Текст книги "ТРИОН. Полёты биоробота в пространстве и времени. Историко-философский приключенческий роман"

ТРИОН. Полёты биоробота в пространстве и времени
Историко-философский приключенческий роман
Александр Иванович Фефилов

Дорогой супруге Алле Анатольевне, вдохновительнице моего творчества, посвящается.

© Александр Иванович Фефилов, 2024

ISBN 978-5-0064-2705-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сотворение

Трион не родился, а был создан в лаборатории великого российского учёного Боголюбова Александра Григорьевича и его соратников – Осипинцева Ивана Фёдоровича и Гаинского Дмитрия Васильевича в 2030 году. Триона сотворили по образу и подобию Гойлэма, но не из глины, а из биоматериалов с использованием новейших полупроводниковых гетероструктур.

Почему его назвали Трион? – Ученые-создатели открыли, что несложная вариационная функция, позволяет вычислить энергию связи отрицательных и положительных трионов с хорошей точностью во всем диапазоне отношений масс биоэлектрона и дырки. Остальное было делом техники. Энергию воплотили в образцовую человеческую плоть благодаря дырочной проводимости биополупроводников. Как пошутил И.Ф.Осипинский – «Без дырки никуда!»

После того как тело Триона положили на пультовый витастол, И. Ф. Осипинский со свойственной ему ухмылкой спросил своего шефа:

– Никак недопетрю, о каком духе какого-то Гойлэма Вы всё время говорили?

А.Г.Боголюбов ответил:

– Обменного взаимодействия между биоэлектронами, как Вы понимаете, недостаточно! Мы наделили биомассу потенциальным духом только с третьей попытки. Символично для Триона во всех отношениях, не так ли? Сейчас мы будем подключать энергию разума. Любому великому делу предшествует какая-нибудь легенда. Без неё как-то не с руки… По известному преданию Гойлэм, двадцатилетний молодой человек, был создан из «гнилы», т.е. из глины. Потом «в его ноздри вдунули дыхание жизни». Гойлэм был создан для того, чтобы совершать в этом мире одно важное дело – оберегать людей от всякого зла и от всех бед.

– А если конкретнее? Что должен делать на этом свете наш Трион? – И.Ф.Осипинский наивно улыбнулся.

– Я уже неоднократно указывал на это в многочисленных электронных отчётах… Главная цель нашего биоробота – стать человеком, а не простым исполнителем приказов человекоподобных господ! Я, как известно, отвечал за создание этого нейронно-физиологического кластера…

– Насколько я знаю, миф о Гойлэме, или Големе, заканчивается печально. Его снова по ненадобности превратили в глину. – Д.В.Гаинский покачал головой, протирая очки.

– А зря, Дмитрий Васильевич! Мы тут задаём патетический тон, в ожидании хорошего начала, а Вы пытаетесь попортить нам весь каленкор…

Итак, квазигоспода, физики мягкого тела! Нам остаётся завершить эксперимент века, запустить программу – вдохнуть в ноздри Триона, что называется, дыхание жизни, чтоб он стал по-настоящему живым существом! Опустимся на минуту с научных высот на землю! Надеюсь, переход нашего биосына в человека пройдёт без эксцессов и больших грехов…

Д.В.Гаинский взметнул брови:

– Я думаю, что самый большой грех мы, трое, уже совершили… Правда, мой вклад в проект был связан не столько с верхними, сколько с нижними чакрами. Проще говоря – с важнейшими энергетическими центрами тела, с биоэнергией, которая управляет жизненной силой… Я очень надеюсь, что сбоев не будет…

– Тогда, Дмитрий Васильевич, Вам и пульт в руки! Завершайте эксперимент!

Д.В.Гаинский ухмыльнулся:

– Александр Григорьевич, мне кажется, что эксперимент только-только начинается!

– Всё шуткуете, Дмитрий Васильевич? – нахмурился А.Г.Боголюбов.

Все кванты под контролем! Кулоновое взаимодействие в порядке! Биомолекулярная электроника на высоте. Всё выверялось тысячи раз!

– Согласен, Александр Григорьевич! Однако класть руку на пульт – дело руководителя.

– А-а-а! Не хотите брать ответственность на себя! Тогда – поскольку я не только водил руками, но и выступал в качестве соисполнителя проекта… -вижу, Иван Фёдорович кивает головой, – предлагаю злоупотребить коллективной безответственностью! Нажимаем все втроём, од-но-вре-мен-но!

– Волевое решение! – задумчиво произнёс И.Ф.Осипинский.

Но чья-то рука всё равно будет сверху. Лично я предпочёл бы зону посредине!

