Текст книги "Nordic Dads"

Интересуюсь, есть ли у шестилетнего Одда свой телефон. Оказывается, месяц назад на день рождения он получил в подарок сим-карту, чему был страшно рад. Для него, объясняет Эссе, это даже не телефон, а скорее свой интернет, поскольку дома у его мамы нет вайфая. Но больше всего Одд любит ловить покемонов. Между прочим, именно благодаря им он научился читать и писать.

– Погодите минутку. Как можно выучиться грамоте, играя в покемонов?

Оказывается, очень просто. Их там несколько сотен, и, чтобы найти своего любимого, надо научиться различать их имена, а потом и самому их печатать – букву за буквой. Хотя сейчас дети переключились на новую игру – Raw blocks. Это что-то вроде Minecraft, поясняет Эссе, они сами научились находить там друг друга и теперь играют вместе.

– А они вообще дружат, ваши бонусные и не бонусные дети?

– О да, тут нам очень повезло, – говорит Тира. – Они обожают друг друга, все время вместе играют, когда живут у нас, а на неделе у других родителей скучают и перезваниваются.

– Конечно, не всегда все было так безоблачно, – добавляет Эссе. – Бывали и сложные периоды, но, как и в любой семье, чтобы все друг с другом ладили, над этим надо работать. Каждый ребенок должен чувствовать, что о нем не забывают и что родители уделяют время всем и поровну. Вообще, самое важное для детей после развода – чтобы их родители хотя бы делали вид, что у них нормальные отношения. Но на самом деле и этого недостаточно. Они должны стараться действительно сохранить хорошие отношения – забыть про разногласия и искать компромисс. Иначе есть опасность, что ребенок будет винить в конфликте себя. Слава богу, у нас обоих сейчас отличные отношения с бывшими, и дети тоже чувствуют себя замечательно. Возможно, дело в хорошей подготовке: едва начав жить вместе, мы с моей бывшей подругой заранее обсудили, что будет с нами и нашим будущим ребенком, если мы расстанемся. Как говорит один мой друг: «Тщательно выбирайте себе бывших». Звучит странно, но это мудрая мысль.

Будь рядом

Интересуюсь у Эссе, удалось ли ему самому побыть бонусным ребенком после того, как его родители развелись. Оказывается, нет.

– Моему отцу даже в голову не могло прийти, что я буду жить с ним после развода. Сначала он забирал меня на выходные пару раз в месяц, а потом и того реже, – мне тогда хотелось проводить больше времени с друзьями, так что я не возражал. Он переехал, и ему казалось, ну что такое 15 минут на машине? Но если ты подросток и сначала тебе нужно ехать на автобусе, потом на метро, потом идти пешком, то это час с лишним. И если вечером в будний день ты вдруг подумаешь: «А хорошо бы сейчас выпить чаю и поболтать с папой!» – то это просто невозможно: долго и далеко. Поэтому я редко виделся с отцом после того, как родители развелись. Да и до этого мы не слишком много времени проводили вместе – только по выходным, потому что он постоянно работал. И конечно, когда я переехал на север Стокгольма, а моя бывшая подруга осталась на юге, и там же был детский сад, куда ходил наш сын, я все время спрашивал себя: неужели я делаю то же самое, что когда-то сделал мой отец? И я дал себе слово, что если мне все-таки не удастся уговорить маму Одда перебраться поближе к нам, то я буду возить его в детский сад, а потом в школу – два часа в один конец каждый день в «свою» неделю – столько, сколько будет нужно: год, два, пять. По крайней мере, до тех пор, пока он не станет достаточно большим, чтобы добираться сам. Слава богу, мы договорились, и она переехала. Но если бы этого не произошло, я бы продолжал возить его, чтобы не повторять ошибок моего отца.

