Текст книги "Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность"

• агентура в высшей школе[239]239
  Указанную агентуру также называли «университетской». См.: Сизиков М. И., Борисов А. В., Скрипилев А. Е, История полиции России (1718–1917 гг.). Вып. 2. М., 1992. С. 45. Ранее имелась агентура и в средних учебных заведениях. При этом имели место факты, когда к сотрудничеству привлекались гимназисты и гимназистки. Позже эта практика была запрещена. Так, циркуляром от 1 мая 1913 г. № 111603 указывалось: «Предлагаю вместе с тем исключить немедленно из состава секретной агентуры воспитанников всех вообще средних учебных заведений». См.: Жилинский В. Б, Организация и жизнь охранного отделения во времена царской власти. Труды комиссии по разработке политических архивов в Москве. Вып. II. Оттиск из № 9-10 «Голос минувшего» за 1917 г. С. 26.


[Закрыть], подвидом которой можно считать студенческую агентуру[240]240
  Охранные отделения практиковали привлечение в качестве тайных агентов студентов высших учебных заведений. Они занимались политическим розыском в студенческой среде, получая вознаграждение от охранного отделения, в связи с чем иногда именовались «стипендиатами охранки». Об этом см.: Жухрай В. М. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М., 1991. С. 73.


[Закрыть];

• железнодорожная агентура;

• фабричная агентура;

• профессиональная и просветительская агентура (т. е. агентура в профессиональных и просветительских обществах и союзах);

• пограничная агентура;

• изобретательская агентура (имея в виду возможность использования воздушных полетов и других новых изобретений с террористическими целями, указывалось, что розыскные учреждения обязаны иметь сотрудников в тех частных обществах и студенческих кружках, которые занимаются авиацией, подводным плаванием и т. п.)[241]241
  При этом особый интерес проявлялся к авиации. Даже велось «Дело о возможных покушениях и террористических актах с аэропланов». Об этом см.: Жилинский В. Б, Организация и жизнь охранного отделения во времена царской власти. Труды комиссии по разработке политических архивов в Москве. Вып. II. Оттиск из № 9-10 «Голос минувшего» за 1917 г. С. 36.


[Закрыть];

• редакционная агентура (для внутреннего освещения редакций оппозиционных газет)[242]242
  В ряде изданий указанная категория агентов именуется «газетной агентурой». См.: Шинджикашвили Д. И. Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск, 1973. С. 49.


[Закрыть].

Следует обратить внимание на имеющиеся в ряде специальных исследований утверждения о том, что с 1907 г. агентурный процесс в Корпусе жандармов регламентировался Инструкцией по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях[243]243
  См.: Галвазин С. Н, Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной практики. М., 2001. С. 98–99; Дресвянин С. Секретная война. Ростов-на-Дону, 1998. С. 106–108; Макаревиг Э. Ф. Политический сыск. История, судьбы, версии. М., 2002. С. 7.


[Закрыть].

Однако такая инструкция появилась лишь в 1914 г. Цитируемые же из якобы инструкции 1907 г. части текста повторяют положения Инструкции 1914 г.

Указанная ошибка, на наш взгляд, объясняется неточными данными, опубликованными в сборнике «Секретные сотрудники и провокаторы», изданном под общей редакцией и с предисловием П. Е. Щеголева в 1927 г., в которой указывалось, что «теоретики департамента полиции разработали в 1907 г. во всех подробностях «инструкцию по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях»[244]244
  См.: Секретные сотрудники и провокаторы. Сборник / Под общ. ред. и с предисловием П. Е. Щеголева. М.-Л., 1927. С. 5.


[Закрыть].

Встречается и другая ошибка, когда как выдержки из Инструкции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях печатаются выдержки из Инструкции по организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения 1907 г.[245]245
  См., напр., выдержки, цитируемые в кн.: Щеголев П. Е, Охранники, агенты, палачи / Вступит. статья, составление и комментарий Ф. М. Лурье. М., 1992. С. 25–26 со ссылкой на работу В. К. Агафонова «Заграничная охранка».


