Текст книги "Полнолуние"

– Как что? – озадаченно переспросил Колычев. – То и спрашивал. Видели Алину после пяти вечера или нет? А что, не так надо было?

– Все так, – успокоил участкового Илья. – Вот только надо еще пройтись разок.

Колычев испуганно вздрогнул.

– Не по всем, – поспешил заверить его Лунин, – только ближайшие дома с этого края улицы. Надо поспрашивать, не видели ли они здесь автомобиль.

– Белый «ренджровер», – подсказал Зубарев.

– Белый «ренджровер», – повторил Илья. – Ты номер не записал?

– Номер с камер не видно было, – покачал головой Вадим, – но можно позвонить на пропускной пункт, у них там журнал учета ведется. Вряд ли в тот день такие машины здесь косяками разъезжали.

– Заодно уточните, в какое время этот «ренджровер» уехал, а ты, Вадик, – Илья ткнул Зубарева пальцем в грудь, – пробей номер. Выясним, кто хозяин, дальше решим, что делать.

«Группа крови на рукаве, твой порядковый номер на рукаве, – послышалось из кармана брюк Лунина, – пожелай мне удачи в бою, пожелай мне…»

– Слушаю, – оборвал песню Илья, – наконец-то. Обещали утром привезти. Нет, не вы, генерал-майор Хованский. Хорошо, сейчас я подъеду.

Спрятав телефон в карман, Илья ненадолго задумался.

– Вадим, ты пока в школе был, младшего Кноля не видел?

– Я с ним точно не общался, – отозвался оперативник. – А что, он тебе нужен?

– Да, хотелось бы встретиться, – кивнул Лунин, – позвони ребятам, узнай, если он там, то пусть сами его не трогают, дождутся меня. Я сейчас съезжу на пропускной пункт, мне дело привезли.

– Дело? – удивился Зубарев. – Тебе что, своих мало?

– А это наше и есть. Я просил привезти мне материалы прошлогоднего дела по исчезновению Слепцовой. Обещали, правда, с утра, но ничего, лучше поздно, чем никогда.

– Тогда я куда, опять в школу?

– Нет, Вадим, в школу тебе уже не надо, – иронично усмехнувшись, Илья похлопал Зубарева по плечу, – тебе надо в колонию.

– И чего я там забыл? – нахмурился оперативник.

– Опросишь все окружение Кноля, только по максимуму. Все заместители, оперативный отдел, безопасники. Директор этой, как ты говорил, промки. Со всеми поговори. Были ли у Аркадия Викторовича последнее время какие-то напряги по работе, могли ли они быть теоретически? Может, кто-то что-то про его семейные дела знает. Все же коллеги, праздники, поди, вместе отмечают.

– Лунин, имей совесть, – возмущенно вытаращил глаза Вадим, – я же такую кучу народа до ночи буду опрашивать. И потом, я тебе на чем туда добираться буду, «Убер» вызову?

– Я думаю, Петр Григорьевич тебе посодействует. – Илья покосился на участкового, который в ответ еле заметно кивнул. – Как с делами управлюсь, подъеду к тебе, помогу. Так что не ной!

Еще раз хлопнув по плечу Зубарева, Илья зашагал по протоптанной на снегу тропинке в сторону машины. Десять минут спустя он забрал у присланного из районного центра картонную коробку, в которой лежали несколько толстых папок с бумагами.

– Сказали завтра в это же время приехать забрать. – Стажер придержал уже садящегося в машину Лунина за локоть и тут же, встретившись глазами с мрачным, не сулящим ничего хорошего взглядом следователя, отдернул руку.

– Мне не говорили, – буркнул Илья, захлопывая дверь «хайлендера», затем, секунду подумав, немного опустил боковое стекло, – как все просмотрю, отзвонюсь, что можно забирать. Но точно не завтра.

