Текст книги "Терия. Кровавый узел"

Глава 7

Традиция шкавари носить деревянные родовые маски настолько древняя, насколько древние и сами шкавари. Как всем известно шкавари любят яркие цвета, поэтому все маски у них разноцветные. Они имеют сложные узоры, по которым шкавари могут прочитать всю историю жизни носителя маски от самого его рождения. Также по цветам маски определяется род носителя. Никогда не приходилось мне видеть одинаковых масок, из чего можно предположить, что все они разные. Шкавари носят свои маски все время и снимают только перед сном, либо, когда остаются в окружении близких друзей и родственников. Оказаться без маски среди чужих считается страшным позором. Любопытно также, что шкавари, который изгнан из семьи за какое-то преступление, лишается маски и не имеет право ее носить.

– Каин Такаман, изыскатель из Зуфы, «Шкавари: тайны жизни и традиции»

За всю свою жизнь Фатин была в Кшарне лишь однажды. Это случилось семь лет назад. Семейная поездка, которая была приурочена к торжественному вручению ее отцу грамот на право исключительной добычи солнечного камня в Даармаре. Фатин мало что запомнила из официальной части той поездки. Какие-то бесконечные торжественные обеды, встречи, суета, но она хорошо помнила какое впечатление произвела на нее сама столица. В один из дней они с братом смогли осмотреть Кшарн. Город тысячи башен, так еще его называли. Это было похоже на правду, в столице и в самом деле было много башен. Их строили богатые горожане, которые хотели оставить о себе память навсегда. Башни были одна причудливее другой. Они поражали гостей города не только своим внешним видом, но и высотой. Тогда Фатин казалось, что они настолько высоки, что подпирают собой небо. Септор говорил ей, что если взобраться на самую высокую башню в Кшарне, то можно дотронуться до солнца – главное в этот момент вовремя убрать руку, чтобы не обжечься.

А еще они с братом были в песочном порту, который поразил ее своими размерами. По сравнению с ним, песочный порт Даармара казался жалкой неуклюжей пародией. Никогда еще она не видела столько огромных ветроходов в одном месте. Некоторые из них были размером с дворец наместника в Даармаре. Ну и естественно в песочном порту было очень много народа и все происходящее здесь напоминало суету в муравейнике, который разворошили палкой. Все шумели, кричали, куда-то бежали, что-то все время выгружалось или наоборот загружалось – у Фатин тогда закружилась голова от происходящего и она попросила брата поскорее уехать в более тихое место. А потом им с братом влетело от отца, который вместе с охраной разыскивал их по всей столице. Отец бегал за Септором с плеткой и грозился не оставить ни одного целого места на его тощей маленькой заднице…

Вспомнив все это Фатин грустно улыбнулась. Такое ощущение, что это происходило вообще не с ней, так давно все это было и настолько далеко она сейчас от своей прежней жизни. И ко всему этому имеет отношение Кишора и Дом Асвад. Фургон тряхнуло, и нога Фатин отозвалась на это резкой болью. От нахлынувшего на нее приступа злости, Фатин сжала кулаки с такой силой, что ее сломанные ногти больно вонзились в ладошку. «Они еще очень пожалеют, что упустили меня, – подумала девушка. – Если я смогла выжить до сих пор, значит теперь придется выживать и дальше. Рано или поздно я заставлю их вспомнить о моей семье, даже если к тому моменту стану беззубой старухой!». В этот момент рану на лице свело болезненной судорогой и по щеке девушки потекла непрошенная слеза. Тогда она закрыла лицо руками и ее тело затряслось от плача. Она рыдала навзрыд, содрогаясь всем телом и что-то истерично крича сквозь слезы. Так плачут, когда хотят навсегда смыть слезами навалившееся горе или нанесенные обиды. Конечно, от этого навсегда никогда и ничего не проходит, но сердцу после становится легче. Совсем немного, но все-таки легче. Вот и сейчас, рыдания девушки понемногу стихли, она успокоилась и смогла ненадолго заснуть.