Собственный отцовский опыт Эссе тоже не считает безупречным («Это как с велосипедом – чем больше катаешься, тем больше вероятность упасть»), но похоже, что и Одд, и малышка Ши, так же как и Клара с Фрэнком, которые тоже все чаще называют его папой, действительно могут рассчитывать на помощь и поддержку этого человека – столько, сколько будет нужно. Напоследок спрашиваю Эссе, что значит быть хорошим отцом.

– Быть рядом с детьми. Проводить с ними время – не в праздники, а каждый день. Быть хорошим отцом – это не водить детей в кино по воскресеньям пару раз в месяц, а ругаться с ними из-за несделанных уроков, самому укладывать их спать, слушать, когда они хотят вам что-то сказать, или не слушать, когда уже нет сил, и честно признаться: «Давай завтра?» Быть хорошим отцом – это наблюдать, как воспитывают детей матери, и стараться делать то же самое.

Даг. Большой начальник идет в декрет

Главного героя пушкинской «Капитанской дочки» Петрушу Гринева, как известно, записали в Семеновский полк сержантом, когда он еще находился в утробе своей матушки. А Рикарда Локранца-Берница родители записали в школу в престижном стокгольмском районе Эстермальм в первый день его жизни. «Это очень хорошая школа, к тому же рядом с домом. Но туда длиннющая очередь, поэтому я позвонил им прямо из роддома», – рассказывает отец Рикарда Даг Локранц-Берниц.

В Стокгольме жарко, 26 градусов в тени, но на Даге элегантный черный костюм, галстук и белая сорочка. Noblesse oblige, положение обязывает – перед нами генеральный директор крупной железнодорожной компании Vy Tåg AB. Мы встречаемся в парке короля Густава Адольфа, через дорогу от дома, где живет семья Локранц-Берниц: 47-летний Даг, его жена Анна-Мария (она занимается шведскими культурными проектами за рубежом и незадолго до нашей встречи вернулась из Канн, где представляла выставку, приуроченную к кинофестивалю) и их семилетний сын Рикард, который ходит в первый класс той самой школы.

На часах десять утра, и парк полон детей: крики, визги, смех, беготня, футбол прямо на дорожках и лужайках, пятнашки, горки, лазалки, качели; есть даже небольшой открытый бассейн, правда, совсем мелкий, для малышей. Даг объясняет, что по соседству с парком находится сразу несколько детских садов и школ, и вот так выглядит их перемена. Рикард тоже гоняет с мальчишками в футбол, и видно, что ему очень не хочется прерываться, но, услышав просьбу отца, он послушно идет фотографироваться под могучим цветущим каштаном. Минут через пятнадцать в парке появляются две маленькие девочки с колокольчиками, как у нас на линейке 1 сентября, и дети разбредаются по школам и садикам. Еще через пять минут парк становится абсолютно тих, как и положено в респектабельном Эстермальме, и трудно поверить, что только что тут бесилась добрая сотня детей. Закончив фотосессию, мы провожаем Рикарда в школу (Даг договорился с учительницей, что сын может немного опоздать на урок) и поворачиваем на тенистый бульвар Карлавэген, по обеим сторонам которого выстроились прекрасные образцы северного модерна. По дороге Даг объясняет, чем, на его взгляд, этот район хорош для жизни с детьми: «Во-первых, конечно, парк – вы его видели, – он прямо напротив дома, и там сын играет с друзьями. Во-вторых, это очень безопасный, спокойный район, и Рикард может один ходить в парк и в гости к товарищам, живущим неподалеку. Ну а в-третьих… как бы это сказать… в Эстермальме живут хорошо воспитанные люди – это касается и родителей, и детей. В общем, отличное место, чтобы растить ребенка».

