Текст книги "Год Мужчины. Ордер на Любовь"

– Давай, Саня… Здесь враг не пройдет. – В микрофон: – Вторая – крупный, первая – средний, еще меньше! Хорошо. А с тобой и с генеральным я еще разберусь! Тоже мне, спасатели хреновы…

*** (1)(4) Маша

Офис телекомпании

За 11 месяцев и 2 дня до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Конец января. Понедельник. 8:40 утра.

Александр Железнов, приторочив чашку дымящегося кофе на балку перекрытия между одиннадцатым и двенадцатым этажами, только прикуривал сигарету в «личной» курилке, когда из дверей двенадцатого выкатилась Катя Зернова – «бухгалтер на затратах». Своей курилку Железнов считал в силу того, что он сам себе ее организовал. Дело в том, что возле дверей каждого из этажей находились «муниципальные» урны-пепельницы, вокруг каждой из которых постоянно толпилась куча народа, которая настойчиво норовила втянуть тебя в диалог, обсуждая все, что угодно, от и до… Чтобы устраниться от обсуждения мировых проблем, Железнов приобрел, по его словам, за немереные деньги «свою» урну-пепельницу, которую установил между этажами, справедливо полагая, что ленивый креатив маркетинга не преодолеет полпролета вверх, а снобы-финансисты не снизойдут на полпролета вниз.

– Ты чего здесь делаешь? – удивленно спросил Железнов, задрав голову вверх. – Ты же в пятницу присылала мейл, что тебя на этой неделе не будет? Или ты не получила от меня «окей» и не решилась исчезнуть?

– Почти так, Саша. Вы же знаете, как я к вам отношусь. – Катя прикурила сигарету. – Но, к сожалению, чувствую, что мое отсутствие вас мало интересует, я писала, что меня не будет четыре дня: со вторника по пятницу.

– Хочешь отдохнуть? Поедешь куда?

– Да если бы… Денег нет. Конечно, хотелось бы поваляться, полежать где-нибудь на далеком теплом берегу, на худой конец – хоть денег подзаработать…

– Катя, ну что такое ты говоришь! – Глаза у Железнова смеялись. – Ты решила одновременно подзаработать и полежать. Какие мысли могут при этом возникнуть? Ладно, проехали, так что тебя сподвигло уйти в отпуск?

– Курсовую нужно сделать.

– А на работе? – Ответ Кати привел Железнова в легкое недоумение. – Интернет под рукой… Я своих заставляю курсовые, рефераты и прочую фигню делать исключительно на работе, используя, как сейчас говорят, административный ресурс.

– Саша, я вас всегда промоутирую как лучшего начальника.

В это время у Железнова зазвонил телефон – Маша.

– Але…

– Здравствуйте, Саша. Это Маша.

– Маша… Маша… – Железнов шутливо пытался «вспомнить», кто это. – А-а, помню-помню, резидент иностранной разведки. Вы случайно не из-за океана сегодня связь поддерживаете?

– Да ладно вам, Саша.

Железнов махнул рукой Кате и двинулся в сторону своего кабинета.

– Ну, если не из-за океана, то, по всей видимости, едете на работу?

– Вы проницательны как никто.

– Маша, может, хватит играть в Мату Хари? Я человек конкретный. Конкретно сообщаю – вы меня заинтересовали и я хотел бы…

– Саша, извините, пожалуйста, у меня параллельный телефон (Железнов услышал, что в машине у Маши звучит «Симфония № 40» Моцарта), не могу не ответить.

– Да-да, конечно…

Железнов, не отрывая телефона от уха, успешно добрался до своего кабинета, кивнул Оберсту, сел в кресло, подтянул к себе клавиатуру и открыл почтовый ящик. Меж тем Мария Николаевна не очень успешно пыталась свернуть разговор на другом телефоне: «Георгий Николаевич, может быть, мы встретимся в офисе, и я вам все… Ах, улетаете… Тогда кратко: встреча вчера завершилась так, как мы этого и хотели… Нет, я им сразу же сообщила, что мы в курсе тех факторов, которые они хотели бы не афишировать… Нет. Я им выложила не все… Оставила на будущее… Не оттолкнуть, а объективно взглянуть на самих себя… Не за что. Все? Еще вопрос?.. В Большой на следующей неделе?.. Кто?.. Георгий Николаевич, спасибо большое за приглашение, но мы с мужем на него недавно ходили… У него на Родине… Да-да, именно там… Спасибо. Всего доброго».

