Текст книги "Терия. Кровавый узел"

– Кого защищает моя будущая невеста? – на диван, с другой стороны от Фатин уселся Даниш и развязано закинул ногу за ногу. Девушка отодвинулась от него поближе к брату.

– Сестра говорит, что ей не нравится смотреть как убивают этих дикарей на арене, – к дивану подошел раб и наполнил чашу Септора. – Она считает их беспомощными.

– Тебе их и в самом деле жаль? – спросил Даниш и защищаясь выставил ладонь вперед. – Только пожалуйста, не смотри не меня таким взглядом.

– Каким?

– Так смотрят на проблевавшегося не к месту кота.

– Я всегда так на тебя смотрела, просто ты все время настолько занят собой, что не обращал на это внимания, – Даниш и Септор рассмеялись. – А на слова моего братца не обращай внимания, когда он выпьет, становится туговат на ухо и слаб умом. Я всего лишь сказала, что мне неинтересно смотреть как скорпионы расправляются с безоружными и ничего не говорила о жалости. Это немного о другом.

– Ты знаешь, Септор, для своих лет твоя сестра очень умна, – Даниш обнажил в улыбке ряд ровных мелких зубов. – Как я раньше этого не замечал?

– А я всегда говорил, что тебе повезло! Она еще и неплохо фехтует для девушки!

– Вот это, наверное, недостаток, друг мой, если твоя сестра ревнива, то рано или поздно она меня чем-нибудь проткнет, – сказал Даниш, и они снова рассмеялись, Септор при этом облился вином.

– Ржете как верблюды, перед случкой! – Фатин встала с дивана, подошла к столику со сладостями и взяла несколько фиников.

По арене вновь прокатился восторженный гул – в этот раз скорпион своим жалом проткнул одного из бойцов насквозь. Это был шкавари, последний из десяти бойцов вышедших на арену, все остальные к этому моменту уже были убиты. Какое-то время у скорпиона не получалось освободить жало из тела и шкавари болтался на нем как дохлая ящерица, его родовая маска свалилась на песок, а из широко раскрытого рта хлестала кровь. Наконец скорпион избавился от мертвого тела и шкавари причудливым мешком остался лежать на песке бесформенной кучей мяса.

На песочный настил арены выбежало несколько десятков загонщиков, которые пиками заставили скорпионов убраться под трибуны. Настил арены спешно приводили в порядок, засыпая песком следы кровавой бойни. Когда все было сделано, оглушительный рев труб возвестил о начале нового боя. На арену вышло несколько бойцов, среди которых выделялась женщина – это была Сухая Плеть, любимица жителей Даармара. Фатин знала эту покрытую защитными татуировками девушку и не раз с интересом наблюдала за боями с ее участие, но сегодня особого желания смотреть не было. В ее взгляде была лишь скука и разочарование. Даниш бесил ее больше обычного, и она не могла ничего с этим поделать. От мысли, что через каких-то несколько дней этот расфуфыренный петух будет спать с ней в одной постели, у нее начинало сводить скулы.

– Что, дочь моя, ждешь не дождешься, когда съедешь от нас? – тихо спросила у падчерицы Кишора, сжав ее локоть с такой силой, чтобы острые ногти впились в нежную кожу девушки.

– Не смей называть меня дочерью, ты хитрая дикая кошка! – Фатин вздрогнула и одернула руку. – Если ты делаешь дурака из моего отца и брата, это еще не значит, что и из меня ты будешь делать дуру.

– Я бы на твоем месте была более уважительна со своей мачехой, дочь моя, – Кишора изобразила отличное подобие улыбки. – Не забывай, что твой отец любит меня и не простит тебе постоянную дерзость. Девушки должны уважать свою мать не меньше отца, разве тебя не учили этому в детстве? Нет? Какая жалость, – улыбка мачехи стала еще шире. – Я всегда говорила, что у твоей тупой мамаши не доставало мозгов даже на воспитание собственной дочери.

В этот момент Фатин развернулась к своей мачехе и оттолкнула ее. Кишора картинно оступилась, вскрикнула и повалилась на пол увлекая за собой один из столов. Внимание всех приглашенных мгновенно переключилось на неприятную семейную сцену.

