Текст книги "Рейс в никуда"

Рассказ Хованского

Я вышел из палатки и с хрустом потянулся. Было еще очень рано, и над саванной стоял редкий туман, подсвеченный восходящим солнцем. Под ноги выбежала оранжевая ящерица и замерла нежась в теплых лучах. «Что не спится?» – я протянул руку желая приласкать милое создание, но милашка угрожающе раздула шею, и прыгнула намереваясь вцепиться мне в палец. «Вот змея!» – прошипел я, резко отдергивая руку и провожая глазами нахалку. Мишка и Коля еще спали, намаявшись за вечер, разбирая образцы.

Наш проводник совсем еще подросток, черный, худой и скуластый паренек по имени Мугави, встевроженно поднял голову со своей лежанки возле костра. Спать в палатке он отказывался наотрез и считал своим долгом присматривать за неумехами белыми. То есть за нами. Вот интересно, почему его местная живность не кусает? Потому что не моется или он просто отвратительный на вкус? Проверять это мне как то не хотелось. Мугави был из народности «Волоф». Их небольшое племя кочевало по саванне, перегоняя от одного пастбища к другому, стадо длинноногих, худосочных коров. Жили они в низких хижинах из прутьев, обмазанных смесью песка и навоза, почти также, как их далекие предки из минувших веков. Навоз, конечно подсушивало жаркое солнце, но найти их стоянку по запаху, мог даже такой неважный следопыт как я. Люди «Волоф» были жилисты, длинноноги и мало походили на обычных негров. Высокие стройные, с приятными, правильными и улыбчивыми лицами, они вызывали симпатию. Женщины, обнаженные до пояса, в набедренных повязках из каких-то плотных листьев, с множеством заплетенных, обмазанных глиной и уложенных определенным образом косичек, толкли зерно в деревянных ступах и доили коров. У незамужних девочек косички смешно торчали вперед, делая их похожими на маленьких козочек. Мужчины, как правило худые и высокие, занимались охотой, но чаще степенно сидели возле своих немудреных хижин и жевали жвачку из сочных зеленых растений. Зеленая слюна свисала с губ, падая им под ноги, иногда они закатывали глаза, так что были видны одни белки, и мне начинало казаться, что вокруг сходка душевнобольных. Те, что побогаче, носили цветастые рубахи, странно выглядящие на фоне набедренных повязок.

Было очень сухо. Ветер закручивал в крошечные смерчи красную пыль, а мы маялись от жары. Я нахмурился. Сегодня нас ожидал трудный путь, а уж про подготовку к нему я и не говорю. Нужно пройти больше тридцати километров по голой, покрытой твердой бурой землей и поросшей одинокими кустиками саванне. До темноты, добраться до реки, и стать там лагерем. Без помощи, не зная местности и родников – это практически невозможно. Меньше всего мне хотелось попасть к кому-нибудь на завтрак, хотя нас и уверяли, что крупных хищников тут уже нет. Несколько дней, я потратил впустую, убеждая старейшин, помочь нам добраться до реки Гамбия. В ход пошли уговоры, значки, сигареты и мятные конфеты в ярких железных коробках. Но все было впустую. Высушенные солнцем старики, поминутно кивали, с удовольствием брали подарки, что-то лопотали на своем языке, поднимая к небу худые руки и звеня резными медными браслетами. Наш юный проводник пытался нам помочь, мешая родные, французские и русские слова, от чего все еще больше запутывалось. И только когда Мишка, способный, кажется найти общий язык с самим дьяволом, снял с шеи и отдал старейшине бинокль, игнорируя мой красноречивый взгляд, (ведь я отвечал за имущество партии), дело стронулось с мертвой точки. Он похлопал старейшину по плечу, вспомнил горы и долг гостеприимства и еще, зачем то общих предков. Мол, мы осетины и волоф братья на век.