Д.В.Гаинский хмыкнул:

– Как ни крути, моя рука оказывается в нижней зоне. Пусть эта зона без колючей проволоки, но… Коллеги! Пульт небольшой, кнопочный. Правильнее было бы, если бы мы давили не ладонями, а пальцами.

– Принято, без возражений! – спешно согласился А.Г.Боголюбов.

Все трое подошли к пульту и приложили указательные пальцы к кнопке. Нажали одновременно. Наступила тишина, как будто ничего не произошло. Через несколько секунд крышка «саркофага» открылась, в лаборатории раздался громкий судорожный вздох. Трион выкатился на поверхность витастола, раскрыл глаза и посмотрел на отцов-создателей без тени удивления.

– Встань! – спокойным голосом приказал А.Г.Боголюбов. – И переоденься вон в ту одежду! – Боголюбов показал рукой на кушетку.

Трион слез со стола, подошёл к кушетке, где лежали приготовленные для него одежда и обувь, и начал переодеваться. Движения его были правильными, выверенными.

– Ты знаешь, как тебя зовут, и кто мы? – осторожно поинтересовался А.Г.Боголюбов.

– Да, знаю! Я – Трион! Вы, учёные, создали меня в этой лаборатории…

– Для чего ты сотворён, тоже знаешь?

– Знаю! Для…

– Не нужно продолжать! У тебя есть какие-нибудь вопросы, пожелания?

– Где я буду жить? И нельзя ли поменять моё лабораторное имя на обычное человеческое? Не хочу быть белой вороной.

– Отрадно такое слышать! Я убеждаюсь – мозг твой работает на опережение. Твой интеллект по возрастным меркам нашего общества более чем самодостаточен. Ты будешь жить в моём доме в Подмосковье. В первое время на правах члена моей семьи. После адаптации увидим… В случае сбоев… Ну,.. В общем, тебе придётся отправиться в далёкое прошлое и пройти весь путь развития человеческой цивилизации. Так запланировано… Машина времени у нас уже создана, но ещё не прошла апробацию из гуманитарных соображений властных чиновников. Все формальные мероприятия, связанные с получением разрешений, твоего цифрового паспорта и электронной прописки, будут улажены в ближайшее время на уровне Академии наук.

– Как я понял, меня собираются заслать в прошлое, если у меня не будет интеллектуальных и физических отклонений в соответствии с нормами человеческого общежития?

– Радуют правильные соóбразы твоего рационального сознания! Ты должен стать эталоном совершенного человека. Ты действительно запрограммирован на телепортацию в прошлое и последующее возвращение в настоящее. Это твоя основная миссия. Возможно, твоё будущее предназначение будет состоять в том, чтобы замедлить процесс расчеловечивания, который сегодня распространяется как вирус. Жаль, что к твоему возвращению в настоящее… твоих отцов-создателей уже не будет. Их заменят другие, которые завершат эксперимент… Средство для твоего нестарения на время эксперимента мы изобрели. Ты им уже воспользовался. Это своего рода временное бессмертие. Но оно отнюдь не сказочное. Если тебя убьют, ты не сможешь вернуться с того света. Твое мёртвое тело никогда не возродится. У нас нет «живой воды». Проблема твоего потенциального физического бессмертия, лучше всё же сказать – нестарения, была связана с невероятными трудностями. Проводить дальнейшие исследования в этом направлении нам запретили… Лабораторию закрывают. Твоё появление на свет – большая государственная тайна. Вот, пожалуй, и всё для начала…

– Александр Григорьевич, Вы не решили задачу с моим собственным именем. Я не могу щеголять в этом мире с лабораторным именем Трион.

– Ты настойчив! И то, правда! Хотя определение лабораторное к твоему имени не пристало. Скорее это имя академическое, научное. Надо подумать сообща. Мне ведь представлять тебя сегодня своей семье, как дальнего родственника, о котором мои семьяне и слыхом не слыхивали. Однозначно, что твоя фамилия Боголюбов, а вот имя…

– Предлагаю наречь его именем Игнат. Ignis по латыни – «огонь» – И.Ф.Осипинский посмотрел на Триона.

– Кроме того, agnatus, или агнат, означает также «дальний родственник», что будет соответствовать истине, – усмехнулся Д.В.Гаинский.

– Мне не нравится это имя… – нахмурился Трион.

– А мне нравится. По отчеству будешь Глебович! Такое отчество символизирует связь с землёй. Ты же у нас житель планеты Земля. – А. Г. Боголюбов похлопал Триона по плечу.