[Закрыть]

По обнаруженным 3. И. Перегудовой архивным материалам, в 1916 г. Министерством внутренних дел исходя из необходимости «ввести во всех розыскных органах Министерства внутренних дел единообразные приемы розыскной работы и отчетности по розыску», разработало проект «Наказа по ведению политического розыска». Вместе с таблицами и формами отчетности «Наказ» содержал 268 страниц машинописного текста. Вопросы агентурной работы регламентировались в отделе VI этого документа, озаглавленном «Организация и ведение внутреннего наблюдения». В общей части отдела давалась характеристика различных категорий агентуры, здесь же говорилось о приобретении агентуры и ее видах.[246]246
  Об этом см.: Перегудова 3. И, Политический сыск в России (1880–1917 гг.). М., 2000. С. 212–213.


[Закрыть]

Данных о том, что этот «Наказ» был утвержден и направлен на места, не обнаружено.

В 1914 г. появилась еще одна инструкция, регламентировавшая вопросы агентурной работы. На основе «Инструкции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях» была составлена при Московском охранном отделении собственная «Инструкция по организации и ведению внутренней агентуры», извлечения из которой в 1917 г. опубликованы Б. В. Жилинским, а в 1918 г. М. А. Цявловским[247]247
  Об этом см.: Лурье Ф. М., Перегудова 3. И, Царская охранка и провокация // Из глубины времен. 1992. № 1. С. 63.


[Закрыть]. Эти извлечения приведены в приложении 5 к настоящей работе[248]248
  Извлечения приводятся по публикации: Жилинский В. Б, Организация и жизнь охранного отделения во времена царской власти. Труды комиссии по разработке политических архивов в Москве. Вып. II. Оттиск из № 9-10 «Голос минувшего» за 1917 г. С. 8, 37–42.


[Закрыть].

Об указанной инструкции опубликовано минимальное количество материалов. Возможно, это объясняется тем, что ее положения активно использовались при создании первых нормативных документов органов ВЧК, что подтверждается сравнительным анализом, проведенным авторами настоящей работы[249]249
  См. приложение 8 к настоящей работе.


[Закрыть].

Особо следует сказать о статусе секретных сотрудников. Анализ имеющихся документов показывает, что секретные сотрудники не являлись государственными служащими и фактически не могли рассчитывать на гарантии и льготы, предоставляемые государственным служащим. Люди, оказывавшие содействие органам сыска, подвергали себя опасности, иногда – смертельной, лишь за ежемесячное денежное вознаграждение или за разовые вознаграждения, в зависимости от периодичности и ценности представляемой ими информации. Были и секретные сотрудники, работавшие в силу своих убеждений бесплатно.

Общее число внутренней агентуры в России установить достаточно сложно. В имеющихся источниках указывается цифра от 30–40 тыс. человек до нескольких тысяч человек.

Однако последние исследования показывают, что, по всей видимости, в империи было не более 1,5–2 тыс. секретных агентов. По свидетельствам руководителей политическим розыском в крупных городах обычно имелось от 10 до 20 агентов, в Петербурге – 200, в Москве – 160[250]250
  См.: Степанов С. А, Проблема двойных агентов в системе политического розыска начала XX века // Материалы Исторических чтений на Лубянке. 1997–2000 гг. Российские спецслужбы. История и современность. М., 2003. С. 111.


[Закрыть].

Эти данные совпадают с подсчетами, произведенными 3. И. Перегудовой по картотеке Департамента полиции и имеющимся публикациям[251]251
  См.: Перегудова 3. И, Политический сыск в России (1880–1917 гг.). М., 2000. С. 233–238.


[Закрыть].

Опыт работы политической полиции был востребован и для борьбы с уголовной преступностью. В этих целях создаются сыскные отделения.

Чины сыскной полиции входили в состав других полицейских органов, однако сыскные отделения имели свою структуру. Так, при каждом московском полицейском участке состоял надзиратель сыскной полиции, имевший под своим началом агентов и осведомителей, вербовавшихся из разных слоев населения. Несколько надзирателей объединялись в группу, возглавляемую чиновником особых поручений сыскной полиции.

