Текст книги "Из тени в свет перелетая… Очерки современной социальной философии"

Глава IV
Общие проблемы эволюции общества

Исторические эпохи как основные ступени развития общества

Социальная философия рассматривает общество в его развитии. Одна из основных ее задач – периодизация мировой истории, уточнение таких понятий, как «историческая эпоха», «цивилизация», «культура» и т. п., применяемых обычно для разбиения истории на основные этапы.

История явно неоднородна, и первый вопрос, который возникает при знакомстве с нею: из каких качественно различных периодов она слагается? Отчетливо различимые этапы, которые прошло человечество, называются по-разному, но чаще всего говорят об исторических эпохах.

Историческая эпоха – это наиболее крупная единица исторического времени, обозначающая длительный период человеческой истории, отличающийся определенной внутренней связностью и только ему присущим уровнем развития материальной и духовной культуры.

Рассмотрение истории как последовательности следующих друг за другом качественно различных эпох придает истории линейно-стадиальный, ступенчатый характер. Переход от одной эпохи к другой представляет собой переворот во всех сферах социальной жизни.

Хотя понятие эпохи широко употребляется как в истории, так и в социальной философии, не существует ни общепринятого определения данного понятия, ни устоявшегося деления истории человечества на основные эпохи. Нередко вместо понятия эпохи используются другие, аналогичные по смыслу понятия: «общественно-экономическая формация» (К. Маркс), «период человеческой истории» (К. Ясперс), «тип социальной организации» (Д. Белл) и др.

Разделение истории на разнородные эпохи, в строгом порядке следующие друг за другом, можно усматривать уже в христианском представлении об истории. В нем выделяются следующие ступени истории, разграниченные своего рода эпохальными событиями: создание первых людей библейского сказания, Адама и Евы, и пребывание их в раю; совершенное ими грехопадение и последовавшая за ним земная жизнь людей; явление Христа, ознаменовавшее переворот в этой жизни и подготовку ее к окончанию; Страшный суд, означающий конец земной жизни, протекавшей во времени истории, и начало вневременного существования в раю.

В дальнейшем христианские идеи земной, текущей во времени, и внеземной, пребывающей в вечности, истории и разделяющего их эпохального события были трансформированы Марксом в представление о первом, линейно-стадиальном периоде истории человечества, о конце истории и начале второго, существующего как бы в другом временном измерении периода чисто линейной истории, не предполагающего никаких эпохальных событий.

В Новое время широкое распространение получило выделение трех последовательных этапов, или эпох, истории человечества: дикости, варварства и цивилизации. Такое разделение истории прямо соответствовало идее неуклонного прогресса, так что история обретала не только гетерогенность (наличие качественно различных отрезков единой линии), но и направленность.

Согласно Марксу, история человечества есть естественный, независимый от сознания людей процесс смены общественно-экономических формаций. Она движется от простых, низших форм ко все более развитым и сложным формам и распадается на следующие этапы, которые можно назвать также эпохами: первобытно-общинная формация, рабовладельческая формация, феодальная формация, капиталистическая формация и коммунистическая формация. Последняя начинается «эпохальным событием» – пролетарской (социалистической) революцией, знаменующей конец предыстории человечества и начало его собственно истории. В некоторых заметках Маркс вводит также «азиатскуюформацию», оставляя ее, однако, без всяких дальнейших характеристик. Формационный подход к истории укладывается в общую схему линейно-стадиального течения истории с выделением пяти ступеней, или эпох.

Ясперс выделяет четыре гетерогенных периода человеческой истории: прометеевскую эпоху (возникновение речи, орудий труда, умение пользоваться огнем), эпоху великих культур древности, эпоху духовной основы человеческого бытия (начинающуюся с «осевого времени», когда полностью формируется подлинный человек в его духовной открытости миру) и эпоху развития техники.

Общая схема истории Ясперса предполагает, таким образом, линейность истории (существование единой для всех народов линии развития), гетерогенность истории и в известном смысле направленность истории, хотя цель истории, как и ее истоки, человеку неизвестна и является для него лишь многозначным символом.