– Фатин, что ты делаешь?! – окрикнул дочь Бажарган и к тому времени как рабы поставили на ноги содрогавшуюся в рыданиях Кишору, он уже был рядом со своими любимыми женщинами. – Немедленно извинись перед матерью и отправляйся домой!

– Она мне не мать! – девушка сжала кулаки и финики в ее руках в одно мгновение превратились в кашу, а косточки больно вонзились в ладони.

В ложе стало тихо, казалось даже зрители на арене взяли паузу, чтобы не мешать женщинам из Дома Шамран выяснять отношения. Бажарган не стал превращать случившееся в грандиозный скандал, он взял дочь под руку и пошел с ней прочь, а следом за ним направилось несколько охранников.

– Сейчас тебя отвезут домой и закроют в твоей комнате, а вечером мы с тобой поговорим, – сказал он Фатин когда они остались вдвоем.

– Она первая начала и специально устроила это в день моего совершеннолетия! – попыталась оправдаться Фатин.

– Ничего не хочу слышать! – Бажарган толкнул дочь в руки охранников. – Чтобы не случилось, ты не должна так вести себя со своей матерью, тем более сегодня – когда весь город собрался, чтобы отметить твое торжество! Что, интересно, будет думать о тебе твой будущий муж Даниш?

– Она мне не мать! И ни за какого Даниша я замуж не собираюсь! – по щеке Фатин покатилась слеза. – Почему ты хочешь, чтобы я поскорее уехала из дома?

Бажарган открыл рот, чтобы что-то сказать, но лишь махнул рукой и пошел обратно к гостям.

– С тех пор как умерла мама, для тебя существует лишь одна женщина – твоя Кишора, а на меня тебе плевать! – крикнула вслед отцу Фатин, но он ее уже не слышал, а если и слышал, то никак не отреагировал на ее колючие слова.

Глава 4

Зубаны справедливо считаются бичом пустыни. В равной степени от них страдают все народы. Эти юркие, двуногие ящерицы редко вырастают выше колена и в одиночку не представляют большой опасности. Однако-же они предпочитают собираться в гигантские стаи, чтобы нападать на добропорядочных путешественников и торговцев. Зубаны редко пожирают даури, нужно думать мясо желтокожих приходится им не по вкусу. При этом эти ящерицы с удовольствием поедают мертвечину, отбивая ее у падальщиков. Если вы путешествуете по Терии и услышали звуки будто рядом щелкает кнут, готовьтесь к сражению либо к смерти. Это значит, что зубаны где-то рядом.

– Заназан Охотник, «Дикие твари Терии»

Фатин снились красные тюльпаны. Огромные яркие поляны лоскутным узором покрывали безликие пески, а она шла по ним босыми ногами. Солнце только начинало подниматься над горизонтом и влажные цветы еще хранили приятную ночную прохладу. Вокруг было очень тихо. Настолько тихо, что она отчетливо слышала мягкий хруст ломающихся под ногами цветов. Фатин присела, сорвала большой цветок и утонула в его сладком запахе. В одно мгновение дикий аромат вскружил голову, и опьяненная она упала на колени. Ей было очень хорошо. Яркий цветочный запах дарил ту самую безмятежность, которой она готова была подарить многие часы своей жизни. Фатин улыбнулась, провела цветком по щеке и от его мягкого и нежного прикосновения ее пробрала дрожь. Она дрожала и дрожала пока наконец не вздрогнула и проснулась. Тюльпанов как не бывало, а вместо них сладкий запах ее подушки и пронзающий тело холод.

Фатин посмотрела по сторонам и увидела, что ставни в ее комнату открыты настежь, а город захватила безжалостная холодная ночь. Девушка поняла, что она заснула в тунике и ее не потрудились разбудить и раздеть – это было странно. Еще более необычным было то, что ее не разбудили к ужину, и отец не пришел поговорить с ней, как обещал. Фатин села на кровати и вдруг услышала шум на нижних этажах дома. Ей стало тревожно, в доме явно происходило что-то ненормальное.

