Текст книги "По следам Александра Великого"

– Я рад, – сказал господин Патрикеев, – что мы отлично поняли друг друга. Думаю, что в самое ближайшее время вы встретитесь с государем, который официально предложит вам достойную вас должность. А пока я хотел бы познакомить вас с генералом Бариновым. Он непосредственно занят подготовкой совместного с французами похода. Скажу сразу – нас заинтересовало ваше знание прикаспийских портов, которые должны стать базами для нашего продвижения на юг.

– Понятно, – произнес я. – Только, с вашего позволения, я составлю список господ офицеров, которых мне бы хотелось привлечь к подготовке к будущему походу. Некоторые из них, как и я, находятся в отставке. Думаю, что, если им предложить поучаствовать в этом походе, они, как и я, дадут согласие и снова вернутся в строй.

– Вот и отлично, Павел Дмитриевич, – улыбнулся господин Патрикеев. – Сейчас вас проводят к генералу Баринову, с которым вы обговорите более подробно все детали вашей дальнейшей работы. Ну а если у вас возникнут какие-либо вопросы – я всегда буду готов встретиться с вами. Всего вам доброго…

14 августа 1801 года. Французская республика. Руан. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

«Так вот ты какой, легендарный Виконт. А ведь внешне так себе мужичонка, совсем не амбал. К тому же, похоже, у него действительно сильно прихватило брюхо. Лежит бедняжечка на скрипучей гостиничной шконке и жалостливо постанывает».

Правда, Виконт насторожился, увидев рядом с хорошо знакомым ему ирландцем постороннего человека. Только что он мог поделать? Вскочить и убежать? Это вряд ли. Болезнь сильно его ослабила, и он вряд ли смог бы удрать даже от умирающей от старости черепахи. Я обратил внимание на то, что пациента хорошенько прочистило. Это неплохо – пища, в которой находилась кишечная инфекция, уже частично вышла из организма. Но, как следствие, при рвоте произошло сильное обезвоживание организма. А вот это не есть хорошо.

Опросив пациента, я понял, что причиной отравления стало употребление несвежих устриц. Такое иногда случается. Мое предположение подтверждалось и тем, что Виконт жаловался на потерю вкуса и на озноб. Я приложил ладонь к его лбу – температура была высокой. Значит, прихватило его всерьез, и надо срочно начать лечение любителя устриц, иначе он запросто может отдать концы. А для начала следует вывезти его из этой гостиницы. Мне явно не стоило в ней светиться, да и здешние эскулапы наверняка вскоре сюда притащатся и с ходу пустят Виконту кровь. А это совсем не то, что ему пошло бы на пользу.

– Мсье, – обратился я к пациенту, – вам надо срочно отправиться со мной. В моем домике есть все необходимые лекарства, с помощью которых я берусь вас вылечить. Если же вы откажетесь от моего предложения, то через день или два из здешней гостиницы вы отправитесь на ближайшее кладбище. Так что выбор за вами…

Виконт дернулся, застонал от очередного приступа боли в животе и обреченно кивнул. Я велел МакКриди найти слугу, который помог бы ему вынести из гостиницы больного и погрузить его в карету, на которой я сюда приехал. Кучер кареты и лакей были надежными людьми. В Руане меня поселили в небольшом домике в предместье города. Именно там я и собирался побеседовать с Виконтом. Естественно, после его выздоровления.

Пока лошади неспешно трусили по мостовым этого старинного норманнского города, я обдумывал, чем именно я буду лечить своего пациента. Руан был известен своим медицинским училищем, которое считалось ничуть не хуже парижского, и первоклассной больницей. Так что проблем с лекарствами быть не должно. Пока же я для восстановления водно-солевого баланса потихоньку поил Виконта из фляги. Конечно, неплохо было бы поставить ему капельницу, только где ж ее здесь найдешь? Единственно, на что я надеялся, так это на крепкий организм Виконта, и на удачу. Кое-что из лекарств XXI века хранилось у меня в саквояже. Только я не был профессиональным медиком, и мои знания больше касались области военно-полевой хирургии. Хотя, конечно, кое-какие сведения об инфекционных заболеваниях нам дали. В молодости мне довелось побывать в некоторых жарких странах, где подцепить тиф или холеру было проще пареной репы.

