Текст книги "Золотарь золотого дна и Петр Великий"

– Знаешь, мы сейчас возьмём штурмом кафешку, которая, мне кажется, лучше всего нам сегодня подходит. К тому же, здесь недалеко Каботажная гавань, откуда нас смогут прокатить по фортам. Не возражаешь?

Ирина, конечно же, не возражала и доверилась другу, надеясь на его чуткость и понимание. Всё прошло, как нельзя лучше. В кафе оказалось хорошее меню, где было много блюд из рыбы и морепродуктов. Особенно Ирину поразило блюдо, носившее странное завораживающее имя «Хвост дьявола». После недолгих сомнений девушка всё-таки заказала себе это блюдо, но прежде навела справки у официанта о составе этого кушанья. Рыба, получившая такое прозвище, водилась большей частью в Атлантике, но и в Балтийском море она иногда попадалась в тралы рыбакам.

Дима тоже оказался поклонником морских даров, и перекусили они на славу.

Потом Дмитрий договорился с местными моряками, и те на довольно вместительной морской шлюпке повозили нашу парочку по необыкновенным фортам, составляющим вместе с островом Котлин своеобразную морскую линию, за которой уже начиналось настоящее Балтийское море, а позади до самого Санкт-Петербурга пространство более сорока километров было занято Маркизовой лужей.

– Вот я и говорю, – Дмитрий не уставал показывать девушке стоящие посреди синя-моря форты и рассказывать их происхождение. – Нам говорят, что форты строились на ряжах. То есть за зиму набивали сколоченную деревянную клетку камнями, весной лёд таял, и такая ряжа погружалась на дно, создавая основу будущему фундаменту. Но никто и никогда не упоминает, что если соединить все существующие форты одной линией, то непроизвольно возникает мысль, что это бывшая городская стена древнего города Винета, а форты – её сторожевые башни. Недаром Пётр не смог со своей морской флотилией пробиться в город и пришлось придумывать ухищрения.

– Пётр Первый? – опешила Ирина. – Но как же тогда город Петра?

– Ах, ты про общепринятую версию? Но она не выдерживает никакой критики. Вспомни: в Древнем Риме тоже был почитаемый Святой Пётр, и даже храм его существует по сегодняшний день. Я бы сказал, что по структуре он очень напоминает наш Исаакиевский собор. Не находишь?

– Действительно, – пробормотала Ирина, в уме примеряя друг к другу картинки итальянского и русского соборов. – Просто я как-то раньше и не думала их сравнивать.

– Почему?

– Да потому, что Исаакий – это наш, русский, православный собор, а Петра и Павла – что-то чужое, забугорное. Я не права?

– Да нет, наверное, – хмыкнул Дима.

– Постой, постой, – не отставала от него Ирина. – Ты хотел сказать «да», «нет» или «наверное»? Давай уточним!

– Ну ты даёшь! – ахнул Дмитрий. – Надо же, из-за каких-то архитектурных сравнений ты меня сразу на лопатки стараешься опрокинуть. Причём Пётр сразу в сторону отметается, то есть действует то самое «Окно Овертона»1111
  Окно Овертона – это методика воздействия на разум общества, разделенная на 6 этапов: «Немыслимо», «Радикально», «Приемлемо», «Разумно», «Популярно», «Государственная норма».


[Закрыть], когда желаемое выдаётся и утверждается, как действительно существующее? А как же тогда настоящая история?

– Да нет, наверное, – машинально повторила за собеседником Ирина. – Я ни от каких исторических фактов не открещиваюсь, просто…

Девушка вдруг остановилась, осмысливая уже сказанное, посмотрела на друга, и в следующую секунду они оба громко расхохотались. Владелец моторной шлюпки, согласившийся отвезти путешественников в несколько фортов, даже обернулся на их хохот, но ничего не сказал, только мотнул головой и снова занялся своим делом.