Об агентурной деятельности сыскной полиции оставил воспоминания А. Ф. Кошко, начальник Московской сыскной полиции. В очерке «Сыскной аппарат» он так описывает эту работу: «При каждом московском полицейском участке состоял надзиратель сыскной полиции, имевший под своим началом 3–4 постоянных агентов и целую сеть агентов-осведомителей, вербовавшихся по преимуществу из разнообразных слоев населения данного полицейского района. Несколько надзирателей объединялись в группу, возглавляемую чиновником особых поручений сыскной полиции. Эти чиновники ведали не только участковыми надзирателями и их агентами и осведомителями, но и имели свой особый секретный штат агентов, с помощью которого и контролировали деятельность подчиненных им надзирателей. Чиновники и надзиратели состояли на государственной службе. Агенты и осведомители служили по вольному найму и по своему общественному положению представляли весьма пеструю картину: извозчики, дворники, горничные, приказчики, чиновники, телефонистки, актеры, журналисты, кокотки и др. Некоторые из них получали определенное жалованье, большинство же вознаграждалось хлопотами полиции по подысканию им какой-нибудь казенной или частной службы. К этому прибавлялись даровые билеты в театры, по железным дорогам и т. п. Такого способа вознаграждения приходилось волей-неволей держаться в целях экономии – применение его давало возможность значительно увеличить кадры агентов»[252]252
  Сыскной аппарат // Кошко А. Ф, Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника Московской сыскной полиции и заведующего всем уголовным розыском Империи. Т. II. Париж, 1929. С. 153–154.


[Закрыть].

А. Ф. Кошко рассказывает и о том, как лично он вел агентурную работу: «Над деятельностью чиновников особых поручений я наблюдал лично, имея для их контроля около двадцати секретных агентов. Имена и адреса последних были известны только мне. Им вменялась в обязанность строжайшая конспирация: с ними я виделся только на конспиративных квартирах, которых у меня в Москве имелось три. С помощью этих секретных агентов я мог наблюдать за действиями и поведением любого моего подчиненного, не возбуждая в нем подозрений. Эти двадцать человек были выбраны с большим разбором. Кадры моих секретных агентов я старался пополнять людьми, принадлежащими к различным слоям московского населения. В их числе, помнится, была и старшая барышня с телефонной станции – весьма ценный агент – довольствовавшаяся театральными и железнодорожными билетами, коробками конфет и духами; был и небезызвестный исполнитель цыганских романсов, вечно вращавшийся в театральном мире; было и два метрдотеля из ресторанов, наблюдавших за кутящей публикой, и агент из бюро похоронных процессий, и служащие из Казенной Палаты Главного Почтамта и пр. Эти агенты не столько вели общее наблюдение, сколько употреблялись мною в отдельных нужных случаях. Обычно им давалось определенное задание: проследить такого-то, проверить того-то и т. д.

…Для чего, спросят… было создавать целую иерархическую лестницу в розыскном деле, где один агент, проверяя другого, в то же время и сам подвергался тайной проверке и наблюдению? Жизнь показала всю необходимость подобного метода. Например, бывали случаи: мне становилось известным, что в таком-то месте организовался притон-клуб, где всякие шулера жестоко обыгрывали в «железку» доверчивых посетителей. Я отдавал приказ надзирателю соответствующего района пройти с ночным обходом в этот клуб и в случае обнаружения азартной игры его закрыть. Надзиратель делал обход, но запрещенной игры не оказывалось. Повторные обходы имели тот же результат. Обходы надзирателя становились подозрительными, и я приказывал чиновнику особых поручений соответствующей группы проверить действия надзирателя. Иногда этот чиновник и обнаруживал злоупотребления, но случалось, что сведения чиновника совпадали с рапортом надзирателя, между тем жалобы на притон продолжались. Тогда я прибегал к помощи своих секретных агентов… и с их помощью обнаруживалась преступная корысть того и другого. Оказывалось, что надзиратель заблаговременно извещал хозяина притона о предстоящем обходе и, получая за это соответствующую мзду, делился с чиновником… Благодаря этому контролю над контролем мне вскоре удалось внедрить в сознание моих подчиненных, что начальник следит за всем и в курсе всего происходящего, что, конечно, сильно подтянуло людей»[253]253
  Сыскной аппарат // Кошко А. Ф, Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника Московской сыскной полиции и заведующего всем уголовным розыском Империи. Т. II. Париж, 1929. С. 154–156.


[Закрыть].

Упоминает А. Ф. Кошко и еще одну категорию лиц, чье содействие использовалось сыскной полицией: «Для довершения описания агентурной сети следует упомянуть еще о так называемых агентах-любителях… бывало, что какой-нибудь скупщик краденого, обуреваемый завистью к „коллеге“, перекупившему у него под носом выгодную партию „товара“, являлся в полицию и со смаком выдавал „конкурентов“. А то случалось, что люди, чаящие заработать пятерку, десятку, а то и четвертную (сообразно ценности сведений), приходили ко мне и предлагали сообщить данные по интересующему меня делу. Эта разновидность агентов приносила тоже свою пользу»[254]254
  Сыскной аппарат // Кошко А. Ф, Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника Московской сыскной полиции и заведующего всем уголовным розыском Империи. Т. II. Париж, 1929. С. 156.