Трион встрепенулся:

– Пусть лучше холодное имя и горячее отчество. Я выбираю имя Глеб, а отчество Игнатьевич!

Отцы-создатели переглянулись:

– Быть по-твоему! Три в одном: Глеб Игнатьевич Боголюбов. Логично, и звучит красиво! Поздравляем тебя с первым днём рождения, точнее – с первым часом одухотворения!

– А сейчас тебя проведут в кабинет диагностики. Необходимо пройди формальные процедуры.

Два в одном

А. Г. Боголюбов слегка нахмурился, провожая взглядом уходящего в сопровождении лаборантов Триона.

– Коллеги! Кажется, мы допустили одну процедурную ошибку.

– Надеюсь, не ту, о которой я говорил? – Гаинский Д. В. с удивлением посмотрел в сторону шефа.

– Наша биопрограмма заточена на имя Трион, а не на «Глеба Игнатьевича».

– Внедрили вирус с помощью второго nominum proprium? – Осипинцев И. Ф. почесал затылок.

Гаинский Д. В. посмотрел на приоткрытую дверь лаборатории диагностики и сказал приглушённым голосом:

– Шеф, думаю, что Ваши опасения напрасны. Любой природный биообъект, не говоря уже об активном биосубъекте, конфигурирован в соответствии с изменяющимися условиями среды. Без конгруентности, даже грубой физической, любая форма жизни обречена на гибель. Допускаю, что вторичная, артефактная природа может давать сбои, если…

– Если что? – Осипинцев И. Ф. выглядел настороженным.

– Если активность биосубъекта запрограммирована лишь на ответную реакцию, а не на самокоррекцию и изменение внешнего окружения.

– В нашем случае это исключено! Мы же создавали с вами не овощную субстанцию, способную перестраиваться, реагируя на холод или тепло, свет или темноту. Трион запрограммирован не только на поддержание жизнедеятельности тела. Мы создали совершенно новую нейрофизиологическую структуру мозга… – Боголюбов А. Г. повёл взглядом в сторону двери.

– Его мозг, в отличие от наших с вами мозгов, способен генерировать мысли. Ещё академик Бехтерева Наталья Петровна писала, что человеческий мозг ограничен в своих мыслепродуктивных возможностях. Мы только улавливаем чужие мысли, или космомысли, и делаем их объектами нашего осознания. Я вот сейчас подумал, а не вложить ли нам в машину времени функцию излучения мыслей, которые мог бы улавливать биоробот… Но это уже на следующем этапе экспериментов. Сегодня это пока тема обсуждений на будущее.

– Нет сомнений в том, что мысли приходят в наши головы извне. Мы «мыслим в мыслях других», как говорил один русский философ! Мы знаем, что у Триона мыслительные когниции заложены в мозговой материи потенциально, как в некоем микрокосме, согласованном с макрокосмом, который называют Богом. Наше мышление манипулируемо сверху. По большому счёту это и не мышление вовсе. Это псевдомышление. Попутно замечу – с помощью машины времени можно было бы манипулировать мышлением не только биороботов данного поколения… Мы, кажется. Отвлеклись от темы… Я хотел спросить насчёт наших лабораторных именин… При чём здесь имя «Глеб»? – на лице Осипинцева И. Ф. проявилось искреннее недоумение.

– Всё верно, мы не мыслим самостоятельно. Поэтому мы и не осознаём, почему мы мыслим так, а не иначе. Трион осознаёт себя. Он знает, что он говорит и знает, как следует облекать мысль в слова. Знает.., несмотря на то, что язык есть малый прообраз нашего сознания. Прообраз семиотический, несовершенный. Все эти, заложенные в Трионе сверхспособности, и настораживают меня. А почему? – Чтобы узнать себя, нужно превратить себя в объект наблюдения и анализа. И одновременно выступать в роли субъекта, в функции рассуждающего «Я»…

Осипинцев И. Ф. загорячился:

– Эта дуальная функция заложена в Трионе. Он одновременно и мыслящий субъект и мыслимый объект. Субъектно-объектные взаимопереходы также запрограммированы. Какие могут быть сомнения?

Боголюбов А. Г. продолжил разговор в более спокойном тоне:

– Всё так! Но не следует забывать, что в триадной матрице субъект переходит в объект, а объект – в субъект только благодаря связующей функции имени. В данном случае – посредством имени «Трион». Сегодня же мы нарекли нашего биосына новым именем «Глеб». Экспроприировали, таким образом, первичное имя Трион.

– Вы хотите сказать, что земельное имя «Глеб», не обеспечит регулярный субъектно-объектный взаимопереход? – вмешался в дискуссию Гаинский Д. В.