Впереди был Чумной форт, где оплавленные внешние гранитные стены не оставляли равнодушным никого из посетителей. Возможно потому, что гранит не мог расплавиться от обычного огня или даже взрыва динамита, в Чумной форт въезд был очень ограничен. Но Дмитрий сумел договориться с владельцем морского транспорта, который знал все ходы и выходы в различные форты, близлежащие к острову Котлин. Поэтому он посоветовал ребятам посетить форт Павел I, где по всему островку раскиданы огромные гранитные блоки, будто дети какого-то великана разбросали свой конструктор Лего, да так и не убрали за собой. А всё, что там уцелело, была небольшая кирпичная башня, расколотая пополам, будто списанная с одной из картин руиниста Пиранези. А ещё поражал воображение оплавленный кирпич на форте Граф Милютин, будто кирпич когда-то превратился в жидкий шоколад и стекал по стенам сладкими коричневыми струями. Представить невозможно, сколько градусов по Цельсию или Фаренгейту присутствовало в бушевавшем огне на территории всего барьера фортов или бывшей городской стены древнего морского порта.

Но, если Рэй Бредбери предполагал, что при температуре 451 градус по Фаренгейту, которая равняется 232,777 градусов по Цельсию, можно расплавить не только кирпич, а даже сознание человека, то, вероятно, именно такая температура присутствовала при пожаре, пробежавшемся когда-то по всем фортам.

Только вся эта температура оставалась пока ещё вне сознания, а всё потому, что на острове Граф Милютин, исследуя подвалы с потёкшим как шоколад кирпичом, её приятель вдруг встал посредине останков крепости, возвёл руки к небу и утробным голосов возгласил:

– Ар-эх-ис-ос-ур.

– Ой, что это? – искренне удивилась Ирина.

– Это призыв или, если хочешь, обращение к Вечности, чтобы высшие силы оградили бы нынешнее человечество от такого испытания огнём1212
  Магические слова «ар-эх-ис-ос-ур». Такова священная формула вечности.


[Закрыть].

– Ты вправе просить Всевышнего о спасении человечества?

– Да, – кивнул Дмитрий. – И не только я. Каждый из нас, ещё живущих в этом мире, должен поступать так же. Только тогда мы сможем сделать хоть что-нибудь для спасения мира от очередного всемирного пожара или потопа.

Глава 4

Этот день выдался тёплым, но пасмурным. Кучерявые тучи кружились по небу над всем Питером, не давая места солнечной радости и бесшабашной лёгкости морского бриза. Такие погодные условия Володя любил больше всего на свете, потому что народу на улицах было намного меньше, никто не приставал со своими проблемами и можно было просто посидеть в своём любимом уголке, скрытом от посторонних излишне любопытных глаз, где у него состоялась первая встреча с Германом Агеевым.

Через этот же двор можно было по подвалу проскочить на Митаевский переулок, а оттуда такими же дворами на Сапёрный. То есть питерские дворы часто выручали настоящих пацанов, когда надо было удирать от ментов. Правда, некоторые из участковых знали все дворовые входы и выходы, но, к счастью, в общих облавах участковые были задействованы крайне редко.

Тем не менее, питерская шпана любила заветные дворики, где были свои смотрящие, свои авторитеты и даже свои стукачи и сексоты. Собственно, новое слово «сексот» ещё не укрепилось в русском языке и многие его просто не знали. По разным своим проблемам и другим поводам пацаны собирались иногда на сход. Это, конечно, не настоящий воровской сходняк, но очень было похоже, потому что питерские пацаны старались с детства копировать поступки старших, а ворья после победы исторического материализма хватало, особенно в Питере. Что поделаешь, если большевистское «отнять и разделить» очень понравилось большинству молодого поколения, особенно трусоватым и подленьким. Таким был, к сожалению, наш Володя. В Питер он приехал десятилетним мальчиком, то есть уже со сложившимся отвратительным характером. А трусость и мечты отомстить у него привились в очень раннем возрасте от постоянных побоев отчима в грузинской деревеньке Метехи. Собственно, грузинской она могла назваться только с большой натяжкой потому, что девяносто пять процентов населения этой деревеньки были из еврейского рода эбраелей.

Не сказать, что это племя нисколько не огрузинилось и не обрусилось, но евреи есть евреи, поэтому посёлок жил и развивался по-своему.