[Закрыть].

Основой деятельности сыскной полиции было широкое использование содействия населения. С учетом значимости этой работы она отражалась и в отчетных документах полиции. Так, например, в отчете о деятельности Санкт-Петербургской Сыскной полиции за 1903 г. указывалось, что после назначения на должность начальника Сыскной полиции В. Г. Филиппова по его распоряжению предпринят ряд мероприятий по упорядочению сыска, в том числе были вызваны в Сыскную полицию содержатели мебелированных комнат (350 человек), которым разъяснены их обязанности по наблюдению за внутренним порядком в мебелированных комнатах и даны указания «к достижению такого порядка, при котором… имелось бы должное наблюдение за жильцами». Кроме того, были вызваны все содержатели трактиров, чайных, ночлежных домов и приютов (в числе свыше 1000 человек) и им разъяснены «их обязанности в смысле предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений»[255]255
  См.: Отчет о деятельности Санкт-Петербургской Сыскной Полиции за 1903 год. С.-Петербург, 1904. С. 3.


[Закрыть].

Опыт функционирования сыскных отделений показывал, что «там, где были сыскные части, количество не разысканных преступников было меньше, чем там, где борьбу вела только наружная полиция»[256]256
  См.: Мулукаев Р., Полубинский В. Сказ о сыске // Советская милиция. 1990. С. 37.


[Закрыть].

6 июня 1908 г. принимается Закон «Об организации сыскной части»[257]257
  Закон «Об организации сыскной части» от 6 июля 1908 года. См.: Приложение к Инструкции чинам сыскных отделений. СПб., 1910. С. 33–35.


[Закрыть], которым были созданы сыскные отделения для производства розыска по делам общеуголовного характера в городах и уездах Российской империи.

Согласно § 1 и § 2 части первой Инструкции чинам сыскных отделений, утвержденной министром внутренних дел П. Столыпиным 9 августа 1910 г.[258]258
  См.: Инструкция чинам сыскных отделений. СПб., 1910. С. 1—31.


[Закрыть], сыскные отделения имели целью своей деятельности негласное расследование преступных деяний общеуголовного характера, и в их обязанность, в том числе, входило осуществление систематического надзора «за преступными и порочными элементами путем негласной агентуры и наружного наблюдения».

Основными методами работы сыскных отделений была работа с секретными сотрудниками и использование наружного наблюдения.

Секретные сотрудники приобретались сыскной полицией из представителей преступного мира и связанных с ними лиц: хозяев воровских притонов, скупщиков краденого, проституток, а также лиц, имеющих реальные возможности по осуществлению наблюдения в связи с исполнением ими своих обязанностей (дворники, извозчики, старьевщики и т. д.).

Обращает на себя внимание тот факт, что негласная работа органов полиции и политического сыска частично регламентировалась открытыми нормативными актами. Вопросы реализации положений этих нормативных документов становились предметом публичной дискуссии. В частности, эти проблемы были обсуждены 26 июня 1913 г. на совещании деятелей уголовного сыска, краткий отчет о котором опубликован в «Вестнике полиции».

Участники этого совещания обращали внимание на случаи «недопустимого провокационного использования негласной агентуры»[259]259
  См.: Вестник полиции. 1913. № 29. С. 664.


[Закрыть].

При рассмотрении особых, «совершенно секретных» правил, являющихся дополнительной частью Инструкции чинам сыскных отделений, отмечалось, что почти все их содержание «по существу своему не заключает в себе ничего секретного и подлежит перечислению в общую инструкцию».

Обсудив указанные правила, участники совещания пришли к выводу, что требование § 7 этих правил о том, чтобы агентурные данные и секретные сведения хранились начальником отделения лично, не всегда исполнимо на практике, вследствие чего была принята поправка к правилам, согласно которой эти сведения должны были храниться под ответственностью начальника отделения, и источники этих сведений не оглашаются. Было также предложено исключить § 18, возлагавший на начальников сыскных отделений личное ведение списков негласных агентов.