Фатин на цыпочках подошла к двери и выскользнула из комнаты. Снизу донесся женский крик, затем звук разбитого стекла и треск ломающейся мебели. Ее сердце заплясало в диком танце – опасность! И в этот момент она услышала громкий крик отца:

– Фатин, беги отсюда! – кричал он.

– Заткните ему глотку! – прорычал грубый голос, который она раньше не слышала.

– Фатин…, – прохрипел отец и его голос увяз в звуках возни.

– Наверх! Не дайте ей уйти! – донесся до нее знакомый женский голос, который она не могла спутать ни с каким другим – это отдавала приказы Кишора.

– Не переживай, я лично перережу ей горло, – ответил ей мужской голос и по лестнице на второй этаж гулко забухали шаги.

Казалось весь дом был заполнен какими-то людьми. Отовсюду слышались стоны, вопли многочисленной прислуги и звуки борьбы. Фатин метнулась в комнату и заперла за собой дверь. В голове бешенным ритмом стучала кровь, а из глаз катились слезы. На какое-то мгновение ей показалось, что голос поднимавшегося на второй этаж мужчины она знала. Очень часто слышала его, но чей именно это был голос она вспомнить не могла. Девушка металась по комнате как дикая кошка в клетке и не знала, что ей нужно делать. Кто эти люди? При чем здесь Кишора? Что случилось с ее отцом? Где ее брат? И что вообще здесь происходит?

В этот момент ручка на двери в ее комнату заходила ходуном и Фатин закричала. Ответом ей был смех, с другой стороны двери.

– Ты узнала меня, тощая ящерица? Твой тупой брат говорил, что ты называла меня петухом? Сейчас я открою дверь и забью тебе эти слова в глотку!

Теперь Фатин узнала обладателя голоса – это был Даниш. Ее будущий жених.

– Что тебе нужно? – голос девушки был больше похож на истеричный визг.

– Мне нужно вырезать твои самовлюбленные глазенки! – крикнул Даниш и сильным ударом ноги попытался выбить дверь.

Плетенная пальмовая дверь жалобно скрипнула, но выдержала удар. Поняв, что другого выхода нет, Фатин подбежала к окну, раскрыла ставни и посмотрела вниз – высоко. Прыгать было страшно – снизу ее окно казалось гораздо ниже, но другого выхода у нее не было. В этот момент еще один мощный удар потряс дверь и в этот раз она не выдержала – слетела с петель и вывалилась в комнату. Фатин прыгнула вниз.

Прыжок был неудачным – она неловко приземлилась на левую ногу, и та отозвалась резкой болью.

– Проклятье! – вскрикнула девушка и побежала по улице в темноту – стонать от боли времени не было.

До нее донесся злобный вопль Даниша, который искал ее в комнате и не мог найти. Фатин не останавливалась, чтобы выяснить погонится он за ней или нет, а просто бежала вперед. Слезы застилали глаза и мешали бежать. Ночные улицы Даармара освещали светильники с закрепленными на них солнечными камнями. Камни были плохого качества и давали очень слабый грязно-желтый свет, но его было вполне достаточно, чтобы видеть куда бежать. До этого момента Фатин считала, что очень хорошо знает эту часть города, но сейчас улицы казались ей абсолютно незнакомыми и безжизненными. Даже не верилось, что под светом солнца эти улицы заполнялись шумными толпами. Дома отбрасывали чудные тени, а широкие переулки между ними казались непривычно узкими и недружелюбными.

Бежать по освещенной улице, зная, что за тобой возможна погоня было опасно и Фатин это прекрасно понимала. Миновав несколько десятков домов девушка решила, что достаточно далеко убежала от своего дома и нырнула в один из переулков, чтобы немного отдышаться. Она оперлась спиной о стену и прислушалась опасаясь погони. Вокруг было тихо и лишь сердце в ее груди стучало в бешенной скачке. Фатин всхлипнула и села на грязный холодный песок. Она не знала, что ей делать дальше, и кто даст ответы на множество ее вопросов, поэтому она просто обняла ноги руками и решила просто ждать до утра. Когда взойдет солнце все поменяется – улицы вновь наполнятся привычным ей шумом, она пойдет к наместнику и все расскажет. Пусть он пошлет стражников, чтобы они бросили в тюрьму Кишору и этого сукиного сына Даниша, вместе со всей его проклятой семьей! А еще лучше, чтобы стражники отрубили им головы на городской площади!