Так было во все века и во всех странах. Вероятно, пришлые евреи ничего больше не умели, как превращать коренное население любой страны в вечных должников, куда бы они ни попали. Но отчим маленького Володи даже обманывать ради денег не научился из-за нездорового увлечения спиртным. Поэтому хороший солдатский ремень, а то и кулачное подтверждение были для маленького человека ежедневной воспитательной нормой. Но когда Володе исполнилось десять лет, мечты о дерзком отмщении обидчику начали обретать норму. Мальчик, завязав узлом концы синей расстёгнутой рубашки, взял в сарае ножовку и подпилил сидение в деревянном туалете, стоящем во дворе дома. Не трудно представить, что первым же пострадавшим, провалившимся в выгребную яму, стал отчим Володи. Его матери Вере Николаевне пришлось прятать мальчика у соседей от неминуемой расправы, но быстренько раздобыв денег, она отвезла мальчика на Урал к своим дальним родственникам, а те переправили его к лишившимся детей ленинградцам. Поэтому новая мама Володи сама привела его на сборище дворовых и сказала:

– Это мой сын. Не обижайте его, пожалуйста.

Такая просьба никак не могла быть учтена дворовой шпаной, тем более, что питерские всегда оценивали сверстников по делам, а не по просьбам и рекомендациям. А если на кого-нибудь внимание обращали Косой или Юра Сидор, то всеобщему уважению от остальных просто не было предела.

Вновь прибывший мальчик был не просто худосочен, мал ростом и рожица его вечно выражала какое-то недовольство и обиду на всё окружающее, он, к тому же, был ещё трусишкой от рождения. Такого пацаны никогда не прощали. Но чем только рогатый не шутит: малой Володя вдруг влез в знакомые того же Косого и Юры Сидора. Этого пацаны никак понять не могли, да и не хотели. Ведь если сам Сидор здоровается с ним, как с настоящим взрослым, значит, есть тому причина. И мальчик постепенно стал втираться в рамки дворовой шпаны. А когда в школе известный всем тренер по самбо обратил внимание на мальчика, то это в глазах всех районных имело такой вес, которому можно только позавидовать.

В этот день Володя, как часто с ним случалось в последнее время, пролез через кусты на место, где он когда-то познакомился с Германом Агеевым. На заветном брёвнышке никого в этот час не было. Володя бросил свою синюю спортивную сумку на ремне под стену глухого забора, уселся на брёвнышко, вынул пачку папирос «Прибой», продул картонный мундштук папиросы и закурил, с наслаждением выпуская дым.

Вдруг со стороны двора донёсся какой-то шум, не вписывающийся в общий городской звук. Володя открыл глаза и глянул на проходную дорожку. Точно! Сквозь кусты на их заветное место кто-то продирался. И в следующее мгновение Владимир увидел перед собой того самого Германа Агеева, о котором вспоминал довольно часто, так как этот человек помог мальчику сдвинуть колесо фортуны в нужном направлении.

– Ну вот, – послышался насмешливый голос гостя. – Очень рад встретить тебя и где? – на том же самом месте!

Володя вскочил с брёвнышка, выронив недокуренную папиросу, и застыл, не зная, как проявить себя. Он явно обрадовался встрече, но не так близко был знаком с давнишним другом, чтобы броситься обнимать его.

– Я как-то не думал, что вы снова придёте сюда, – промямлил Володя и почему-то смутился.

– А вот врать нехорошо! – опять насмешливо проговорил Герман. – Ведь ждал же! Ну, может быть, ты хотел, чтобы я пришёл в спортзал, увидел, как ты занимаешься в кружке самбистов и восхитился твоими успехами?

– Я не знаю…

– Или, скажем, пришёл бы в забегаловку на площади Восстания, где тебя Юра Сидор впервые напоил портвейном «Три семёрки»?

– Но ведь я…

– Ладно. Не тушуйся. Вижу, что рад меня видеть, и что мои советы пошли тебе впрок, – кивнул Герман Агеев.

59

– Запомни: «кровью захлебнётся тот, кто усомнится в нашем миролюбии, ибо милосердие наше беспощадно!» Это дело надо срочно перекурить, а то ты, увидев меня, даже папироску выронил.

С этими словами Герман достал из своих серых вельветовых брюк красно-белую пачку Marlboro, открыл её, дал сигарету Володе и закурил сам. Некоторое время оба молчали, перегоняя через лёгкие табачный дым со сладковатым привкусом и, так сказать, наслаждались.