Фургон, в который перевели Фатин после нападения пиратов, был намного меньше того, в котором она ехала до того. Кроме нее здесь был всего один раб – какой-то покрытый большими синяками и кровоподтеками шкавари, да и того кинули в фургон только недавно, до этого она и вовсе была сама. В этом фургоне было жарче, чем в прошлом, но зато здесь не так воняло. Туалетных дыр в полу было две, по одной на каждого раба и находились они рядом с ними – никуда не нужно было ползти. А еще в стенах этого фургона было вырублено несколько маленьких окон, что позволяло легко наблюдать за происходящим снаружи и циркулировать ленивым, горячим потокам воздуха.

Проснувшись, Фатин устроилась на полу, вытянула травмированную ногу и обратила свое внимание на попутчика – до этого ей было как-то не до него. Он был без родовой маски и это говорило о том, что его изгнали из рода за какие-то преступления против его народа. В таких случаях шкавари могли обратить в рабство собственных соплеменников, разница была только в том, что своих они никогда не использовали в собственных нуждах, а всегда продавали. До этого Фатин не приходилось видеть шкавари без масок. Поэтому она и с интересом рассматривала лицо попутчика. Жесткие, черные курчавые волосы были сплетены в сотни тонких, коротких косичек, широкие скулы и широкий нос. Но больше всего ее поразили его узкие глаза – они были настолько широко расставлены, что создавалось впечатление будто они находятся на висках и смотрят не вперед, а в стороны. В отличии от человеческих губы шкавари отсутствовали как таковые и рот походил на узкую, вырезанную на лице линию. Казалось губ у него нет вовсе, просто на лице прорезали тонкую линию, чтобы он мог говорить. На теле шкавари не было ни одной татуировки, даже на лице и это было очень непривычно для нее – люди покрывали себя массой татуировок, которые им за большие деньги делали мастера узоров. Татуировки защищали от врагов, от проклятий даури, приносили удачу в сердечных делах и в сражениях, придавали твердость характеру, защищали от ядов и наговоров – узор, это очень важно и только для тех, кто может себе позволить услуги мастера. Фатин трудно было понять, как можно обходиться без татуировок.

Шкавари почувствовал на себе пристальный взгляд, посмотрел на девушку, затем показал ей язык. В ответ Фатин попыталась плюнуть в его сторону, но во рту все настолько пересохло, что у нее ничего не вышло и вместо плевка она издала какой-то нелепый звук. Шкавари растянул тонкие губы в улыбке и показал ей язык еще раз. Ответить Фатин было нечем, поэтому она просто придала лицу максимально надменное выражение и уставилась в окно, сделав вид, что его для нее вовсе не существует.

Долгое время они ехали молча и их никто не беспокоил. Шкавари заснул. Высокое солнце давно уже спало и жара начинала сменяться уютной прохладой. По все большему количеству мелькавших в окошках караванов ветроходов, реву верблюдов и крикам их погонщиков, Фатин поняла, что они приближаются к столице.

Вскоре стали видны и высокие городские стены, за которыми пронзали небо те самые башни, которыми была знаменита столица. Основная часть торговцев и караваны, которые состояли только из верблюдов входили в город через большие ворота. Все ветроходы проезжали мимо, въезд в Портовый район города был с обратной стороны. Многочисленные фургоны встречали городские стражники и служащие, которые следили чтобы не создавалось давки. Стражники криками и пинками заставляли всех прибывающих соблюдать очередь, а служащие отмечали в своих бумагах информацию о прибывших, чтобы в дальнейшем собрать с них торговый налог.

Скоро их фургон замедлился, а затем и вовсе остановился. Шкавари проснулся, прислушался к звукам царящей вокруг суеты и снова закрыл глаза. Плетеная дверь фургона распахнулась и в него зашел сын Магоро в сопровождении какого-то человека с уставшим лицом и кипой бумаг в руках. Человек был одет в тунику, цвет которой определить было невозможно до того она была грязная. На правой стороне его груди болтался костяной паук, окрашенный в черный цвет. Точно такой-же паук красовался на гербе Дома Татанк, представителем именно этого знатного дома был действующий Властелин Терии. «Значит он служащий, – отметила для себя Фатин. – Никто кроме представителей власти не может носить символы Дома Татанк».

– Здесь двое, как я и говорил, – шкавари по очереди указал на девушку и избитого соплеменника без маски и пожал плечами. – Как видишь я говорил правду, зачем мне врать?