Все, приехали… МакКриди и лакей осторожно вынесли из кареты окончательно сомлевшего Виконта. Для пациента уже была приготовлена комната на втором этаже. Два небольших окна ее закрывали плотные ставни и кованая решетка. Так будет надежней – не факт, что коллеги Виконта не захотят освободить его или как минимум отправить в места Вечной охоты. А нам этот «Джеймс Бонд» был нужен живым и здоровым.

Пока же я размышлял о том, как мне лучше построить беседу с Виконтом. Нужную нам информацию мы могли получить от него с помощью некоторых весьма болезненных стимуляторов памяти. Только потом что с ним делать? Ликвидировать? Это самый простой выход. Как я понял, у моего шефа были несколько другие планы на дальнейшее использование Виконта. Конечно, доверять ему полностью было бы неразумно. Но, учитывая его связи и знания, он мог быть нам весьма полезен.

Я заглянул в комнату, превратившуюся на время в больничную палату. Вместо сиделки рядом с Виконтом находился МакКриди. Он приложил палец ко рту и покачал головой. Я понял, что пациент уснул. Что ж, сон – лучшее лекарство. Пусть Виконт немного очухается, и тогда я начну с ним свою игру. Тут главное – не заиграться и не сболтнуть тому, кто находится в разработке, лишнего. Будем надеяться, что мы сумеем переиграть британского резидента…

2 (14) августа 1801 года. Карельский перешеек недалеко от Выборга. Дарья Иванова, бывшая студентка, а ныне кавалерственная дама

Вот уж никогда бы не подумала, что мне придется проводить занятия по боевой подготовке с полусотней взрослых мужиков. Но наш неугомонный генерал Михайлов помнил всё. В том числе и то, что я когда-то занималась альпинизмом и пару лет ездила со своими приятелями в горы Кавказа.

Занимались мы этим опасным видом спорта всерьез, без дураков. Инструкторами у нас были ребята, служившие в частях, которые скакали по скалам, как горные козлы. Это сравнение им не в оскорбление, а скорее в комплимент. Горы не любят разгильдяев, как и тех, кто пропускает мимо ушей советы бывалых людей.

Мы совершили несколько восхождений и своими глазами увидели красоту гор. Представьте себе – ты стоишь на вершине, а внизу, в долине, с аэродрома местного значения какой-то «Мимино» взлетает в небо, кружа над тобой серебристой точкой. Красота!

Только генерал Михайлов пригласил меня немного позаниматься с егерями, которым предстоит участвовать в грядущем походе на юг не для того, чтобы описать им прелести горных пейзажей. Им предстояло в этих горах воевать. А в горной войне свои правила, которые многие из присутствующих уже узнали во время участия в Швейцарском походе. Тогда солдатам, которые впервые оказались в горах, пришлось несладко. К тому же у них не было специальной снаряги, которая помогла бы воинам преодолевать все трудности горных походов.

Конечно, скалы на Карельском перешейке – это не отроги Главного Кавказского хребта. Но даже здесь можно понять, как трудно карабкаться по отвесным скалам, подобно белке по стволу дерева. Скажу честно – я заранее присмотрела участок для показа и опробовала его, чтобы не опростоволоситься перед теми, кому я буду демонстрировать мастер-класс. И потому сегодня я чувствовала себя относительно спокойно, хотя и волновалась немного.

Скажу сразу – егеря и офицеры из частей, входящих в горно-пехотную бригаду, сперва больше глазели на меня, а не на то спецснаряжение, которое было сложено у подножия скалы. Еще бы – они еще не видели такого – девку в штанах, обтягивающих зад. И никаких юбок. Тут толком и не поймешь – то ли мода новая такая, то ли эта самая девка совсем стыд потеряла.