– А можно…, – начал Володя.

– Можно, – перебил его Герман. – Тебе всё можно, дорогой ты мой.

И он протянул мальчику всю пачку сигарет, которую ещё не успел спрятать в карман такого же серого вельветового пиджака, который смотрелся вместе с брюками, если сказать – элегантно, значит, ничего не сказать. К тому же под модным пиджаком виднелась кроваво-красная сорочка. И в таком виде Герману Агееву не стыдно было бы показаться на каком-нибудь великосветском рауте или на балу у королевы английской.

Володя после школы был одет в свой привычный костюм, из которого давно уже вырос. Но у родителей мальчика пока не хватало средств, чтобы достойно экипировать советского школьника. Кстати, хорошие «клеша» у Володи всё же были, но в школах, хоть давно уже не носили форму, а определённых правил одежды до сих пор придерживались. Поэтому мальчик в школу одевался как все или, скажем, большинство его сверстников, зато вечером прошвырнуться на бан1313
  Бан (жаргон) – вокзал.


[Закрыть] или заглянуть в «Три пескаря» на Фонтанке – просто пивка попить – в этом Володя уже себе не отказывал. К тому же, в пивнушке или где-нибудь возле можно было всегда снять тёлочку и выйти с ней на брод.1414
  Брод (жаргон) – место прогулок на Невском.


[Закрыть] Даст не даст эта коза? – не вопрос. Клёвым чувихам тоже было приятно потусоваться с нормальными пацанами. А остальные вопросы можно было решать по их возникновению.

– Воспоминания покоя не дают? – подал голос Герман.

Володя встряхнулся, будто пёс вылезший из пруда, и пожал плечами:

– Нет, ничего особенного. Но вот Мардлу вашу я уже несколько раз вспоминал. У вас она сегодня с собой?

И Володя выразительно посмотрел на вместительный кожаный портфель, который, видимо, был всегдашним спутником Германа Агеева. Его собеседник, которого уже можно было считать полноправным учителем мальчика, чуть усмехнулся и посмотрел на Володю:

– Неужели ты считаешь, что такие серьёзные вещи я всегда ношу с собой?

– Да нет, наверное, – смутился мальчик. – Просто я вспоминал… Просто я хотел спросить, можно ли через неё увидеть прошлое и будущее?

– Видишь ли, друг любезный, – ответил Агеев. – Время – это величина довольно относительная, во всяком случае, в этом мире. Хочешь, я объясню тебе, что такое время и как оно работает.

Мальчик на минутку задумался, смешно и совсем по-детски сморщил носик, но тут же важно кивнул, как серьёзный собеседник и даже, если потребуется, оппонент докладчика. И в то же время насторожился, потому что увидел в руках своего учителя маленькую игрушку, которой до этого просто не было. Игрушка представляла собой коробочку, откуда на пружинке выпрыгивает весёлый чертёнок. Сейчас коробочка оказалась открытой, и чёртик послушно качался на пружинке.

– Видишь эту пружину? – Герман Агеев внимательно взглянул на мальчика. – Сейчас она в свободном состоянии. Ты, конечно, слышал о геометрии и знаешь, что только Земля за счёт своего населения является досадным эвклидовым исключением?

Володя утвердительно кивнул.

– Так вот, – вернулся к лекции Герман. – Предполагается, что материя пространства имеет вот такой спиральный или вихревой вид, как эта пружина. При коллапсе, то есть старении и одряхлении, пространство сжимается в пульсар, – он надавил на болванчика, и пружина сжалась, – Планеты превращаются в белых карликов – сверхтяжёлую массу, которая накапливается до тех пор, пока не перенасытит себя.

И тогда…

– Вспышка сверхновой, – закончил Володя.

Болванчик снова плясал на пружине.

– О, какие слова ты уже знаешь, – улыбнулся Герман Агеев. – А что же происходит со временем? Витки времени в действительности расположены вдоль витков пространства. Хотя и не совсем так. Если мы соберём в пульсар время, – он снова надавил на чёртика, – то совершенно необязателен взрыв, так как, повторяю, время – совершенно иная ипостась материи.