Старец раздвинул в широкой улыбке серые губы, показав жутковатые, остро заточенные клыки, от чего Мишка опасливо отодвинулся подальше. Затем он покрутил в руках блестящий бинокль, потер в пальцах кожаный ремешок, и одобрительно кивнув, гордо повесил его на шею. Старейшина покачал бритой, покрытой сложным рисунком головой, о чем то посовещался с двумя такими же, словно из под копирки стариками и немного удивленно уставился на нас, будто увидел впервые и это его несказанно поразило. Рядом равнодушно жевала сухую траву дохлая коричневая корова с длинными жутковатыми рогами. Ее цвет настолько был похож на цвет кожи старца, что казалось они из одного племени. Я не мог оторвать взгляда от нереального вида разрисованного старика из каменного века с биноклем на шее и прослушал его первые слова.

– Дамай тукки ак. Нинт киит хрумо бра.

– Что он сказал? – запоздало спохватился я оборачиваясь к Мугави

– Они готовы помочь, – немного подумав, перевел паренек.

– Коротко как то у тебя вышло, – засомневался я, подозрительно глядя на бесстрастное лицо Мугави, но делать было нечего. Еще несколько часов потратили на переговоры, продираясь через мешанину местных диалектов с французским и с трудом решая финансовые вопросы. Я обливался потом, перед носом кружились мелкие мошки, до невозможности отсидел зад на твердой земле, ужасно хотел в туалет и был готов задушить и Мугави и его мудрых старейшин. Хитрый Мишка отполз в тенек хижины и ехидно улыбался оттуда, предоставив мне всю полноту переговоров. Но тут, же был наказан. Место уже заняла парочка недовольных черных скорпионов, и Чатишвили зло выругался, резво отскакивая в сторону. Наконец худой, с редкими зубами и длинный как жердь, старейшина, на груди которого теперь висел наш бинокль, выделил нам четыре худющие коровы и молодую девушку в помощь Мугави.

Я попытался отказаться, прекрасно понимая как на нас будет влиять такая помощница и кажется, покраснел, торопливо отводя взгляд от высоких упругих грудей девушки на которых вызывающе выступали черные соски. Ее волосы, связанный в тонкие короткие и обмазанные красной глиной косички, агрессивно торчали вперед как иглы дикобраза. Вид был такой, будто прическу делали при ураганном ветре в спину.

Старейшина что-то строго заговорил, указывая на девушку и топнул ногой, воздевая руки к небу и закрывая глаза. Я ни понял, ни слова, но и так было ясно, что дело решенной и от нашей эротической попутчицы отделаться не выйдет. Мишка только посмеивался, бросая красноречивые взгляды на черную красавицу. А посмотреть было на что. Немого вытянутое миловидное лицо с чуть широковатыми скулами, пухленькие шоколадные губы, маленькие аккуратные ушки с продетыми в мочки медными кольцами и бездонные, влажные карие глаза, прикрытые длинными ресницами. Под глазами полукружьями были нанесены белые и красные точки. А фигура! Прямая сильная спина плавно перетекала в широкие бедра, надежно скрытые под длинной набедренной повязкой из плотных листьев. Щиколотки стройных ног были украшены браслетами, свитыми из разноцветной проволоки, а на груди висело ожерелье из мелких ракушек. Передвигалась она гибко, грациозно и совершенно бесшумно, словно дикая кошка, оставляя в красной пыли изящные маленькие следы.

– Я у тебя еще с зарплаты за бинокль вычту – прошипел я Мишке, разминая затекшие ноги и злясь сам не зная на что. – А о ней даже не думай! Еще нам международных скандалов не хватало.

– Вась, да ты чего? – миролюбиво сказал Мишка, глядя на меня хитрыми глазами – Сам ведь знаешь, не отдай я этому хрычу бинокль, ничего бы не вышло! А Агора – она просто лапочка! – улыбнулся он кивнув на девушку.

Та услышала, почти шепотом произнесенное имя и резко повернулась, отчего полные обнаженные груди колыхнулись и описали полукруг, заставив нас не отрываясь смотреть на это чудесное зрелище, а меня вдобавок покраснеть и смущенно отвернуться, чувствуя сладкое томление внизу живота.

Как я смог понять из переговоров, то место куда мы направляемся – это долина предков, табу для племени. Мы должны пройти долину не потревожив их покой. И только чтобы чужаки не нарушили вековой сон предков, старейшины согласились провести нас через долину, не забыв, однако выторговать у нас немного денег и по небольшому мешку сахара и муки. Я был комсомольцем и особо в предков, а тем более их сон, не верил. Пусть себе спят, если хочется, чего их будить? Главное чтобы помогли, и дело будет сделано. Очень уж мне не хотелось провалиться на своей первой ответственной должности.