– Алле, Саша, вы еще здесь?

– Да нет, Маша, я у себя. У себя на рабочем месте. Если вы не забыли, кому звонили.

– Не забыла. Саша… – Железнов почувствовал некую неуверенность и смущение в голосе собеседницы. По-видимому, Маша это поняла, а потому ее вопрос прозвучал несколько более решительно, чем она этого хотела: – Саша, а вы женаты?

Железнов слегка усмехнулся.

– Очень принципиальный вопрос для замужней женщины. Сколько вашим детям, Маша?

– Одиннадцать и четыре.

– Мальчик и девочка?

– Наоборот, девочка и мальчик.

– Маша, а вы любите своего мужа?

– Мы вместе много-много лет. Познакомились в Брюсселе, в центре Европы…

– Брюссель в центре Европы? – не удержался Железнов. – Ну надо же! Не знал…

– Все было очень романтично. Я у него первая. Он не знает других женщин…

– Конкретный ответ, и главное – честный. Вы не ответили. Это нехорошо, не отвечать на поставленные вопросы.

– Саша, ну конечно же, по-своему я его люблю. Он очень умный, глубоко образованный, очень любит меня и детей…

– По-своему. И давно… по-своему?

– Не буду отвечать на этот вопрос.

– По существу, вы ответили.

– Саша, я не знаю, почему я вам все это рассказываю. Ни один человек на Земле не знает об этом.

– Маша, когда-нибудь вы сами поймете, почему.

– А вы знаете?

– Догадываюсь. Хотя у меня есть два варианта, один мне нравится, другой – нет. – Железнов решил уйти от обсуждения этой темы. – Так чем вы занимаетесь, надеюсь, вы не экстрасенс, не парапсихолог и не выходите в астрал…

– Не скажу! – В интонации Маши Железнов услышал больше азарта, чем твердости. – Пока не выясню одну вещь, не скажу.

– Про себя?

– Но точно – не тем, что вы перечислили. А что, были проблемы? Странный перечень.

– Были. В прошлом… давно, – Железнов усмехнулся, – в моей жизни была одна неимоверно красивая женщина, у которой главным и единственным хобби был мониторинг моей жизни. Выражалось это в «Где был?» и «Что делал?», а после честных и искренних ответов типа «Всю ночь торчал на ВЦ, обсчитывал три варианта по методу преобразования Фурье» – выслушивал комментарий: «Я чувствую, что ты там не был…» Хотя я действительно был на ВЦ и действительно всю ночь считал варианты по методу Фурье. Перфокарты не обманывают.

– Простите, что?

– Перфокарты… А-а, извините, это перифраз одного из рассказов Брэдбери «Перфокарты не обсуждают». Так вот, в конце концов она довела меня до фразы: «Если ты все чувствуешь – зачем спрашиваешь?», после чего исчезла из моей жизни. Навсегда. С тех пор я не люблю «чувствующих» женщин.

– Это была ваша жена?

– Да, и я ей очень благодарен.

– Вы – ей? – По интонации Железнов понял, что Маша сильно удивлена. – Почему?

– Да потому, что благодаря ей я точно понял, чего я в этой жизни не хочу.

– Интересная позиция. Саша, а как звучит ваша фамилия? Я хочу написать вам.

– Ну да, корпоративный адрес вы, конечно, знаете… А фамилия моя – Железнов, как слышится, так и пишется, «ж» – через zh, конечно, и «з» – через z.

– Да уж, конечно. Я напишу.

*** (3)(1) Преступление

Офис телекомпании. Кабинет генерального директора

За 14 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

– Юрий Сергеевич, – генеральный переложил телефон в другую руку, – у нас – развлекательное шоу, а не предвыборная кампания! Еще раз говорю вам, мы не можем вмешаться ни в процесс формирования пар соревнующихся красавиц, ни в итоги голосования. …Да понимаю я, что вас просили! Понимаю, что за этим стоят финансовые интересы ваших уважаемых партнеров!

