть бы номер изолентой заклеила. Совсем стыд потеряла. Что за карлика они за руки держат? На молмутского зверобоя смахивает.

– Не внебрачный ли это зверомальчик? – скривила рот Мрася.

– Не удивлюсь, если завтра в нашем бараке этот звероюн начнет охотиться на крыс, а эту прошмандовку муж объявит новой женой, – ехидно улыбнулась Аквая. – Что с него взять – старый кобель!

– Я ей устрою, – огрызнулась Мрася. – Пурген еще остался. Лодрия, а ты что молчишь? Всё яд копишь?

– Не стройте козни за спиной своего кормильца. Пожалеете, – спокойно ответила меланхоличная Лодрия. – Лучше прикройте свои поганые рты, дайте послушать молитву, – жены замолчали и прислушались к охрипшему басу священника.

Плеширей как будто прочитал их дурные мысли. Комендант засунул руку в карман, нашел на связке ключей секретный брелок и обратился к новой разносчице:

– Повернись ко мне, – он провел брелоком по лбу девушки, и номер исчез.

23

Кранолетчика поселили на третьем этаже семейного корпуса, прямо под крышей. Комната была маленькой, но уютной. Марк сразу увидел на потолке противопожарный датчик, а в дальнем верхнем углу камеру слежения. «Небось ещё штук пять где-то замаскировано» – подумал землянин и опустился в кресло. В комнате было всё необходимое, а также рабочий стол, на котором стоял компьютер и лежал большой журнал. Из стакана торчали карандаши, маркеры и авторучки.

Вдруг резко открылась дверь, и Марк от неожиданности вздрогнул. В комнате появился комендант:

– Ну что, набегался, ёршик унитазный? Говорил тебе – «С перевалки убежишь, Плеширея насмешишь!»? Ладно, прощаю, – Марк никогда не видел у злобного машида на лице улыбку. Комендант был явно в хорошем настроении. – У меня в кармане для тебя сюрприз – выполненная по спецзаказу отборная назюбока. Завтра ты станешь одним из нас. А пока присматривай за моей новой Суклой и сыном. Назначаю тебя их главным телохранителем. Всё понял, поросячий хвост?

Плеширей подошел к столу и включил компьютер. На экране появилась соседняя комната. Мама и сын, сидя на кровати, перед сном играли в карты:

– Они живут через стенку. Ты отвечаешь за их безопасность, время отлучки и посещений фиксируешь в журнале. Ты всегда должен знать, где они находятся. Если они выходят за пределы жилой зоны, ты их сопровождаешь, – на экране Тузик повесил маме погоны. – Я вижу, как к тебе относится мой сын. Всё, чему ты его научил, ему не повредит. Продолжай в том же духе. У меня на это нет времени. Я, брат, заточен по-другому.

Марк удивился такому обращению. Это происходило впервые. Он, сам того не ожидая, вдруг осмелел и спросил:

– А если ко мне потянется Сукла?

– К тебе потянется не Сукла, а всё, что осталось от стюардессы. Будем квиты, ведь я попользовался твоей землячкой. Всё по справедливости, – Плеширей сделал паузу. – Я ничего тебе не сделаю. Конечно, я мог бы повысить свою квалификацию мультиплета и выпить твоё сознание, как рюмку кактусовой настойки, прогнать твою душу вон. Сукла даже ничего бы не заметила. Но ты мне нужен живым. К тому же в твоей жалкой и нищей душонке для меня нет ничего интересного. Я повышаю свою квалификацию только ценными экземплярами. И потом. Почему мы, самцы, можем самоутверждаться в интеллектике и механике любви, а наши жены нет? Я сильно люблю Суклу, а потому прощу ей все мелкие грешки. Интрижки с тобой в отсутствие мужа – это пустяшное баловство. Пусть лучше она будет занята тобой, чем шлифует свой аналитический алмаз мозга и разрабатывает шпионские стратегии глобального масштаба против молмутской нации. Единственное, чего я ей не прощу – это нож в спину, это предательство, – и комендант посмотрел на землянина, как удав на кролика. – Ладно, ложись спать. У тебя завтра тяжелый день. Ах, да, забыл.

Плеширей подошёл к Марку и, приблизив свои синие губы к уху кранолетчика, злорадно произнес:

– Привет, махапы! Эй, вы там, ошпаренные креветки, спрячьтесь в своей Парадигме и не высовывайтесь! Не злите мага Плеширея, а то устрою вместо бани огнеметный душ Шарко. Изоляция не спасет. Думали, прокатит? Думали, дядя Плеширей совсем идиот конченный? Знаете, что такое новейший антипеленгаторный видео объектив и антителепатический сканер? – и страшный молмут отвесил щелбан по мочке уха.

– Ай, больно! – вскрикнул Марк и схватился за больное место. – Что всё это значит?

Плеширей с ехидной улыбкой посмотрел на землянина:

– Эти обваренные карлики навещали звездолет, когда вы возвращались на перевалку. На, посмотришь на досуге, – и комендант протянул Марку маленькую флэшку. – Ладно, пусть пока слушают. Много не нароют. Завтра на перевалку пребывает доктор Передоз проводить медосмотр. Он жучок и достанет. Посмотрим, как махапы преуспели в функционале шпионской аппаратуры.

Комендант хлопнул дверью и ушел.