Текст книги "Шоссе в никуда"

– Свое производство! – усмехнулся Косарев. – У меня тут человечек живет, за домом смотрит, снег чистит. Ну, в общем, все по мелочи делает, чего надо, вот он этой темой у меня и заведует. Я тебе так скажу, ни один коньяк рядом не стоял. Чего усмехаешься? Вот завтра поймешь. Эту штуковину, – постучал он пальцем по бутылке, – можно запросто литр опрокинуть, а похмелья утром не будет.

– Да ладно, – отмахнулся Андрей, – я что, самогон никогда не пил? После литра всяко тяжко будет. Градус-то какой, небось, под полтинник.

– Я тебе говорю, ничего не почувствуешь, – упрямо тряхнул головой Алексей, – ну как, ничего. Тяжесть в башке, конечно, появится, и ножки такие с утреца будут вяленькие, словно их ватой набили, но болеть ничего не будет, баралгин не потребуется. Кофейку покрепче заваришь, и все, как рукой снимет. Или чай с имбирем, тоже, кстати, бодрит еще лучше, чем кофе.

– Ладно, завтра посмотрим, – не стал спорить Веретенников. – Ты мне давай рассказывай, как ты опять в Новосибе оказался? Я ж помню, когда наша группа собиралась на десятилетие выпуска, уже тогда тебя найти не могли. Говорили, что ты уехал и все концы оборвал.

– Значит, плохо искали, – ухмыльнулся Косарев. – В Москву-то я уезжал, конечно, но и здесь, как видишь, вполне себе присутствую.

В беседке появился невысокий жилистый мужчина лет пятидесяти. В каждой руке он держал по два шампура со свежеприготовленным, еще пахнущим дымом шашлыком.

– Спасибо, Коля, – оживился Алексей, – ты нам вторую партию где-нибудь через полчасика принеси. Хорошо?

– Сделаем, – кивнул мужчина и неторопливо, чуть вразвалку удалился.

– Я, в Москву когда уехал, – хозяин дома вновь наполнил рюмки, – нашел там в итоге тему одну хорошую. Медицинское оборудование.

Они выпили, и Веретенников с удовольствием впился зубами в сочный, еще горячий кусок свинины.

– Медицина, особенно наша, бесплатная – это, я скажу тебе, золотое дно. У нас же частной медицины фактически нет. Ну, что-то есть, конечно, но в общих масштабах это так, семечки. Основные все деньги в госсекторе крутятся. А там как? Там через тендера, думаю, сам знаешь.

Андрей кивнул. Мясо было удивительно вкусным, и роль слушателя его вполне устраивала.

– В тендере ведь что главное, главное – на тендер правильно заявиться. Сейчас же прогресс. Это раньше все болезни лечили зеленкой и анальгином. Сейчас в принципе тоже. Если у тебя голова болит, то анальгин выпишут, а если коленка, то зеленкой помажут. Но сначала вот это, чего у тебя болит, отправят просветить на томографе. А один томограф, знаешь сколько стоит? Как годовой запас анальгина на весь Новосибирск. А в год этих томографов сколько закупают? До фига! И не только их. Лет десять назад тема пошла классная с дистанционным лечением.

– Это что, как у Кашпировского? – удивился Андрей.

– Ну, примерно, – лицо Косарева раскраснелось то ли от возбуждения, то ли от выпитого самогона, – эффективность точно не выше. Берут, значит, в какой-нибудь северный поселок, а то еще хлеще, оленеводам в стойбище закупают аппаратуру для передачи видеосигнала через спутник и набор медицинского диагностического оборудования. Задумка такая, ежели какому оленю, то бишь оленеводу, плохо становится, он выходит на связь с областной больницей, к примеру, где-нибудь в Салехарде, а они ему подсказывают, как всей этой техникой медицинской у себя что-нибудь измерить.

– И что, получается? – засомневался Веретенников.

– Ну как тебе сказать, если честно, не очень. Оленеводы, так те вообще, когда кочуют, им лишний вес не с руки за собой таскать, так что они все это барахло медицинское в тундре побросали. Ну а в деревнях там люди малость поответственнее, поэтому всю дорогую аппаратуру обычно сносят в какой-то амбар и там под замок запирают.