– К тому же высший разум подсказывает мне, что на субъектном уровне победит имя «Глеб». Носитель этого имени перейдёт из роли наблюдателя в роль субъекта. Имя «Трион» со временем будет вымещено из системной памяти.

– А я думаю, что носитель этого имени останется вечным экспериенцером в матрице сознания!

– Иван Фёдорович, позвольте! Вы же недавно только сказали, что думаете не Вы, а кто-то сверху, – хохотнул Гаинский Д. В.:

– Ваше сознание – есть параллельное бледное подобие абсолютного знания. А если без шуток, то мы скоро будем наблюдать раздвоение личности нашего подопечного. В нём будут противоборствовать два субъекта, разнопоименованных. Один субъект – знающий и агентивный. Другой, как Вы выразились, – экспериенцерный, осознающий, но более чувственный, эмпирический.

Боголюбов А. Г. выждал момент, чтобы подвести итог:

– К обсуждаемой проблеме вернее было бы применить старую концептуальную терминологию – «первая субличность» и «вторая субличность». Первая – Трион. Вторая – Глеб. Оставим всё как есть. Мне не хотелось бы утилизировать наш третий по счёту проект. В конце концов, это эксперимент. Нужно посмотреть на результаты, а не прогнозировать их.

Осипинцев И. Ф. опёрся на витастол:

– Трион должен стать Глебом!

Гаинцев Д. В., сидя в кресле, парировал.

– Глеб должен стать Трионом!

Боголюбов А. Г. впервые улыбнулся.

– Вам не кажется, господа учёные, что это одно и то же? Когда вы спускаетесь с научных высот на грешную землю, Вы начинаете изъясняться на эзотерическом для Вас языке и впадаете в противоречия. Кто и кем должен стать? Ваши варианты нацелены на ликвидацию одной из субличностей. Когда ИКС превращается в ИГРЕК, он его вымещает, и становится на его место. … Или самоуничтожается! Я бы хотел видеть в этой философической прелюдии не уподобление ИКСА ИГРЕКУ, или ИГРЕКА ИКСУ, а их сосуществование по типу неантогонистического противостояния. И хочу резюмировать ситуацию следующим образом: Глеб должен стать не подобием человека, а настоящим homo sapiens, или новочеловеческим фенотипом благодаря противоборству и комплементации. Объявляю на сегодня конец нашей земной дискуссии и конец рабочего дня!

Боголюбов А. Г. ещё раз поздравил своих коллег с первой удачной стадией эксперимента.

– Держим связь по каналам отечественного йотафона. Я забираю нашего сына с собой. Представлю его домашним как гостя, дальнего родственника. Всем спокойных выходных! До свидания!

– Что-то они там долго диагностируют. Нужно было снять последние биометрические данные и сделать биохимию.

Наконец из лаборатории вышел Глеб. Боголюбов обратил внимание на выражение его лица. Глеб как будто был чем-то обеспокоен и не смотрел в глаза Боголюбову. «Что-то произошло во время диагностики? Нет… Я слишком подозрителен». Боголюбов, дружелюбно улыбаясь, обратился к Глебу:

– Ну, что, дорогой родственничек. Едем ко мне в гости! По дороге обсудим твою легенду.

Второе начало

Глеб-Трион пришёл в себя не сразу. Сначала он ощутил, что стоит в тесной толпе незнакомых людей. Потом услышал монотонное пение хора мужских голосов. Почувствовал запах свечей. Увидел иконы и молящихся.

– Я в церкви. В какой? Что случилось?

Глеб услышал внутри себя голос Триона.

– Прежде сотряслось, потом случилось! Кажется, началась непредвиденная и неуправляемая стадия эксперимента. Оглядись, Глебушка. Адаптируйся. А куда нас занесло – скоро узнаем. Доверься мне. Судя по одеяниям окружающих нас мирян, мы с тобой в 17 век попали. Я так понял – после большого сотрясения в твоё управление перешёл двигательно-опорный аппарат. Я даже головой вертеть не могу, чтоб зафиксировать детали нашего пребывания. Не знаю, кто из нас двоих будет молоть языком. Вероятно, мне придётся осваивать статус внутреннего наблюдателя и советчика. Кстати, не будь белой вороной, накладывай на себя крест правой рукой! Смотри, как это люди делают. К тебе уже начинают присматриваться – одёжка не та. Хорошо, что я капуцину натянул перед мажорной автогонкой. Чем не странствующий монах! Давай проверим, кто из нас двоих владеет даром речи и будет коммуницировать. Скажи шепотом слова молитвы «Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Бессме́ртный, поми́луй нас».