– Что же произойдет? – Володя поднял на него вспыхнувшие любопытством глаза.

– Кольца времени проникнут одно в другое и будут существовать, совершенно не мешая друг другу, – слова Агеева приняли менторский оттенок. – Но все мы живем в этой материи и чувствуем её. Даже измеряем примитивными приборами.

– Выходит, время совершенно не та величина, которую люди представляли себе? – попытался сообразить Вова.

– Просто величина эта куда сложнее, чем можно представить,

– взмахнул рукой

Герман. – И много проще всяческих заумных предположений. Эта величина не настолько сложна, чтобы её нельзя было понять.

– И вы поняли?

– О! Это громко сказано, – усмехнулся Вовочкин собеседник. – Вряд ли обычный человек способен понять это, хотя даже детям известно, что ничего случайного в этом мире не случается. Изучая мир, я обратил внимание на поверья о реинкарнации, которых упорно придерживаются некоторые люди до сих пор, особенно поклоняющиеся Восточным богам. А также моё внимание привлекли случаи, когда человек узнаёт место, никогда раньше там не бывавший, или вдруг «вспоминает» давно умерший, утраченный язык какого-нибудь народа. Или бывают ситуации, когда человек воспринимает их, как «до боли знакомые». С тобой никогда не случалось подобного? Если это когда-нибудь было, то наверняка вспомнишь состояние «уже увиденного».

Особенно это проявляется в любовных делах – когда «типажи» партнеров повторяются раз за разом. Внешне это могут быть совершенно разные люди. Но в какой-то момент твоя нынешняя чувиха начинает вести себя точь-в-точь, как твоя мамашка, говорить те же слова, предъявлять те же претензии и так далее. Слова, высказанные друг другу, уже звучали. Подобные проблемные ситуации уже были. Вы оба даже можете пересказать, чем закончится очередной конфликт. Но он повторяется раз за разом без какой-либо надежды на изменения. Тогда человек задаёт себе вопрос: а где же выход? Если ты всё время играешь в шахматы сам с собой или бегаешь вокруг столба, пытаясь поймать себя за хвост, как собака, то начинаешь понимать, что выход всё-таки есть, но как его найти?

– А выход действительно есть?

– Ну да, – рассеянно кивнул Герман. – Ты же нашёл выход, куда и как применить мамино кольцо, которое я достал тебе с помощью Мардлы.

– Я ничего не применял, – насупился Володя.

– Да? – усмехнулся Агеев. – А кто же тогда подбросил колечко в карман пиджака папиному другу, когда он с женой и детьми приехал к вам в гости? Колечко было обнаружено при всех, как ты и хотел. Теперь твой отец подозревает, что жена изменяет ему, только не знает ещё, где и с кем. Подозрение и зависть кому-то, что твоя мать нашла кого-то лучше, чем он-любимый, самая хорошая основа для любых человеческих отношений. А бывший друг твоего отца уже выгнан из дому, как бабник и подлец. Что ж, неплохая работа для начала.

– Но я же не хотел так, – начал оправдываться Вовочка.

– Хотел – не хотел, какая теперь разница? – перебил его Герман. – Что с возу упало, то не вырубишь топором. Не переживай, всё развивается как надо. Я расскажу тебе несколько правил самовоспитания, на которые ты должен опираться каждодневно и каждочасно. Надеюсь, ты уже воспринимаешь меня, как своего учителя?

– Конечно!! – воскликнул Вовочка и в подтверждение даже несколько раз кивнул головой.

– Так вот, – продолжил Герман. – Мы с тобой должны постоянно быть на связи. Я тебе уже объяснял, что такое пространство-время и ты, надеюсь, понял, что, овладев энергией мира, ты сможешь что-либо изменять в реальности. Но для начала, чтобы у тебя хоть что-то появилось в реальности, надо обеспечить беспрепятственное протекание энергии по твоему организму. Например, вода в ручье не сможет протекать свободно, если сделать плотину или хотя бы маленький затор. Значит:

– Должен быть внутренний настрой, то есть открытость сердца для вызываемой тобой энергии.

– Постоянная практика, чтобы считывать ещё не исполнившиеся варианты будущего и создавать поле для принятия нужного тебе варианта.

