Текст книги "Проблемы формирования духовно-нравственной культуры в произведениях русской художественной литературы"

2.2. И. А. Гончаров. «Обыкновенная история»

Тема любви является одной из главных в проблемах социализации и социальной адаптации многих членов общества. Но если «болезнь Печорина» связана преимущественно с синдромом «обиды и непонятости», то в произведении И. А. Гончарова поднимается не менее распространенная проблема столкновения провинциального идеализма, мечтательности с реальной суровой действительностью. У главного героя этого произведения есть свой «учитель жизни» – его дядя, который отрезвляет восторженного юношу своим демонстративным «реализмом».

Многие диалоги этого романа воспринимаются как сегодняшние. Юный провинциал Александр Адуев приезжает «завоевывать» Петербург. Он видит себя будущим литературным гением, завоевателем высоких должностных мест, победителем. У него много иллюзий, наивной веры в реальность «вечной дружбы», «любви до гроба», всеобщего братства людей. Но его идеальные устремления разбиваются о жесткую реальность «нового века» столичной жизни, где все решает, в конечном счете, деловая хватка, волевой напор, холодный практицизм. Носителем новой морали «деловых людей» является его дядя Петр Иванович Адуев, который дает своему племяннику жестокие уроки жизни, дополняющие негативный опыт общения и взаимодействия юного героя со столичными жителями.

Приведем характерный фрагмент одного из диалогов этих героев.

– «Как вы, дядюшка, можете так холодно издеваться над тем, что есть лучшего на земле? ведь это преступление. Любовь. святые волнения!

– Знаю я эту святую любовь: в твои лета только увидят локон, башмак, подвязку, дотронутся до руки – так по всему телу и побежит святая, возвышенная любовь, а дай-ка волю, так и того. Твоя любовь, к сожалению, впереди; от этого никак не уйдешь, а дело уйдет от тебя, если не станешь им заниматься».

Дядюшка добивается-таки своего. Пройдя через ряд крушений и разочарований, Адуев – младший становится в один ряд с прагматиками и карьеристами, противопоставляющими романтическим иллюзиям и восторгам стремление к карьере, жизненному успеху, материальному благополучию. Но есть в романе одно лицо, которое не позволяет упрощенно видеть проблему столкновения провинциальных романтических иллюзий с жестокими реалиями столичного образа жизни – жена Адуева – старшего, Лизавета Александровна. Вот она задает в романе вопросы своему мужу, «прагматику» Петру Ивановичу Адуеву:

Лизавета Александровна: «Так непременно и надо следовать всему, что выдумает твой век?.. так все свято, все и правда?».

Петр Иванович: «Все и свято!».

Лизавета Александровна: «Как! Правда, что надо больше рассуждать, неужели чувствовать? Не давать воли сердцу, удерживаться от порывов чувства? Не предаваться и не верить искреннему излиянию?».

Петр Иванович: «… Да…».

Лизавета Александровна: «Действовать везде по методе, меньше доверять людям, считать все ненадежным и жить одному про себя?».

Петр Иванович: «… Да…».

Лизавета Александровна: «И это свято, что любовь не главное в жизни, что надо больше любить свое дело, нежели любимого человека, не надеяться ни на чью преданность, верить, что любовь должна кончаться охлаждением, изменой или привычкой? Что дружба – привычка? Это все – правда?».

Петр Иванович: «Это была всегда правда. только прежде не хотели верить ей, а нынче это сделалось общеизвестной истиной».

Лизавета Александровна: «Свято и это, что все надо рассматривать, все рассчитывать и обдумывать, не позволять себе забываться, помечтать, увлечься хоть и обманом, лишь бы быть оттого счастливым?».

Петр Иванович: «Свято, потому что разумно.».

Лизавета Александровна: «Правда и это, что умом надобно действовать и с близкими сердцу. например, с женой?..».

На последний вопрос Лизавета Александровна так и не получила ответа.

Пригласим теперь нашу героиню на условную встречу с педагогом.