– Ну и на фига это кому нужно? – не смог уловить логику описываемого процесса Андрей.

– Это ты не у меня спрашивай, а у тех, кто все это придумывает, – усмехнулся Алексей, – это ж серьезная тема, национальный проект. Там знаешь какие бабки крутятся? Правильно, и никто не знает. Кроме тех, кто их промеж собой делит. Вот эти умные люди делят, а наша контора у них под ногами мельтешит и крошки с пола подбирает.

– Ну нормальные у тебя такие крошки, – рассмеялся Веретенников, – судя по машинке твоей, такой крошкой и прибить запросто может. Да и дом весьма достойный.

– Да уж, машинка – песня, – Косарев энергично работал челюстью, закидывая в рот один кусок мяса за другим, – уже полгода на ней езжу, а все не нарадуюсь, давно в «БМВ» надо было большую машину сделать. А чего ты хочешь? Какой батон – такие крошки. Вот решают, к примеру, новую больницу построить в каком-нибудь Ябенево-Полярном. Ну, в принципе дело нужное, старая ведь в бараке размещалась, который еще лет тридцать назад как снести надо было. Ну, значит, сказано – сделано. Бабахают новое здание в три этажа, на каждом этаже двадцать кабинетов, на этом деле нормальный бюджет осваивают, мы, правда, к этому отношения не имеем, – в голосе Косарева промелькнули нотки грусти, – а потом решают, сколько денег надо выделить на ее оснащение. Ну а что, больница новая, открывать будут с помпой, по-любому губернатор приедет, а то и министр здравоохранения, она любит ленточки перерезать. Так ловко режет, я тебе скажу, ну чисто парикмахер! В общем, фаршируют это новое здание по полной программе. Ну тут уже, слава богу, с нашим скромным участием. – Леха широко улыбнулся, его рука плавно скользнула к бутылке с самогоном.

– Я так понимаю, делиться приходится? – уточнил Веретенников, подставляя свою рюмку.

Лехина рука дрогнула, несколько капель самогона пролились на стол. Косарев издал хрюкающий звук, по которому невозможно было определить, собирается ли он захохотать или, наоборот, разрыдаться.

– Делиться? Скорее это они с нами делятся. Мы только деньги откатывать успеваем. Порой еще тендер не прошел, а уже требуют занести, позолотить ручку. Ну а куда деваться, желающих на это место сто вагонов будет. Представляешь, в одну больницу оборудования на сотни миллионов идет. Там порой такие штуки бывают, я названия в спецификации читаю, понять даже не могу, что это и чего им лечат. Я не могу! А я в этой каше уже лет пятнадцать кувыркаюсь. А представляешь, врачи местные? Они же, как сидели в своем бараке с бинтами и анальгином, так их в новое здание и перетащили. Молодежь ведь, которые обученные, туда никаким калачом не заманишь. Даже квартирой. «У меня студия в Ябенево-Полярном! С видом на тундру!» Звучит?

Леха поднял рюмку, Андрей тут же последовал его примеру.

– За встречу! Так вот, эти врачи старой закалки, они ведь люди не глупые, они понимают – оборудование дорогое, за него потом отвечать придется. Поэтому они что делают? Они наподобие наших селян-северян, закрывают все оборудование в кабинетах, накрывают чехлами от пыли и на замочки все запирают. Ну а сами по проторенному пути: анальгин, зеленка, скальпель. Последовательность иногда меняют, а так этих трех вариантов им обычно хватает.

– Да уж, весело, – Веретенников отставил рюмку в сторону, – я только все равно не пойму, а здесь ты как опять оказался?

– Ну как, – Косарев усмехнулся, – сам понимаешь, объять необъятное нельзя, хоть и хочется. В Москве, Питере, да и в Поволжье там своих людей хватает, на их грядку так просто не сунешься, могут тяпкой по хребту надавать, так что мы сконцентрировались на том, что нам ближе, можно даже сказать, роднее, – он широко улыбнулся и плавно развел руки, словно намереваясь заключить Веретенникова в объятия, – матушка-Сибирь, вот наша кормилица. Мы, можно сказать, тут все закрываем, от Урала до Байкала. За Уралом, как я сказал, и без нас тесно, а за Байкалом, там и людей почти нет, больше хлопот тендера вылавливать, чем с них навару набежит. Из Москвы, сам понимаешь, всем не нарулишься, так что приходится жить на два города. Две недели там, две здесь. Ну не прям вот так жестко конечно, но схема примерно такая. – Леха вздохнул. – Хотя, конечно, подутомила меня схема эта, да и семья тоже пилит, культуры им, видишь ли, в Новосибе не хватает.