Понятие эпохи, необходимое при линейно-стадиальном истолковании истории, теряет свой смысл в рамках представления об истории как совокупности локальных цивилизаций (О. Шпенглер, А. Тойнби и др.). Цивилизации представляются при этом как дискретные единицы социальной организации, зависящие от конкретных условий деятельности людей и от собственных систем ценностей. Каждая из цивилизаций проходит свой уникальный путь развития, взаимодействие цивилизаций невелико, если вообще существует. Для цивилизаций не столь важно, в какой конкретный период истории они возникают, достигают расцвета, а затем клонятся к упадку и гибнут.

Понятие эпохи не имеет сколько-нибудь важного значения и в теории круговорота цивилизаций, предложенной П. А. Сорокиным. Социокультурой Сорокин называет тот суперорганический мир, ту новую вселенную, которая создана человеком. Социокультура имеет собственную ментальность, собственную философию, собственную религию и образец «святости», собственные формы искусства, свои нравы, законы, кодекс поведения, собственную экономическую и политическую организацию и, наконец, собственный тип личности, со свойственными только ему менталитетом и поведением. Сорокин выделяет три типа культуры, встречавшихся в истории человечества: идеационную, идеалистическую и чувственную (их можно назвать также «религиозной», «промежуточной» и «материалистической», соответственно). Эти типы чередуются, и если оставить в стороне промежуточную культуру, иногда вклинивающуюся между религиозной и материалистической культурами, то история оказывается простым чередованием двух последних культур. В частности, XX в. истолковывается Сорокиным как глубокий кризис, знаменующий переход от материалистической культуры к религиозной. Период истории, в который существует материалистическая или религиозная культура или осуществляется переход от одной из них к другой, сказывается на конкретном содержании культуры, но не на общей схеме исторического развития.

Далее излагается концепция, в которой линейно-стадиальная схема истории, требующая введения понятия эпохи (или какого-то аналога данного понятия), сочетается с выделением специфических дискретных единиц социальной организации, т. е. цивилизаций. Выражаясь устоявшимся в последние десятилетия в отечественной литературе языком, можно сказать, что в данной концепции органично соединяются формационный и цивилизационный подходы к истории. Это показывает, что дихотомия «либо формации (эпохи), либо цивилизации» является несостоятельной.

Вкратце суть концепции двухполюсной истории, соединяющей вместе понятия эпохи и цивилизации, сводится к выделению двух постоянных полюсов истории: коллективистической формы устройства общества и индивидуалистической формы его устройства. Коллективистическая социальная система ориентирована прежде всего на коллективные ценности и единую, всеподавляющую цель. Индивидуалистическая социальная система ориентирована на индивидуальные ценности и не имеет какой-то универсальной, обязательной для всех членов общества цели. Всякое конкретное общество или находится на одном из двух полюсов, или, что бывает гораздо чаще, с той или иной силой тяготеет к одному из них.

Первобытное, или архаическое, общество является примитивно коллективистическим. Формирование подлинно коллективистических, индивидуалистических и промежуточных между ними обществ начинается с разложением первобытного общества. Разворачивающаяся между полюсами коллективизма и индивидуализма история проходит три ступени, или эпохи:

– аграрное древнее (античное) общество;

– аграрно-промышленное (средневековое) общество;

– индустриальное общество.

Проблема классификации обществ, продуманной их иерархизации остается пока открытой. Язык, который не обманывает историка, – это язык длительной временной протяженности и исторической связности. Выделение четырех исторических эпох – первобытной, аграрной, аграрно-промышленной и индустриальной – и противопоставление друг другу коллективистического и индивидуалистического общества как тех двух типов цивилизации, которые могут иметь место в каждую из этих эпох, позволяют уточнить оба центральных понятия истории – понятие длительной временной протяженности и понятие исторической связности. Коллективизм и индивидуализм не только универсальны и хорошо различимы, но и в определенном смысле измеримы и потому могут служить необходимой для истории единицей исторического времени.

Основные эпохи

В историческом описании с его «неисчерпаемым предметом исследования» (А. Шопенгауэр) деление человеческой истории на эпохи, цивилизации, культуры и т. д. играет особую роль. Деление истории на основные периоды определяет ту перспективу, в которой располагаются все рассматриваемые исторические события и точкой схода которой является настоящее.