Генеральный покосился на здоровущую плазменную панель, где в данный момент как раз крутились последние анонсы финальной игры, которые директор департамента маркетинга занес буквально полчаса назад. Анонсы были сделаны классно, в стиле action – динамичная нарезка с представлением финалисток и фиксацией их крупных планов («Катя!», «Наташа!», «Юля!», «Маша!») и с неизбежным вопросом-утверждением: «Никто не знает, кто победит! А может быть, это знаешь ты?!» Мелькнула мысль: «Олег – молодец! Впрочем, как и всегда. Можно ставить в эфир». Генеральный был убежден, что у него лучшая команда эфирного промоушена в стране и одна из лучших в Европе.

– Юрий Сергеевич, ну подошлите к нам кого-нибудь из своих помощников, референтов, мы им продемонстрируем весь технологический цикл. Вмешаться невозможно. В конце концов, для нас – это тоже бизнес, который в данном случае зависит от нашей объективности, если хотите, от нашего невмешательства. Все зависит от телезрителей и судей! И мы не намерены на их место нанимать актеров с периферии, как это часто происходит в низкопробных шоу. У нас – лучшее шоу сезона, может быть – нескольких сезонов, мы его сами придумали, сами выстроили и выстрадали. Мы рисковали большими деньгами, вкладывая их в пионерский проект с неапробированным результатом. Мы выиграли! Причем создали при этом первый российский формат с перспективой сделать его мировым. И вы теперь хотите, чтобы мы своими руками его дискредитировали?! Юрий Сергеевич, вы знаете, что наша принципиальная позиция – это аполитичность, никакой политики, мы хотим нести людям только радость, если хотите, создать мир грез, мир мечты, где человек может забыть про неудачи и неприятности, где человек может немного расслабиться и помечтать. В то же время мы всегда готовы к любому сотрудничеству. К любому взаимовыгодному сотрудничеству. В данном случае любое вмешательство в проект нам невыгодно! Оно может оттолкнуть нашу зрительскую аудиторию, нарушить то доверие, которое создавалось годами, и, соответственно, привести к существенным финансовым потерям.

Генеральный на несколько секунд замолчал, выслушивая аргументы на том конце телефонной трубки.

– Юрий Сергеевич, жаль, что вы меня не услышали. А лицензию вам у нас не отобрать, мы не гоним в эфир порнуху и закон о рекламе соблюдаем. Мы публичная компания, и если вы поинтересуетесь, налогов мы выплачиваем в бюджет столько, что можно приступать к строительству очередной МКАД. – Генеральный встал, привычно держа руку в кармане. – Ну что же, попробуйте. Только учтите, что двадцать процентов наших акционеров находятся за пределами нашей страны, причем большинство из них – наши северные соседи. …Да-да, они молчать не будут. Хотите объясняться с президентом – ваше право. До свидания. Надеюсь, вы поймете нашу позицию. Всего доброго.

Александр Борисович Рокотов, генеральный директор телекомпании, отключил телефон, бросил его на стеклянную овальную столешницу и на пару минут застыл у широкого окна, из которого открывался великолепный вид на столицу (учитывая, что это был двадцать третий этаж специально отстроенного под телекомпанию здания, расположенного не на одном из семи холмов, на которых стоит столица, но тоже достаточно высоко). Резко развернувшись, генеральный вернулся за стол, надавил клавишу вызова референта-помощника.

В дверях образовалась Валентина, ухоженная дама средних лет с невыразительной внешностью и большим опытом в сфере коммуникации.

– Да, Александр Борисович.

– Валя, найдите мне Железнова. Сейчас. Где бы он ни был.

Через двадцать секунд раздался зуммер телефона. Железнов.

– Саша, вы где?

– Ну как вам сказать, Александр Борисович… Врать не хочется… Да и правду сказать – тоже. Недалеко, в общем… в заведении, одним словом.

– Вы не один?

– Ну да, конечно. В соответствии с тезисом: «Один плюс один – и ты не один», продолжать? С Наумом мы. Орты ставим… перпендикуляры то бишь.