Выждав, когда мои подопечные немного придут в себя, я начала излагать основы поведения в горах пехотинцев, которые должны были чувствовать себя в этих самых горах как дома.

– Вот скажите, – обратилась я к своим слушателям, – что в горах бывает порой страшнее противника?

Увидев недоумение на лицах егерей, я сама ответила на заданный мною вопрос:

– Плохая погода иногда может нанести войскам большие потери, чем пушка, заряженная картечью. Знаете, что такое сель? Это поток камней, грязи и воды, смывающий все на своем пути. Возникнуть же он может во время ливней, которые часто идут в горах. Не дай бог, если он обрушится на идущее по горной дороге войско. Человек в потоках селя – песчинка. А лавины? Они, правда, бывают чаще зимой и весной, когда на склонах гор лежит снег. Лавина ломает, как спички, толстенные деревья. Люди, попавшие под ее удар, могут считать себя похороненными заживо. Камнепады немногим лучше. Так что надо в горах всегда держать ухо востро и слушаться людей, которые имеют опыт горных походов. А теперь я хочу спросить тех, кому довелось повоевать в горах – что нужно делать в первую очередь, встретившись с неприятелем?

– Ударить в штыки и гнать супостата! – воскликнул бравый усач, гордо подбоченившись и свысока взглянув на своих товарищей.

– В горах надо первым делом занять господствующие высоты, – сказала я. – Тот, кто будет вести огонь по врагу сверху вниз, получит преимущество перед ним. Да и наблюдать за маневрами неприятеля сверху гораздо удобнее. Но надо посматривать и по сторонам. Если противник неплохо знает эту местность, то он может обойти тебя сбоку или сзади. Тогда тебе придется совсем туго.

– Это да, – кивнул пожилой егерь, внимательно слушавший меня. – Помню, когда мы воевали с французом в горах Швейцарии, батюшка Александр Васильевич Суворов первым делом расспрашивал местных пастухов – есть ли, кроме главной дороги, обходные тропки. Помню, как с князем Багратионом мы гнали супостата у Чертова моста…

– Жаль, что у Суворова не было специальных приспособлений для передвижения в горах, – сказала я. – Тогда и по отвесным скалам можно было бы карабкаться, чтобы зайти в тыл врагу. Вот, посмотрите…

Я показала егерям скальный молоток, скальные крючья, трикони на ботинках, веревки, оттяжки, блок-зажимы. Кое-что хранилось в бардачках нашей машины, кое-что смастерили для меня папа и Кулибин. А я прекрасно понимала, что вот так, за несколько дней, мне вряд ли удастся обучить будущих «эдельвейсов» скалолазанию, но пусть они хотя бы получат представление о нем.

– А теперь смотрите, – я натерла ладони магнезией, вдохнула, выдохнула и подошла к скале.

– Помните, что надо все время сохранять три точки опоры – две ноги и рука или две руки и нога. Спешить не надо. Тут, скорее, не идешь, а ползешь на пузе. Следует тщательно выбирать точки опоры. Лучше всего, когда по отвесной скале движутся несколько человек, связанные между собой веревками. Один движется, а остальные его страхуют. Впереди при подъеме идет самый опытный и сильный. При спуске – наоборот. Эта скала невысокая, и я пройду ее одна. А вы – смотрите…

Я подпрыгнула, зацепилась кончиками пальцев за выступ, нашла опору для одной ноги, потом для второй и медленно начала движение.

2 (14) августа 1801 года. Санкт-Петербург. Михайловский замок. Генерал-майор князь Павел Дмитриевич Цицианов

Я недолго думал над предложением господина Патрикеева. Звук боевой трубы снова звал меня в строй. И негоже боевому генералу отсиживаться в тылу, когда твои товарищи по оружию готовятся выступить в поход.

К тому же мой родственник князь Багратион намекнул мне, что дело, которое нам поручит государь, весьма необычное, и в ходе грядущего похода нам придется столкнуться с вещами, доселе невиданными.