– Я сборщик налогов, а не судья, – ответил ему служащий и отметил что-то в своих бумагах. – И предпочитаю верить своим глазам, а не чужим словам. Кто это такие? Почему отдельно от остальных?

– Своих мы никогда не возим в фургонах с остальными рабами, а насчет девки – ее просто некуда было больше посадить. На нас напали пустынные пираты, очень много фургонов и товара побили, вот и рассаживали кого куда придется. Отец сказал посадить ее в этот фургон.

– Понятно, – служащий посмотрел на Фатин и его лицо растянулось в хищной улыбке. – Симпатичная. Если отмоете как следует и причешете, я у тебя ее и сам куплю. Дорого хочешь?

– Мы еще не расценивали рабов, – уклончиво ответил шкавари. – Но я сообщу отцу о вашей заинтересованности в ней.

– Угу, сообщи обязательно, – служащий еще какое-то время смотрел на девушку, затем провел языком по губам и подмигнул ей. – Хочешь ко мне?

Вместо ответа Фатин отвернулась и уставилась в плетеную стену фургона.

– Рабыням положено отвечать, когда с ними разговаривают, – процедил шкавари, но девушка молчала.

Он замахнулся, чтобы ударить ее, но служащий протянул к нему руку и остановил.

– Не нужно.

– Она оскорбила чиновника! – прорычал шкавари. – Оскорбление чиновника приравнивается к оскорблению Властелина, а равно – к смерти.

– Ерунда, – отмахнулся сборщик налогов. – Если убивать каждого, кто меня так или иначе оскорбил – придется закопать половину Кшарна. Ладно, я пошутил, девка мне не нужна – своих кормить нечем. Пойдем дальше, у нас еще много работы.

Вскоре после того как сын Магоро и сборщик налогов ушли, Фатин вывели из фургона на свежий воздух. Если, конечно, воздух в портовом районе Кшарна можно назвать свежим. Здесь все провоняло сливаемыми с фургонов нечистотами, немытыми рабами, блевотиной, протухшими в дороге продуктами, все это смешивалось с крепким духом пряностей, сладким ароматом благовоний и в результате выдавало такой запах, что с непривычки становилось тяжело дышать. В порту сновали сотни рабов, которые что-то выгружали из ветроходов, или наоборот – что-то загружали в них. Повсюду стояли крики и вопли на всех известных языках Терии, но чаще всего говорили на общем. Казалось, что здесь кричат абсолютно все. Подгоняя рабов кричат надсмотрщики, вопят рабы, которых надсмотрщики без устали лупят плетками по мокрым от пота спинам, кричат торговцы, желающие купить товар прямо сейчас, не дожидаясь общих торгов на рыночной площади, ревут верблюды. Между всем этим снуют повозки, которые привозят товар на погрузку или наоборот, увозят выгруженный.

От всего происходящего Фатин растерялась и осматривалась вокруг широко раскрыв глаза. В этот момент охранники ее каравана взяли ее под руки и повели прочь. Рядом с охранниками шел Магоро. Они прошли почти квартал, когда Фатин спросила куда ее ведут.

– Слишком много вопросов. Всему свое время, – ответил ей шкавари.

К тому времени, когда они миновали еще один квартал – шум песочного порта практически стих, исчез мерзкий запах, а окружающая их застройка изменилась. Длинные и неуклюжие, грубо слепленные из глины склады-исполины сменились сплошными рядами таверн и постоялых дворов. Возле них десятками стояли верблюды, среди которых иногда даже попадались животные редкой белой породы – эти благородные красавцы стоили намного дороже своих обычных собратьев. «В этом районе останавливаются богатые торговцы и все прочие, кто может себе позволить не ночевать под открытым небом или на собственном ветроходе» – решила девушка. Что-то похожее на эти улице было и в ее родном Даармаре, только здесь этого всего было больше. Гораздо больше.

Для своего роста шкавари шел довольно быстро и Фатин еле поспевала за ним. Рана на ноге давала о себе знать и на каждый шаг откликалась болью. Спустя некоторое время засохшая кровавая корка лопнула и по ее щиколотке потекла горячая кровь. Она неоднократно пыталась замедлить шаг, но всякий раз охранники подталкивали ее в спину давая понять, что сейчас отдыхать никто не будет.