Вдруг Фатин услышала шаги. Она вытащила из волос костяную заколку, которую намеревалась воткнуть в любого, кто попытается к ней прикоснуться. Шаги приближались. Вскоре переулок озарил тусклый свет ночных фонарей, которые держали в руках ночные стражники. Их форменные костяные доспехи трудно было спутать. Она спасена! Девушка встала и стражники, услышав в ночной тишине шорох ее туники, осветили девушку фонарями.

– Ты кто и что здесь делаешь? – спросил один из них.

– Я Фатин из Дома Шамран, – ответила она. – На мою семье напали люди из Дома Асвад, и я требую защиты.

Стражники переглянулись. В мерцающем тусклом свете их лица были похожи на нелепые живые маски. На лице одного из них Фатин заметила уродливый шрам через все лицо.

– А она ничего! – осклабился обладатель шрама, показав свои коричневые зубы. – Что скажешь, Карн?

Вместо ответа стражник по имени Карн одним движением разорвал на девушке тунику.

– Как вы смеете! – Фатин прикрыла руками оголившуюся грудь. – Я знатная! Вам отрубят руки и вскормят их ящерицам!

– Знатная из Дома Шамран? Ни разу не видел, чтобы знатные девки разгуливали по ночам в полупрозрачных тряпках, это привилегия блудниц и гулящих жен! – после этого Карн отдал свой фонарь напарнику и ударил Фатин в лицо.

В глазах Фатин все взорвалось яркими оранжевыми огнями, а потом она увидела звезды. «Сейчас я умру» – подумала она, но ничего подобного не случилось. Она осталась в сознании. Рот наполнился теплой, соленой жидкостью и Фатин поняла, что это кровь. Полный рот ее собственной крови.

– Я буду первым, – сказал Карн.

– Подожди, – ответил ему напарник. – У нее какая-то татуировка на лодыжке.

– И что с того? – Фатин услышала звук снимаемых стражником доспехов. – Борка, ты меня иногда удивляешь – кого в Терии удивишь татуировкой?

– Я говорю подожди – кто попало не будет делать татуировку на лодыжке, не каждому разрешается это делать, – стражник присел и осветил фонарем ногу Фатин. – Зараза, Карн, у нее на ноге гора в круге! Похоже девчонка не врет, она и в самом деле из Дома Шамран, гора – это их знак!

Некоторое время стражники молчали и слышно было лишь громкий стрекот сверчков.

– Она вообще живая? – спросил Карн, надевая доспехи.

В этот момент голову Фатин пронзила острая боль, она застонала, а потом из ее рта потекла струйка густой крови.

– Живая, как видишь, – в голосе Борки явно читался страх. – Нам нужно отвести девчонку домой.

– Чтобы мне отрезали голову? Нет спасибо, проще ее добить прямо здесь и забыть об этой ночи, как о страшном сне.

– Карн, я всегда знал, что ты тупой, но не думал, что настолько. Совсем скоро ее начнут искать, ты знаешь кто ее отец, он перевернет весь город и найдет ее тело. Даже если ты сейчас порубишь ее на куски и бросишь останки в пустыне, рано или поздно он выяснит кто это сделал.

– И что тогда?

– Ты лучше меня знаешь, что тогда, – Борка обреченно вздохнул и посмотрел на лежащую перед ним девушку. – Нам проще повеситься прямо сейчас на ближайшем фонарном столбе.

– Если мы сейчас отведем ее домой, то она скажет, что я ее ударил и тогда меня ждет смерть, – Карн почесал грязную щеку. – Знаешь, мне это не очень нравится. Мне проще ее прикончить и бежать из города. Лучше уж меня съедят волки в пустыне, чем я попаду в руки Бажаргана.