Новая роль

На террасе кафе в местном торговом центре Даг рассказывает мне, что с Анной-Марией они познакомились в 2001 году, поженились в 2008-м, а еще через несколько лет у них родился сын. Даг, конечно, присутствовал при родах («Я считаю, что это долг мужа – оказать поддержку жене в такой момент»), а когда Рикарду исполнился год, решил взять декретный отпуск: девять месяцев он провел дома с сыном, а Анна-Мария все это время работала. «Поначалу я думал, что буду ходить в офис один или два раза в неделю, такой был план, – рассказывает Даг, – но мой тогдашний босс, который тоже в свое время уходил в декрет, убедил меня, что лучше не совмещать отпуск с работой, ведь это фантастическая возможность установить тесную связь с сыном. И я очень ему благодарен за тот совет: в результате я на целых девять месяцев забыл о делах и сконцентрировался на ребенке».

– А почему вы решили взять такой длинный отпуск? Ведь в Швеции, насколько я знаю, можно отдавать детей в садик начиная с года?

– Совершенно верно, хотя обычно это происходит чуть позже – в год и три или в год и четыре месяца. Но я просто хотел побыть с сыном подольше: чтобы получше узнать его и чтобы у нас установились особенные, близкие отношения. Кроме того, мне кажется, это важно и для ребенка, для баланса в воспитании: сначала он побыл год с мамой, потом девять месяцев с папой, а уже после этого пошел в детский сад, куда его тоже, кстати, в первый раз отвел я.

Что было самым трудным в декретном отпуске? Даг уверяет, что ничего. Покормить, погулять, поиграть, спать уложить – это совсем не сложно. А как же полная смена декораций, когда менеджер высшего звена в первый раз в жизни оказывается в совершенно незнакомой обстановке, совсем не похожей на офисную жизнь? Неужели не было трудностей?

– Пожалуй, первые пару недель я скучал по работе, – кивает Даг, – по общению в офисе. Так что да, вы правы: с практическими вещами никаких проблем не было, а вот психологические сложности из-за перемены обстановки действительно были. Но буквально через две-три недели я полностью вжился в роль отца и больше до конца отпуска о работе не вспоминал.

Вжиться в новую роль, а заодно и восполнить дефицит общения Дагу помог открытый детский сад – в Швеции они очень популярны. Там ребенка нельзя оставить, но он может регулярно посещать его вместе с родителями. А пока воспитатели занимаются с малышами – в основном сюда приводят тех, кто еще не пошел в обычный садик, – у родителей есть возможность пообщаться между собой. «Наш открытый детский сад организовала местная церковь, – рассказывает Даг, – и мы с Рикардом часто туда ходили. Пока дети играли, я болтал с другими отцами, а с одним – оказалось, что он жил в нашем доме и тоже сидел в декрете, но только с дочкой, – мы очень подружились и даже как-то вместе ездили за город. Так что открытый детский сад – это замечательно. Еще мы много гуляли. Ходили в гости к моим армейским друзьям и однокашникам, вместе устраивали походы в лес, сидели у костра…» При упоминании армейских друзей я оживляюсь – не так уж часто в жизни мне попадаются люди, служившие в армии, а уж за границей – почти никогда. Даг оттрубил 15 месяцев в 1992 году, а вот его младшие братья в армии уже не служили.

– Тогда, – Даг делает многозначительную паузу, – все было гораздо серьезнее. Армия была больше, чем сейчас, и службу в ней проходили практически все мужчины. Я служил в десанте, в местечке Арвидсъяур, в Лапландии, и нас обучали тактическим действиям в тылу врага. Холодная война только что закончилась, но обстановка была неспокойная, мы не понимали, что может случиться.

– Слава богу, – говорю, – что ничего не случилось.

– О да, – кивает Даг.

Мы замолкаем на пару секунд, и я думаю о том, что примерно в то же время, в конце 1980-х, служил два года в одном из мест, которое как раз могло вызывать смутное чувство тревоги у Дага и его соотечественников, – на космодроме Плесецк в Архангельской области, всего в 1500 километрах от Арвидсъяура. А сейчас мы сидим в кафе, пьем кофе и болтаем о детях. Несомненно, мир изменился к лучшему.