Наконец они остановились возле небольшого двухэтажного здания с дорогой внешней отделкой. К тому времени солнце уже исчезло за горизонтом и Кшарн начинал погружаться в темноту. Никаких вывесок и других опознавательных знаков, по которым можно было бы определить назначение этого сооружения, не было. «В таком доме мог бы жить какой-нибудь успешный торговец или знатный», – подумала Фатин.

Магоро постучал в дверь и ее открыла полуголая рабыня из одежды на которой была только расшитая разноцветными нитями набедренная повязка. Она была ассайкой – отбросом общества, которых одинаково презирали и люди, и шкавари помесью которых она и являлась. Для ассайки девушка была на редкость симпатичной – темно-коричневая кожа приятного оттенка, красивая тяжелая грудь, полные губы, очень нежные черты лица, которые дополняли роскошные, ухоженные черные длинные волосы. Фатин скривилась – даже разговаривать с мутантом для знатной девушки считалось дурным тоном, а находится в их обществе тем более. Пусть сейчас она уже не в своем положении, но старые привычки давали о себе знать даже без ее на то желания. Увидев реакцию Фатин ассайка улыбнулась и молча отошла в сторону пропуская их в комнату.

Они оказались в большой душной комнате, в которой стояло несколько плетенных диванов, заваленных разноцветными подушками. Возле диванов стояли невысокие столики, в комнате сладко пахло скурфом, который любители призрачных видений смешивали с покой-травой и курили. На одном из диванов сидело два человека в легких кожаных доспехах, которые с интересом смотрели на вошедших. У одного из них в руке был тонкий костяной нож, которым он небрежно жонглировал. В дальнем конце комнаты была видна лестница, которая вела на второй этаж.

– Меня зовут, Налини, – голос у ассайки был тихим, с легкой хрипотцой и больше подошел бы мужскому представителю ее племени. – Я распорядитель этого заведения.

«Ассайка – распорядитель, что за бред? Кому, интересно в голову, могла прийти такая безумная мысль? – удивилась Фатин. – Всем известно, что ассайи могут только воровать и торговать краденным – больше они ни на что не способны!».

– Что я могу сделать для вас, господин? – Налини посмотрела на Магоро, точно определив, кто главный в этой пестрой компании. – Мы можем подарить вам самые незабываемые впечатления.

– Не сомневаюсь, – ответил ей шкавари. – Но сейчас на это нет времени. Мне нужен Банга, он здесь?

– Я не уверена, мне нужно посмотреть, – ответила ассайка, но никуда не ушла, ожидая, что собеседник скажет что-то еще. Так и случилось:

– Скажите ему, что меня зовут Магоро, – дополнил шкавари, не стесняясь рассматривая обнаженную грудь ассайки.

Налини склонила голову в вежливом поклоне и удалилась на второй этаж. Магоро тем временем расположился на одном из пустующих диванов и с удовольствием вытянул уставшие ноги. Фатин тоже хотелось присесть на мягкие подушки, и она даже представила с каким наслаждением она дала бы отдохнуть больной ноге, но продолжала стоять. С одной стороны, ей никто не предлагал садиться, с другой стороны – фамильная гордость не позволяла ей попросить об этом.

Лестница жалобно заскрипела от тяжелых шагов и в комнате появился настолько огромный и тучный человек, что казалось его широкая туника вот-вот лопнет. Он был абсолютно лысым, а его полные, растянувшиеся в широкой улыбке губы были пробиты двумя толстыми золотыми кольцами – это должно было сразу сказать всякому несведущему о высоком статусе и достатке владельца украшений.

– Магоро, мой дорогой друг! – человек обнял поднявшегося ему на встречу шкавари. – Приношу свои извинения, что заставил тебя ждать, но в последнее время ко мне все время норовят попасть всякие оборванцы с какими-то нелепыми предложениями, – его лицо приобрело извиняющееся выражение, и он указал на сидящих на диване людей в доспехах. – Пришлось даже завести собственную охрану, как видишь.

– Ничего страшного, Банга, у тебя здесь очень удобные диваны, – ответил шкавари и похлопал собеседника по животу. – Ты, я вижу, совсем не жалеешь себя и продолжаешь истязать организм безмерной едой.