Глава 8
Кноли

Вновь вернувшись в поселок, Илья затормозил у перекрестка, раздумывая, как поступить лучше – завезти коробку домой или оставить пока в машине. В конце концов, решив, что в багажнике «хайлендера» под охраной сигнализации делу Слепцовой угрожать ничего не может, Лунин направил машину к расположенному на центральной улице зданию школы. Поднявшись по ступенькам и пройдя в пустынный вестибюль, он остановился в нерешительности, озираясь по сторонам. Привычного для городских школ охранника на входе не было, а само здание встретило Лунина столь абсолютной тишиной, что он даже подумал, что Кольт и Макаров уже закончили опрашивать школьников и отправились восвояси. Вспомнив, что так и не удосужился записать номера оперативников в телефон, Илья чертыхнулся и, немного поколебавшись, двинулся влево по уходящему в обе стороны от входа слабоосвещенному коридору. Как он и предполагал, ведущая на второй этаж лестница оказалась в торце здания. Выйдя на лестничную площадку, Илья вновь на мгновение замер, прислушиваясь, а затем удовлетворенно кивнул. Судя по доносившимся откуда-то сверху голосам, в здании кто-то был, причем явно людей этих было несколько. Поднявшись по лестнице, Лунин увидел несколько подростков, двое из которых сидели на широком подоконнике, а остальные, человек пять или шесть, стояли рядом и увлеченно что-то обсуждали. Сделав несколько осторожных шагов в их сторону, Илья сперва услышал обрывок фразы, в котором смог разобрать лишь знакомую фамилию – Кноль, а затем эмоциональную, произнесенную срывающимся от волнения голосом ответную реплику: «Не могла Алинка так сделать! Я бы знал!»

– Что не могла сделать Алина?

Семь пар глаз одновременно уставились на Лунина, но с ответом никто явно спешить не собирался. Илья сунул руку во внутренний карман пуховика, хотя вовсе не был уверен в том, что при виде служебного удостоверения лица одиннадцатиклассников сделаются более дружелюбными.

– Ты сказал, что Алина не могла так сделать. – Илья успел заметить, кто именно произнес последнюю фразу, и теперь обращался к высокому, немного сутулому подростку, добрую половину лица которого закрывала спадающая на правую сторону челка. – О чем речь?

– О том, – нервным движением головы юноша откинул волосы набок, – не могла Алина никуда уехать, чушь это.

– Чушь, значит, – Илья окинул быстрым взглядом остальных школьников, в надежде заметить хотя бы один намек на несогласие, – может быть, ты и прав. Только скажи мне, друг мой, почему, если бы вдруг такая чушь приключилась, ты непременно про это знать должен был?

– Не… не понял, – вдруг начал запинаться подросток.

– Ты сам сказал: «Я бы знал». Верно? А почему именно ты должен знать? У вас что, с Алиной были особо доверительные отношения?

– Не было у нас никаких отношений, – видимая из-под челки часть лица стала стремительно краснеть, – сидели за одной партой, и то в прошлом году.

– Жаль. – Отступив на полшага, Лунин шутливо развел руками. – А скажите-ка мне, молодые люди, в каком кабинете наши сотрудники расположились, в этом? – кивнул он на ближайшую дверь.

– В переборе они сидят, – буркнул кто-то у Ильи за спиной.

– В переборе?

Взглянув на прикрученный к двери номер двадцать один, Илья понимающе кивнул и направился к следующему кабинету. В классе он застал обоих оперативников и худенькую, как показалось Илье, совсем не похожую на одиннадцатиклассницу девушку. Она сидела за первой партой в ближайшем к окнам ряду. Напротив нее за письменным столом расположился Кольт, а Макаров расхаживал из стороны в сторону вдоль письменной доски. Увидев Лунина, он расплылся в улыбке.

– Илья Олегович, а мы как раз с девушкой заканчиваем.

– Уже закончили, – поспешил поправить его напарник. – Спасибо, Лера, можешь идти.

Девушка, оказавшаяся в придачу к субтильному телосложению еще и совсем небольшого роста, торопливо выскочила из-за парты и попыталась проскользнуть мимо стоящего у выхода из класса Лунина.

– Подождите минуту, – Илья оперся плечом о дверной косяк, – с вами учится молодой человек, довольно высокий, у него еще челка такая, на пол-лица.

– Дима? Борискин? – испуганно захлопала глазами пигалица. – А что с ним?