– Ну, тебе же нравилось ее бить, – ухмыльнулся Борка. – Значит должно понравиться, когда ее папаша будет срезать с тебя кожу по кусочкам.

– Не вижу ничего смешного, я думал она проститутка, – огрызнулся Корн и пнул от злости песок. – Домой я ее не поведу в любом случае. К тому же тебя тоже прикончат, ты наблюдал как я ее бил и ничего мне не сделал. Думаю, тебе даже достанется больше чем мне.

– Погоди, дай подумать, – Борка тер виски и некоторое время молчал.

– Она сказала, что на ее семью напали петухи из Дома Асвад, – сказал Карн. – Может быть они их всех поубивали и ее даже никто искать не будет, как ты думаешь? Возможно нам даже дадут награду если мы приведем к ним девчонку!

– Всякое может быть, – ответил Борка. – А может быть наоборот – Дома Асвад больше нет, тогда нас наградит Бажарган и ты отлично знаешь как именно он это сделает.

– Зачем мы вообще сюда поперлись? Нам же ясно сказали – ночью в этом районе не показываться! – злобно прорычал Кранк. – Это все ты виноват! Заладил как попугай – давай проверим, давай проверим!

– Все было бы хорошо, если бы ты всякий раз как видишь девок не срывал с них одежду и не выбивал им зубы, тупой варан! – огрызнулся Борка.

– Откуда я мог знать, кто она такая?

– Ладно, не ори, весь город разбудишь! – Борка выглянул из переулка на улицу – она была пуста. – Бери девку, я кажется придумал, что нам с ней делать.

Карн отдал свое копье и фонарь напарнику и взял Фатин на руки.

– Она весит как молодая козочка!

– Заткнись, – Борка снял с себя тяжелый плащ из пальмовых нитей и накрыл им девушку. – Не нужно, чтобы девку кто-то увидел, так что постарайся не скинуть с нее плащ.

– Куда мы ее несем?

– Мы продадим ее Заруху, делателю уродов. Он точно разберется, что с ней делать.

– Ты думаешь, это хороший вариант? – спросил Карн и перехватил Фатин поудобнее, отчего девушка издала сдавленный стон.

– Лучший, который только может быть, – усмехнулся Борка. – Сейчас там ее никто не найдет, а утром уже будет слишком поздно – даже если найдут, ее никто уже никогда не узнает, – сказал Борка и рассмеялся.

– Чего ты ржешь?

– Все-таки в этом что-то есть – вчера уроды из цирка Заруха развлекали горожан в честь дня рождения этой самой девки, а теперь он сделает уродкой ее, чтобы она развлекала других.

– Если только Зарух согласится ее купить, – буркнул Карн. – Я бы такой товар и даром не взял!

– Ты же не Зарух, что ты можешь в этом понимать? – пожал плечами Борка. – Так что заткнись и смотри под ноги, нам нужно поторапливаться.

Глава 5

Говоря о традициях даури, интересным представляется способ захоронения ими своих сородичей. Умершего обычно раздевают наголо, после чего ему перерезают шею, отделяя таким образом голову от тела. Считается, что эти части тела более не нужны друг другу. Затем тело рубят на куски, чтобы в дальнейшем отдать их на съедение зверям в пустыне. С головы снимают полностью кожу и освобождают череп от всяких органов и жидкостей. Затем череп обжигают огнем, скоблят до кости, избавляясь от остатков мяса и кожи, а затем закапывают его в песок. Неразумные дикари считают, что череп умершего заберет их бог по имени Ктокт и возродит умершего в новом обличье.

– Ираван Гири, архивист из Тахатара, «Погребальные обряды народов Терии»

Цирк уродов Заруха располагался не в самой респектабельной части Даармара, с другой стороны именно здесь, в центре торгового района ему было самое место. Потенциальным клиентам Заруха не нужно было долго ходить по городу в его поисках – постоялые дворы, таверны и кабаки на любой вкус были совсем рядом. Облезлое здание цирка было весьма внушительным и кроме надземной постройки в которой давали представления, имелось еще и многокомнатное, скрытое от посторонних глаз подземное царство Заруха. Под землей было то, чего не стоило видеть обычным посетителям – боль, страдания, горе и отсутствие надежды жителей этого подземного города. Зарух был самым известным делателем уродов в Терии, устроители развлечений со всех городов приезжали к нему, чтобы совершить выгодную покупку.