А Миша Чатишвили, потомственный осетин, вообще такими вопросами не заморачивался. Худощавый, гибкий и горячий, как и его беспокойные предки, он любил поговорить, выпить и поухаживать за девушками. Мы дружили уже несколько лет. Отличный, толковый парень, ценный работник и главное общительный и веселый. Приходилось только следить за его пристрастием к рюмке. Хорошо выпив, Миша становился раздражающе навязчив, и доставал меня многократно повторяющимися, рассказами о своих похождениях. Ссориться я не любил и приходилось терпеть. Под стать Чатишвили был и Коля Лебедь, такой же бабник и любитель выпить, но хитрый, скрытный и далеко непростой человек. Он был на несколько лет меня старше и иногда пытался качать права.

«Ну и команда! – сокрушенно почесал я в затылке и улыбнулся. – Все таки они отличные парни, за ними только, присмотр нужен. Зато, если работают, то до упора! Горы готовы свернуть!»

На следующий день, я поднял ребят, как только показался алый край восходящего солнца. «И зачем старики нам эту девчонку навязали?» – подумал я, поглядывая на Агору, гнавшую к нам костлявых коров, низко опустивших рогатые головы. – Вот где она спать будет? Я, например, рядом с ней точно не усну, никаких нервов не хватит. А еще ее надо будет беречь от Мишки с Николаем. Что мне возле палатки с ружьем стоять?

Ружье то у нас было, но я живо представил себе перспективу ночного караула и загрустил. Надо с Мугави переговорить, может он что подскажет. Хотя, что он может знать? Сам подросток еще. И у старейшин не спросишь, неудобно как то. Да и что мне подойти и попытаться объяснить через нашего горе переводчика, что мы можем увеличить им численность племени? А вдруг им это и надо? Черт знает до чего так додуматься можно! Хотя нет. Нам вроде как с местными дамами общаться не мешают, но видно, что мужчины настороже и своих леди в обиду не дадут. А тут наоборот навязываю попутчицу, симпатичную, да еще и незамужнюю. Голова шла кругом. Вот когда тут партией руководить, да делом заниматься! Ладно, хоть объяснили, что у незамужних девочек, тонкие косички смешно торчат вперед, а замужние дамы щеголяют тяжелыми косами до самых плеч, украшенными на концах пучками шерсти антилоп и увитых разноцветными ленточками.

«Точно, они решили ее замуж за кого то из нас отдать– обдало меня холодным потом.– Сделаешь что-нибудь не так и попробуй, выкрутись– международный скандал!

Я подошел к костру и неловко присел на корточки рядом с Мугави, чувствуя себя, как аист на гнезде, немного волнуясь и не зная как начать. Как мне объяснить мальчишке, что молодые здоровые парни, не выдержат испытание обществом юной полуголой красавици!

– Агора! Зачем нам Агора? Надо оставить ее, – с трудом выговорил я, коверкая французские слова и глядя в сторону.

– Агора банук, бахна!33
  Агора дочь шамана. Хорошо!


[Закрыть] – улыбнулся Мугави, забыв про французский и показывая крепкие белые зубы.

– Что? Дочь шамана?! Этого только нам и не хватало, – застонал я.

– Мугави, давай ее оставим. Ты же знаешь дорогу, мы сами справимся! Уйдем тихо и все.

– Нельзя без Агоры, – горячо заговорил мальчишка, глядя на меня с испугом. – Долина плохое место! Духи предков не пропустят, надо просить разрешения.

Духи то пропустят, – тоскливо подумал я. – А Мишка с Колей, точно нет. А если обидим Агору, то шаман нам наверняка головы открутит или еще чего похуже. Я поежился, про это лучше даже не думать.

Мугави недоуменно посмотрел на «белого вождя», так у них в племени называли Хованского, и подумал: «Они совсем не умеют охотиться и не знают следов. Даже малыши нашего племени умеют больше. Как они выживают в своем холодном мире? Где берут еду? Видно их боги даже сильнее Мулунгу!