Глеб прошептал слова молитвы.

– Ещё раз! – Молодец! А я в третий раз прошепчу. Три раза полагается!

Глеб почувствовал, как губы его зашевелились и прошептали слова молитвы – без его воли и без его участия.

– Слава Богу! Я пока не лишён дара речи! – услышал Глеб радостный внутренний голос Триона.

– Будем говорить по очереди. Кажется, служба закончилась. Видишь, все зашевелились? Давай двигай к выходу!

На улице дул прохладный осенний ветер. В воздухе кружила листва. Солнце поблёскивало в куполах высокой церкви. Недалеко от входа толпились монахи, окружив какого-то старца. Глеб подошёл поближе и услышал:

– Полно тебе по свету-то бродить! Пора бы пристать к гавани. Нам известны твои таланты. Святая лавра примет тебя. Будешь столбом церкви и украшением нашей обители.

Старец окинул монахов презренным взглядом и твёрдо ответил:

– Ах, преподобные! Я столботворения умножать собою не хочу. Довольно и вас, столбов неотёсанных, во храме божием!

Монах, который обращался к старцу, нахмурился, не стал больше говорить ничего. Остальные тоже молчали. А старец продолжил:

– Риза вас окаянствовала, очаровала. Дьявол ловит людей разными сетями – богатствами, почестями, славою, выгодами, утехами и святынею. Сеть последняя всех несчастнее. Не все вы рождены к сему чёрному наряду. Вы введены в оный одним видом благочестия и мучите жизнь свою без святости в сердце.

Глеб услышал голос Триона:

– Ух, ты! Когниции, заложенные в моё мозговое месиво, подсказывают мне, что так выражаться мог только Григорий Саввич Сковорода, родоначальник русской религиозной философии. Давай для начала к нему и прилепимся. Ничего другого пока не предвидится. Постранствуем вместе, в его компании. Прикинься агнецом Божьим, подойди к нему. Говорить я начну…

Глеб неуверенно подошёл к старцу. Заговорил словами Триона:

– Отец! Вы человек, который ближе к Богу, чем остальные. Совета Вашего хочу попросить, как странствующий не по своей воле… Заблудился я, потерялся, не знаю, где нахожусь…

– Заблудший странник, говоришь? Так ты не один такой, многие блуждают, даже если оные и знают, где находятся.

Старец осмотрел Глеба:

– Странно выглядишь. Видно, что не из этих мест. И ссадина у тебя в волосах около лба. В беду попал? Как звать-то тебя, юноша?

– Глеб моё имя. А откуда я, и как здесь оказался, не помню.

– Ну, а меня можешь звать Григорием… Григорий Саввич я. Идём со мной. Чем смогу, тем помогу. Вижу, ты и в самом деле в помощи нуждаешься. Наведаемся к родственнику моему.

Они вышли из церковной ограды и направились по осенней, но ещё сухой дороге, куда-то под гору, вниз. Глеб старался не отставать от старца Григория. Трион искал тему разговора:

– Григорий Саввич, скажите, почто Вы так строго разговаривали с благочестивыми монахами? Они ведь, кажись, зла Вам не желали.

– Благочестивые… Кажись… В том-то и дело, юноша Глеб, что братия не такой кажется, какая она есть на самом деле. Церемония и благочестие не одно и то же. В этом вся беда. Не по лицу судить надо, а по сердцу.

Глеб старался идти в ногу со старцем и поспешил спросить сам, опередив Триона:

– Я, может, и что не понимаю. Наверное, с головой не всё ладно, но хочу спросить. Когда я стоял в церкви и осознал, что что-то со мной не так, я шептал слова молитвы: «Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Бессме́ртный, поми́луй нас». Не приобщился ли я, как и другие, читая молитву, больше к церемонии, чем к благочестию, недопонимая слова молитвы?

В голове Глеба прозвучал голос Триона:

– Вперёд батьки в пекло? Ты делаешь успехи, Глебушка. Не пойму, только – это тяга к знаниям или хочешь втереться в доверие к старцу?

Старец Григорий посмотрел на Глеба искоса:

– Истину говоришь, юноша, как будто наперёд ответ знаешь. Люди и своё не понимают, что говорят. А о чём говорят другие, только догадываются. И в молитве для простых людей много тёмных мест. «Святы́й Бо́же» в твоей молитве это знамение всякого начала на земле и на небе. «Святы́й Кре́пкий» – это божие начало в плоти человека. «Святы́й Бессме́ртный» – это свидетельство нетленности души человеческой.