– Преодоление лени и каждодневный выход из зоны комфорта, в котором ты просто не сможешь владеть ситуацией.

– А последнее обязательно? – тут же вставил Вовочка.

– Просто необходимо, ибо лёжа на печи просить щуку чтото исполнить может только сказочный Емеля. А сейчас, чтобы тебя отвлечь, я покажу, как надо рассчитывать свои поступки не только в пределах семьи, но во всех жизненных ситуациях этого мира.

С этими словами гость принялся доставать из своего заветного кожаного портфеля какую-то отлакированную доску.

– Смотри, – продолжил он. – Это своеобразная деревянная коробка, раскрыв которую перед тобой предстаёт печать Соломона, звезда Велеса или Моген-Давид, как её частенько называли. У греков этот символ носил название гексаграммы, то есть соединения с Богом, а другие, напротив, считали этот знак соитием с сатаной. Но существуют также третьи, которые искренне верят, что этот символ помогает постичь тайные знания для овладения миром. У шумеров этот знак олицетворял богиню Иштар. А в индуизме этот же символ изображал сердечную чакру Анахату,1515
  Анахата (инд.) – отвечает за энергообмен, связанный с эмоциями. Она делает человека более открытым, поддерживает желание помогать, убирает комплексы. При правильной циркуляции энергии мужчины и женщины становятся искренними, открыто сообщают о своих чувствах, с удовольствием благодарят окружающих. Анахата способствует развитию эмпатии – способности понимать других и пропускать эмоции собеседника через себя. 4 Шеш-беш (араб.) – шесть-пять (положение костей при игре в нарды). Şeş– beş atmak – бросить шесть-пять.


[Закрыть] центра любви у индусов. Этот знак обозначал слияние созидающей и разрушающей энергии. С давних времён алхимики объясняли знак соединением земли, огня, воздуха и воды. Но христиане боятся этого символа, ведь он скрывает число зверя. Причём, в исламе – это признак богатства и процветания, а в древнеславянских ведах – это символ гармонии между мужским и женским началом, меж луной и солнцем, между явью и навью, меж светлым и тёмным, даже между плотным и эфемерным. Видишь, этот символ состоит из двух треугольников: треугольник вверх – женщина, вниз – мужчина. Не познав тьмы, невозможно узнать свет. Чтобы распознать путь, по которому идёшь, научись читать знаки: Моген-Давид и крест.

Пока гость раскрывал коробку, мальчик смотрел и слушал, открыв рот. Внутри коробки было спрятано две игральные кости и шестьдесят маленьких фишек различного цвета.

– Эта игра примерно такая же, как нарды или шеш-беш⁴ в азиатских странах, – принялся объяснять Герман. – На первый взгляд – это обычная настольная игра, но это только на первый взгляд. Она гораздо сложнее, чем, скажем, те же шахматы, но играть в неё гораздо легче, если голова не совсем пуста. По сути, она отражает смысл жизни. Вот ты, например, видишь ли хоть в чём-нибудь смысл жизни? Нет? А он есть. Надо только не пройти мимо, иначе даже вспыхнувшую где-то войну просто не заметишь. А этого нельзя делать, потому что война – нормальное состояние мира. Любая игра – это тоже война. Кстати, будет даже последняя война, как предсказано, и которую придётся развязать тебе. Но после войны, когда человек перестаёт быть частью армии, то сразу превращается в маленькую мышку, которая тащит в свою норку то, что удаётся своровать.