Ему было трудно поверить, что такое возможно. Но «белый вождь» добр. Он помогал им, давал хорошую муку, гораздо лучше той, что делают женщины племени и сладкий белый порошок. Но как можно не знать, что без шамана идти в долину предков нельзя? Этого он объяснить не мог. Мугави понял, что без его помощи бхулу44
  Белый


[Закрыть] погибнут, и только он может их спасти. Мальчик гордо улыбнулся – он станет лучшим учеником шамана и спасет «белого вождя». Немного огорчало то, что с ними пойдет Агора, которая умеет гораздо больше, но он постарался об этом не думать.

– Ладно, давай есть, да пора выходить, – объяснил я Мугави, однако парнишка отрицательно покачал головой.

– Пока солнце не взойдет, идти нельзя, – он махнул рукой. —Земля еще во власти теней.

«Ну, в конец замучили своим мракобесием!» – в сердцах подумал я, но вынужден был согласиться.

Когда оранжевое солнце полностью выбралось из-за горизонта, мы торопливо начали грузить палатку и другие нехитрые припасы на одну из коров, что сделать оказалось совсем не просто. Буренка, мотала рогатой головой, постоянно крутила хвостом, отгоняя назойливых оводов и дрыгала ногами пытаясь сбросить их со шкуры, от чего наши вещи поминутно норовили съехать на бок или вовсе свалиться. Я здорово переживал, что нам не хватает одного места и непонятно как выдержать такой путь на ногах. Мугави успокаивал меня, объясняя, что как проводник, должен идти пешком, но я не мог в это поверить. В итоге я был зол и здорово взвинчен. Над головой с жужжанием вились мухи, Мишка с Колей пытались увязать тюки на нашей коровке, ловко уворачиваясь от острых рогов и грязного хвоста, а я оглянулся в поиске помощи и остолбенел. Провожать нас вышел старый шаман. На его голове белел череп коровы из-под которого свисали длинные седые волосы с вплетенными в них косточками. На худом, словно почерневшем от времени теле, выделялись ребра. Вокруг бедер была обвита чья-то пятнистая шкура, а резные медные кольца обхватывали руки до самых локтей. Скулы торчали на впалых щеках. « Вот и папа прибыл» – растерянно подумал я, мрачно глядя на это чудо. Он напоминал мне смерть из иллюстрации к какой-то сказке. Шаман отложил в сторону костяной посох, в рукояти которого сверкнул крупный камень и сел на песок, подобрав под себя ноги. Тут же, явно побаиваясь подошел Мугави и замер за спиной старика, осторожно отгоняя от того мух.

– Ничего себе! Ограненный алмаз! Где вы его нашли? – Николай во все глаза смотрел на камень в посохе. – Можете показать место? – он перевел взгляд со старика на Мугави.

– Что ты молчишь! – прошипел он, прожигая меня взглядом. – Это же то, что мы столько времени ищем!

Шаман степенно молчал и даже не повернул головы, словно Коли вообще не существовало.

– Подожди ты Коля! – нетерпеливо одернул его я, гадая, что нужно старику.

Из хижины грациозно выпорхнула Агора и пройдя несколько шагов, тоже остановилась позади шамана.

– Это что еще за демонстрация?! – поразился Лебедь, взъерошивая непокорные светлые волосы и удивленно глядя на аборигенов.

– Сейчас будет бла, бла, бла, этого нельзя, того нельзя, – ухмыльнулся Мишка, похлопывая корову по боку и презрительно сощурив глаза.

Шаман вытянул руку и заговорил, поочередно указывая скрюченным пальцем на каждого из ребят.

– Он говорит, – перевел Мугави, не дожидаясь вопроса, – Что путь ваш труден, и он просил предков пропустить вас. Но они молчат. В долине ничего нельзя трогать, чтобы не нарушить их покой. Агора поведет вас, предки не посмеют обидеть дающую жизнь.

Он поднял руку и девушка вышла из-за спины и опустилась перед стариком на колени, склонив голову. Ее косички почти касались коричневого лица шамана. Тот прижал ладони к вискам девушки и что-то беззвучно бормотал. Николай заворожено следил за полными упругими грудями девушки, которые, даже повиснув не потеряли приятную округлую форму. Он посмотрел на ее крепкие ноги, частично прикрытые набедренной повязкой, и поймал себя на том, что автоматически нежно гладит корову. Коля, словно обжегшись, резко отдернул руку и воровато оглянулся, что не укрылось от моего взора.