– Не понял.

– Пытаемся слепить фабулу сценария. Мышление с Наумом у нас перпендикулярное. Моцарт начинает, Сальери продолжает… И наоборот… Никогда не знаем, куда нас занесет. Но иногда получается. В смысле, нам нравится.

– И кто у вас Моцарт? – Чувствовалось, что Рокотов улыбается.

– Обижаете, Александр Борисович, Наум у нас – признанный гений, ему и нимб над головой, а я так… Отравить кого – плевое дело.

– Ладно, Саша, об этом – потом. Хочу пригласить вас на ужин… без Наума.

– Так я не ужинаю. В принципе. Но раз уж такое дело… – Железнов понял, что случилось что-то из разряда «экстра»: генеральный в первый раз приглашал его куда-то. – Приму стакан томатного.

– Хорошо, подъезжайте к офису. Вверх не поднимайтесь. Ждите внизу, у моей машины.

– А по телефону никак, Александр Борисович? Уж слишком мы в процесс погрузились.

– По телефону – никак, – отрезал генеральный. – Жду.

*** (1)(5) Маша

Уютное кафе в старом районе Москвы

За 10 месяцев и 27 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Начало февраля. Понедельник. 19:40.

Александр Железнов, сидя на грубо срубленной табуретке за таким же столом, рассматривал интерьер небольшого уютного кафе, стилизованного под средневековье. Стены каменные. Потолок – тоже. Арки. Камин. Полумрак. Факелы. Не настоящие, конечно же.

«Славненькое местечко. Народу немного – понедельник».

Железнов выбрал место в углу, лицом ко входу. «Интересно… почему – сегодня и почему – именно здесь…»

Еще до обеда Саша получил мейл, достаточно короткий и достаточно безапелляционный: «Хочу Вас видеть. В 19.30. Кафе «Зигфрид». Маша».

«Ни фига себе, – Железнов в очередной раз перечитал послание, – меня особо и не спрашивают, могу я, не могу я… Может, «взъерошиться», как Оберст, и не пойти…» Хотя, конечно же, Железнов понимал, что пойдет, обязательно пойдет, уж очень неоднозначная женщина.

Железнов прикуривал вторую сигарету, когда вместе с трелью колокольчика в дверях появилась она, стремительно переместилась к столику, на ходу скинув с себя коротенькую шубку и повесив ее на крюк, на секунду замерла и выдохнула: «Вот и я…»

Неимоверная… совершенно необъятная… сумасшедшая волна обаяния и какого-то внутреннего тепла в одно мгновенье накрыла Железнова. На уровне подсознания он совершенно четко ощутил, что хочет… да нет, просто не сможет… не сможет больше существовать без этого ощущения… Что этого он никогда не сможет забыть… Что это – самое главное из всего, что было в его жизни…

«Неужели так бывает? – мелькнуло где-то глубоко-глубоко. – Вот она, его женщина, женщина, которую можно искать всю жизнь и так и не найти…»

– Что-то не так? – Маша внимательно вглядывалась в лицо Железнова.

– Эт-то с-смотря с какой стороны посмотреть. – Железнов медленно приходил в себя от нахлынувших ощущений.

– Саша, да что с вами?

– Со мной? Со мной – цветы. – Железнов, с неимоверным усилием преодолевая пронзившую его дрожь, развернулся и достал огромный букет белых роз, очень красивых, живых, с капельками воды на лепестках.

– Саша… Это мне? – Железнову показалось, что Маше доставляет удовольствие произносить «Саша» с насыщенным «ш».

– Нет, вам.

– Как это?

– Нет, потому что думал подарить эти цветы таинственной Мате Хари. Вам, потому что никакая Мата Хари не выдержит сравнения с вами, Маша.

– Да ладно вам, Саша, я самая обыкновенная…

– Уже нет…

– Что это значит?

– Маша, а вы курите?