Педагог (обращаясь к Лизавете Александровне): Гончаров пишет о Вас следующее: «Она была свидетельницею двух страшных крайностей – в племяннике и муже. Один восторжен до сумасбродства, другой – ледян до ожесточения». Вы и сейчас так думаете?

Лизавета Александровна: Александр, как вы знаете, по роману, потом изменился, пошел по стопам дяди, пошел даже дальше его, но меня это не радует.

Педагог: Почему?

Лизавета Александровна: «А я об этом сказала самому Александру, если Вы помните роман Гончарова, что он прежний, восторженный был прекрасным, благородным, умным. Я высказала сожаление, что эти его свойства ушли в прошлое. Он сохранил в себе много хороших качеств, но «не «по-моему.».

Педагог: Что Вы имеете в виду?

Лизавета Александровна: Попробую объяснить. Ведь Гончаров не дал мне этого сделать в своем романе. Но Вам я скажу. Любовь все-таки правит миром, а не рассудок. Только любовь понимают по-разному. Одни «играют» в любовь, другие любят в первую очередь себя, третьи отождествляют любовь с долгом по отношению к ближним.

Педагог: А Вы как понимаете любовь?

Лизавета Александровна: Во-первых, никогда не жалеть даже о неудавшейся любви, не пытаться оплевывать свое прошлое. Любой опыт сердца ценен, если человек сохраняет в душе благодарность судьбе за то, что он смог когда-то полюбить. Во-вторых, я думаю, что ни одна привычка к мужу или жене не может заменить любовь. Иначе следует признать, что человек ничем не отличается от плодящихся кроликов.

Педагог: Но ведь любовная страсть, как это утверждает, во многом справедливо, Петр Иванович, лишает человека разума, воли, самостоятельности.

Лизавета Александровна: Мне трудно об этом судить объективно. Я – женщина. Но все же замечу, что молодость, на то и молодость, чтобы безумствовать, жить страстями. Иначе – какая же это молодость?

Педагог: И все же может быть есть где-то «золотая середина»?

Лизавета Александровна: Я думаю, что надо с детства учить любить людей, учить труду для людей, а не только для себя, тогда не будет «безумных» страстей, как и рассудочного существования.

Педагог: А что бы Вы посоветовали Вашему мужу и племяннику теперь?

Лизавета Александровна: Да уж поздно что-либо им советовать! Они уже сложившиеся люди! Но все же попробую. Племяннику Александру, по крайней мере, не презирать свое прошлое, с пониманием относиться к романтической любви, сентиментальности. Ведь в наше время это – редкость и, может быть, без возвышенных чувств жизнь в нашем обществе вообще стала бы невыносимой для многих людей! А мужу – не казнить себя за то, что он по сути дела своим рационализмом угробил наши, может быть, самые светлые чувства друг к другу. Ведь никогда не поздно начать жизнь заново. Главное не презирать так называемых «неудачников». Ведь каждый из них несет свой жизненный опыт, часто свою мудрость, опыт чувств, который недоступен многим деловым, «преуспевающим» людям. Успех разве только в богатстве, в социальном положении, в потакании своим прихотям?

Самая большая радость в жизни – возможность любить и радоваться этой жизни во всех ее проявлениях. А для этого человеку надо совсем немного – искренней дружбы и понимания со стороны ближних. Но для этого и самому надо любить ближних. Здесь сходятся все концы и начала нашей непростой жизни. Истинная же любовь больше выражается в делах. Нельзя не думать и о последствиях своей любви. Люби так, чтобы хорошо было не только тебе, но и любимому. Будь готов и к потерям, потому что нельзя любить по обязанности. Если же ради жизненного успеха надо жертвовать любовью, то зачем нужен успех, купленный такой ценой? Береги любовь, не души ее в зародыше, но и не торопи. Учись бескорыстно ждать ответа в любви. Истинная любовь сама тебя найдет, если не будешь бороться с ней или специально ее искать. Пока мы любим, мы живы. Любовь – не стремление к обладанию любимым любой ценой, а радость от того, что этот любимый есть. Без любви наша жизнь подобна существованию подземного крота, так никогда и не увидевшего ослепительного солнечного света!