Обсуждались и правила пользования секретной агентурой, установленные § 8. Всеми было признано, что пользование секретной агентурой – дело чрезвычайно важное и необходимое в целях уголовного розыска, но вместе с тем весьма щекотливое и требующее большой осмотрительности и такта ввиду преступного прошлого у большинства секретных агентов, а равно общественного предубеждения против такой агентуры. Участники совещания одобрили содержащееся в названном параграфе требование, «чтобы дозволяемое в интересах службы общение с такими людьми отнюдь не переходило границы служебных отношений и негласные агенты никогда не могли бы иметь повода присваивать себе какое-либо официальное положение „служащего в Сыскной полиции“».

В то же время участники совещания пришли к выводу о необходимости уточнить отдельные положения указанного параграфа, в частности, в положении о том, что «чины Сыскной полиции ни под каким видом не должны „брать с собой“ негласных агентов на место официального производства дознания», заменить слова «не должны брать с собою» на слова «не должны посылать», а положение о том, что «личность дающего сведения никогда не должна быть обнаруживаема», уточнить, сформулировав: «не должна быть обнаруживаема без законных к тому оснований».

В отчете отражено, что § 9, устанавливающий формы вознаграждения за услуги секретных агентов и отвергающий предоставление им за эти услуги каких-либо незаконных льгот, в ходе совещания был подвергнут редакционной правке[260]260
  См.: Вестник полиции. 1913. № 30. С. 668–689.


[Закрыть].

Негласное содействие отдельных лиц использовалось не только органами полиции, но и другими государственными органами, в обязанности которых входило выявление и предупреждение преступлений.

Так, а структуре Таможенной стражи до 1917 г. имелись оперативные подразделения – прообразы современных отделов по борьбе с контрабандой и нарушениями таможенных правил, у которых имелись и агентурные каналы получения информации. Регулярно выделялись средства на агентурную работу по выявлению намерений контрабандистов. Так, в 1879 г. на агентурную работу было ассигновано 8 тыс. рублей[261]261
  Об этом см.: Кислинский Ю. Г, Контрабанда: история и современность. М., 1996. С. 59.


[Закрыть].

Негласный таможенный надзор представлял собой, по сути, разновидность полицейского сыска, так как имел те же характерные черты: конспиративность при сборе информации, подготовке о проведении операций по борьбе с контрабандой, наличие специального розыскного аппарата – службы наружного наблюдения и внутренней агентуры и т. д. При этом негласный розыск вне таможенной зоны вели так называемые сыщики из числа специально подготовленных таможенных чиновников. Оплата услуг агентов осуществлялась из средств специального фонда. Работу с внутренней агентурой вели таможенные чиновники для особых поручений[262]262
  Об этом см.: Доронин А. М., Доронин М. П., Мушкет И. И., Сальников В. П. Жандармы и граница. СПб., 2003. С. 115–116 и др.


[Закрыть].

Использовалось негласное содействие отдельных лиц и органами разведки, в том числе военной[263]263
  Об этом см.: Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. В 2 кн. М., 1998.


[Закрыть], и контрразведки, которые имели свои нормативные документы, регламентирующие разведывательную и контрразведывательную деятельность.

Однако если разведывательная работа впервые приобрела правовую основу в 1716 г.[264]264
  См.: Очерки истории российской внешней разведки: Т. 1: От древнейшего времени до 1917 года. М., 1995. С. 19.


[Закрыть], когда правила разведывательной работы были закреплены в новом Воинском уставе Петра I[265]265
  См.: Устав воинский о должности генералов, фелт маршалов и всего генералитета и прочих чинов, которые при войске надлежат быть, и о иных воинских делах и поведениях, что каждому чину чинить должно от марта 30 дня 1716 года // Законодательство Петра I. M., 1997. С. 155–231.


[Закрыть], и в последующем неоднократно издавались документы, ее регламентировавшие (например, утвержденный Александром II 10 (22) июня 1856 г. Проект общих статей инструкции агентам, посылаемым за границу[266]266
  Об этом см.: Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Кн. I. M., 1998. С. 55–57.


[Закрыть], Основные положения по организации о ведению военной разведки штабами пограничных округов, утвержденные Главным управлением Генерального штаба 7 ноября 1912 г.[267]267
  Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. Книга III, часть первая, М., 2001. С. 442.


[Закрыть]), то формирование органов контрразведки и правовая регламентация их деятельности началось лишь в начале XX в. До этого контрразведка находилась в ведении органов политического сыска.