– Не знаю, – пожал плечами Лунин. – Вы мне скажите. Говорят, он одно время с Алиной за одной партой сидел. А что потом, рассадили?

– Нет, почему рассадили? Они сами пересели. Вернее, пересел Дима, а Алина осталась за той же партой. С ней потом Катя Кобзева сидеть стала. – Лера произносила слова очень быстро, почти без пауз, так что они сливались в единый, торопливо несущийся поток звуков.

– То есть они поссорились? – Лунин выставил вперед указательный палец, словно пытался подать сигнал, обозначающий необходимость немного снизить скорость пролетающих мимо него гласных и согласных.

– Почему поссорились? Ничего они не ссорились, – проигнорировала намек собеседница. – Сидели люди вместе, удобно им так было. С Димой любой не против сидеть будет. Он у нас в классе лучше всех и в физике, и в математике разбирается. А еще в программировании. Когда контрольная, и свой вариант решить успевает, и соседу помочь может.

– Так почему расселись? Он что, помогать перестал?

– Ничего он не перестал. Алина сама так решила. Она всем нам сказала, когда с Димкой рядом сидишь, даже если все сам знаешь, все равно что-нибудь да спросишь. А она принципиальная, сама хотела, своей головой. У нас ведь, знаете, ЕГЭ на носу, там у Димки не спросишь.

– Логично, – согласился было Илья, но тут же нахмурился. – Она же в консерваторию поступать собиралась. Там что, физика нужна? Да и математика вряд ли.

– Вот что вы сейчас сказали? – Девушка выставила в сторону Ильи миниатюрный указательный палец.

– Что? – смутился Лунин.

– Вы сказали: «Логично». Понимаете? Логика – она ведь любому человеку нужна, вот даже вам. Думаете, чтобы музыку сочинять, она не нужна?

– Никогда не думал на эту тему, – признался Илья.

– Нужна, еще как нужна! – с жаром заверила его собеседница. – Вот вы знаете, что такое гармония?

– Стоп, – защищаясь, Илья выставил вперед ладони, – я все понял. Оставим в покое гармонию. Давай так, ты сейчас в коридор выйдешь, а Диме Борискину скажешь, чтобы он зашел. Только не надо никому говорить, что я о нем спрашивал. Договорились?

Кивнув, девушка стремительно проскочила мимо предупредительно распахнувшего перед ней дверь Лунина.

– С Кнолем вы уже разговаривали?

Оба оперативника удивленно уставились на Лунина.

– С Кнолем? – непонимающе переспросил наконец Макаров. – А он-то здесь как окажется?

– Олег, – раздраженно бросил Лунин, – Олег Кноль, он же учится в этом классе. Вы что, списки не смотрели?

– А Олег ушел.

Услышав голос за спиной, Илья быстро обернулся. Дима Борискин был сантиметров на двадцать выше только что покинувшей кабинет одноклассницы, но почти на столько же ниже самого Лунина. Он нерешительно стоял в дверном проеме, еще больше ссутулившись и втянув голову в плечи так, что длинная свисающая набок челка касалась его правого плеча.

– Куда ушел? – опешил Лунин. – Когда?

– Куда, я не знаю, – закрыв за собой дверь, Борискин так и остался стоять у входа, – а ушел он минут двадцать назад. Отец его приехал, сказал, что нечего здесь делать, и они вместе ушли. Наверное, домой поехали.

– Ясно, – первым порывом Ильи было немедленно отправиться на поиски, но затем он решил, что Кноли никуда от него не денутся, и беседа с ними у него состоится в любом случае. – Не стой в дверях, проходи.

Илья указал рукой на первую парту в центральном ряду. Молодой человек послушно занял один из стульев и удивленно покосился на с трудом уместившегося рядом с ним за партой Лунина.

– Ну, рассказывай, – подперев щеку ладонью, Илья изобразил внимательного слушателя, – с чего это вы с Алиной сидели за одной партой, сидели, а потом вдруг разбежались?