– Павле, ты поверь мне, когда я услышал… Нет, прости, больше я тебе ничего не могу рассказать. Знай только, что я прикоснулся к величайшей тайне на свете. Недаром государь так доверяет этим людям. Служи исправно, и ты тоже попадешь в число избранных. Не зря сам господин Патрикеев предложил тебе встретиться с ним. А этот человек ничего не делает случайно…

Я дал свое согласие, после чего мне объявили, что меня примет генерал Баринов. Знаете ли, я начал службу в русской армии с чина прапорщика Преображенского полка. Вся жизнь моя прошла в военных походах. Но о человеке с такой фамилией я ни разу не слышал. Однако, наблюдая за тем, как обращались к нему такие боевые генералы, как Кутузов и Багратион, я сделал вывод, что Баринову довелось немало повоевать. Причем, если судить по тому, что он неплохо знал Кавказ, ему довелось сражаться с немирными горцами. Возможно даже, что он участвовал в Персидском походе графа Зубова. Только там, или где-либо еще, я с ним не встречался – за это я могу поручиться.

Генерал же Баринов обо мне знал немало. Причем даже такое, о чем могли знать только близкие мне люди. Поначалу я думал, что обо мне рассказал ему князь Багратион. Но он поклялся, что таких разговоров между ним и Бариновым не было. Тогда откуда у этого доселе неизвестного мне генерала появились столь неожиданные знания о моей службе на Кавказе и в Польше?

Я прямо спросил его об этом. Тот усмехнулся и сказал: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаённого, что не вышло бы наружу»[24]24
  Евангелие от Марка 4:22.


[Закрыть]. С его слов я лишь понял, что генерал неплохо знает Священное Писание, но ясности от этого не прибавилось.

Но больше всего меня поразили его воины. В народе их называли «пятнистыми». Это прозвище они получили по цвету их мундиров. Ни одна известная мне армия мира не носила ничего подобного. Но, на мой взгляд, такая форма, хотя и не придавала воинам лихости и щегольства, была очень удобна в бою и в походе. Правда, подчиненные генерала Баринова носили ее в основном во время их экзерциций в Кордегардии.

А как «пятнистые» владели оружием! Они прекрасно стреляли из ружей, умело орудовали своими ножами, а в рукопашной схватке каждый из них легко справился бы с дюжиной врагов. Если верить князю Багратиону – а я не могу ему не верить, – именно эти «пятнистые» помогли русским егерям разгромить высаженный под Ревелем британский десант.

Теперь же эти чудо-воины обучали наших солдат тому, что им могло бы понадобиться в схватке с врагом. Помимо всего прочего, они готовили тех, кто мог бы вести бой в горной местности. Значит, подумал я, сражаться нам придется в горах. Эх, как жаль, что по приказу императора Павла Петровича мы покинули занятые нами земли в Дагестане и Бакинском ханстве. Теперь придется снова возвращаться туда, откуда мы ушли непобежденными.

Помня об обещании, данном мною господину Патрикееву, я составил список офицеров, с которыми служил во время Персидского похода графа Зубова. Среди них было немало достойных людей, которые не участвовали в заговоре против государя. Часть из них была отправлена в отставку, но, как сказал мне генерал Баринов, даже если кто-то и оказался причастен к этому заговору, но ничего серьезного не совершил, то такой офицер может рассчитывать на прощение императора.

– Пусть молодые люди, обманутые своими преступными вожаками, службой своею смоют ту грязь, которая к ним прилипла, – сказал генерал Баринов. – Государь строг, но справедлив. И добр… Он по-отечески может наказать своих неразумных чад, но может их потом и простить. За список же ваш, Павел Дмитриевич, большое спасибо. Думаю, что упомянутые в нем лица – а многие фамилии мне известны – прославят русское оружие в грядущем походе.

– Значит ли это, что уже на будущий год наши войска снова отправятся по знакомым им дорогам на Дербент, Баку и Гянджу? – спросил я.