– Ну так Москва, столица, там, конечно, размах другой, – пожал плечами Веретенников.

– Ой, размах там, – Леха презрительно скривился, – чего размах? Воруют энергичнее? Или плитку перекладывают? Вот они говорят мне, там театров больше. Нет, я не спорю, больше. Но у нас ведь они тоже есть, я тут как-то ради интереса зашел на сайт, где билеты продают, десяток точно насчитал. А ведь еще гастролеры, каждую неделю кто-то приезжает, окультуриться выше крыши можно. И что, много они по театрам здесь находили? А я тебе скажу, за весь тот год ни разу нигде не были, на «Ленинград» только прошлым летом вот все выбрались вместе, но там такая культура, что еще вопрос, она тебе в плюс идет или в минус.

– О, так а мы тоже были, – удивился Андрей, – ну да, в июле. Удивительно, как там не встретились.

– Да а как там кого увидишь, народу десять тыщ было. – Леха достал из кармана смартфон. – Давай я тебе лучше девчонок своих покажу.

Косарев протянул Андрею смартфон, с экрана которого на Веретенникова, улыбаясь, смотрели две блондинки.

– С Ленкой я познакомился, когда практику преддипломную проходил, она в ту контору только после школы секретарем устроилась, я ее, можно сказать, из-под носа у генерального уволок. Чуть практику не завалил. А через год уже Алина родилась. Видишь, имя какое придумали. Гибрид Лены и Алеши. Эх, вот время было. Ни работы, ни денег, Алинка орет не переставая. Весело было! Голодно, но так азартно. Верил, что горы смогу свернуть.

– А сейчас что, погрустнело?

– Ну как тебе сказать, – пожал плечами Косарев, – не то чтобы заелся, хотя и это тоже есть, но горизонт стало видно. Горизонт возможностей. Раньше, по молодости, казалось, что нет его, никакого горизонта, а сейчас ясно, что есть. И вот он уже, совсем рядом. Ну, если сильно напрячься, может, и можно отодвинуть его совсем немного, но вроде и напрягаться не очень хочется.

Алексей привстал и обернулся:

– Коля! Ну где мясо? Оно у тебя там, поди, уже все усохло!

– Обижаете, – Коля появился почти мгновенно, как и прошлый раз, неся в каждой руке по три шампура, – мясо изумительное. Даже лучше, чем в первый заход.

– Ох ты сказочник! – усмехнулся хозяин дома. – Хотя все может быть. Оно после третьей рюмки всегда все вкуснее кажется. Мы, Андрюха, уже сколько выпили?

– Да я и не считал, – Андрей еще раз мельком взглянул на экран смартфона и, вернув его Косареву, придвинул рюмку, – но можно продолжить.

– И это правильное решение! – торжественно провозгласил Косарев.

Глава 3

– Да, поела. – Юленька сделала телевизор тише, чтобы лучше слышать доносящийся из смартфона голос. – Да, нормально поела, успокойся. И погуляла. Слушай, Лун, – Юленька обиженно надула губки, – тебя, кроме твоей собаки, больше вообще ничего не интересует?

– Извини, – растерянно промямлил Лунин, – просто я подумал, что, если спрошу, поела ли ты, это прозвучит несколько странно.

– Еда и животные, – разочарованно вздохнула Юленька, – как узок круг интересов современных мужчин.

Сильные пальцы мгновенно ущипнули ее за бок. Юленька прикусила губу, чтобы не взвизгнуть.

– Ну ладно, Лунин, мне надо собираться, целую! – Она нажала отбой раньше, чем Илья успел спросить, куда именно надо собираться его благоверной. – Гришин, ты дурак, так щипаться? Ведь больно же, и синяк теперь будет.