– Кстати, о боге, – говорю я вслух. – Вы упомянули, что открытый детский сад в вашем районе организовала церковь. Это просто совпадение, или церковь играет заметную роль в вашей жизни?

– Безусловно, и очень заметную: я считаю ее важной частью нашего национального наследия. C сыном мы тоже ходим в церковь, пусть не каждое воскресенье, но довольно часто. Мне кажется, что религия и церковь важны для стабильности в стране, для семьи и, в некотором роде, для будущего. В этом отношении я, пожалуй, весьма консервативен.

Даг очень тщательно подбирает слова, делает паузы, обдумывая сказанное, перемежает речь оборотами «в каком-то смысле» и «в некотором роде» и вообще производит впечатление человека, который осознает, что говорит не очень популярные вещи. Но вместе с тем мягко дает понять, что дорожит своими убеждениями и не собирается от них отказываться, – и не боится давать неожиданные и даже парадоксальные ответы на мои вопросы. Например, он считает, что время, проведенное в отпуске по уходу за ребенком, не только не помешало его карьере, а наоборот, дало ей дополнительный толчок. «Во-первых, перед тем как я ушел в декрет, ситуация на работе была очень напряженная, постоянный стресс, так что перерыв пошел мне только на пользу. Во-вторых, я бы сказал, что это в каком-то смысле была психологическая перезагрузка, и я вернулся к делам гораздо более активным, сконцентрированным и с возможностью по-новому взглянуть на многие вещи. Сейчас я часто делюсь собственным опытом с подчиненными и всегда поддерживаю тех, кто хочет взять отпуск по уходу за ребенком, – и мужчин, и женщин. Кроме того, я искренне считаю, что это хорошо и для компании, ведь время, проведенное с детьми, открывает перед моими сотрудниками новые перспективы и положительно сказывается на их стратегическом мышлении».

Секрет фермы

Близкие отношения с сыном, о которых так мечтал Даг, уходя в декретный отпуск, не прерываются и сейчас. Правда, на неделе он очень занят на работе, и в школу Рикарда отводит Анна-Мария, она же забирает его после занятий. Зато практически каждые выходные все трое отправляются в собственный дом на острове Адельсё на озере Меларен, третьем по величине в Швеции. Это примерно 50 километров к западу от Стокгольма, сначала на машине, потом на пароме. И вот там-то все время Дага принадлежит сыну.

– Это настоящая ферма, с большим домом, землей и лесом. Землю мы сдаем в аренду фермеру, и он выращивает на ней урожай, а лес растет сам, так что никаких забот не доставляет, – смеется Даг. – Мы немного копошимся в саду, но в основном гуляем с Рикардом в лесу и даже построили там секретный дом на дереве – о нем знаем только он и я, маме мы про него не рассказывали. Во время прогулок мы болтаем обо всем на свете: о его школьных друзьях, о том, как прошла последняя тренировка по дзюдо, что он видел по телевизору или в лесу. А там у нас много интересного: косули, кабаны, лоси, а на озере – дикие гуси. Вообще, близость к природе – это важная часть шведского образа жизни и шведского воспитания. Кстати, мы еще несколько раз в год ездим на север Швеции – там у моих родителей дом в горах. Зимой мы катаемся на лыжах – беговых и горных, а летом ходим в походы. Ставим палатки, разжигаем костер и готовим еду на огне, – я хочу, чтобы мой сын всему этому научился.