«С ним будут проблемы», – огорченно подумал я, глядя в хитрющие глаза парня.

Николай Лебедь, был самым старшим в нашей группе. Высокий, худой, с нагловатыми серыми глазами и копной непокорных русых волос, он любил девушек и нравился им. Парень он был смелый и бесшабашный, в отличие от осторожного Василия.

– Сейчас папа, доче лекцию дочитает, и поедем, – хмыкнул Миша, уважительно поглядывая на шамана.– Я всегда говорил: «Старый воин – мудрый воин».

– Где же его мудрость? – негромко спросил я – Если он таким как мы, дочку доверяет? Глянь, как у Лебедя глаза горят! Да и ты на нее, как кот облизываешься.

– Ага. Можно подумать ты у нас евнух, – ехидно сказал Мишка, бросив задорный взгляд в мою сторону.

– Евнух, не евнух, а скандала допустит нельзя, – отозвался я мрачно поглядывая на Колю.

– Может у них вообще многоженство или местные мужики ее не достойны, – не сдавался Мишка.

– А мы конечно в самый раз, – с сарказмом фыркнул я.

– А что?! Мы даже очень ничего, – выкатил грудь Мишка

– Вась не переживай все в норме будет…

– Василь Василич, а как же вы без женщин? Вы же там долго были, – удивился гитарист Игорь, подумав, что он бы точно не выдержал.

– Да подожди, дай послушать! У тебя, только одни бабы на уме, – раздраженно перебила его Ольга.

– А что, вполне нормальный вопрос, – обиделся Игорь

– А дальше Василь Василич, дальше что было? – спросила Вера, глядя на преподавателя широко раскрытыми глазами.

– Дальше? Василь Василич наклонился и подбросил ветку в костер. – Дальше…

Через час мы уже шли по саванне среди редких чахлых кустиков, покрытых красноватой пылью. Местность была совершенно однообразная, и я не понимал как Мугави находит здесь дорогу. Мы качались на широких костлявых спинах коров, маясь от жары и истекая потом. Мугави ходко топал впереди, поднимая босыми ногами облачка пыли и выглядел абсолютно свежим. Даже Агора чаще шла рядом со своей круторогой коровой, чем ехала на ней, явно жалея буренку. Мишка гордо восседал на корове, словно джигит на коне, что-то мурлыкал под нос и периодически прикладывался к плоской фляжке. Иногда он подъезжал к Коле, и тогда фляжка перекочевывала тому в руки. Они бросали откровенные, голодные взгляды на Агору и громко ржали. Я хмурился, мрачно поглядывая на друзей, искренне не понимая, как можно пить на такой жаре и не желая идти на конфликт.

Смуглая девушка, забавно мелькала розовыми пятками, не обращая на них совершенно никакого внимания. Высоко в безоблачном небе лениво парил орел, высматривая подходящую добычу. От жары попрятались даже суслики и только ящерицы грелись на раскаленном песке, стремительно убегая при нашем приближении.

– Все хорош, – зло сказал я подъезжая к Лебедю– Сейчас Вас на жаре совсем развезет, что тогда делать будем?! Уже темнеть начинает. Хорош, – рыкнул я, глядя в глаза ухмыляющемуся Мишке.

– Да я ничего, – примирительно поднял руки тот. – Хорош, так хорош, – и отъехал в сторону. В его голосе не было ни капли раскаяния.

– Пора привал делать, – рядом бесшумно возник Мугави, придерживая за рог корову. – К долине вечером идти нельзя, духи не дремлют.

Я сверился с картой. Судя по всему, мы прошли почти треть пути.

– Все мужики, привал! Миш на тебе костер, а мы с Колей палатку поставим.

Мугави тем временем, воткнул в твердую землю прочные прутья какого-то низкорослого кустарника и привязал к ним коров. Агора обошла их стоянку по периметру высыпая вокруг, тонкой сплошной дорожкой, крупный блестящий порошок из кожаного мешочка висевшего на шее. По углам она вкопала и подожгла несколько палочек, от которых потянулся пахучий дым.