– А нечего хаять современных мужчин, не так уж мы плохи.

Гришин прогнулся в спине, потягиваясь всем телом, мышцы его на несколько мгновений напряглись, рельефно проступив под покрытой ровным загаром кожей. Да уж, Юленька невольно улыбнулась, мгновенно забыв про уже начинающее темнеть пятно на боку, он действительно хорош.

– Геночка, ты у меня самый лучший. – Она медленно провела рукой по его груди, почувствовала, как равномерно где-то в глубине бьется сердце.

– Ты сейчас хвалишь или сравниваешь? – Он повернулся на бок и теперь, иронично улыбаясь, смотрел прямо на нее.

– А с кем мне тебя сравнивать, котик? – Юленька потянулась губами к проступившей на его лице щетине. – Ты же у меня один.

– Ну как же. – Он ускользнул от ее поцелуя и, приподнявшись на локте, теперь смотрел на Юленьку сверху вниз. – Как же этот твой Лунтик? Котик и Лунтик, у тебя прямо страсть к домашним питомцам.

В его голосе явно слышалось раздражение. «Ну наконец-то», – беззвучно мурлыкнула Юленька и прижалась к сильному горячему телу любовника.

– А ты хочешь, чтобы ты был у меня совсем один, да?

Гришин откинулся на спину, и теперь уже Юленька нависала над ним, касаясь сосками его груди.

– Хочу, – она почувствовала, как его руки скользнули ей по спине, а затем стиснули бедра, – хочу! – повторил он обиженно, словно ребенок, которого в очередной раз привели в детский магазин посмотреть на новые игрушки, но так до сих пор ничего и не купили.

– А я? – Она перекинула через него ногу и теперь прижималась к любовнику всем телом. – Я тоже буду одной… для тебя?

– Да!

Он выдохнул и прогнулся, подняв вверх бедра, Юленька тихо ахнула и подалась ему навстречу, а еще через мгновение их тела уже двигались в едином безостановочном ритме.

* * *

После разговора с Юленькой Лунин чувствовал себя виноватым. Все же последнее время отношения с женой складывались не так уж и плохо, да и позаботиться о Рокси на время лунинской командировки Юленька согласилась без особых возражений. Ну почти. Во всяком случае, большого скандала не было. Может, позвонить еще раз? Он мог бы и вправду поинтересоваться чем-нибудь у жены, не имеющим отношения к Рокси. Вот только чем? Илья напряг память, пытаясь вспомнить, когда они последний раз говорили с Юленькой о чем-нибудь, что не вызывало бы у одного из них раздражения и желания прекратить беседу. Лунин несколько раз нажал на экран телефона и взглянул на высветившийся знакомый номер. Ведь когда-то такое было, когда-то они могли разговаривать обо всем на свете, а как-то раз даже специально пошли пешком из кинотеатра, расположенного в другом районе, чтобы вволю обсудить только что увиденный фильм. Лунин как раз надел новые туфли и к тому времени, когда они, наконец, добрались до дому, натер мозоли на обеих ногах. Илья грустно улыбнулся, вспомнив, как Юленька заклеивала пластырем ранки, а затем целовала кончики пальцев, а он дергал ногами, пытаясь вырваться, и говорил, что ему стыдно, так как ноги не мыты и от них дурно пахнет. Он еще раз взглянул на знакомый номер и нажал кнопку вызова.

– Ну что, Лунин, что ты хочешь мне сказать?

– Сказать? Хочу… Я хочу поехать в Новосибирск.

– Новосибирск? – удивился Хованский. – А чего ты в Новосибе забыл?

– Ну как, – Лунин нахмурился, ему было неприятно, что приходится объяснять вещи, казавшиеся ему очевидными, – в Аликаново особо делать нечего, свидетелей преступления как такового здесь нет, а Веретенниковы из Новосибирска. Логично съездить посмотреть, что там, какой у них был круг общения. Вдруг что-то интересное проявится.