Кроме лесных походов и горных лыж у семейства Локранц-Берниц есть и еще одно хобби: путешествия. Они все вместе были в Аргентине, в этом году собираются в Израиль, а недавно провели отпуск в Новосибирске. Это была уже четвертая поездка Дага в Россию, которой он очарован с детства, с тех самых пор, как в середине 1980-х впервые попал в мой родной Ленинград. Сегодня Даг с одинаковым воодушевлением вспоминает и Эрмитаж с Русским музеем, и фарцовщиков, менявших валюту на улице, и пустые днем рестораны с толстенными меню, но довольно скромным выбором блюд, – для шведского школьника это было настоящее приключение. В 2001 году он провел две недели на курсах русского языка в Калининграде. «К сожалению, этого времени оказалось явно недостаточно, чтобы овладеть русским, тут я немного не рассчитал, – смеется Даг. – Но зато мы ездили на Куршскую косу – такая красота!» В 2006-м приехал на полгода в Москву: тогда он был студентом Стокгольмского университета и в рамках своего учебного курса писал в РГГУ работу про газовый конфликт России и Украины. А еще побывал во Владимире, в Кисловодске и Минеральных Водах, где подружился с самыми разными людьми, о которых отзывается с не меньшим восхищением, чем о Толстом и Достоевском: «У меня сложилось впечатление, что русские в большинстве своем очень хорошо образованы: разбираются в литературе, читают наизусть стихи, знают географию, историю – даже шведскую».

Деньги за звездочки

Та самая школа, куда Рикарда записали при рождении, Дагу очень нравится, хотя ситуация со школьным образованием в Швеции, на его взгляд, неоднозначная: «Раньше все школы были государственные и примерно одинаковые – неважно, где ты жил: в городе, пригороде или деревне. Но теперь все изменилось: многие школы и детские сады превратились в компании, в бизнесы. В результате некоторые, как наша, например, отличные, но есть и такие, где качество образования оставляет желать лучшего». Но больше всего меня удивило, что престижная частная школа, куда ходит сын Дага, бесплатная. Моя младшая дочь четыре года ходила в частную школу в Москве, и это было весьма чувствительно для семейного бюджета. Поэтому я несколько раз переспрашиваю, чтобы удостовериться, что правильно понял, и мой собеседник спокойно объясняет: да, все школы в Швеции бесплатные, а частные получают деньги от государства.

От школы, где учится его сын, Даг ждет прежде всего знаний. Помимо обычных уроков Рикард занимается английским, ходит в художественный кружок и на дзюдо. В качестве дополнительной мотивации в семье разработана система денежных поощрений. За успехи в учебе (например, за хорошую работу на уроке) Рикард получает звездочку, а за 10 звездочек – 50 крон, это примерно 5 евро. Такая система, считает Даг, не только мотивирует ребенка, но и помогает ему понять ценность денег. И тут настает черед вопроса, который моя жена просила задать всем отцам в Cеверных странах.

– Скажите, а как сделать так, чтобы дети перестали постоянно просить им что-то купить?

Выясняется, что никаких проверенных рецептов у Дага нет.

– Конечно, сын получает подарки на Рождество и на день рождения. Но покупать что-то детям просто так, в обычный день… Мне кажется, это неправильно. Есть опасность их слишком разбаловать.

– Это правда, – киваю я. – Но, с другой стороны, разве не здорово их иногда баловать? Чем старше я становлюсь, тем чаще об этом думаю. Я согласен, что нельзя идти у них на поводу, сам ненавижу, когда дети канючат и просят все подряд. Но в последнее время замечаю, что, когда покупаю что-то младшей дочке, сам, кажется, получаю больше удовольствия, чем она. Это такое приятное чувство…

– Да-да, – говорит Даг с улыбкой, – я прекрасно понимаю, о чем вы. Радость дающего! И все же я не думаю, что мой сын должен получать все, на что он покажет пальцем. Надо уметь говорить нет – для его же блага, иначе у ребенка может сложиться превратное впечатление о том, как устроена жизнь. Другое дело – «мотивационные деньги», о которых мы говорили. Рикард копит их, а потом сам решает, что купить на честно заработанные: лего или, например, компьютерную игру.

Больше всего Рикард любит Pokemon Go. Дагу, кстати, она тоже нравится, поэтому часто они играют вместе. «Даже моя жена любит покемонов – это, можно сказать, наша семейная игра».