Первобытное, или архаическое, общество характеризуется чрезвычайной разрозненностью малочисленного человечества, низким уровнем жизни, ее неустойчивостью и крайне малой продолжительностью, верой в богов, отсутствием государства, письменности, разделения на классы или иные устойчивые слои и т. д. Об этом обществе можно сказать, что оно является примитивно-коллективистическим. Его мышление не удваивает мир, не строит наряду с реальным миром также умозрительный, или теоретический, мир и не устанавливает между ними сложной системы связей. Это общество исключает индивидуальную свободу и личный выбор, но не формулирует и не обосновывает никакой общей цели, ради которой это делается.

Аграрное общество, просуществовавшее несколько тысячелетий, имеет, несмотря на разнообразие своих форм, определенные характерные черты. В этом обществе впервые появляется теоретическое мышление со свойственным ему удвоением мира и введением, наряду с реальным миром, также теоретического, или умозрительного, мира, противопоставляемого реальному. В так называемом архаическом (или «первобытном», «мифологическом») мышлении противопоставление мира реально существующих объектов миру умозрительных, вымышленных, как сказали бы позднее, сущностей явно отсутствовало. В аграрном обществе возникает государство, появляется письменность и выделяется особый класс или сословие грамотных людей. В середине аграрной эпохи грамотой владеют немногие; не все аграрные общества создают свою письменность. Грамотность, установление письменной нормы приводит к возможности накопления и централизации культуры и знаний.

Подавляющее большинство граждан аграрного обществасельскохозяйственные производители, живущие замкнутыми общинами. Над ними стоит меньшинство, решающее задачи поддержания порядка и контроля, утверждения официально признанного знания и мировоззрения, осуществления насилия. Правящий класс четко отделен от остального населения, его идеология скорее подчеркивает, нежели сглаживает неравенство классов и степень его изоляции. Внутри него есть несколько специализированных слоев, в частности, духовенство, воины, администрация. Аграрное общество относительно стабильно, поэтому четкое разделение населения на сословия или касты поддерживается, не вызывая серьезных трений. Конкретизируя и узаконивая неравенство, государство усиливает его и делает привлекательным, придает ему ореол неизбежности, незыблемости и естественности. Неравенство считается заключенным в природе вещей, вечным и потому не оскорбительным для отдельного человека.

В аграрном обществе нет почвы для национализма: индивиды преданы своему слою, который заинтересован в отмежевании от тех, кто внизу, а не в объединении по национальному признаку. В этом обществе все противится приведению политических границ в соответствие с культурными.

Средневековое (аграрно-промышленное) общество характеризуется прежде всего постоянным ростом слоя ремесленников, все более концентрирующегося в городах, резким усилением торговли и коммуникаций, соединяющих разрозненные в аграрном обществе сельские общины. Возникают и приобретают господствующее значение монотеистические религии, с их ясной иерархией небесного мира. Складывается и приобретает универсальную значимость представление о низшем, земном, и высшем, небесном, этапах человеческой жизни; земное содержание все более пронизывается небесным с явным приоритетом последнего. Во всех аграрно-промышленных обществах складываются централизованные государства, отсутствовавшие в аграрных обществах, ряд которых еще не был оформлен государственно. Вместе с тем общество становится менее стабильным: в аграрном обществе периоды стабильности могли измеряться тысячелетиями, в аграрно-промышленном обществе они измеряются уже столетиями. Постоянно усложняется разделение труда, вызванное прежде всего ростом торговли и кооперации. Сохраняется четкое, признаваемое естественным отделение правящего слоя от всей остальной массы населения, вместе с тем заметно ослабевает горизонтальное разделение в рамках самого этого слоя. Общество становится более дифференцированным за счет появления не только большого слоя ремесленников и торговцев, но и узких специалистов в сфере теологии, законодательства, судопроизводства, делопроизводства, врачевания и т. д. В аграрно-промышленном обществе со все большей концентрацией культуры и знаний появляется, в частности, особый слой ученых. Во многом он сливается со слоем священнослужителей и успешно определяет моральный климат эпохи. Ученое и духовное сословия являются открытыми и не наследуемыми. В средневековой Европе священнослужители принимают обет безбрачия, лишающий их возможности иметь потомство. С укреплением монотеистических религий меняется и сам характер религии: она становится не столько религией страха, сколько религией надежды. Складывается идея равенства всех людей в будущем, небесном мире; узаконенное неравенство в земном мире предстает как временное и эфемерное, как и сама земная жизнь. Коллективные ценности, имеющие явный приоритет над индивидуальными, получают все более рациональное обоснование.