Нервно сцепленные пальцы рук подростка едва заметно подрагивали. Должно быть, куртку Борискин оставил в коридоре, и теперь рукава его толстовки задрались, обнажая еще не окрепшие, казавшиеся Илье необыкновенно тонкими запястья. На правой руке, прямо от основания большого пальца под рукав тянулась полоска шрама, уже зажившая, покрывшаяся готовой отлететь со дня на день корочкой. На левом же запястье из-под серого рукава виднелась яркая, разноцветная полоска ткани, возможно, манжета одетой под низ футболки с длинными рукавами. Илья наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как их сейчас называют. Кажется, лонгслив, но уверен он не был.

– Ни с чего, – буркнул себе под нос подросток, – скучно ей со мной стало, вот и захотела с Катькой сидеть. Им-то вдвоем всегда найдется что обсудить.

– Катька – это Екатерина Кобзева, – поспешил объяснить Макаров, – мы с ней уже разговаривали.

– Потом, – перебил его Лунин и вновь повернулся к Борискину: – Хоть что-то ты можешь сказать? В старших классах ведь учителя не рассаживают. Раз вместе сидели, значит, дружили. Как минимум дружили! Так или что-то еще было?

– Не было ничего у нас! – Голос подростка сорвался в фальцет. – Дружили… Тут все друг с другом дружат, поселок-то не сильно большой. Бывает, конечно, что кто-то разругается, но не так, чтоб часто.

– А вы не ругались? – Илья попытался заглянуть мальчишке в глаза, но безуспешно.

– Что нам ругаться? Нам делить нечего.

Илья видел, что подросток вот-вот окончательно замкнется и перестанет отвечать на вопросы, поэтому переключился на другую тему.

– А шрам у тебя откуда?

– Кошка оцарапала. – Борискин машинально левой рукой подтянул рукав на правом запястье.

– Породистая, небось? – полюбопытствовал Лунин. – Говорят, кошки, если породистые, все с норовом.

– Персидская, – с явной неохотой, но уже не так агрессивно отозвался подросток, – так-то она добрая, только, когда разыграется, потом никак остановиться не может. Инстинкты срабатывают, думает, что она охотница.

– Инстинкты, – Илья задумчиво провел рукой по гладкой столешнице, – с инстинктами не поспоришь.

Продолжение разговора никакой полезной для Лунина информации не принесло. Дима, впрочем, как и все остальные Алинины одноклассники, ничего не знал о каких бы то ни было имеющихся у Алины проблемах, которые хоть в какой-то степени могли стать причиной ее внезапного исчезновения. Сам он первый день осенних каникул провел дома. Сперва, как и большинство сверстников, отсыпался почти до самого обеда, затем, уже в начале первого позавтракал, одновременно просматривая в телефоне многочисленные закладки мессенджеров и социальных сетей, на которые был подписан, и изредка оставляя короткие комментарии, чаще всего выражающиеся в виде одного-двух эмодзи. После завтрака заняться было совершенно нечем, и в итоге он провел несколько часов, валяясь на кровати в своей комнате в тщетной попытке дочитать очередной роман Гэлбрейт.

– Почему в тщетной? – заинтересовался неравнодушный к детективам Лунин. – Что, неинтересно?

– Вы эту книгу видели? – жестом рыбака, вернувшегося с удачного клева, Борискин изобразил масштабы творения автора. – Тысяча страниц, даже больше! Это ж сколько времени надо, чтобы все осилить?

– И что, оно того стоит?

– Пока непонятно, – пожал плечами подросток. – Посмотрим, какая развязка будет.

– Тоже верно, в развязке весь смысл, – согласился Илья. – Так ты до ночи с книгой и просидел? Или пролежал?

– Почему до ночи? В половине пятого примерно ушел. К Костику. Костя Демичев, он в коридоре еще стоит, если что, может подтвердить. Я вам даже точно скажу. – Достав из кармана смартфон, Дима несколько раз нажал на экран, а затем продемонстрировал его Лунину. – Видите, написано? «Выхожу!» Шестнадцать тридцать две. Я уже в прихожей стоял, одевался, через минуту вышел. Минут через пять уже у него был, Костик совсем рядом живет, идти близко.

Неожиданно замолчав, подросток повернулся к Лунину и сам пристально уставился в лицо следователю.