– И что, хорошо ловятся покемоны у вас на ферме?

– На ферме? Нет, что вы, там и людей-то почти нет, не то что покемонов. А вот рядом с нашей церковью их полно.

У Рикарда пока нет своего мобильного телефона, и покемонов он ловит с помощью старого телефона Дага – и только тогда, когда отец поделится с ним интернетом. На проблему «Дети и гаджеты» Даг смотрит широко и старается найти разумное сочетание свободы и контроля: «С одной стороны, ограничивать детей, конечно, необходимо, с другой – это часть жизни и часть будущего, оно наверняка будет еще более технологичным. И я понимаю, что сын должен овладевать этими навыками – пусть даже через игры. Поэтому ограничения нужны, но и давать детям пробовать новое не менее важно».

Наследник по прямой

Даг вырос в многодетной семье на севере Швеции: у него шестеро братьев и сестер. Отец много работал, и с детьми сидела мама, а иногда няня. Мне очевидно, что отцовский опыт Дага и его отца сильно отличаются, но сам он находит и сходство: «По выходным отец много времени проводил с нами, как и я с Рикардом, а в будни я тоже много работаю, так что в этом смысле наши ситуации похожи». Зато Анна-Мария благодаря декретному отпуску Дага смогла вернуться на работу всего через год, а маме Дага в свое время пришлось бросить работу после рождения детей. Разве это не позитивные перемены?

– Конечно, позитивные. Просто эти ситуации сложно сравнивать: у нас всего один ребенок, а у мамы было семеро. Но гендерное равноправие, безусловно, важная вещь как для страны, не теряющей надолго квалифицированных работников, так и для семьи, где жена перестает быть финансово зависимой от мужа. Вообще, равные права и возможности для всех – это прекрасно. Я лишь считаю, что гендерная риторика в современном обществе могла бы быть менее агрессивной. Потому что женщины – это женщины, а мужчины – это мужчины, и в этом тоже нет ничего плохого.

– А это вообще важно для вас, чтобы сын не только состоялся как личность, но и вырос настоящим мужчиной?

Даг опять очень тщательно подбирает слова: «Прежде всего мне бы хотелось, чтобы Рикард добился успеха на том пути, который он для себя выберет. Чтобы отслужил в армии – надеюсь, он так и сделает. И да, мне важно, чтобы мой сын стал настоящим мужчиной». Спрашиваю, случались ли уже в школе какие-то испытания мужества: конфликты, драки, буллинг? Нет, слава богу, ничего серьезного: у Рикарда очень хороший класс и отличная компания друзей.

– Но если кто-то попытается его ударить или обидеть, что вы посоветуете сыну: попробовать договориться или дать сдачи?

– Такой разговор у нас был. И я посоветовал ему давать сдачи. Только не подумайте, что я поощряю его агрессивное поведение и учу первым лезть в драку! – смеется Даг. – Просто никогда нельзя давать себя в обиду. Это важно. И, мне кажется, Рикард это понял.

Я признаюсь, что ожидал другого ответа, так как много слышал о том, что Швеция – страна компромисса.

– Наверное, – говорит Даг. – Умение договариваться и уважение к чужой точке зрения – очень важные части нашего образа жизни. Речь лишь о том, что если кто-то проявляет к тебе неуважение, ты должен однозначно дать понять: это неприемлемо. Но мы много говорим с Рикардом о том, как важно уважать других людей. Вообще, я думаю, что главная задача отца – передать ребенку свои жизненные ценности. В моем случае это прежде всего семья, родина и церковь. Я хочу, чтобы мой сын вырос хорошим человеком, с уважением относился к людям и принес пользу своей стране.

Похоже, что от такого отца Рикард имеет все шансы унаследовать еще и твердость убеждений, и умение отстаивать свою точку зрения – мягко, но настойчиво. А это всегда вызывает уважение – даже в стране компромисса.