Но давай вернёмся к нашей игре: здесь присутствует шесть сил, у каждой силы свой цвет, а количество фишек – по десять на каждого. Первая сила – красный лев. Это нынешние англосаксы, у них даже на государственном флаге это отображается. Вторая – жёлтый дракон. Этот символ всегда принадлежал Китаю. Третий символ – зелёный конь. Если помнишь, зелёный цвет всегда почитался мусульманами. Четвёртая сила обозначается голубым цветом – это волк или Капитолийская волчица, древний символ Рима. А синий орёл всегда символизировал Сионистские Штаты Америки. Это уже пятая сила. Что же осталось? Шестой символ – русский медведь фиолетового цвета. Почему не чёрный, белый или бурый? Так уж вышло в мировом раскладе сил по соцветию радуги. Ты, я полагаю, начнёшь играть против всех, но за медведя. Так? Теперь смотри, каждая сила совершает три хода подряд: задающий, определяющий и завершающий. Победитель один и побеждённый тоже, но победитель получает благоденствие, а проигравший – полное разрушение. Чаще всего, как иллюстрации к войне, палят пушки, свистят пули, кто-то наступает, кто-то отступает. Только настоящее сражение – это борьба за энергетические мощности, за управление сознанием. Игрок, в первую очередь, должен научиться различать во всеобщем шуме и грохоте, что происходит в действительности. И, если ты научишься предсказывать будущие ходы противников, то знай, что верный путь тобою избран. Значит, всегда сможешь сделать так, что энергия, потраченная противником на ход, испарится, как мыльный пузырь. Теперь давай попробуем сделать первую партию.

Володя был не против и около часа оба игрока были увлечены игрой. Тем более, мальчику игра явно пришлась по душе, и он увлёкся ею, рисуя в воображении победу одну за другой, а в результате – владычество над всем миром. Но, видимо, первый блин как всегда выходит комом, или мальчику просто не повезло, как первому игроку, только он вчистую продул сражение по всем фронтам.

– Да, в этот раз твоему медведю не повезло, из так называемых воинов остались только вездесущие менеджеры и аналитики, – резюмировал Агеев.

– Кто-кто? – не понял Володя.

– Нет, – отмахнулся Герман. – Это я так. У вас ещё нет таких понятий, но скоро будут и не без твоей помощи. Понятно?

– Понятно, понуро ответил мальчик.

Ясно было, что он ничего не понял, да и не хотел в этот раз ничего понимать. Герман Агеев, хоть и хороший друг, но мог в первый раз проиграть, сыграть, так сказать, в поддавки. Тогда бы у Володи появился настоящий интерес к игре, а так…

– Ты что губы отклячил? Обиделся, что ли? – ухмыльнулся победитель. – Я тебе уже на этот счёт говорил, что никогда не надо сдаваться, даже если получил по морде. Снова лезь в драку и хватай под руку, что попадётся – камень, палку или вообще что-нибудь неподъёмное. Именно это испугает твоего противника, и он отступит, чтобы не связываться… А тебе как раз надо добиваться этого, ибо любое отступление – есть проигрыш. Но чтобы не так обидно было, я подарю тебе эту игру. Играй на здоровье со своими сверстниками, только никому спуску не давай. Забудь, что ты мал ростом. Мал золотник, да дорог. Кстати, с кем начнёшь играть? Познакомился хоть с кем-то, кого я советовал?

Володя сначала ещё больше скуксился, но, получив в руки чудесную настольную игру, почти сразу отошёл и начал вспоминать новых знакомых:

– Мой нынешний тренер Сергей Семёнович принял меня сразу – только услышал от кого я пришёл.

– Как же, как же, мы с ним косой десяток лет знакомы, – кивнул Агеев. – Он начинал так же, как ты, но вот получил то, что хотел, поэтому никогда мне не откажет.

– Да, но если он хороший тренер, то почему считает, что я не особо сумею справиться с освоением самбо или джиу-джитсу?

– Знаешь, Володенька, ему пока виднее. Прислушивайся его советов. Он не подведёт. Просто твоё время ещё не пришло, а вот когда придёт, то нельзя не поймать за хвост синюю птицу. Второго раза уже не будет, так что готовься.

– Ага. Про синюю птицу я уже от родителей слыхал. Такая лажа!

– Ну извини, что я повторяюсь за твоими родителями, но определённое время приходит к каждому. Важно, не пройти мимо, – пытался убедить собеседника Герман. – Твоё время будет интересное, помяни моё слово. Только до этого надо постепенно создавать себе команду. Ты уже познакомился с кем-нибудь из еврейских мальчиков?

– Да. Познакомился. С Аркашкой Ротенбергом, но… – Что-то не так?

– Всё так, в общем-то. Только Аркашка обещал познакомить ещё с Эмилем Розенфельдом и Давидом Менделем, – невесело сообщил Володя.