– Вы это спрашиваете, потому что узнать хотите, кто где был, когда Алина пропала?

– Видишь, у тебя есть все задатки будущего следователя, – уклонился от прямого ответа Илья. – После школы куда поступать собираешься?

– В МГУ на мехмат хочу попробовать. – Дима вновь отвернулся и опустил голову к парте так низко, что стекающая со лба прядь волос почти касалась столешницы.

– Ну и молодец. – Выбравшись из-за парты, Илья кивнул оперативникам: – Вы тут продолжайте, а я уехал.

Подойдя к двери, Лунин обернулся. Оба лейтенанта застыли на месте в ожидании того момента, когда к ним наконец вернется роль главных людей в помещении, Борискин же все так же сидел, ссутулившись и низко склонив голову. Илье показалось, что он не задал какой-то один, но очень важный вопрос, вот только кроме самого этого странного ощущения маленького, незаполненного кусочка пустоты ничего больше не было, никакой вопрос на ум ему так и не пришел. Решительно распахнув дверь, Лунин вышел из кабинета, тут же оказавшись под прицелом шести пар глаз еще не опрошенных одиннадцатиклассников.

– Сейчас Дима уже выйдет, следующий может приготовиться, – проинформировал их Илья, направляясь в сторону лестницы.

Спускаясь вниз, он успел дозвониться до участкового и уточнить нужный адрес. Несколько минут спустя, плавно замедлив ход, белый «хайлендер» остановился возле ничем не примечательного небольшого коттеджа, один в один похожего на тот, что был предоставлен в пользование Лунину и Зубареву. Единственным заметным на первый взгляд отличием было лишь наличие видеокамер, хорошо заметных на белоснежном фасаде здания.

Как оказалось, камерами пользовались по их прямому назначению. Не успел вышедший из машины Лунин поднести руку к кнопке закрепленного на ограде рядом с калиткой звонка, как по ту сторону забора что-то щелкнуло, и калитка отворилась с негромким жужжанием.

– Гостеприимненько, – пробормотал себе под нос Илья, проходя во двор.

Он быстро преодолел несколько метров, отделяющих его от крыльца дома и уже занес ногу над первой, выложенной каменной плиткой ступенькой, когда входная дверь отворилась и на пороге появился Аркадий Викторович.

– День добрый, – поприветствовал его не сбавляя хода Лунин и остановился лишь на верхней площадке крыльца, почти уткнувшись в так и не отступившего в сторону хозяина дома.

– Добрый, – наконец отреагировал Кноль на приветствие. – Вы к Олегу или ко мне?

– В зависимости от ответа на вопрос, вы решите, пускать меня в дом или нет? – попытался пошутить Илья, но его улыбка осталась безответной. – Я бы побеседовал и с вами, и с Олегом. Чем быстрее я получу всю нужную информацию…

– Тем быстрее сможете уехать? – грубо перебил его Кноль.

– С учетом того, как развиваются события, – вспомнив, что не поставил машину на сигнализацию, Лунин обернулся и, не вынимая руки из кармана, нажал кнопку пульта, – быстро уехать вряд ли получится. Так что, Аркадий Викторович, вы меня пригласите?

– Коль пришли, проходите, – буркнул полковник, отступая в глубину дома, – можете не разуваться.

Оставив куртку на вешалке в небольшой прихожей, Илья остановил уже направлявшегося в гостиную хозяина дома.

– Думаю, сперва мне стоит осмотреть комнату Алины.

– Что вы рассчитываете там увидеть? – Резко обернувшись, Кноль бросил на Лунина недовольный взгляд. – Там нет ни писем, ни дневников. Ничего, что могло бы хоть как-то вам помочь. Поверьте, я в первый же вечер перерыл все ее вещи.

– Я верю, – Илья вздохнул, начиная жалеть, что заявился к Кнолю один, не прихватил с собой Зубарева, – но комнату осмотреть нам все же придется. Это не обыск, Аркадий Викторович. Согласитесь, у меня должно быть хоть какое-то представление о человеке, которого я ищу. Самый простой способ составить такое представление – посмотреть, так сказать, среду обитания этого человека.