Педагог: Как же дальше Вы собираетесь жить со своим мужем, не поддерживающим такую жизненную философию?

Лизавета Александровна: Буду стараться не переживать, что я не разделяю его теории. Тем более мне это будет не сложно, если учесть, что я больше не считаю его для себя безоговорочным авторитетом в жизненно важных вопросах. В сущности, он осторожный конформист, но не герой, который готов бороться за высокие цели. Больше всего он ценит удобство и покой. Хотя я ему и благодарна за многое. В племяннике больше самостоятельной инициативы, но я думаю, что все же он стал с годами достаточно трезвым, ориентированным на личную выгоду.

Все вроде бы замечательно, но уж очень много рассудка! Впрочем, в конечном счете, важно для какой общественно значимой цели хлопочет человек. Я думаю, что у моего племянника еще есть шанс обрести такую цель. Если ему позволят.

Педагог: Да, нерадостная картина получается. На примере Адуевых видно, как сложно в России совместить личные и общественные интересы, как и провинциальному жителю – принять законы столичной жизни. А если же провинциалы и пробиваются, то они становятся рабами деловой жизни. Но вы убедили меня в главном – нельзя в качестве обязательного условия для достижения любой цели жертвовать миром чувств и человечностью. Жизнь мстит тем, кто пытается подогнать ее даже под самую разумную схему. Реальная же жизнь состоит из многообразия чувствований, переживаний, эмоций. Адуев младший и Адуев старший убежали от этой жизни. Первый вначале спрятался от нее в мир однообразных себялюбивых любовных страстей, второй – в умозрительные теории, уничтожающие саму возможность насыщенных эмоций и чувств. Оба пришли к одному финалу – омертвению души и потере способности любить.

Приведенный вымышленный диалог с одним из персонажей романа И. А. Гончарова можно рассматривать в качестве своеобразной модели анализа понимания любви многими членами общества. Навязываемые в нашем обществе стандарты жизненного успеха достаточно часто исключают романтизм и сентиментальность во взаимоотношениях между полами. Как видим, эта проблема не нова. Задача в формировании духовно-нравственной культуры личности заключается не в прямом противопоставлении тех или иных рекомендаций индивидам, принявшим позиции «учителей жизни, исповедующих прагматизм в человеческих взаимоотношениях. Более действенным является предложение таким людям оценить реальные последствия такого прагматизма, даже если он приносит успех в заключении «перспективных браков», формирует «психологию победителя» во взаимоотношениях с противоположным полом. При этом никто не вправе подвергать открытой критике выбираемое индивидом то или иное понимание жизненного успеха, включая сферу любовных взаимоотношений. Но содержание процесса формирования духовно-нравственной культуры личности должно включать в себя ее предупреждение о возможных «горьких плодах» выбранной жизненной стратегии, если в жертву ей приносится мир искренних человеческих чувств. Важно убедить современного человека в том, что «рыночные отношения» в человеческой жизни не являются универсальными, потому что нельзя купить истинную дружбу, любовь, искреннюю привязанность. Произведение И. А. Гончарова в этой связи можно рассматривать как блестящий образец социальной прогностики, позволяющий на его примере показывать ущербность рационализма и прагматизма в мире человеческих чувств.

2.3. И. С. Тургенев. «Отцы и дети»

Проблема взаимоотношений «отцов и детей» является одной из ключевых в духовно-нравственной культуре личности и общества. При этом существенным обстоятельством в решении этой проблемы является стремление молодых поколений противопоставить устоявшимся традициям, опыту «старших» собственные новации, идеи, взгляды. Чаще всего это проявляется как нигилизм по отношению к общественным устоям, нормам, утвердившимся социальным образцам и стереотипам. Задача заключается не в том, чтобы лишить молодежь ее естественного права на поиск собственных путей в окружающем социуме, а в том, чтобы помочь сделать этот поиск конструктивным для себя и окружающих.