– Да… Vogue с ментолом. Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

– Мне очень нравится ваш голос… У некурящих такого не бывает. Я привык к сложным диалогам. Зачастую без ответов. Из одних вопросов. Вы же знаете, что, как правило, вопрос значит неизмеримо больше, чем ответ… Вопрос всегда, практически всегда более искренен, чем ответ. Один из двух оставшихся у меня друзей, Оберст…

– Оберст? Странное имя…

– Оберст на немецком – «полковник»… Мой попугай, амазон, безумно преданное существо с интеллектом трехлетнего ребенка, и, как вы понимаете, наши диалоги складываются сложно, но честно, без обмана. Он меня многому научил…

– Это он вас научил писать форматы? Я слышала, что ваш телеканал в условиях строжайшей секретности проводит кастинги – подготовку к производству совершенно нового формата, автором которого являетесь вы.

– Хорошее сочетание: «слышала» и «строжайшая секретность»… Да, я. Стечение обстоятельств.

– Расскажите, пожалуйста.

– Маша… Бог ты мой, как же мне нравится произносить это – «Маша». Так вот, Маша, моя жизнь – это стандартная голливудская история, совершенно случайно реализовавшаяся здесь, в России, в Москве. При этом я убежден, что мне за нее придется долго расплачиваться. Причем чем-то очень важным для меня…

– Почему?

– Да потому, что все в жизни распределено по нормали.

– Как это – по нормали?

– Хороший вопрос. В переводе с математики это означает, что за все в жизни надо платить. За успех – разочарованием. За большое счастье – большим горем. Адекватно, в общем.

– Но бывают же и исключения.

– Бывают… Но я об этом не думаю. Вам и вправду интересна моя жизнь? – Железнов поднес зажигалку Маше и прикурил сам. – Это долгая история.

– Ее можно растянуть на несколько встреч…

– Сжать…

– Что… сжать?

– Сорок пять лет жизни – сжать в несколько встреч. Ну, ладно… Если что-то непонятно, задавайте вопросы.

– У меня их очень много.

– Начну скромно. В молодости я был дьявольски талантлив…

*** (3)(2) Преступление

Площадь у входа в офис

За 14 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Как всегда, первым из вращающихся дверей показался охранник Рокотова – Коля (или Толя). Железнов за два года случайных встреч с ними так и не научился их различать, хотя они и не были братьями-близнецами. Не были они и тупыми классическими качками – среднего телосложения, безликие, без грамма жира, с короткими стрижками, пистолетами и неизменными улыбками на лицах. Вот только глаза. Глаза у них были невыразительные. Никакие. У обоих.

Появившийся в дверях Рокотов призывно махнул Железнову рукой, приглашая к машине. Уже в машине Александр Борисович развернулся к Железнову:

– Вы знаете где-нибудь недалеко скромный ресторан, где неплохо кормят?

Железнов широко улыбнулся.

– Да сколько угодно, Александр Борисович. Сейчас едем прямо. – При этом он похлопал по плечу Колю (Толю) и показал, что нужно повернуть направо. – Через три светофора – налево, – продолжил Железнов, показывая Коле (Толе) в зеркальце заднего вида, чтобы ехал прямо и не задумывался.

Железнов обладал быстрой реакцией и понимал, что вопрос о «скромном ресторане» был задан неспроста, так как уж что-что, а где можно поужинать, генеральный знал совершенно точно. Значит, нужно встретиться в нестандартном месте, где генерального не знают в лицо и где встреча не может быть подготовлена кем-то, кто хотел бы ее подготовить.

Минут пять генеральный молчал, погрузившись в свои мысли.

– Далеко еще?

– Да, собственно, приехали. Ресторан «Якорь», в простонародье – «Капкан», из-за кофе. Здесь варят просто феноменальный кофе. Кто в этом понимает, конечно же, отсюда не уходит…

– А здесь ничего, – произнес Рокотов уже внутри ресторана, усаживаясь за деревянный столик в выгороженном пространстве, стилизованном под морской кубрик то ли старого-престарого парусника времен Колумба, то ли деревянной подводной лодки: стены обиты мореным деревом (как бы под старину). А вот вместо иллюминатора был встроен аквариум (как бы подводный мир).

– Так вот, Саша, уже с неделю на меня пытаются давить. Давить по поводу финальной игры. Из разных источников. Высоких.