Средневековое общество нередко причисляют к аграрным обществам, так что во многом исчезает различие между ним и, скажем, древнеегипетским обществом или обществом майя. При этом стираются принципиально важные различия как в структуре аграрного и аграрно-промышленного обществ, так и в их идеологии, стиле мышления, доминирующих чувствах и устройстве материальной жизни.

Одной из причин того, что средневековое общество рассматривается как аграрное, но не как аграрно-промышленное, является то, что средневековые источники уделяют знати и ее деяниям гораздо большее место, чем это должно было бы быть по ее реальному воздействию на жизнь. «Так дело обстоит, впрочем, не только в позднем Средневековье, но и в XVII столетии», – замечает Й. Хейзинга. «Причина заключается в том, что аристократические формы жизненного уклада продолжали оказывать господствующее воздействие на общество еще долгое время после того, как сама аристократия утратила свое первенствующее значение в качестве социальной структуры».

Если бы Средневековье, и в особенности позднее Средневековье, не являлось аграрно-промышленной эпохой, осталось бы непонятным, как на месте аграрного общества в исторически очень короткий период вырос капитализм, знаменующий переход к индустриальному обществу. Характерно, что слова «буржуазия» и «буржуа» были в употреблении уже в XII в.: буржуа – это привилегированный гражданин города.

Индустриальное общество, переход к которому завершился в XVIII в., хорошо известно. Подчеркнем только некоторые его черты:

– резкий рост промышленного и сельскохозяйственного производства, невообразимый в предшествующие эпохи;

– бурное развитие науки и техники;

– бурное развитие средств коммуникации, изобретение газет, радио и телевидения; резкое расширение возможностей пропаганды;

– резкий рост населения, увеличение продолжительности его жизни;

– значительное повышение уровня жизни в сравнении с предыдущими эпохами;

– резкое повышение мобильности населения;

– сложное разделение труда не только в рамках отдельных стран, но и в международном масштабе;

– централизованное, способное поглотить все, государство;

– сглаживание горизонтальной дифференциации населения (деление его на касты, сословия, классы) и рост вертикальной дифференциации (деление на нации, «миры», регионы).

Постиндустриальное общество не является особой исторической эпохой, а представляет собой, как уже отмечалось, современную стадию развития индустриального общества, охватывающую ограниченное число стран.

Современная концепция постиндустриального общества является дальнейшим развитием распространенных в 1960-е гг. теорий «индустриального общества» Р. Арона и «стадий экономического роста» У. Ростоу. Наиболее видные представители этой концепции – Г. Белл, Г. Кан, 3. Бжезинский («технотронное общество»), А. Тоффлер («сверхиндустриальное общество»), Ж. Фурастье – вкладывают в нее неодинаковое содержание.

В частности, Белл считает постиндустриальное общество особой исторической эпохой, идущей вслед за доиндустриальным обществом и индустриальным обществом. Такая трактовка неубедительна, поскольку тысячелетиям человеческой истории (доиндустриальному обществу) противопоставляются три столетия индустриального общества, а последнему периоду – несколько десятилетий современной истории весьма ограниченного числа стран. Сомнительно, что уровня постиндустриального общества, в котором валовой национальный продукт достигает 20 тыс. долл. США на душу населения, способны достичь хотя бы все наиболее развитые капиталистические страны.

Проблематично также, что если бы «мировая система социализма» сохранилась на исторической арене, какая-то из стран с государственной собственностью на средства производства и централизованной экономикой могла перейти от индустриальной к постиндустриальной стадии развития.