– Господи, Лунин, тебе уже пятый десяток, а ты все что-то интересное увидеть хочешь. – Несколько секунд генерал-майор недовольно сопел в трубку, очевидно ожидая, что Лунин скажет в ответ какую-нибудь глупость, которая позволит ему как следует оторваться на подчиненном, а заодно отказать в явно бессмысленной идее, но Илья терпеливо молчал. – Вот я в Шанхай летал, там в зоопарке панду видел живую. И то ничего интересного не было. У тебя что, есть какие-то основания предполагать, будто это не обычное дорожное ограбление?

– Я думаю, нам стоит отработать все возможные версии. – Поскольку никаких оснований для подобных предположений у Ильи не было, он постарался придать своему голосу максимально возможную уверенность.

– Ну вот и я говорю. Нет у тебя никаких оснований. – Было очевидно, что Хованский прекрасно умел читать, а точнее слышать между строк то, что на самом деле должен был сказать Лунин. – Ладно, прокатись. Для нас в принципе будет лучше, если хвост от этого дела к соседям ляжет. А то представь, если у нас в области банда завелась, проезжающих грабить. Да ладно, если б только грабить. В общем, съезди, но только недолго. Дня три тебе максимум на все про все, а потом, как говорят шведы, велкам ту хоум!

Илья хотел было уточнить, почему, по мнению Хованского, так говорят именно шведы, но вместо этого лишь бодро рявкнул:

– Спасибо, товарищ генерал!

Лунин быстро нажал отбой, пока мнение генерала не переменилось, и довольно улыбнулся. День явно складывался удачно.

* * *

– Я слышал, в Эмиратах можно развестись по эсэмэс. – Гришин перебрался из спальни в гостиную и теперь наблюдал за тем, как Юленька собирает вещи. – Правда, только мужики могут так делать.

– Хороши же там мужики. – Три чемодана были уже полны под завязку, и куда укладывать остальные вещи, было не очень понятно. – Ты что, предлагаешь мне сделать так же?

– Ну а чего? – Гришин ухмыльнулся. – Надо три раза написать слово «развод» и отправить, хотя, конечно, это будет выглядеть несколько цинично по отношению к твоему Лунтику.

– Гена! – Она бросила на Гришина укоризненный взгляд. – Мы же договорились. Он больше не мой, а значит, уже и не Лунтик. И вообще, я думаю, что пока ничего ему сообщать не буду. Вот вернется, мы встретимся и обо всем поговорим.

– А что, вам еще будет о чем говорить? – удивился Гена.

– Ну, не знаю, – Юленька ожесточенно уминала вещи, – все же три года прожили вместе, наверное, что-то сказать надо.

– Например?

– Например, пусть не переживает, что все перемены к лучшему, что пусть быстрее найдет себе кого-то еще и будет счастлив. Лично я буду только рада, если он будет счастлив. Помоги мне закрыть чемоданы.

Геннадий соскользнул с дивана и надавил всем весом на крышку огромного красного чемодана. Юленька быстро застегнула молнию и улыбнулась.

– Видишь, как у нас вместе все здорово получается.

– Не то слово, – усмехнулся Гришин, – ты, кстати, эту собачонку лунинскую на кухне не забудь, а то ведь она там с голодухи выть начнет, соседи МЧС вызовут.

– Ой, Геночка, – Юленька ловко справилась со второй молнией на еще большем по размеру чемодане бирюзового цвета, – какой ты у меня все же… золото! Я ведь про нее и вправду уже забыла, так бы и уехали. Нажми посильнее.

Справившись с последним чемоданом, Юленька задумалась. Куда-то надо было сложить оставшиеся вещи. Забравшись на стул, она взглянула на верхнюю поверхность гардероба. Там, под толстым слоем пыли, накопившейся за долгое время, лежали два клетчатых «челночных» баула. Последний раз Юленька видела их года два назад, когда решила протереть пыль на шкафу, тогда же она собиралась их выкинуть и забыла, а теперь была очень рада, что не сделала этого. Потянув на себя клетчатые сумки, Юленька тут же подняла облако пыли, которое стало еще больше, после того как она несколько раз чихнула.

– Будь здорова! – тут же отреагировал Геннадий. – Расти большой! – выпалил он после того, как Юленька чихнула второй раз. – Хотя, нет, большой не надо, мне толстые не нравятся.

Юленька хотела что-нибудь ответить, но вместо этого чихнула еще дважды и спрыгнула со стула, сжимая в каждой руке по сложенному в плоскую стопку пластика баулу.