– Полагаю, что да. Только надо будет согласовать окончательный план похода с Первым консулом Франции Наполеоном Бонапартом. Ведь теперь французы союзны нам. Да и в Европе за британцами остались кое-какие долги. Впрочем…

Генерал Баринов задумался, а потом стал прощаться со мной. В этот момент из висевшей на его груди черной коробочки раздался голос императора:

– Николай Михайлович, я бы хотел переговорить с вами по срочному делу. Жду вас в своем кабинете.

– Понял, ваше величество. Через пять минут буду у вас. – ответил Баринов.

Я остолбенел от неожиданности, а генерал лишь развел руками – дескать, служба. И, пожав мне руку, отправился во внутренние покои дворца.

Глава 3. «Йо-хо-хо, все равно за борт!»

15 августа 1801 года. Французская республика. Руан. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Итак, приступим к делам нашим скорбным. Виконт перестал быть для меня пациентом и превратился в объект вербовки. Правда, как и с его болезнью, мне нельзя было ошибаться. И в первом, и во втором случае мог наступить летальный исход. Тут уж как получится. Хотя нам очень хотелось, чтобы Виконт стал нашим агентом и помог нам в нашей работе.

Отоспавшись и справившись со своими желудочно-кишечными болячками, сэр Чарльз Джон Кэри выглядел гораздо лучше, чем вчера. Синюшная бледность исчезла с его лица, да и голос Виконта звучал не заунывно-загробно.

– Скажите, мсье Алан, – осторожно спросил он меня, – могу ли я надеяться, что болезнь окончательно отступила от меня и моей жизни уже ничего не угрожает?

– Можете. Это я вам говорю как врач. Хотя я бы посоветовал вам не спешить вставать с постели. Вы еще очень слабы…

– Проклятые устрицы! Проклятая Франция! Проклятые французы! – Тут Виконт спохватился и стал извиняться: – Простите, мсье, я не хотел обидеть вас и вашу страну… Хотя, как я понял, вы не француз, а русский.

– Сэр Чарльз, – ответил я. – Вы едва не отдали концы, и потому ваши чувства мне понятны. А насчет моей национальности… Скажу только, что мой народ на протяжении почти трех столетий бок о бок с русскими сражался с общим врагом.

– И что вы хотите сделать со мной? – спросил Виконт. – Вы ведь хорошо знаете, кто я и против кого работал в последнее время.

– Знаю, – кивнул я. – Мне известна ваша роль в заговоре против императора Павла I. Правда, по независящим от вас причинам вы не смогли довести до конца этот заговор, и русский император остался жив. И, чтобы замести следы, вы пристрелили одного из своих сообщников – генерала Беннигсена…

– Боже, – простонал Виконт, – вам и это известно…

– «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу»[25]25
  Евангелие от Марка 4:22.


[Закрыть]. Следует не забывать, что говорил нам Господь. Впрочем, давайте вернемся к вашим делам, которые далеки от божественных.

– Это вы о Ревеле? – спросил Виконт.

– Именно о нем.

– Значит, проклятый ирландец вам все рассказал?

– Сэр Чарльз, вспомните снова Евангелия. Повсюду, там, где вы побывали, вы оставляли следы, большей частью кровавые. Мы внимательно следили за вами. Ведь вы, сами того не желая, помогли нам раскрыть целую сеть британских агентов. Мы их всех обезвредили…

– Боже мой, – вздохнул Виконт. – Что теперь будет со мной! Мне не простят всего случившегося.

– Да, особенно если мы предоставим неопровержимые доказательства того, что в Кёнигсберге по вашей вине погибли лучшие агенты Британии. И что из-за вашей беспечности Наполеон Бонапарт сумел беспрепятственно совершить свой прусский вояж, заключить договор с русскими и благополучно вернуться в Париж.

– Мсье Алан, или как вас там, – Виконт был в отчаянии. – Что же мне теперь делать?! Я попал в ловушку. Если вы представите Лондону доказательства того, о чем вы мне сейчас рассказали, то мне надо писать завещание и готовиться к уходу в мир иной!

Кэри застонал и закрыл лицо руками. Я понял, что пока не стоит окончательно его дожимать, и решил сменить тему разговора.