– Еще и вином, мой друг, – рассмеялся Банга. – Ты же знаешь, мою страсть к хорошему пальмовому вину. Ты, случайно, не привез мне пару кувшинов из Даармара? Там оно одно из лучших!

– В этот раз я привез кое-что получше, – шкавари указал на Фатин. – Как видишь в Даармаре делают не только хорошее вино, но еще и очень красивых девок.

– Об этом мы сейчас поговорим, – человек махнул охранникам, и они вышли из комнаты на улицу. Магоро в свою очередь, тоже отправил свою охрану на свежий воздух.

– Налини, принеси нам кувшин прохладного кокосового молока, – распорядился Банга и тяжело сел на диван, стоявший напротив Фатин. Шкавари занял место рядом с ним.

– Как сложилась твоя дорога? – спросил толстяк у шкавари не спеша поправляя тунику на своем огромном животе.

– Очень трудно, – Магоро сокрушенно покачал головой. – Когда мы были еще недалеко от Даармара, на нас напали Красные Драконы.

– Чтобы их кишки пожрали ящерицы! – откликнулся на это Банга и это было вполне естественно – никто не любил пустынных пиратов, особенно те, кто так или иначе был связан с торговлей и путешествиями.

– Да будет так, – кивнул шкавари.

– Надеюсь, эти пустынные бродяги не нанесли тебе слишком большой урон?

– Я жив, с моим сыном тоже все в порядке – поэтому слишком большой не нанесли, не буду же я переживать из-за нескольких убитых наемников? Но они побили много фургонов и уничтожили большое количество товара, – Магоро сокрушенно вздохнул. – Вот это гораздо хуже, кто возместит мне потери? – Банга не ответил, а лишь согласно покачал головой, выражая тем самым полное согласие с печалью торговца – возместить потери ему действительно никто не сможет. – Но мне удалось сохранить для тебя эту маленькую прелесть! – шкавари указал на девушку. – Посмотри на нее, разве она не напоминает тебе луч света в твоем темном гадюшнике?

– Что поделать, такова специфика моей работы, – Банга улыбнулся. – Заведений много, каждому подавай свой товар. Сам понимаешь – на всех не угодишь.

– Ладно, – шкавари шлепнул себя ладонями по ляжкам. – Я уже немного отдохнул и готов поработать. Как тебе девчонка?

Банга откинулся на диване и полностью сконцентрировал свое внимание на стоявшей перед ним девушке. Он осматривал ее долгим, тягучим и липким как сироп взглядом. Фатин показалось, что от его внимания не скрылся ни один прыщик на ее лице, особое внимание он задержал на месте, где вместо татуировки теперь была жуткая рана, прикрытая свежей повязкой.

– Сегодня утром у меня был гонец от тебя и я читал все, что ты написал в письме, – он прищурил глаза и погладил толстыми пальцами свой подбородок. – Похоже ты говорил правду. Она и в самом деле не дурна. Хотя и грязная как ассайка из подворотни – даже не знаю, сколько мне придется потратить горячей воды, чтобы отмыть ее.

– Банга, если ты уже начал торговаться, то товар пришелся тебе по вкусу.

– Что у нее с лицом?

– Обычная ссадина, скоро пройдет и опухоль спадет.

– А что с ногой?

– Ничего такого, что могло бы вызвать твое волнение. У нее в том месте была родовая татуировка, а теперь ее там нет – я думаю, ты понимаешь почему, – Магоро сделал небрежный жест. – При должном уходе рана заживет через несколько десятков восходов солнца.

– Кожу срезали? – уточнил толстяк.

– Не знаю, – честно ответил шкавари. – Похоже на сильный ожог.

– Останется шрам, – задумчиво проговорил Банга.

– Останется, – кивнул шкавари. – Здесь будут бессильны даже варщики. Но ты можешь обратиться к мастерам узоров, мне кажется они что-нибудь придумают.

– Маленькая грудь, – продолжал Банга.

– Не забывай, что ей всего четырнадцать лет, – парировал шкавари. – А потом – каждому свое. Я вот, например, не люблю большие сиськи.