– Слушай, а когда этот Лунин вернуться должен? – Геннадий с улыбкой наблюдал за тем, как она закидывает вещи в стремительно наполняющиеся баулы.

– Не знаю, дня через четыре, может, через неделю. А что?

– Так ведь собака, ей что-то есть надо эту неделю. И потом…

– Что – потом?

– А потом наоборот. Съеденное обычно выходит из организма. Нам что, придется приезжать ее каждый день выгуливать? Я думал, мы сегодня переночуем у меня, а завтра на Теплые озера махнем дня на три.

Юленька ненадолго застыла в нерешительности, затем продолжила забрасывать вещи в раскрытые пасти клетчатых монстров.

– Обойдется без гуляний. Еды я ей насыплю побольше, она ест, скажу тебе, примерно, как кошка. А гадить будет, как кошка, в лоток. Я помню, Лунин покупал как-то, но я ему пользоваться запретила. Ну не ему конечно, собаке.

– Да я понял, – рассмеялся Геннадий, – ты представляешь, как тут за неделю все провоняет?

– Ничего, – Юленька решительно забросила в баул последнюю стопку своих вещей, – наполнителя побольше насыплю, у нас где-то целый пакет валяется, его Лунин вместе с лотком притащил. И вообще, запрем ее в кухне и форточку откроем. По квартире запаха почти и не будет. Ну а кухню проветрит. Знаешь, – на лице Юленьки мелькнула улыбка, – ему полезно будет по приезде на что-то отвлечься, чтобы меньше переживать. Вот пусть кухню и отмывает.

– Сурово, – хмыкнул Гришин, – хотя, может быть, ты и права. Все, выношу?

Юленька кивнула, и Геннадий, легко подхватив два огромных чемодана, вышел из комнаты в прихожую. Пока Гришин обувался, Юленька слышала, как он негромко напевает: «Мы желаем счастья вам, счастья в этом мире большом…» Юленька прошла на кухню, где уже несколько часов была заперта Рокси. Увидев ее, собачонка недовольно тявкнула.

– Поговори мне еще, – огрызнулась в ответ Юленька.

Рокси обиженно замолчала и, забившись под стол, внимательно наблюдала за действиями этой, по ее мнению, весьма неприятной особы.

Юленька взглянула на миску, из которой обычно питалась Рокси, и недовольно покачала головой. После некоторых колебаний, она достала из шкафа с посудой большую керамическую салатницу и наполнила ее до краев сухим кормом, подумав, насыпала сверху большую горку и удовлетворенно вздохнула.

– Ну вот, собака, чтобы ты не говорила, что я о тебе не позаботилась. Тут тебе недели на две точно хватит, если не переедать. Сейчас горшок принесу, и все, на этом наши пути разойдутся. Лунин будет весь твой.

Вскоре на кухне действительно появился пластиковый прямоугольный лоток, который Юленька от души засыпала наполнителем.

– Вот и все, собачелла! – Юленька заглянула под стол, однако Рокси предпочла в ответ промолчать. – Молчишь? Ну молчи, привыкай, правильно. Ближайшие дни тебе все равно поговорить не с кем будет.

Дверь кухни закрылась. Еще какое-то время в прихожей был слышен шум и непонятные шорохи, затем хлопнула входная дверь, и дважды щелкнул замок. В квартире стало тихо. Рокси выбралась из-под стола, обнюхала лоток с наполнителем, с удивлением осмотрела гигантскую тарелку с кормом, после чего подошла к своей миске с водой. Маленький розовый язычок стремительно замелькал, одну за другой доставляя в пасть Рокси маленькие порции влаги. Напившись, болонка удовлетворенно зевнула. Воды в миске оставалось совсем немного, но на вечер ей точно хватит. А завтра… завтра наверняка появится Лунин и вновь нальет полную миску. Рокси еще раз зевнула и, вновь забравшись под стол, свернулась калачиком и мгновенно уснула. Во сне она иногда тихонько радостно повизгивала. Ей снился Лунин.