– Скажите, сэр Чарльз, у вас остались связи при дворе короля? Это я к тому, что, может быть, найдутся люди, которые попытаются спасти не вашу репутацию или карьеру – об этом не может идти и речи, а вашу жизнь и свободу.

– Эх, мсье Алан, – вздохнул Виконт. – Если бы вы знали, с кем мне приходилось иметь дело! Придворные – это стая кровожадных волков, которые готовы вцепиться в глотку своему ближнему, чтобы хоть немного возвыситься над окружающими. К тому же против меня настроены очень многие. Конечно, если вы не пустите в ход те сведения, о которых вы только что говорили, то я смогу попытаться спасти свою жизнь. У меня будет шанс уцелеть только в том случае, если Дженкинсон не узнает, что я вместо родового замка в Кловелли отправился в Нью-Хейвен и далее во Францию. А этого никак нельзя исключать, увы… И тогда мне повезет, если мне всего лишь отрубят голову. За измену, как вы, наверное, знаете, казнь куда более изощренная.

– Мне сдается, уважаемый виконт, что вы правы. То есть ситуация безвыходная. Или… – и я улыбнулся, – почти безвыходная.

– Другими словами, вы предлагаете… договориться. И, я полагаю, вам нужна будет не только информация, но и кое-какие действия с моей стороны.

– Вы очень проницательны, милорд.

– Тогда позвольте назвать свои условия. Первое из них такое. То, что я сделаю, не должно быть никоим образом направлено против кого-либо из членов королевской семьи.

– Вы имеете в виду – лично против кого-либо из них.

– Вы меня правильно поняли.

– Ну что ж, с этим я соглашусь. А что вы хотите для себя персонально?

– Это, конечно, будет зависеть от того, что именно мне придется делать. Но я хотел бы определенную сумму денег, плюс возможность выехать туда, где меня не сможет достать английское правосудие. Например, в Североамериканские Соединенные Штаты.

– С этим я также соглашусь, но надеюсь, что ваши аппетиты будут достаточно умеренными.

– Видите ли, мсье Алан… В данный момент я в достаточно сложном положении и готов сделать на это определенную… скидку. Но хотелось бы знать, что именно вам от меня требуется.

Я чуть замешкался, а потом спросил:

– Сэр Чарльз, насколько нам известно, вы в свое время побывали на Мальте, пытаясь склонить рыцарей Ордена госпитальеров перейти под покровительство Соединенного Королевства.

– Вы очень неплохо осведомлены о моем прошлом. Мне действительно довелось побывать на Мальте лет десять назад. Правда, я тогда был еще совсем молодым дипломатом – или шпионом, это уж как вам угодно меня называть – и находился на вторых ролях. Действительно, мы не смогли добиться больших успехов – французы полностью нас переиграли.

– Да, но теперь на Мальте находятся английский и неаполитанский гарнизоны. Французское вторжение в Египет закончилось полным поражением Бонапарта. Хотя он и император Павел мечтают взять реванш за это поражение. Впрочем, они надеются сделать это в другом месте…

– Вы имеете в виду Индию? – Виконт по привычке насторожился, словно охотничий пес, почуявший добычу. – Мне известно о готовящейся совместной экспедиции русских и французов на юг. Только при чем здесь Мальта?

Я пожал плечами.

– Мальта стала форпостом Британии в центре Средиземного моря. Форты Валлетты сильно укреплены. К тому же с Мальты удобно действовать против тех итальянских государств, правители которых еще не до конца избавились от идей, принесенных на Апеннины якобинцами. Да и на Ионических островах находится русская военно-морская база…

– А что именно вы хотите от меня, мсье Алан? Информацию или… нечто большее?

– Это зависит он нескольких факторов. Но позвольте сначала один вопрос. Сэр Чарльз, насколько опасно было бы для вас лично отправиться на Мальту под видом посланца Форин-офиса?