Полковник все еще стоял неподвижно, очевидно перебирая в голове возможные варианты развития событий, которые могут иметь место в случае его отказа.

– Пойдемте наверх, Аркадий Викторович, – мягко попросил Лунин и положил руку на покрытые светлым прозрачным лаком деревянные перила, – пойдемте!

Спальня Алины вполне соответствовала представлениям Ильи о том, как должна выглядеть комната семнадцатилетней девушки. Представления эти были довольно смутными, поэтому в них вполне укладывались и аккуратно заправленная кровать, укрытая темно-синим покрывалом с каким-то странным, бесконечно повторяющимся геометрическим рисунком, и заваленный учебниками и тетрадями письменный стол, и расположившийся ровно посредине между столом и кроватью небольшой синтезатор, растопыривший длинные тонкие ножки, словно молодой олененок. Противоположная от кровати стена была почти полностью заставлена мебелью. Огромный, с застекленными сдвижными дверцами гардероб занимал большую часть пространства, оставляя не больше трети для нескольких открытых полок, часть из которых была плотно забита литературой, как показалось Лунину, преимущественно учебной, на остальных же разместилась внушительная коллекция львов и львят самых разнообразных цветов и размеров. Ну да, восьмое августа, память услужливо подсказала Алинину дату рождения, время львов. А вот ему, Лунину не повезло, хотя тоже августовский. Что ему на полочку ставить – женские фигурки? Интересно, когда эти знаки зодиака придумывали, у них вообще в голове что было? Мужчина – дева! Это вообще нормально? Хотя древние греки, они, говорят, к этому снисходительно относились.

Лунин задержал взгляд на стоящей в окружении пушистых фигурок фотографии в широкой стеклянной рамке. Судя по всему, снимок был сделан лет пять назад. Во всяком случае, стоящие на фоне бескрайнего морского простора обнимающиеся дети выглядели не старше двенадцати, в крайнем случае, тринадцати лет. В ярких шортах, цветастых футболках, они стояли, положив руки на плечи друг другу, и улыбались, глядя прямо в камеру. Улыбались и родители. Но если у Аркадия Викторовича улыбка была слегка ироничной, больше напоминавшей усмешку, то его жена выглядела немного удивленной, словно не понимала, кому и зачем пришла в голову мысль ее фотографировать. Действительно, какая глупость, замирать с неестественной улыбкой на лице или делать снимки тех, кого ты и так видишь каждое утро, выходя к завтраку, а вечером, перед тем как отправиться в свою спальню, крепко целуешь, желая спокойной ночи. Зачем, ведь впереди так много мгновений общего счастья, которое будет длиться еще очень долго?

Подойдя к столу, Илья скользнул взглядом по разбросанным в живописном беспорядке (очевидно, в результате трудов Аркадия Викторовича) книгам и обернулся к следующему за ним по пятам полковнику.

– Вы не в курсе, случаем, ноутбук запаролен? – Лунин постучал пальцем по серому пластику лежащего на столе «самсунга».

– Запаролен, – хмуро подтвердил Кноль.

– И пароль вы, конечно же, не знаете, – полуутвердительно пробормотал Лунин.

– Знаю, – буркнул полковник, – подсмотрел как-то, еще года три назад.

– Замечательно! – Взяв одну из лежащих на столе ручек, Илья протянул ее Кнолю. – Вы мне запишите, пожалуйста, а то боюсь, запамятую.

Достав из упаковки листов для записи маленький квадратик бумаги, Аркадий Викторович быстро написал на нем несколько цифр и молча протянул его Лунину.

– Чей-то день рождения, я так понимаю, – бросив короткий взгляд, заключил Лунин. – Мамы?

Кноль кивнул. Илья уже собирался убрать листок в нагрудный карман, но, спохватившись, вновь обратился к полковнику:

– А почта, там ведь тоже пароль?

– Почта открывается, я проверял, – угрюмо отозвался Кноль, – только что толку? Она ею почти не пользовалась. Они же сейчас все либо в группах каких-то сидят, либо так друг другу через мессенджеры пишут. Все в телефоне.