– Что это она делает? – удивленно поинтересовался я у Мугави, удивленно поглядывая на Агору.

– Защищает нас от хищников и злых духов, – отозвался тот.

– А если мне приспичит за линию выйти? – насмешливо поинтересовался Миша, тем не менее, внимательно слушая проводника.

– Тогда голодная гиена отхватит половину твоей тощей задницы, – засмеялся Лебедь.

– Шутки шутками, но давайте за периметр не выходить, твердо сказал я. – Мы многого не знаем, да и с шаманами ссориться не резон. Правильно?! – повернулся я к Мугави. Парнишка согласно кивнул.

– А завтра что, начнем морды красить и с голым задом бегать, – проворчал Лебедь ни к кому конкретно не обращаясь. Ему уже здорово надоела жара, а смазливая девчонка притягивала взгляд. Он нервно провел рукой по губам, вожделенно глядя на крепкие ноги девушки. У этих шоколадок все просто, надо только выждать подходящий момент. Правда ждать он как раз, и не любил.

– А что, тебе пойдет, – ухмыльнулся Миша складывая в кучку дрова. Я разозлился. Так и хотелось одернуть Лебедя, но я не нашелся, что ответить и промолчал.

Почти совсем стемнело, и вокруг начали концерт цикады. Дул легкий ветерок и стало заметно прохладнее. Миша сидел возле костра, помешивая вкусно пахнущий суп в булькающем котелке. В их роду готовили всегда мужчины, да и как готовили! А Миша был наш признанный шеф-повар. Подошел Мугави и предложил ему несколько белых корешков. Чатишвили осторожно понюхал их, одобрительно кивнул и тоже бросил в котелок. Я сидел возле палатки, заворожено глядя на пламя, иногда бросая взгляды на Агору, которая неподвижно стояла на границе освещенного круга, пристально вглядываясь в темноту. В пляшущем пламени костра, она выглядела статуей, вырезанной из черного дерева, но не мертвой скульптурой из музея, а поразительно живой, настоящей, гармонически сочетающейся с этим первобытным миром.

Мне казалось, что цивилизация где то далеко, далеко, а я древний воин, который сидит у костра, охраняя свою женщину от страшных опасностей таинственной ночи. Агора очень нравилась мне, какой-то удивительной женственностью, простым, но неодолимым, буквально животным притяжением и в тоже время странной загадочностью. Ужасно хотелось встать и заглянуть в ее бездонные глаза, прикоснуться к черной точеной руке, по которой мерцали блики огня.

Из темноты показался Лебедь и прежде, чем я что то сообразил, подошел к Агоре сзади и обнял ее. Левой рукой он сжал грудь девушки, а правой залез под набедренную повязку и гладил бедро. Мугави спокойно сидел у костра, не обращая на них никакого внимания.

Я напрягся, задыхаясь от гнева, но слова застряли у меня в горле. Я был готов задушить Лебедя, понимая, что сгораю от ревности, а не от желания уладить конфликт. В тот же миг дочь шамана плавно повернулась и грустно посмотрела на Колю, ласково проведя рукой по его щеке. Тонкими пальцами она легко коснулась его шеи возле ключицы и медленно отошла в сторону. А Лебедь так и остался стоять, словно сжимая в застывших руках невидимую девушку. Я подскочил как ужаленный.

– Что, что ты с ним сделала?!

Агора мягко улыбнулась и посмотрела на меня. В ее темных глазах отражалось пламя.

– Маа нги егги. Ваал ма, амуну ау, – мелодично проговорила она. – Сейна дидит, хей-на аумул соло. Джереф джамай туки ак.

– Что она говорит?! – закричал я, в ужасе глядя на парализованного Николая.

– Ей жалко, – не оборачиваясь, отозвался Мугави, задумчиво глядя на огонь.– В твоем друге живет большая мужская сила. В племени нельзя без женщин. Сила должна переходить от одного к другому, не покидая племя, иначе она пропадет. Мужчина отдает силу женщине и она потом возвращается к нему, либо уходит в потомство. Мужчина один не может справиться с силой. Она хочет помочь, но она дочь шамана. Ей нельзя быть с мужчиной, иначе вам не пройти долину предков. Когда минует целая луна, запреты будут сняты.