– Полагаю, что не слишком опасно – на этом острове нет никого от Форин-офиса, а Дженкинсон вряд ли будет в настоящее время делать запросы в другие департаменты насчет моей скромной персоны – это было бы чревато для него потерей своего уютного кресла – надолго, если не навсегда. Но мне хотелось бы еще раз подумать над вашим предложением, а также узнать чуть больше конкретики.

– Хорошо, сэр Чарльз. Мы понимаем, что вам необходимо взвесить все за и против. Полагаю, что суток вам вполне должно хватить. Не пытайтесь незаметно покинуть это гостеприимное жилище. Во-первых, вы еще очень слабы и вряд ли сможете далеко уйти. А, во-вторых, охрана не позволит вам это сделать. И тогда вам снова понадобятся мои услуги врача…

Я вежливо попрощался с Виконтом и, дав соответствующие наставления охране и слугам, отправился на встречу с моей дорогой Беатрис. Она решила навестить меня в Руане, и мне очень хотелось снова ее увидеть…

16 августа 1801 года. Французская республика. Руан. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

В душе у меня все пело. В Париже все шло так, что лучше и не придумаешь. Здесь, в Руане, мы, с помощью Джона МакКриди, не только захватили Виконта, но и сумели его завербовать. И наконец, ко мне вчера приехала моя ненаглядная Беатрис. Да, для общего дела эта новость, наверное, малозначимая, но для меня лично эта женщина, как оказалось, значит необыкновенно много, и я был на седьмом небе от счастья.

А сейчас я вновь шел на встречу с Виконтом – были у меня к нему кое-какие вопросы, которые лучше задать раньше, чем позже. Да и с Джоном мне нужно было обсудить, хочет ли он в ближайшее время уехать в Россию или готов еще послужить нашему общему делу либо в Англии, либо, возможно, в Ирландии.

Вообще-то мой путь проходил поодаль от Сены, но почему-то мне захотелось именно сегодня прогуляться вдоль этой знаменитой французской реки. И если сердце Парижа находилось на острове Сите посреди Сены, то здесь, в Руане, старый город располагался к северу от нее, и я редко видел ее свинцовые воды.

На берегу я увидел молодого человека, который, стоя у мольберта, что-то на нем старательно изображал. Я хотел было пройти мимо, но неожиданно сообразил, что я его знаю, но не мог вспомнить, кто и когда меня с ним познакомил. И это было очень странно – у меня весьма неплохая память на лица. Я чуть замешкался и бросил взгляд на художника.

Меня вдруг осенило – эту копну светлых волос, это лицо с глубоко посаженными глазами я видел на портрете в популярной книге о знаменитых изобретателях, которую я читал когда-то в детстве.

– Мистер Фултон, если я не ошибаюсь, – поприветствовал я того, кто считался изобретателем парохода и подводной лодки.

Тот с удивлением взглянул на меня:

– Вы меня знаете? А я, уж простите, вас что-то не припомню. Хотя… Вы говорите на английском почти так, как говорят у меня на родине. Неужто вы… иммигрант, приехавший в Америку – а теперь почему-то оказавшийся здесь, во Франции?

– Не совсем. Я и правда не француз, но в Америке никогда не был. Кстати… а не хотите ли сходить в трактир и чего-нибудь поесть? Например, в «Ля-Куронн».

– Вы знаете, мистер…

– Зовите меня Алан.

– Неужели вы тоже шотландец, из горцев? Хотя нет, акцент у вас непохож на акцент жителей Каледонии. Но имя у вас шотландское. Хотя, впрочем, и во Франции немало людей, носящих имя святого отшельника из Бретани. Правда, говорят, что проповедовал он и в Корнуолле.

– Знаете, я и в самом деле из горцев, только не шотландских, а из несколько другой части света. И не «мистер Алан», а просто Алан.

– Тогда зовите меня Роберт. И, видите ли, Алан… я уже давно жду обещанные французским правительством деньги на… впрочем, это сейчас не так важно. Но их нет, и я… живу прихлебателем у друзей и жду, когда мне наконец-то заплатят хотя бы немногое из того, что мне было обещано.