Возле облезлого здания цирка уличных фонарей практически не было, но тем не менее стражники увидели, что они не единственные, кто хочет попасть к Заруху. Ночью цирк разумеется не работал, но это не значит, что и никто в цирке не работал. Торги и смотрины здесь шли безостановочно, а тем более сегодня, когда устроители всех городов съехались заработать на грандиозном празднике, который устроил Бажарган для своей дочери.

Стражники миновали стоявших в очереди и их никто не стал задерживать – связываться с представителями закона ожидавшая публика не очень любила. Не встретили они никакого сопротивления и со стороны охранников цирка, которые молча расступились и пропустили их внутрь – достаточно было сказать, что они по срочному делу лично к Заруху.

За входной дверью находился большой, уходящий вдаль зал. Вдоль стен стояли клетки, в которых содержались цирковые экспонаты.

– Ну и вонища здесь, – скривился Карн. – Сколько раз здесь был, никак не могу привыкнуть к этому запаху – так и хочется блевануть.

– Пошли вперед, вход в подвал в конце зала.

Стражники шли по залу мимо многочисленных клеток. Освещение было плохим – на ночь почти все солнечные камни накрывали, чтобы артисты этого цирка могли немного отдохнуть. Из клеток слышались стоны, хрипы, причитания, переходившие в жалобный плач, какое-то кудахтанье, походившее на птичий клекот. Все это составляло настолько вязкую симфонию боли и безысходности, что даже видавшим всякое стражникам стало не по себе.

Вдоль клеток медленно шаркал горбун в грязном кожаном фартуке и вез за собой небольшую деревянную тележку, на которой стояла большая деревянная бадья. Это был смотритель, бывший экземпляр, которому посчастливилось не умереть и выйти на пенсию. Когда горбун подходил к какой-то из клеток он останавливался, доставал из бадьи кусок тухлятины, молча кидал его в клетку и шел дальше. Куски мяса были разного размера, некоторые были настолько маленькими, что даже ребенок не смог бы этим наесться. Иногда мясо билась о деревянную решетку и отлетало от клетки, но горбун не обращал на это внимания – значит кому-то сегодня повезло меньше остальных.

Стражники шли к горбуну стараясь не смотреть на тех, кто сидит в клетках, но некоторые экземпляры все-таки бросались в глаза и поражали своей безобразностью. Вот человек-паук, конечности которого вывернуты на изнанку, в результате чего бедняга вынужден был всегда смотреть на грязный потолок через свою клетку. Вот и девочка-жук, у которой не было ног, но вместо этого из ее туловища торчали три пары недоразвитых ручек. Были и другие, от вида которых у стражников кожа покрывалась холодными мурашками. Все сидевшие в клетках были голыми, оттого их уродство казалось более наглядным.

– Скажи горбун, Зарух сейчас здесь? – спросил Борка, когда они подошли к смотрителю.

Горбун прекратил свое шарканье и замер на месте, вероятно пытаясь определить откуда он слышит этот голос. Из клетки, около которой он остановился, вылезла тонкая рука грязного бурого цвета и залезла в бадью, чтобы поживиться куском тухлятины. Горбун неторопливо снял с пояса длинную палку, с закрепленным на ней каменным набалдашником и сильно ударил ей по руке хозяйничавшей в его бадье. Раздался хруст ломающейся кости, а затем зал наполнился истошным криком боли. Искалеченная конечность неловко заползла обратно в клетку и теперь оттуда доносились жалобные стоны. Таким же неторопливым движением смотритель вернул свою палку на место и взглянул на стражников.

– Зарух внизу, у него там клиенты, – горбун говорил медленно и голос его был таким глухим, будто шел из-под земли. – Он не любит, когда его беспокоят во время сделок. И стражников он не любит, – сообщил смотритель.

– У нас срочное дело к нему, – сказал Борка. В этот момент Фатин застонала.