«Надо же как у них все просто, – с горечью подумал я. – Надо помочь мужчине и все! Выходит ей все равно с кем?!» В сердце больно кольнула обида и досада на свои глупые надежды. «Ну, дурак, может у них вообще все со всеми, а ты тут слюни распустил» – я в бешенстве скрипнул зубами. Агора неожиданно посмотрела мне в глаза, и я начал тонуть словно в омуте. Меня бросило в дрожь и обдало жгучим стыдом: « Неужели она догадалась, что я думаю? Она что мысли читает?»

Я закрыл глаза и зло тряхнул головой, отгоняя наваждение.

– А с ним как быть? Он не заболеет? – спросил я Мугави, стараясь не смотреть на девушку. Было до боли обидно, словно она мне изменила.

– Анна хорет маа нги егги. Амоума мако джараат си. Амул соло ваал ма.

– Она говорит, – зевнул Мугави, – что бхулу скоро придет в себя. Он будет здоровее, чем был. Ей очень жаль, что такая сила скоро кончиться. Она не может помочь и просит простить ее.

– Как кончиться?! – похолодел я, встревоженно глядя на Агору.– Что она имеет ввиду?

– Ани борем халавим урго. Манус хорет боломо. Хей-на дидит деггума.

– Духи тьмы рядом, они голодны – испуганно перевел Мугави, с посеревшим от испуга лицом.

– Что это значит, черт возьми! – заорал я, в бешенстве повернувшись к Мишке.– Я Вам говорил не лезть к ней! Что теперь делать будем? Казановы недоделанные!

– Да я в жизни к ней не подойду! – опасливо фыркнул Миша в очередной раз прикладываясь к фляжке – Нафига мне такая телка, чтобы ра-а-з и на все дела столбняк! А если так и останется?! – он захохотал и махнул фляжкой в сторону Лебедя. – Смотри, наш любовничек ожил! – и снова покатился со смеху.

Лебедь растерянно поглядел на свои поднятые руки и, сгорбившись побрел к костру.

– Как ты Коля?! – подскочил я к нему, хватая за плечо.

– Нормально. А что со мной должно быть, – мрачно удивился Лебедь, раздраженно стряхивая с плеча мою руку. —Такое чувство, будто задремал и девчонка снилась. Красивая…

– Ага, снилась. Как же, – пробормотал Мишка, пряча улыбку. – Ну что за жизнь? Одна телка на всех и та колдунья. Да и нафиг ее, пока есть коньяк. Он потряс фляжку. – Ого! Еще больше половины! – и сделал крупный глоток.

Агора села в сторонке, подобрав под себя ноги, спиной к костру и молча, глядела в темноту.

– Агора! А вот насчет духов. Может что-то можно сделать? – Спросил я усаживаясь рядом, радуясь тому, что есть причина поговорить с девушкой и немного успокаиваясь. Она повернула ко мне голову и робко улыбнулась, поправляя ожерелье на высокой груди.

– Аварии дус там Агора дидит унго-

– Пока Агора сторожит, духи не тронут– перевел Мугави.

– Она понимает наш язык? – удивился я и вздрогнул, когда Агора склонила мне голову на плечо.

– Дочь шамана умеет многое, – уклончиво сказал Мугави и отвернулся к костру.

– А что же она так и будет всю ночь сидеть? – тихо спросил я боясь пошевелиться. – Ведь ее же подменить надо!

– Она дочь шамана, – снова повторил Мугави, словно это все объясняло.

– А чего подмени, посторожи, – заплетающимся языком проговорил Мишка и пьяно хихикнул. – Делов то, духов ночью погоняешь. А она тебе поможет с мужской силой справиться! Или хлоп, и будешь всю ночь стоять как статуя без … – он щелкнул пальцами и насмешливо хмыкнул.

– Все-таки надрался! – с досадой сказал я. – Ладно, давайте поедим и спать. Завтра много работы.

Настроение испортилось. Агора подняла голову и заглянула мне в глаза, успокаивающе гладя по плечу. Я виновато улыбнулся, отстраняясь, и пошел в палатку.