Обратимся в качестве примера такой ситуации к произведению И. С. Тургенева «Отцы и дети». Рассмотрим нравственные позиции основных антагонистов в романе – Базарова, представляющего поколение «детей» и Павла Кирсанова, представляющего «отцов», используя все тот же прием воображаемого диалога педагога с этими персонажами.

Педагог (обращаясь к Базарову и Кирсанову): Давайте попробуем все же разобраться, почему Вам обоим не удались многие важные для Вас жизненные планы. Для этого я хотел бы вернуться к Вашим диалогам друг с другом. Вы не возражаете? (Базаров и Кирсанов утвердительно кивают головой).

Педагог: Итак, зачитываю Ваши диалоги с некоторыми сокращениями прямо по роману И. С. Тургенева.

Кирсанов: «.вы не признаете никаких авторитетов? Не верите им?».

Базаров: «Да зачем же я стану их признавать? И чему я буду верить? Мне скажут дело, я соглашусь – вот и все».

Кирсанов: «А немцы все дело говорят?».

Базаров: – «Не все».

Кирсанов: «.теперь пошли все какие-то химики да материалисты.».

Базаров: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта.».

Кирсанов: «Вот как. Вы, стало быть, искусства не признаете?».

Базаров: «Искусство наживать деньги, или нет более геморроя!».

Кирсанов: «Вот как Вы изволите шутить. Это вы все, стало быть, отвергаете? Положим. Значит, Вы верите в одну науку?».

Базаров: «Я уже доложил Вам, что ни во что не верю; и что такое наука – наука вообще? Есть науки, как есть ремесла, звания; а наука вообще не существует вовсе».

Педагог (обращаясь к Базарову): «Вы и сейчас так думаете?».

Базаров: «Конечно! Я верю в позитивное знание, в то, что полезно!».

Педагог: «Помню, помню Ваши высказывания. Бессмысленно, например, поэтизировать природу, потому что как Вы утверждаете, «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник».

Кирсанов: «Вот-вот! Для Базарова, все что есть высокого: поэзия, искусство есть гнилой бесполезный аристократизм. А я, если, помните, в романе Тургенева, утверждал, что аристократы – опора общества. И пример надо брать с английских аристократов».

Педагог: «Ну что ж, воспроизведем еще один отрывок Вашего диалога с Базаровым, описанный в романе».

Кирсанов: «…вспомните, милостивый государь, английских аристократов. Они не уступают ноты от прав своих, и потому они уважают права других; они требуют исполнения обязанностей в отношении к ним, и потому они сами исполняют свои обязанности. Аристократия дала свободу Англии и поддерживает ее».

Базаров: «Слыхали мы эту песню много раз. но что вы хотите этим сказать?».

Кирсанов: «… хочу доказать, что без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе, – а в аристократе эти чувства развиты, – нет никакого прочного основания общественному благу, общественному знанию. Личность, милостивый государь, – вот главное; человеческая личность должна быть крепка как скала, ибо на ней все строится. Я живу в деревне, в глуши, но я не роняю себя, я уважаю в себе человека».

Базаров: «…вы вот уважаете себя и сидите сложа руки; какая ж от этого польза для общественного блага? Вы бы не уважали себя и то же бы делали?».

Кирсанов: «…Я хочу только сказать, что аристократизм – принцип, а без принципов жить в наше время могут одни безнравственные или пустые люди.».

Базаров: «Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы. подумаешь, сколько иностранных. и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны».

Кирсанов: «Что ж ему нужно, по вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества, вне его законов. Помилуйте – логика истории требует.».

Базаров: «Да на что нам эта логика? Мы и без нее обходимся».

Кирсанов: «Как так?».

Базаров: «Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!».

Кирсанов: «Я вас не понимаю после этого. Вы оскорбляете русский народ. Я не понимаю, как можно не признавать принципов, правил? В силу чего же вы действуете?».

Базаров: «Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным. В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем».

Кирсанов: «Все?».

Базаров: «Все!».

Кирсанов: «Как? Не только искусство, поэзию. но и. страшно вымолвить.».

Базаров: «Все».

Николай Петрович (брат Павла Кирсанова): «Вы все отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете. Да ведь надобно же и строить».