Инициатива создания органов контрразведки принадлежала военному ведомству. В докладе на имя Николая II от 20 января (2 февраля) 1903 г. военный министр Куропаткин отмечал, что «обнаружение государственных преступлений военного характера до сего времени у нас явилось делом чистой случайности» и предлагал создать особый орган по борьбе с иностранным шпионажем, обосновывая нецелесообразность возложения контрразведывательных функций на Департамент полиции, так как «во-первых, потому, что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств, во-вторых, потому, что в этом деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и разносторонняя компетентность в военных вопросах»[268]268
  См.: Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Кн. I. M., 1998. С. 104–105.


[Закрыть].

Доклад получил одобрение и в июле 1903 г. при Главном штабе было создано Разведочное отделение, на которое возлагалась обязанность осуществления контрразведки, а его начальником назначен ротмистр В. Н. Лавров.

В своем отчете от 11 декабря 1903 г. об организации и деятельности Разведочного отделения Главного штаба за 1903 г. Лавров отмечал: «Постепенным ознакомлением с делом выяснилось, что для установления деятельности военных шпионов одного наружного наблюдения совершенно недостаточно… Является необходимой в помощь наружному наблюдению хорошая внутренняя агентура…

…Внутренние агенты… „наблюдают“ за теми действиями и сношениями лиц, которые не могут быть замечены наружными агентами. Наружные агенты работают на улице, а внутренние – на квартирах, в разных правительственных учреждениях, в гостиницах, ресторанах и проч. В объем деятельности внутренних агентов входит также и наблюдение за корреспонденцией»[269]269
  См.: Куропаткин А. «Полагалось бы учредить…» // Разведчики и шпионы. М., 2000. С. 21–22.


[Закрыть].

Из отчета следует, что к концу 1903 г. отделение насчитывало 9 агентов внутреннего наблюдения, названных в этом документе по псевдонимам – «Ефимов», «Жданов», «Болотов», «Ивнин», «Королев», «Осипов», «Сидоров», «Анфисов» и «Ларионов».

В настоящее время стали появляться публикации, относящиеся к указанному периоду, рассказывающие об использовании в разведывательной и контрразведывательной деятельности содействия отдельных лиц.

Так, подробно об этих видах деятельности говорится в книге одного из руководителей разведывательных органов Российской империи генерал-майора Генерального штаба Н. С. Батюшина[270]270
  Официальное признание заслуг Батюшина Николая Степановича (? – 1957) как организатора отечественной военной разведки и контрразведки произошло лишь в последнее время. В 2004 г. его прах доставлен из Бельгии и предан земле в Москве. См.: Разведчика привезли на Родину // Российская газета. 2004. 21 окт.


[Закрыть] «Тайная военная разведка и борьба с ней»[271]271
  См.: Батюшин Н, Тайная военная разведка и борьба с ней. М., 2002.


[Закрыть].

Определяя разведывательную деятельность как систематический сбор сведений о вероятном противнике, Н. С. Батюшин выделяет следующие виды тайной разведки: по предмету – а) политическая, б) военная и морская, в) экономическая, г) научная и техническая; по времени проведения – а) в мирное время и б) в военное время; по способу получения информации – а) личная, б) документальная и в) радиотелеграфная; по характеру – а) активная и б) пассивная, по субъекту – осуществляемая а) военными и гражданскими представителями государств в составе их заграничных миссий и б) тайными агентами. При этом указывается, что сеть тайных агентов является основой разведки.

Контрразведку Н. С. Батюшин определяет как борьбу с военным шпионством. При этом особо выделяется использование содействия отдельных лиц при разработке контршпионского дела – внутренней агентуры и агентов-осведомителей.

С появлением органов контрразведки формируется и нормативная база, регламентирующая их деятельность, в том числе агентурную работу контрразведывательных органов.

Среди этих документов следует отметить утвержденные военным министром В. А. Сухомлиновым 8 июня 1911 г. Положение о контрразведывательных отделениях и Инструкцию начальникам контрразведывательных отделений, а также Наставление по контрразведке в военное время и Инструкцию наблюдательному агенту по контрразведке, утвержденные также Верховным главнокомандующим 6 июня 1915 г.

Согласно Положению о контрразведывательных отделениях на территории Российской империи образовывалось 10 контрразведывательных округов, в которых создавались контрразведывательные отделения.

Начальниками контрразведывательных отделений назначались знакомые с политическим сыском жандармские офицеры. Это объяснялось во многом использованием в органах контрразведки методов работы политического сыска.