Идея постиндустриального общества как особой эпохи в развитии человечества является, в сущности, попыткой противопоставить утопии коммунизма другую форму «рая на земле», основанную уже на капиталистической системе экономики.

Типы цивилизаций

В рамках каждой эпохи (за исключением первобытного общества) имеются, как уже говорилось, разные типы обществ, или цивилизаций. Они подразделяются на три группы: коллективистические цивилизации, индивидуалистические цивилизации и промежуточные цивилизации. Иными словами, всякое конкретное общество или находится на одном из двух полюсов (в непосредственной близости от него), или, что бывает гораздо чаще, с той или иной силой тяготеет к одному из полюсов. Формы коллективизма и индивидуализма меняются от эпохи к эпохе, отдельные общества дрейфуют от коллективизма к индивидуализму и наоборот, но две крайние точки, между которыми разворачивается история, остаются почти неизменными по своей сути.

В дальнейшем главное внимание будет сосредоточено на анализе коллективистических и индивидуалистических обществ, описании их структуры, стиля мышления и социально-психологических особенностей. Промежуточные между отчетливым коллективизмом и отчетливым индивидуализмом общества требуют самостоятельного анализа, тем более важного, что такие общества составляют большинство. Однако своеобразие любого из промежуточных обществ не может быть успешно проанализировано без учета того, к какому из двух возможных полюсов оно тяготеет.

Коллективистическое или индивидуалистическое устройство общества определяет все сколько-нибудь существенные характеристики социальной жизни, начиная с государства, прав личности и ее автономии и кончая культивируемыми в обществе разновидностями любви.

Каждая новая эпоха воспроизводит коллективизм и индивидуализм, причем воспроизводит их в новой форме. Это означает, что ход человеческой истории не является прямолинейным, в частности, он не является, вопреки Марксу и его сторонникам, последовательным восхождением от предыстории человеческого общества к его истории, наиболее полно отвечающей «сущности человека». Это не удивительно, так как даже история техники – это никоим образом не прямолинейная история, в ней существует не единое действие, но многие действия, многие отступления и многие «сложности».

Термин «коллективизм» обычно обозначает признание абсолютного главенства некоторого коллектива или группы – например общества, государства, нации или класса – над человеческой личностью. Суть коллективизма можно передать принципом: «Все в коллективе, все благодаря коллективу, ничего против коллектива». Коллективизму, ставящему коллектив над индивидом, противостоит индивидуализм, подчеркивающий автономию личности, ее независимость и самостоятельную ценность.

Термином «коллективизм» обозначают и конкретные общества, решительно и последовательно реализующие принцип коллективизма. Характерным примером такого общества является тоталитаризм, подчиняющий все без исключения стороны социальной и индивидуальной жизни контролю государства. Иногда под «коллективизмом» имеют в виду один из вариантов тоталитаризма – коммунистическое общество, отличающееся особо последовательным коллективизмом и максимальным ограничением автономии личности.

Далее будут строгим образом введены понятия коллективистического общества и индивидуалистического общества, и термины «коллективизм» и «индивидуализм» будут употребляться только в связи с принятыми определениями этих понятий.

Предварительно условимся понимать под коллективизмом социальную систему, стремящуюся с помощью любых средств, включая и насилие, радикально преобразовать общество во имя достижения некой единой всеподавляющей цели и отрицающую во имя этой цели автономию индивида.

Коллективизм может быть теоретическим, существующим в форме более или менее разработанного проекта коллективистического переустройства общества, или практическим, существующим в виде конкретного коллективистического общества.

Коллективизму противостоит индивидуализм, не намеревающийся решительно перестраивать общество ради какой-то универсальной, обязательной для всех цели и допускающий в широких пределах независимость индивидов. Индивидуализм может существовать как в форме теории, так и в виде реального индивидуалистического общества, возможно, не руководствующегося в своей жизни никакой теорией.

Примером античного индивидуалистического общества может служить Древняя Греция, и прежде всего афинская демократия. Практический древний коллективизм хорошо иллюстрирует древнеегипетское общество. Двумя вариантами современного практического коллективизма являются нацистское германское государство и коммунистическое советское государство. До своего утверждения в качестве социальных систем нацизм и коммунизм существовали соответственно в форме теории создания чисто арийского государства и марксистско-ленинской теории построения коммунистического общества.