Базаров: «Это уже не наше дело. Сперва нужно место расчистить».

Кирсанов: «…я не хочу верить, что вы, господа, точно знаете русский народ, что вы представители его потребностей, его стремлений! Нет, русский народ не такой, каким вы его воображаете. Он свято чтит предания, он – патриархальный, он не может жить без веры.».

Базаров: «Я не стану против этого спорить. я даже готов согласиться, что в этом вы правы».

Кирсанов: «А если я прав.».

Базаров: «И все-таки это ничего не доказывает».

Кирсанов: «Как ничего не доказывает?.. Стало быть, вы идете против своего народа?».

Базаров: «А хоть бы и так?.. Народ полагает, что, когда гром гремит, это Илья пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним? Да притом – он русский, а разве я сам не русский?».

Кирсанов: «Нет, вы не русский после всего, что вы сейчас сказали! Я вас за русского признать не могу».

Базаров: «Мой дед землю пахал. Спросите любого из ваших же мужиков, в ком он из нас – в вас или во мне – он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете».

Кирсанов: «А вы говорите с ним и презираете его в то же время».

Базаров: «Что ж, коли он заслуживает презрения. Вы порицаете мое направление, а кто вам сказал, что оно во мне случайно, что оно не вызвано тем самым народным духом, во имя которого вы так ратуете?».

Кирсанов: «Как же! Очень нужны нигилисты!».

Базаров: «Нужны ли они или нет – не нам решать. Ведь и вы считаете себя не бесполезным».

Кирсанов: «…вы, может быть, думаете, что ваше учение новость? Напрасно вы это воображаете. Материализм, который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и всегда оказывался несостоятельным.».

Базаров: «Опять иностранное слово!.. Во-первых, мы ничего не проповедуем; это не в наших привычках.».

Кирсанов: «Что же вы делаете?».

Базаров: «А вот что мы делаем. Прежде, в недавнее еще время, мы говорили, что чиновники наши берут взятки, что у нас нет ни дорог, ни торговли, ни правильного суда.».

Кирсанов: «Ну да, да, вы обличители, – так, кажется, это называется. Со многими из ваших обличений и я соглашусь, но.».

Базаров: «А потом мы догадались, что болтать, все только болтать о наших язвах не стоит труда, что это ведет только к пошлости и доктринству; мы увидели, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно от того, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке».

Педагог (обращаясь к Кирсанову): «Вы хотите, что-нибудь возразить?».

Кирсанов: «Так у Тургенева мой ответ уже воспроизведен: «…Прежде молодым людям приходилось учиться; не хотелось им прослыть за невежд, так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: все на свете вздор! – и дело в шляпе. Молодые люди обрадовались. И в самом деле, прежде они просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты». (Кирсанов холодно, с достоинством кланяется и уходит).

Педагог (Базарову): «Вот мы с Вами и остались одни. Конечно, Вы выиграли тот спор у Павла Кирсанова. У него не нашлось против Вашей позиции серьезных аргументов. Хотя, Вы знаете, многое в словах Кирсанова является справедливым. Любим мы разрушать все до «основания», а потом строить. Вы выступаете за слом всей старой государственной машины, чтобы построить новое общество. Вроде бы Вы правы и действительно Ваши взгляды были реализованы в 1917 году, в постсоветский период ломали уже советское государство и мы по логике реформаторов должны были бы уже давно жить в довольстве и благополучии. Но история рассудила иначе. И в наше время Ваш поединок с Павлом Кирсановым мог бы закончиться и по-другому. Попробую это доказать.

Как известно, наша послесоветская действительность выстраивается, прежде всего, на основе отрицания недавнего прошлого. Побеждают любимые Вами прагматики, рационалисты, «технократы». А результат? Еще больше коррупции, преступности, нищеты. Получается – за что боролись, на то и напоролись! В литературе, искусстве, религиозности есть хоть нравственные идеалы, которые раньше могли ограничивать многие звериные инстинкты людей. Сейчас это уже не действует – выгода, рынок, расчет заменили многие духовные ценности».