Так, Инструкция начальникам контрразведывательных отделений[272]272
  Текст инструкции опубликован в книге С. Н. Галвазина «Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной практики». М., 2001. С. 40–53.


[Закрыть] уделяла большое внимание агентурной работе органов контрразведки, предусматривая использование в целях борьбы со шпионством внутренней агентуры.

В инструкции выделялись следующие виды агентуры:

– внутренняя агентура в заграничных разведывательных центрах;

– «консульская» агентура для освещения внутренней жизни находящихся на территории России иностранных консульств и агентств;

– штабная агентура для освещения личного состава российских военных и морских учреждений;

– внутренняя агентура, подобно «консульской», в местах свиданий агентов иностранной разведки с лицами, дающими им сведения (в лавочках, чайных, ресторанах, пивных, народном доме, расположенных вблизи учреждений военного и морского ведомств и посещаемых воинскими чинами).

При этом давались рекомендации по приобретению агентуры и работе с ней. Например, «консульскую» агентуру рекомендовалось приобретать из числа прислуги консула или домашних (атташе, секретаря, служащих, родственников и т. п.).

Обращают на себя внимание отдельные положения инструкции, отражающие основные подходы к работе с секретными сотрудниками.

Так, инструкция содержала следующие рекомендации по приобретению секретных сотрудников: «Лучший способ завязки сношений с лицами, могущими оказать услуги – поставить намеченное лицо в ту или иную зависимость от себя (сделать обязанным себе), приняв предварительно во внимание отрицательные качества намеченного лица, образ его мыслей, политические убеждения, материальное благосостояние его и проч.».

Об обучении секретного сотрудника и работе с ним говорилось: «Агенты внутреннего наблюдения должны быть ознакомлены с постановкой (организацией) иностранной разведки и выработанными приемами розыска постольку, поскольку это вызывается положением сотрудника и поставленной ему задачей. Необходимо иметь в виду, что сотруднику даются на первых порах незначительные поручения и исполнение таковых постоянно проверяется и корректируется. Затем необходимо ставить сотруднику более или менее определенные задачи, выполнение которых настойчиво и последовательно требуется начальником агента. Основной принцип – начальник руководит агентом, а не наоборот».

В отношении соблюдения конспирации указывалось: «Необходимо принимать все меры к тому, чтобы секретные агенты ни в коем случае не обнаруживали бы своего участия в работе контрразведки и никоим образом не выяснили своей роли на предварительном следствии и на суде. В тех же целях необходимо наблюдать за тем, чтобы агенты ни в коем случае не имели при себе документов (инструкций, предписаний и т. п.), могущих обнаружить участие их в работе по контрразведке».

О том, что же из себя представляла агентура контрразведывательных отделений на местах, можно судить по опубликованному секретному документу от 12 марта 1916 г. «Из доклада помощника генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего Юго-Западного фронта Духонина о результатах проверки делопроизводства и порядка несения службы в одном из контрразведывательных отделений, расположенных в районе фронта»:

«Секретные сотрудники отделения.

1. Почтово-телеграфный чиновник, служит с 1 июня 1911 года; доставляет почтовую корреспонденцию по данным ему указаниям и по собственному выбору из корреспонденции „до востребования“».

Исполняет поручения по делам, касающимся почтово-телеграфного ведомства.

Результаты работы за время войны: несколько случаев обнаружения уголовного и отчасти политического характера.

Условия военного времени в большей степени ослабили значение этого сотрудника, так как перлюстрация заменена законным просмотром писем военной цензурой; отличительные черты этого агента: добросовестность и должная конспиративность, доказательством служит его продолжительная работа при весьма чутком отношении к подобного рода деятельности его товарищей, почтово-телеграфных чиновников.

2. Жена чиновника для поручений контрразведывательного отделения Штаба армии, служит с 1 августа 1911 года, дает сведения случайного характера, имея связи среди польского коренного общества и среди служащих железных дорог.

По своим качествам и по многочисленным знакомствам могла бы быть полезной.

Доставляемые сведения за время войны более чем скудны и в большинстве не требовали от нее, как агента, абсолютно никакого искусства и усилий, являясь сведениями штучного характера.

Агент несомненно распустился и ничего не делает, получая зря деньги.

Причина – отсутствие руководства его работой и халатность чиновника, регистрирующего эту работу.