– Ничего удивительного, – пожал плечами Банга. – ты и сам не очень большой.

Лестница несколько раз скрипнула, в комнату вошла ассайка с разносом, на котором стоял кувшин и две чаши. Она наполнила чаши молоком, рядом с той, которая предназначалась Магоро положила резную деревянную питьевую трубку, чтобы он мог утолять жажду не снимая родовой маски. Шкавари быстро взял со стола чашу с напитком, трубку и в несколько глотков опустошил ее. Налини взяла кувшин с и наполнила чашу Магоро вновь.

– Как тебя зовут? – спросил Банга у девушки, после того как ассайка оставила их втроем.

– Меня зовут Фатин, – девушка вскинул подбородок. – Я дочь Бажаргана, главы Дома Шамран.

– Об этом тебе лучше забыть сразу, – скривил губы Банга. – Во-первых, здесь эта информация никому не нужна и лишь навредит делу, а во-вторых, теперь ты просто рабыня, которую я собираюсь купить у моего старого друга.

– Я не собираюсь об этом забывать и тебе не советую! – ответила ему Фатин, чем заставила Бангу рассмеяться.

Он смеялся несколько минут без перерыва и пока сотрясался в приступах смеха расплескал все молоко вокруг себя. Когда он наконец успокоился и вытер рукавом туники навернувшиеся от смеха слезы, он тыкнул свои толстым пальцем в сторону Фатин:

– Давненько я так не веселился! Она еще и угрожает, ты слышишь Магоро?

– Я тебя предупреждал, девка с характером, – пожал плечами шкавари. – Стоило мне дать ей несколько дней, чтобы прийти в себя, как у нее прорезался голос. Тебе придется с ней непросто.

– Ну, это мы еще посмотрим, – Банга перестал улыбаться и его лицо в одно мгновение стало колючим и опасным как песок в сильную бурю. – Послушай, девка, ты знаешь кто я такой? – Фатин не ответила, она не знала, кто этот толстый человек. – Меня зовут Банга и я поставляю самый лучший товар в местные публичные дома, а это значит я самый известный торговец девками во всем Кшарне. Ты понимаешь, что это значит?

– Это значит, что ты сутенер, – ответила Фатин.

– Нет, не значит, – Банга наполнил свою чашу молоком и одним залпом опустошил ее. – Я продаю товар лишь один раз и меня совершенно не интересует, что с ним происходит дальше. Мне вообще все равно, кто покупатель – хозяин публичного дома, уличный сутенер или извращенец, желающий поразвлечься с новой рабыней, – толстяк развел руками в стороны и чуть не впечатал при этом Магоро в диван. – Какая мне разница, если за товар уплачена его стоимость?

– Я знатная, меня нельзя продать как рабыню.

– Ты сейчас здесь и этим все сказано, – отмахнулся Банга. – Весь Кшарн знает, что случилось в Даармаре! А с тебя даже родовую татуировку содрали или что там с ней сделали! Теперь ты рабыня и чем скорее ты привыкнешь к этой мысли, тем будет лучше для всех. И для тебя в том числе! – кричал толстяк брызгая слюной.

Фатин ничего не ответила и Банга переключил свое внимание на Магоро.

– Сколько ты хочешь за нее?

– Она сама по себе редкий товар, – после недолгой паузы ответил шкавари. – Да еще красивая девушка, к тому же еще девственница. Думаю, что двести золотых частей будет в самый раз.

– Сколько? – на лице толстяка появилось выражение крайнего удивления. – Ты что решил отбить все свои потери одной единственной продажей? Магоро, я безмерно уважаю тебя, но должен просить умерить свои аппетиты иначе мы зря потратим свое время, а оно у нас дорого стоит.

– Это справедливая цена за нее.

– Послушай, Магоро, большой пассажирский ветроход со всеми удобствами не стоит двухсот золотых частей, а ты просишь эти деньги за обычную рабыню. Может быть ты слишком устал с дороги и тебе нужно отдохнуть?

– Она не обычная рабыня и тебе это хорошо известно, – ответил шкавари. – И мне неизвестно, сколько стоит пассажирский ветроход со всеми удобствами, я предпочитаю покупать самые простые, с дыркой в полу посередине.