Базаров: «А это потому, что не до конца разрушили иллюзии прошлого. Если уж начали разрушать прошлый режим, так до конца. Губит наших либералов их интеллигентская «половинчатость». Болтунов, краснобаев, неделовых людей вообще надо убрать со сцены. Дайте дорогу напористым, хватким, жестким деятелям!».

Педагог: «Это прямо лозунг современных последовательных либералов – «даешь дорогу крупному и среднему собственнику, предпринимателю, которому некогда стихи читать!».

Базаров: «По крайней мере, это честнее, хотя и выглядит цинично. Этот новый класс собственников хотя бы не занимается демагогией по поводу «униженных и оскорбленных». Он строит новую Россию».

Педагог: «Значит, Вы считаете, что Вы жизнь прожили правильно и ни о чем не жалеете?».

Базаров: «Да нет, конечно! Есть у меня, пожалуй, главная жизненная неудача – мой несостоявшийся роман с Одинцовой».

Педагог: «В чем Вы видите неудачу?».

Базаров: «Да втрескался как последний мальчишка! Не сумел справиться с тем, что принято называть любовью!».

Педагог: «Да! Тем более странно, если вы сами отрицаете «загадочный взгляд», «вечную любовь» и т. д. Помню, как Вы в романе говорите Кирсанову – младшему следующие слова: «…это все распущенность, пустота! И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество».

Базаров: «Да это так! Но как же я мог так сам вляпаться? До сих пор не могу понять!».

Педагог: «Попробую я изложить Вам свое видение этой ситуации. Для людей Вашего типа (а именно они сейчас в России «правят бал») телесная сторона любви является определяющей. Без физической близости для них не существует полноценных взаимоотношений между мужчиной и женщиной. При этом сторонники такой «полновесной» любви часто ссылаются на естественные природные инстинкты, которые вуалируются лукавыми поэтами, художниками, музыкантами. Если же плоть не удовлетворена, Ваш избранник Вам отказывает в Вашем сексуальном желании, то это расценивается как поражение, неудача, унижение. Вы попались в собственный же капкан абсолютизации физиологии любви».

Базаров: «Вот оно что! Теперь, кажется, я хорошо начинаю понимать суть своего заблуждения! Я долго скрывал даже от самого себя некоторые свои мысли и чувства. Видимо, пришла пора откровений. Слушайте мою исповедь.

Я трудно пробивался в жизни. В отличие от многих других студентов у меня не было возможности жить «на широкую ногу», да и родителей своих я старался не обременять лишними расходами. Учился, работал. Старался подготовить себя к деятельности, нужной людям. Отсюда мой интерес к медицине, естественным наукам. Впрочем, многое обо мне уже написано И. С. Тургеневым. Не буду повторяться. Скажу о том, что осталось за пределами романа «Отцы и дети». Мир Одинцовой оказался для меня полной неожиданностью. Я увидел, что и в дворянском, аристократическом обществе есть люди, которые умеют сохранять естественность чувств, уважение к человеку независимо от его социального положения, широкий круг интересов. Это не вписывалось в мои представления о «праздном» сословии.

С удивлением я обнаружил, что умная женщина может не кичиться своим умом, сохранять в себе все черты свойственные своему полу. Именно такой и оказалась Одинцова. Выходит, дело не в том, к какому сословию, социальному слою принадлежит человек, а в чем– то более важном. Раньше я даже гордился своим невысоким социальным положением. Теперь я понимаю, что это глупо.

Мой главный жизненный урок состоит в том, что мир все же создан для любви, а не для ненависти. Мое увлечение Одинцовой оказалось сильнее всех моих прагматических и математических выкладок.

Причем в это отношение к миру вполне вписывается мой так называемой «нигилизм» – отрицание всех устаревших устоев общества, лжи, обмана, лицемерия, низких человеческих страстей. Отрицать надо не «устой», а участие человека в делах «тьмы». Я понимаю это так: преступность, пороки в обществе можно победить только на путях помощи ближним. Это и есть школа любви. Мой неудавшийся роман с Одинцовой показал мне, что я умею ненавидеть, но не умею любить. На абстрактном, рациональном долге ничего путного не построишь. Социальные победы и поражения важны только в той мере, в какой они расширяют границы света и отодвигают границы тьмы: ненависти, злобы, мелочных обид, алчности и малодушия.