– С каких, я так понимаю, спрашивать бесполезно.

– Зачем вам это? «Большие знания рождают большие печали…» – процитировал Генеральный. – Как оказалось, и мы в свое время даже радовались этому, практически каждая из наших тридцати двух победительниц сезонных игр, соответственно прошедших в финальную игру, из-за высокой популярности проекта стали личностями если не федерального, то уж точно – регионального масштаба. В смысле известности, конечно же, и популярности. Практически у всех из них – очень и очень выгодные рекламные контракты с издательствами, домами моделей, заводами по сборке авто… со всеми, кто может больше заплатить. Ко многим из них начали присматриваться политические партии, так как в определенной степени они стали брендами своих регионов. Опять же, все они – красавицы. У многих появились богатые и влиятельные покровители. И вот теперь… Теперь все хотят большего. Все хотят победить в финальной игре – стать мисс ТВ-Россия. Причем не просто мисс ТВ-Россия, а мисс Россия, которая, во-первых, не модель, а «из народа», а во-вторых – выбрал ее, опять же, народ, а не какие-то там профессионалы, и – зарабатывать на этом еще больше. Победить хотят все. И шансы на победу у всех есть… У одних больше, у других меньше… но есть. Но некоторые хотят победить гарантированно. Ты понимаешь меня, – незаметно для себя генеральный перешел на «ты», – я имею в виду не финалисток, а тех, кто за ними стоит. Девчонки-то сами, думаю, даже могут и не подозревать, что может происходить за их спиной… и как их хотят использовать.

– Грустные вещи вы рассказываете, Александр Борисович. И что? Называют конкретные имена?

– Ну что ты, Саша. Они не так просты. Они хотят гарантий до того, как будет названо имя. Они хитры и осторожны… Используют посредников высокого уровня.

– И? – Железнов глубоко затянулся.

– Подонки… Они даже не хотят понимать, что это технологически неосуществимо. Не говоря уже о добром имени канала. Но это так, разговоры в пользу бедных…

– Так, может, спровоцировать? Якобы – согласиться… И…

– Нет, Саша. В лучшем случае мы сможем предполагать, кто стоит за посредником. А времени нет. При этом речь идет, судя по всему, не об одной участнице. Слишком уж разношерстная компания проявляет интерес. Явно не из одной песочницы. А начнем разбираться с одним – другие насторожатся. В любом случае, они не остановятся… И будут пытаться решить проблему другими путями. Возможно – даже через тебя… или Наума… то есть через людей, которые управляют процессом игры и могут в определенной степени повлиять на результат.

– Ну, Александр Борисович, – Железнов иронично усмехнулся, – на меня где сядешь, там и слезешь. Я думаю, они знают о моем семейном положении… вернее, о его отсутствии. Давить не через кого… Да и потом, я не всю жизнь на телевидении бумажки таскал…

– Да знаю я, что ты в прошлом – полковник. Но все-таки охраны у тебя нет, и…

– Ну а что касается Наума, его нужно выводить из-под удара. Он же гений. Может такого дурака включить, что ему любой поверит. А обманутые ожидания при больших ставках… Ему этого не простят.

Железнов ненадолго задумался.

– Мне кажется, нужно невзначай обронить фразу, что все этапы игры жестко зашиты в программное обеспечение. Заинтересованным лицам нетрудно будет установить, что в этом вопросе Наум – ноль, а отвечает за него некто Железнов. Ну а вообще… Я не думаю, что они решатся пойти так далеко… Да и ни к чему им это. Скорее всего – что-то мелкотравчатое: подкуп жюри, подкуп участниц – в смысле «самострела», ну на худой конец постараются исключить из игры наиболее ярких претенденток, например, заблокировав их движение в сторону студии любым способом. Ждать их никто не будет – прямой эфир…

– Нет, Саша, ты не слышал их риторику. Пару раз у меня складывалось ощущение, что меня не особенно-то и слушают… Заранее зная все, что я им скажу, типа: что бы ты там ни говорил, все равно все уже решено. Хотя, возможно, ты и прав, Саша – ничего сейчас исключать нельзя. Давай-ка сделаем следующее.