– При чем здесь дырка в полу и при чем здесь то, что она не обычная рабыня? Что это меняет?

– Многое. Зная твой опыт в таких делах, я нисколько не сомневаюсь, что ты найдешь способ выгодно продать ее. Может так статься, что двести – это еще малая цена за нее, ты так не думаешь?

– Нет, не думаю, – Банга вылил остатки молока из кувшина в свою чашу. – Сейчас я думаю над тем, что она может стать источником больших проблем для меня. И больше всего мне не нравится то, что за свои возможные проблемы я еще и сам заплачу. Двести золотых частей – ты с ума сошел!

– Твое заднее слово?

Банга молча выпил молоко, облизал последние капли со своих губ и громко стукнул чашей об стол.

– Сто пятьдесят! И это мое последнее слово!

– Хорошо, – Магоро отряхнул свою тунику, как будто на ней были какие-то крошки и встал с дивана. – Мои компаньоны будут огорчены данной сделкой, но я принимаю твои условия.

– Ха! – Банга хлопнул шкавари по спине с такой силой, что тот чуть не упал на стол. – Огорчены? Твои компаньоны будут скакать на своих кривых ногах до неба, когда узнают, что тебе удалось спихнуть мне эту девку за сто пятьдесят золотых частей! Я даже сам себе не поверил, что предложил тебе за нее столько денег!

– Мы с тобой старые друзья, Банга и я не сомневаюсь, что ты уже придумал как с ней поступить – иначе мы не смогли бы договориться.

– Ну хорошо, пусть будет так! – Толстяк еще раз похлопал шкавари по спине, но в этот раз удары были намного слабее, затем он плюнул на руку и протянул ее Магоро. – Дело сделано?

– Дело сделано! – шкавари в свою очередь плюнул на свою руку, протянул ее толстяку, и она тут-же исчезла в его массивной ладони.

– Завтра я пошлю к тебе человека с деньгами, – сказал Банга и вытер руку о тунику, то же самое сделал и Магоро.

– Хорошо, пусть будет так, – сказал он. – Я пробуду в Кшарне десять восходов, может быть дольше если публика будет хорошо принимать моих новых уродов. Ты знаешь где меня найти. С тобой приятно иметь дело, Банга, – шкавари сделал легкий полупоклон и направился к двери.

– С тобой тоже, Магоро, – произнес толстяк. – Ты уже собираешься уходить? Я могу предложить тебе девочку, в знак благодарности за хорошую сделку. Ты же знаешь – здесь у меня только лучшее, что может предложить тебе Кшарн в этом смысле.

– Спасибо за предложение, Банга, но я и в самом деле хочу отдохнуть. Может быть как-нибудь в другой раз.

– Потом за это придется заплатить, мой друг, а сегодня – бесплатно сможешь выбрать любую.

– И все-таки я воздержусь, – сказал Магоро и закрыл за собой дверь.

Как только шкавари вышел на улицу, в комнату вошли охранники Банги, а сам он с ухмылкой смотрел на Фатин.

– Теперь тебя будут звать Андари. Когда-то так звали мою любимую рабыню. Она жила у меня два затмения солнца, больше восьмисот восходов, но потом я ее продал.

– Меня будут звать Фатин, – ответила девушка и сжала кулаки.

– Она мне просто надоела, – казалось Банга вовсе не слышал, что сказала девушка, во всяком случае никак не отреагировал на это и продолжил. – Поэтому я продал ее в публичный дом. Насколько мне известно она была одной из лучших блудниц Кшарна, пока не заразилась какой-то паршой, которая за несколько восходов покрыла ее тело коричневыми корками. Говорят, в конце концов ее продали варщикам, чтобы они понаделали из нее всяких зелий. Такая вот грустная история. Но Андари мне нравилась, я заработал на ней много золота, она подарила мне достаточно счастливых часов и достойна хороших воспоминаний. Ты мне чем-то ее напоминаешь, – толстяк пожал плечами и улыбнулся. – Она тоже была строптивой девицей. Поэтому тебя будут звать Андари.

– Меня будут звать Фатин, – громко повторила девушка. – И я не собираюсь что-то дарить тебе или кому-то другому.

– Вот об этом мы сейчас и поговорим.