Обличать тьму надо, но только тогда, когда она мешает движению света. А в остальном – пусть все дурное дохнет в самом себе. Ибо мудро изречение: «Не мечите бисера перед свиньями».

Педагог: А как же общество наше перестраивать, совершенствовать, если хорошие люди не захотят иметь дела со «свиньями»? Мы же не можем подобрать «чистеньких» людей. Приходится работать с разным человеческим «материалом».

Базаров: «А не надо подбирать людей. Под хорошие дела хорошие люди чаще всего сами подбираются. Главное помнить – «Из хама не сделаешь пана». Дело не в благородном происхождении, а в желании уменьшать число бед, несчастий, страданий. Это иллюзия, что «если долго мучиться, что-нибудь получится». Хорошее дело должно делаться легко и весело, а не на фоне желчи и угрюмой злобы. Мне мой прежний нигилизм даже помог. Я теперь могу допустить слабость, зависимость от пороков в каждом человеке. В человеке заложено много звериного, биологического. Но я этого «не вижу». Не хочу фиксировать на этом внимание. Это не интересно – обличать и преследовать зло. Так уж мир устроен. Кто-то строит, а кто-то разрушает. Надо строить, не обращая внимания на разрушителей, но говорить об этом никому не надо. Тогда твой «дом» будет виден только хорошим людям, а плохие его просто не увидят, потому что у них нет зрения на хорошие дела. Они не верят в возможность творения хороших дел «просто так», без личной выгоды. Не будем их в этом разубеждать. Тьма тьмой и останется».

Педагог: «А если кто-то из «темных» захочет жить по-другому?».

Базаров: «Ну что ж, милости просим! Поможем построить светлый дом, но навязываться не будем. Добро и правда боем и волей завоевываются, собственными усилиями и желаниями. Надо уметь жить все же своей, а не чужой жизнью. Таков итог моих раздумий».

Приведенные диалоги персонажей из романа И. С. Тургенева и вымышленный диалог педагога с литературными героями этого произведения позволяют дать некоторые дополнительные комментарии, значимые для формирования духовно-нравственной культуры молодежи.

Максимализм молодых поколений в оценках жизни «отцов» может быть скорректирован в социально позитивном направлении при условии оказания помощи молодым людям в социально значимой самореализации. В этом случае внимание подростков и молодежи будет обращено не столько к критике «старших», сколько к поиску возможностей для собственной созидательной деятельности. Соответственно, важным требованием к духовно-нравственному воспитанию молодежи является избегание прямой критики убеждений представителей этих возрастных групп при одновременном оказании помощи (информационной, организационной, консультативной и т. д.) им в социально конструктивном самоутверждении и самореализации.

Не менее важно вместо критики распространенного технократизма и нигилизма молодежи по отношению к эмоциям, чувствам, сентиментальным и романтическим переживаниям «воспитание чувств» молодых людей через активное освоение мира литературы и искусства, создание «эмоциональных ситуаций» (термин В. А. Сухомлинского) на основе соответствующего опыта неформальных взаимоотношений между специалистами по работе с молодежью и молодыми людьми, а также внутри молодежных групп. Тем самым реализуется важная установка деликатного отношения к распространенному у молодежи рационализму во взаимодействии с социумом и предоставление реальной альтернативы этим заблуждениям в виде значимого эмоционального непосредственно переживаемого опыта.

Вопросы для самопроверки

1. В чем состоит содержание формирования духовно-нравственной культуры личности в преодолении «болезни Печорина» у современных членов общества?

2. Каковы основные требования к формированию духовно-нравственной культуры личности в ее социализации и адаптации к современному социуму?

3. В чем состоит нравственный смысл противостояния «отцов и детей» и его значение для формирования духовно-нравственной культуры личности?