– Ничего, у меня деньги есть, и я заплачу за наш обед.

В «Ля-Куронн» было, как обычно, темновато – темная мебель, маленькие полупрозрачные окна, частично завешенные тяжелыми портьерами, тусклые масляные лампы на столах… Я попросил отдельный кабинет и обратил внимание, что Фултон как-то странно на меня поглядывает. Здесь было не в пример уютнее, и я сразу же отодвинул портьеры, но окна открывать не стал – не хватало еще, чтобы кто-нибудь невзначай услышал наш разговор.

Когда официант принес нам по тарелке местной баранины, а также доску с разнообразными сырами и кувшин с местным сидром, я провозгласил тост за наше знакомство. Мой собеседник посмотрел на меня несколько с опаской, но начал есть и пить за милую душу – похоже, он и правда был сильно голоден. Я подождал, пока мы насытимся, налил еще по кружке сидра, посмотрел серьезно на Роберта и сказал:

– Насколько мне известно, вы предложили Французской республике проект корабля с паровым двигателем.

– Откуда вы это знаете? И кто вы вообще такой? – Фултон был удивлен и не скрывал этого.

– Не бойтесь, я не из ведомства мсье Фуше, да и вообще не являюсь гражданином этой страны. Я подданный другого государства.

– Вот, значит, как, – Фултон побледнел. – Значит, вы прибыли по мою душу из этой проклятой Англии? От ее правительства или от Вильяма Кортни, чтоб ему было пусто?!

– Я из страны, с которой у Англии, скажем так, сейчас далеко не самые лучшие отношения. Так что вам беспокоиться не о чем.

– И это не Франция. Неужто… Россия?

– Именно так.

– Но вы не похожи на тех русских, с которыми я успел познакомиться в Лондоне. У вас совсем другая манера поведения, да и английский у вас не британский, а наш.

Роберт неожиданно застыл, как громом пораженный, а потом посмотрел на меня внимательно, бормоча что-то под нос.

– Неужто вы из… тех, таинственных русских, про которых в Париже рассказывают всякие небылицы? Которые якобы прибыли неизвестно откуда и спасли русского императора от неминуемой смерти?

– Именно так.

– Знаете, я давно мечтал узнать о вас больше. А теперь моя мечта в некоторой мере сбылась. Но… скажите, зачем вам нужен я? Неудавшийся художник, прожектер, чьи задумки еще ни разу не были воплощены в жизнь?

– Возможно, что все задуманное вами вы сможете увидеть собственными глазами, причем довольно скоро, – покачал я головой. – И я хочу предложить вам работу у нас, в России, причем именно место инженера – и изобретателя. И я уверен, что у вас все получится.

– Вот как… А не могли бы вы рассказать о вашем предложении более подробно?

– Деньги будут вам выплачиваться в срок, и всяко побольше, чем вам обещали здесь. Если вы согласитесь, то вам выдадут определенную сумму на первоначальные расходы, после чего вы сможете отъехать в Россию, причем путешествовать вы будете в комфорте. А, прибыв на новое место назначения, вы будете работать с одним из наших людей – и с одним малоизвестным вне России, но весьма талантливым инженером.

– Неужели с самим мистером Кулибиным?

– Вы про него знаете? – на сей раз удивился я.

– Кое-что о нем слышал.

– Возможно, в будущем вы будете работать именно над кораблями, которые могут передвигаться с помощью не только парусов, но и парового двигателя. Сейчас первый прототип такого корабля уже на ходу, и результаты его испытаний, как я слышал, весьма обнадеживающие. А для вас я бы предложил другой проект. Мне кое-что известно про ваш «Наутилус». За ним тоже большое будущее.

– Да, это мое подводное судно. Но вы тогда, наверное, знаете, что я создал его на свой страх и риск – и не получил ни копейки от французов. И это несмотря на то, что я и мои люди пробыли в нем под водой более часа в июле этого года. А вы, оказывается, не только знаете про это, но и находите мою идею… перспективной?