* * *

Набрав крейсерскую скорость, «хайлендер» уверенно оставлял позади километр за километром. Машин на трассе было совсем мало. Включив круиз-контроль, Илья немного расслабился. Если все обойдется без происшествий, то к обеду он будет в Новосибирске. Там о его скором приезде уже осведомлены, а это значит, что во второй половине дня можно будет осмотреть дом Веретенниковых. Но сначала он, конечно, как следует пообедает. Еще вечером, основательно покопавшись в Интернете, Илья присмотрел кафешку, расположенную недалеко от въезда в город, где, судя по многочисленным отзывам, вполне сносно кормили, да и цена особых нареканий у посетителей не вызывала. Илья взглянул на электронный дисплей, с утра было довольно прохладно, всего девять градусов, но и днем, согласно прогнозу, будет пасмурно и совсем не жарко. Если прогноз не обманет и жары действительно не будет, то он возьмет на обед борщ со сметанкой, чесночные булочки, холодец с хреном и мясо, запеченное в сыре. Мама всегда называла это блюдо мясом по-французски. Илья почему-то сомневался, что картошка со свининой, обильно залитые майонезом и сыром, являются национальным французским блюдом, но с мамой не спорил, в конце концов, во Франции он ни разу не был. Во Франции вообще не был никто из знакомых Лунина, за исключением отца Юленьки, но выяснять у него, насколько мамино мнение о кулинарных пристрастиях элегантных европейцев совпадает с действительностью, Илье в голову никогда не приходило.

Илья сглотнул накопившуюся во рту слюну и немного увеличил скорость круиз-контроля. Затягивать с таким замечательным обедом не имело никакого смысла. На гарнир к мясу можно будет взять жареной картошечки. Лунин вновь сглотнул слюну и блаженно улыбнулся. Хотя, конечно, Яков Моисеевич советует на жирное не налегать, да и вообще сдерживать свою любовь к обильной пище. Илья вздохнул. Что же, не брать жареную картошку? Но мясо без картошки – это вообще как-то странно, это и не еда вовсе. Тогда, может, отказаться от холодца? Погрустневший, Лунин скользнул взглядом по чахлой березовой рощице, непонятно как образовавшейся посреди болотистой равнины, рассеченной напополам узкой черной полоской шоссе, прочерченной по прямой до самого горизонта, и потянулся к телефону. Порывшись в контактах, он нашел нужный номер.

– Яков Моисеевич, не отвлекаю, вы не на операции? – как можно беззаботнее поинтересовался Илья, стараясь не думать о заставленном тарелками с едой большом пластиковом подносе, с которого надо было зачем-то убрать одно из блюд. – Это Илья Лунин, следователь, – уточнил он на всякий случай.

– Нет, Илья Олегович, я не на операции, – добродушно отозвался заведующий отделением, – скажу вам честно: во время операции я бы не ответил не то что вам, но и Господу Богу, если бы он, конечно, надумал мне позвонить в такой неподходящий момент. Но вы набрали весьма удачно. Я только что выпил чашечку кофе и не прочь с кем-нибудь немного побеседовать. Итак, чем могу быть полезен?

– Яков Моисеевич, у меня такой вопрос к вам, как к специалисту, – Илья еще раз мысленно окинул взглядом поднос с предстоящим обедом и решил, что обойдется всего одной чесночной булочкой вместо двух запланированных, – по поводу Веретенникова.

– Веретенников? – обрадовался Яков Моисеевич. – Я как раз недавно заходил его проведать, у него все замечательно.

– Замечательно? – удивился Илья. – Он что, очнулся?

– Ну что вы, – доктор добродушно хихикнул, – очнуться он уже вряд ли когда сможет, замечательно то, что пока не наблюдается ухудшения его состояния. Поверьте, он потерял столько крови, что это просто удивительно. Я даже задумался, а не написать ли мне небольшую статейку на эту тему. У нас, знаете ли, есть журнал, министерство здравоохранения издает, так вот считается довольно престижно там печататься. Хотя, вы же понимаете, я за престижем не гонюсь, но такой интересный случай…

– А вот скажите мне, пожалуйста, – Лунин наконец решился прервать словоохотливого хирурга, – могло так случиться, что Веретенников сам нанес себе эти раны?

Телефон замолчал. Лунин озабоченно взглянул на экран, судя по стремительно бегущим секундам, отсчитывающим время вызова, разговор не прервался.