– Так. Стоп! Ты что-то не договариваешь, – Герман уставился на мальчика сверлящим взглядом. – Выкладывай, что там у тебя? – Да нет, наверно, всё нормально, – попытался отнекиваться Володя. – Аркашка – пацан клёвый.

– Владимир! Не увиливай!

– Ну…, я сначала не хотел говорить, – начал Вовочка. – Аркашка даже угостил меня портвейном «Три семёрки».

– «Три семёрки», говоришь? Ведь велено было ему взять «Старку» или бутылочку «Московской». Нет, шельмец, пожадничал.

– А причём тут «Старка»? – поинтересовался Володя.

– Видишь ли, – Герман пролез в свой бездонный портфель и вытащил оттуда бутылку настоящего коньяка и коробку конфет. – Вот этим мы и заменим любое пойло. Ты ведь не откажешься пропустить с другом рюмочку-другую?

– Не откажусь, – хрипло ответил Володя и даже облизнулся, хоть до сих пор коньяка никогда не пробовал.

– Вот и ладно.

Герман удовлетворённо кивнул, достал из того же портфеля пару складных стаканчиков, раскрыл их и принялся разливать долгожданную хмельную радость. В воздухе резко пронеслись запахи кофе, роз, жасмина и чего-то ещё неуловимого, но очень вкусного и притягательного.

Осушив свой стаканчик, мальчик почувствовал прилив храбрости и сейчас ему очень даже захотелось поделиться со своим другом случившимся…, то есть ещё не случившимся, но очень таинственным и заманчивым происшествием:

– Знаешь, Герман, – издалека начал Володя. – Ты зря говоришь, что «Три семёрки» – плохой портвейн. Очень даже ничего. Ну мы пошли к Аркашке домой. Он на Фонтанке живёт, ты, наверное, знаешь. Прикинь, у него есть настоящие записи «битлов» и видеокассеты из Штатов с порнушкой.

– Насмотрелись?

– Ещё как! – удовлетворённо кивнул Володя. – Там такие тёлки! Закачаешься!

– Дай угадаю, – перебил Герман. – Вы даже чуть-чуть подрочили?

– Ага, – почему-то смутился Вовочка. – Но тут Аркашка залепил такое, что я даже не сразу понял, а когда понял, то стал икать ни с того, ни с сего.

– Поэтому то, что предложил Аркадий, вы на время отложили?

– Ага, – опять подтвердил Вовочка. – К тому же его мама неожиданно домой пришла. А откуда вы знаете, что мне Аркашка предложил?

– Тут нет никаких секретов, – ухмыльнулся Герман. – Он вместо того, чтобы искать и уговаривать девок, предложил тебе просто потрахаться, чтобы вкусно было обоим. Так?

– Так, – кивнул Вовочка. – Но ведь это…

– Ничего это не значит, – снова перебил Герман. – Просто вы будете относиться друг к другу с таким доверием, которому можно только позавидовать. Поэтому очень многие еврейские мальчики начинают свои сексуальные знакомства именно с этого. Ну ничего. Сейчас я тебе помогу.

Агеев снова разлил по стаканчикам вкусный коньяк, а когда выпили и закусили конфетами «Рот Фронт», мужчина притянул одной рукой мальчика к себе, а другой стал гладить его по головке и спине. Вовочка сначала интуитивно противился, но потом, поддавшись на ласки и под влиянием только что выпитой «смелости» из складного стаканчика, позволил практически раздеть себя. Во всяком случае, штаны и трусики уже не мешали. Герман наклонил мальчика вперёд так, что ему пришлось руками опереться о пенёк, оставшийся от бывшего столика.

– А вдруг кто-то придёт? – спросил мальчик, полуобернувшись.

– Не бойся. Сейчас нам никто не помешает, – отозвался мужчина.

В следующее мгновенье сзади, пониже спины, мальчик почувствовал пронзительную боль и хотел было выпрямиться. Но Герман одной рукой упёрся в затылок своего любовника и продолжал начатое. Вскоре боль куда-то испарилась, и Вовочка почувствовал, как волна всеобъемлющей радости, утробной благодати и сладострастия разлилась по всему его телу и потихоньку начала опускаться вниз живота. И вот мальчик уже не мог сдержать себя, поэтому, исходя истомой, застонал.