– А телефона у нас нет, это плохо, – понимающе кивнул Лунин. – Аркадий Викторович, у меня к вам просьба. Я сейчас акт изъятия на ноутбук оформлю, но надо, чтобы понятые были, два человека. Так положено. Вы можете позвонить кому-нибудь из соседей или сотрудникам, чтобы быстренько подскочили? Им только расписаться надо, и все, даже сюда подниматься нет необходимости.

– Хорошо, – не стал на этот раз возражать Кноль, – сейчас я пару человек вызову, минут через десять приедут.

– Ну и отлично, – одобрил Лунин, – а мы пока сможем спокойно пообщаться.

Вслед за хозяином дома спустившись на первый этаж, Илья прошел в гостиную и занял место в предложенном ему широком велюровом кресле. Положив на колени папку для документов, он извлек из нее чистый бланк протокола допроса и спросил, как можно благожелательнее улыбнувшись стоящему с хмурым видом посреди комнаты Кнолю:

– Итак, кто первый? Олег или вы?

– Раз уж я уже здесь, то чего мудрить, давайте пообщаемся, – шагнув к креслу, стоящему по другую сторону от низкого, но кажущегося невероятно тяжелым деревянного стола из покрытого темным лаком массива лиственницы, полковник рывком развернул его так, чтобы сидеть лицом к следователю. – Начнем!

– Начнем, – кивнул Илья.

Повторная, теперь под протокол, беседа новой информации Лунину фактически не принесла. Аркадий Викторович почти теми же словами, что и при первой встрече, описал события того дня, когда Алина исчезла, затем по просьбе Лунина постарался вспомнить, что именно было надето на его дочери.

– Что-то особенное у нее было? – задал наводящий вопрос Лунин. – Серьги, может быть, какой-то кулон?

– Нет, кулонов никаких у нее не было. Небольшой крестик на тонкой цепочке. И цепочка, и крестик золотые, но самые обыкновенные, таких в каждой церковной лавке полно. А вот серьги, – Кноль задумчиво потер пальцем в районе левого виска, – серьги были довольно интересные. Я сам их покупал Алине меньше года назад, в декабре. Потом под елку положил. Знаете, когда дети маленькие, родители под елку подарки прячут. Как будто они от Деда Мороза. Вот и у нас такая традиция была. Дети-то уже почти выросли, а традиция осталась. Встанешь среди ночи, тихонько вниз спустишься…

Вскочив с кресла, полковник метнулся в сторону кухни. Выходя из комнаты, он, не оборачиваясь, спросил Лунина: «Вы чай будете?» – при этом голос его, как показалось Илье, звучал глухо, так, как обычно звучит голос человека, пытающегося сдержать рвущиеся наружу рыдания.

– Если можно, кофе! – крикнул вслед исчезающей спине Илья.

Кноль вернулся через несколько минут, обеими руками неся большой поднос, на котором, кроме двух кофейных чашек и сахарницы, Лунин с удовлетворением увидел довольно вместительную вазу, доверху заполненную песочным печеньем. Лицо Аркадия Викторовича, уже справившегося с охватившим его приступом отчаяния, не выражало никаких эмоций, а было всего лишь лицом смертельно уставшего человека, которому нужно немедленно отбросить в сторону все дела, лечь в кровать и уснуть часов на двенадцать, а может, и того больше.

– Аркадий Викторович, – бросив в чашку кусок рафинада, Илья энергично зазвенел мельхиоровой ложечкой по тонким фарфоровым стенкам, – мне хотелось бы, чтобы вы понимали логику моих рассуждений. Вам так будет проще понимать смысл моих вопросов, а мне получать от вас ответы. Согласны?

Вернув уже поднесенную было ко рту чашку обратно на поднос, Кноль настороженно уставился на Лунина, не говоря ни слова.

– Замечательно, что согласны, – Илья предпочел трактовать молчание собеседника в свою пользу, – тогда смотрите, что у нас получается. Мы не знаем точно, что именно произошло с Алиной. Мы даже не знаем, – немного помявшись, Лунин решил называть все происходящее своими именами, – жива ли она сейчас, более того, была ли она жива в то время, когда поиски только начались.