– Яков Моисеевич, вы здесь? – осторожно спросил Илья.

– Но зачем. Зачем ему это нужно? – недоуменно отозвался врач.

– Не знаю, – честно признался Лунин, – пока это только предположение.

– Знаете, Илья Олегович… – Яков Моисеевич поцокал языком, словно приманивая к себе белку. – Ваше предположение может иметь место быть.

– Правда? – Илья не мог сдержать радости.

– Правда, – согласился завотделением и тут же добавил: – Но только в одном случае. Если Веретенников сам решил умереть. А судя по тому, как он борется за жизнь, такого решения он не принимал.

– Вы уверены? – Илья знал, что вопрос звучит глупо, но все же не удержался от того, чтобы его не задать.

– Ох, Илья Олегович, – Лунин представил, как Яков Моисеевич осуждающе качает головой, – вчера же приезжал ваш эксперт, – в слове «эксперт» отчетливо слышалась неприкрытая снисходительность, – Зуев, мы с ним вместе осматривали пациента. Он еще не предоставил вам письменный отчет?

– Пока нет. – Лунин с досадой подумал, что стоило вначале ознакомиться с заключением эксперта, а уже потом беспокоить Якова Моисеевича.

– Еще пишет? – снисходительно вздохнул хирург. – У него работа такая – писать. А у нас, значит, лечить. – Он вновь позвал невидимую белочку. – Тогда расскажу на словах. Наши мнения в целом совпали. На руках у Веретенникова глубокие рассечения, это очень похоже на то, что он пытался защититься от размахивающего ножом человека. Проникающие ранения брюшной полости, их всего два, но нанесены в полную силу, раны очень глубокие. Чтобы после них выжить, необходимо, чтобы помощь была оказана фактически сразу, во всяком случае, чем скорее, тем лучше, а он около часа только провалялся там, на берегу. Уверяю вас, Илья Олегович, ваш Веретенников очень хочет жить, а тот, кто это с ним сделал, очень хотел, чтобы он со своей жизнью расстался.

* * *

Красный «ауди», не включая поворотника, повернул направо. Андрей крутанул руль, и его внедорожник устремился вслед за преследуемой машиной. Еще один поворот, и «ауди» притормозил возле уже начавших сдвигаться в сторону кованых автоматических ворот. Еще мгновение, и красный автомобиль въехал во двор и остановился на выложенной брусчаткой площадке перед гаражом. Веретенников успел проскочить следом раньше, чем ворота закрылись. Андрей чуть не расхохотался, когда увидел испуганное лицо Кати, заметившей незнакомый автомобиль. Он вышел из машины и помахал жене рукой.

– Ты не представляешь, как напугал меня. – Катя распахнула дверь и выставила из машины затянутые в узкие джинсы ноги. – Я даже двери с перепугу заблокировала.

– Да ладно, – Андрей несильно хлопнул по капоту БМВ, – не такие уж мы и страшные, я бы даже сказал, вполне себе красавцы.

– Ты что, купил это? – Катя удивленно разглядывала белоснежный внедорожник.

– Ну ты как скажешь, «это», – возмутился Веретенников, – еще скажи «оно». «Икс седьмой», зверюга! Садись, посмотришь, чего там внутри наворотили.

– Ты же говорил, что с «мерседесов» на БМВ не пересаживаются. – Катя вальяжно устроилась за рулем внедорожника и окинула взглядом приборную панель. – Знаешь, мне кажется, они могли бы придумать что-то пооригинальнее.

– Ну куда оригинальнее, – обиженно проворчал Андрей, – там и так столько всего понапихано. Топовую комплектацию взял.

– Я имею в виду по дизайну, внутрь садишься и сразу старый «икс пятый» вспоминаешь.

Она выбралась из машины и, подойдя к мужу, поцеловала его в щеку.

– Помнишь, у Таньки Колычевой был лет пять назад, мы еще, когда на водохранилище ездили, чуть не утопили его?

– Ну ты сравнила, – фыркнул Веретенников, – земля и небо!

– Ладно, ладно, машина шикарная, – успокоила Катя мужа, – что, будем сегодня твое небо обмывать?