Заснуть долго не получалось. Теплая ночь была пронизана звоном цикад, шорохами, криками шакалов, визгами и завыванием неведомых зверей. Но скорее всего виной моей бессоннице была Агора, и я иногда выглядывал из палатки, чтобы увидеть ее неподвижную, подобную каменному изваянию, фигурку. Ранним утром мы отпустили коров пастись под присмотром Мугави и наскоро позавтракали. Я внимательно рассматривал карту. Рядом, присев на корточки, пристроился Миша.

– Ну что скажешь начальник? – подчеркнуто почтительно, спросил он, чувствуя вину за вчерашнее.

– Вот смотри, – ткнул я в карту пальцем. – Я хочу за день дойти до берега реки и если повезет, найти вымпел сброшенный самолетом аэромагнитной разведки. Тогда мы сможем определиться, и пойдет основная работа. Только бы вымпел не занесло в заросли.

– Ну, ну, – поморщился Миша. – Опять промывать до посинения прибрежные породы в поисках сельменита и хром – диоксида, сопутствующих обожаемым алмазам.

– Ты недоволен? – удивился я. – Это же наша работа и есть. Я думал тебе нравиться.

– Да это я так, – вздохнул Мишка. – Тут хорошо, тепло, деньги приличные. Опять же аборигенки, – он лукаво улыбнулся. – Я вот думаю, закончиться экспедиция и снова дома от скуки дуреть. Привык я уже к поездкам. Посидишь на месте неделю и все, так и тянет в экспедицию.

– Что это ты загрустил, – хлопнул я друга по плечу – Совсем на тебя не похоже.

– Да сам не знаю, – невесело улыбнулся Миша.

– Мысли глупые все в голове крутиться. Предчувствие что ли, какое?

– Выбрось ты это из головы, – ободряюще сказал я. – У нас еще куча времени и дел впереди, да и на местную живность интересно посмотреть, где потом такое увидишь! Одна природа чего стоит!

– Живность, – это типа духи предков? – Ехидно поддел меня Миша и потер заросшую щетиной щеку.

– А чем не живность! Может, даже познакомимся, – в тон ему ухмыльнулся я и пошел искать Мугави.

Выехали в прежнем порядке, однако впереди теперь шла Агора, а Мугави был рядом с нами. Я поражался силе и выносливости девушки. Как это возможно? Ведь она ночь не спала! Сам я чувствовал неприятный туман в голове и несмотря на умывание холодной водой, еще не пришел в норму. Бессонная ночь не прошла даром. Вокруг уныло тянулись однообразные пески, выгоревшие на жарком солнце и почти лишенные растительности и животных. Только к обеду, обходя стороной удивительное красное озеро Ретбе, с водой, цветом напоминающей клубничный коктейль, увидели стайку грациозных антилоп и леопарда прячущегося среди невысоких редких кустов.

Несколько грифов с противным криком разлетелись в стороны, оставив свою добычу – окровавленную разодранную тушку какого то зверька размером с небольшую собаку.

Я с отвращением отвернулся и поглядел на Колю, мерно качающегося на спине своей коровы. Как он там после вчерашнего? Лебедь с любопытством глядел в сторону озера, совершенно не обращая внимания на быстро идущую впереди Агору. Мы уже немного привыкли к наготе девушки и иногда казалось, забывали об этом. Правда мне все равно, было трудно сосредоточиться на задачах экспедиции и не думать о ней. Я понимал, что это смешно, но, помимо воли, продолжал ревновать Агору. Я поглядел на ее стройную фигурку и вспомнил: « Духи тьмы голодны. Что это все-таки значит? Чем их надо кормить? Неужели человеческие жертвы?!» Меня аж передернуло: « Успокойся! Хватит себя накручивать!» Я заставил себя смотреть вдаль, где в нагретом за день воздухе, дрожали миражи.

На обед остановились возле крохотного водоема, плотно укрытого зарослями ярко зеленого кустарника усыпанного пышными бордовыми цветами. Вокруг цветов как диковинные бабочки вились колибри. На наши розы похоже, подумал я, слезая с коровы. Агора выпила несколько пригоршней воды, сжевала сморщенный корешок из кожаного мешочка на шее и легла в теньке на спину, сложив руки на груди и прикрыв глаза. Над ней на тонкой ветке топтался крупный, желто оранжевый попугай, с любопытством поглядывая на девушку то одним, то другим глазом и топорща хохолок.