Кноль сидел неподвижно, внимательно вслушиваясь в каждое произнесенное Луниным слово.

– Версий произошедшего может быть сколько угодно, и столько же, если не больше, причин, почему это все могло произойти. Но если мы с вами будем рассуждать логически, то есть два возможных пути развития событий.

Достав из папки чистый лист бумаги и положив его поверх протокола, Илья размашистым движением нарисовал в верхней части круг, в который большими печатными буквами тут же вписал имя. Алина.

– Итак, вариант первый. – Лунин начертил стрелку и еще один круг. – Это исчезновение произошло по воле Алины. Она сбежала, уехала, может быть, сделала что-то другое, но потому, что сама приняла такое решение.

– Чушь, – отрывисто бросил полковник, – она не могла…

– Да, мне сегодня это уже говорили, – перебил его Лунин, – но, если вы так настаиваете, рассмотрим другую возможность. Все, что произошло, а что именно произошло, мы пока не знаем, случилось против ее воли, то есть это все сотворило некое неизвестное нам пока лицо или лица.

В уже нарисованном круге под стрелкой Илья написал: «Сама», затем, начертив еще одну стрелку и круг, вывел печатными буквами: «Некто».

– С этим «некто» у нас вновь имеются две большие группы возможностей. Первая, – ручка вновь замелькала над бумажным листом, вычерчивая круги и стрелочки, – этот «некто» с Алиной был незнаком, или, с учетом того, что поселок все же небольшой, знаком, но весьма поверхностно, во всяком случае, преступление не было связано с личностью Алины как таковой. Если мы вспомним, что год назад в поселке уже пропала одна девушка, то данный вариант вполне возможен.

– Возможен, – наконец согласился с Луниным Аркадий Викторович, – более того, я полагаю, он должен рассматриваться как основной вариант.

– Но не единственный. – Илья многозначительно взмахнул ручкой и тут же нарисовал еще один круг. – Может быть и так, что преступник хорошо знал, с кем имеет дело, более того, преступление непосредственно связано с личностью и кругом общения либо непосредственно Алины, либо кого-то из членов ее семьи.

Третий вариант, что один из членов семьи и является преступником, Илья благоразумно озвучивать не стал.

– Сейчас можно подробнее? – Кноль, совершенно забывший про кофе, выглядел напряженным, сжавшимся, словно пружина под навалившимся на нее слишком тяжелым грузом.

– Можно, – кивнул Лунин, – как правило, в основе преступления лежит некий конфликт. Так вот, этот конфликт не обязательно должен быть с тем, на кого совершается нападение. Конфликт может быть с кем-то из близких людей жертвы, а действия преступника – это своеобразное сообщение тому человеку, с которым этот конфликт и произошел.

– Сообщение? – непонимающе переспросил полковник.

– Сообщение, – подтвердил Илья, – а его содержимое зависит от самого конфликта и от того, может ли преступник в дальнейшем повлиять на развитие ситуации. В таком случае это может быть угроза, шантаж, в общем, любая попытка давления. Ну а если на ситуацию повлиять уже невозможно, то месть. Так вот, Аркадий Викторович, сейчас мы нарисуем еще три стрелочки, а под ними, соответственно, три кружочка. И напишем в них, – рука Лунина стремительно выводила зигзаги по поверхности листа, – Алина, Олег, А. В.

Удовлетворенно выдохнув, Илья продемонстрировал Кнолю результаты своей деятельности.

– А. В. – это вы, – пояснил он Кнолю, мрачно разглядывающему разрисованный лист бумаги.

– Я догадался, – буркнул в ответ полковник. – Что нам теперь с этими художествами делать?

– Дальше мы должны задаться вопросом: а с кем же этот конфликт мог происходить? – Ухватив с вазочки лежащее сверху печенье, Лунин быстрым движением отправил его в рот и, чтобы не лишать себя возможности общения, тут же запил большим глотком уже не слишком горячего кофе. – Алина и Олег, с ними проще. Их круги общения во многом совпадают – это, прежде всего, одноклассники, но могут быть и какие-то другие люди, в том числе взрослые – учителя или кто-то, с кем они общались вне школы.