Надо предъявить требования и проследить за результатом их выполнения или отказаться от такого агента.

3. Чиновник, служит с 1 июня 1913 года, дает сведения по освещению различных слоев населения.

Деятельность этого агента, по сравнению с другими агентами, отличается несколько большей продуктивностью, хотя в общем недостаточна для агента.

Наиболее ценен по разработке уже имеющихся сведений.

4. Бывший капитан речного судоходства, служит с 1 июня 1914 г.; является местным старожилом, имеет много знакомых, пронырлив.

Результаты: не обнаружил ни одного шпионского дела, в разработках слаб.

Несомненно мог работать с достаточной продуктивностью, будучи завсегдатаем кофеен, биллиардных, ресторанов; теперь зря получает деньги, абсолютно не принося никакой пользы и, по моему мнению, подлежит увольнению и выселению из района отделения за недобросовестное выполнение взятых на себя обязательств.

5. Конторщик завода, служит с 1 марта 1915 года. Первоначально освещал деятельность отделения фирмы «Зингер и компания», доставляя сведения о ней.

В настоящее время дает сведения о деятельности завода, а равно и другие случайного характера.

Как агент, освещающий настроения служащих завода, удовлетворителен.

6. Конторщица, работающая на пишущей машинке. На службе с 15 июня 1915 года.

Местная старожилка, имеющая обширный круг знакомства, получает задачи по разработке тех или иных сведений.

Разоблачений шпионского характера не представляла.

Малоценный по своей работе агент, но возможно, что и выработается при хорошем руководстве, так как задатки, необходимые для этого, имеются.

7. Родственница чиновника отделения, служит с 1 июля 1915 года; дает малозначительные сведения о текущих явлениях городской жизни, исполняет поручения по получаемым заданиям.

Пока бесполезный агент, ибо дает сведения вроде того, что на железнодорожной станции появляются подозрительные лица, вступающие в разговор с нижними чинами.

8. Бывший австрийский офицер, жил в России еще в мирное время. В отделении служит с 1 сентября 1915 года, состоял одновременно на службе в одном из консульств.

Сообщает сведения об австрийских подданных и о поляках.

Сведений изобличающего характера нет; добросовестно исполняет поручения по данным задачам, но по собственной инициативе дает очень мало.

При хорошем руководстве мог бы продуктивно работать.

9. Поляк, русско-подданный, частный поверенный, несколько лет жил в Австрии, работает с 1 ноября 1915 года; освещает польскую колонию, знает хорошо австрийских поляков; никаких сведений в контрразведывательном отделении по собственной инициативе не получено.

Исполняет поручения по разработкам.

Может работать, но пока удовлетворен лишь в разработке сведений.

10. Мастер порохового завода. Служит с 1 ноября 1915 года. Освещает настроение порохового завода, изготавливающего взрывчатые вещества.

За время службы доставил в двух случаях серьезные сведения политического характера, находящиеся в разработке по согласованию с начальником губернского жандармского управления.

Сведений, изобличающих шпионство, не было.

Как агент на заводе удовлетворителен.

11. Мелкий землевладелец. Служит с 1 декабря 1915 года. Доставляет сведения о настроениях крестьян, евреев района, примыкающего к пунктам расположения мостов.

Случаев изобличения шпионов до сего времени не было.

Как агент по охране мостов – удовлетворителен.

12. Заводской машинист. Служит с 1 декабря 1915 года. Следит за деятельностью завода и дает сведения о случаях и на других заводах.

Сведений изобличающих не доставил.

Слабый агент, нуждается в большом руководстве.

13. Рабочий арсенала. На службе с 1 января 1916 года. Дает сведения о деятельности арсенала.

За короткое время службы сотрудника эти сведения достаточно интересны.

Из изложенного видно, сколь малочисленна и бедна в качественном отношении в настоящем составе секретная агентура контрразведывательного отделения.

Подбор ее в значительной степени случайный.

Большая часть агентов попала в отделение благодаря родственным связям со служащими и лишь в отношении нескольких агентов, главным образом в заводских предприятиях, был произведен некоторый выбор и поэтому результаты их разработки оказались более удовлетворительными.

К отсутствию должного подбора агентуры необходимо добавить еще и неудовлетворительное руководство ею, ибо ничем иным нельзя объяснить, почему агенты, способные по своим качествам к работе, в действительности в течение длительного времени не давали никакой работы или доставляли сведения, не имеющие агентурной ценности.