– Мне все равно, а дверь в конце зала, – равнодушно сказал горбун и покатил свою тележку дальше.

Стражники прошли в конец зала, где за массивной деревянной дверью, оказалась деревянная лестница, ведущая в подвал. Борку было неудобно спускаться с девушкой на руках и несколько раз он ее чуть не уронил.

В душном подвале оказалось намного светлее, чем наверху, но отвратительный запах никуда не исчез. Вместо горбуна здесь был Зарух в компании трех пестро одетых шкавари, которые любили одеваться в яркие, дорогие ткани – по их моде это подчеркивало высокий статус. Лица шкавари были спрятаны за родовыми деревянными масками, сплошь покрытыми замысловатыми разноцветными узорами. Зарух, высокий и худой, возвышался над низкорослыми шкавари, как над детьми. Его абсолютно лысая голова блестела от пота.

– У меня от их нарядов в глазах рябит, – сказал Карн.

Зал в подвале был меньше верхнего, из него выходило несколько коридоров, а вдоль стен стояло несколько клеток. Прямо перед Зарухом и шкавари на полу сидел даури и нечленораздельно мычал. Очевидно, что ему уже давным-давно вырвали язык, что не было удивительным для пленников его расы – всем известно, даури своей тарабарщиной могут призывать духов. Этому красноглазому не повезло гораздо сильнее своих собратьев и теперь на полу можно было видеть результат многолетнего труда Заруха. У даури было четыре ноги, две из которых были недоразвитыми и, скорее всего, были пришиты к его телу еще в детстве. Теперь они болтались у него на животе бесполезным балластом, мешая его нормальному передвижению. Правый глаз даури был настолько большим, что вылез из своей орбиты, а по внешнему виду напоминал тухлый помидор, сочившийся гнильцой. В глазах у даури была пустота, вряд ли он был в своем уме. За спиной даури стоял огромный человек в таком же кожаном фартуке, какой стражники видели на смотрителе и равнодушно смотрел на урода. Зарух кивнул стражникам и жестом руки показал, чтобы они подождали, пока он закончит с клиентами, а затем вернулся к шкавари.

– Он еще очень молод, – Зарух ткнул даури в грудь резной костяной тростью. – Посмотрите какой он крепкий! Этот будет жить еще долго.

– Даури не стоит десяти золотых частей, – сказал один из шкавари. – Самое большее через три года он сдохнет, а как я буду возвращать свои деньги? – шкавари посмотрел на Заруха и пожал плечами. – По всему видно, что он больной – десять для него слишком дорого.

– Послушай, Магоро, ты покупаешь у меня товар уже несколько лет и разве за все это время я хоть раз обманул тебя?

– Четыре раза, – ответил шкавари и показал Заруху на пальцах сколько это будет. – Мои компаньоны говорят, что я слишком дорого плачу за твой товар, – после этих слов стоявшие рядом соплеменники Магоро одобрительно зашипели и закивали. – В последний раз я заплатил тебе двенадцать золотых за мальчика, у которого в животе жил большой белый червяк и ты пообещал, что он будет жить долго и заработает нам много денег.

– Я помню этого мальчишку, – кивнул Зарух и его тощее лицо расплылось в улыбке. – Мы долго над ним работали. Если мне не изменяет память – ему нужно было дать немного воды, чтобы червячок вылезал из его глотки наружу. Ну и что же с ним случилось?

– Червяк вылезал из него лишь пять представлений, а потом мальчишка умер, – ответил шкавари.

– Такое иногда случается. Сам понимаешь – люди не могут жить вечно, тем более, если у них в животе обитают черви, – равнодушно ответил Зарух и ткнул тростью даури еще раз. – Но этот будет жить долго, поверь мне – он стоит своих денег.

– Может быть и стоит, – шкавари склонил голову на бок и после некоторой паузы добавил. – Но десять слишком дорого за него.