Термины «коллективизм» («коллективистическое общество») и «индивидуализм» («индивидуалистическое общество») широко употребляются с конца XIX – начала ХХ в., т. е. с того времени, когда социализм – ведущая форма современного коллективизма – начал превращаться из вопроса теории в дело реальной социальной практики.

Коллективизм и индивидуализм как две крайние, полярные формы социального устройства противопоставляются К. Поппером, Ф. А. Хайеком, 3. Бжезинским, Р. Ароном и др.

Скрытый оценочный характер «коллективизма» и «индивидуализма» не может быть достаточно веским доводом против их использования в новых значениях. Во-первых, в этих новых значениях в языке социальных наук данные слова уже используются около ста лет, и ни к каким недоразумениям это не привело. Физика когда-то тоже взяла «оценочные» слова «сила», «энергия» и другие из обычного языка и сделала их точными научными понятиями. Во-вторых, нет оснований говорить, что если в том или ином обычном языке «коллективизм» несет позитивную оценку, а «индивидуализм» – негативную, то в научном употреблении оценки, выраженные этими словами, меняются на противоположные. «Коллективизм» и «индивидуализм», превращаясь в термины языка науки, становятся оценочно нейтральными и перестают быть «оценочными» словами. В частности в дальнейшем изложении отнесение какого-то общества к коллективистическому не предполагает никакой отрицательной оценки этого общества, точно так же, как эпитет «индивидуалистическое» не означает какой-либо похвалы тому обществу, к которому он прилагается. Коллективистическое устройство общества и индивидуалистическое его устройство – два вечных полюса человеческой истории. Наивно было бы отождествлять одну из данных крайних форм общественного устройства со злом, а вторую – с добром и заявлять, что история каждого конкретного общества – это попеременное движение то к полюсу зла, то к полюсу добра и что подавляющее большинство реально существующих обществ тяготело все-таки к полюсу зла. Язык науки не может содержать подобных субъективных оценок.

Коллективизм и индивидуализм представляют собой два крайних, диаметрально противоположных способа общественного устройства. В чистой форме они проявляются только в немногих обществах. Остальные общества не являются явно коллективистическими или открыто индивидуалистическими, а только тяготеют – притом с разной степенью интенсивности – к одному из этих полюсов. Скажем, в современном мире к собственно коллективистическим странам относятся коммунистические Северная Корея, Куба и, возможно, ряд арабских стран, строящих «национальный социализм»; к открыто индивидуалистическим принадлежат либерально-демократические общества Западной Европы и Северной Америки. Остальные страны лишь тяготеют к одному из этих полюсов, находясь от них на самом разном удалении. Ряд стран, и в их числе Россия, долгое время составлявших ядро коллективизма, сейчас достаточно устойчиво движутся в сторону индивидуалистического общественного устройства.

Выделение коллективизма и индивидуализма как двух чистых форм (или полюсов) устройства общества не означает, конечно, что мировая история представляется как арена никогда не затихающей борьбы между данными формами. Коллективизм и индивидуализм противостоят друг другу как способы общественного устройства, но из этого вовсе не следует, что они непременно ведут открытую или тайную войну друг с другом.

Коллективистические и индивидуалистические общества вполне могут мирно сосуществовать. Об этом говорит современная история и почти вся предшествующая история. Противостояние коллективизма и индивидуализма обострилось и дошло до войны только в XX в., когда мир стал особенно тесным, а коллективизм – особенно агрессивным. История не движется борьбой коллективизма с индивидуализмом точно так же, как она не движется ни борьбой классов, как полагал марксизм, ни борьбой наций (рас), как считал национал-социализм.

Двухполюсность человеческой истории очевидным образом несовместима с идеей однородности, или гомогенности, исторического времени. Гетерогенность истории, неравномерность развития отдельных обществ и регионов, тяготение их то к одному, то к другому из полюсов истории вызваны изменчивостью факторов духовной и материальной жизни конкретных обществ, с плюрализмом культур, с многообразием социально-исторического опыта и т. п.