– Послушай, Магоро, ты знаешь, как сильно я тебя уважаю и всегда предлагаю лучший товар, потому что ты перепродаешь уродов в многочисленные столичные цирки и потому в Кшарне обо мне идет хорошая слава, как и в остальных городах. Ты торгуешься со мной и тем самым обижаешь меня – как ты думаешь, я знаю за сколько ты перепродаешь моих уродов и сколько золота имеешь показывая свои представления по всем городам Терии? – улыбка не сходила с лица Заруха. – Почему ты молчишь, Магоро? Не хочешь отвечать? Тогда я продолжу. Конечно мне известно сколько ты зарабатываешь на моих, скажем так, поделках и, конечно, мне известно почему ты регулярно ко мне приезжаешь – просто мой товар лучший в Терии, это всем известно. Так, что ты скажешь?

Шкавари какое-то время молчал обдумывая слова Заруха, затем посмотрел на своих компаньонов ожидая помощи, но они смотрели в пол. Тогда он снова обратился к продавцу:

– Я знаю, что тебе многое известно, но ты такой-же торговец, как и я, поэтому все понимаешь. Твой товар я продаю так дорого, потому что несу большие расходы и риски – путь от Даармара в Кшарн долгий и опасный. Снарядить караван и нанять хорошую охрану стоит больших денег, а от пустынных пиратов в последнее время просто нет спасения, – остальные шкавари одобрительно зашипели. – А если я принимаю решение оставить урода для своих представлений, то также несу убытки из-за слишком большой конкуренции. У меня весьма специфический заработок.

– Как и у меня, Магоро. Что поделать – мы с тобой зарабатываем как можем, – Зарух развел руками. – Но я ведь не заставляю тебя покупать его, – в этот момент даури вздрогнул и из его огромного глаза тонкой струйкой потек гной. – Поверь, следующие покупатели с радостью купят его даже за двенадцать.

– Я хочу купить его, но ты плохой торговец! Ты должен скинуть хотя-бы три золотых! – недовольно взвизгнул шкавари.

– Ты ошибаешься, Магоро, я никому ничего не должен. И вообще, мне кажется, что в последнее время я вообще сильно балую своих покупателей! Раньше ты был рад обычным карликам с какой-нибудь язвой на роже, а теперь крутишь носом при виде такого прекрасного экземпляра, в который я вложил много времени и сил, да еще указываешь сколько я должен тебе уступить! Ты не находишь это странным, Магоро? Еще немного, и вы потребуете от меня отдавать уродов даром, да еще выдавать в придачу по бутылке кактусового вина за каждого! Поэтому десять – это мое последнее предложение.

– Нам нужно подумать, – устав торговаться сказал шкавари.

– Хорошо, подумай, а я пока пообщаюсь с моими гостями, – Зарух посмотрел на стражников, и улыбка на его лице сменилось холодной злобой. – Идите за мной.

Оставив молчаливого здоровяка вместе с даури и покупателями, Зарух провел стражников в один из коридоров, а затем в тусклую душную комнату, в одном из углов которой стояла пустая деревянная клетка. Запах в комнате был ужасным и спертым, создавалось впечатление, что когда-то здесь разложился труп и с тех пор свежий воздух сюда не попадал.

– Почему тут везде такой отвратительный запах, – не выдержал Карн. – Что наверху, что внизу – везде одно и тоже.

– Работа у меня такая, что называется – с душком, – ответил ему Зарух. – Давайте ближе к делу. Во-первых, я хочу знать – почему стражники оказались здесь, если всем известно, что я не люблю, когда представители власти болтаются в моем заведении. Во-вторых, Борка, объясни мне поскорее – кого или что держит в руках твой друг и покончим с этим. Мне нужно вернуться к делам, как ты видел меня ждут клиенты, а заставлять их слишком долго ждать – это, как минимум, невежливо.

– Зарух, мне нужна твоя помощь, – сказал Борка.

– Это я уже понял, что случилось?

Борка молча стащил плащ с девушки. Из ее разбитого носа текла кровь.

– Кто это? – спросил Зарух.

– Судя по всему это Фатин из Дома Шамран, – не стал тянуть стражник. – Во всяком случае так она нам сказала до того, как Карн дал ей по зубам.

Делатель уродов взял ее правую ногу и осмотрел щиколотку.